Онлайн чтение книги Обаятельный убийца Левеллин приглашает на ужин Murderer Lewellyn's Enchanting Dinner
Глава 3

Когда Шевон возвращался домой, солнце уже скрылось за горизонтом. Если бы он вышел из кафе и поспешил прямиком домой, то, возможно, пришел бы еще до наступления ночи, но Шевон не пришел, потому что он забежал в продуктовый магазин за луком. Проблема заключалась в том, что продуктовый магазин закрылся рано, возможно, из-за дождя. Как и все ближайшие продуктовые магазины, а также продуктовые магазины, где Шевон был регулярным покупателем.

Теряя время и силы, Шевону пришлось возвращаться с пустыми руками. К счастью, он не попал под дождь благодаря зонтику, который дал ему доктор Фоукс.

В кромешной тьме ночи лил сильный дождь. Громкий шум дождя был слышен повсюду, и даже звук шагов, звук проезжающей вдалеке повозки или звук башни с часами, отбивающего 9 часов вечера, был не таким громким.

Каждый раз, когда шел дождь, под ногами рябило. Слабый туман поднялся и рассеялся повсюду. На пустынной улице было прохладно.

У входа в подьезд Шевон обнаружил «что-то». Это был человеческий силуэт, что бродил вокруг словно призрак, промокший под дождем и, возможно, совсем без зонта. Шевон догадывался, что похоже данному человеку нравится мокнуть под дождём, но даже если он просто хотел пройти мимо, силуэт почему-то показался знакомым.

Не говорите мне.. Шевону стало плохо и сухо во рту. Шевон напряженно закрыл зонт влажными руками.

— …Левеллин? —

Левеллин оглядел Шевона. Его мокрое лицо было бледным, как призрак под дождем. Шевон не находил слов. Он не мог не спросить, ждал ли он его возвращения.

— Шевон.. —

Губы Левеллина, которые звали его, были синими. Нет, это был безжизненный пурпур. Шевон не знал, как долго Левеллин находился под дождем и почему он ждал Шевона, но одно было ясно. Дело в том, что если он оставит его в таком состоянии, Левеллин будет страдать от переохлаждения. И может, оно у него уже было.

— Левеллин, давай зайдем и.. —

Но Шевон не смог договорить, потому что Левеллин захотел его обнять, но остановился и отступил назад. Шевон не мог скрыть своего подозрительного лица. Даже если он попытался его обнять, почему он отступил?

Ответ на вопрос поступил сразу.

— Потому что ты сказал не… —

Шевон заметил, о чем говорил Левеллин. Это был разговор, который у них был раньше, в тот день, когда Шевон спросил, был ли Левеллин убийцей или нет.

Шевон беззвучно вздохнул.

— …Давай зайдем в дом. —

Шевон делил зонтик с Левеллином. Точнее, он собирался его использовать. Однако поднимать зонт было неудобно из-за разницы в высоте. Шевон, конечно, тоже был выше среднего, но Левеллин был намного выше.

"Черт возьми, я не буду его использовать". Шевон передал зонт. Левеллин протянул руку и попытался его взять.

— Возьми его сам. —

Однако Левеллин не взял зонт, точнее, он даже не взялся за ручку. Зонт звонко упал на землю. Мутная вода попала на зонт, оставив пятна.

— Почему ты не отвечаешь… — Шевон, собиравшийся спросить, вдруг замолчал. Это был момент, когда Левеллин понял, что не взял зонт, потому что «не мог».

Руки Левеллина дрожали. Он был далек от того, чтобы взять зонтик, ему было настолько плохо, что он ничего не мог удержать.

Бледное лицо, багровые губы, слабый взгляд, хриплый голос и дрожащие руки… Шевон впервые увидел Левеллина таким слабым. Он никогда не думал, что Левеллин когда-либо сможет быть таким, как сейчас, но оказалось, что он оказался в такой же рискованной ситуации, как человек на краю скалы.

Он не знал обстоятельств. Шевон даже не мог догадаться, о чем думал и что чувствовал Левеллин, но он знал одно: почему Левеллин стал человеком на скале, а не был обычным Левеллином.

