Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 102

Дождь на улице превратился в морось, без зонта было не обойтись. Тан Шиши приказала Дуцзюань отступить. Она подхватила накидку и побежала к Чжао Чэнцзюнь: 

— Князь.

Увидев, как она бежит за ним без зонта, Чжао Чэнцзюнь опустил лицо и слегка отчитал ее: 

— Озорница, почему не взяла с собой зонт?

— Зонт слишком громоздкий. Дождь уже прекратился. Ничего страшного, - Тан Шиши догнала Чжао Чэнцзюнь и естественно прислонилась к неиу. Чжао Чэнцзюнь ничего не оставалось делать, как протянуть руку, чтобы укрыть ее от моросящего дождя.

Он был крепкого телосложения, ему было неважно, промокнет ли он, но как же Тан Шиши? Тан Шиши прислонилась к Чжао Чэнцзюнь и спросила: 

— Князь недоволен?

— Могу ли я быть доволен? - Чжао Чэнцзюнь строго сказал, - Я изначально полагал, что, хотя он и пристрастился к женским чарам, у него все же есть четкое представление о добре и зле. Теперь, похоже, я его переоценил.

Тан Шиши закатила глаза и мягко сказала: 

— Чжоу Шуньхуа с шицзы уже три года, дольше, чем шицзыфэй. Если бы не ты, шицзы женился бы именно на ней.

Чжао Чэнцзюнь холодно фыркнул и посмотрел на Тан Шиши: 

— На чьей ты стороне?

— Конечно, я на стороне князя, - Тан Шиши спокойно возразила, - Шицзы хорош во всем, только вот в женских чарах он не разбирается. В любом случае, в будущем шицзы унаследует княжескую резиденцию и станет самым большим человеком на северо-западе. О чем еще он может беспокоиться? Даже если сбит с толку женщинами, он не император и не стоит боятся, что женские чары навредят стране.

Говорящий сказал вскользь, но слушающий воспринял иначе. Чжао Чэнцзюнь стал еще более молчаливым. Если бы он был обычным вассальным князем, титул и его чиновничья карьера уже достигнуты предела, и обращать внимание было не на что. Однако Чжао Цзысюнь был не таков.

Поскольку Чжао Чэнцзюнь желал поднебесную, то Чжао Цзысюнь должен был обучаться в соответствии с требованиями наследного принца. Обычным мужчинам не повредит, если они будут благоволить наложницам и пренебрегать своими женами. Однако если император или наследный принц будет сбит с толку женщинами, то это грозило большими неприятностями.

Чжао Чэнцзюнь всю дорогу молчал, и Тан Шиши знала, когда нужно остановиться. Она послушно следовала за Чжао Чэнцзюнем, больше не вспоминая о делах шицзы. Вернувшись во двор Яньань, Тан Шиши сразу же пошла к Чжао Цзыгао, а Чжао Чэнцзюнь, как только вошел в дверь, первым делом попросил для Тан Шиши платок и воды.

Всю обратную дорогу она попала под дождь. Хотя дождь только моросил, ее волосы все равно были мокрыми. Чжао Чэнцзюнь вошел во внутреннюю комнату, увидел Тан Шиши, держащую Чжао Цзыгао, бормоча: 

— Бессердечный. Меня нет здесь весь день, а ты даже не скучал по мне? Оказывается, развлекался с кормилицей. Если бы знала раньше, я бы не вернулась.

Чжао Чэнцзюнь был беспомощен и приказал служанкам и бабам выйти. Он притянул Тан Шиши к себе, укутал платком ее волосы и медленно вытер их: 

— Ты ах. Если он будет скучать по тебе до слез, ты будешь расстроена. Если не плачет, то ревнуешь. Неужели ты не можешь лучше думать о других людях?

Тан Шиши рассердилась и гневно посмотрела на Чжао Чэнцзюнь: 

— Я такая узколобая и недалекая. Если я не нравлюсь князю, найди себе щедрую и добродетельную женщину.

— Посмотри на себя, опять ты за свое, - Чжао Чэнцзюнь притянул Тан Шиши к себе и серьезно сказал, - не двигайся. Твои волосы еще не высохли.

Волосы Тан Шиши были лишь влажными от влаги и быстро высыхали. Напротив, Чжао Чэнцзюнь, редко сердился, когда злился, старые проблемы возвращались. Видя, что тот хмурится и молчит, Тан Шиши тихонько спросила: 

— Князь, у тебя опять болит голова?

