Онлайн чтение книги Легенда о героях Галактики Ginga Eiyuu Densetsu
6 - 3

I

Когда жизнь людей безвозвратно меняют обстоятельства, не зависящие от них, они часто выкапывают с кладбища своих воспоминаний слово «судьба» и убеждают себя, что всё происходит так, как им и суждено. Юлиан Минц, которому ещё не исполнилось семнадцати, не было нужды ничего выкапывать с кладбища, его жизненные обстоятельства были такими, что судьба буквально обитала под кроватью его памяти, готовая напомнить о себе в любой момент.

По словам Яна Вэнли, его законного опекуна в течение пяти лет, у судьбы было лицо «жуткой старой ведьмы» – естественное замечание для человека, посвятившего одиннадцать лет профессии, которую никогда не любил.

Пять лет назад Юлиан попал в дом тогда ещё капитана Яна по закону Треверса, согласно которому сироты, потерявшие родителей на войне, отправлялись в семьи других солдат. И когда, волоча за собой чемодан, который был больше его самого, он столкнулся с черноволосым черноглазым мужчиной, не похожим ни на солдата, ни на героя, Юлиану показалось, что на миг он увидел образ судьбы, которая в его глазах была светлой. Но он и представить себе не мог, как эта судьба изменится во время его путешествия на Землю.

Колыбель человеческой цивилизации, которую он видел впервые в жизни, тусклой сферой возникла на главном экране звездолёта «Неверный». Юлиан не назвал бы эту планету в числе самых красивых из всех, что ему доводилось видеть. Быть может, это было его предубеждением, но, по его мнению, этот покрытый облаками шар выглядел как планета, превратившаяся в пустыню.

Спустя месяц после отбытия с Хайнессена Юлиан оказался во внутренней пограничной системе имперской территории.

Во время сборов было решено, что между Изерлоном и Феззаном они выберут первый путь. Совсем недавно именно сектор пространства вокруг Изерлона оказался ареной повторяющегося в который раз кровопролития между имперским флотом и вооружёнными силами Союза. И вот, спустя два с половиной года, Изерлон, который являлся ключевой стратегической точкой, вернулся в руки имперцев. В настоящее время он был закрыт для гражданских судов. И поэтому выбора просто не было.

Каждый раз, когда Юлиан думал об Изерлоне, его охватывали эмоции. В 796-м году его опекун Ян Вэнли захватил эту считавшуюся неприступной крепость, не пролив ни капли крови своих союзников. После сокрушительного поражения Союза в битве при Амритсаре, Ян служил командующим крепостью Изерлон и её патрульного флота, продолжая стоять на передовой линии защиты государства. Юлиан остался с ним, отправившись на Изерлон и проведя два года на этой гигантской искусственной планете диаметром шестьдесят километров и, если считать как военных, так и гражданских лиц, пятью миллионами человек населения. Именно тогда он официально стал солдатом. Здесь он пережил свою первую битву. Познакомился с многими людьми, а с некоторыми из них расстался навсегда.

В песочных часах его жизни самые яркие песчинки пока что выпали именно на Изерлоне. И то, что это место, оставившее в нём больше воспоминаний, чем любое другое, оказалось в руках имперцев, было для него очень болезненно. Когда крепость Изерлон потеряла свою эффективность благодаря превосходной стратегии противника, Ян Вэнли без колебаний покинул её, решив вместо этого гарантировать мобильность своего флота. Ян знал, что принял верное решение, но даже если бы это было не так, Юлиан всё равно поддержал бы его. Хотя юношу всё же поразила дерзость Яна. Опекун вообще часто удивлял его…

Капитан «Неверного», Борис Конев, подошёл и встал рядом с Юлианом.

– Довольно мрачная планетка, тебе не кажется? – спросил он, подмигнув.

Конев сопровождал Юлиана не только в качества капитана. Он был гордым бывшим независимым торговцем с Феззана, другом детства Яна Вэнли и двоюродным братом Ивана Конева, пилота-аса вооружённых сил Союза Свободных Планет, погибшего в бою. Поэтому безопасность Юлиана была для него первоочередным делом по многим причинам. Первоначально «Неверный» строился как военный транспорт Союза, и достался ему, благодаря договорённостям Кассельна через Яна. Он хотел назвать его в честь своей любимой «Берёзки». К сожалению, это имя несло за собой слишком большой багаж, чтобы пройти через имперскую территорию и не поднять тревогу. А поскольку корабль и так был воплощением незаконности, оставить всё на поверхности было лучшим прикрытием.

