Онлайн чтение книги Три раза замужем за соленой рыбой Married Thrice to Salted Fish
1 - 121

Линь Цинъюй очень удивился, когда узнал, что такое "медовый месяц". Цзян Сина, которому даже расстояние от дворца Синцин до дворца Фэнъи казалось слишком большим, пригласил его отправиться в длительное путешествие вместе?

"Куда ты хочешь поехать?" Цзян Син приказал Сяо Сунцзы развернуть карту Дайюй и повесить ее на стену. Положив руку на плечо Линь Цинъюй, он сказал: "Как насчет того, чтобы отправиться к южной границе?"

Линь Цинъюй ответил: "Я бывал во всех южных местах".

"Хм... как насчет Сюйчжоу? Сейчас сезон дождей, так что маленькие деревушки там будут очень очаровательны".

"Я тоже там бывал".

У Цзян Сина было плохое предчувствие. "Тогда давайте поедем на север?"

"Когда мне было шестнадцать, я полгода жил на севере с несколькими учениками".

У Цзян Сина было сложное настроение. "Ты побывал везде и во всех этих местах с чужими людьми".

"Человек стремится путешествовать далеко и оставить свой след. А ты любишь вить гнездо на одном месте". Как только Линь Цинъюй произнес это, на его бровях появился след сомнения. Верно, в прошлом он путешествовал по миру вместе со своим наставником, принося пользу обществу и спасая людей. Но сейчас ему не хотелось никуда ехать, он просто хотел остаться дома с Цзян Сином.

Линь Цинъюй взглянул на Цзян Сина. "Я виню тебя. Из-за тебя я стал ленивым".

Цзян Син улыбнулся и сказал: "Это я во всем виноват?"

"Так больше продолжаться не может, Цзян Син". Линь Цинъюй сказал от души: "Пока мы молоды, мы должны учиться как можно больше и делать все, что в наших силах. А сидеть целыми днями во дворце, увлекаясь романтикой, - что это за жизнь?"

Цзян Син не согласился: "Мы же не занимаемся этим целый день. У нас много работы. Кроме того, только молодые люди могут увлечься романтикой. В старости мы не сможем этого сделать, даже если захотим".

Линь Цинъюй полуправдиво ответил: "Не волнуйся, в старости ты все равно сможешь предаваться романтике. Мне просто нужно будет применить акупунктуру".

Цзян Син был очень взволнован. Но как может быть что-то настолько хорошее? Должна быть цена, которую нужно заплатить. В конце концов, его желание жить взяло верх: "Нет, я хочу прожить еще несколько лет".

Они еще долго обсуждали этот вопрос, но так и не смогли прийти к единому мнению. Вместо этого тема уходила все дальше и дальше. Вошла Хуа Лу, чтобы подать им свежие фрукты: "Ваши величества, это груша, присланная из Цинчжоу".

После того как Линь Цинъюй в третий раз вышел замуж, на этот раз за императора, Хуа Лу добровольно перешла во дворец и теперь была служанкой, отвечающей за дворец Синцин. И она, и Хуань Тун считали, что Линь Цинъюй принудили к этому браку, и она поступила во дворец, чтобы продолжать служить Линь Цинъюй. Хуань Тун тоже хотел войти во дворец, чтобы продолжать служить ему, но, согласно правилам, он должен был очиститься, а Линь Цинъюй не мог допустить, чтобы это случилось с ним. Поэтому он оставил его в генеральском особняке, чтобы тот учился у Юань Инь, как вести хозяйство.

Цзян Син небрежно взял из корзины грушу и весело подбросил ее вверх-вниз. "Раз уж ты посетил все достойные внимания места в Дайюй, почему бы нам не позволить случайности решить, куда мы отправимся в медовый месяц?"

Линь Цинъюй сказал: "Ты имеешь в виду жребий?"

"Вроде того". Цзян Син приказал Хуа Лу: "Хуа Лу, принеси мне кинжал и широкую ленту".

Хуа Лу принесла то, что просил Цзян Син. Цзян Син сказал: "Цинъюй, закрой глаза и брось кинжал в карту. Мы поедем туда, куда он попадет".

О, значит, они могли сделать и так. Линь Цинъюй нашел это немного необычным и спросил: "А если это окажется слишком далеко от столицы?"

