Онлайн чтение книги Любимая дочь злодея The Villain’s Precious Daughter
1 - 26

Был уже поздний вечер, когда Розалия наконец проснулась. Она открыла глаза и увидела знакомый потолок. Было немного темно, так как шторы были задернуты, но Розалия всё равно могла сказать, что это её комната, просто посмотрев на потолок.

«Почему я здесь?»

Розалия лежала в кровати, моргая глазами, и думала.

«Я уверена, что случилось столько всего. Это был... Это был всего лишь сон?»

Ссора с герцогом Валенсией, поездка на выставку, случайная встреча со странным мальчиком, который с гордостью ей рассказывал, как они заморили человека голодом, и тот случай, когда сумасшедший мальчик, который, как она считала, был сыном герцога, поджёг то место.

А потом...

Розалия не помнила, что произошло дальше. Однако боль она определённо чувствовала.

«Больно».

Розалия пощупала свои щеки. Её кожа была гладкой, и на них не было ужасного шрама, который был у неё во сне. Она чувствовала только мягкость, которая напоминала пирожные с кремом. Это было результатом хорошего ухода и постоянного приёма ванн.

«Слава богу».

Розалия вздохнула с облегчением. Однако она всё ещё чувствовала это мучительное ощущение, как её бросили в огненной ловушке. Это было по-настоящему страшно.

Розалия огляделась. Вокруг никого не было. Она поняла, что была совсем одна в огромной комнате. Когда Розалия только получила эту комнату, она думала, что это потрясающе. Тогда девочка считала, что это и правда здорово. Но теперь, когда Розалия была одна в этой холодной, просторной и пустынной комнате, она чувствовала только страх.

Розалия заерзала под одеялом. Она накрылась с головой, чтобы её никто не видел. Затем Розалия свернулась калачиком. Укрывшись одеялом, ей казалось, что она немного задыхается, но после этого девочка почувствовала, что успокаивается.

― Боже мой, юная госпожа?

Через некоторое время Эмма вошла в комнату, чтобы проверить состояние Розалии. Однако она была удивлена, посмотрев на кровать. Вместо лица Розалии, она увидела только гору из одеяла.

Эмма осторожна подошла к девочке, которая глубоко зарылась под одеяло. Она знала, что Розалия должна была услышать её голос, но боялась, что та не сдвинется с места.

― Юная госпожа, это Эмма.

― ...

― Вы в порядке?

Вместо ответа Розалия высунула лицо из-под одеяла.

― Вам приснился плохой сон?

― Нет, мне ничего не снилось...

Было очевидно, что это ложь, но Эмма лишь кивнула головой.

― Эм, Эмма, знаешь...

― Да?

― Почему я здесь?..

Если всё это было не сном, то она определённо была очень далеко от герцогства.

― В выставочном зале был пожар, и юная госпожа упала в обморок. Саймон примчался обратно в поместье с вами на руках. Вам уже лучше?

«Так это был не сон. Всё было по-настоящему».

Розалия уставилась на Эмму, которая смотрела на неё с теплотой и нежностью. Когда она посмотрела на её морщинистое лицо, которые были свидетельством быстро текущего времени, её быстро бьющееся сердце медленно начало успокаиваться.

― Да. Со мной всё в порядке.

― Вы были без сознания целый день. Вы голодны? Или может хотите пирожных?

― Всё, что мне даёт Эмма вкусно. Я съем что угодно.

Розалия выползла из-под одеяла и с помощью Эммы умылась и оделась. Спустившись в столовую, за едой она вдруг снова почувствовала тоску. Перед ней на огромном столе было много тёплой и вкусной еды, но ел её лишь один человек.

― А где дяденька?

― Герцог сейчас в своем кабинете занимается своей работой. Он попросил передать вам, чтобы после еды вы отправлялись к нему.

― Х-хорошо. Понятно.

Вилка Розалии неуловимо замедлилась. Слова Эммы означали, что всё это не было сном. Она даже ударила того мальчика аристократа.