Юлиан почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу с противоположной от Конева стороны, и повернулся, чтобы увидеть капитана Оливера Поплана, присоединившегося к ним по пути. Молодой пилот-ас улыбнулся Юлиану своими зелёными глазами, а потом повернулся к экрану.

– Так вот, где всё началось – колыбель человеческой расы, да?

Прозвучало не слишком оригинально, но ностальгия в голосе Поплана изначально не была искренней. Прошло почти тридцать веков с тех пор, как Земля утратила статус центра человеческой цивилизации, и ещё на десять больше с тех пор, как предки пилота сбежали с её поверхности. Колодец сентиментальности по отношению к Земле давно иссяк, и Поплан не стал бы лить слёзы, чтобы наполнить его.

Как бы то ни было, Поплан присоединился к Юлиану не из-за каких-то чувств к Земле. Ему было плевать на эту устаревшую окраинную планету.

– Не вижу ничего хорошего в том, чтобы смотреть на дряхлых старух, – со свойственной ему прямотой заявил он.

Конев, о чём-то совещавшийся со своим астронавигатором, Уилоком, вернулся к ним и присоединился к разговору:

– Мы приземлимся в северных Гималаях, обычном месте высадки паломников. Неподалёку вы найдёте штаб-квартиру Церкви Земли.

– Гималаях?

– Самые высокие горы Земли. Это наиболее безопасное место для посадки.

Конев объяснил, что когда-то, в золотой век Земли, там находился центр энергоснабжения. Создание гидроэлектростанций на тающих ледниках, солнечной энергии и геотермальных источниках было тщательно организовано, чтобы не нарушать красоту природы, обеспечивая при этом светом и теплом десять миллиардов человек. Более того, глубоко под землёй были вырыты убежища для высшего руководства Мирового правительства.

Когда огромные силы, собранные антиземной коалицией, ослеплённые жаждой мести, проложили себе путь в Солнечную систему и обрушили на эту «гордую» планету всё, что у них было, Гималаи, наряду с военными базами и крупными городами, стали эпицентром атаки. Пламя извержения гигантского вулкана девятьсот лет назад ещё больше увеличило их высоту. Тогда почва, скалы и ледники образовали движущуюся стену, сметая на своём пути всё созданное людьми. После этого Гималаи стали предметом земной гордости, а иногда даже объектом религиозного поклонения, но для тех, кто подвергался насилию и отвержению в колониях, они являлись не чем иным, как возвышающимся символом угнетения.

Представители Мирового правительства запросили встречу с главнокомандующим объединённого антиземного флота Жолио Франкёром, чтобы договориться о мире. Но они не просили пощады. С гордостью законного лидера всего человечества, они проповедовали, что защита чести Земли – обязанность каждого человека. Это был последний пафосный выход землян.

Франкёр хладнокровно ответил:

– На какие права вы теперь претендуете, матери, отнимающие у своих детей плоды их труда, живущие в роскоши и бьющие их, когда они протестуют? Единственное право, которое у вас осталось – это возможность выбирать из двух вариантов: самоуничтожиться или быть уничтоженными. Выбор за вами.

Франкёр рассказал им о своей возлюбленной, покончившей с собой после изнасилования земным солдатом. Представители Мирового правительства были ошеломлены бушующей в его глазах жестокостью и не могли найти слов для ответа. За последние столетий земляне посеяли в колониях семена ненависти и своими действиями лишь ускоряли их рост. Ни разу они не проявили сострадания, не говоря уже о возможности компромисса.

Удручённые, эти представители правительства покончили с собой на обратном пути. Помимо необходимости нести ответственность за свои неудачные переговоры, к столь крайним мерам их подтолкнул неизбежный кровавый карнавал, ожидавший их на Земле.

Упомянутый карнавал продлился три дня. Лишь после того, как от лидеров антиземной коалиции поступил строгий приказ, Франкёр положил конец резне. Под хлещущим ветром и ревущим громом, его молодое лицо стало напоминать водопад, когда дождь и слёзы от бурных эмоций текли по его щекам.

