Онлайн чтение книги Три раза замужем за соленой рыбой Married Thrice to Salted Fish
1 - 105

Менее чем за сутки Линь Цинъюй стал совершенно другим человеком. Кто бы мог подумать, что могущественный чиновник, который не так давно привел нового императора на трон, в этот момент свернулся калачиком в объятиях нового императора с бледным лицом, а слегка растрепанные длинные волосы, похожие на птичье гнездо, закрывают половину его лица.

Цзян Син мог сказать, что Линь Цинъюй прилагает все усилия, чтобы вернуться к нормальной жизни. Но Линь Цинъюй был так взволнован, что не мог прийти в себя одним щелчком пальцев. Только постоянно находясь рядом с ним и терпеливо уговаривая его, Цзян Син мог постепенно вывести его из тени.

Будучи единственным человеком, кроме Линь Цинъюй, который знал личность Цзян Сина, Сюй Цзюньюань был вынужден остаться во дворце, просто чтобы дать молодой паре больше возможностей побыть наедине. С великим и благородным Национальным Учителем Цзян Син обращался как с евнухом. Иначе и быть не могло. Если бы кто-нибудь увидел, как жена генерала Гу нежится с новым императором на драконьем ложе, шепча друг другу сладкие слова, это было бы не что иное, как кровавая баня.

После нескольких дней приема лекарства в компании Цзян Сина настроение Линь Цинъюй на время стабилизировалось. Но все же иногда его посещали сомнения. Иногда он даже не мог вспомнить, во сне он находится или в реальном мире. Когда он слушал, как с ним разговаривают, ему всегда казалось, что между собеседниками существует какая-то преграда, словно говорящий находится под водой.

Линь Цинъюй знал, что это побочный эффект лекарства, стабилизирующего настроение. От обильного питья этого лекарства наступала вялость и сонливость.

Как только состояние Линь Цинъюй стало улучшаться, он рассказал ему о том, что происходило, пока он был на Северо-Западе: как он противостоял Си Жуну и Сяо Цзе, как помог Сяо Ли взойти на трон. Он говорил неторопливо и четко, но, когда дошел до части рассказа о переменах во дворце, внезапно остановился, сделав долгую паузу. Когда он заговорил, то с ошеломленным спокойствием спросил: "Я... что я только что говорил? "

Цзян Син терпеливо написал: 【Ты получил секретное письмо от агента Западного Ся. 】

Линь Цинъюй кивнул и сказал: "После этого я отправился во дворец".

Цзян Син написал: 【Си Жун мертв? 】

Линь Цинъюй покачал головой. "Я думал о том, чтобы оставить его в живых и принести жертву, после вашего триумфального возвращения".

Глаза Цзян Сина стали немного холодными. 【Забудь об этом. Это только испортит мое боевое имя. 】

Линь Цинъюй был ошеломлен. Он откинул одеяло и собрался встать с кровати. "Тогда я пойду и заберу его жизнь прямо сейчас, чтобы не пачкать твое имя".

В груди Цзян Сина появилось неприятное чувство. Он улыбнулся и позвал «Баобэй». Он положил свои прежние записи на свечу, чтобы сжечь их. Он достал еще одну стопку бумаги и написал: 【Не будем сейчас говорить о нем. Давай поговорим о чем-то важном. 】

Линь Цинъюй серьезно наблюдал за тем, как он пишет, и спросила: "О чем бы ты хотел поговорить?"

【Цинъюй, хоть это и было во сне, но мы ведь подтвердили брак, верно? 】

【Почему бы нам не поговорить об этом? Что ты думаешь? 】

Закончив писать, Цзян Син нервно ждал ответа Линь Цинъюй. Он почти не выдержал и чуть было не взял свои слова обратно, но, чтобы не злить Линь Цинъюй, поборол свой инстинкт.

Линь Цинъюй немного подумал и сказал: "Похоже, что... было больно".

Цзян Син: ...

Линь Цинъюй сузил глаза и улыбнулся: "Но, когда я думал о тебе, мне становилось очень хорошо".

Уголки губ Цзян Сина приподнялись в улыбке, и он написал живым и энергичным почерком: 【Мне тоже было очень хорошо. В тебе, Баобэй, я чувствую себя потрясающе. Мне это очень нравится. 】

Линь Цинъюй посмотрел на "грязные разговоры и нецензурную лексику" на бумаге, и его щеки слегка покраснели. Линь Цинъюй не знал, что лицо Цзян Сина тоже пылает жаром. Внешне семнадцатилетний юноша, собственноручно написавший эти небрежные слова, был спокоен, но в глубине души не менее нервничал и смущался.

Жаль, что Цзян Син и Линь Цинъюй занимались любовью в тот момент, когда их охватило отчаяние. Сколько бы ни было физического удовольствия, оно всегда было покрыто слоем мрака.

