Онлайн чтение книги Выбор и безальтернативность Choice and no alternative
1 - 4.3

Временем позже, когда наши желудки были наполнены досыта, каждый из нас занялся своими собственными делами. Катагири, достав телефон, сумбурно каталась по полу, чему-то безмерно радуясь, а я, в свою очередь, сидел и смотрел в небо, кое-что вспоминая.

Пускай девушка и лежала по левый бок от меня, я мало что мог разглядеть на экране её телефона. На то было две причины: первая — отражение яркого на сегодняшний день солнца; вторая — непостоянное положение девушки в пространстве.

Ненадолго оставив свои размышления, я достал, по обыкновению, книжку из школьной сумки, однако не торопился её открывать, пытаясь для начала расслабиться и занять удобную позу.

— Похоже, я проспорил…

Я повторно начал вспоминать наш диалог с сестрой во время завтрака, — как же она там заявляла?

***

Ковыряясь в тарелке, я внезапно услышал:

— Апчхи!

— Поздравляю тебя, — вновь повторил я, — чего сегодня расчихалась?

— Спасибо, братик, однако даже если ты меня об этом спрашиваешь, я не могу знать, в чём заключается причина. Тем не менее, похоже это к дождю.

Она до сих пор в это верит?..

В моей сестре была одна необычная особенность. Каждый раз, когда она чихала более пяти раз — на улице в тот же день, словно по магии или заклятию, начинал идти дождь. И хоть я являлся человеком глубоко неверующим в приметы, сестра сама по себе была для меня ходячей приметой.

— Что бы ты ни говорила, я ставлю на то, что дождя сегодня не будет.

На лице Юи появилось глуповатое, побагровевшее выражение лица, после чего она помахала головой из стороны в сторону, потрепала хмурого медведя и с азартом в глазах предложила:

— Тогда давай так, если на улице сегодня пойдёт дождь, то ты погладишь меня по голове, договорились?

Глупое желание: если бы она попросила меня об этом просто так, то я бы и без нашего пари погладил бы её по голове просто за милые глазки.

Вдруг, чему-то страшно разочаровавшись, Юи схватилась за волосы и на сей раз покраснела от гнева.

Неужели осознала глупость своей просьбы?

— Мечтай-мечтай, — отвечал я. — Разве ясное небо за окном не говорит тебе об обратном? — я указал рукой на окно.

— Так ты согласен на пари? — с ехидной улыбкой переспросила Юи, отделавшись от прошлых эмоций.

Потупив взгляд, я посмотрел на панель перед глазами.

…

[1. Согласиться]

[2. Отказаться]

…

Решение, вследствие которого я ничего не теряю, хах? Как ни странно, я до сих пор не могу понять, чем обуславливается появление панели... 

Как всегда панель несла один и тот же посыл — делай выбор.

Что ж, мне даже об этом думать долго нет необходимости. В данном деле я действительно положусь на монетку, время падения которой приравнивается к одному дню, — размыслил я и ответил:

— Тогда в случае моей победы ты купишь мне мороженое, согласна?

— Как скажешь, — она странно ухмыльнулась. Похоже, Юи действительно уверена в своей победе.

Видя ей такой, моя собственная уверенность махала мне рукой.

***

«Сегодня будет дождь» — я мог решительно это заявить, едва взглянув на небо: на нём, одно за другим, серые облака собирались вместе, образуя густое непроглядное полотно. Казалось, ещё миг и небо станет ещё темнее, не внимая на то, что на данный момент было ещё дополуденное время. В довершении моего «прогноза» я стал улавливать носом цепкий, мягкий запах сырости, словно подготавливающий каждое животное к проливному, необратимому дождю.

«В запасе, как минимум, ещё минут 20-30 до его начала» — размыслил я, оценивая синее небо над нами, и открыл книгу на той странице, где остановился в прошлый раз.

Катагири слегка изогнулась, дабы взглянуть из своего положения, чем я занят, после чего спросила:

— Что читаешь?

— Сунь-Цзы: «Искусство войны», — безучастно произнёс я.

Девушка округлила глаза в изумлении.

Почему ты так смотришь? Если я ленив, то это не значит, что не люблю читать.

— Ого, ты знаком с такой сложной литературой?

— Я читаю лишь то, что по-настоящему меня заинтересует, — отвечал я. — Что касается тебя, Катагири-семпай, то, судя по твоей реакции, ты однажды уже видела эту книгу?

Иначе вместо вопроса: «Ты знаком с такой сложной литературой?», — она бы употребила: «Что это такое?» или «О чём она?». Так или иначе, выразилась она определённо, как человек что-то в этом смыслящий.

