Онлайн чтение книги Стратегия её величества в другом мире Her Majesty's Swarm
3 - 12

Дулезис

“Иииик, монстры! Ты с! Вас всех следовало бы сжечь на костре!” Парис взвыл, когда я приблизилась к нему.

Такое жалкое, убогое зрелище. Это его вполне устраивало. Он заслужил ту участь, которую я собиралась ему уготовить.

“Заткнись уже. Ты так сильно хочешь умереть?” Я спросила. Жала Ядовитых Роев опасно сверкнули перед его лицом.

“Ч-чего ты хочешь?!”

“Убедиться, что тебя постигнет та же участь, которую ты навязал невинным людям.

Почувствовав мою волю через коллектив, Ядовитые Стаи подхватили Париса и начали утаскивать его прочь.

“Отпусти меня! Отпусти, я говорю! Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело?! Я правая рука Его Святейшества Папы Бенедикта III!”

Парис продолжал кричать, когда его уносили.

Что за придурок.

Правая рука папы римского? Что хорошего в правой руке, если она служит только для того, чтобы убивать людей? Возможно, мы были гротескными монстрами, но этот человек приказал убить своих собственных сородичей. И вдобавок ко всему прочему, он убил Изабель. Это было не то, что мы собирались забыть.

Это все твоя вина, что Изабель умерла в мучениях.

“Все!” - воскликнула я перед жителями Сарнии. “Этот человек сжег членов вашей семьи, ваших друзей и ваших близких на костре за ложные обвинения! Но теперь у него нет ни силы, ни авторитета! Он не кто иной, как бессильный трус! Если вы хотите отомстить ему, будьте моими гостями!”

Услышав эти слова, лицо Париса побледнело.

“Я слышал, он глава Департамента наказаний...”

“Моя жена была убита из-за него!”

Постепенно ненавистные проклятия вырвались из уст людей Саании, когда они вышли из своих домов и просочились на улицы. Каждый мужчина, женщина и ребенок смерили Париса враждебным взглядом, доказывая, как сильно его ненавидели все.

“А теперь делайте с ним, что хотите!” Я закричала, а затем приказала бросить Пэриса в толпу.

“Это все твоя вина! Это из-за тебя бедняжке Мэлис пришлось умереть! Все, что она когда-либо делала, это беспокоилась о своих родителях, а ты наказал ее чем-то таким ужасным!”

“Этот человек - настоящий еретик! Бог Света должен быть милосердным богом, но этот человек казнил всех, кого ему хотелось! В нем нет ни капли милосердия!”

Одним из собравшихся был Фредерико, владелец пекарни, где когда-то подавали сахарные булочки. Он все еще таил обиду из-за того, что ему пришлось наблюдать, как Мейлис, которую он считал своей семьей, сгорает заживо. В толпе было много других людей, которые были свидетелями смерти своих близких от рук инквизиции.

“Сжечь его на костре! Этот человек - еретик!”

“Сжечь еретика!”

Толпа потащила Пэриса на главную площадь, где находился столб.

“Подождите! Я... я этого не делал! Я всего лишь выполнял приказы! Действительно! Это был не я, вы должны мне поверить! Я только хотел выиграть войну. ААААА", - закричал Пэрис.

Но люди проигнорировали его слова и привязали его к столбу.

“Сожги его! Сжечь его! Сожги его!”

Толпы скандировали и кричали, когда Фредерико приблизился к нему с факелом в руке.

“Остановись! Пожалуйста, остановись! Я умоляю тебя!” Естественно, крики Париса не были услышаны.

Фредерико поджег костер, который вскоре был охвачен пламенем.

“Аааа! АааААааАххх! Помогите мне, кто-нибудь, спасите меня!”

Тело Париса сгорело в огне. Его одежда была быстро изъедена, а кожа под ней покрылась болезненными волдырями, которые шипели и лопались. Он метался в попытке вырваться, но от пламени было не убежать, и дым постепенно душил его.

“Боже мой... О, милосердный Бог Света... Я умоляю тебя... спаси... меня...”

