Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 69

— Ты это серьезно?

Фэн Цянь внезапно встала с сиденья и неосознанно впилась ногтями в подлокотник.

— Барышня Фэн, служанка все прекрасно видела, - служанка с круглым лицом подошла и сказала: - Когда служанка пришла во двор Цзяньцзя, чтобы отнести вещи, своими глазами видела, как барышню Тан рвало. Ее долго рвало, но ничего не выходило. В комнате даже были кислые сливы.

Фэн Цянь стояла на полу, ее лицо изменилось. Она нехотя успокоилась и медленно вернулась на свое место.

Тан Шиши беременна? Неудивительно, что она не выходила и некоторое время держала свою дверь закрытой. Она хотела скрыть это от всех. Если она беременна, то кто же отец ребенка?

Цзин-ван? Шицзы? Или любовник*, неизвестно откуда взявшийся?

Фэн Цянь интуитивно исключала два последних варианта. Учитывая амбиции Тан Шиши, она ни за что не согласилась бы связать себя узами брака с безымянным и безродным любовником. Шицзы тоже был возможен, но Фэн Цянь так не считала.

*[野男人 yěnánrén - 1) негодяй 2) любовник]

Трудно было сказать, почему, но Фэн Цянь просто так решила. Тан Шиши говорила, что не смеет лезть к принцу, и, похоже, активно боролась за шицзы. Однако, напротив, в этом и заключалась хитрость Тан Шиши. Женщины, у которых не было никаких намерений, оказывались теми, кто имел самые большие намерения. Если в отношениях с таким мужчиной, как Чжао Чэнцзюнь, дать понять, что ты преследуешь его напрямую, он бы презирал тебя. Только играя в недотрогу, постоянно вызывая интерес Чжао Чэнцзюнь и часто упоминая при нем других мужчин, чтобы заставить его ревновать, она могла вызвать у него желание завоевать ее. Тогда только она сможет покорить такого человека.

Тан Шиши, очевидно, была одним из знатоков. Забавно, что она сказала Фэн Цянь, что не интересуется Цзин-ваном. На самом деле Фэн Цянь с первого же дня все поняла. Если она действительно не проявляла интереса, то почему так завороженно смотрела на Цзин-вана? Почему, когда шицзы и принц находились в одной комнате, ее взгляд больше падал на принца?

Эта интриганка была тысячелетней лисицей. Кого же она обманывала?

Фэн Цянь, нахмурив брови, внимательно изучила ситуацию. Точно, день, когда она опоила Тан Шиши, как раз совпал с военным походом Цзин-вана. Может быть, Тан Шиши так повезло, что она вернулась в резиденцию как раз перед тем, как Цзин-ван отправился в поход?

Прежние сомнения были легко разрешены. Фэн Цянь была озадачена тем, как Тан Шиши удалось избавиться от яда. Кто бы мог подумать, что эта женщина настолько коварна, что смогла взобраться к Цзин-вану! Фэн Цянь так разозлилась, что у нее заболел живот. Когда круглолицая служанка заметила, что цвет лица Фэн Цянь продолжает меняться, она быстро спросила: 

— Барышня Фэн, что с Вами?

Фэн Цянь тут же вскочила, притворилась, что кашляет, и ответила: 

— Я была слишком удивлена и растеряна. Когда ты узнала, что у Тан Шиши утренняя тошнота?

— Только вчера, - круглолицая служанка заискивая сказала: - Я помню доброту барышни Фэн. Как только служанка узнала, пришла сообщить Вам. Барышня Фэн, принца сейчас нет в резиденции. Может быть, это шицзы?

Фэн Цянь идеально* улыбнулась и ответила: 

— Кто знает? Я не могу решать такие вопросы. Поэтому мне лучше сообщить об этом шицзы и шицзыфэй. Хорошо это или плохо, но я не буду привлекать тебя, и Тан Шиши не узнает, что это ты выдала тайну.

