Онлайн чтение книги Три раза замужем за соленой рыбой Married Thrice to Salted Fish
1 - 92

Сюй Цзюньюань поспешил во дворец, думая, что произошло что-то ужасное. Но неожиданно оказалась что вся суета во дворце Сиань только потому, что маленький король Хуай улыбнулся красивому императорскому доктору, когда тот кормил его апельсинами.

Сюй Цзюньюань приоткрыл веки Сяо Ли, многократно осмотрел его, а затем бросил многозначительный взгляд на Линь Цинъюй.

Вдовствующая императрица сказала: «Народный учитель, Ли'эр вырос и, кроме плача, когда он только что родился, не выражал никаких чувств. Теперь, когда он улыбается, значит ли это, что его болезнь отсутствия души идет на поправку?»

Сюй Цзюньюань пробормотал: «Не обязательно».

Не обязательно — значит, что это возможно. Вдовствующая императрица не смогла сдержать покраснения глаз и сказала дрожащим голосом: «Значит, есть еще надежда, что болезнь Ли'эр излечится?»

«Хотя душа принца покинула его тело, частички его души все еще остаются, чтобы тело продолжало жить. Это нормально, что он плачет и улыбается. Это ничего не объясняет».

Вдовствующая императрица не сдавалась и говорила: «Но Ли'эр никогда раньше не улыбался. С чего бы ему вдруг улыбаться?»

Сюй Цзюньюань спросил у служанки Сюй Цзяо: «Вы только что сказали, что Его Высочество улыбнулся императорскому доктору Линь?»

Сюй Цзяо служанка энергично кивнула. «Императорский доктор Линь накормил Его Высочество кусочком апельсина, и Его Высочество улыбнулся».

«Наверное, так оно и есть». Сюй Цзюньюань улыбнулся и сказал: «Принц умеет видеть, и он увидел, как красавец кормит его, и тогда он обрадовался и улыбнулся».

Сюй Цзяо Мо сказала: «Но принц никогда не улыбался, даже когда видел других красавиц».

«Наверное, потому что другие красавицы были недостаточно красивы».

Линь Цинъюй спокойно сказал: «Я уже женатый человек. Я чья-то жена. Национальному учителю не стоит говорить про мою красоту».

Сюй Цзюньюань поклонился и сказал: «Я был небрежен и прошу прощения у жены генерала».

Большие надежды приносят большие разочарования. Вдовствующая императрица погладила лицо Сяо Ли. Задыхаясь, она сказала: «Ли’эр, ты также должен улыбнуться своей матери...»

Вдовствующая императрица обращалась к нему с такой искренностью, но Сяо Ли не хотел даже смотреть на нее. Мальчик опустил длинные выразительные ресницы. Он тихонько играл пальцами.

Даже Сюй Цзюньюань не мог не растрогаться из-за этой ситуации. Он сказал, пытаясь утешить: «Дни, месяцы и годы, мир постоянно меняется. Возможно, в будущем душа принца вернется в его тело. Поскольку принц проявляет симпатию к жене генерала, пусть господин почаще приезжает во дворец Сиань, чтобы навещать принца. Будущее непредсказуемо, и я надеюсь, что вдовствующая императрица сможет спокойно отдыхать. Забота о теле феникса важнее всего».

Вдовствующая императрица была человеком, пережившим бесчисленные бури. Ее качества на протяжении многих лет закалялись дворцовой политикой, и только сын и племянник могли заставить ее потерять самообладание. Она приняла решение, вытерла слезы с глаз и сказала: «Я побеспокоила Национального учителя, чтобы он нанес этот визит». Она посмотрела на небо за окном: «До заката осталось меньше часа. Раз уж вы здесь, почему бы не остаться на ночь во дворце. Вместе с Его Величеством и Айцзя поднимитесь на башню и полюбуйтесь фонарями».

Сюй Цзюньюань с улыбкой ответил: «Этот министр с радостью повинуется».

Как только наступила ночь, Сяо Цзе, вдовствующая императрица и многие члены императорского клана вместе поднялись на башню. Вдовствующая императрица шла во главе колонны, ее поддерживал Сяо Цзе. По неестественному выражению лица и неловким движениям Сяо Цзе можно было легко определить, искренно ли его проявление сыновней почтительности или нет. Позади них стояли несколько старых королей и принцесс, а также Сяо Ли во главе с Сюй Цзяо служанка. Линь Цинъюй и Сюй Цзюньюань стояли в конце. Из всех присутствующих здесь людей только они двое не были родственниками императора.