Чжао Чэнцзюнь слабо ответил: «да». Тан Шиши передала Чжао Цзыгао Чжао Чэнцзюнь и сказала: 

— На, держи его.

Чжао Чэнцзюнь был застигнут врасплох тем, что ему всучили Чжао Цзыгао, он подсознательно взял его в руки и спросил:

— Что ты делаешь?

Тан Шиши сняла туфли, запрыгнула на кушетку, переместилась за спину Чжао Чэнцзюнь, разминая виски Чжао Чэнцзюнь парой тонких рук, и медленно делая круг: 

— Князь, тебе уже лучше?

Чжао Чэнцзюнь не ожидал такого развития событий и нашел это забавным: 

— Намного лучше. Достаточно того, что у тебя есть такое намерение. Спускайся.

— Нет, я хорошая жена и любящая мать. Раз уж у князя болит голова, то, конечно, я должна разделить с тобой все заботы, - Тан Шиши опустилась на колени, чтобы сделать массаж, и спросила, разминая, - князь, разве вещи Ин’эр не сгорели? Как ты нашел заколку Чжоу Шуньхуа?

Чжао Чэнцзюнь хоть и твердил, что ему это не нужно, но, когда рядом была его нежная жена, он все равно не мог не закрыть глаза и не наслаждаться легкими и тяжелыми разминаниями Тан Шиши:

— Все очень просто. Будь то дворец царских жен или задний двор, все жадничают. Служанки сказали, что сожгли вещи Ин’эр, а все остальное имущество передали ее брату и невестке, но Ин’эр мертва, а тот, кто этим занимался, жив. Как же они могут не взять пару вещей при передаче? В частности, Чжоу Шуньхуа что-то доверила ей, а вещи, которыми она подкупала людей, должны быть ценными, поэтому вероятность того, что они окажутся в неведении, еще выше. Все жадные люди боятся смерти, поэтому, получив несколько ударов, они сразу же сознаются.

Тан Шиши потеряла дар речи:

— Я думала, что уже понимаю темные глубины сердец людей, но не ожидала, что князь знает все гораздо лучше меня. Князь родился принцем. Я слышала, что в ранней юности ты был очень благосклонен. Откуда ты это знаешь?

Тан Шиши сказала это небрежно, но Чжао Чэнцзюнь вдруг почувствовал себя расстроенным. Чжао Чэнцзюнь знал это, потому что имел больший жизненный опыт и видел больше изменений в человеческих делах, но сколько лет было Тан Шиши? Она понимала это, потому что в детстве получила много холодного обращения.

Любимые дети всегда были недобросовестными. Только зная, что их не любят, они могли быть благоразумными и рано понять непостоянство человеческой природы.

Чжао Чэнцзюнь схватил Тан Шиши за руку и неожиданно спросил: 

— Тебя... в детстве не баловали в семье Тан?

— Верно, - Тан Шиши отпустила руку и положила свои руки на плечо Чжао Чэнцзюнь, - Моя мать очень любила меня и хотела исполнить любую мою просьбу, но ее возможности были очень ограничены. Я с раннего детства знала, что у меня нет права выбора. Все хорошее в доме доставалось сначала младшему брату, потом второй младшей сестре, и вот, после шел мой черед.

У Чжао Чэнцзюнь защемило сердце. Его детство отличалось от детства Тан Шиши настолько, что можно было даже сказать, что все было наоборот. Он всегда был в приоритете, и этот приоритет считался нормой на протяжении многих лет. Он никогда не задумывался о том, как живут принцы и принцессы в императорском дворце, не имеющие возможности получить хорошие вещи.

Чжао Чэнцзюнь спросил: 

— Тебе многого не хватало?

— Не совсем, - Тан Шиши утратила улыбку. Опираясь на плечо Чжао Чэнцзюнь, она на редкость вспоминала о своем детстве, - Все-таки семья Тан самая богатая, и Тан Минчжэ благоволил к наложнице и пренебрегал женой, но Тан Минчжэ всегда хотел иметь лицо. Поэтому наложница Су не смела проявить жестокость в отношении моих основных потребностей. Моя жизнь была беззаботна, в большинстве случаев только спор чувств имел место.