Император нередко отправлялся в далекие путешествия. Император Юйвэнь семь раз ездил на юг. Не исключено, что Цзян Син мог уехать из столицы на несколько месяцев, оставив кабинет министров руководить правительством. Но если он будет слишком долго отсутствовать в столице, может случиться нечто непредвиденное. Территория Дайюй была огромна. Путь от самой южной до самой северной точки мог занять несколько лет.

Цзян Син сказал: "Тогда мы выберем другое место".

Цзян Син завязал Линь Цинъюй глаза красной шелковой лентой, оставив половину переносицы. Его красноватые губы слегка разошлись из-за внезапной темноты, придавая ему двусмысленный и непристойный вид. От одного взгляда на него Цзян Сину становилось жарко. Вспомнив, как Линь Цинъюй был холоден и сдержан в присутствии посторонних, но при этом великолепен и цветущ под его телом, он не мог не склонить голову и не поцеловать красавца в губы.

Хуа Лу на мгновение остолбенела, но Сяо Сунцзы потянул ее за подол одежды. Она развернулась и удалилась, сделав вид, что ничего не заметила.

Под шелковой повязкой на глазах Линь Цинъюй зашевелились длинные ресницы. "Почему ты вдруг снова целуешь меня без всякой причины?"

Цзян Синь только рассмеялся. "Я часто целую тебя без причины. Разве ты еще не привык к этому?"

Линь Цинъюй ненадолго задумался. "Это правда".

Цзян Син взял кинжал в руки и помог Линь Цинъюй обхватить рукоятку. "Бросай!"

Линь Цинъюй бросил кинжал и, услышав удар, снял шелковую повязку с глаз и увидел, куда попал кинжал. "Цзяочжоу?"

Цзяочжоу находился на юге Дайюй. Он был окружен горами и лесами и находился недалеко от моря. Здесь было влажно и царили тяжелые миазмы, что делало его непригодным для длительного проживания. Несколько лет назад, после покушения Шэнь Хуайши на Сяо Чэна, он некоторое время жил в Наньюэ в Цзяочжоу, чтобы скрыться от лагеря Тяньцзи".

Цзян Син с интересом сказал: "Какое совпадение. Можно сказать, что Цзяочжоу - мой родной город".

Линь Цинъюй был немного удивлен. "Правда?" Он всегда думал, что родной город Цзян Сина находится в другом мире, в месте, которое невозможно найти на территории Дайюй.

"Да. Но у нас Цзяочжоу не называется "Цзяочжоу"".

Линь Цинъюй спросил: "А как же он тогда называется?"

Цзян Син вспомнил свои скудные познания в географии: "Цзяочжоу в моем родном городе называют Гуандун, Гуанси, Северный и Центральный Вьетнам. Я родился в Гуандуне, а в детстве вместе с родителями переехал в Цзяннань. В Дайю он называется Ючжоу. После окончания школы я вернулся в Гуанчжоу в Гуандуне".

"Гуандун, Гуанчжоу". Линь Цинъюй вспомнил эти слова в своем сердце: "Я не ожидал, что ты родишься в таком отдаленном и пустынном месте".

"Удаленном? Пустынном?" Цзян Син недоверчиво спросил: "А что в Гуанчжоу есть отдаленные и пустынные места...?"

Не успел Цзян Син защитить свой родной город, как вошел Шэнь Хуайши. Он пришел проститься с императрицей. Через два дня он отправится на север.

"Хуайши, ты пришел как нельзя вовремя". Линь Цинъюй сказал: "Ты был в Наньюэ. Расскажи императору, является ли Цзяочжоу отдаленным и безлюдным местом или нет".

Шэнь Хуайши посмотрел на Цзян Сина. "Ваше величество, Цзяочжоу обширен и малонаселен. Большинство простых людей живут среди высоких гор и добывают пропитание охотой и собирательством. Это целая разница между столицей, Цзяннанем и другими местами".

Цзян Син поперхнулся и сказал: "Ладно, сейчас Цзяочжоу может быть немного бесплодным, но через сто, нет, через тысячу лет это будет одно из самых богатых мест в стране". Цзян Синь указал на Цзяочжоу на карте: "Смотри, Баобэй(п.п.: малыш), Цзяочжоу выходит к Южному морю и граничит с несколькими соседними странами. Как только откроется порт..."