Но это не имело значения. Он верил, что они с Линь Цинъюй смогут преодолеть это.

Линь Цинъюй отложил записку Цзян Сина и негромко сказал: "Мы не можем допустить, чтобы это увидели другие". Он уже собирался сжечь бумагу, как вдруг его схватили за запястье, и Цзян Син придвинулся ближе.

Цзян Син собирался его поцеловать.

В зрачках Линь Цинъюй отразилось лицо Сяо Ли. Он хотел закрыть глаза, как в прошлый раз, но было уже поздно. Его тело инстинктивно замерло, и он повернул лицо, чтобы избежать поцелуя.

Цзян Син отпустил его. Чувствуя себя немного виноватым, он взял в руки кисть и медленно нарисовал на бумаге: 【? 】

【Не хочешь целоваться? 】

Линь Цинъюй взял себя в руки и сказал: "Кажется, мне немного не по себе от твоего нынешнего тела".

【А? Но это тело больше всего похоже на мое прежнее. 】

"Я знаю". Линь Цинъюй немного расстроился: "Просто я знаю Сяо Ли".

До того, как Цзян Син превратился в Лу Ваньчэна и Гу Фучжоу, он никогда не встречал этих двух людей, и ему было легче принять, что Цзян Син имеет их внешность. Но он знал Сяо Ли. Он не только знал Сяо Ли, но и часто проводил с ним время в этом году. Сяо Ли улыбался ему, когда он кормил его. Он лично надел на Сяо Ли корону, символизирующую его положение императора. Для него Сяо Ли действительно существовал.

Цзян Син понял, что хотел сказать Линь Цинъюй, и написал: 【Когда я переместился в тело Сяо Ли, Сюй Цзюньюань сказал, что это "душа возвращается в свое старое тело". Ты можешь считать меня и Сяо Ли одним и тем же человеком, потому что по какой-то причине моя душа некоторое время блуждала вне тела и только сейчас вернулась. 】

Линь Цинъюй посмотрел на него: "Ну, раз ты вернулся, значит ли это, что ты больше не будешь уходить?"

【Непременно. 】

Видя, что Цзян Син так уверен, Линь Цинъюй подавил беспокойство и тревогу и облегченно улыбнулся. "Я привыкну к этому как можно скорее. Если ты снова поцелуешь меня, я больше не буду избегать этого".

Цзян Син улыбнулся и чмокнул Линь Цинъюй в губы, легко, словно стрекоза, порхающая по воде. Однако в глазах Линь Цинъюй оставалась легкая дымка.

Линь Цинъюй сказал, что не может это контролировать, но он все равно изо всех сил старался это контролировать. Красавец, который был тих, не плакал и не создавал проблем, заставлял Цзян Сина чувствовать себя более расстроенным, чем в тот момент, когда у того эмоциональный срыв.

Линь Цинъюй восстанавливался уже три дня, и внешне он уже поправился. Последние несколько дней вдовствующая императрица управляла судом из-за занавеса, но уже было видно, что она на пределе. Узнав, что Линь Цинъюй почти выздоровел, она, прикрываясь посещением больного, намекнула: "Цинъюй, тебе нужно поскорее выздороветь. Есть много дел, по которым Айцзя ждала твоего решения".

Линь Цинъюй легкомысленно ответил: "Благодарю вас, ваше высочество, за заботу".

Вдовствующая императрица вздохнула: "С северо-запада уже давно нет никаких новостей. Интересно, как Гу Фучжоу справился с битвой за Юнляйн?"

Выражение лица Линь Цинъюй внезапно изменилось, дыхание участилось. В таком состоянии Линь Цинъюй было невыносимо слышать такое. Чтобы не дать вдовствующей императрице продолжить, Цзян Син сказал: "Матушка".

Вдовствующая императрица вдруг замерла, решив, что ослышалась. "...Ли'эр?"

Цзян Син снова позвал: "Матушка".

"Император заговорил?" Вдовствующая императрица была очень взволнована, по ее щекам потекли слезы. Исчезла ее обычная величавость и грациозность. "Император назвал Айцзя "матушкой"!"

Сестра Сюцзяо тоже захлебнулась: "Это первое, что сказал император. Император действительно хранит вас в своем сердце!"

Вдовствующая императрица не смогла сдержаться и с горечью припала к плечу Цзян Сина. "Ли’эр, ты действительно поправляешься... Мама, мама так долго ждала этого дня".

Цзян Син не мог всю жизнь притворяться тупицей. Но он также не мог внезапно стать нормальным человеком. Процесс должен быть постепенным. Сегодня он позвал маму, в следующем году будет рассказывать стихи, а через три-пять лет сможет решать математические задачи.