От мыслей о количестве крови, пролитой на поверхности этой маленькой планеты, и весе её проклятий, по спине Юлиана пробежали мурашки. Если раньше он постоянно сталкивался с вопросами неопределённого будущего, то сейчас он лицом к лицу столкнулся с бесспорно ужасающим прошлым, которое было наследием всех, собравшихся сейчас на корабле.

II

Маршрут путешествия Юлиана Минца к Земле вышел весьма запутанным. Направляться с Хайнессена прямо к заброшенной планете было незаконно.

Несмотря на то, что он подал заявление об отставке, всего несколько дней назад юноша числился офицером вооружённых сил Союза, да и его статус как подопечного Яна Вэнли был довольно расплывчатым с точки зрения имперцев, а правительство Союза следило за ним. Тот факт, что Юлиану и его телохранителю, прапорщику Луису Машенго, удалось благополучно скрыться, нисколько не уменьшил его беспокойства по поводу давления, которое его побег мог оказать на Яна и Фредерику.

Ян многим рисковал ради Юлиана. Он организовал всё с помощью Кассельна и Бориса Конева, купив корабль и зарегистрировав Юлиана и Машенго в качестве членов экипажа. И всё это, не привлекая внимания ни имперского флота, ни правительства Союза. При этом он постоянно бормотал себе под нос что-то вроде: «Вряд ли настоящий отец сделал бы столько для своего сбежавшего сына».

Как только они покинули гравитационное поле, Юлиан и экипаж оказались сами по себе. Исход их путешествия к разгадкам тёмной стороны Церкви Земли зависел исключительно от осмотрительности и находчивости Бориса Конева. Если они вернутся благополучно, то это будет первый раз, когда это кому-то удалось.

И всё же, несмотря на дотошные приготовления, первое препятствие на их пути появилось в первый же день, когда неожиданный сигнал застал их врасплох:

– Остановите корабль, или мы откроем огонь!

Имперский флот обладал подавляющей военной мощью, резонировавшей с худшими человеческими инстинктами, так что экипаж «Неверного» не мог быть уверен, что те не расстреляют законопослушный гражданский корабль и не выдадут это за самооборону.

Когда Конев спросил, стоит ли им пытаться прорваться, Юлиан покачал своей белокурой головой. Кто знает, сколько таких проверок им предстоит провести по пути на Землю? В их интересах было относиться к каждому столкновению с имперцами, как к первому.

Но, когда Конев выполнил указание, младший лейтенант, прибывший на их корабль для проведения стихийной инспекции, спросил лишь, есть ли у них на борту молодые женщины. После того, как ему ответили недвусмысленным «нет», на его лице появилось выражение ребёнка, старающегося поскорее покончить с домашним заданием.

– Вы ведь не везёте на борту оружие, вызывающие привыкание вещества или рабов?

– Конечно, нет, – ответил Конев. – Мы всего лишь скромные, законопослушные торговцы. Но, если желаете, можете обыскать корабль и убедиться в этом.

Юлиану показалось, что он увидел хрестоматийное изображение поговорки «вежливость – вторая натура феззанцев». Борис Конев был живым доказательством её верности и действенности.

Поняв, что пытаться сделать что-то из ничего бесполезно, капитан эсминца отпустил их. Несмотря на то, что он теперь мог передвигаться по территории Союза Свободных Планет и досматривать любые суда, это были лишь официальные полномочия. На деле же, начиная с системы Гандхарва, находящейся теперь под надзором Империи согласно Баалатскому договору, все военные подчинялись Карлу Роберту Штайнметцу, который, что было редкостью среди имперских адмиралов, беспокоился о жителях Союза и строго следил, чтобы его подчинённые не применяли неоправданную жестокость к гражданскому населению. Поэтому досмотр был простой формальностью. Тем не менее, путь Юлиана Минца начался не слишком удачно.

Юлиан воссоединился со старыми друзьями в звёздной системе Порисун. Флот Меркатца скрывался там на полуразрушенной и заброшенной базе Даян-хан. Хотя это воссоединение было запланированным, все сообщения шифровались при помощи криптокоммуникационных волн, что позволило «Неверному» успешно приблизиться к Даян-хану. Едва сойдя с корабля, Юлиан вскрикнул от удивления, увидев знакомое лицо:

– Капитан Поплан!

– Как дела, приятель? Успел, поди, завести дюжину подружек?

