Онлайн чтение книги Воссоединение ReUnion
Глава 1.5 - Половина сострадания (5)

При всей суете и суматохе в первый день приезда Чан Юнсона, сам председатель Чан и его внук, казалось, прекрасно ладили. Несмотря на постоянное ворчание, Чан Юнсон гулял с председателем в саду, когда солнце не сильно припекало; оживлённо болтал о своей учёбе за границей, а ещё всегда обедал вместе с нами. Он был тем самым внуком, который очень любил своего дедушку. Возможно, поэтому он ещё больше ненавидел меня за то, что я пытался обмануть старика.

–Юнсон-а, прекращай уже и ешь.

–Я и так ем.

За столом, как обычно, мы сидели втроём и Чан Юнсон запихивал рис в рот, не сводя с меня взгляда. Если бы он умел поджигать одним только взглядом, то моё лицо давно бы превратилось в пепел. Честно говоря, я хотел бы избегать подобных встреч, но у меня были свои причины.

Защищать свою жизнь и свою семью – являлось для меня приоритетом, поэтому я не мог беспокоиться о ком-либо ещё. Даже если обман председателя Чана был бесчестным поступком, я собиралась сделать это без всякого угрызения совести. Заметив, что председатель подхватывает палочками баклажаны, я открыл рот. Надеясь, что Чан Юнсон должным образом обратит на это внимание. 

–О, дедушка любит баклажаны? А вот бабушке они не очень нравились.

–Верно-верно. Так и было. И поскольку она знала, что они мне нравятся, то частенько подкармливала баклажанами на работе. Я был так благодарен ей. 

Председатель Чан ответил так, будто только что вспомнил это. Словно подтверждая своему внуку, что я и есть настоящая Хан Джиён. Подобная ситуация повторялась несколько раз. Воспоминания о бабушке Джиён всплывали в голове одно за другим. Я выдерживал суровый взгляд Чан Юнсона и выкладывал их как на духу. В тот момент все подозрения должны были рассеяться, но выражение его лица становилось лишь холоднее.

Почему? Почему он был так уверен, что я фальшивка? Узнал ли он, что я мужчина, потому что мои женские наряды выглядели слишком нелепо? Или это потому, что я вот так сразу не отверг предложение о свадьбе? Или…Я даже не хотел думать об этой причине, которая заключалась в том, что Чан Юнсон изначально знал, что настоящая Хан Джиён мертва. 

Ведь если всё действительно так, то это не сойдёт мне с рук. 

Чан Юнсон, который молчал несколько дней, больше не мог выдержать эту неловкую, наполненную подозрениями атмосферу. 

В полдень, когда на вилле было особенно тихо – как и в тот день, когда прилетел Чан Юнсон – от скуки я сходил и взял книгу из кабинета на втором этаже и как раз, возвращаясь, стал спускаться по лестнице. 

Чан Юнсон стоял у подножья лестницы, словно поджидая меня. Каждый раз я пытался избежать встречи с этим парнем, если рядом не было председателя. Иначе в таком случае я оставался в невыгодном положении, поскольку рядом не было никого, кто мог бы принять мою сторону. 

Я встал напротив него с самым спокойным выражением лица, на которое только был способен. Иногда он смотрел на меня вот так, а затем разворачивался и уходил, я понадеялся, что в этот раз будет так же, поэтому чуть приподнял подбородок как бы говоря: скорее смотри и уходи прочь. Однако в этот раз, словно собравшись с духом, Чан Юнсон заговорил со мной холодным тоном. При этом в его глазах читалось презрение. 

–На этот раз порог этого дома переступила действительно подлая мошенница.

–Что это значит?

–Другие самозванки, приходившие до этого, испытывали хоть какие-то угрызения совести. Но по тебе такого не скажешь.

Угрызения совести? Такие вещи заставляют колебаться, что бы ты ни делал. Именно из-за подобного все фальшивые девушки до этого так быстро были раскрыты. Конечно, такой мальчик как он, взращённый в благородстве, будет жить, беспокоясь о других. Но честно говоря, ради своей семьи, я был готов на вещи и похуже.

–Потому что на это нет причин.

Я всё равно продолжал притворяться настоящей Хан Джиён. При этом пытался сохранять спокойное выражение лица перед Чан Юнсоном, надеясь, что он просто проверяет меня. Но тот лишь рассмеялся с толикой сожаления.

– Не знаю, насчёт тебя, но я в курсе.

–О чём?

–Что на самом деле случилось с настоящей Хан Джиён.

Невозможно. Я сильно прикусил губу. Я не был уверен, стоит ли мне спросить, действительно ли он знает правду или продолжать настаивать на своём. Но Чан Юнсон продолжил говорить так, словно в этом не было необходимости. 

–Всё, что ты сейчас делаешь – это притворяешься бедной мёртвой девочкой, чтобы обмануть других. 

Не было смысла спрашивать дальше. Чан Юнсон точно знал, что Хан Джиён мертва. Чтобы скрыть этот факт, Чан Мёнсу строго контролировал окружение председателя Чана. Потому что это был хороший способ  угодить строгому отцу. 

Фактически, Мёнсу использовал Джиён как предлог реализовать множество своих проектов, которые не были одобрены председателем.

–Дедушка ещё не знает о её смерти. И я не хочу, чтобы он знал. Поэтому иди и признайся ему, что ты аферистка, а затем возвращайся домой. 

Закончив говорить, Чан Юнсон обернулся. Словно он немедленно собирался позвать председателя Чана.

Я быстро схватил парня за руку. 

–Подожди минутку. Пусть я и не кровная родственница, но и не совсем аферистка. 

–И что из этого правда? – саркастически ответил Чан Юнсон. 

