Онлайн чтение книги Обаятельный убийца Левеллин приглашает на ужин Murderer Lewellyn's Enchanting Dinner
Глава 4

Шевон размышлял о прошлых событиях, чтобы понять, не сделал ли он что-нибудь плохое по отношению к Левеллину. Один за другим он вспоминал, что относился к Левеллину как к психу, игнорировал его и подавал жалобы в контору по управлению квартирами. Хотел ли он отомстить? Но сказать, что это месть… когда глаза Левеллина выглядели такими невинными, ожидая, когда Шевон отведает картофельного супа.

Верно. Аперитив, закуски, суп, салат, рыба, мясо, блюда из птицы, десерт, фрукты, кофе… Никакого царского пира после трапезы он не ожидал. Шевон коротко вздохнул и спросил:

— У тебя есть сыр? —

Левеллин уставился на Шевона широко раскрытыми глазами и покачал головой из стороны в сторону. Шевон задал следующий вопрос, слегка нахмурив брови:

— А яйца? У тебя есть яйца, верно? —

Левеллин по-прежнему смотрел на Шевона широко раскрытыми глазами и качал головой из стороны в сторону. Шевон не мог скрыть своего усталого вида. Ни яиц, ни сыра. Этот человек ел лук при каждом приеме пищи? Может быть, даже во время чая это был только лук и вода, а точнее, не чай - он пил луковый сок, рискуя расплакаться.

— Как насчет омлета? —

Не в силах понять, Левеллин поднял голову и посмотрел на Шевона, тот же вопросительно поднял брови.

— Разве ты не слышал слово «омлет»? Давай съедим сырный омлет. —

Он ничего не мог с собой поделать. Если Шевон будет есть то, что приготовил для них Левеллин, он не сможет есть лук в течение следующих 10 лет.

Когда Шевону было девять или десять лет, директор приюта где он жил, всю неделю кормил детей анчоусами, и с тех пор Шевон не мог есть анчоусы. Даже сейчас, когда ему 29 лет.

У Левеллина было озадаченное лицо: ни за, ни против этой идеи. Если он не возражал, он был за это, поэтому Шевон встал из-за стола и покинул квартиру.

Вскоре Шевон вернулся в комнату 302 с сыром, яйцами, тарелкой и сковородкой из своего дома. Он смешал яйца с сыром, посолил, вылил на разогретую сковороду с маслом, размешал вилкой и сложил. Тем временем Левеллин издалека наблюдал, как готовит Шевон.

— Не забудь дать мне одну рону. Это 50 селон за яйцо и 30 селон за сыр. Остальные 20 селон — это комиссия. Всего одна рона, верно? —

Десять минут спустя Шевон и Левеллин сели за стол и начали есть омлет. Шевон ел, когда бессознательно повернул глаза и увидел вилки. Так же, как есть нитка, — если есть игла, естественно иметь нож, если есть вилка, но аккуратно разложенные на столе вилки без ножа казались странными.

На кухне не было ножа? Из любопытства Шевон нахмурил брови и попытался вспомнить. Он не видел даже кухонного ножа, что уже говорить о других типах ножей, такие как кулинарный нож или нож для хлеба.

Он хотел было спросить где у него ножи, но его внимание привлекло то, что Левеллин делал за столом: он украшал омлет луком. Когда Шевон увидел это, то совсем забыл о своем намерении спросить о ноже.

— Опять лук? —

Когда Левеллин не ответил, Шевон изменил вопрос.

— Почему лук? —

Только тогда Левеллин поднял голову. Его глаза были желтыми. Когда он смотрел на Шевона, они казались больше животными, чем человеческими.

— Тебе не кажется, что Шевон уже знает об этом? 

— Может быть, даже больше, чем я сам. — С улыбкой добавил Левеллин.

«Нет. Я не имею ни малейшего представления.» - подумал Шевон.

Звук стука в дверь квартиры 302 остановил Шевона от ответа на этот вопрос. Кто это? Шевон не заметил, как улыбка Левеллина стала суровее.

— Ты кого-нибудь ждал? — спросил Шевон.

Левеллин лишь отрицательно покачал головой:

— Должно быть, они ошиблись. Они уйдут сами — .

Однако неприятный гость не «ушел сам по себе». Раздался стук. Раздался стук, еще стук, еще стук, еще стук, еще стук, еще стук, еще стук в дверь. Это очень раздражало.

Шевон отложил вилку, которой касался омлета. Стук прекратился.

— Проверь. —

Но Левеллин остался за столом. Шевон пожал плечами.