Юлиан рад был видеть его рыжие волосы и сияющие зелёные глаза. Оливер Поплан, двадцативосьмилетний лётчик-ас, был мастером поединков в космосе наравне с покойным Иваном Коневым, а также инструктором Юлиана по управлению истребителем-спартанцем. Он последовал за адмиралом Меркатцем вместе с другими, кто отказался от Союза, ставшего, по их мнению, вассальным государством Империи, и с тех пор таился.

– Ещё успеется, капитан. Но пока эта вакансия не заполнена.

– Я бы поспорил, – подмигнул Поплан, но не получил ответа. – Ты совсем не весёлый. В любом случае, как там дела на домашнем фронте? У нашего уважаемого адмирала и принцессы Фредерики была свадьба?

– Да, но скромная, как вы понимаете.

Поплан восхищённо присвистнул.

– Наш адмирал совершил немало чудес, но ни одно из них не сравнится с попаданием стрелы в сердце принцессы Фредерики. С другой стороны, зная некоторую странность её наклонностей, уверен, она сама подошла к нему, позволив выстрелить в упор.

Юлиан уже собрался было спросить, куда же в это время смотрели все ловеласы Изерлона когда появились Меркатц и его адъютант Шнайдер. Юлиан попросил Поплана подождать и подошёл к бывшему приглашённому адмиралу. Обменявшись воинскими салютами, Меркатц приветствовал юношу тёплой, хотя и немного усталой улыбкой. Ему было уже за шестьдесят, и он представлял собой образ достойного военного. Хотя на Изерлоне он служил советником Яна, вёл он себя как его командующий.

– Рад видеть, что вы справились с задачей, младший лейтенант Минц. А как поживает гранд-адмирал Ян?

Юлиан был в гражданской одежде, Поплан в форме Союза с беретом, а Меркатц с адъютантом – в чёрной с серебряной отделкой форме имперского флота. Сейчас они находились в офицерской столовой. Обстановка была тоскливой, но, по крайней мере, всё было прибрано, а кофе хватало на всех. После окончания формального обмена приветствиями, Шнайдер выпрямился на стуле.

– На данный момент у нас шестьдесят кораблей. Это трудно назвать флотом и уж точно не хватит для ведения войны, – заговорил Шнайдер с суровым выражением лица. – Мы понимаем, что это самое большее, что мог выделить нам адмирал Ян, избегая обнаружения Империей, и искренне благодарны, но сила зависит от численности. В нынешних же обстоятельствах мы можем собрать максимум сто кораблей. Но тот факт, что адмирал Ян прислал вас сюда, может означать лишь одно: у него есть в рукаве козырь, о котором он нам не рассказывал.

Шнайдер остановился, глядя на Меркатца и Юлиана.

– Насчёт этого… – начал Юлиан. – У меня есть устное послание от адмирала, которое я вам сейчас озвучу.

Он прочистил горло и выпрямился, стараясь передать сообщение дословно:

– Согласно пятой статье Баалатского договора, вооружённые силы Союза обязаны избавиться от всех оставшихся линкоров и авианосцев. И потому шестнадцатого июля в секторе Лесавик планируется вывести из эксплуатации 1820 кораблей, – Юлиан ещё раз повторил место и время, прежде чем закончить: – Я верю, что независимый флот Меркатца справится с ситуацией наилучшим образом. Конец сообщения.

– Понятно. Выжать из ситуации максимум? Ни слова больше.

На губах Меркатца появилась широкая улыбка, и Шнайдер с любопытством посмотрел на него, потому что командующий, которого он глубоко уважал, похоже, после изгнания проникся чувством юмора.

– Хорошо, – заключил Шнайдер. – Но есть ли у адмирала Яна понимание того, как в итоге может измениться ситуация?

– Адмирал Ян не раскрыл мне, что у него на уме, но можете не сомневаться, он не планирует всю жизнь оставаться отшельником, – ответил Юлиан.

«Или планирует?» – вдруг задумался он.

– Я думаю, что он выжидает. Он как-то сказал мне: «Нет смысла поджигать поля в сезон дождей, ведь сухой сезон обязательно настанет», – кивнул Меркатц.

Если бы имперский комиссар, адмирал флота Ренненкампф, услышал это, его подозрения подтвердились бы. Впрочем, Ян был слишком опасным человеком, так что чего-то подобного он от него и ждал.

– Юлиан, я слышал, что Империя назначила верховным комиссаром Ренненкампфа?