— Да, однажды приходилось иметь дело, — ответила Катагири, хитро прищурившись. 

Хм, а как может быть иначе? Как бы то ни было, она — отличница. Нет ничего удивительного в том, что она знакома с работами великих исторических деятелей планеты. И неважно: идёт ли речь об одном произведении или же нет? 

— Похоже, ты не зря занимаешь место в топе лучших учеников.

— Но, знаешь, я поражена, что ты интересуешься чем-то помимо игр.

Она на меня уже какой-то ярлык повесила?

Вернув взгляд на страницу, и найдя строчку, на которой остановился ранее, я безмятежно промолвил:

— Я — не ты, Катагири-семпай: свой духовный голод я утоляю книгами, а не играми. Если я периодически составляю тебе компанию в мобильных играх — это ещё не значит, что я геймер, отаку или задрот. 

Взглянув на девушку украдкой, я мог наблюдать её обиженно надутые губки и скрещённые на груди руки.

В любом случае, это немного отвлекает…

Мои очи устремились на округлости девушки, что лежала предо мной.

При каждом повороте её грудь, то вскакивала, то смещалась, то невольно деформировалась — отвести взор не представлялось возможным. Хотя, если посмотреть на меня со стороны, то я, вероятно, делал всё, что в моих силах, дабы бесстыдно смотреть на её бюст.

Лучик солнца, который ещё не успел скрыться за тучами, игривым зайчиком прыгал по нежной коже Катагири — я перевёл взгляд на запястья, следом на её бедра.

Так продолжалось до тех пор, пока, в конечном счете, огненный заяц не пожелал прыгнуть на лицо девушки, а я, как покорный слуга, что всё это время следовал зеницами за ним, незатейливо встретил выражение презрения на, местами румяном, личике Катагири.

Рыжие волосы девушки, словно растёкшиеся медовые реки, расположились на спортивной кофте, которую она удобно подложила под себя. От её глаз я взглядом плавно перешёл к ушам, в коих разглядел миниатюрные серьги; затем направился к длинной чёлке, пока, в конце концов, не съехал по сгустку волос прямиком к предплечью. Краешком глаза я видел талию и буфера барышни, которые неспешно поднимались и опускались при каждом её вдохе.

Извиняюсь, я кончил. 

— Малыш-кун, — обратилась Катагири, — не мог бы ты, хотя бы для приличия, скрыть свой похотливый взгляд?

В её словах и поведении не было враждебности, даже холодного гнева девицы я не ощущал. От неё не исходило ни положительной, ни отрицательной энергии, — это даже немного настораживало. 

А что я могу с собой поделать? Хочешь, начну носить солнцезащитные очки?

— Не похоже, чтобы тебя это сильно беспокоило.

— Если ты этого не прекратишь, то сильно пошатнёшь моё доверие.

Доверие равносильное, по большей мере, одной неделе? Как по мне, у тебя было не так много времени, чтобы и вправду меня понять. То, как ты меня видишь, — лишь иллюзия твоего первого представления, не более. Я в этом убеждён.

Слышали про ангела и демона, что сидят по разные стороны плеча человека? Если говорить о моём ангеле, то он меня уже давно как кинул. Не удивляюсь, когда услышу, что в аду для меня заготовили персональный котёл размером с говновозную бочку. Занятно, сколько мне ещё ждать того, что с небес спустится леди Карма и накажет меня?

Тогда я ещё не знал... 

— То есть, как только твоё доверие ко мне упадёт, ты от меня отстанешь, я правильно тебя понял?

Я вновь предпринял попытку спастись от её присутствия, однако старания оказались безуспешными. 

— Цыц. Прикрой ради бога варюжку, я собираюсь вздремнуть, — она язвительно улыбнулась и нагло уложила голову мне на ляжку, словно на удобную подушку.

Я даже мысль закончить не успел…

— Эй, ты… — только и успел промямлить я, как девушка уже вовсю посапывала, перевернувшись на бок.

С каких, блин, пор я позволяю себя эксплуатировать?

Я уже, было, собирался растолкать самовлюблённую девчушку, однако умилился: Катагири своим носиком и сонной улыбкой напоминала кошечку, — очень упитанную и разбалованную кошечку! Понаблюдав так за ней с полминуты, я пришёл к умозаключению: «Иной раз быть мебелью не так уж и плохо…».

Книга вновь напомнила о себе.

«Война — это путь обмана.