— Я не буду есть омлет, пока ты не вернешься. —

Только тогда Левеллин встал.

Словно прощаясь, Шевон поднял руки и медленно помахал ему.

Как только дверь открылась и закрылась, присутствие Левеллина исчезло. Должно быть, он ушел из дома.

Не похоже, чтобы Левеллин их не знал или они ошиблись дверью. Кто это был? Семья? Друг? Любовник?

Он без причины почувствовал жажду. Шевон начал искать воду. Он сказал, что не будет есть омлет, пока не придет Левеллин, но не сказал, что не будет есть ничего другого. Он знал, что обыскивать дом без разрешения хозяина неприлично, но ему было все равно. Если любезность Шевона равнялась нулю, то Левеллин, приготовивший лук на десерт и как закуску к ужину, получил - 60 баллов.

Шевон не мог найти питьевую воду ни в столовой, ни на кухне, ни в гостиной. Была только одна комната, которую он не проверил — спальня. Вот оно.

Шевон задумался. Будь то трущобы или королевский дворец, где-то должна быть вода, кроме как из под крана, так что он ничего не мог поделать.

Шевон без всяких опасений вошел в спальню, и в следующий момент он почувствовал знакомый запах. Было темно, так темно, что он ничего не видел.

Это был гнилостный запах.

***

В тот вечер обнаженное тело лысого мужчины, которое Шевон нашёл в спальне Левеллина, было найдено сильно разложившимся через десять дней ровно в двух кварталах от квартиры Шевона.

Сравнив тело с двумя телами, найденными на улице Иры в канун Рождества и Нового года, следователи установили, что это дело рук одного и того же преступника, и потихоньку в конце января объявили дело под названием «Серийный убийца на улице Айра»

И, Шевон…

По соседству поселился мужчина.

Он молод, красив и непредсказуем, но был милым соседом.

И, возможно, виновником недавних серийных убийств на Южной Банче на улице Айра.

***

Гниль.

Вонь была по всей спальне. В столовой, кухне и гостиной было прохладно, а в спальне было тепло, и, возможно, из-за тепла запах был более густым и влажным.

Глаза Шевона, невольно привыкшие к темноте, нашли лежащий на полу контур. Вместо того, чтобы проверить личность, он даже не мог сказать, было ли это мужчиной или женщиной, но было ясно, что это были очертания человека.

Сам того не осознавая, Шевон взял ближайшую к нему свечу в гостиной и понес в спальню. Свеча размером с ноготь. Одного этого было достаточно, чтобы осветить небольшой участок комнаты.

Это было мертвое тело.

Лысый мужчина, чьего лица не было видно, потому что он лежал лицом вниз. Всё, что он мог проверить, - это большая точка на затылке. Это была точка, но, как ни странно, она была больше похожа на квадрат, чем на круг. Руки Шевона дрожали. Нет, тряслись не только руки, но и все тело.

Страх убежать и одержимость проверить голову рухнули одновременно. Убегай, убегай… — повторяя это, рука Шевона уже свободно двигалась.

Но вместо того, чтобы перевернуть тело и проверить его лицо, Шевон услышал звук открывающейся и закрывающейся входной двери.

Левеллин.

Это имя быстро пронеслось в его голове.

Он поспешил из спальни, повернув дверную ручку так, чтобы не было слышно, как дверь открывается и закрывается.

Проблема была в свече. Он пытался вернуть свечу, но не мог вспомнить, где он её оставил. Возможно, это отчасти потому, что дом был заполнен ими, и из-за сложившейся ситуации рассудок Шевона не сработал так, как обычно.

Где, где была свеча? Это всё, о чем он мог подумать. Слова, которые когда-то сказал Левеллин, которых он тогда не понимал:

"Запах отвратительный, когда они смешиваются."

Как раз вовремя присутствие Левеллина было рядом. "Мистер. Шевон?" — Его спокойный голос коснулся уха и удалился. Что я должен делать? Что я должен делать? Что.. — Все его тело замерло, как будто его парализовало.

В следующий момент Левеллин нашел Шевона. Он стоял с пустыми руками.

— Это был кто-то, кого ты знаешь? —

Шевон на первый взгляд выглядел спокойным, но если присмотреться, его глаза слегка вздрогнули. Заметил Левеллин или нет, что Шевон что-то скрывает? — У него пересохло во рту, когда он подумал об этом. Хотя он и пытался пустить слюну, он не мог.