*[滴水不漏 dīshuǐbùlòu - и капля воды не просочится, обр. в знач.: ни к чему не придерёшься; комар носа не подточит]

Фэн Цянь положила на стол для служанки тяжелый мешочек. В то же время служанка не решилась вмешиваться в борьбу между хозяевами. Ситуация на заднем дворе быстро менялась, и было неизвестно, когда и кому будет отдано предпочтение. Круглолицая служанка не хотела раскрываться. Но раз уж Фэн Цянь помогла ей сохранить тайну, значит, так будет лучше.

Круглолицая служанка быстро взяла в руки тяжелый мешочек, лежавший на столе, и улыбнулась от уха до уха:

— Барышня Фэн поистине замечательный человек. В будущем Вас ждет благословенная и мирная жизнь.

Фэн Цянь медленно улыбнулась и сказала: 

— Ты заслужила это. Если в будущем появятся новости, не забудь сообщить мне. Награда будет расти.

— Ах, сдужанка запомнила!

Фэн Цянь улыбнулась, глядя вслед уходящей круглолицей служанке. Как служанка скрылась из виду, Фэн Цянь тут же убрала улыбку и фыркнула:

— Недальновидная идиотка, жадная до денег. Однако эта идиотка оказала мне большую услугу.

Фэн Цянь медленно подошла к окну, сорвала цветок красной недотроги бальзаминовой и раздавила его. Ярко-красный сок потек с кончиков ее пальцев: 

— Привлекательные* твари не достойны хорошей жизни. Ты не так умна, как я, не так сообразительна, как я, а также не так упорна, как я. Кроме своего лица, ты не превосходишь меня ни в чем. Почему именно ты?

*[招摇 zhāoyáo - показушный, пижонский; пускать пыль в глаза, прикидываться; создавать шумиху]

Летние ночи с трудом переносились. Солнце уже давно село, а воздух еще оставался горячим и сухим. Небо из голубого постепенно превращалось в темно-синее. Туманные сумерки окутали пышные деревья резиденции Цзин-вана, насекомые стрекотали наперебой.

Комната Лу Юйфэй была полна света несмотря на темную ночь. Лу Юйфэй специально переоделась и припудрила лицо. Взяв в руки платок, она села напротив Чжао Цзысюнь под мерцающим светом: 

— Шицзы, я не знала, что Вы придете, и не приготовила ужин. Не хотите ли Вы чего-нибудь поесть?

— Нет нужды, я уже поужинал, - Чжао Цзысюнь, похоже, вовсе не собирался болтать с Лу Юйфэй. Он не стал точить лясы и сразу перешел к теме: - слышал, что несколько дней назад ты устроила в саду большой переполох и намеревалась убить лисенка Тан Шиши?

Чжао Цзысюнь пришел к ней, хотя сегодня был не пятнадцатый день месяца. Лу Юйфэй втайне обрадовалась, она не ожидала, что Чжао Цзысюнь, едва открыв рот, начнет расспрашивать о других людях. Улыбка Лу Юйфэй слегка застыла, а выражение лица опустилось: 

— Все верно. Лисенок Тан Шиши поцарапал Си Юньчу, и я не могла не восстановить справедливость. Шицзы занят учебой и боевыми искусствами, что у Вас нет времени даже ступить на задний двор. Почему Вы решили спросить о лисенке именно сегодня?

О чем хотел спросить Чжао Цзысюнь - о лисенке или о его хозяйке?

Чжао Цзысюнь сначала не хотел встречаться с Лу Юйфэй. Слушая ее, его сердце стало еще больше раздражаться. Вспомнив о сплетнях, услышанных несколько дней назад, он изо всех сил старался быть терпеливым: 

— Ты - шицзыфэй. Ты должна вести себя как хозяйка резиденции, не хватайся за мелочи и не упускай большое, не обращай внимания на пустяки. Кроме того, вторая барышня семьи Си находится в брачном возрасте. Если нет ничего важного, не таскайся с ней в резиденции целыми днями.

Слова Чжао Цзысюнь были очень резкими. Лу Юйфэй с мрачным лицом чуть было не поссорилась с ним снова. Учитывая, что супруги не часто видятся, она нехотя стерпела и сказала: 

— Я не трехлетний ребенок и, естественно, понимаю как избегать подозрений. Шицзы, не волнуйтесь. В следующий раз я буду держаться на расстоянии от семьи Си.

