Онлайн чтение книги Вторая жизнь злодейки The Villainess Lives Twice
1 - 128

Ансгар был поражён. 

— Мадам...

– Ансгар.

– Ересь совершила вдовствующая маркиза Розанн. Конечно, вы можете чувствовать себя ответственной, но в действительности, это не имеет к вам никакого отношения.

Хоть Артезия уже давно бросила Мираилу, в столице об этом мало кто знает.

– Я не могу прятаться вечно.

— Духовенство не имеет права допрашивать мадам. Если храм хочет забрать вас для наказания, им придётся вывести сэра Лоуренса. Не мадам. — строго сказал Ансгар, – Пока живы все рыцари и слуги Великого Герцогства Эфрон, никто не посмеет задержать вас или принудить.

Артезия была немного опечалена, рлскодлку отношение Ансгара задело шрамы прошлого.

— Не волнуйся, Ансгар. Единственное, на что может пойти храм, — это отлучение от церкви.

– Госпожа...

– Отлучение от церкви — не маленький грех. Но для того, чтобы это стало реальной угрозой, оно должно привести к лишению имущества или титула.

Отлученные от церкви лишаются своих прав как членов общества. Другое дело с атеистами.

Атеист просто говорит, что у него мало или совсем нет благочестия. Но отлучение от церкви означало, что он преступник, не заслуживающий быть под Богом.

Поэтому они теряют все права, а таинство брака становится несуществующим. Все рождённые дети становятся незаконнорождёнными.

Когда Мираила будет отлучена от церкви, Артезия перестанет быть наследницей дома Розанн.

Лишь формально заявлено, что Артезия — дочь маркиза Розанн. Никто не думал о ней как о наследнице рода, так что это не имело никакого отношения к её репутации.

– Я уже унаследовала дом Розанн, поэтому я не потеряю свой титул, если другая кровная семья не подаст в суд на наследство. Титул Великой Герцогини Эфрона был получен благодаря моему собственному браку, так что не имеет значения, стану ли я внебрачным ребенком.

– Госпожа…

– Ансгар, если меня отлучат от церкви, Эфрон отвернётся от меня?

– Этого никогда не случится. — заявил Ансгар.

Артезия улыбнулась.

— Тогда мне не о чем беспокоиться. Не волнуйся, Ансгар, это моё решение.

Когда Артезия сказала это, Ансгар больше не мог ничего противопоставить. Госпожа уже приняла решение. Любое дальнейшее неодобрение будет не советом, а неуместным нытьём.

Артезия поприветствовала Маркуса отдельно. Она не могла притворяться, что не знает старого дворецкого, который не спал несколько дней из-за беспокойства.

Поскольку это имело отношение к Мираиле, Маркус ещё больше разозлился и заплакал.

Он думал, что Мираила во многих отношениях стала лучше и могла спокойно ждать рождения своего преемника.

Только сейчас, казалось, он смог простить и забыть даже смешанные чувства по поводу рождения Артезии.

Если только родится ребёнок, если только родится настоящий наследник рода, тогда маркиза Розанн сможет начать всё заново.

Однако снова Мираила всё испортила.

Позиция Маркуса отличается от позиции Ансгара. В худшем случае Эфрон может отказаться от Артезии.

– Не волнуйся слишком сильно. Сколько денег я уже посвятила храму?

– Госпожа…

Хоть Артезия и пошутила, но Маркус отнёсся к этому серьёзно.

Затем Артезия посмотрела Маркусу в глаза и прямо сказала:

– Проблема на самом деле больше в восстании, чем в отлучении моей матери.

Маркус сжал губы так, что они побелели, и кивнул головой.

Еретиков отлучают от церкви. Магов сжигают на костре.

Но это не родовая система наказания. Лоуренс и Артезия косвенно пострадают в результате отлучения Мираилы от церкви.

Однако проклясть Императрицу, молиться за её несчастье и смерть - это уже государственная измена.

Даже если Артезия полностью оборвёт свои отношения с Мираилой, это бесполезно. Пока они были связаны кровью, это было преступлением, за которое казнить могут даже Артезию и Лоуренса. Люди Великого Герцогства Эфрон и Лоуренса также будут замешаны и заключены в тюрьму.

— Его Величество не станет этого делать. Дело не в том, что он не может убить свою жену или собственного сына, просто в этом нет никакой выгоды.

– Тогда что сделает Её Величество Императрица…

– У неё больше нет сил принимать активное участие в этой сложной политической битве. Но разве нет человека, который сделает всё, что в его силах, чтобы заявить об измене?

Услышав слова Артезии, Маркус тяжело заговорил с налитыми кровью глазами.

– Я знаю, о чём вы говорите.

– Пусть сейчас авторитет у храма. Пока общественное негодование не уляжется, будет лучше остановиться на какое-то время, и привлечь внимание к факту ереси, нежели измены. Понимаешь?

– Да... Я зол и опечален, но я понимаю.

Артезия легонько постучала его по руке.

Хейли, которая была готова выйти, ждала. На ней была одежда, похожая на рыцарскую форму, с коротким мечом и пистолетом на талии. На её груди был знак отличия Великого Герцогства Эфрон.

Артезия была удивлена, потому что не знала, что у Хейли была такая одежда.

— Хейли?

– Это просто одежда. Я не умею обращаться с мечами и даже стрелять.

Затем Хейли показала магазин своего пистолета. Он был пустой.

– Эта роль изначально принадлежала Лисии, но раз сейчас её нет...

— Но я доверила тебе наблюдение за аристократами.

— Пожалуйста, поручите это сэру Фрейлу. Место фрейлины рядом с её госпожой.