Затем Парис Памфиль испустил дух.

“Он мертв!”

“Еретик мертв!”

Люди Саании ликовали, упиваясь его смертью.

“Они чувствуют то же самое, что и я”, - пробормотала я.

После этого я подумывала об убийстве всех граждан Саании, но решила отказаться от этого.

“Что мы теперь будем делать, ваше величество?” - спросили меня Ядовитые Рои, склонив свои насекомоподобные головы набок.

“Планы изменились”, - сказала я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на великую базилику Папства. “Мы захватываем власть в этой стране”.

Я продвинулась в самое сердце Папства с Ядовитыми Роями на буксире. Всех охранников заранее выгнали, так что я смогла пройти вглубь здания без какого-либо сопротивления. Если бы остался кто-то, кто мог бы сражаться с нами, я была бы не прочь убить их, но я старалась избегать бессмысленного кровопролития, когда могла.

В тот момент я чувствовала себя милосердной. Сандалфон сказала, что даже в подобных ситуациях я не должна забывать о своем человеческом сердце. Таким образом, я сделала все возможное, чтобы сдержать обещание, которое я ей дала.

Наконец я добралась до комнаты в самом конце здания.

“Простите за вторжение”, - сказала я, входя внутрь.

“Будь спокойны. Она не причинит нам вреда”, - холодно сказал другой.

В этой комнате были кардиналы, зараженные Роями паразитов, и кардиналы, которые ими не были. Для первых было вполне естественно быть такими спокойными.

“Позвольте мне представиться. Я Гревиллея, королева Арахны. Я та, кто возглавляет Стаи, которые так мучили вас. Я полагаю, что это наша первая встреча, но я слишком хорошо вас знаю, джентльмены.”

Используя Рои паразитов для наблюдения за кардиналами, я знала, чего хочет каждый из них.

“Я пришла сюда, чтобы посоветовать вам сдаться. Как вы можете видеть, я уже преодолела вашу последнюю линию обороны. Метатрон мертв, и не осталось ничего, что могло бы защитить вас от моей армии. Если вы сдадитесь мирно, мы позволим вам жить как нашим вассалам”.

“П-мы не будем подчиняться монстрам!”

“Итак, в конце концов, кардинал Памфили был побежден...”

Я видел, как надежда в их глазах вспыхнула и погасла.

“Если вы не сдадитесь добровольно, нам просто придется уничтожить этот город и поселки вокруг него, убив всех до единого невинных. У вас осталось всего несколько городов, но эти люди по-прежнему ваши драгоценные граждане. Вы собираетесь просто позволить им умереть?”

Если бы они решили сопротивляться, я бы превратила всех их людей в фрикадельки. Я немного научилась милосердию, но я не была полностью милосердной.

“Ты осмелишься использовать горожан в качестве рычага давления?”

“Но их жизни важны. Мы не можем бросить наших людей...”

Как зараженные, так и незараженные кардиналы обсуждали мой ультиматум.

“Мы должны сдаться”, - сказал папа Бенедикт III, смиренно вздыхая. “У нас больше нет средств для борьбы. Империя Нирнал атакует нас с юга, и мы ничего не можем сделать.”

“Это мудро”, - сказала я. “Учитывая, что вы не служите в армии, сдача - разумное решение”.

Я подумывала о том, чтобы заразить папу Римского Роем паразитов, но поняла, что он никогда не давал нам шанса. Тем не менее, если он был готов передать нам контроль над своей страной, то в любом случае в этом не было необходимости.

“Каковы ваши условия?” он спросил.

“Ты будешь подчинен Арахнии. Вы будете повиноваться нам без возражений. До тех пор, пока вы делаете это, вы можете поклоняться Богу Света или любому другому богу, которого вы хотите. Нам нужны послушные вассалы, которые не будут оказывать сопротивления. Если вы не будете бунтовать и дадите нам то, что нам нужно, мы позволим вам управлять собой”.

“Вы же не собираетесь требовать, чтобы мы отдавали вам людей в качестве пищи или рабов, не так ли?” Он подозрительно уставился на меня из-под нахмуренных бровей.