【Знаешь, играть тупицу не так уж и плохо. 】 Цзян Син сказал Линь Цинъюй: 【Кроме того, мне не хочется ни с кем разговаривать, кроме тебя. 】

Из-за "матери" Цзян Син вдовствующая императрица плакала до одышки и на следующий день даже не смогла пойти в суд. Линь Цинъюй переоделся в официальную форму и сел перед бронзовым зеркалом. Он смотрел на себя с пустым выражением лица. Вдруг в нем неожиданно проснулось чувство тревоги.

Прежде чем Цзян Син обнаружил его, он тут же закрыл глаза.

--Забудь об этом. Цзян Син вернулся. Если он будет беспокоиться о личных выгодах и потерях, плакать и причитать, то, чем он отличается от Сяо Цзе и ему подобных? Неужели он хочет стать тем, кого больше всего презирает?

Но действительно ли Цзян Син вернулся? Может быть, он снова видит сон? Как только он очнется от своего сна, Цзян Син тоже уйдет.

Линь Цинъюй открыл глаза и увидел в бронзовом зеркале императора, который стоял позади него и помогал ему поправить официальную шляпу. Он спокойно взял лежащую на столе заколку и медленно вонзил острый конец в ладонь.

Боль... Это не сон. Это здорово.

Не успел Линь Цинъюй вздохнуть с облегчением, как Цзян Синь выхватил у него из руки заколку.

"Цинъюй?"

Линь Цинъюй сделал паузу и сказал: "Ваше Величество".

Цзян Син нахмурил брови, а затем расслабился. Он с улыбкой сказал: "Я - Цзян Син. Не забывай".

После нескольких дней упорных тренировок он постепенно обрел дар речи и мог произносить короткие фразы.

Уголки губ Линь Цинъюй дрогнули. "Я помню. Цзян Син теперь император. Поэтому будет правильно, если я буду обращаться к тебе именно так".

Цзян Син опустил голову, чтобы осмотреть рану на ладони Линь Цинъюй. К счастью, он вовремя заметил ее. Хотя кожа и была повреждена, но кровь не шла. Линь Цинъюй равнодушно ответил: "Все в порядке. Я просто приложу немного лекарства".

Линь Цинъюй позвал Сяо Сунцзы, чтобы тот принес аптечку, и спокойно наложил на себя лекарство. Цзян Син некоторое время задумчиво смотрел на него, но ничем не помогал. Вдруг Цзян Син поднял руку, чтобы снять с головы нефритовую корону. Он взял лежащие рядом ножницы и, не раздумывая, отрезал свои длинные волосы.

Пряди черных волос упали на землю, и за короткое время прическа юноши из длинной превратилась в короткую.

Линь Цинъюй долго сидел в оцепенении, а потом сказал: "Цзян Син...?"

Цзян Син изогнул губы в улыбке: "Да, Баобэй?"

Линь Цинъюй ошеломленно спросил: "Что ты делаешь... почему ты так себя ведешь?"

Цзян Син привел свои волосы в беспорядок. Они были неровными, как будто их погрызла собака. К счастью, даже с таким беспорядком в волосах его лицо оставалось очень красивым и сияющим.

...Точно так же, как и Цзян Син в его сне.

Он воочию наблюдал, как длинноволосый "Сяо Ли" полностью превратился в коротко стриженного Цзян Сина.

Он до сих пор помнил, как челка на его лбу задевала ресницы, когда Цзян Син опустил голову.

Цзян Син изо всех сил пытался заговорить, но забыл, как произнести это слово. Ему оставалось только писать и держать себя в руках. 【Я более красив в таком виде. 】

После нескольких дней пребывания в трансе Линь Цинъюй наконец обрел чувство реальности, и звуки в его ушах стали отчетливыми.

Цзян Син опустился на одно колено перед Линь Цинъюй. Он поднял на него глаза: "Цинъюй, это я, Цзян Син".

Линь Цинъюй невольно протянул руку и провел по лицу Цзян Сина, и, с облегчением, как будто доверившись вздохнул. "Ты действительно вернулся".

Цзян Син с трудом выговорил. "Я вернулся уже несколько дней назад".

Туман в глазах Линь Цинъюй постепенно рассеялся, вернулась ясность. Он внезапно сильно ущипнул подбородок Цзян Сина, его взгляд был острым:" Ты все еще знаешь, как вернуться!"

Цзян Син не почувствовал боли, но притворно нахмурился. "Будь помягче, Баобэй".

В это время снаружи раздался голос Сяо Сунцзы. "Мастер Линь, мастер Ли и остальные ждут вас в зале Циньчжэн, чтобы обсудить с вами дела".

Глаза Линь Цинъюй потемнели. Он огляделся по сторонам и оторвал полоску ткани от занавеса. Цзян Син очень сознательно и даже взволнованно протянул руки: "Вот."

Линь Цинъюй связал руки Цзян Сина полоской ткани. "Ложись спать и жди меня под одеялом. Тебе не разрешается никуда уходить, пока я не вернусь".

Неужели в этом мире существовала такая хорошая вещь?

Цзян Син радостно кивнул.