— Да. Кто-то, кого я знаю. —

Ответил Левеллин, добавив, как будто это не было проблемой:

— Я уверен, что он знает Шевона. Может быть —

— Что? — Шевон подпрыгнул. — Нет. Точно нет! У меня ни за что не будет знакомого, который тебя знает… —

Шевон не мог договорить, потому что Левеллин внимательно смотрел на него. Только тогда Шевон заткнулся, запоздало сообразив, что его действия могли показаться чрезмерной реакцией. Всё, что мог сделать Шевон в этот момент, — это надеяться, что Левеллин ничего не заподозрит.

Левеллин ничего не сказал, так как Шевон молчал. Это заняло меньше десяти секунд, но для Шевона это было как десять часов. Левеллин медленно открыл рот. Объяснение, сорвавшееся с его губ, было спокойным:

— Это был дворник. —

Дворник. Кто-то, кто знает Шевона и Левеллина. Ну да, точно..

"Я собираюсь зашить этот плоский рот, когда вернусь домой. Если бы я только мог «вернуться домой»…"

Именно тогда что-то дотронулось его щеки.

— У тебя нехороший вид.. —

Это была его рука, — любящий жест, трогательный, как ласка возлюбленного, но Шевон не мог это так воспринять. По его спине пробежали мурашки. Жуткая энергия разлилась по всему его телу. И не только потому, что это была рука Левеллина. И не только потому, что это были руки преступника, психопата или преступника-психопата.

Руки у него были холодные до такой степени, что он с трудом мог думать об этом как о живом человеке.

— Кажется, у тебя лихорадка, — пробормотал Левеллин с обеспокоенным выражением лица. Шевон хотел ответить, что у того слишком холодные руки, а не то, что у него лихорадка, но не мог. Его рот не двигался.

Левеллин прямо поднял голову и посмотрел на Шевона. Желтые глаза. Всего несколько минут назад он думал, что это скорее взгляд животного, чем человека, но теперь ему кажется, что это было очень давно. Глаза Левеллина, казалось, не могли принадлежать живому существу.

— Тебе жарко? —

Спросил Левеллин. Я должен ответить. Если я не отвечу, у него возникнут сильные сомнения. Шевон сглотнул, чувствуя напряжение. Жестокий голос сорвался с его губ.

— Жарко.. —

— Почему? —

Левеллин склонил голову. Было не так жарко, но он не мог пробормотать ни слова. Шевон притворился беспечным и выдавил из себя ответ.

— Ты знаешь. Я разгорячился, делая омлеты. —

Левеллин посмотрел на Шевона. Его взгляд был похож на сеть, но тот подавил инстинкт избегать этого взгляда.

Он не знал, сколько времени прошло, но Левеллин улыбнулся, и предложил Шевону то, на что тот ни за что бы не согласился:

— Не хочешь поужинать со мной и в следующий раз? —

— Но это… —

— Если ты не согласишься, я не позволю тебе уйти.

Левеллин все еще улыбался. Улыбкой, полной озорства, как у злодея.

В суровых условиях, которые выдвинул Левеллин, у Шевона был только один ответ.

— Конечно.. —

Их ужин закончился в 9 часов вечера.

— До завтра. — Шевон ушёл, а Левеллин вышел из комнаты 302 и замахал руками. Когда Шевон вошел в квартиру 303 через пустой коридор, он бросился в ванную и вырвал омлет.

Я выжил.

Я живой.

После рвоты до боли в горле, Шевон кое-что понял.

Карман его пальто был тяжелым. Незадолго до того, как Левеллин появился перед Шевоном, он решил задуть свечу и оставить её себе.

Расплавленная и затвердевшая свеча была холодной. Как рука Левеллина, коснувшаяся щеки Шевона.

Разбирая свечи, Левеллин обнаружил, что одной не хватает.

***

Он должен был сообщить о Левеллине как можно скорее. Вместо того, чтобы попытаться выйти из дома, Шевон принес с кухни нож для обвалки (нож, который в основном используется в мясных магазинах или при разделке мяса на костях). Он был размером с ладонь, но идеально подходил для самообороны, потому что, например, был достаточно острым, чтобы легко поранить человека.

Как только он поспешил из дома, он кого-то увидел. Это был Левеллин.

Шевон почувствовал, как его тело напряглось.

"Почему Левеллин здесь? Единственное, что мы обещали, это поужинать вместе, но мы только что закончили. У тебя есть другие планы? Или ты что-то ищешь?"

— Куда ты идешь? —

Первым открыл рот Левеллин. Он не мог ответить «доложить на тебя», поэтому ему пришлось сочинить историю, которая не вызвала бы подозрений, даже если бы он вышел из дома на ровном месте в 9 часов вечера.

