Онлайн чтение книги История непреднамеренной любви Love History Caused by Willful Negligence
Глава 44

Питер становился все счастливее. Получив поздравительные звонки, его мать пригласила всех его родственников, живущих поблизости, на вечеринку в его честь. Когда он получил награду от газеты, вся семья пришла поздравить. Поскольку это был конкурс с большим авторитетом, чем думал Питер, его победа даже попала в местные газеты. Его мать вырезала небольшую статью и повесила на холодильник, а отец был рад видеть свидетельство победы своего сына несколько раз в день. Услышав новость о его награде, президент Корейской ассоциации связался с ним, чтобы вручить ему почетную грамоту. Даже в студенческом совете учитель, преподававший литературу, вызвал Питера вперед и рассказал ученикам историю его награды. Многие ученики, которые к тому времени даже не заметили существования мальчика по имени Питер, поздравили его. Мелинда и Филип тоже были среди них. Филип поздравил его, и Питер дрожащим голосом поблагодарил его в ответ. Когда Филип пошутил, что ему следует заранее получить автограф у будущего учителя-писателя, все вокруг него расхохотались. Это было глупо, но в тот вечер Питер пошел домой и усердно отрабатывал свою подпись в одиночку. Каждый раз, когда он писал свое имя на листе бумаги, он размышлял о своем будущем писательском успехе. Это были счастливые дни.

Все это происходило в течение недели, так что Питер не мог не почувствовать прилив эйфории. Единственной заботой для него сейчас была Дженни. Сначала она радовалась, как будто это была ее работа, но снова начался цикл депрессии, и она была прикована к дому уже третий день. Как всегда, Питер ждал, что она подойдет к нему первой.

Однажды ночью он был поражен, когда Дженни бросила маленький камешек в окно Питера. Все лицо Дженни распухло, а на предплечьях виднелись следы самоповреждений. Был даже синеватый синяк возле виска, вероятно, от удара. 

Питер всегда притворялся, что не знает о ее маленьких ранах, но в то время он не мог этого сделать.

- Что, черт возьми, произошло? Почему у тебя такая рука?

- Она поцарапана. Я упала. 

Это не было падением и царапиной. Питер почувствовал, как у него сжалось сердце, и поторопил ее:

- Дженни. Это неправильно - причинять себе боль. Ты тоже это знаешь.

…

- Если тебе трудно, скажи мне...

- Что произойдет, если я поговорю с тобой?

- Что?

- Если у меня трудные времена, должна ли я кому-нибудь рассказать? Так что же? Это приводит меня в депрессию, и ты тоже будешь в депрессии. 

Она закатила глаза и прикусила губу. На ее нижней губе виднелись следы зубов.

- Я не хочу говорить ничего удручающего. Ничего не изменится...

- Как насчет того, чтобы сходить к психологу?

- В любом случае, забудь об этом. Как ты думаешь, они могли бы изменить мою мать? Ничего не меняется. До тех пор, пока эти люди не убьют нас, эта проблема будет повторяться вечно. 

- Не говори так. Зачем нам умирать? Не говори таких страшных вещей.

…

Питер взял ее за руку и сказал:

- Больше так не делай. Ты сказала, что когда я болею, тебе тоже грустно. Я тоже. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Дженни неохотно кивнула. Помолчав некоторое время, она попыталась заговорить бодрым голосом:

- Я говорила с тетей Спенсер. 

- ...Да. 

- Она должна была купить мое платье, но я отказалась. Я не думаю, что это вежливо - каждый раз просто так получать подарок. Что ты об этом думаешь?

- Да. Лучше всего делать то, что ты хочешь. 

Питер догадался, что мать Дженни не купит ей платье.

- Я подумываю о покупке на деньги, которые я накопила, ты хочешь пойти и купить что-нибудь со мной?

- Конечно.

Затем на ее губах появилась слабая улыбка.

- Тогда мы пойдем и выберем его завтра. 

- В котором часу?

- В четыре часа.

Он обещал пойти с матерью в универмаг в 4 часа, но Питер послушно кивнул.

- Отлично. 

Эти двое встали со скамейки. Попрощавшись и расставшись, Питер приложил немного больше силы, чем обычно, и крепко обнял ее. Но в 4 часа следующего дня она не появилась. Прождав ее долгое время, Питеру ничего не оставалось, как пойти с матерью в универмаг.