Жизнь была беззаботной, но в ней было много мелочей. О Тан Шиши забывали, когда распорядитель давал свежие фрукты. Тан Шиши не имела самые модные украшения в Линьцине. На Тан Шиши не тратились во время банкета.

Линь Ваньси всегда использовала свои личные деньги для субсидирования и хотела загладить свою вину перед Тан Шиши. Тан Шиши должна была иметь то же, что и Тан Яньянь. Но где можно было получить такие вещи? Позже Тан Шиши не позволила Линь Ваньси заплатить за нее. Мать и дочь в семье Тан существовали только по имени, поэтому прочие осмеливались воровать и вырезать доходы.  Как она могла позволить Линь Ваньси потратить деньги?

Чжао Цзыгао лежал на руках у Чжао Чэнцзюнь, его глаза блуждали по сторонам, словно он мог понять слова матери. Чжао Чэнцзюнь, выслушав ее, расстроился и сказал: 

— Тебя обидели, твой отец небрежно отнесся к своему долгу.

— Да что там, все уже позади, - Тан Шиши обняла Чжао Чэнцзюнь обеими руками, внезапно сменила тон и с улыбкой посмотрела на Чжао Чэнцзюнь, - князь, в девичьих покоях я находилась в своем доме и могла вытерпеть, даже если меня обижали. Но после замужества я оказалась в чужом доме, мне некуда деться, даже если бы меня обидят. Мой отец благоволит к наложнице и пренебрегает женой, как и шицзы. Если в будущем ты будешь отдавать предпочтение наложнице и пренебрегать женой, я не смогу жить дальше, лишь вернусь в свою родную семью вместе с Чжао Цзыгао.

Чжао Чэнцзюнь нахмурился и воскликнул: 

— Что за чушь ты несешь?

— Смотри, ты уже начал свирепствовать, не успел взять наложницу.

Чжао Чэнцзюнь одной рукой обхватил Чжао Цзыгао, а другой - Тан Шиши, затем притянул ее к себе и крепко обнял: 

— Не буду.

Тан Шиши хотела спросить, что он имел в виду, говоря «не буду». То ли он не позволит ей вернуться в родную семью, то ли не будет благоволить к наложнице и пренебрегать женой? Однако Чжао Цзыгао икнул, и Тан Шиши поспешно похлопала его по животу, а когда вернулась, о случившемся уже и думать забыла.

Чжао Чэнцзюнь, глядя на жену и ребенка на руках, все больше и больше ощущал, как тяжело дается ему это счастье. Наверное, потому, что сегодня днем он видел много плохого, а теперь, глядя на жену и маленького сына, чувствовал, что это счастье подобно цветку в зеркале и луне в воде*, малейшая неосторожность - и оно будет разбито. Чжао Чэнцзюнь понял, что жены и наложницы не могут жить вместе в гармонии. Вдовствующая императрица Яо и его благородная супруга-матушка, Лу Юйфэй и Чжоу Шуньхуа, мать Тан Шиши и наложница Су - неважно, из какой семьи эти женщины, низкого происхождения или из знатной семьи, стойкие, нежные, глупые или проницательные, никто не подлежит к исключению.

*[镜花水月 jìnghuā shuǐyuè - цветы в зеркале, луна в воде: обр. в знач.: призрак, мираж]

Тан Шиши еще более осторожна, чем те женщины. Если рядом с ним появится другая женщина, неважно, по какой причине, он и Тан Шиши уже не смогут восстановить прежние отношения, а семья, соответственно, распадется.

Вдовствующая императрица Яо и его благородная супруга-матушка были как вода и огонь. Три брата, включая Чжао Чэнцзюнь, никогда не считали Чжао Чэнтина братом, и, видимо, Чжао Чэнтин был таким же. Чжао Чэнцзюнь ненавидел вдовствующую императрицу Яо и причинял боль другим.

Два тигра не могут делить одну гору, так как же могут ужиться в семье две женщины? Все было бы хорошо, если бы его амбиции сводились к тому, чтобы быть праздным князем, обладающим богатством и почестями, и валять дурака до самой смерти. Однако, если он хочет стремиться к высшим достижениям, ему необходимо как следует стабилизировать свою семью.