–Ты знаешь, что дедушка готов отдать многое для Джиён. Но я не собираюсь брать ничего из этого. Я здесь только для того, чтобы получить награду от твоего отца за то, что беседую с председателем о бабушке Джиён. 

Естественно, председатель Чан хотел материально отблагодарить единственную выжившую родственницу его благодетеля. Однако Чан Мёнсу не потерпел бы подобного, хотя я и так не собирался ничего принимать от старика. 

Чан Юнсон попытался вырвать руку из моей хватки, но я не позволил. 

–Хоть мы и не кровные родственники, но я давно знаю Джиён. И как именно закончила её семья… Я, наверное, знаю её лучше, чем кто-либо из живых, именно поэтому я здесь. Ты прав, что это низко обманывать дедушку, притворяясь Джиён, которая вот так умерла…Но не думаю, что от этого кому-то будет хуже. 

–А что насчёт того, что ты обманываешь всех вокруг?

–Но и ты тоже обманываешь.

Ведь Чан Юнсон знал о смерти Хан Джиён, но так и не осмелился рассказать об этом председателю. Тем самым позволяя приходить сюда мошенницам, обманывать и разочаровывать собственного дедушку. 

Юнсон некоторое время молчал, а затем словно приняв решение, снова заговорил:

–Верно, теперь я должен рассказать ему. Так будет лучше, чем каждый раз терпеть нечто подобное.

Чёртов высокомерный ублюдок. Я не издал ни звука, но неизвестно сколько раз мысленно проклял его. 

–Заранее собери свой багаж. 

В тот вечер я ужинал наедине с председателем Чаном. Сам Чан Юнсон так и не вышел из своей комнаты – не знаю, чем он был так занят. Меня всё равно уже поймали и скоро всё должно было закончиться, так что уже не имело смысла и дальше притворяться Хан Джиён. Но ведь несмотря на то, что я был фальшивкой – мои рассказы были реальными. И я хотел поделиться с председателем как можно большим количеством воспоминаний в знак моего утешения. Я провёл с ним не так много времени, но и мне не было чуждо всё человеческое, и я, конечно, привязался к старику, который относился ко мне со всей добротой.

Сбор вещей во второй раз занял больше времени, чем в первый. Потому что распаковал все свои вещи, наивно полагая, что беззаботно проведу здесь всё лето. 

На следующее утро Чан Юнсон явился к завтраку. Он закончил трапезу, но так не вымолвил ни слова, будто всё это время пытался старательно пережевать песчинку во рту. Не знаю, пытался ли он дать мне время, чтобы упаковать вещи или собраться с мыслями, но это было бесполезно. Поскольку я не выполнил должным образом просьбу Чан Мёнсу, то мог рассчитывать лишь на минимальную компенсацию. Так что следовало как можно скорее покинуть это место и заняться поиском новой работы. 

–Что вчера, что сегодня – ты полна энергии, Джиён. И не надоело тебе постоянно разговаривать с таким стариком?

Тем не менее я с пользой проводил время, которое выделил мне Чан Юнсон. Даже после завтрака сам настоял на прогулке в саду и, как обычно, завёл разговор с председателем. Всякий раз, когда я больше не мог ничего вспомнить о бабушке Джиён, то с сожалением рассказывал о маме Джиён или о самой девушке. 

–Я просто подумала, что лето скоро закончится. Так что в оставшееся время  пытаюсь сделать как можно больше. 

Конечно, лучшим вариантом было как можно скорее всё закончить, но у меня не хватило смелости так поступить. И после моих слов, словно уловив нечто странное в моём голосе, председатель Чан спросил:

–Разве ты не говорила, что до твоего возвращения ещё месяц? Неужели решила вернуться домой пораньше?

–Вовсе нет. Просто рядом с дедушкой время пролетает незаметно.

–Что ж, умеешь же ты говорить приятные для слуха речи…давай зайдём в дом. На улице становится жарче.

–Хорошо.

По жесту председателя к нам подбежал секретарь и сопроводил его в дом. Я оглядел пустой сад. Ухоженные деревья и трава могли похвастаться свежестью под лучами солнца, но это место казалось одиноким для одного пожилого человека. Представив в голове образ старика, убитого горем, я медленно пошёл к входной двери. Там, рядом с ещё открытой дверью, я увидел знакомую фигуру. 

Чан Юнсон, чуть ссутулившись, стоял и разглядывал меня. Как долго он там находился?

Этот парень и до этого не отличался рсобой разговорчивостью, но после того как раскрыл мою личность, даже не смотрел мне в глаза. Поэтому когда он в очередной раз бросил на меня ещё один строгий взгляд, я послушно дал ему понять, что готов уйти, как он того и желает.

–Я упаковала вещи. Сообщи мне, как только всё расскажешь дедушке.

–Хорошо.

Он выдохнул вместе с ответом. Словно…колебался? Поэтому я снова заговорил:

–Я знаю, о чём ты думаешь, но всё же…Нет, нет. Пожалуйста, сделай это как можно скорее. Мне предстоит ещё много дел.

На самом деле я до сих пор не был уверен. Действительно ли поступаю правильно, позволяя рассказать всю правду? Председатель Чан, который верил, что я настоящая Джиён, в последнее время был необычайно оживлён, словно дерево после проливного дождя. Он столько раз был обманут, и даже если прятал свои чувства от всего мира – это не означало, что он не испытывал боли. Возможно, поэтому Чан Юнсон колебался. И именно поэтому он столько дней обдумывал всё, вновь и вновь, делая это не спеша.

Но теперь Чан Юнсон ненадолго закрыл глаза, как будто наконец принял решение.

–Я расскажу. Сегодня после обеда.