С тех пор капризы Дженни продолжались. Она приходила к Питеру, когда ей хотелось, и немного разговаривала. Питер заметил, что с течением времени ее глупости становились все хуже, но мысль о том, что Дженни приходится нелегко, просто разбивала ему сердце. Он верил, что однажды она вернется счастливой Дженни, и он будет рядом с ней. Но она постепенно погружалась в пучину меланхолии. Когда она видела, как Питер ласково разговаривает со своей матерью, она часто сердилась и уходила домой, и она спорила по пустяковым причинам. Даже Питер, который пытался залечить раны своей лучшей подруги, начал чувствовать пределы своего терпения.

Что ее больше всего угнетало, так это то, что писем от принца больше не приходило. Сначала Дженни нервно грызла ногти, говоря, что, должно быть, произошла какая-то ошибка. В конце концов она накричала на Питера, что он, должно быть, написал в письме что-то странное. Питер был поражен. Но он поклялся, что никогда этого не сделал бы, потому что не хотел, чтобы Дженни злилась на него. Однако гнев Дженни не утихал, и все это яростно вылилось на Питера.

‘Ты получил награду благодаря мне, а не потому, что ты хорош. Не стоит так гордиться получением такой награды. Ты поступил так трусливо, потому что тебе покоя не даёт, что у меня все хорошо с принцем?’ и т.д.

Кровь Питера вскипела, он не знал, что делать с каждой новой ерундой, которую она изливала. Из многих книг, которые он читал для Дженни, он знал, как люди в депрессии выражают свое разочарование и гнев по отношению к другим. Однако это был первый раз, когда ее гнев был излит на него таким образом, поэтому Питер не смог должным образом отреагировать.

Сколько раз Питер убеждал Дженни, что он этого не делал, что она не знает, как сильно он ее ценит, но она продолжала тараторить со скоростью бешеной скаковой лошади, заткнув уши.

По мере того как Дженни становилась все более жестокой, ее бред становился все хуже, и она даже продолжала говорить, что принц приходил к ней домой прошлой ночью и пел ей. Питер был убит горем. В ту ночь он не мог уснуть и читал до поздней ночи, потому что знал, что Филип не ходил к Дженни домой.

Дженни целый час рассказывала о песне и текстах, которые принц спел для нее, затем замолчала и холодно посмотрела на Питера. Почему у нее было такое выражение лица? История, начавшаяся с абсурда, вынужденно закончилась тем, что принц якобы сказал, что все так получилось, потому что он снова ревновал ее.

Питер был расстроен и зол настолько, что готов был заплакать, но каждый раз ему приходилось выплескивать свой гнев в одиночку. На этот раз он поверил, что ее цикл меланхолии только удлиняется, и что, как обычно, его дорогая подруга будет убит горем, ощущая все это у себя внутри. Вполне естественно, что, будучи молодым, он даже не мог догадаться, насколько серьезным стало ее состояние, потому что степень ее душевной боли нельзя было увидеть невооруженным глазом.

Конец меланхолического цикла Дженни наступил так же внезапно, как летний ливень. Суетливо взбежав по лестнице, она протянула Питеру конверт и взволнованно закричала.

- Письмо от принца! Нет, у меня есть приглашение.

- Приглашение?

Питер, который читал книгу, привстал на кровати.

- Он приглашает меня на вечеринку. Это действительно важная новость. Единственные люди, приглашенные на эту вечеринку, - это действительно популярные дети, которые, по слухам, самые горячие в школе!

Она взвизгнула от возбуждения. Питер не мог быть счастливее от ее слов. Учитывая состояние Дженни в эти дни, было неизбежно, что первое, что пришло ей на ум, что письмо было правдивым. 

- ...Может быть, его прислал другой друг? Еще один друг, которому ты нравишься, - осторожно спросил Питер, чтобы не обидеть Дженни.

- О чем ты говоришь? Кто еще мог прислать мне подобное приглашение, кроме принца? Ты хочешь сказать, что не веришь тому, что я сейчас говорю? Давай, давай посмотрим. Что здесь написано?

В письме, которое получила Дженни, просто говорилось, что он хочет пригласить ее на вечеринку, а также место и время. Питер вспомнил почерк Филипа, который он недавно видел. Это сильно отличалось от того, что было написано им.

Питер был очень расстроен и решил, что должен рассказать об этом Дженни.

- Ты знаешь, я хожу на корейские собрания раз в выходные, верно?

- Ха. К чему это? 

- ...Филип тоже иногда приходит туда. 

На лице Дженни появилось озадаченное выражение.