– Да, всё верно. Вы знаете этого человека, капитан фон Шнайдер?

– Адмирал Меркатц знает о нём больше меня. Не так ли, ваше превосходительство?

Меркатц взял себя за подбородок, тщательно подбирая слова:

– Несомненно, он хороший военный. Но за пределами своих привычных обязанностей может не увидеть леса за деревьями.

Как понял Юлиан из его слов, Ренненкампф ограниченный человек, но вместе с тем он почувствовал тень беспокойства относительно Яна и его молодой жены. Ян не был особенно популярен у сторонников военного превосходства.

– Юлиан, адмирал не говорил тебе, сколько нам придётся ждать?

– По его мнению, пять или шесть лет.

– Пять или шесть лет? Если подумать, нам и правда понадобится столько времени… По крайней мере, этого должно быть достаточно, чтобы подготовиться к войне с империей Лоэнграмма, – кивнул Меркатц.

– Но разве не стоит предположить, что за это время может произойти нечто необычное?

Как юноша и надеялся, его вопрос заставил Меркатца задуматься. Со временем ветеран начал ценить стратегическое мышление Юлиана.

– Я полагаю – ну, или, по крайней мере, надеюсь, – что ничего не случится. Слишком многое уже произошло, чтобы привести нас к нынешнему моменту. Теперь предстоят долгие приготовления. И если мы будем неосторожны, сделав поспешный шаг и поднимем флаг против Империи, это может отбросить нас на два шага назад.

Слова Меркатца оставили неизгладимый след в памяти Юлиана.

«Записи и тому подобное совершенно не нужны, – сказал как-то Ян Юлиану. – Всё то, что ты когда-либо забыл, изначально не было таким уж важным. В этом мире есть только то, что мы помним, хотя иногда это бывает самым худшим, и то, что мы забываем, так как это не имеет для нас никакого значения. Вот почему записи не нужны».

И всё же Ян никуда не выходил без своего блокнота.

Поскольку до отлёта оставалось десять часов, Юлиану предложили вздремнуть в комнате Поплана, выглядевшей так, словно её только что обыскал грабитель. Хозяин комнаты, тем временем, насвистывал себе под нос, занимаясь упаковкой вещей.

Когда Юлиан спросил его, что он делает, молодой ас подмигнул ему.

– Я лечу с тобой.

– Что?!

– Не беспокойся, адмирал Меркатц дал добро, – его зелёные глаза весело блестели. – Знаешь, мне стало интересно, есть ли на Земле женщины.

– Полагаю, должны быть.

– Нет, я не в биологическом смысле. Я говорю о хороших, зрелых женщинах, понимающих ценность мужчины.

– Ну, тут я ничего не могу обещать, – с естественной осторожностью сказал Юлиан.

– Хм, ладно. Честно говоря, дошло до того, что я согласен на любую женщину. Ты заметил, что здесь их почти нет? Подписываясь на всю это волынку, я об этом как-то не подумал. Наверное, надо мной специально так подшутили.

– Я чувствую вашу боль.

– Это совсем не мило, приятель. Каждое твоё слово сыпет соль на рану. Знаешь, когда ты впервые попал в крепость, то был похож на фарфоровую куклу.

– Но если вы отправитесь со мной на Землю, капитан, что будут делать без вас все эти пилоты? – сменил тему Юлиан.

– Я оставлю их на лейтенанта Колдуэлла. Пришло время ему стать самостоятельным командиром. Постоянно полагаясь на меня, он никогда не вырастет.

Это был веский аргумент, но Юлиан подумал, что полагаться на того, кто его высказал, проблематичнее, чем на сам аргумент. А ещё Юлиан не был настолько бесчувственным, чтобы не понять беспокойства Поплана, которое тот пытался скрыть за своими шутками.

– Только не вините меня, если мы не найдём на Земле красивых женщин.

– Давай лучше молиться, чтобы десятки изголодавшихся по мужчинам красавиц ждали нашего прибытия.

В этот момент глаза Поплана расширились, и он подвёл Юлиана к зоне загрузки спартанцев.

– Капрал фон Кройцер!

На голос Поплана подбежал полностью одетый пилот. Он был небольшого роста, а лицо трудно было разглядеть через стекло шлема.