“Пока вы остаетесь послушными, я могу гарантировать, что с вашим народом не случится никакого вреда. Однако мы можем попросить у вас домашний скот.”

По правде говоря, человеческой плоти было недостаточно. Мясо домашнего скота, выращенного на ферме, было лучше во всех мыслимых отношениях, в том числе для приготовления фрикаделек. Кроме того, когда дело доходило до разведения, управлять людьми было не так легко, как сельскохозяйственными животными.

“Если это все, чего вы хотите, мы принимаем ваше предложение. Давайте заключим мир, мисс Гревиллеа.”

"Хорошо. Только не забывай, что мы будем постоянно следить за тобой.”

Если бы папство Франца нарушило этот мирный договор, кардиналы, зараженные паразитическими роями, немедленно сообщили бы мне. Я не особенно беспокоилась по этому поводу.

“И поскольку вы будете нашими вассалами, мы обещаем защитить вас от империи Нирнал”, - добавила я.

“За это мы благодарны. Эта тираническая страна напала на нас из ниоткуда... Нет, они, вероятно, ждали, пока война достаточно ослабит нас. Такая хитрая и презренная нация...”

Прямо сейчас Империя Нирнал была нашим общим врагом. Как раз тогда, когда они вторглись на нашу территорию, они также объявили войну Папству.

“Тогда мы заключим перемирие”, - сказала я. “Давайте потратим день или два на составление мирного договора, который обе стороны сочтут удовлетворительным. Мы больше не хотим с вами драться.”

Война, возможно, и была целью Роя, но это было не то, чего я хотела. По крайней мере, я намеревалась положить конец всем этим сражениям после того, как уничтожу Империю Нирнал.

Я уже достаточно повоевала в войнах, верно?

Таким образом, Арахния вступила в мирные переговоры с папством Франца. Папство согласилось зарыть топор войны и поклялось на неопределенный срок поддерживать дружеские отношения с Арахнеей. Кроме того, было решено, что Папство предоставит фракции насекомых любые необходимые ей припасы в обмен на военную помощь, которую окажет Арахния.

Наконец, Арахния не будет мешать религиозным обрядам Папства. Франц сохранил свое право избирать собственного папу и был ограничен только в проведении каких-либо новых инквизиций.

Папа Бенедикт III и я подписали документ с подробным описанием этих условий, тем самым завершив войну Арахнии с папством Франца. Все, что оставалось, - это наша предстоящая битва с Империей Нирнал, но она обещала быть трудной.

Нирнал уже захватил контроль над большей частью нашей территории в Малуке. Мы послали Геноцидные и ядовитые рои с наших передовых операционных баз в Шрауте, но они мало что сделали, чтобы помешать продвижению врага.

Мне пришлось бы начать разбираться с этой войной всерьез скорее раньше, чем позже. Мне нужно было разблокировать все оставшиеся юниты и отправить их лицом к лицу с врагом.

Не привыкай к тому, что все идет, по-твоему, Нирнал.

Как раз в тот момент, когда эта дерзкая мысль пришла мне в голову, в другом месте назревали неприятности.

“Оооо. Эта девушка не так уж и плоха, - проворковала Самаэль, глядя на карту, подробно описывающую баланс сил на континенте.

В то время как Арахния больше не контролировала территории Малука, папство Франца теперь было окрашено в ее цвет. Карта у ног Самаэль функционально совпадала с миникартой игры.

“Армия великого императора отняла земли Малука и крошечный кусочек Франца... Какое разочарование. Я ожидала немного большего от наследника Грегории, наследников наследия драконов. Этим парням действительно стоит еще немного встряхнуться. Пожары войны должны распространиться по всему континенту, поскольку все погружается в хаос. Вот почему у них есть эти виверны, не так ли? Зачем звери убегают, если не для того, чтобы поджечь мир? Они просто существуют для того, чтобы радовать массы своей акробатикой? Нелепо...”

Самаэль щелкнула пальцами, и из воздуха появился стул.