У него уже было двое сыновей. Старший сын был уже взрослым, а младший - таким очаровательным. Ему не нужно было беспокоиться о наследнике, он мог наслаждаться семейным счастьем. Все было как надо. Ни о чем не жалел, кроме маленькой семьи Чжао Цзысюнь, в которой царил полный беспорядок. Чжао Чэнцзюнь дорожил своей нынешней жизнью и не хотел, чтобы что-то ее испортило.

В этой жизни наложниц не будет. Если в будущем он получит великое начинание, то императорских наложниц также не будет.

Достаточно иметь ее и ее детей.

Прислонившись на некоторое время к Чжао Чэнцзюнь, Тан Шиши постепенно ощутила, как жизнь стала безмятежной, а время - умиротворенным. Если бы она могла, неплохо было бы прожить так всю жизнь. В комнате становилось все темнее, но никто не решался подойти и зажечь лампы. Подумав немного, Чжао Чэнцзюнь сказал Тан Шиши: 

— Когда будущее станет стабильным, я отвезу тебя в Линьцин. Как насчет этого?

— Здорово! - Тан Шиши с готовностью ответила с ностальгией в голосе, - в этом году идет седьмой год Шентай, я не возвращалась уже шесть лет. За эти шесть лет не знаю, каким стал речной канал в Линьцине. Однако из Сипина в Линьцин приходится добираться по суше с высокими горами и длинными реками. Боюсь, весь путь будет нелегким.

Чжао Чэнцзюнь не ответил. Она подумала, что Чжао Чэнцзюнь имеет в виду стабильность провинции Сипин. Но она не знала, что Чжао Чэнцзюнь имел в виду стабильность всей поднебесной.

В то время они могли добраться из Цзиньлина в Линьцин по водному пути, который был гораздо безопаснее, чем по суше.

Чжао Чэнцзюнь сказал: 

— Тогда я приму другие меры и не буду утомлять ни тебя, ни ребенка. Кстати, после дела Чжао Цзысюнь ты можешь навести порядок в резиденции, прогнать тех, кого следует прогнать, и продать тех, кого следует продать. Не забудь еще о заднем дворе Чжао Цзысюнь. У него слишком много женщин.

Тан Шиши улыбнулась, подняла голову от Чжао Чэнцзюнь и сказала: 

— Чистка в резиденции - это хорошо, но я боюсь, что задний двор шицзы убрать будет невозможно. Если я в самом деле это сделаю, то шицзы будет ненавидеть меня до конца жизни.

— Пусть попробует, - Чжао Чэнцзюнь внезапно стал более серьезным. Он понял, что напугал Чжао Цзыгао, и сказал уже более мягким голосом, - Давай, действуй без колебаний. Если у кого-то есть возражения, пусть обращаются ко мне. Если Чжао Цзысюнь посмеет проявить неуважение к тебе, я брошу его в казарму, чтобы он протрезвел.

Тан Шиши улыбнулась и кивнула в ответ. Все обговорив, Тан Шиши с большим размахом уладила внутренние дела и на следующий день навела порядок в резиденции.

Многие люди в резиденции, привыкшие к безделью, вдруг засуетились, и отовсюду послышались жалобы. Тан Шиши это нисколько не волновало, она оставила на работе тех, кого можно было оправдать, и уволила тех, кто совершил слишком много ошибок с деньгами. То были быстрые и безжалостные действия. Многие люди были уволены прежде, чем успели отреагировать.

Некоторые пожилые люди не хотели с этим мириться и тайком отправлялись к Лю Цзи и Тунсю, чтобы высказать свои претензии. Лю Цзи опустил руки и не обращал внимания, а Тунсю тоже не решилась проявить заботу. Таким образом, все присутствующие в резиденции ясно видели, что княгиня казнит других в назидание сотне, как и было задумано князем.

Несколько человек подняли волну беспокойства, которая не увенчалась успехом, и вскоре все вели себя прилично, не осмеливаясь больше выступать против Тан Шиши. Сначала они думали, что к Тан Шиши благоволят, потому что она беременна ребенком, но теперь поняли, что к Тан Шиши просто благоволили.

Ребенок тут ни при чем. Она была сокровищем на ладони князя.

Лу Юйфэй измучилась и была настолько опустошена, что после выкидыша много дней была прикована к постели. Получив известие, Лу-тайтай поспешила навестить Лу Юйфэй. Тан Шиши не последовала за ней, а попросила служанку отправить Лу-тайтай во двор Инянь, чтобы она сама поговорила с Лу Юйфэй.