Башня императорского дворца была самой высокой в столице и поэтому являлась самым подходящим местом для наблюдения за фонарями. С этой точки обзора открывался панорамный вид на великолепные столичные пейзажи.

Деревья горели, словно в огне, а цветы сияли, как серебро. По улицам разъезжали парадные шествия, повсюду толпились люди. Все было так же, как и в прошлом году.

Луна и фонари остались прежними, но человека из прошлого года нигде не было видно. Они смотрели на праздник фонарей в самом лучшем месте, но кому он мог об этом рассказать?

Неподалеку раздался голос Сюй Цзяо служанка: «Господин, посмотрите. Этот фонарь сделан в форме кролика...»

В нескольких шагах от Линь Цинъюй высоко над городом стоял юноша с остатками души, в его глазах отражался тот же яркий свет, что и в глазах Линь Цинъюй.

У вдовствующей императрицы не было настроения любоваться фонарями, и, понаблюдав за ними в течение часа, она сказала: «Айцзя устала. Я вместе с Ли'эр вернусь во дворец и отдохну. Так редко вся семья собирается вместе. Ваше величество, вам стоит остаться и поболтать с благородными дядюшками».

Сяо Цзе ответил согласием. Линь Цинъюй тоже воспользовался возможностью удалиться. Вдовствующая императрица сказала: «Хорошо, пусть императорский доктор Линь проводит Айцзя обратно во дворец Сиань». Сказав это, она подняла руку.

Линь Цинъюй сделал паузу, шагнул вперед и попросил вдовствующую императрицу положить руку ему на плечо. Они уже собирались спуститься вниз, как вдруг встал Си Жун. Подняв халат, он опустился на колени и громко сказал: «Этот слуга, начальник Сили, Си Жун, пришел просить прощения у вдовствующей императрицы и императорского доктора Линя».

Благодаря его громкой речи внимание всех вельмож было приковано к ним.

Линь Цинъюй и вдовствующая императрица посмотрели друг на друга. Вдовствующая императрица резко сказала: «Что за глупости ты делаешь? Вы нарочно портите удовольствие Его Величеству и собравшейся знати?»

«Нет, вдовствующая императрица, - нервно ответил Сяо Цзе, - А'Жун хочет искренне извиниться, и я прошу вас сначала выслушать его».

Император сам заговорил, естественно, вдовствующая императрица не могла унизить его перед кланом. «Похоже, император заранее знал о вашем преступлении. Что ж, давайте послушаем».

Си Жун поклонился и сказал: «В тот день пал Юнляйн, и Северо-Запад был в смятении. Никто из придворных, кроме генерала Гу, не был пригоден для командования армией Чжэнси. Однако генерал Гу отказался принять командование. Именно этот слуга дал совет императору и премьер-министру Цуй намеренно разозлить генерала У и разжечь боевой дух генерала Гу, заставить его вернуть себе славу, чтобы продемонстрировать бодрость, с которой он топтал Западный Ся ногами, и спасти народ Юнляйна от катастрофы. Ради Северо-Запада и Дайюй у меня не было другого выбора, кроме как пойти на такой неразумный шаг. Этот слуга готов принять наказание».

Прежде чем вдовствующая императрица успела что-то сказать, Сяо Цзе снова заговорил: «Императорская мать, хотя А'Жун поступил неправильно, он сделал это, думая о Северо-Западе. Западный Ся угрожали устроить резню в городе, если мы не пришлем генерала Гу. А'Жун действительно поступил так только потому, что другого выхода не было...»

Один старый король сказал: «Я тоже кое-что слышал о том, что произошло в тот день. Генерал Гу был командующим, назначенным лично покойным императором. Несмотря на беспорядки на северо-западе, он бесстрастно стоял в стороне и не вмешивался. На мой взгляд, Его Величество должен был издать указ, предписывающий ему отправиться в путь. Почему так много беспокойства по поводу его желания? Император уже пощадил репутацию генерала Гу, поступив таким образом».

Другой король согласился: «Третий брат прав. В конце концов, это все ради Дайюй. Даже если евнух виновен, достоинства и недостатки этого дела уравновешивают друг друга».