“Ну, тут не о чем беспокоиться”, - сказала она. Она села и скрестила ноги, черные колготки, которые она носила, издавали при этом тихий звук. “Леди Самаэль все это продумала. Я знаю, как вызвать пандемониум. Я просто зажгу огонь под Империей Нирнал, чтобы он объединил континент с новой силой. Да, да, да. Леди Самаэль уже во всем разобралась.”

Она облизнула губы, которые были измазаны бледной помадой.

“Я позабочусь о том, чтобы Империя узнала о настоящей, безукоризненной панике. И в своей неистовой борьбе он направит свои клинки на Арахнию.” Самаэль громко захихикала, довольная собой. “Нирналы будут бегать по всему континенту, сея смерть и беспорядок, куда бы они ни пошли. Это и есть война. Это человеческое поведение. В этом суть чудовищности. Какая необходимость колебаться, когда дело доходит до раскрытия истинной природы этого мира?”

Выражение ее лица изменилось. Все следы ее восторга исчезли, уступив место холодному, жестокому взгляду.

“Но я должна признать, что действия Сандалфона вызывают беспокойство. Она вызывает раздражение. Она действительно пытается спасти королеву Арахнии. Вытаскивать ее из моей замечательной игры — это единственное, чего я не могу допустить. Эта девушка - моя игрушка, несмотря ни на что. Я не позволю Сандалфон забрать ее сейчас.

“Давайте продолжим эту игру. Это веселая, прикольная игра. Интересно, какое лицо сделает наша маленькая королева, когда мир покроется трупами и гротеск придет править этим миром. Будет ли она довольна? Разочарована?

Может быть, напугана? Что бы это ни было, я с нетерпением жду этого. Она человек, с которым стоит поиграть.”

Затем Сэмаэль повернулась на своем стуле.

“А теперь, мои драгоценные зрители, пришло время для главного события. Арахния и империя Нирнал, наследники наследия Грегории, скоро столкнутся. Наблюдайте за происходящим, затаив дыхание. Кто выйдет на первое место, Арахния или Империя?”

Затем Самаэль спрыгнула со своего стула, ловко приземлившись на определенную точку на карте.

“Решающая битва состоится в Восточном профсоюзе, коррумпированной стране, которую гедонисты называют домом. Эта храбрая и глупая нация осмелилась жить, не преклонив колена перед Нирналом или Францем. Какая фракция выйдет победительницей?”

Несмотря на продолжающиеся военные действия, Восточный профсоюз сохранил свой нейтралитет.

“Арахния производит новых юнитов, чтобы укрепить свою силу, но то же самое относится и к Империи Нирнал. Они тоже прячутся в темноте, используя наследие Грегории, чтобы пополнить свою армию драконами. Скоро виверны будут не единственным, чего стоит бояться.”

Какие силы породило бы наследие Грегории, которое затмило бы даже грозных виверн?

“Война будет продолжаться. Это будет продолжаться и продолжаться!” - радостно сказала Сэмаэль. “Давайте возобновим игру с новыми юнитами, новой тактикой и новыми жертвами. Ах, я уже могу ощутить блаженство, которое это принесет!”

Она снова рассмеялась, затем взяла карту и ушла. Воюющие державы в настоящее время оказались в тупике, и границы стран пока не проявляли никаких признаков сдвига. Однако с этого момента число жертв будет только расти. Рои умрут, чтобы удержать границы, и солдаты Нирнала тоже, когда они попытаются прорваться.

Кровь потечет с обеих сторон, и медленно, но очень верно, эта алая краска запятнает карту континента.

Но действительно ли все пойдет так, как хотела Самаэль? Королева Арахнии, по крайней мере, не собиралась этого допускать. Арахния была одновременно величайшей надеждой этого мира и его глубочайшим отчаянием.

Беженцы Штраута постепенно возвращались домой, в бывшее герцогство.

“Эта группа направляется в первый временный жилой комплекс. И этот, хм...”

Роланд занимался организацией возвращения беженцев. Он работал с надеждой, что их родина возродится, даже пренебрегая сном. С помощью нескольких отрядов он переселил беженцев в пустующие дома и построил временные жилища для размещения тех, чьи дома были сожжены дотла.