Лу-тайтай долгое время успокаивала Лу Юйфэя. Затем она пришла во двор Яньань, чтобы поблагодарить Тан Шиши: 

— Спасибо, княгиня. У моей дочери высокие устремления и заносчивый характер. Она получила большой урок, потеряв ребенка. Она рассказала мне о том, что произошло в тот день. Благодарю княгиню за то, что Вы, несмотря на дождь, поспешили туда и сказали за нее слова справедливости. 

Тан Шиши не делала этого ради Лу Юйфэй.

— Это мой долг. Лу-тайтай не обязана быть вежливой. Все будут переживать, потеряв ребенка. Я надеюсь, что Лу-тайтай сможет облегчить тревогу шицзыфэй и справиться с ней раньше времени. Самое главное - хорошо выхаживать свое тело.

— Я понимаю, - Лу-тайтай становилась все более и более осторожной перед ней Тан Шиши. Она обнаружила, что Чжао Цзысюнь не испытывает никакой нежности к ее дочери. Напротив, он благоволил к женщине с фамилией Чжоу и не обращал внимания на заговор Чжоу Шуньхуа против жизни его жены под прикрытием беременности. Лу-тайтай была напугана тем, что муж Лу Юйфэй был так безжалостен к ней, хотя она была еще молода. Лу Юйфэй несколько лет не могла иметь детей. После того, как она восстановит свое тело, вероятно, появится много детей от этих наложниц и других новых наложниц в заднем дворе. Как же Лу Юйфэй проведет остаток жизни?

Лу-тайтай было страшно от одной мысли об этом. Ее муж был ненадежен, и, скорее всего, у нее больше не будет детей. Все, на что могла рассчитывать Лу Юйфэй, - это неожиданно молодая и излюбленная свекровь, Тан Шиши. Жаль родителей на свете. Лу-тайтай очень любила свою дочь. Она знала, что в прошлом Лу Юйфэй обидела Тан Шиши. Теперь она могла только удвоить улыбку и благоразумно подчиниться Тан Шиши: 

— Мою дочь избаловали в семье, она не разбирается в значимости вещей. Слыхала, она ранила питомца княгини. Где лисенок? Если он ранен, у меня есть лекарства. Если у княгини кончится лекарство или понадобится лекарь, сообщите мне. Кое-кто в нашей усадьбе уже воспитывал лису. Если княгиня не возражает, я пошлю этого человека прислуживать княгине?

Тан Шиши было неловко, видя, как старшая, вдвое старше ее, так ей льстила. Тан Шиши не могла отделаться от мысли, что Линь Ваньси не на кого было положиться, когда ее не было рядом. Так же было и с ее матерью?

Тан Шиши было трудно выносить такие мысли. Ради матери Тан Шиши вежливо сказала Лу-тайтай: 

— Нет нужды, князь отправил лисенка на воспитание в деревню. Там ближе к пастбищам и буйная растительность, что больше подходит для лисьих интересов. Пусть Лу-тайтай оставит себе этого талантливого человека.

Лу-тайтай была огорчена. Ведь она умоляла кого-то, отказываясь от своего лица, чтобы преподнести подарок, но другой человек его не принимал. Лу-тайтай не знала, чем она может помочь Тан Шиши. У Тан Шиши было все, о чем только могла подумать Лу-тайтай: благосклонность, деньги, статус и даже ребенок.

Лу-тайтай пристыженно сказала: 

— Княгиня не заботится о прежних неладах и поддерживает Лу Юйфэй, но мы даже не можем достойно отплатить. Не знаю, что нравится княгине. Пока  могу помочь княгине, ничтожная без колебаний пройдет сквозь огонь и воду*.

*[赴汤蹈火 fù tāng dǎo huǒ - шагать по кипятку, ступать по огню: обр. в знач.: не останавливаться перед опасностью; на краю гибели]

Слова Лу-тайтай уже были весьма лестными. В конце концов, она была женой главного судьи провинции. Если бы не ее дочь, стала бы она скромничать? Тан Шиши, не удержавшись, вздохнула и честно ответила: 

— Я тоже человек с ребенком. Я понимаю переживания барыни. Я ценю Ваше доброе намерение, но у меня вправду есть все...

