Онлайн чтение книги Воссоединение ReUnion
Глава 5.2 - Помолвка (2)

Вскоре после того, как была назначена дата помолвки, на виллу приехала женщина. Ею оказалась мама Чан Юнсона.

И на этот счёт ранним утром со мной связался Чан Мёнсу. По его словам, названная будущая свекровь решила, что будет нехорошо, если так и не увидит моё лицо до момента обручения. Также сообщил, что председатель Чан, осознавал, что всё это лишь формальность, но обещал проявить всю искренность на церемонии, на многое закрыв глаза. И затем добавил, что его жена тоже согласилась на фиктивную помолвку, так что особых проблем не будет.

Учитывая разницу в возрасте между Чан Юнсоном и его старшим братом, их мама была старше моей матери на несколько лет, однако было трудно угадать возраст этой женщины, вошедшей в парадную дверь – то ли из-за её элегантного стиля, то ли из-за великолепной внешности. Она создавала впечатление хладнокровного и проницательного человека, но всё равно была прекрасной во всех отношениях. Я не знал, в кого именно Чан Юнсон пошёл характером, но зато теперь понимал, от кого ему досталась такая внешность. 

С таким же холодным взглядом она поприветствовала председателя Чана, и совсем противоположным одарила своего сына.

–Госпожа На!Когда Чан Юнсон в шутку окликнул её “госпожой”, её лицо посветлело и женщина раскрыла свои объятия.

–Сынок. Как твои дела?

Мне уже сообщили, что госпожу На звали На Хису. Она повысила тон и обняла Чан Юнсона. Вдвоём со стороны они выглядели как обычная мать и сын, но в присутствии рядом председателя Чана и меня – картина получалась довольно причудливой. Затем женщина улыбнулась и поприветствовала меня, скорее всего, потому что председатель Чан наблюдал за происходящим со стороны.

–Ты, должно быть, Джиён? Слышала, тебе пришлось многое пережить.

Словно утешая “Хан Джиён, которая много страдала”, она погладила меня по спине. Однако в её прикосновении не чувствовалось ни капли эмоций. На удивление со стороны казалось, словно её жесты пронизаны теплотой и заботой, на самом же деле в них не было ни грамма беспокойства, только отстранённость. Должно быть, госпожа На была из того типа людей, для кого хорошая актёрская игра – сущий пустяк. 

Она даже не удосужилась задержать на мне взгляд, и тут же поспешила взволнованно обратиться к председателю Чану:

–Отец, какое счастье. Вам, наконец, удалось отыскать Джиён, а теперь она станет нашей семьёй. Мне очень понравился этот ребёнок.

–Хе-хе, рад это слышать.

Каким-то образом мне почудилось, будто я услышал подтекст в словах председателя: “Будто так тебе и поверил”. Но всё же, казалось, что председатель Чан был удовлетворён тем фактом, что всё прошло гладко, по крайней мере, на первый взгляд. 

Неловко наблюдая за происходящим, я не мог не задаться вопросом:

“Неужели Чан Юнсон действительно настолько заслуживает доверия в глазах председателя?”

Насколько же старик верил, что внук сможет сдержать данное ему обещание даже после его смерти, даже перед лицом противодействия со стороны столь могущественного родителя? Другими словами, Чан Юнсон поставил на кон всё своё доверие ради меня. И при этом ничего не получил взамен.

На Хису недолго гостила на вилле. Мы вместе пообедали, а после она сразу собралась уезжать. Оставив председателя Чана, который плохо себя чувствовал, в гостиной, мы с Чан Юнсоном вышли, чтобы проводить её. За исключением нескольких взглядов во время обеда, эта женщина не обращала на меня особого внимания. И только на прощание, попросив сына чаще бывать дома, она повернулась ко мне.

–Когда, говоришь, собираешься уезжать?

Она спросила так, будто этот вопрос только сейчас озадачил её. И если перед председателем Чаном её голос звучал дружелюбно, то теперь тон стал твёрже, будто она разговаривала с совершенно незнакомым человеком. 