“Наконец-то мы дома!”

“Ах, как приятно снова ступить на землю герцогства!”

Облегчение нахлынуло на беженцев — ну, на вновь ставших гражданами Штраута. Они смогли бы начать все заново, и это сделало бы их счастливее, чем что-либо другое. Находясь в Папстве, они постоянно жили под угрозой инквизиторов и боялись, что однажды их могут заклеймить как еретиков.

Теперь они оставили позади тесные рамки лагерей беженцев, и им снова разрешили жить на своей родине. Наконец-то они почувствовали себя непринужденно.

“Нам действительно разрешено это делать?”

“Они не нападут на нас, верно?”

Единственное, что их беспокоило, - это присутствие Роев. Прямо сейчас Рои действовали как лакеи Роланда и помогали Штрауту в его усилиях по восстановлению. Но в глазах горожан эти существа были причиной того, что они были изгнаны с этой земли с самого начала, и они не могли так легко простить это.

Родители прятали своих детей, в то время как старшие братья и сестры прятали своих младших братьев и сестер, стараясь держаться подальше от роев.

“Я полагаю, мы не можем ожидать, что они будут доверять нам через день”, - пробормотал Роланд с оттенком разочарования, наблюдая за ними.

Вряд ли это стало неожиданностью. Однажды Рой уже опустошил Шраут, и даже если сейчас они были союзниками, граждане не могли заставить себя сразу же им довериться. Это доверие нужно было бы заслужить, мало-помалу.

И это было то, чего желала королева Арахнии. Если она удержит Рой от убийства мирных жителей, она сохранит свое человеческое сердце и будет уважать волю людей, которых она потеряла. Ее действия также удвоились как способ гарантировать, что Рой сможет выжить самостоятельно, без нее.

В конце концов, она не была бессмертной. Она тоже в конце концов умрет; битва с Серафимом Метатроном послужила мрачным напоминанием об этом. Если бы все пошло хоть немного по-другому, Метатрон убил бы ее.

Что произойдет после ее смерти? Рой остался бы позади в этом злобном мире, а без лидера они были слабы. Они превратились бы в орду насекомых, неспособных к стратегии или тактике, и они бы настойчиво и непрерывно пытались захватить континент своей численностью.

Ни один юнит не будет обновлен, ни одно здание не будет разблокировано. Рой просто сражался бы дальше и дальше. Роланд не мог представить, что они одержат победу в таком состоянии. Единственной судьбой, которая их ожидала, было бы истребление.

Чтобы предотвратить это, королева подталкивала их к установлению теплых отношений с жителями Шраута. Если бы у Роя были союзники, способные создавать технологии и выражать независимые мысли, они могли бы стать способными продвигаться дальше без нее. Даже если она умрет до окончания войны, Рой будет окружен людьми, так что они не будут рассматриваться как простые монстры.

Если бы Рой мог жить бок о бок с человечеством, им не пришлось бы сталкиваться с вымиранием. Они стали бы настоящими друзьями человечества, и общество в конечном счете приняло бы, если не приветствовало, их присутствие. В этом случае люди не почувствовали бы необходимости избавляться от них.

Но для достижения этого потребуется время.

"Ладно, кто не..."

Однако как раз в тот момент, когда Роланд собирался передать вопрос коллективу...

“Ааааа!”

Мать, несущая своего ребенка трех лет или около того, споткнулась, пытаясь перелезть через пограничную стену. Она побледнела, когда малыш выскользнул у нее из рук. Но мальчик не упал на землю; один из Роев Потрошителей быстро подбежал и поймал его как раз вовремя.

“Ик!"

Женщина закричала от страха, вероятно, думая, что ее ребенка вот-вот съедят, и приготовилась вырвать его.

Но Рой Потрошителей не подавал никаких признаков попытки съесть мальчика. Оно просто протягивало его к ней, терпеливо ожидая, когда она возьмет его.

“Ты... Ты спас его? ” осторожно спросила она.