Чжао Цзысюнь нахмурился: Лу Юйфэй всегда была такой. Она явно ничего не смыслила, но делала вид, что понимает. Что касается его слов, то она вообще не понимала, что Чжао Цзысюнь имеет в виду.

Чжао Цзысюнь намекнул, что она меньше общалась с Си Юньчу и что Си Юньчу с самого начала не была кандидатом на роль ванфэй. Чем ближе она была сейчас, тем более неловко ей будет, когда правда станет известна. Вопреки ожиданиям, Лу Юйфэй даже помогла Си Юньчу жестоко обойтись с людьми в резиденции. Чжао Цзысюнь лично пришел  предостеречь ее. Однако Лу Юйфэй полагала, что резиденция вот-вот будет обручена с семьей Си, и хотела избежать подозрений.

Какая глупость! Он больше не мог этого терпеть.

Чжао Цзысюнь пришел в ярость. Не успел он открыть рот, как на улице раздался голос пожилой женщины:

— Шицзы, шицзыфэй, кто-то просит об аудиенции у шицзы.

Чжао Цзысюнь остановился. Лу Юйфэй встала, нахмурившись, и спросила: 

— Кто это так поздно?

— Это барышня Фэн Цянь. Она сказала, что есть очень важное дело, и просит об аудиенции у шицзы, шицзыфэй.

— Фэн Цянь? - Лу Юйфэй напрягла брови: - Что она здесь делает?

Чжао Цзысюнь заметил, что Фэн Цянь упомянула «просьбу об аудиенции у шицзы» и его глаза слегка сузились. Казалось, что Фэн Цянь пришла за ним. Чжао Цзысюнь спокойно ответил: 

— Она не невежественный человек. Раз так говорит, значит, действительно есть что-то важное. Пусть заходит.

— Да.

Фэн Цянь вошла в комнату и опустила голову, приветствуя Чжао Цзысюнь и Лу Юйфэя. По прошествии долгого времени Фэн Цянь все еще выглядела нежной и мягкой, со слабым взглядом. Чжао Цзысюнь спросил: 

— Почему ты пришла ночью?

 Фэн Цянь была белокожей, на коже проступали сине-зеленые вены, а губы были ярко-красными. В контрастном свете она выглядела очень очаровательно: 

— Шицзы, мне нужно сообщить о важном деле. Это дело имеет большое значение, его неудобно рассказывать другим.

Чжао Цзысюнь посмотрел на Фэн Цянь и жестом отослал слуг. Служанки и слуги дружно отступили за дверь. Однако Фэн Цянь еще отказывалась говорить.

Лу Юйфэй слегка приподняла брови: 

— Барышня Фэн так высокомерна. Неужели даже я, как шизыфэй, не могу ее слушать?

— Конечно, нет, - Фэн Цянь не хотела наживать себе врагов в этот критический момент. Она отступила назад и сказала: - Шицзыфэй - хозяйка внутреннего двора. Естественно, можете слушать. Лишь боюсь, что такие вещи запятняют слух шицзыфэй.

У Лу Юйфэя кончилось терпение:

— Что у тебя за дело?

Фэн Цянь медленно подняла голову, ее ярко-красные губы сомкнулись в свете лампы. Они были пугающе алыми, как кровь.

— Шицзы, шицзыфэй, Тан Шиши беременна.

Как эти слова упали, свет в углу комнаты с треском лопнул, огарок свечи яростно затрепетал, руки Лу Юйфэй вместе с ним задрожали.

Через некоторое время раздался голос Лу Юйфэй, который был настолько напряженным, что звучал несколько приглушенно:

— Ты уверена?

— Речь идет о чести женщины. Как я смею шутить на такую тему? - Фэн Цянь слегка улыбнулась и ответила: - Правда это или нет, шицзы узнает после того, как посмотрит вместе со мной.

В словах Фэн Цянь прозвучало только «шицзы», и Чжао Цзысюнь еще больше уверился, что она пришла за ним.