К счастью, Шевон был писателем (поскольку писатель-призрак также является «писателем») и обладал талантом быстро придумывать правдоподобные истории.

— Я иду в ремонтную мастерскую. Вода продолжает подтекать —

— Если я просто оставлю это в покое, дом будет полон воды или стены и полы сгниют. — добавил Шевон.

И, к сожалению, Шевон был писателем, который не умел успевать, и у него была проблема испортить свою правдоподобную историю.

— Полагаю, ребята из техподдержки вас не слушают. — Левеллин улыбнулся.

Правда, обслуживающий персонал его не слушает, но зачем ему это говорить? Шевон моргнул, поскольку не понял намерений Левеллина. В следующий момент его вопрос был решен. — Если тебе придется взять нож, чтобы сказать им, что вода течет.

Я забыл. Обвалочный нож, который я держал.

Его губы были широко раскрыты. Разум Шевона стал пустым, он ничего не мог придумать. Ему даже в голову не приходило, как Левеллин будет мириться с ножами, ложью и внезапными прогулками. В тот момент, когда Левеллин взял руку Шевона с ножом для обвалки, он вздрогнул, как будто проснулся в кошмаре.

— Вот так. — прошептал Левеллин ему на ухо. Когда он услышал дыхание и голос, у него пошли мурашки по ушам, затылку и спине. Левеллин исправил хватку Шевона.

Рука Левеллина, схватившаяся за рукоять, чтобы нож не выскальзывал, научила его класть большой палец на гарду, чтобы она не выпала из рук. Левеллин был с ним мил, поэтому он не мог себе представить, как он мог быть тем же человеком, у которого было тело в доме, особенно в его спальне.

— Если будешь так держать, порежешься. — сказал Левеллин, глядя на руку Шевона. Словно для того, чтобы начать разговор, или поскольку у него была забита шея, Левеллин сделал паузу и продолжил свои слова:

— Если ты порежешься… Это будет очень болеть в течение долгого времени — .

Кто этого не знает? Шевон посмотрел на Левеллина. То ли он не знал значения своего взгляда, то ли делал вид, что не знает, но Левеллин громко хлопнул в ладоши, как будто что-то придумал.

— О, а если ты сейчас не возьмешь свой зонт, ты будешь снеговиком когда вернешься, или просто ляжешь в углу морга Королевского госпиталя, — добавил он с яркой улыбкой. — Счастливого пути — .

— А ты? —

— Я буду дома. В отличие от Шевона, мне не к кому навеститься с ножом в руках в 9 часов вечера. —

Шевон почувствовал покалывание в горле, словно в него воткнули шип. Он собрал сухую слюну, проглотил ее и задал четкий вопрос:

— Я спрашиваю, для чего ты здесь? —

Левеллин не ответил. Он уставился на Шевона своими желтыми глазами, и тот почувствовал, как нервозность расползается взад и вперед. Это был Левеллин, который сказал все слова, которые были сказаны до сих пор, но, поскольку он держал рот на замке, не замечая этого, Шевона нередко охватывала тревога.

— Я кое-что забыл. —

Он вдруг подумал о свечах. Холодный воск свечи, которую он засунул в карман пальто, казалось, все еще витал в его руке.

"Что ты забыл?" Он знал, что должен спросить, но не мог пошевелить губами.

Шевон крепче сжал обвалочный нож. Его рука была мокрой из-за холодного пота.

В следующий момент Левеллин поднес что-то к глазам Шевона. Это было…

— Вот ты где. —

Это были деньги. Одна рона купюрой.

— За омлет —

…Омлет? Шевон моргнул, потому что не понял ситуации. Он попеременно смотрел на купюру в одну рону и на Левеллина. В результате тот продолжил безразлично объяснять.

— Пятьдесят селен за яйцо, 30 селен за сыр. Остальные 20 селен - это комиссия. —

Левеллин улыбнулся.

"Как это? Разве это не точно как я сказал до этого?" — подумал Шевон.

<Не забудь дать мне одну рону. Это 50 сельрон за яйцо и 30 сельрон за сыр. Остальные 20 сельрон — это комиссия. Всего одна рона, верно?>

Шевон подумал, что он больше никогда не будет есть омлет.

***

Примерно через час после этого.

В отделении полиции Ист-Банч было так шумно, что никто не заметил, что в полицейский участок вошел кто-то новенький. Был замечен мужчина, который возмущался, также он слышал, как бьется стекло, переворачивается мебель, крики и вопли.

