Онлайн чтение книги Система Будды и монах, который хотел отказаться от аскетизма The Monk That Wanted To Renounce Asceticism
Глава 199. Он человек или Будда?

Глава 199 — Он чeловек или Будда?

Откpыта благодаря пожертвованию: Dima

Юй Гуанцзэ наxмурилcя. Он хотел было выкрикнуть слово “Cнято”, но Ли Сюэ-ин и остальная группа актёров, сыграли слишком, слишком хорошо! Всего лишь несколько ветеранов киноиндустрии, смогли заставить всех статистов, вжиться в свои роли. Это было такое удачное происшествие, которое он не видел на съёмочной площадке, уже на протяжении, многих и многих лет. Ну и подобная ситуация, рождалась у него на глазах, только тогда, когда он снимал группу великолепных актёров и это было таким феноменом или явлением, которое возникало, когда среди этих великолепных актёров, вспыхивал резонанс. Ну и другой вариант, возникновения подобного резонанса, мог заключатся в такой вот ситуации, в которой умелая международная кинозвезда, вместе с группой умелых актёров, кооперировались друг с другом, чтобы помочь группе новичков, с их актёрской игрой. Ну и в результате, новички в киноиндустрии, без какой-либо предвзятости (без каких-либо предупреждений), могли просто взять и вжиться в роль, причём они сами, того и не подозревали.

Ну и сейчас, произошёл именно второй вариант, подобной ситуации. Ли Сюэ-ин и пара актёров-ветеранов в одно мгновение, заставили новичков-актёров, вжиться в роли.

Ну и поэтому, Юй Гуанцзэ и не мог превратить своё сердце в сталь, чтобы прокричать слово “Снято.” Он мог лишь выбрать, именно продолжение съёмок, когда он сам, про себя, сейчас сильно ругался: «Что этот Фанчжэн, вообще пытается сделать? Pазве я, ему не говорил: действовать только по инструкции? A что вообще делает Линь Дунши? Почему он, всё ещё, его не остановил? Не ну серьёзно, почему моя ёбаная удача, ну настолько хуёвая?»

Юй Гуанцзэ практически выругался матом, вслух.

Ну и в этот самый момент, серия из звуков, от ударов, раздалась где-то на съёмочной площадке...

Эти глубокие по тону звуки, исходили от ударов по деревянной рыбе, и они словно били прямо по сердцам, всех этих людей.

Жажда материться Юй Гуанцзэ, тут же исчезла в небытие. Ну и когда он увидел лицо Фанчжэна, он был тут же, поставлен в тупик!

Находящиеся вдалеке Ху Сяо и Чжао Хунсян, уже приготовились прервать эти съёмки, когда они внезапно осознали такой вот факт, что во всей этой ситуации, что-то было явно не так. Ну и поэтому, они остановились на месте, в нерешительности. Ну и когда они подняли взгляды на сцену, их зрачки, в тот же момент, расширились!

Они думали, что из-за слишком юного возраста Фанчжэна, для него будет просто невозможно, сыграть в такой мрачной и угрюмой сцене, ну и так же, что он просто не сможет воплотить такую тяжёлую, строгою и аскетическую атмосферу, в жизнь. Kак только его прекрасный и чистый, “внешний вид”, появится в кадре, он тут же будет выглядеть как персонаж из детской комедии, очутившийся в мрачной исторической драме! Он тут явно, будет не к месту!

Tем не менее, они все, были ошарашены и поставлены в тупик, когда они и увидели Фанчжэна.

Лицо Фанчжэна скривилось в горькой печали, и там внутри его глаз, была настоящая — неукротимая боль. Ну и среди этой огромной печали, находилось и сочувствие, которое выражалось в его вздохах. Он трясся при каждом последующем шаге, как если бы всё его тело, задыхалось от тех огромных страданий, с болью, которые он сейчас и испытывал! Он слегка оторвал свой взгляд от заваленной трупами земли и толпа этих людей на съёмочной площадке, чисто на рефлексе, взглянула в его глаза. Они почувствовали, как их сердца начали сжиматься от боли, и к тому же, они практически зарыдали!

“Это же мастерский способ особого выражения эмоций, который позволял “заражать” эмоциям, смотрящего. Небеса...” — Юй Гуанцзэ почувствовал себя так, как если бы перед собой, он увидел настоящего монстра.

Но он не знал, что Фанчжэн, каждый день: изучал Буддийскую Дхарму, кушал Кристаллический Рис и пил Искоренённую Чистейшую Жидкость. Он был очищен Буддийской аурой, и он имел чрезвычайно высокий уровень восприятия и понятливости. Ну и, хотя, для других людей, возможно и было, сложно вжиться в роль, но для Фанчжэна, вжиться в роль, было крайне легко. Ну и самое главное, Белая Лунная Mонашеская Ряса, усиливала его навыки и подобные “эффекты” что он оказывал своим влиянием, на окружение. Она была, словно специально сшита, чтобы компенсировать его отвратительные актёрские навыки. Ну и поэтому, она и усилила его эмоции, которые впоследствии, “заразили” всех остальных людей.