– Этот человек может стать следующим Иваном Коневым, а то и Оливером Попланом. Эй, почему бы тебе не снять шлем и не поприветствовать гостя. Это младший лейтенант Минц, тот самый, о ком я тебе рассказывал.

Шлем слетел, открывая пышную копну волос цвета чёрного чая. Глаза цвета индиго посмотрели прямо в глаза Юлиана.

– Капрал Катерозе фон Кройцер, к вашим услугам. Я много слышала о вас от капитана Поплана, младший лейтенант Минц.

– Рад знакомству, – ответил Юлиан, но лишь после того, как Поплан ткнул его локтем. Он был поражён, потому что эта девушка-пилот, которую так хвалил Поплан, оказалась ещё совсем подростком. Окинув коротким взглядом Юлиана, Катерозе перевела глаза на своего командира.

– Мне нужно поговорить с механиками. Прошу меня извинить.

Поплан кивнул, и девушка, энергично отсалютовав, повернулась на каблуках. Её движения были быстрыми и чёткими.

– Знаю, она ошеломляет. Но скажу сразу, я её и пальцем не тронул. Я провожу черту на пятнадцати годах.

– Я не спрашивал.

– Женщины как вино. Им нужно время, чтобы созреть до полного вкуса. Эх, вот если бы Карин была на пару лет старше…

– Карин?

– Моё уменьшительное имя для Катерозе. Что скажешь? Вы оба в таком дерзком возрасте. Думаю, тебе стоит попробовать. Поговори с ней.

С горькой улыбкой Юлиан покачал своей белокурой головой.

– Кажется, она совсем не обратила на меня внимания. И, в любом случае, у нас нет времени.

– Тогда заставь её заметить тебя. И найди на это время. Ты родился с этим милым детским личиком, ну так используй его! Ян – исключение, один на миллион, кто может просто бездельничать и при этом заставить красавицу броситься себе на колени.

– Буду иметь это в виду. Кстати, судя по её имени, полагаю, что она беженка из Империи?

– Возможно, ты и прав, но она мало говорит о своей семье. Должно быть, у неё с этим какие-то сложности. Раз тебе интересно, почему бы самому не спросить? Вот тебе первый урок, мой нерадивый ученик.

Поплан хлопнул Юлиана по плечу и улыбнулся. Юноша же склонил голову набок. Сотни, если не тысячи портретов, висели в коридорах его памяти, но в Катерозе он уловил идеальное совпадение. По причинам, которых он и сам не понимал, лицо этой девушки вызывало у него чувство дежавю.

Адмирал Меркатц, его адъютант Шнайдер, а также нынешний командир печально известного полка розенриттеров капитан Линц наблюдали из рубки за отлётом «Неверного». Это было хладнокровное расставание без всяких гарантий новой встречи.

– До начала июля мы должны выполнить план по возвращению наших линкоров.

– Да, согласен.

Меркатц же глубоко задумался.

– Фон Шнайдер, моя роль во всём этом – сохранить нашу военную мощь для подготовки к будущему. Скорее всего, солнце этого будущего взойдёт не для меня, а для кого-то помоложе, кто не тащит за собой тяжёлый груз прошлого.

– Вы имеете в виду адмирала Яна Вэнли? – спросил Шнайдер.

Меркатц не ответил, да Шнайдер и не ожидал от него ответа. Оба и так всё понимали.

Они вновь обратили внимание на экран, когда независимый торговый корабль «Неверный» бесшумно исчез в звёздном приливе. Даже после того, как корабль невозможно стало отличить от бесчисленных точек света, окружающих его, они ещё долго продолжали стоять перед экраном…

III

Борису Коневу, капитану «Неверного», в этом году исполнялось тридцать. Официально он до сих пор числился сотрудником посольства Феззана в Союзе Свободных Планет, но этот статус оказался в подвешенном состоянии после того, как автономия Феззана была потеряна. Любого иного такая ситуация обеспокоила бы, но Конева всё это ничуть не смущало. Главное, что он всё ещё был жив, остальное же не имело для него значения.

– Мы войдём в атмосферу Земли через час, – объявил он своему небольшому экипажу. – Как только мы приземлимся, моя работа будет наполовину закончена. Вы же, находясь на Земле, постарайтесь держаться подальше от неприятностей. Перевозка трупов – жалкая работёнка, и я не в настроении заниматься этим, – Конев неловко хохотнул. – Вы будете изображать из себя паломников Церкви Земли. Скорее всего, вы будете чувствовать себя не в своей тарелке, потому что кому-то, кроме настоящих паломников, происходящее может показаться крайне неестественным.