Шевон

Из-за Шевона.

— ..Тебе должно быть холодно. —

Шевон взял зонт и поднял его высоко над Левеллином, чтобы капли дождя больше не попадали на него.

— Давай зайдем в дом. —

Левеллин не двигался. Он просто стоял под дождём, как человек, который ничего не видел и ничего не слышал. Влажные от дождя глаза смотрели на Шевона.

Шевон вздохнул. Он не знал, в чем проблема, но ему нужно было ее решить. Сильное переохлаждение может привести к коме, а его мышцы могут быть повреждены. Конечно, теперь это было легкое переохлаждение на уровне, при котором лицо побелело, а губы стали багровыми, но если Левеллин останется здесь еще на десять-пять минут, это может перерасти в тяжелые последствия.

— Левеллин, — сказал он ни с того ни с сего, пытаясь приблизиться к нему. После чего хриплый надтреснутый голос сорвался с пурпурных губ.

— Я… —

Шел дождь, и все же…

— …Я боюсь тебя. —

Шум дождя накрыл весь мир. Шевон замолчал, но только на мгновение. Оставив позади вопрос, который он хотел задать Левеллину, Шевон притворился спокойным и подавил свои эмоции.

— А я боюсь, что ты умрешь от переохлаждения. —

Он подошел ближе и взял Левеллина за руку. Его руки заледенели. Даже если бы он был мертв, Левеллин не был бы таким холодным. Несмотря на это, Шевон не отпустил его руку.

Вместо того, чтобы отпустить ситуацию, он сделал все возможное, чтобы держать их руки вместе. Тепло руки Шевона передалось Левеллину. Медленно, но непременно.

— Давай пройдем внутрь. —

Ночь была длинной. Этого времени хватило, чтобы высушить мокрое тело Левеллина.

***

Как обычно, Левеллину не потребовалось много времени, чтобы вернуться в обычное состояние.

— Принеси мне одеяло. Может быть, даже хлопковое зимнее одеяло. —

Шевон привел Левеллина к себе домой, потому что ему было жаль Левеллина, видя, как он дрожит, бледный, как привидение. Благодаря одеялу и теплому чаю его лицо снова приобрело цвет, но Левеллин упорно делал вид, что ему не по себе.

Он выглядел совершенно нормально, как обычно, но это было только снаружи, внутри он все еще мог быть ранен.

Но он продолжал говорить:

— Хорошо. Шевон даст мне одеяло и сделает мне чай. Я буду часто болеть. — У него была сила сказать всё это, но не взять одеяло самостоятельно. Никакого доверия к нему не было. Шевон нахмурил брови, но не дал этой ситуации проскользнуть так легко.

— Если ты в порядке, то сделай это сам. —

— О Господи. Я хорошо выгляжу для тебя, Шевон? —

Шевон ответил, просканировав Левеллина вдоль и поперек: — Да. Ты в полном порядке. —

Левеллин опустил брови.

— Шевон плохой.. Я собирался спросить Шевона, ляжет ли он со мной, если принесет одеяло.. Надеюсь, ты рад, что разрушил план. —

Шевон прикоснулся ко лбу Левеллина. У него не было лихорадки, но он был таким холодным, словно мёртвый. Шевон посмотрел на Левеллина. "Кажется, у него не болит голова и не болит горло. Я думаю, он скоро поправится."

— Ты ждал меня, да? — спросил Шевон.

Левеллин посмотрел на Шевона и немного рассмеялся. Он поставил чашку и ответил:

— Конечно. Думаешь, я просто так промок под дождем? —

— Ты мог бы подождать внутри, знаешь, в своей квартире или, по крайней мере, в вестибюле. —

— Воздух снаружи был слишком хорош, чтобы быть внутри. —

Шевон спросил о другом, вместо того, чтобы опровергнуть оправдание Левеллина.

— А зонтик? Почему ты не взял его с собой? —

— Я забыл. —

— Даже если бы ты его забыл, ты мог бы просто вернуться и забрать его. —

— Я не мог этого сделать. —

— Почему? Тебе было также плохо, как сейчас? — голос Шевона был сварливым. Левеллин рассмеялся.