Что касается причин, то Чжао Цзысюнь мог предположить, что женский ум всегда был таким тонким и деликатным, особенно у двух красавиц. Тан Шиши забеременела до замужества. Естественно, такой скандал должен был разгореться на глазах у мужчин.

Ныне, когда Чжао Чэнцзюнь в отъезде, этим кандидатом стал Чжао Цзысюнь. Чжао Цзысюнь был в некотором замешательстве, он не мог определить, в каком настроении находится. Тан Шиши беременна? От кого?

Он был удивлен и ошеломлен с примесью скрытого гнева. Чжао Цзысюнь встал с невозмутимым лицом и холодно сказал: 

— Если ты посмеешь солгать, этот шицзы тебя не пощадит. Пойдемте во двор Цзяньцзя.

В такое время суток было весьма уютно. Тан Шиши прислонилась к окну, чтобы вышить, и после нескольких стежков уже стемнело. Дуцзюань выхватила вышитую петлю, чтобы не дать Тан Шиши потратить еще больше энергии.

В это время Тан Шиши уже устала что-либо делать, поэтому она просто позволила Дуцзюань забрать ее. Она скучала и смотрела на небо, молча считая дни.

Прошло уже больше половины седьмого месяца, а Чжао Чэнцзюнь уже два с половиной месяца не было в резиденции. Естественно, ребенку в ее животе было уже два с половиной месяца.

Тан Шиши останавливалась всякий раз, когда думала об этом, отказываясь размышлять глубже. Она не смела думать ни о том, оставить ребенка или убить, ни о будущем. Она была похожа на нелепого страуса: пока она закрывает глаза, не смотрит и не думает, несчастье не придет.

Пока Тан Шиши любовалась звездами, она случайно уловила яркий свет снаружи. Не успела Тан Шиши сообразить, откуда идет свет, как вспышка света остановилась перед двором Цзяньцзя, и ворота агрессивно толкнули.

Впереди стоял Чжао Цзысюнь, за ним Лу Юйфэй и Фэн Цянь. Сердце Тан Шиши внезапно упало.

Она уже знала, что произойдет дальше. Тан Шиши сидела на вышитом табурете, ее руки и ноги на мгновение похолодели, а сознание стало хаотичным, как будто она потеряла контроль над своим телом.

Тан Шиши подсознательно приложила руку к животу, она знала, что не сможет этого скрыть, но не ожидала, что этот день наступит так рано.

Тан Шиши не могла скрыть своей потери, и когда это чувство появилось, Тан Шиши поняла, что ожидала его. Кто же, по ее мнению, придет первым?

Служанки во дворе Цзяньцзя были поражены. Дуцзюань поспешно подбежала к двери и сказала: 

— Выражаю почтение шицзы и шицзыфэй. Шицзы, почему Вы пришли ночью?

Свита Чжао Цзысюнь была немаленькой, и все больше и больше людей были встревожены светом огня. Некоторые, любопытствуя, тайком открывали дверь, чтобы посмотреть, Чжао Цзысюнь игнорировал испытующие взгляды толпы, позволяя людям окружить двор Цзяньцзя.

Дуцзюань знала всю подноготную и была напугана открывшейся перед ней сценой: 

— Шицзы, что все это значит?

Чжао Цзысюнь вовсе не собирался признавать Дуцзюань. Он спросил с холодным лицом: 

— Где Тан Шиши?

— Барышня плохо себя чувствует, она только что уснула…

Чжао Цзысюнь усмехнулся: 

— В комнате еще горит свет, неужели она уже спит? Она вправду плохо себя чувствует, или ее мучает совесть?

Дуцзюань побледнела и поклонилась: 

— Шицзы, Вы что-то не так поняли...

— Дуцзюань, - мягкий голос донесся из внутренней части двора. Голос Тан Шиши был негромким, но все присутствующие сразу же обратили на нее внимание.

Тан Шиши была одета в светло-голубую накидку без пудры на лице. Волосы были убраны в пучок, который низко свисал. Она выглядела легкой, как гибискус после дождя, и белой, как слива под снегом. Тан Шиши была очень красива. Поскольку в этот период она подолгу не выходила на улицу, ее лицо было белым, как фарфор, и слегка светилось ночью.

