Онлайн чтение книги История империи Тирмун Tearmoon Empire Story
1 - 22

«Простите, но что именно вы делаете, девочки?»

Быстрыми и уверенными шагами Мия пробралась в толпу. Тиону окружали три девушки. Она узнала в них дочерей умеренно выдающихся дворян из нескольких умеренно выдающихся стран. Акцент здесь сделан на «умеренно».

«А? И кем» — раздражённо произнесла лидер троицы — «ты себя возомнила, ворвавшись...»

«В-ваше Высочество...?»

Услышав удивлённый голос Тионы, девушка замолчала, и цвет исчез с её лица.

«Ч-что? Ваше Высочество? Ты имеешь в виду...»

«Я полагаю, что введение в курс дела не помешает. Как вы уже догадались, я действительно Мия Луна Тиармун, принцесса Империи Тиармун. Рада знакомству с вами».

Мия слегка одёрнула юбку и сделала элегантный реверанс. В этот момент солнечный свет упал на неё, наполнив сиянием, которое ослепило всех присутствующих. Казалось, она сияла славой самой Империи, и девушки едва не упали на месте.

«Итак, позвольте мне повториться... Что именно вы, девочки, делаете?»

«Ну, мы...»

Их лица бледнели с каждой секундой. Будучи принцессой могущественной Империи Тиармун, Мия была единственным человеком, которого они не могли позволить себе обидеть... И сейчас она выглядела совершенно разъяренной.

Действительно, Мия была на грани того, чтобы взорваться. Меньше всего на свете она хотела помогать своему врагу, но эти девушки поставили её в ситуацию, когда у неё не было другого выбора, кроме как сделать это. Она посмотрела на них со жгучей ненавистью.

«Мне показалось, что вы вели себя довольно грубо по отношению к одной из моих подданных».

«В-вовсе нет. Мы просто подумали, что, хотя она и имперская аристократка, она происходит из знатного дома в Запределье, поэтому мы напомнили ей, что любые грубые наклонности не будут приняты в приличном обществе...»

«Мне повторить ещё раз?»

Видя, что у неё нет выбора, Мия смирилась с тем, что ей придется играть роль спасительницы. Однако это было неохотное согласие, а Мия была очень обидчивой неудачницей. В конце концов, она так ненавидела проигрывать — то есть свою жизнь на гильотине — что буквально повторяла всю игру. Пытаясь хоть немного успокоить себя, она продолжала говорить.

«Видите ли, я люблю всех своих подданных, и люблю их одинаково. Даже ребёнок самого бедного нищего не может быть лишен моей привязанности. Кем бы они ни были, пока они принадлежат Империи, я не потерплю никакого неуважения к ним».

Она имела в виду, что я помогаю Тионе не потому, что она особенная или что-то в этом роде, понятно? Даже если бы они издевались над каким-нибудь жалким нищим ребёнком, она бы всё равно вмешалась, чтобы помочь. По сути, она говорила: «Слушай сюда, тупица! Мне на тебя плевать! Для меня ты ничем не отличаешься от жалкого нищего, понятно?

Теперь всё это может показаться крайне нелогичным. Учитывая, что она в любом случае готова помочь, гораздо продуктивнее было бы просто полностью посвятить себя этому делу. Однако это потребовало бы от неё быть доброй. А быть доброй не в духе Мии. Поэтому она повернулась к Тионе и торжествующе улыбнулась ей.

Ха! Я просто помогла тебе. Ты больше не можешь говорить обо мне ничего плохого, да?

Увы, улыбке Мии суждено было быть серьёзно неправильно истолкованной.

***

Тиона происходила не из особенно длинного дворянского рода. Её дед изначально был своего рода лидером среди своих товарищей-фермеров. После успешного сражения с группой бандитов он был награждён землёй и титулом. Таким образом, он не родился, а стал дворянином — своего рода нуворишем. Усугубляло ситуацию то, что регион, где жила Тиона, был включён в состав Империи гораздо позже других регионов. В результате дискриминация была повсеместной. Зачастую их даже не считали подданными Империи, не говоря уже о дворянстве. «Граждане второго сорта» вряд ли было худшим оскорблением, которое они когда-либо слышали. В плохие дни их называли по-разному: от «потомков крепостных» до «колониальных крестьян».

[ Прим. Пер: Нувориш — быстро разбогатевший человек из низкого сословия. ]

Вот почему она приехала в Святой Ноэль. Она старалась изо всех сил, выучила все правила приличного общества и даже занялась придворным фехтованием. Изо дня в день она заставляла себя совершенствоваться, чтобы затмить тех благородных девушек, которые смеялись над ней. Или, по крайней мере, чтобы больше не быть объектом насмешек. Она хотела, чтобы её признали равной — чтобы она смотрела в их глаза и знала, что они видят кого-то, чья кровь так же красна, как и их.

И всё же, едва прошло полдня с момента её приезда, а она уже смотрела на разбитые осколки своих надежд. Голоса, слишком хорошо знакомые по их злобному тону, резали слух и душу.

Её мир потемнел. Она закусила губу и опустила взгляд.

Проделав весь этот путь, она получила ответ; неважно, как сильно она старалась. Ничего не могло измениться. Ни для неё, ни для Рудольвонов, ни для жителей её округа. Они никогда не будут считаться полноправными гражданами Тиармун.

В тот самый момент, когда отчаяние начало сжимать её сердце, появилась она.

Подобно вспышке света, рассеивающей тьму, Её Императорское Высочество Мия Луна Тиармун, благороднейшая из дворян и принцесса Империи Тиармун, вошла в зал и со всей убеждённостью заявила, что Тиона — «одна из моих подданных» и что «кем бы они ни были, пока они принадлежат Империи, я не потерплю никакого неуважения к ним».

...Что?

Долгое время Тиона не могла прийти в себя. Слова Мии продолжали звучать в её голове, но их смысл ускользал от неё. Она не ожидала никакой помощи, и никогда в своих самых смелых мечтах не думала, что её признают подданной Империи. Затем она моргнула, и фигура стоявшей перед ней девушки оказалась в фокусе.

Ваше Высочество...

Улыбка девушки была мягче и нежнее, чем любая другая, которую она когда-либо видела.

«...Ах».

Что-то потекло по щеке Тионы. Она знала, что это была слеза. Это было не потому, что вся её тяжелая работа окупилась. И не потому, что она отомстила своим обидчикам. Это произошло из-за обещания — уверенности в том, что какой бы бессильной или незначительной личностью она ни была, стоящая перед ней юная принцесса будет любить и защищать её как свою собственную. Проведя всю свою жизнь, преследуемая желанием продолжать доказывать свою правоту, она впервые в жизни почувствовала себя... защищённой. Облегчение хлынуло из неё потоком слёз, которые, несмотря на все её попытки сдержать их, просто не хотели останавливаться.