— Ты действительно хочешь это услышать? —

— Я спросил, потому что хотел это услышать. —

— Возможно, это не тот ответ, который тебе нужен. —

— Ну да, а ты когда-то отвечал на вопросы, которые я задавал? —

— Да. Я всегда искренне делаю всё, что в моих силах —

— Ты собираешься и дальше менять тему? —

— Да. Я собираюсь продолжать менять тему. —

…Это была ссора, в которой Шевон не видел конца. Было очевидно, почему Левеллин не сказал ни слова. Он не хотел говорить ему, почему он не взял с собой зонт. Шевон держал рот на замке, требуя ответа. Он скрестил руки на груди и упрямо посмотрел на Левеллина. Только тогда Левеллин вздохнул.

— А что, если бы ты прошел, пока я возвращался за зонтом? —

«…»

Шевон потерял дар речи.

— Шевон мог прийти, а я бы его пропустил. Я не мог этого допустить.. —

— …Ты не можешь этого сделать из-за зонта. —

Наступила тишина.

— Что ж, это ответ, который ты хотел услышать. Теперь ты доволен? —

Левеллин улыбался. Это был не тот ответ, который желал Шевон. Ответ был слишком обременительным. Блин. Шевон прикусил нижнюю губу.

— Но ты не всегда ждал меня. —

— Ты не прав. Я всегда ждал Шевона. —

— Я мог заснуть только тогда, когда видел, что Шевон благополучно вернулся домой. —

Шевон опроверг это.

— Но ты все равно не делал этого под дождем. —

— Ах, это моя причуда, — объяснил Левеллин, все еще улыбаясь. Шевон не понял, что он имел в виду, поэтому нахмурился и спросил в ответ.

— Причуда? —

— Да, — ответил Левеллин. — Я из тех, кто теряет её, когда один в дождливый день. —

Шевон хотел спросить, правда ли это, и как это могло заставить его «потерять причуду», но он сдержался. Если бы он спросил поспешно, Шевон мог бы услышать ответ, который был бы слишком обременительным для него, чтобы снова с ним справиться.

— А ты, Шевон? — спросил Левеллин. Только тогда Шевон вырвался из своих мыслей и оглянулся на Левеллина.

— Что? —

Левеллин протянул руку и положил её на щеку Шевона. Рука, погладившая Шевона по щеке, была любезна.

— Почему Шевон оставил меня в одного? — снова спросил Левеллин сладким голосом. — Мн? Почему ты заставил меня потерять причуду? —

Шевон схватил Левеллина за руку и осторожно убрал её. Голос Шевона в ответ был спокойным.

— Я встречался с другом. —

В этот момент глаза Левеллина прищурились. Шевон не заметил этого.

— У тебя есть друзья? —

На прямой вопрос Шевон нахмурил брови и спросил в ответ:

— Я выгляжу так, словно у меня их нет? —

Конечно, Шевон знал ответ. Левеллин никогда не видел, чтобы Шевон общался с друзьями, так что для него было вполне разумно неправильно понять его. Однако, помимо того, что он знал об этом, гордость Шевона всё равно была задета.

— Да. — Левеллин спокойно согласился и также спокойно спросил:

— Тебе нужны друзья? —

Имея дело с Левеллином, часто возникало ощущение различия, как, например, когда Левеллин сделал заявление, которое отличалось от здравого смысла, как он сделал сейчас. Какая жизнь заставила Левеллина мыслить так, что это не соответствовало «здравому смыслу»?

— Да. Человеку нужны друзья, чтобы жить в этом мире — ответил Шевон, изучая лицо Левеллина.

— Мир, мир… — Левеллин повторил это слово про себя. Какая жизнь заставила Левеллина думать, что слово «мир» кажется недостижимым?

Шевону было интересно, какой была жизнь Левеллина, но всё же решил не спрашивать его об этом. Даже если для Шевона это было чистое любопытство, для Левеллина это могло стать незабываемой раной. Шевон не хотел причинять вред своему партнеру.