Тан Шиши исчезла на два месяца, и многие почти забыли о сиянии первой красавицы, коронованной столицей. Теперь, когда Тан Шиши появилась вновь, ее прекрасная фигура стала меньше, а выражение лица - холоднее. Ее болезненный вид ничуть не портил ее красоты, а наоборот, придавал еще больше соблазна.

Раньше она была похожа на властную розу и великолепный пион. Красота действительно была прекрасной, и на нее хотелось смотреть с благоговением. Однако теперь, когда ветви розы были сломаны, пион побило морозом, у людей возникло желание сорвать его.

Тан Шиши смотрела на людей во дворе без малейшей нервозности или робости, спокойно позволяя им смотреть на себя. Она обхватила пальцами накидку и мягко сказала служанкам: 

— Дуцзюань, отойди. Шицзы - хозяин резиденции. Если шицзы захочет, он может приходить, когда захочет, и уходить, куда захочет.

В словах Тан Шиши была скрыта ирония. Чжао Цзысюнь внимательно вглядывался в Тан Шиши, словно не слушая ее. Она была бледной, со стройными плечами и шеей, но из-за широкой одежды не было видно ее талии. Однако по тому, как трепетали уголки ее одежды на вечернем ветерке, можно было догадаться, что талия у нее очень тонкая.

Если бы не донесение, трудно было бы сказать, что она беременна. Она даже выглядела слегка больной, слишком бледной.

Чжао Цзысюнь медленно вошел во двор. Тускло светивший желтый свет огня отражался на его лице, то светлом, то темном, и невозможно было разглядеть в нем ни счастья, ни злости: 

—  Я слышал о твоем плохом самочувствии, что ты не видишь никаких улучшений после долгого лечения. Может быть, твои подчиненные пренебрегают тобой?

Тан Шиши слегка опустила глаза и ответила: 

— Служанки служат прележно. Это я не справляюсь, мне никак не становится лучше. Шицзы будоражит столько людей в это прекрасную ночь только для того, чтобы обвинить моих служанок?

Чжао Цзысюнь усмехнулся: 

— О? Значит, твоя служанка действительно верный слуга. В пятый день месяца Дуцзюань ввела мужчину в западные угловые ворота и вывела его через четверть часа. Тан Шиши, ты знаешь об этом?

Дуцзюань тут же опустилась на колени. Она уже собиралась признать свою вину, но Тан Шиши спокойно ответила: 

— Знаю.

— Значит, ты видела этого мужчину?

Тан Шиши на мгновение задумалась, а затем ответила:

— Да.

— Барышня! - Дуцзюань нервно посмотрела на Тан Шиши, всем своим видом намекая ей остановиться. Лу Юйфэй удивленно прикрыла губы и двусмысленно произнесла:

— Ты привела в резиденцию постороннего мужчину и встретилась с ним наедине. Барышня Тан, дочь благовоспитанной семьи так не поступает.

В это время настроение Тан Шиши сильно колебалось. Она и так была не в духе, а услышав слова Лу Юйфэя, рассмеялась и прямо сказала: 

— Всем правилам меня учила Фэн-момо. Если шицзыфэй считает Фэн-момо плохой учительницей, или что вдовствующая императрица - не благовоспитанная семья, тогда я напишу письмо в столицу, и пусть шицзифэй поговорит с вдовствующей императрицей.

Лу Юйфэй отшатнулась от ее слов, и ее лицо внезапно потемнело. Дворцовое происхождение - всесильный кирпич, который можно было перемещать куда угодно и как угодно: верность, сыновняя почтительность, благожелательность, праведность, правила и мораль. Все это могло раздавить человека до смерти. Напротив, Лу Юйфэй не могла даже возразить: неужели она осмелилась сказать, что вдовствующая императрица не права?

Очевидно, что не могла. Даже Чжао Цзысюнь мог лишь избегать тем, связанных с вдовствующей императрицей. Чжао Цзысюнь не мог проводить дальнейшее расследование, поэтому ему оставалось только отпустить служанку:

— Я послал подчиненного для расследования. Этот человек - странствующий лекарь, некоторое время назад заключивший крупную сделку. Тан Шиши, ты тот самый таинственный наниматель?