Си Жун краем глаза посмотрел на Линь Цинъюй. Прекрасный императорский доктор тоже молча смотрел на него, выражение его лица казалось спокойным, но он знал, что Линь Цинъюй... хочет его жизни.

Грудь вдовствующей императрицы слегка вздымалась и опускалась. Она изо всех сил старалась скрыть свой гнев и с усмешкой сказала: «Поскольку два короля умоляли о тебе, у Айцзя нет другого выбора, кроме как поступить с тобой мягко. Уведите его и дайте ему тридцать плетей».

Глаза Сяо Цзе расширились. «Тридцать?»

«Что?» - холодно ответила вдовствующая императрица, - «Император считает, что это слишком много?»

Си Жун негромко позвал «Ваше величество», а Сяо Цзе плотно сжал губы и больше ничего не сказал. Однако любому было видно, что он умирает от горя.

Линь Цинъюй не мог не подумать, что если Си Жун умрет у него на глазах, то какое выражение лица будет у Сяо Цзе?

Ему захотелось посмотреть на это.

Вернувшись во дворец Сиань, вдовствующая императрица попросила служанку Сюй Цзяо отвести Сяо Ли в его комнату, чтобы он отдохнул, а затем распустила всех. Она сердито сказала: «Это был хороший трюк. Вор плачет первым. Айцзя недооценила этого евнуха. Не ожидала, что император будет так его защищать!»

Линь Цинъюй сказал: «К сожалению, еще не пришло время трогать Си Жуна».

«Почему?»

Линь Цинъюй объяснил: «Пока генерал не вернул себе Северо-Запад, в столице не должно быть никаких изменений. Нужно дождаться, пока генерал вернет Юнляйн и стабилизирует ситуацию на Северо-Западе, и только после этого можно будет что-то предпринимать».

Поскольку он оставался в столице, ему нужно было убедиться, что у Западного Ся нет никаких шансов нарушить моральный дух армии, чтобы солдаты могли сражаться на поле боя без всякого беспокойства.

«Айцзя не понимает». Вдовствующая императрица холодно сказала: «Конечно, Си Жун - довольно умный евнух, но как его убийство может привести к переменам в столице? Возможно ли, чтобы император рисковал своим положением на троне ради него?»

Линь Цинъюй сказал: «Если я скажу, что Си Жун для императора значит то же, что маленький принц для вас, вы поймете?»

Вдовствующая императрица была ошеломлена. Конечно, она понимала, что Сяо Ли — это ее жизнь. Чтобы воссоединиться с Сяо Ли, она даже предала императора и мужа. Если бы кто-то убил Сяо Ли, она бы приказала похоронить убийцу и весь его клан вместе с ним. А потом... она спустится к Девяти источникам, чтобы сопровождать Ли'эр.

«Но как такое может быть? Даже если у них была тесная детская дружба, она не должна была привести к такому».

Линь Цинъюй рассказал вдовствующей императрице о жизненном опыте Си Жун. После услышанного выражение лица вдовствующей императрицы стало более суровым, и она решительно сказала: «Если он действительно сводный брат императора, то тем более нельзя позволить ему остаться».

«В данный момент война на Северо-Западе должна быть на первом месте». Линь Цинъюй все еще говорил одно и то же: «Об остальном мы поговорим, когда Юнляйн будет освобожден».

Вдовствующая императрица спросила: «Ты не боишься, что он первым выступит против нас?»

Линь Цинъюй рассмеялся: «Нет. Он не посмеет».

Если с ним что-то случится в столице, то, возможно, не Западный Ся, а 300 000 солдат под командованием Гу Фучжоу убьют его. Си Жун это тоже понимал. Как только Гу Фучжоу утихомирит Северо-Запад, он будет искать удобного случая, скрывая свои силы и выжидая время, чтобы вернуть себе военную власть. С осторожностью и благоразумием Си Жун трижды обдумывает каждый свой шаг. Он не тронет Линь Цинъюй, пока не получит полной уверенности.

Линь Цинъюй оставался во дворце до поздней ночи. К тому времени, когда он покинул дворец, фонари уже погасли, а толпы людей не было. В небе осталась только яркая луна, светившая за тысячи миль от него на северо-западе.

Северо-запад, особняк губернатора Гуйчжоу.

Гу Фучжоу протянул руку и попросил Ху Цзи пощупать его пульс. Увидев серьезность на лице Ху Цзи, он не мог не вздохнуть: «Неужели от моей болезни нет лекарства?»