–Думаю, я уеду к концу месяца.

Услышав, что я в любом случае исчезну в течение этого месяца, На Хису улыбнулась.

–Похоже, мой Юнсон уже успел привязаться к тебе, он будет весьма огорчён.

Затем она обернулась к сыну. Чан Юнсон пожал плечами, будто это было вовсе не так. Возможно, из-за атмосферы, но Чан Юнсон вёл себя до странного осторожно.

Нет, похоже, дело было вовсе не в атмосфере. Даже ананасовую башню, которую он привык собирать для меня, решил сегодня не делать, а всё из-за присутствия матери. Казалось, парень старался не вызвать непонимания у любящего родителя. 

–Хорошо. Тогда, полагаюсь на вас до конца этого срока.

Я неловко улыбнулся тону, намекающему на скорое прощание. И без этого я всё прекрасно понимал. 

–Поторопись. Иначе застрянешь в пробке, – когда парень обратился к матери, она кивнула и села в машину. 

Чёрный седан быстро покинул виллу. Мы с Чан Юнсоном стояли в стороне, пока машина не исчезла из виду.

День, когда я уеду отсюда. День, на который я так надеялся. День, когда мне заплатят за то, что я выдержал это неловкое и скучное время.

Однако в тот же момент я подумал, что ничего страшного, если оставшиеся дни замедлят свой ход. 

–Жарко. Давай зайдём в дом.Чан Юнсон своей ладонью заслонил моё лицо от солнечных лучей, и я кивнул.

***

Звень.

Меня разбудил звон льда, ударяющегося о стенки стакана. Должно быть, я уснул, читая книгу на диване в гостиной. Когда я несколько взлохмаченный встал и убрал с лица прилипшие длинные волосы, Чан Юнсон, в этот момент поставивший на стол чай со льдом, задорно рассмеялся.

–Девушка, вытрите слюни.

–Что…я не пускаю слюни.

Но на всякий случай я быстро вытер уголок рта тыльной стороной ладони. Убедившись, что ничего нет, я вскинул голову и гордо потянулся. 

–Почему бы тебе просто не взять подушку? – дразняще произнёс Чан Юнсон и протянул мне стакан с чаем. 

Я пытался осилить эту книгу не день и не два и мне не было оправданий, поэтому я просто поднёс чашку к губам. Прохладная сладкая жидкость скользнула в горло и, казалось, немного разбудила меня.

Нам стало немного комфортнее друг с другом, и мы привыкли проводить время в одном пространстве, даже если и не происходило ничего особенного. Когда я бездельничал и смотрел телевизор в гостиной, Чан Юнсон тоже садился рядом со мной и читал книгу или что-то писал в блокноте. Затем я выключал телевизор, боясь, что это его беспокоит, и находил себе спокойное занятие. И этим занятием оказался сон… а не чтение.

–Скучно? Может, сходим куда-нибудь? – спросил Чан Юнсон, сидя рядом со мной, держа в руках свою чашку. 

Видимо, он закончил с работой, поскольку его книги были аккуратно сложены в углу стола.

–Нет, сегодня слишком жарко. Бывали дни, когда я был полон энергии и мог пройти пешком весь путь до ближайшей деревушки, а бывали дни, когда жара была просто невыносима для меня. Носить парик с длинными волосами на солнце оказалось гораздо утомительнее, чем я мог себе представить.

Когда я ответил отказом, Чан Юнсон притворился обеспокоенным и произнёс:

–Хм…

И несмотря на то что он не был обязан развеять мою скуку, парень сделал новое предложение.

–Тогда как насчёт игры на пианино? Я научу тебя.

Это было неожиданное, но довольно заманчивое предложение. Иногда, когда не в силах побороть скуку, я нажимал на клавиши одну за другой, а затем подходил Чан Юнсон и играл для меня. Было приятно закрыть глаза и просто слушать, но порой возникали моменты, когда мне самому хотелось пробежаться пальцами, чтобы издать подобные мелодичные звуки.