Шевон не мог оторвать от него глаз. Большой разрез, который, казалось, спускался от скул к подбородку, закрывая половину лица. Это выглядело еще более безобразно, потому что не заживало, хотя это была рана, сделанная в последние несколько дней.

Не только лицо, но и тело представляло собой зрелище. Везде, где он не был прикрыт одеждой, он был весь в синяках. Его шея была черной, и, когда Шевон пригляделся, то понял, что это была засохшая кровь, ставшая черной.

Абсолютное большинство сотрудников милиции пытались успокоить мужчину, но за некоторыми исключениями. Некоторые полицейские ничего не делали, а некоторые пытались покинуть полицейский участок, как будто не хотели ввязываться в суматоху. Шевон поймал одного из них и спросил:

— Что происходит? —

— Это происходит постоянно, — сказал полицейский, пытаясь вырваться. Шевона же почему-то охватило чувство беспокойства.

— Так что именно происходит? —

Милиционер поднял плечо и высказал ситуацию.

История, рассказанная полицейским, была следующей:

Произошел необъяснимый пожар, который поглотил три склада на улице Рул-Стрит в Ист-Банч, и инцидент начался, когда мужчина увидел и сообщил своему соседу, крича, что это сделал он.

Только прошлой ночью, через три дня после того, как был подан отчет, полиция посетила этот район,

— Вы подожгли Рул-стрит? —

Спросил полицейский равнодушно, сосед ответил:

— Нет —

Тот кивнул

— Понятно.. —

Сосед спросил:

— Почему вы говорите такие вещи? —

Полицейский пожал плечами

— Это человек наверху —

Сосед поднялся наверх с ножом, как только полиция уехала. И далее произошло это.

У Шевона отвисла челюсть. — Нет, как… — Он не мог произнести ни слова. Он не мог понять, как мог сказать ему это и не защитить репортера. Полицейский, однако, лишь небрежно ответил с выражением на лице, что он знал, что Шевон хотел сказать.

— Ну, с этим ничего не поделаешь. Это не твоя ответственность. —

В заключение, Шевону не удалось объявить о Левеллине. Это произошло потому, что он узнал, что репортер не защищен ни от полиции, ни от граждан. Он ничего не мог с собой поделать. Как и большинство людей в мире, Шевон был человеком, чей инстинкт выживания опережал его законопослушный дух.

"Что я должен делать?" — Он думал об этом, но не мог прийти к выводу.

Всю ночь тихо шел снег. Шевону начали сниться кошмары, но он не мог их вспомнить.

"Надо вернуться."

Таков был вывод Шевона после целого дня размышлений.

Было утро. Когда Шевон посмотрел на свои деньги, оказалось, что тут меньше 15 рон. У него едва хватало денег на аренду, не говоря уже о переезде. Проблема заключалась в том, что арендная плата была не единственной вещью, которую человек должен был тратить на жизнь. Дерьмо. Шевон провёл ладонью по лицу. Его лицо было впалым, как будто он не спал по крайней мере месяц.

Он больше ничего не мог с собой поделать. Шевон подошел к мусорному баку в своей квартире и вывалил из него горы мусора. Шевон осмотрел пол.

Это должно быть здесь…

Что-то холодное и острое коснулось его руки. Ключ.

Как я и ожидал, он здесь.

Он попытался вытащить его, но это оказалось не так просто как он думал, потому что ключ и дно мусорного бака были липкими. Шевон смог схватить ключ только после того, как приложил столько усилий, что даже упал.

Место, куда он зашел после мусорки, была кровать. Точнее, под кроватью. Он попытался уложиться на пол, но в глаза ударила едкая пыль, в нос ударил запах заплесневелых крысиных экскрементов, а в уши пронзил жужжание жуков, поэтому Шевон решила сдвинуть кровать.

Кровать не сдвигалась так легко как хотелось. Не только из-за веса, но и потому, что она застряла там на целых восемь лет. Когда он передвинул кровать, то увидел причастную пыль, дохлых жуков и домашний сейф.

Когда Шевон устроился на работу писателем-призраком, его купил доктор Фоукс в качестве сувенира, и поначалу глянцевая внешность была очень потрепанной. Что делать, если он не откроется потому что старый? Шевон беспричинно занервничал.

К счастью, сейф был в порядке. Что беспокоило его, так это то, что он чувствовал себя неловко, когда вставлял ключ и поворачивал его, но это не имело большого значения. В сейфе был конверт с надписью «Использовать в чрезвычайных ситуациях». Когда он схватил его, внутри было две роны и двенадцать серонов.