Рой Потрошителей ничего не сказал и вместо этого продолжал ждать, вытянув передние лапы.

“Эм, спасибо”. Сбитая с толку, она осторожно взяла ребенка из лап потрошителя и шагнула в Шраут.

Увидев эту цепочку событий, Роланд вздохнул с облегчением.

“Возможно, Рой понимает волю Ее Величества лучше, чем я”.

Рой повиновался коллективному сознанию и королеве в его центре. Хотя королева думала, что поглощение коллективным сознанием поставит ее на путь неизбирательной резни, похоже, это было не совсем так.

Как она и хотела, Рой учился жалости. Они больше не стремились к триумфу исключительно посредством массовых убийств; теперь они были способны принимать других и проявлять милосердие. Они не просто превращали людей в котлеты, но и научились протягивать руку помощи — или косу.

Сосуществование с человечеством... Возможно, это было не совсем невозможно. Рой сотрудничал с эльфами Баумфеттера, так что, возможно, они могли бы сотрудничать и с другим народом. Рой Потрошителей, спасший этого ребенка, заставил эту возможность казаться реальной.

Арахния проявляла признаки перемен. Возможно, она была отнесена к категории злой фракции, но, возможно, она перерождалась во что-то новое. Однако этот процесс потребует времени. Люди континента все еще были слишком враждебны к нему, и существовало слишком много угроз существованию Роя.

До тех пор, пока эти угрозы сохранялись, Рой предпочел бы продолжать сражаться. Временами им приходилось отбрасывать эти милосердные сердца и окрашивать мир кровью, подобно смертоносным машинам, которыми они изначально должны были быть.

Империя Нирнал была главной угрозой для Арахнии. И до тех пор, пока Арахния стремится к победе, она будет отдавать предпочтение этому, а не милосердию. Битва между человеком и чудовищем — и между монстром и чудовищем — продолжалась бы без конца.

Тем не менее, оставалась надежда, что мир, который представляла себе королева Арахнии, может стать реальностью. Кроме того, все еще оставалась надежда для тех, кто погиб во многих сражениях, которые имели место до сих пор.

“Я вижу это...! О, это девочка!”

Первый крик новорожденного эхом разнесся по всему герцогству Штраут. Ее мать, отец и их акушерка с любовью наблюдали за ней, благословляя ее новую жизнь.

“Она очаровательна... Она выглядит точь-в-точь как ты”, - сказал отец ребенка, поднимая малышку и баюкая ее на руках.

“Она, конечно, знает. Как нам ее назвать?” - спросила ее мать.

“Как насчет... Изабель? Неплохое имя, верно?” Он качал ребенка взад-вперед, пытаясь унять его вопли.

"Да... Это замечательное имя, дорогой. Давай пойдем с Изабель.”

Ни один из них ничего не знал о дорогом друге королевы Арахнии, отважном пирате, который был сожжен на костре. В то время эти двое были заперты в лагерях беженцев, поэтому у них не было возможности наблюдать за тем, что происходило во внешнем мире.

Несмотря на это, они решили назвать своего ребенка Изабель. Какой смысл заключался в этом жесте? Что случилось с теми, кто умер в этом мире? Были лишь немногие избранные, которые знали ответ.

Белый мир простирался так далеко, как только мог видеть глаз. Там стояла одинокая девушка, также одетая в белое. Ее кожа была алебастровой, а прямые волосы темно-пепельного цвета, не украшенные ни единым украшением. Ее сапфировые глаза были закрыты, и она склонила голову к белому небу, словно в молитве.

“Моя дорогая, - пробормотал Сандалфон, - я верю, что ты прошла через большую боль. Мне жаль говорить, что тебя ждет только еще большая боль. И все же у нас нет другого выхода, кроме как положиться на вас. Мы можем только уповать на вас и вашу огромную силу”.

Ее голос был хриплым от сожаления. Она снова открыла глаза.

“Мы должны верить в тебя, если хотим спасти твою душу из этого замкнутого мира. Нам нужно, чтобы вы продолжали двигаться вперед. Вместе мы уничтожим эту мерзкую игру, созданную дьяволом”.