Поэтому, если ты и можешь что-то, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-то, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него всё полно, будь наготове; если он силён, уклоняйся от него; вызвав в нём гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови у него самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает.

Всё это обеспечивает воителю победу; однако наперёд преподать ничего нельзя»

— Приняв смиренный вид, вызови у него самомнение… — тихо-тихо, почти шёпотом, процитировал я.

Притворяйся слабым и беспечным, пока его спина не откроется, хах? В один миг порви его надежды и мечты, обеспечив себе лучшее будущее, хах? Ответьте мне: разве это не гениально? 

Мне оставалось лишь поразиться мудрости Сунь-Цзы, который смог столь лаконично и доходчиво донести свою мысль. Будет неправильно утверждать, что его советы неприемлимы для реалей нашей эпохи, как неправильно будет утверждать, что его советы неприменимы в бытовых отношениях. Всё имеет ценность, если знать, как использовать. Даже из дерьма делают удобрение для цветов.

Иронично, не находите? 

Я не первый раз перечитывал эту книгу. Думаю, именно эту её часть я мог процитировать слово в слово самостоятельно, ни разу не подглядывая. Вот только жаль, что для меня… эта истина издавна была известна. Я бы даже сказал, что данная истина предельно очевидна, однако, к худу или добру, некоторым даже она не доступна. 

Потянувшись, я обратил взор на плывущие в небе серые облака.

«Любого человека, что посягнёт на тебя, воспринимай в штыки, как врага своего. А отношения же между вами считай ничем иным, как войной. На войне нет жалости и нет места милосердию. Именно поэтому иди вперёд, вдавливая черепа неприятелей в землю, если ты, конечно, действительно желаешь остаться независимым» — так гласила философия беспрецедентного победителя.

*Кап*

Книга глухо захлопнулась ровно в тот миг, когда первая капля дождя упала мне на нос.

— Катагири-семпай, просыпайся, — будил я её, — я собираюсь войти внутрь.

— Внутрь?!..

Девушка резко вздрогнула, подорвались с места и, не удержав равновесие, повалилась обратно, после чего, слегка поморщившись и потерев глаза, облизала подсохшие губы и встала с пригретого места. Я мысленно усмехнулся её реакции. На её усталом и сонном лице чуть ли ни чёрным по белому было написано: «Ну и чего ты меня разбудил, пёс?», однако ей хватило одной сырой капли на своей шее, чтобы осознать, что к чему.

На ещё совсем недавно безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, свинцово-серые тучи, придавившие солнце своей тяжестью. «Светило» неба, как будто растерявшись, совсем скрылось за их тяжёлыми боками; однако ж, до чего оптимистичное являлось солнышко — до талого пыталось одарить этот прекрасный мир своим теплом.

*Громых!*

Сверкнула молния, а через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, подтверждая своим последующим молчанием, что вот-вот на землю обрушиться ливень, — стало не до шуток. Ученики, что находились на улице, суетливо поспешили вернуться в школу, дабы скрыться от надвигающегося, нисколечко немилосердного дождя.

— Спустимся вниз? — поинтересовался я.

— А?.. Что?.. Вниз, да... Ага пошли, — но через несколько секунд резко изменила своё решение. — Нет, давай лучше здесь... поблизости, ладно?.. Ну, я имею в виду... недалеко от двери, ведущей на крышу...

— ...

Нечто странное было в поведении Катагири, однако я предпочёл на это не указывать. 

Мы вышли на лестничную площадку и решили остановиться между третьим этажом и крышей.

И вот, первые капли дождя упали на землю, будучи мгновенно и бесследно поглощёнными пересохшей землёй. Но следом за ними уже летели другие капли, их становилось всё больше, они сталкивались боками, суетились, теснились и толкались — каждая стремилась поскорее, желательно самой первой упасть на разгорячённую жаром поверхность земли, тротуаров и крыш домов. Они барабанили в окна, словно бы в страстном желании попасть в самый удалённые угалки здания.

Они считали себя безнаказанными, равно как и кое-кто ещё...

Катагири уютненько расположилась на полу лестничной площадки у самого окна, в тот момент как я сел в трёх-четырёх ступеньках от неё. Девушка некоторое время смотрела в окно за неспешным образованием луж и миниатюрных ручейков, время от времени странно поглядывая в сторону дверного проёма этажом ниже, точно бы чего-то ожидая или опасаясь, вслед за тем, словно на что-то решившись, спросила:

— Малыш-кун, почему ты не пытался противостоять старшеклассникам? — её взгляд, наконец, приковался ко мне.