— Шевон, разве я не могу быть единственным в твоем мире? Шевон - единственный в моем мире.. — голос Левеллина был грустным.

Шевон бы отругал его или повернул голову, сказав: «Ты говоришь чепуху», но только не Левеллину. Он не мог этого сделать. Шевон оглянулся на свою память, когда он считал, что любовники — это всё на свете. Однако он не мог вспомнить ни одного подобного момента. Может быть, никогда за 29 лет он не верил в это так сильно.

Влюбленные не стали любовниками только благодаря любви. Следует учитывать не только благоприятные чувства, обычно называемые любовью, но и статус, собственность и сексуальную ориентацию. Иногда реальность может быть важнее любви.

Когда-нибудь Левеллин узнает, что отношения друг с другом — это нечто большее, чем романтика. Вот почему Шевон почувствовал, как в уголке его сердца что-то смешалось. Всё, что мог сделать Шевон, — это надеяться, что не Шевон научил Левеллина истине.

Вместо ответа Шевон обнял Левелллина. Он почувствовал, как тело Левеллина вздрогнуло от неожиданного объятия.

Шевон уткнулся лицом в шею Левеллина. Как всегда, тело Левеллина было холодным, как мертвое, но было чуть лучше, чем раньше.

— В моем мире есть только ты.. —

Он не лгал. Это отличалось от того, что сказал Левеллин, но в любом случае в мире Шевона только Левеллин был «на его стороне».

— Только ты. —

Он что-то пробормотал, словно про себя, принял позу и крепко обнял Левеллина. Дыхание хлынуло на шею Левеллина. Именно тогда Левеллин повернул голову и посмотрел на Шевона.

— Шевон, ты стал бы обвинять кого-то, кто не в своем уме, за то, что он сделал? —

Это было совершенно неожиданно. Шевон моргнул, потому что не понял смысла вопроса Левеллина. В его голосе сквозили признаки недоумения.

— Он не в своем уме, так что… Наверное, я не могу. —

— Верно? — Когда Левеллин даже получил подтверждение, он спросил:

— Значит, ты не можешь винить меня за это, не так ли? —

Прежде чем Шевон успел спросить, что он имеет в виду, что-то тяжелое коснулось его губ. Губы. Губы Левеллина. Это слово всплыло в голове Шевона и глубоко засело, пока не исчезло. Шевон не мог разомкнуть губ. Нет, он не думал, что должен.

Шевон смутился. Было неловко, что губы Левеллина были холодными и ощущались как кожа младенца, но больше всего смущало то, что Левеллин был для него комфортным. Губы Левеллина и его холодное дыхание совершенно его не беспокоили.

Шевону никогда не нравились поцелуи. Он отказывался целовать своих предыдущих 30 любовников или сексуальных партнеров. Они пробовали это снова и снова, но безрезультатно. Кроме того, когда они пытались снова, Шевон уходил от них.

Шевон ничего не мог с собой поделать. Целоваться было неудобно.. Это было дыхание незнакомца. Он не был счастлив, что ему когда-либо приходилось кого-то целовать и чувствовать при этом дыхание друг друга.

Но, Левеллин…

Шевон не мог думать.

«…»

Левеллин лизнул сомкнутые губы Шевона. Тщательно их вытер. Лизнул так, словно хотел съесть его целиком, а затем слегка прикусил нижнюю губу. Это больно. Шевон поморщился, а затем застонал. Левеллин не упустил этого. Нет, может так и было задумано.

Язык Левеллина застрял во рту Шевона. Он думал, что это будет так же холодно, как и губы Левеллина, но это было не так. Он ошибся.

Язык Левеллина был горячим, как огонь. Он был мил и настойчив. Он был липким и жадным. Язык свободно обшаривал рот, нежную плоть во рту, язык, который внимательно осматривал десны и зубы, как будто спрашивая: "Ты хочешь встречаться со мной?".

Левеллин сосал, облизывал и глотал губы Шевона, даже не дав ему времени отдышаться. Он оглаживал шею Шевона обеими руками, нащупывал ухо и хватал Шевона за спину, превращая свои действия в мессиво.