Ху Цзи, смутившись, ответил: «Когда люди достигают среднего возраста, у них часто выпадают волосы, особенно у мужчин. Выпадение волос у генерала не является серьезной проблемой. Я теряю больше, чем вы. Вы действительно слишком много беспокоитесь».

«Нет, я действительно чувствую себя так, будто потерял половину волос на голове». Гу Фучжоу сказал глубоким голосом: «Императорский доктор Ху, вы должны найти способ вылечить меня. Если волосы будут продолжать выпадать такими темпами, я вернусь к Цинъюй с лысой головой».

Ху Цзи ничего не оставалось, как сказать: «Вам следует больше отдыхать и меньше думать. Возможно, тогда будут улучшения».

Гу Фучжоу громко рассмеялся: «Как это возможно в нынешней ситуации?»

Они разговаривали, когда снаружи раздался звук шагов. Это были два посетителя, один из которых был из авангарда армии Чжэнси У Юй Юань, а другой - Шэнь Хуайши, бывший теневой страж лагеря Тяньцзи.

У Юй Юань и Шэнь Хуайши были искусны в боевых искусствах. Один умел сражаться в открытом бою, а другой хорошо владел искусством наемного убийцы. После того как У Юй Юань узнал, что Шэнь Хуайши раньше был теневым стражем из лагеря Тяньцзи, он часто упрашивал Шэнь Хуайши провести с ним спарринг в свободное время. За месяц он не выиграл ни разу.

«Генерал, мы вернулись».

Услышав голос У Юй Юаня, Гу Фучжоу даже не потрудился поднять голову. Он спросил: «Дай угадаю, ты проиграл десять поединков подряд?»

У Юй Юань остался непримиримым. «Насколько Шэнь Дагэ старше меня? Подождите, пока я вырасту, еще на несколько лет и победа обязательно будет за мной!».

Шэнь Хуайши беспомощно улыбнулся и сказал: «Генерал, у меня ваше письмо из дома».

Гу Фучжоу тут же встал. «Дай его мне». На глазах у них он открыл письмо и начал внимательно его читать.

Ху Цзи сказал: «Судя по выражению лица генерала, у императорского доктора Линя, должно быть, все хорошо в столице».

«В императорском дворце все по-прежнему. Он пытается решить проблему нехватки провизии и денежного довольствия... Это все текущие вопросы». Гу Фучжоу перевернул страницу, и уголок его губ приподнялся: «О, малышка Гу растет очень хорошо. Она уже родила второе потомство».

У Юй Юань с любопытством спросил: «Маленькая Гу? Кто это?»

Гу Фучжоу торжественно ответил: «Это вторая молодая госпожа и третий молодой господин из особняка генерала».

У Юй Юань был ошарашен: «Когда это у генерала и императорского врача Линь родился ребенок?»

Ху Цзи улыбнулся и сказал: «Думаю, генерал говорит о том Гу, что воспитывает доктор Линь».

У Юй Юань громко рассмеялся, и Шэнь Хуайши тоже не удержался от смеха. У Юй Юань спросил: «А как насчет старшего сына генерала?»

«Не старший сын, а старшая дочь». Гу Фучжоу ответил: «Ее затоптал насмерть слуга».

Они растерянно посмотрели друг на друга. Не зная, какое выражение придать своему лицу, они сказали: «Генерал, мы сожалеем о вашей утрате».

«Кстати говоря, сегодня праздник фонарей». Ху Цзи вспомнил: «В течение года только во время Праздника фонарей в столице отменяется комендантский час. Кроме того, это самый оживленный день в году».

Услышав слова Ху Цзи, Гу Фучжоу вспомнил ту праздничную ночь в столице: город, полный фонарей, река Цзиньшуй, яркая, как галактика звезд, великий красавец, настолько прекрасный, чтобы вызвать восхищение у всего города, и... фонарь в форме кролика.

Гу Фучжоу улыбнулся про себя. Он похлопал У Юй Юаня по плечу и сказал: «Братья, вы хорошо поработали. Заканчивайте спарринги и идите отдыхать пораньше».

Прошло более полугода, но Гу Фучжоу привел солдат к восстановлению контроля над несколькими городами рядом с Юнляйном.

Осенью второго года правления Чуси армия Дайю была готова к бою, нацелившись на последний город - Юнляйн.