К чему ты задала этот вопрос, Катагири? И есть ли смысл мне на него отвечать, если истина и так очевидна?

Я держал язык за зубами секунд пять.

«Почему... не противостоял?..» — даже если я сам не пытался проанализировать вопрос девушки, моё подсознание, раз за разом, воспроизводило ключевые интонационно подмеченные моменты её речи.

Я задумчиво посмотрел в окно. 

— В жизни, как под дождём — наступает момент, когда уже просто всё равно. 

Мой ответ был расплывчат.

Независимо от того, о чём она подумает — отклик был двусмыслен.

Как поступишь теперь, Катагири Мику-семпай?

— Ты лжёшь! Тебе определённо не было всё равно, иначе бы ты не пытался угрожать им, — продолжала она с некой необъяснимой вспыльчивостью. — Более того, как по мне, ты зашёл на крышу не случайно: я не заметила за тобой признаков удивления — ты и вовсе остался невозмутим. Зная тебя, ты определённо бы попытался не встревать в эту проблему!

— Тогда ты плохо меня знаешь, Катагири-семпай…

Говорить, что я остался невозмутим, когда я априори веду себя невозмутимо, — обыкновенная условность. Нет, ни в этом кроется твоя уверенность, Катагири. Бесполезно это скрывать. 

По нахмуренной физиономии Катагири, становилось ясно, что она банально не может или не желает верить в то, что я вообще способен испытывать к кому-либо сострадание. Однако... протягивать руку помощи и сострадать — звучит, как заведомо разные вещи, согласитесь?

Я вновь убедился в том, что академические знания — не единственный её успех. Всеобъемлющее понимание — вот подлинный навык, дарованный этой леди с рождения.

— Тогда зачем вылез?.. Малыш-кун, ты точно из того типа людей, что готов альтруистично ринуться на помощь. Значит, ты появился по другой причине? Не потому ли, что ты уже всё спланировал?

С каждым вопросом Катагири я чувствовал себя всё больше утомлённым и изнурённым внутри.

Надоела…

Я потупил взор, глядя в пустоту.

…

[1. Признаться]

[2. Солгать]

…

Смотря на панель выбора, я осознавая её бесполезность. Каждый из таких выборов не нёс ровным счётом ничего, кроме улучшения или осложнения отношений. Однако в этот самый момент я был уверен, что совершение любого выбора — вело к досадным последствиям.

Явным антиподом этого выбора выступал тот утренний. Как сейчас всё вело к отрицательному результату, так и тогда, с Юи, всё вело лишь к положительному. Вот только подсознание, что отвечало за возникновение панели выбора, по-видимому, считало иначе.

Однако... было ли так на самом деле или я где-то заблуждался? 

— Во мне заиграла совесть. Только и всего… — я неосознанно перевёл взгляд.

— Хах, извини за превратность, но тебе ли говорить о совести?

Она права, я достаточно бесстыдное существо — не мне говорить о совести. Но если так и продолжиться, то она может прийти к пренеприятному для меня выводу, так что необходимо опровергнуть её, пока есть такая возможность.

— Катагири-семпай, — остановил я её поток мыслей, — я действительно не понимаю, о чём ты. То, что ты говоришь, звучит больше, как абсурд, высосанный из пальца.

— Но…

— Я, безусловно, хотел уйти, когда услышал через дверь громкую брань. Вот только… решил сыграть на убеждении. Однако, как видишь, адвокат Божий из меня вышел никакой… — с ироний подметил я, указывая рукой на синяки и ссадины по всему телу.

В моих словах находилась лишь часть правды, однако даже её хватало с достатком, чтобы беззастенчиво врать в лицо.

Сказать, что у меня был план, всё равно, что ничего не сказать. Никогда не знаешь, что может родиться в моём котелке. Может, у меня и имелся готовый сценарий, но вот только не похоже, чтобы всё пошло ровно так, как задумывалось. В общем, иными словами, я оплошал — моя карта была бита.

— Я всё равно не понимаю… — безысходно промямлила она.

Девушка определённо сумбурно размышляла: благородство ли это или всё же слабоумие? — увы, ни то, ни другое.

Я пожал плечами и с иронией заметил:

— Разве люди сами по себе понятные существа?

Совестливый и безжалостный — так видела Катагири моё внутреннее противоречие. С другой стороны, я и добивался этой видимости; по крайней мере, на подобное мнимое чувство и рассчитывал. Бесспорно, я — скверный человек. Однако ж, мир — не без уродов? Мы необходимы ему для контраста! Как любой предмет отбрасывал тень, так и мы являлись надлежащим дополнением, дабы жизнь не казалась монотонной. 