Тан Шиши внезапно прервалась на полуслове. Лу-тайтай заметила это и поспешно спросила: 

— Я знаю, что княгиня живет в роскоши и ни в чем не испытывает недостатка, но ничтожная очень хочет облегчить заботы княгини и сделать счастливой. Если княгине что-то нужно, скажите прямо: пока мы полезны в пределах провинции Сипин, наша семья Лу готова рискнуть ради Вас любой опасностью.

На самом деле у Тан Шиши была одна вещь, которая мешала ей лично заявить о себе, - это семья Сюй. Отношения между приемной и биологической матерью были очень неловкими, особенно после того, как Тан Шиши родила собственного сына. Отношения между ней и Сюй-тайтай в данный момент были очень непростыми.

Конечной целью Тан Шиши было отказаться от Чжао Цзысюнь и сделать своего сына наследным принцем. Поколебать сознание Чжао Чэнцзюнь в одночасье не удастся, а семья Сюй представляла собой весьма опасную шахматную фигуру.

Удачно, что Лу-тайтай встретилась с ней именно в этот момент. Господин Лу был главным судьей провинции Сипин и отвечал за уголовные дела в провинции. Было бы проще следить за одним-двумя людьми. К тому же дядя Чжао Цзысюнь, Чэнь Тай, был бездельником и особенно пристрастился к азартным играм.

Словно подушка, которую подавали сонному. Она могла использовать семью Лу, чтобы контролировать движение семьи Сюй, и все, что она должна была заплатить взамен, - это лучшее отношение к Лу Юйфэй, что было совершенно беспроигрышно для Тан Шиши. Тан Шиши быстро приняла решение, дала знак служанкам удалиться и медленно сказала Лу-тайтай: 

— Не стоило мне говорить эти вещи Лу-тайтай. Эти слова только рассмешат людей. Но это вправду слегка неприятно.

Лу-тайтай сразу же все поняла и спросила: 

— Что беспокоит княгиню? Я могу помочь?

— Не могу сказать, что это беда, просто небольшое дело, - Тан Шиши прикрыла рот веером и негромко сказала, - Лу-тайтай должна была слышать о семье Сюй, верно? Я слышала, что Сюй-тайтай очень скучает по своему сыну. Люди из ее девичьей семьи тоже беспокоятся и часто наводят справки о шицзы для Сюй-тайтай. Как правило, это обычные человеческие чувства, ведь мать и сын связаны кровными узами, и мы не можем им помешать. Однако князь тратил все свои силы на шицзы и воспитывал его как старшего сына. Ах, что еще сказать?

В разговоре с умным человеком не было необходимости говорить четко. В конце концов, Лу-тайтай была женой главного судьи провинции, она уже поняла: 

— Слова княгини очень разумны. Все должно быть решено решительно. Как под небесами волокна могут тянутся, пока корневище лотоса переломлено*? Наш господин отвечает за вынесение приговоров в тюрьме и знает многих людей. Если что, я передам сообщение княгине.

*[藕断丝连 ǒu duàn sī lián - корневище лотоса переломлено, но волокна тянутся обр., ещё не все связи порваны]

Тан Шиши улыбнулась и кивнула, держа в руках веер: 

— Спасибо, Лу-тайтай. Придется побеспокоить Лу-тайтай.

Лу-тайтай с облегчением вздохнула и сказала: 

— Это мой долг - разделить заботы с княгиней. Кроме того, это связано с Юйфэй. Как мать, я вправе беспокоиться больше.

Слова Лу-тайтай были искренними. Лу Юйфэй была шицзыфэй, ей уже было тяжело служить Тан Шиши, законной свекрови. Если бы появилась еще одна свекровь, как бы она смогла выжить? Семья, с которой они поженились, принадлежала к резиденции Цзин-вана, а не к непонятной семье Сюй.

Устранение скрытых опасностей семьи Сюй и пресечение связей Чжао Цзысюнь с семьей Сюй - это тоже то, что хотела видеть Лу-тайтай.

После разговора между Лу-тайтай и Тан Шиши каждая из них разрешила свою большую заботу. У Тан Шиши появился дополнительный информатор, и она была невероятно счастлива. Однако не успела она расслабиться, как была потрясена императорским указом.

— Что? Вдовствующая императрица Яо приказала нам явиться в столицу, дабы встретить Новый год?