Шэнь Хуайши чуть не поперхнулся, услышав слово "Баобэй". Теперь он действительно искренне верил, что император считает его хорошим другом. В противном случае император не рассказал бы ему о своей истинной сущности и относился бы к нему как к чужаку.

Не было ничего удивительного в том, что император называл Линь Цинъюй "Баобэй". Странно было то, что Линь Цинъюй принял это так спокойно, не испытывая неловкости. Если бы другие люди, не зная его истинной сущности, жаждали его красоты и называли его "Баобэй", он бы, наверное, скормил их принцам и принцессам.

Цзян Син всегда был щедрым и покладистым, но сейчас, когда он говорил о своем родном городе, его охватила ностальгия, и он не мог удержаться от сентиментальных чувств. "Я не говорил на диалекте своего родного города уже пять или шесть лет. Боюсь, что я забыл, как на нем говорить. Хуайши, как в Наньюэ называют красавиц? Используют ли они "лиангзай" и "лиангну"?

Шэнь Хуайши очень серьезно ответил ему: "Нет".

"Тогда какие слова они используют?"

Шэнь Хуайши произнес два странно звучащих слова. Цзян Син ничего не понял. Он пожал плечами и сказал: "Ладно".

Линь Цинъюй размышлял: "Я бы хотел увидеть твой родной город".

Его переполняла тоска по миру, в котором вырос Цзян Син. Он хотел узнать, какие горы и реки смогли воспитать такого человека, как Цзян Син.

Цзян Син заколебался и сказал: "Но Цзяочжоу слишком далеко от столицы". Неважно, как будет выглядеть Цзяочжоу через тысячу лет, но нынешний Цзяочжоу действительно был слишком удален. Министров, совершивших преступления, часто ссылали туда.

Линь Цинъюй с сожалением сказал: "Действительно".

В это время прибыл слуга из дворца Сиань и пригласил Цзян Сина и Линь Цинъюй на вечернюю трапезу. Цзян Син сказал: "Цинъюй, ты иди вперед. Не заставляй вдовствующую императрицу ждать слишком долго. Я пойду после того, как поговорю с Хуайши".

Линь Цинъюй кивнул и сказал: "Хорошо".

Линь Цинъюй вышел из дворца Синцин и заметил расстроенную Хуа Лу: "Хуа Лу!"

Хуа Лу пришла в себя. "Что прикажет императрица?"

Линь Цинъюй ответил: "Тебе не кажется странным, что я так близок к императору? Может, я совсем забыл о молодом господине Хоу и генерале Гу?"

Хуа Лу опустила голову. "Эта слуга не смеет".

Линь Цинъюй догадывалась о мыслях Хуа Лу. С одной стороны, она чувствовала, что ее хозяин не был бессердечным и несправедливым человеком, но с другой стороны, она была смущена и озадачена, когда увидела, что он и император были на одной волне, даже больше, чем когда он женился на Гу Фучжоу.

Линь Цинъюй решил сказать ей правду и медленно сказал: "Не кажется ли тебе, что темперамент императора очень похож на темперамент молодого мастера Хоу и генерала Гу?"

Глаза Хуа Лу расширились от удивления. "Эта слуга теперь знает!"

Линь Цинъюй спросил: "Ты знаешь?"

Хуа Лу понизила голос: "Молодой господин относится к императору как к замене молодого господина и генерала?!"

Линь Цинъюй: "..."

Хуа Лу с тревогой посмотрела в сторону зала: "Молодой господин, император знает об этом?"

Линь Цинъюй усмехнулся и ответил: "Знает, и он счастлив, стать такой заменой".

Линь Цинъюй не пришлось долго ждать во дворце Сиань, когда прибыл Цзян Син, и они вдвоем поужинали с вдовствующей императрицей. Им подали очень вкусное блюдо из рыбы, приготовленной на пару. Цзян Син знал, что Линь Цинъюй предпочитает легкие вкусы, и ему наверняка понравится. Он выбрал самую нежную часть рыбы и удалил кости, после чего положил ее в миску Линь Цинъюй.