— Я, - Тан Шиши долгое время сдерживала свой гнев. Теперь при виде людей из семьи Чжао, она так разозлилась, что решилась еще сильнее развести огонь: - Шицзы также упомянул, что я давно нездорова. Я спешила обратиться за медицинской помощью. Я пригласила лекаря со стороны для осмотра. Разве это противоречит закону?

Чжао Цзысюнь нахмурился: 

— Самонадеянно. Ты привела в резиденцию постороннего человека. Ты не только не признаешь свою ошибку, но и смеешь разговаривать со мной в таком тоне?

Тан Шиши тут же выругалась: 

— Да, я не знаю этикета и не понимаю правил. Шицзы - самый благородный. Значит, по этикету шицзы должен поздно вечером врываться в женские покои с кучей народа, властно оказывая давление.

Чжао Цзысюнь сжал челюсти и поджал губы. Лу Юйфэй была одновременно удивлена и рассержена: 

— Тан Шиши, не наглей. По доброте душевной шицзы дал тебе шанс оправдаться. В противном случае, пора тащить тебя топиться в свинарнике.

Лицо Чжао Цзысюнь слегка изменилось, и он бросил недовольный взгляд на Лу Юйфэй. Чжао Цзысюнь даже не думал о том, чтобы топить ее в свинарнике или в пруду, и о чем-то подобном. Однако Лу Юйфэй, такая же женщина, нетерпеливо произнесла такое вслух. Для величественной шицзыфэй позор говорить подобные вещи.

Цвет лица Тан Шиши, казалось, стал еще бледнее. Несмотря на то, что была середина лета седьмого месяца, она была одета в накидку и стояла под светом, как будто в любой момент может унестись с ветром. Чжао Цзысюнь был немного нетерпим и холодно отчитал Лу Юйфэй: 

— Вздор! Разве так можно говорить? Не тебе вмешиваться, когда я, шицзы, занимаюсь делами.

Лу Юйфэй была потрясена. То, что она сейчас сказала, было действительно неуместно, но вполне разумно. Если незамужняя женщина не соблюдает женскую мораль, то ее следует утопить в свинарнике? Как Чжао Цзысюнь мог укорять ее перед столькими людьми?

Лу Юйфэй была очень обижена и чувствовала себя пристыженной. Однако она не посмела ослушаться Чжао Цзысюнь. Она только поклонилась ему, поджав губы: 

— Ничтожная утратила самообладание. Шицзы, будьте добры, уймите свой гнев.

Когда Лю Цзи услышал, что Чжао Цзысюнь повел людей окружать двор Цзяньцзя, он уже отдыхал. Он поспешно поднявшись, в панике бросился во внутренний двор. Как только Лю Цзи вошел в ворота двора, он услышал, как Лу Юйфэй оправдывается, а лицо Чжао Цзысюнь было холодным, Тан Шиши опустила голову в отдалении, а служанки стояли на коленях на земле. Лю Цзи не меняя выражения лица, спросил: 

— О, в чем дело? Почему шицзы так сердится?

Узнав Лю Цзи, Чжао Цзысюнь несколько сдержанно ответил: 

— Лю-гунгун. Просто пустяки, не стоит беспокоить гунгун. Лю-гунгун обычно рано ложится спать, почему Вы сегодня не отдыхаете?

Про себя Лю Цзи подумал, - пришел не ради вас. Лю Цзи добродушно улыбнулся и сказал: 

— Услышав, что с шицзы что-то происходит, этот старый слуга забеспокоился, поэтому  поспешил сюда. Шицзы, почему Вы здесь в позднюю ночь?

Чжао Цзысюнь бросил легкий взгляд на Тан Шиши и сказал: 

— Естественно, это ради безопасности резиденции. В пятый день месяца Тан Шиши тайно привела в резиденцию лекаря-шарлатана. Хотелось бы знать, для чего она пригласила лекаря.

Лю Цзи был поражен. Неужели Тан Шиши пригласила лекаря? Они весь день глазели на двор Цзяньцзя. Почему он не знал об этом?