Сандалфон знала, где проходила эта игра, и она знала, что случилось с теми, кто умер в ней. Именно по этой причине она решила уничтожить игру. Злонамеренное существо, которое изначально создало этот жестокий сценарий, не должно было быть прощено.

“Кончина человека ужасно печальна, но вы должны преодолеть эту печаль и двигаться дальше. Вы должны победить эту печаль любыми необходимыми средствами, будь то месть или молитва. Если вместо этого вы останетесь на месте, вы пойдете по ложному пути и сыграете прямо на руку дьяволу. Это неприемлемо; игре должен быть положен конец”.

Слова Сандалфона были подобны молитве.

“Я знаю, это ужасно неприятно, что я ничего не могу сделать, кроме как наблюдать за тобой и молиться, пока ты изо всех сил пытаешься выжить в этом мире. Но все же, позволь мне эгоистично пожелать увидеть тебя победителем. И пожелание, чтобы ты не забывала свое человеческое сердце”.

Она крепко зажмурила глаза.

“Во имя нашего Господа, я прощаю твои грехи. Да обретешь ты спасение. И, пожалуйста, прости меня за то, что я такая беспомощная и за то, что не могу быть твоим путеводным светом”.

По мере того, как разворачивалась эта ужасная история, за кулисами происходили события. В тени более великая история сплетала свои собственные слова.

Папство Франца пало, и мир вступал в новую эпоху. С поражением Папства баланс сил на континенте изменился, разрываясь между Арахнеей и Империей Нирнал. Теперь, когда армия союзников была распущена, небольшие страны бросились наутек в поисках защиты Нирнала. Империя, с ее огромными и могущественными армиями, была слишком счастлива услужить.

Линии фронта простирались от герцогства Шраут до папства Франц, и обе стороны свирепо смотрели друг на друга из-за границы. К несчастью для Империи, вероятность успешного нападения на территории герцогства со стороны Малука была чрезвычайно мала; она была вынуждена значительно разделить свои силы, чтобы занять Малук в первую очередь.

Однако королева Арахнии этого не знала. Таким образом, если бы Нирнал и сделал шаг, то не на запад, а на восток. Следующим полем битвы должно было стать нейтральное государство, зажатое между двумя великими державами: Восточным торговым союзом.

Даже сейчас Восточный профсоюз проигнорировал требования Нирнала и не выказал никаких признаков капитуляции перед Арахнеей. Торговцы знали, что вероятность того, что их земля станет следующим полем битвы, была высока, но это не было наверняка. Действительно ли Восточный профсоюз станет местом следующего конфликта?

Ответ на этот вопрос зависел от команды Гревиллеи, лидера Арахнии, и Максимиллиана, лидера Нирнала.

В этот день Город удовольствий Халха снова сиял, как рай. По всему городу было первоклассное вино, азартные игры с высокими ставками, красивые женщины, крепкие мужчины, возбуждающие наркотики и льстивые шуты. Халха предоставляла некоторые удовольствия, которые можно было найти в другом месте, но в то же время этот город был домом для удовольствий, которые нельзя было найти больше нигде.

Папство Франца осудило его как греховный притон безнравственности, но жители Халхи видели в своем городе единственный оазис в этой пустыне мира. Тем не менее, что бы они сделали, если бы их утопия стала полем битвы? Мирные времена скоро подошли бы к концу, и началась бы эра войны.

И Нирнальская империя, и Арахния смотрели на Восточный торговый союз, как голодные гиены. Богатства страны и ее инфраструктура, ведущая к территории Нирнала, делали его заманчивой целью. Кроме того, тот, кто завоевал бы эту землю, имел бы подавляющее преимущество в предстоящих битвах.

Приходите, дорогие зрители. Наблюдайте за предстоящей битвой и не смейте моргать. Скоро начнется отчаянная борьба не на жизнь, а на смерть

-------------------------------------------------------------------------

Пояснение за название главы:

Дулезис - включает в себя захват выводка одного вида муравьев и использование этого выводка в качестве рабочей силы в колонии другого вида.