Без колебаний она передала тяжёлую обязанность Фрейлу. Артезия не могла не рассмеяться.

— Это не из-за вашей милости. В любом случае, вам нужно оказать давление, чтобы осадить храм. — сказала Хейли со слегка покрасневшим лицом.

– Верно.

— Я думаю, вы здесь ради распространения слухов о том, что Ваше Высочество пришли не тайно поговорить, а в ожидании прихода духовенства.

– Это так. Епископ Аким – жадный до власти и славы человек. Лучше будет исполнять его просьбы, дабы сохранить репутацию.

– Драка начинается с повода. Ваша Светлость может быть покорна на этот раз, чтобы поднять престиж храма снаружи и получить ощутимые выгоды изнутри, но с точки зрения народа Эфрона, это не годится.

– Пока Эфрон в любом случае не собирается от меня отказываться, не будет проблем с переговорами, если я не покажу свою силу. А я не хочу ничего показывать, кроме впечатления, что нас пытаются угнетать властью и статусом.

– Мы и есть "Эфрон", Ваша Светлость. Странно отправляться туда в одиночку.

Это правда.

— Если даже это вас не убеждает, то, пожалуйста, думайте, что это ради душевного спокойствия двух пожилых дворецких. — добавила Хейли.

Ей больше нечего было сказать Артезии.

Хейли уже мобилизовала рыцарей.

Словно в критической ситуации, Артезия подавила ухмылку, как Великая Герцогиня, направляющаяся на поле боя.

Сама Артезия вышла к входной двери в простом наряде в компании Хейли и Альфонса.

Около 10 рыцарей последовали за ней, и около 70 рыцарей Эфрона уже ждали снаружи в полной готовности.

По этой готовности было видно, что все рыцари, отвечающие за охрану, не занимались другой конторской или разведывательной работой.

У духовенства было слегка напуганное лицо.

Артезия подошла к епископу Акиму. Он оставался непроницаемым.

— Что это значит, маркиза Розанн?

– Дело не в том, что я не хочу повиноваться воле храма. Просто моя семья не может отпустить меня одну. — сказала Артезия с искренне озадаченным лицом, — Вы знаете темперамент жителей Эфрона.

— Прикажите им отступить. Вы смеете запугивать храм силой?

Затем Альфонс выступил вперёд и вежливо склонил голову.

— Как вы могли так подумать, епископ? Я просто хочу исполнять долг рыцаря.

– Мы будем единственными, кто пойдёт в храм. Остальные соберутся и вернутся. В нынешних обстоятельствах мы решили, что нецелесообразно выпускать Её Светлость из особняка без сопровождения. — сказала Хейли.

— Вы хотите сказать, что не верите в защиту храма?

Епископ Аким снова бесстрастно посмотрел на Артезию. Однако она со смущённой улыбкой по-прежнему ничего не ответила.

Всё было сложно. Епископ Аким не хотел позволят даже фрейлине сопровождать Артезию. Особенно вооруженной фрейлине.

Но рыцари пойдут следом. К счастью, они зайдут все в храм вместе или расположаться возле храма.

Думая так, Хейли чувствовала себя маленькой проблемой.

– Хорошо. Поскольку у вас дворянский статус, ничего не поделаешь, кроме как допустить фрейлину.

Так сказал епископ Аким и отворил дверцу кареты, в которой он ехал.

Артезия без колебаний села в карету. Хейли последовала за ней.

Епископ Аким вошёл последним, и сказал, закрыв дверь:

– Отныне храм будет решать, соответствуют ли каждое действие и слово маркизы воле Божьей.

— Вы угрожаете прямо сейчас подвергнуть Её Светлость суду за ересь? — спросила Хейли.

– Не только маркиза, но и все остальные живут в испытании веры: жить согласно Божьей воле или нет. Не воспринимайте это буквально.

На слова епископа Акима Артезия лишь горько улыбнулась в душе.

Вскоре карета поехала. Раздался стук копыт рыцарей Эфрона.

***

Положение Лоуренса было немного хуже, чем у Артезии.

Потому что он принимал непосредственное участие в последнем деле о торговле людьми. К тому же, в отличие от Артезии, у него не было никого, кто мог бы быть щитом.

Его особняк на улице Сабеллин был окружён протестующими, как и особняк Розанн.

Даже после того, как епископ Аким разогнал протестующих перед домом Розанн, количество людей, собравшихся перед домом Лоуренса, с каждым днём только увеличивалось.

Через открытое окно свет факела был виден на всем протяжении. Даже по прошествии двух недель после инцидента с Мираилой протесты только усиливались день ото дня.

Не имело значения день или ночь. Те, кто думал, что Лоуренс может сбежать ночью, добровольно окружили особняк.

'Глупцы.'

Лоуренс нахмурился.

Если бы он решил бежать, то сделал бы это сразу. Даже сейчас, если он решит уйти, то может это сделать в любое время. Он мог выйти через потайной ход, или мобилизовать охрану и слуг, чтобы прорваться силой.

Но Лоуренс не собирался убегать. Ведь по сути он ничего плохого не сделал.

Ему, сыну Императора, незачем убегать, поджав хвост, от каких-то простолюдинов.

– Я бы хотел, чтобы их разогнали. Решение отца осталось неизменно?

– Да, советники уверены, что разгон демонстрантов только располит их. – сказал Гаян без всякого выражения.

К счастью, в отличие от особняка Розанн, его особняк не пытались поджечь.

Протестующие забросали особняк грязью. Гаян проинструктировал свои войска, что нет необходимости блокировать их.

Гвардейцы изо всех сил старались тренироваться, несмотря на то, что не могли делать этого каждый день.