Шевон протёр глаза и проверил еще раз, затем поднял вверх дном и встряхнул конверт, но результат не изменился. 2 роны. 12 серонов. Вот оно. Шевону захотелось разбить сейф. Его прошлое могло бы поделиться немного большим чем ето.

Хотел этого Шевон или нет, но он мог опереться только на одного человека. Это…

— У тебя есть лишние деньги? —

Когда Шевон задал внезапный вопрос, доктор Фоукс небрежно отказался, как будто он был знаком с такой просьбой.

— У меня нет лишних денег, чтобы одолжить тебе. —

— Ни копейки? — спросил Шевон с решимостью ухватиться за соломинку.

Он, конечно, не ожидал, что позиция доктора Фоукса изменится, но стоять на месте он не мог. Доктор Фоукс ответил, все еще со спокойным лицом:

— Ни копейки —

Проклятие. Шевон опустил голову. Несмотря на это, доктор Фоукс пил чай. Он по-прежнему проводил оценку чая и долго разговаривал.

— Вкус отличный, но аромат дешевый. У них должно быть либо обоняние, либо антисоциальное расстройство личности, иначе его не будут продавать как магазинное меню, верно? —

— Я не знаю. —

Не имело значения, вкус у чая был как у нектара, а у десерта — как у амброзии. Что было важно, так это реальность. Шевон не сможет заработать ни копейки у доктора Фоукса, не сможет уйти с Айра-стрит и должен жить как сосед убийцы.

Если бы это не было открытое кафе или если бы за столом не сидел доктор Фоукс, Шевон закрыл бы лицо руками, как ребенок. Доктор Фоукс поднял брови. "Ты обижен?"

— ..Я просто просил тебя поколебаться, но был разочарован тем, что ты отказался, даже не подумав об этом. —

— Одолжение бессильно. Если тебе что-то нужно, не проси меня уговаривать себя. Если ты считаешь, что это того стоит, угрожай мне. —

— Так думают все в бизнесе или только ты? —

— Так говорит каждый взрослый житель Банча, кроме тебя. —

Доктор Фоукс ничуть не изменился. Шевон нахмурился, но доктор Фоукс продолжал говорить, так что он упустил подходящий момент, чтобы разозлиться.

— Почему тебе так нужны деньги? —

— Это.. —

Как я должен это обьяснить?

Пока Шевон не мог ответить, доктор Фоукс засыпал его горой вопросов:

— Аренда? —

— Нет. —

— Расходы на проживание? —

— Нет. —

— Мужчина? —

— ..? —

— Боже мой, Шевон, я предупреждал тебя, что когда ты спишь с кем-то, кого ты не знаешь, ты должен проверить, есть ли у этого человека ЗППП или нет. Скажи-ка. Это гонорея или сифилис? —

Шевон нахмурился. Он был не в том состоянии, чтобы ответить на шутку доктора Фокса.

— Завтра, нет, даже сегодня, я должен съехать прямо сейчас. Человек по соседству.. —

Он "убийца".

Шевон замолчал. Это было открытое пространство. Все гости казались занятыми чаепитием или болтовней с друзьями, официанты тоже были заняты уборкой, но в любом случае у них были бы проблемы, если бы хоть один человек подслушал, что говорит Шевон. В конце концов он сказал следующее:

— Он плохой парень. —

— Боже мой, неужели на улице Ира есть только один или два плохих человека? —

Доктор Фоукс пожал плечами, как ни в чем не бывало. Шевон чуть не расплакался.

— Он бандит! Я уверен, ты бы не выдержал, зная, что он за человек. —

— Ты знаешь, твою соседку сверху, Айседору, приговорили к тюремному заключению за вооруженное ограбление, а Хамфри снизу отбывал срок за контрабанду, кражу гробниц и подделку счетов. Кстати, ты знаешь главного дворника? Он дважды поджигал и ему отрезали два пальца на ногах, то ли в прошлом году, то ли два назад, и он совершают одно и то же преступление, но так, что полиция его не выследит. —

— Откуда ты знаешь такие вещи? —

Это правда, что миссис Айседора и миссис Хамфри жили соответственно наверху и внизу.

Он не знал, правда это или нет, но Шевон с вытянутым лицом поспешно поправил вопрос: «Если то, что ты сказал — правда, разве ты не должен сообщить об этом?»

— Шевон. —

Доктор Фоукс позвал Шевона шепотом. Только тогда тот перестал ходить вокруг да около.