Однако сейчас было не время беспокоиться, Лю Цзи подавил вопрос. Улыбнувшись, он сказал: 

— Оказывается, дело в этом. Шицзы этого не знает, этого лекаря пригласил я.

Чжао Цзысюнь поднял брови: это Лю Цзи пригласил лекаря? Никто бы не поверил в этот обман, что Лю Цзи не воспользовался услугами придворных лекарей, которые находились поблизости, а искал их издалека. Зачем ему понадобилось тратить столько сил на поиски лекаря за пределами резиденции? Все присутствующие понимали, что Лю Цзи берет вину за Тан Шиши на себя. Для Тан Шиши это дело было из ряда вон выходящим, а для Лю Цзи - сущим пустяком.

Чжао Цзысюнь, конечно, знал это, но ничего не мог поделать с Лю Цзи. Лю Цзи был доверенным слугой Чжао Чэнцзюнь, который уже много лет прочно укоренился в резиденции, и даже Чжао Цзысюнь не мог легко поколебать его. Лю Цзи снял все обвинения с Тан Шиши, но Чжао Цзысюнь все равно не успокоился и сказал: 

— Раз барышня Тан беспокоится о своем теле, значит, ей нужно пройти еще одну диагностику и лечение. Придворный лекарь Сун, проверь ее пульс.

Придворный лекарь Сун, смешавшись с толпой, медленно вышел. Он засучил рукава и поприветствовал Чжао Цзысюнь: 

— Презренный слуга повинуется приказу.

Лю Цзи не знал, что хочет сделать Чжао Цзысюнь. Кроме того, Тан Шиши в этот период была очень подавлена. Лю Цзи не решался ухаживать за ней, поэтому ему оставалось только наблюдать и переживать, но ничего не делать. Теперь же придворный лекарь снова должен был поставить диагноз и провести лечение. Поэтому Лю Цзи засунул руки в рукава и не стал мешать.

Когда придворный лекарь Сун приблизился, тело Тан Шиши напряглось, а руки похолоделт: 

— Мне уже прописали лекарство, не нужно, чтобы кто-то посторонний проверял мой пульс.

— Ты веришь шарлатану, но не веришь в императорскую лечебницу? - Чжао Цзысюнь холодно усмехнулся и сказал: - придворный лекарь Сун лучше всех разбирается в гинекологии. Он никогда не ошибется, если проверит твой пульс.

Лю Цзи нахмурился и смутно уловил странность в словах Чжао Цзысюнь. Тан Шиши сильно сопротивлялась, но как бы она ни сопротивлялась, служанки все равно ее сдерживали, а пульс проверял придворный лекарь Сун. Тан Шиши в отчаянии закрыла глаза и почувствовала, что ее судьба пошла под откос.

С того самого дождливого дня ее жизнь поневоле сходила с колеи, одно происшествие за другим. Ей хотелось вернуться к прежним временам. У нее было только это желание, но ей не давали его осуществить.

Ее жизнь и смерть, ее семья, ее ребенок в утробе - все они были подобны рыбе на разделочной доске, не имея возможности сопротивляться и быть осужденными другими.

Придворный лекарь Сун лишь некоторое время осматривал ее, а затем убрал руку:

 — Болезнь барышни Тан настолько необычна, что презренный слуга не смеет говорить.

Увидев выражение лица придворного лекаря, Чжао Цзысюнь уже знал ответ. Похолодев всем телом, он резко прорычал: 

— Говори!

— Как прикажете, -  придворный лекарь Сун вздохнул. Он опустил глаза, его голос был низким и меланхоличным: - У барышни Тан озноб в теле, ей нужно восстановиться. Ничего, если это происходит в обычных условиях. Однако барышня Тан беременна уже сорок дней,  это очень хрупкий период. Если хотите защитить плод, должны обращаться с ним осторожно.

После этих слов придворного лекаря Сун во всем дворе наступила гробовая тишина. Тан Шиши тоже изумилась. Она на мгновение остолбенела и вдруг отреагировала: 

— Ты сказал сорок дней?