Онлайн чтение книги Воссоединение ReUnion
Глава 3.2 - Неловкое общение (2)

Дождь неторопливо шёл ещё какое-то время. И только после того, как тучи рассеялись, мы смогли снова продолжить путь. А после долгого подъёма в гору, наконец, добрались до виллы.

Не знаю, сколько времени прошло, но на вилле было уже тихо, как глубокой ночью. Председатель Чан обычно рано ложился спать, поэтому большинство рабочих, похоже, ушли домой или разошлись по своим комнатам. В тускло освещённой комнате горело лишь несколько маленьких лампочек. Я вошёл внутрь, думая о том, как мне повезло, что внутри царит полумрак. 

–Беги скорее в душ, а затем спускайся, – тихо прошептал Чан Юнсон, подтолкнув меня в спину. 

По пути на виллу мы, наверное, десятки раз, если не больше, говорили о том, как хотим есть. Днём мы едва съели по мороженому, а остаток вечера поднимались в гору, поэтому трудно было не проголодаться за всё это время.

И пока мы поднимались по мокрой скользкой тропинке, то строили многословные планы на ужин, по памяти перебирая продукты в холодильнике.

–Хорошо, – ответил я и на американский манер показал жест "окей", будто несколько часов затруднительной ситуации сблизили нас. 

Комната Чан Юнсона находилась на втором этаже, поэтому по лестнице я поднимался в одиночестве. 

При ярком свете оказалось, что мой внешний вид оставлял желать лучшего. Очень повезло, что всё это время мы шли по малоосвещённым местам. Всё же любому, кто что-то скрывает, всегда есть чего опасаться: яркого света, легкомысленных слов и таких людей, как Чан Юнсон.

Как и обещал, я постарался быстро ополоснуться и спуститься вниз, но это оказалось не так просто, ведь как и говорил Чан Юнсон – я был фальшивкой. У меня имелось много вещей, в которые я мог переодеться, но парик – всего один. И из-за длинных волос он долго сох. И в то время пока в животе звучали раскаты грома, я сушил свой парик под холодным потоком воздуха. Неожиданно мои мысли заняло одно пустяковое, эгоистичное желание.

Мы ведь даже немного сблизились…Всё же совместные неприятности, даже кратковременные, обязательно вызывают чувство привязанности. Так случилось и с Чан Юнсоном на обратном пути.

Когда я поморщился от боли в ногах из-за скользких сандалий, он бросил велосипед, который всё это время тащил, и присел, повернувшись ко мне спиной. Это было молчаливое предложение понести меня на спине. Однако я отказался, тем самым пощадив поясницу сына моего работодателя и при этом защитив свою настоящую личность.

Не знаю, доброта это или просто проявление хороших манер, но вопреки нашей первой встрече, сегодня Чан Юнсон вёл себя намного дружелюбнее. Интересно, он со всеми такой, или это....?

Прежде чем я успел додумать, мой взгляд остановился на конце уже высохшего довольно длинного парика.

–Рамён сойдёт?

Я с опозданием торопливо спустился на кухню, где Чан Юнсон уже кипятил воду. При слове «рамён» я тут же вспомнил, как внук председателя сегодня впервые несколько неловко пробовал мороженое – и на мгновение засомневался. Чан Юнсон, будто сразу понял, о чём я думаю и проворчал:

–Что? Думаешь я не в состоянии приготовить рамён? Ц, у этой фальшивки так много предрассудков.

Ну, предпосылки для этого имелись. Человек, выросший в подобном доме, имел светлую кожу, вероятно, хорошо говорил по-английски и, возможно, никогда не ел самого простецкого мороженого. И характером схож либо с Чан Мёнсу, либо с Чан Юнсоном. Либо он достаточно целеустремлён, чтобы обманывать и использовать в своих интересах даже собственного отца, либо он достаточно мягок, чтобы легко сочувствовать незнакомцам. Даже не задумываясь о последствиях этой поверхностной жалости.

Рамён в состоянии приготовить даже ученик начальной школы, если он уже научился читать. Так что Чан Юнсон был воплощением моих предубеждений. 

–Ты называл фальшивкой каждую приезжающую сюда под именем Хан Джиён?

Я решил не отказываться от позднего ужина. Усевшись за кухонный стол, спросил первое, что пришло мне в голову – в этот момент Чан Юнсон не спеша привычным движением руки открыл упаковку рамёна. Что ж, должно быть, у него всё же имелся опыт в приготовлении лапши.

–Ну, не без этого. Но ты ведь не совсем фальшивка. Что, говоришь, вас связывало?

–Жили в одном районе.

Я использовал более расплывчатое объяснение, чем простое «друзья по соседству». Не оставлять о себе никакой информации было условием Чан Мёнсу, а также моей прямой обязанностью афериста. Конечно, человеку, который узнал о смерти Хан Джиён, не составило бы труда узнать всё и о ребятне, жившей в доме напротив. И хотя у Чан Юнсона не было причин этого делать, лучше перестраховаться. С другой стороны, этот парень прилетел с другого конца света, только чтобы разоблачить мою ложь и лишь потому, что мы с Чан Мёнсу были слишком беззаботны в этом плане.

–Вы дружили?

–Угум.

–Вау, честно сказать, я восхищён – чтобы обманывать других, продала собственную подругу.