"Благодарю вас, ваше величество". Линь Цинъюй взял несколько свежих побегов весеннего бамбука и положил их в его миску: "Эти побеги бамбука пухлые и нежные. Вашему Величеству стоит их попробовать".

Цзян Син улыбнулся и сказал: "Спасибо за внимание, императрица".

Вдовствующая императрица смотрела, как эти двое продолжают обмениваться подарками. В ее сердце поднялось странное чувство. Любить свою жену — это хорошо, но император был слишком вежлив и внимателен к императрице. Они оба были мужчинами, и те, кто не знал, могли подумать, что императрица - муж императора.

После ужина вдовствующая императрица сказала: "Императрица, пожалуйста, идите вперед. Айцзя хотела бы сказать несколько слов императору".

Линь Цинъюй взглянул на Цзян Сина. Он отсалютовал и сказал: "Тогда Чэнь удалится".

После ухода Линь Цинъюй вдовствующая императрица сказала Цзян Сину искренние слова и искренние пожелания. "Ваше величество, вы - император, а императрица - ваша подданная. Вежливость между монархом и его подданным выше, чем между мужем и женой. Три кардинальных принципа и пять добродетелей регулируют человеческие отношения и являются естественным порядком вещей. Ты понимаешь, о чем говорит твоя матушка?"

Цзян Син слабо улыбнулся: "Понимаю".

Вдовствующая императрица была женщиной своего времени. То, что она так думает, было нормальным. Спорить с ней было бесполезно - только зря тратить слова. Он согласился с ее словами, но в следующий раз продолжит в том же духе.

Когда Цзян Син вернулся во дворец Синцин, Линь Цинъюй спросил его: "Что тебе сказала вдовствующая императрица?"

Цзян Син рассказал ему правду. "Она расстроилась из-за того, что я очистил рыбу для тебя. Она намекнула, что перед тобой я должен сохранять достоинство императора".

Линь Цинъюй сказал: "А что думает император? Значит ли это, что ты больше не будешь чистить для меня рыбу?"

"Как такое возможно?" Цзян Син серьезно ответил: "Мы с тобой оба мужчины. Можно сказать, что ты моя жена, но также можно сказать, что я твоя жена. Раз так, то, конечно, я буду дарить тебе равную и уважительную любовь".

...Линь Цинъюй не мог определиться, стоит ли ему перечить или нет. Он слишком хорошо знал Цзян Сина. Обычно, когда тот произносил слова, которые должны были его тронуть, Цзян Син тут же обязательно говорил что-то, что портило атмосферу.

Не успел он ответить, как Цзян Син добавил: "Жаль, что вдовствующая императрица никогда не поймет". Я и не пытался ее переубедить. Как насчет этого: я научу тебя говорить на моем родном диалекте, и в будущем мы сможем говорить перед ней на кантонском. Это будет тайный разговор". Цзян Син с удовольствием попробовал: "Как насчет этого, разве это не интересно?"

Линь Цинъюй: "...хех".

В итоге они решили отправиться на юг. Так получилось, что реформа налогообложения в Цзяннани была в самом разгаре. Находясь там, они могли наблюдать за настроениями людей.

Линь Цинъюй хотел, чтобы поездкой императора занималось Министерство обрядов, но Цзян Син остановил его. "Медовый месяц пара проводит вдвоем. Если мы возьмем с собой большую группу, это будет не медовый месяц, а групповая экскурсия".

Как правители династии, они должны были иметь охрану и слуг во дворце, не говоря уже о дальних путешествиях. Цзян Син также понимал, что путешествовать одному с Линь Цинъюй нереально. В Дайюй было не лучше, чем в его родном городе, и, отправляясь в путешествие, нужно было подготовить множество сложных вещей. Он не знал, сколько нужно взять с собой, а его навыки вождения кареты были средними.

В итоге они решили взять с собой Сяо Сунцзы, Хуа Лу и нескольких лучших теневых стражей из Секты Небесной Тюрьмы. После этого они отправились на юг.

---

Автору есть что сказать:

Не могу дождаться, когда напишу их в современной обстановке!

Например, Цинъюй переносится в современность и встречается с Цзян Син, который еще учится в школе.

Однажды Цзян Син взволнованно говорит ему: Цинъюй, мне уже восемнадцать лет!

Цинъюй: ...Опять?