Юлиан выразил своё согласие, Поплан же лишь рассмеялся, заявив, что он и так прекрасно это знает. Во время путешествия они с капитаном корабля частенько косо посматривали друг на друга, обмениваясь циничными остротами до и после еды. Молодой ас дошёл до того, что сказал, будто испытывает естественную неприязнь ко всем, кто носит фамилию Конев.

– Каково текущее население Земли?

– Согласно данным торгового бюро Феззана, около десяти миллионов. Меньше десятой доли процента от общей численности населения в золотой век планеты.

– И все они – последователи Церкви Земли?

– Сложно сказать.

Независимо от масштаба, тот факт, что одной вере удалось захватить полный контроль над планетой, объединив религию и государство, не оставлял места свободе вероисповедания. В противном случае несогласные создали бы свои собственные социальные системы. По крайней мере, так предполагал Конев.

– Религия – удобный инструмент для власть имущих, позволяющий говорить, что все проблемы коренятся не в неправильной политике или ущербном правительстве, а в неверии. Мысли о революции не рождаются в головах, наполненных такой идеологией, – Борис Конев выплюнул эти слова с заметной злобой. Хоть ему и удалось избежать потери корабля благодаря доходам, получаемым от верующих, перевозимым на их святую землю, среди них было немало неприятных пассажиров. Он ощущал некоторую наивность в радикальных верующих, но совершенно не сочувствовал религиозным лидерам, использующим этих верующих в своих личных целях.

– Я слышал, что главой Церкви Земли является старик, известный как Великий Епископ, – сказал Юлиан. – Вы его когда-нибудь видели?

– Я не настолько важная персона, чтобы получить доступ внутрь. Да и имей я такой шанс, я не хотел бы с ним встретиться. Быть может, во мне говорит гордыня, но я никогда не получал удовольствия, слушая проповеди стариков.

– У великого епископа или как там ты назвал этого старика, – вмешался Поплан, – должны быть красивые дочери или внучки.

– Вы так думаете.

– Я в этом уверен. И они обязательно влюбятся в молодого героя-мятежника.

Теперь настала очередь Бориса Конева презрительно расхохотаться.

– Полагаю, капитану Поплану стоило бы попробовать писать сценарии для детских телеспектаклей. С другой стороны, в наши дни дети растут очень быстро, так что вполне вероятно, что даже их не впечатлит нечто настолько шаблонное.

– Разве ты не знаешь, что шаблонные истории произошли от вечных истин?

Телохранитель Юлиана, темнокожий великан Луис Машенго, с улыбкой выразил своё мнение:

– Но если бы такой суровый религиозный лидер был женат и имел дочерей, разве смогла бы существовать эта религиозная организация?

Поплан нахмурился, а Конев удовлетворённо кивнул.

– Как бы то ни было… – молодой ас скрестил на груди руки. – Насколько я вижу, что бы там ни любили люди из Церкви Земли, это точно не сама планета.

Наследие Земли повлекло за собой контроль над жителями других планет, монополизацию политического и военного влияния, а также присвоение плодов чужого труда. Вот то, что любили руководители Церкви.

– Они используют Землю лишь в качестве предлога для исполнения собственных желаний, а именно для восстановления привилегий, которыми когда-то обладали их предки. Если бы они действительно любили свою планету, то зачем вообще ввязываться в войны и борьбу за власть?

Юлиан подумал, что Поплан, возможно, прав. Хоть он и не отвергал религию, но было что-то аморальное в любой религиозной организации, стремящейся к политической власти. Не только внешний, но и внутренний контроль над людьми – это был бы худший тоталитаризм, который только можно себе представить, а Церковь Земли любыми способами стремится к.монополии в обеих сферах. Разнообразие ценностей, различия в личных предпочтениях будут уничтожены, и только принятие Единого Абсолюта станет разрешённой человеку интеллектуальной деятельностью. А самопровозглашенные представители Бога будут обладать неограниченной властью и убивать тех, кто в него не верит. Нельзя сидеть сложа руки и ждать, когда наступит такая эпоха.

10-го июля Юлиан ступил на Землю. Никто не мог предсказать, что в этот же самый день на военном совете Галактической Империи будет принято решение захватить Землю силой.