- Не каждую неделю, но иногда. 

- Почему ты говоришь об этом сейчас? Эй! Ты знаешь, как трудно мне было положить письмо в шкафчик принца? Были времена, когда я притворялась больной на уроке и вставляла письмо в него! Если бы я знала, что он отправился в то же место, что и ты, было бы лучше, если бы я попросила тебя доставить письмо!

Дженни разозлилась в неподходящий момент.

- Нет, ты все равно видишься с ним по крайней мере раз в неделю... Иногда я не могу пойти, потому что болею.

- Потому что письмами мы обменивались раз в три-четыре дня. Хммм, но? Почему ты говоришь об этом сейчас?

Дженни смотрела с подозрением. Питер с трудом сглотнул.

- Я собирался сказать... но продолжал упускать возможности. Он не имеет ко мне никакого отношения. 

Говоря это, Питер продолжал теребить свои пальцы.

Ничего не было

На самом деле было. Он подумал о Филиппе и, вероятно, запомнил его лицо и имя. Но он не мог сказать этого Дженни.

Он не хотел никому об этом рассказывать, потому что не знал точно, что означали учащенное сердцебиение или боли в груди, которые он почувствовал, когда увидел Филиппа. Нет, он действительно не хотел ни с кем делиться этими чувствами.

Питер утешал себя, говоря, что ему жаль Дженни, но он мог сохранить это в секрете.

- В самом деле? Что ж, действительно. Вокруг принца всегда полно народу. Ты не мог вмешаться там.

Услышав это, Питер на мгновение застонал. Он хотел возразить, что уже разговаривал с Филиппом раньше, и некоторое время назад тот поздравил его и пошутил, что получит автограф, если Питер станет известным писателем.

Но теперь это было бесполезно. Питер должен был сосредоточиться на цели рассказа.

- Иногда я вижу, как Филип пишет на доске или делает заметки в своем блокноте.

- Ух ты! Это действительно круто - принц, который пишет на доске.

Дженни ответила с ухмылкой, как будто перед ней был самый вкусный в мире пирог.

- Однако… Подчерк другой.

- Хм?

- Почерк в письме отличается от почерка Филиппа.

Сказав это, Питер склонил голову. Он думал, что для Дженни будет кричать или злиться. Она может ругаться на него. Едва выйдя из депрессии, она могла бы снова погрузиться в пучину отчаяния. Питер был готов к худшему.

Однако ответ, который последовал в ответ, был неожиданным.

- Ха-ха-ха-ха-ха. О чем ты говоришь?

- ...э-э?

- Подчерк другой? Что такое? Есть ли у него несколько подчерков? Подчерк для выполнения домашних заданий, подчерк для написания размышлений, подчерк для ведения дневника. Все люди разные, - сказала она, указывая на каждую руку по очереди.

- Нет, я имею в виду...

- Что еще ты хочешь сказать? Ха-ха-ха-ха, тебе это так понравилось?

Дженни спросила Питера, как будто он был ребенком.

- Потому что это не так. Дело не в этом, очевидно, подчерк...

- Ты слишком подозрителен, Питер.

- Я беспокоюсь.

Питер знал, как относились к Дженни в школе. С ним обращались точно так же, поэтому он беспокоился о ней в несколько раз больше, чем другие люди. Странно, что Филип охотно пригласил ее на вечеринку, хотя они не знали друг друга, и также странно, что у него есть Мелинда, но он осмеливается просить Дженни стать его спутницей. Что бы он сделал, если бы она пошла на вечеринку, а другие люди начали цепляться к Дженни?

- Я понимаю, почему ты беспокоишься обо мне, но на этот раз это точно. Это приглашение, присланное самим принцем. Никто ничего не может сказать против.

Дженни пожала плечами и похлопала Питера ладонью по спине. Ее приятный голос и действия чуть не вызвали у него слезы на глазах.

- Ах, что мне делать? В эти выходные вечеринка, а у меня нет никакой одежды, чтобы надеть…! Нет. Это вечеринка-маскарад. Как мне подготовиться?

- Вечеринка-маскарад?

- Да. Нам нужно сделать все прямо сейчас! Встречаемся сегодня вечером! - крикнула Дженни.

Питер широко улыбнулся. Он изо всех сил пытался подавить тревогу, которая подкрадывалась к его груди, и поддерживал свою подругу, которая вернулась к нему.

Не было времени даже подумать о том, что принесет этот единственный листок бумаги.