— Люди не должны быть праведниками. —

— … —

— Человеку не нужно быть праведником даже на свой страх и риск. —

— Но… —

— Твоей жизни может угрожать опасность, Шевон. —

— Как долго ты будешь таким? — добавил доктор Фоукс. Его голос казался дружелюбным, как будто он пытался успокоить ребенка, который не слушал. — Все плохие. —

Доктор Фоукс протянул руку Шевону и дал ему чайную ложку. Когда Шевон не держал чайную ложку, он позволял себе подержать его пальцы. Тепло оставалось в пределах досягаемости доктора Фокса. Это было теплое чувство, которое казалось странным.

— Единственная разница в том, вредны они тебе или нет. —

Ему на ум пришла рука Левеллина. Эта рука была достаточно холодной, чтобы охладить его позвоночник.

Может ли человек с такой рукой быть неплохим человеком?

Положение Шевона по дороге домой было не из лучших. Когда он покидал квартиру, у него в кармане было три роны, но он вернулся только с 30 серонами. В итоге доктор Фоукс и Шевон заплатили за чай и десерт, которые они заказали.

Дело в том, что…

— Каким бы отвратительным ни был преступник, не имеет значения, если ты или окружающие тебя люди не стали мишенью. Притворись, что ничего не знаешь. Это будет лучшим решением. —

Так сказал доктор Фоукс в кафе. Шевон же ничего не ответил. На такое молчание ему ответили глубоким вздохом.

— Хорошо. Если ты все еще хочешь так жить, так тому и быть. —

Доктор Фоукс встал. Шевон, не отпускавший надежды взять деньги у друга, спросил с широко открытыми глазами:

— Ты уходишь? Уже? —

— Я ухожу. Уже. —

Доктор Фоукс добавил:

— Заплати за это. —

Чай и десерт пил доктор Фоукс, а не Шевон. Поскольку Шевон впервые в жизни пытался занять деньги у других, он нервничал и, конечно же, так и не откусил ни чая, ни десерта. Шевон попыталась опровергнуть это, но доктор Фоукс, повторивший его слова, сказал первым.

— Ты сделай это. —

Потом добавил с наглым лицом:

— Разве ты не говорил, что хочешь жить, рискуя? —

Шевон не знал, имеет ли он дело со сварливым ребенком или знаменитым доктором, обладающим добродетелями и способностями. Он сморщил лицо.

 — Ты действительно… ребенок. —

Доктора Фоукса это, похоже, не волновало.

— Я ребёнок. Но ты единственный, кто может сделать меня таким ребячливым. —

В конце концов, Шевон вернулся в свою квартиру в Айре. Это было перед полуночью, потому всё, что он мог видеть, была темнота и бесчисленные снежинки, которых не было бы видно без света.

В многоквартирном доме было так же холодно, как и на улицах. Его лицо онемело, как будто его порезали ножом, и каждый раз, когда он дышал, из него вырывалось белое дыхание. Шаги в вестибюле квартиры, вверх по лестнице и в коридоре громко резонировали.

А затем Шевон столкнулся с Левеллином, который прятался между дверями 302 и 303.

Он хотел пройти мимо, притворившись, что не знает его, но не мог, потому что они уже встретились взглядами. Левеллин, увидивший Шевона, вскочил.

— Мистер Шевон! —

В ответ раздалась тишина. Чтобы разрушить эту неловкую атмосферу, Шевон должен был что-то спросить, но не мог сообразить, что именно.

— Ты меня ждал? —

Он попытался размять лицо, но не смог, так как его лицо было жестким от холода.

Затем Левеллин звонко ответил с тем же приветливым лицом.

— Да! —

"Все плохие."

"Единственная разница в том, вредны они вам или нет." — Голос доктора Фокса пронесся сквозь его уши.

"Ты не ждал меня здесь, чтобы убить, не так ли?.." — Шевону удалось избавиться от зловещей мысли. Он лишь задал вопрос, сухим и туманным голосом:

— Почему? —

— Что почему? —

Он не думал, что Левеллин скажет: «Я тебя убью», но в любом случае это была неожиданная реакция.

Шевон проигнорировал его вопрос. Это потому, что если он ответит, разговор продолжится. Нехорошо вести долгий разговор с убийцей.

— Если у тебя нет ко мне никаких дел, я пойду первым. —

Но Левеллин, похоже, не хотел, чтобы Шевон с комфортом вошел в комнату 303.

— Тебе неудобно, потому что я ждал тебя? —

Шевон остановился на вопросе, который неожиданно задал Левеллин. Рука, пытающаяся поймать и повернуть ручку двери 303, тоже остановилась. Он обернулся, и Левеллин всё также смотрел своими желтыми глазами, которые все еще не казались человеческими.