–Разве, не требуется много времени, чтобы научиться?

Мне осталось находиться здесь около пятнадцати дней. Однако если из этого могло получиться ни каши, ни риса [1], то лучше вообще не стоило и начинать. 

[п/п: кор.выражение, означающие "ни то, ни сё", аналог "ни рыба, ни мясо"] 

–Есть несколько мелодий, которые можно выучить быстро и без особых усилий.

Чан Юнсон ответил с уверенным выражением лица, как будто он являлся заслуженным учителем с огромным опытом за плечами. Я одним глотком выпил свой холодный чай и встал с дивана.

–Тогда давай, пойдём скорее.

Мы сидели бок о бок на кушетке перед пианино. Чан Юнсон даже не подумал открывать ноты, а вместо этого вытянул указательные пальцы обеих рук. Как бы намекая, чтобы я повторял за ним.

–А теперь вытяни пальцы.

–Пальцы?

Мои руки по-прежнему являлись той частью тела, которую я не желал показывать Чан Юнсону. Ведь я мог скрыть себя за слоями одежды в какой-то степени, но ничего не мог поделать с руками. Когда я замешкался, Чан Юнсон с силой потянул меня за руку.

–Я видел твои руки не раз и не два, так что перестань и давай их сюда. Меня это не волнует.

Видимо, он до сих пор думал, что я прячу руки из-за шрамов. Но неужели его не наталкивал на определенные мысли размер моих рук? Я склонил голову и вытянул пальцы, как было велено. Сказав мне напрячь их, парень взял меня за запястья и начал играть. Конечно, получался не такой яркий звук, как при игре самого Чан Юнсона, но две ноты гармонично сочетались друг с другом и звучали в унисон. 

Та-дан-дан та-дан-дан. Это была песня, которую однажды в детстве играли девчонки на фисгармонии, сидя перед классом. Марш палочек. Выходило правдоподобно, но настолько забавно, потому как Чан Юнсон играл моими пальцами будто палочками на ксилофоне.

–Хватит смеяться и запоминай как следует. 

При этом Чан Юнсон, произнеся это, улыбнулся. Как он и сказал, песня оказалась достаточно лёгкой для запоминания. Однако уже зная, как она завершается, я вывернул руки и выскользнул из чужой хватки. Парень недоумённо посмотрел на меня.

–Научи меня чему-нибудь другому, кроме этого.

–Почему?

–Это игра для двоих.

Когда я покину это место, то больше никогда не смогу сыграть эту мелодию. И я действительно не хотел учиться чему-то подобному.  У меня и так скопилось достаточно вещей, которые в будущем я уже не смогу повторить.

–Думаю, было бы неплохо научиться чему-то, чтобы я могла сыграть в одиночку.

Пристальный взгляд Чан Юнсона был прикован к моему лицу. Как ни посмотри, парень выглядел недовольным, но после недолгого молчания, он сыграл другую мелодию. Не задавая никаких лишних вопросов.

–Как насчёт этой?

–Мне нравится.

–Тогда поставь палец сюда и…

Возможно, потому, что всё буквально подходило к концу, Чан Юнсон, казалось, сдался. Ведь по итогу к концу лета ему самому следовало вернуться в Соединенные Штаты. Долгое время мы молча играли на клавишах. К тому моменту, когда я смог самостоятельно играть, хоть и неуклюже, Чан Юнсон заговорил:

–Думаю, ты мне так ничего и не собираешься рассказать…, – он пробежался по клавишам пианино бессмысленным жестом и продолжил: – Поэтому я решил поступить по-своему. И ты тоже можешь делать так, как тебе хочется.  

Я не понимал смысла его слов. Даже не дав дружеских объяснений, как он делал всегда до этого, Чан Юнсон встал. Я хотел спросить, что же он имел в виду, однако, в то же время боялся задать этот вопрос вслух. И пока я колебался, Чан Юнсон ушёл в свою комнату.