В голосе Чан Юнсона вновь послышался сарказм.

–Это было очень давно.

Кроме того, моя семья была на первом месте. Конечно, молодому господину, который всю жизнь прожил честно и ни о чём не жалея, не понять меня. 

Чан Юнсон без особого энтузиазма помешал лапшу, даже не слушая меня, только кивая головой.

–Ладно, проехали. Добавить яйцо?

–Да. Но не взбивай.

–Понятное дело.

Будто это было единственным, что его беспокоило, Чан Юнсон осторожно разбил яйцо. В итоге получилось не хуже, чем готовка моего младшего брата. Поставив кастрюлю на стол, мы вместе поужинали, как вполне обычные друзья. Мы так сильно проголодались и немного замёрзли, поэтому тёплый бульон оказался в самый раз.

Мы были настолько голодны, что быстро умяли рамён, а после сыто похлопали себя по животу [1]. Тут же навалилась лёгкая сонливость. Когда мы откинулись на стул, чувствуя усталость, Чан Юнсон рассмеялся абсурдности ситуации. Что ж, это была неплохая ночь.

[п/п: 배를 두드리다 – идиома, означающая, наслаждаться комфортной и обеспеченной жизнью]

После небольшой пустой болтовни мы разошлись по своим комнатам. Я хотел сразу же лечь спать, однако осталось дело, которое я не мог проигнорировать. 

Я достал свой старый телефон, спрятанный в прикроватном ящике, и включил его. Словно только этого и ожидали, тут же пришло сообщение. Так как большая часть моей школьной жизни прошла в заботе о семье, у меня было не так много друзей, с которыми я мог обмениваться случайными смсками. Это было сообщение от Гону.

「Сегодня мы с мамой ходили в больницу」

Короткое предложение, без каких-либо пояснений. Если бы у него имелись хорошие новости, он не стал бы их скрывать. Время ещё даже не перевалило за полночь, а Гону как раз был из тех примерных учеников, которые засиживались за учёбой допоздна.

Я нажал на кнопку вызова, и через несколько гудков брат поднял трубку.:

–Алло.

–Это я. Что сказали в больнице?

–Мм..ну…

Пока Гону нерешительно бормотал, позади раздался ещё один голос.

–Это Хагён? У него всё хорошо?

–Ага, передать трубку?

–Просто сам узнай у него.

Когда я принял предложение Чан Мёнсу и покинул дом, то сказал, что ухожу на заработки в одно место, где мне предоставят комнату в общежитии. Мама извинялась и жалела, что отправила сына работать далеко от дома, пока сама без причинно болеет. Однако мне было больше жаль её саму. Потому что сам я чувствовал себя прекрасно и жил в невероятно комфортном месте.

–Скажи маме, что со мной всё в порядке. Мне здесь нравится. И работа несложная.

–Угу. А когда ты вернёшься?

Похоже, Гону хотел мне что-то сказать. Но сейчас он не мог этого сделать, потому что рядом находилась мама. 

–Совсем скоро, возможно, даже раньше, чем думал, – ответил я, глядя на два чемодана, стоящих в углу комнаты. 

Я уже давно упаковал свои вещи, ведь в любое время мог уехать. Потому что не знал, когда Чан Юнсон по своей прихоти передумает и расскажет всё председателю. А распаковывать и снова собирать чемодан, казалось, будет слишком хлопотно. Да и в принципе мне было морально тяжело проходить через этот цикл надежд и отчаяния.

–...

Гону ничего не ответил, но продолжал звонок.

–Что? Мама отказывается принимать лекарства?

–Угу…

Я вспомнил кое-что, что Гону с тревогой рассказал во время недавнего телефонного разговора, и спросил его – брат тут же утвердительно ответил. Лекарства, рекомендованные больницей, стоило возмутительно дорого. Даже с учётом помощи, которую мы могли получить, это всё равно было нам не по карману. И не было никакой гарантии, что приём этих лекарств хоть как-то поможет. Стоило маме услышать об этом, и она сразу же сдалась, оставив всю надежду.

У нас уже имелся подобный опыт. Поскольку наш отец долгое время был прикован к постели из-за несчастного случая, накопившиеся больничные счета превратились в крупный долг. Иногда мама упрекала отца, говоря, что он мог бы уйти раньше и избавить детей от многих проблем. Поэтому теперь она не могла не думать о том, что станет с нами после её смерти.

–Гону, не беспокойся о деньгах, иди в больницу и попроси их сделать всё возможное. Твой хён здесь не просто так. Я достану деньги.

–Прости, хён.

–Тебе не за что извиняться, ты и так хорошо со всем справляешься. 

Гону и мама были хорошими людьми, так почему же это происходило с ними? 

Я посмотрел на часы.

–Не засиживайся за уроками. И ложись спать, – и сбросил звонок. 

Затем снял парик и рухнул на подушку.

Я подумал, не глупо ли веду себя, находясь в этой зоне комфорта. И, может, на самом деле, было бы разумнее уйти прямо сейчас и найти более высокооплачиваемую работу?

Но мои размышления длились недолго. Несмотря на то, что мне нужно было о многом подумать, в конце концов, я заснул. А на следующий день меня настигло чувство вины в виде сильной лихорадки.