«Если я отправлюсь к дяденьке, он определённо меня отругает».

Но Розалия совсем не жалела, что так поступила с тем мальчиком. Даже если бы она вернулась в прошлое, она бы поступила точно так же. Однако, жизнь простолюдина будет непростой, если он ударит аристократа. Если бы Розалия не встретила герцога Валенсию, то её определённо схватила бы стража и её бы наверняка обезглавили.

«Возможно, в этот раз он точно упомянет, что отменит процедуру удочерения».

Её взволновала мысль о том, что этот обед станет её последним в этом особняке. Однако, еда не лезла Розалии в горло, поэтому она не могла есть вдоволь. В конце концов, закончив свою изнурительную трапезу, девочка отправилась в кабинет герцога.

― Юная госпожа, что-то случилось? Вы ведете себя немного странно.

― Нет, всё хорошо!

Эмме показалось странным, что Розалия, которая обычно шла рядом с ней, плелась далеко позади. После этого вопроса девочка быстро догнала её. Затем они дошли до кабинета.

― Герцог, я привела леди Розалию.

― Входите.

Розалия слышала низкий голос герцога Валенсии за дверью. Она продолжала теребить край своей одежды.

«Голос дяденьки сегодня звучит так холодно».

Розалии не показалось. Герцог, который только что просматривал документы, посмотрел на неё с отсутствующим выражением лица.

― Ты хорошо себя чувствуешь?

― Мне больше не больно...

― Слава Богу.

Лицо Розалии выглядело оживленным по сравнению с бледностью прошлой ночи. Герцог видел явную разницу, посмотрев на неё при свете дня. Он вздохнул с облегчением.

Однако Розалия по-другому истолковала его вздох. Она вздрогнула, услышав, как он вздохнул.

― Я слышал, что ты ударила юного лорда Форднера. А после этого лорд Петрос устроил пожар, а ты упала в обморок.

«Думаю, что он и правда откажется от меня».

Розалия почувствовала слабость, пока она слушала, как герцог рассказывает об инциденте, когда она ударила аристократа. Девочка чувствовала, что будет совсем не странно, если он откажется от удочерения прямо сейчас.

― То, что я слышал ― правда?

Розалия могла бы пожаловаться на множество вещей. Например, на то, что те люди позволили художнику умереть от голода, или что тот мальчик сначала оскорбил её, и только потом она его ударила. Однако Розалия просто молча кивнула головой. Почему-то она не могла ни слова произнести из тех жалоб.

― Понятно. Значит так, для начала то, что случилось с лордом Форднером...

Розалия ожидала, что герцог скажет: «Заплати за свои грехи!»

Но...

― Молодец.

― А?!

― Ты отлично отработала урок, о котором я тебе говорил, ― я про то, что ты не должна склонять свою голову. К тому же выяснилось, что все картины, выставленные семьей Форднер, были созданы путем злоупотребления системы спонсорства.

― ...

― В последнее время увеличилось количество людей, которые воспользовались системой спонсорства, чтобы заманить неграмотных и простодушных простолюдинов. И они как раз тому пример.

― Верно. Он сказал, что они заморили того парня, который нарисовал картину, до смерти.

Это была довольно расплывчатое определение, поэтому юридически семью Форднер нельзя было наказать за злоупотребление системой спонсорства, но, кажется, их как-то проучат. Герцогу Валенсии было необязательно рассказывать Розалии о том, какое большое влияние он оказал на это дело.

― Также лорд Петрос, который запугивал тебя, сейчас сидит дома. Они сказали, что лучшим наказанием для него будет, если он несколько дней не будет посещать выставки или охотиться.

Дети ― отражение своих родителей, и, похоже, что герцог Петрос не считает проступок своего сына серьёзным. Вот почему герцог Валенсия не сумел совладать с выражением своего лица, когда Розалия зашла в кабинет.