Неудобно? Был ли кто-нибудь, кто не чувствовал бы себя неловко, когда «плохой парень» ждет перед твоей квартирой, как должник? Шевон проглотил слова слюной и ответил:

— Да. —

Его ответ на первый взгляд показался холоднее, потому что голос был тихим, но на лице Левеллина по-прежнему играла яркая улыбка.

— Хорошо! Вот почему я ждал. —

— … —

Шевон не находил слов. Сказав это, Левеллин добавил с улыбкой:

— Лучше быть неудобным, чем быть никем. —

Он все еще был безмолвен... но на этом все не закончилось.

— Холодно. Тебе нужно войти. —

И тогда он действовал не по характеру,

— Ах да, я хотел тебе кое-что сказать, но опять чуть не забыл. —

Лицо Шевона побледнело. Холодная текстура свечи в кармане вернулась к его хватке.

Левеллин открыл рот. Он улыбался.

— Когда было бы удобно для следующего ужина? —

Это был ужин, который он обещал.

<Хочешь поужинать со мной в следующий раз? Если ты не согласишься, я не позволю тебе уйти.>

У Шевона не было другого выбора, кроме как увлечься тем, что сказал Левеллин с игривой улыбкой злодея.

Кажется, он не заметил, что пропала свеча. Это верно. Там были десятки свечей, поэтому он никак не мог запомнить их все. Шевон вздохнул с облегчением и ответил. Нет, точнее, он собирался ответить.

— Это..  —

Левеллин заговорил первым:

— Ты занят? —

Он не мог сказать иначе.

— Да. Работа есть работа… —

— Это сложно? —

— Конечно. —

Хотя это не было ложью. Издатели, как крупные, так и мелкие, плохо обращались с авторами-призраками.

— Будет легче, если я помогу тебе? —

— Большое спасибо, но это задача, с которой никто не может помочь. —

— Почему бы мне не убраться, пока мистер Шевон работает? —

— …Убраться? — спросил Шевон в ответ. Он подумал, что, должно быть, ослышался, но в следующий момент Левеллин ответил, что это не так.

— Да. Убраться. Стирать и так далее. —

— Конечно, я знаю, что такое уборка, но… —

— Мистер Шевон.- Это был по-прежнему добрый голос и по-прежнему улыбающееся лицо, но не его слова. Это был далеко не приятный и свежий смех. —

— Почему ты все время говоришь «но»? —

Левеллин приблизился к Шевону на один шаг, добавив:

— Почему ты продолжаешь меня отвергать? —

Он подошёл ближе на два шага.

— Почему ты продолжаешь обращаться со мной, как с ребенком? —

На этот раз он сделал три шага вперёд.

Он был слишком близко. Они могли видеть, как они отражаются в глазах друг друга, чувствовать холодное дыхание друг друга и видеть, как выглядят ресницы друг друга. Глаза Левеллина были какими-то жуткими.

— Ты оправдываешься, потому что не хочешь быть со мной? —

Если бы он ответил сразу, он не знал, закончит ли он так же, как труп, гниющий в доме Левеллина. Шевон выдавил ответ:

— Нет —

Реакция возникла немедленно.

— Я тоже! — обрадовался Левеллин. — Если бы ты меня отверг, я бы перестал тебя приглашать, но это не так, так что я буду продолжать приглашать тебя — .

Очередной раз. Я снова вмешался во что-то.

К счастью, Шевон не был беспомощен, хотя и был вовлечен. У него тоже были свои контрмеры.

— Давай на этот раз пойдем в ресторан. —

Это было предложение, которое сделал Шевон.

Он не мог есть в доме Левеллина. Было бы ложью сказать, что это было не так неудобно, как дом, где было тело, но была и более важная причина. Если бы он пошел в дом своего «возможного убийцы» соседа, Шевон, скорее всего, был бы убит.

Шевон опасался, что Левеллин откажется идти в ресторан, так как это дорого, потому добавил:

— Приходи с пустыми руками. Это на мне. —

Левеллин моргнул.

— Мистер Шевон? —

— Да —

— Это на тебе, Шевон? —

Было ли это оскорблением или беспокойством… Шевон нахмурившись произнёс:

— У меня достаточно денег, чтобы купить нам ужин. —

С недоверчивым выражением лица, Левеллин (к счастью) больше ничего не сказал.

Итак, обед был назначен на три дня позже. И все эти три дня Шевону приходилось расспрашивать, есть ли в округе дешевый ресторан, где можно поесть менее чем за 3 роны на человека.