Почему же люди пытаются дойти во всём до самой сути?

Я взглянул на экран телефона, предварительно включив его: время близилось к уроку.

— Катагири-сан, — обратился я, — почему ты безвольно и беспечно проводишь своё время на крыше? Несомненно, ты умна. Однако не одна такая, есть и другие люди, которые отсиживаются на уроках, даже если и без того разбираются в предмете.

Девушка оторвала взгляд от лестницы, ведущей вниз, и посмотрела на меня так, словно я был не первый, кто задавал подобный вопрос.

— Тишина класса и монотонный голос учителя вгоняет меня в скуку и тоску, — она поджала губы и перевела взор в сторону лестницы. 

Как я и думал.

Мы с Катагири были похожи: однородный тип мышления, но разный темперамент поведения — она более своевольная, чем я. Я видел в ней ту черту, которую вряд ли кто-то кроме меня мог ещё заметить.

Именно поэтому, часть меня считала, что позвать учителей в ситуации с насилием будет поверхностным и слишком недальновидным решением.

Нет, правельнее было сказать, что это слишком глупое решение для человека моего типа. 

Почему же тогда косишь под «простачка»? Да, подобным вопросом могли задаться многие. Ну-с. Просто шкура овцы больше подходит такому ничтожеству, как я. Однако, если наблюдать исключительно с точки зрения окружающих, то может показаться, что я без спроса тягаю шкуру волка, нежели на самом деле им являюсь. Что ж, может и так. Одному лишь мне известно, какова правда в действительности.

— Это ради самой себя или чтобы выделиться? — нарочито поинтересовался я.

Какую выгоду ты приследуешь, находясь на крыше? Быть может, наблюдение за лицами униженных и растоптанных приводит тебя в восторг? Или, может, ты получаешь удовольствие, когда жизнь другого человека встречается с хаосом и разрухой? Или же тебе доставляет удовлетворение тот самый момент, когда мечты и надежды людей обрываются?

Или...

Я тщательно наблюдал за реакцией Катагири, которая пялилась в дверной проём. 

— Я не помню, чтобы пыталась выделиться. Тогда выходит, что ради себя, — расплывчато отвечала она. — Я просто избавилась от того, что надоедало, когда представилась такая возможность.

Вдоль моего хребта прошёлся холодок.

— А под возможностью ты подразумеваешь Студсовет?

Катагири бросила на меня немного удивленный взор, после чего утвердительно промолвила:

— Да, так и есть. Видимо, ты и так уже догадался. В любом случае, это не секрет, что я близкая подруга заместителя Президента Студсовета. Так что по старой дружбе он помог достичь компромисса с учителями.

Это же какой нужно обладать властью, чтобы заверить учителей в том, что отсутствие лучшего ученика на уроках — это не особо большая проблема? Каковы вообще полномочия Президента в таком случае? Хоть меня это совсем не интересует, должен заметить: это обескураживает.

Что ж, бессмысленно сильнее сближаться с тем, кто является проходным персонажем…

— Понятно, — коротко изъяснился я. — Ладно, мне уже действительно пора.

Я встал со своего места и отправился вниз по лестнице.

Где-то позади меня остались слова Катагири: «Приходи ещё, я всегда рада тебя видеть, ху-ху…» — последнее мне показалось сарказмом.

В этой девке, бесспорно, сидит дьявол! Вот только малый ещё совсем, — не столь рослый, как допустим в Юи.

Своим ленивым темпом я щеголял вдоль стен тёмных коридоров. Ученики, по-видимому, уже расселись по партам в кабинетах, так как по пути я ни одного не встретил.

«Любопытно, какова же слабость Катагири?» — вопрос в разуме являлся открытым. Я на него натыкался тогда, когда рассматривал человека перед собой — возможной опасностью.

Открыть дверь или подставить спину.

Разве это не одно и то же?

И то, и другое, как правило, требовало храбрости. 

Придётся ли мне, в конечном счете, вмешаться?

Так или иначе, я уже располагал неким представлением о Катагири, однако ложью будет сказать, что у неё не было слепых зон. И именно эти зоны не позволяли мне до конца рассчитать, каково будет её поведение и отношение в долгосрочной перспективе.

Я хотел это понять.

Я желал это увидеть.

Я жаждал это узнать. 

Да, именно поэтому... 

Преступление и наказание, — выберу ли милость я? — тень тусклого коридора скрыла кривую ухмылку на моём безразличном лице.