― Но если ты хочешь, я заставлю его встать на колени и умолять о прощении. Хочешь?

― Н-нет! Не надо!

Розалия наконец-то пришла в себя. Она была в оцеплении из-за неожиданного комплимента. Розалия ждала, что её вышвырнут, поэтому похвала прозвучала для неё слишком внезапно.

Конечно, в глубине души ей хотелось бы увидеть, как Эдмонд стоит перед ней на коленях, но она больше не хотела связываться с ним.

― Тогда как насчёт личных извинений?

― Нет! Я просто немного удивилась. Не надо приводить его ко мне. Просто скажите ему не высовываться. Долго. Очень долго!

«Не хочу больше видеть лицо Эдмонда».

Даже если он встанет перед ней на колени, потом Эдмонд определённо отомстит ей, потому что такой у него характер. То же самое случится, если его заставят извиниться.

Единственным ответом было забыть обо всём и стереть его из памяти. Она не хотела его больше видеть.

Раз Розалия так отчаянно возражала против его предложения, то герцог Валенсия просто кивнул, словно он ничего не мог с этим поделать.

― Саймон, ― позвал герцог дворецкого.

Саймон, который прятался в тени, встал перед Розалией. На его лице было написано отчаяние.

― Мне очень жаль, ― склонил он голову. Склонить голову перед ребёнком, который намного младше него, определённо задевало его гордость. ― То, что случилось с юной госпожой вчера, целиком и полностью моя вина. Ничего бы не произошло, будь я рядом с ней...

Это определённо была его ошибка, и Саймон не мог это отрицать. Ему следовало сразу оставить аристократов, которые стекались к нему, и подождать Розалию у дверей, но он этого не сделал. Саймон не мог отрицать, что одной из причин, почему он так поступил, и почему ему не нравилась Розалия, было в том, что он подозревал, что она из Ориксов.

― Я приму любое наказание, какое вы сочтёте нужным.

Этот инцидент полностью подорвал гордость Саймона, который всегда идеально выполнял свою работу. Герцог Валенсия оставил решение за Розалией. Поэтому если девочка скажет ему: «Ты ― отброс, выметайся и умри!», он определённо ушел бы и умер.

― Если вы не хотите меня больше видеть, скажите, и я покину герцогство Валенсия.

― Саймон.

― ...

― А кто будет меня учить, если Саймон уйдет? Ты же мой учитель, верно?

Это был такой простой и невинный вопрос.

Саймон не мог вымолвить ни слова. Он никогда не думал, что Розалия так невинно и дружелюбно относится к тем, кто имеет отношение к герцогству. Особенно, если учесть, что Саймон учил её. Однако именно в этот момент он осознал, насколько мелочным и незрелым был по отношению к ребёнку.

― А можно его не наказывать? Конечно, это правда, что я не смогла найти Саймона, но он же в этом не виноват.

― Нет. Ты не можешь спустить это ему с рук.

Герцог Валенсия вовсе не считал, что Саймон ни в чем не виноват. И, учитывая его характер, он знал, что больше нельзя оставлять всё, как есть.

― Тогда...

Розалия внезапно впала в отчаяние из-за того, что ей нужно было кого-то наказать. Она всегда была тем, кого наказывали, но никогда сама никого не наказывала, поэтому ей не хватало фантазии.

«Я не хочу его наказывать, но... Хм... Есть что-то, что Саймон ненавидит делать?»

Розалия долго думала об этом, пока не придумала подходящее наказание.

― Саймон! Вот оно!

Розалия подумала, что нашла наказание, которого будет достаточно за его преступление, и в то же время это было кое-что, что Саймон ненавидел.

Дворецкий побледнел, когда услышал о своем наказании. Герцог кивнул в знак согласия ― он уже предоставил все права Розалии.

Бах, бах.

Суд вынес решение. Саймон был приговорён к месяцу употребления в пищу болгарского перца.

Целый месяц он должен был есть только болгарский перец.