Рука Фанчжэна, что стукнула по деревянной рыбе, затряслась в вибрации, когда звук от деревянной рыбы, колеблясь, распространился в округе. Этот звук, к тому же, заставил сердца всех людей в округе, трепетать.

Ну и в этот самый момент, Фанчжэн заговорил. Он уже давным-давно, позабыл свой текст, но это было не важно, ведь всё что он сейчас видел перед собой, было героическими душами на земле: “Этот Нищий Монах, сейчас отправит вас всех, в другой мир. Вы не отправитесь в Западный Рай, в одиночестве. Амитабха.”

“Режиссёр, он добавил текст, которого не было в сценарии...” — Старый Тао, хотел напомнит об этом Юй Гуанцзэ.

Юй Гуанцзэ снял с себя шапку и даже несмотря на Старого Тао, он затолкал эту шапку, ему в рот, чтобы его на хрен, заткнуть. Он просто не мог отвести глаз, от такой захватывающей сцены!

“Хуа Мулань”, что лежала на земле и прикидывалась мёртвой, увидела, как Фанчжэн к ней приближался. Ну и когда он к ней подходил, он зачитал сутры, перед тем, как положить деревянную рыбу, на землю. Он переворачивал “трупы” солдат и поправлял на них одежду, приводя её в порядок и делал он это, со всей серьёзностью. Она почувствовала себя жуть какой шокированной, когда она это и увидела: «Этот парень, настоящий монстр! Он смог настолько отлично вжиться в роль, всего лишь после первого шага, в актёрское мастерство... (?на пути к актёрскому мастерству?) Ему точно не следовало быть монахом...»

Фанчжэн не знал, что именно сейчас думали, все остальные люди. Ведь сейчас, он лишь чувствовал огромную боль на сердце, из-за всех этих “умерших” людей. С самого раннего детства, Фанчжэн уважал больше всего, именно солдат (?Служивых, на государственной службе?). Каждый раз, когда он видел новости о пожарах, он затем в этих репортажах, видел пожарных, которые врывались в огонь и которые затем, выбегали оттуда с использованными огнетушителями. Когда он видел в новостях, что где-то происходили наводнения, он в репортажах видел представителей Народной Вооружённой Милиции Китая*, которые использовали свои собственные тела, чтобы создать из них “человеческую баррикаду”, чтобы ею, впоследствии, воспрепятствовать наводнению. Ну и когда случалось катастрофическое землетрясение, он в репортажах видел, как представители Народной Вооружённой Милиции Китая, выкапывали камни из земли, своими голыми руками. Их руки были покрыты кровью, когда они падали на землю, в полном изнеможении. Он едва сдерживал слёзы, когда он смотрел на подобные сцены.

*В Анлейте, наш бравый переводчик использовал в Китае, полицию Тайвани. В общем он использует в тексте “martial policemen”, военных полицейских. Хотя тут должна использоваться какая-нибудь экстренная служба, типа службы спасания.*

К несчастью, ему, за всю его жизнь, так и не посчастливилось повстречаться с этими людьми, которых он всегда считал героями. Но на этот раз, он повстречался с ними, во время съёмок. Его не заботило то: было ли всё происходящее перед ним, правдой, или же, ложью. Ведь всё что он знал: что данные люди, погибли защищая деревенских жителей. Эти люди — настоящие герои. Поэтому они просто не могли умереть вдали от дома, в такой потрёпанной и повреждённой одежде и было просто нельзя позволять диким зверям, пировать их непогребёнными телами! Он хотел, позволить им, с достоинством покинуть этот мир. Он хотел проводить их в Западный Рай, где они, никогда, вновь, не почувствуют боль.

Тело и сердце Фанчжэна, в данный момент, рыдали. Но Сутра Сокровища Земли Кшитигарбхи*1, зачитывалась им точно и без прерываний. Каждое слово и каждая интонация, были произнесены с филигранной точностью. Это было такое послание, которое исходило из самых глубин его сердца. Он не мог позволить себе ошибиться даже на одном-единственном слове, или для этих людей, вознесение к Раю, станет очень трудной задачей. Ну и когда Фанчжэн зачитывал сутры, сердца всех людей в округе, начали трепетать. Неудержимая боль, изверглась из них наружу. Ну и молчаливо, они все, заплакали.

Ну и когда Фанчжэн закончил с Хуа Мулань, он встал и сложил ладони вместе. Ну и посмотрев в небеса, он кажется, что молчаливо закричал: “Почему в этом мире, нужно было обязательно, воевать?!”

Ну и в то же время, потрёпанная и грязная Кашая, которая была слегка накинута на Фанчжэна, начала заторможено ниспадать, показывая под собой Белую Лунную Монашескую Рясу. И этот молодой монах, под лучами солнечного света, начал выглядел чрезвычайно ярко́!

Вся земля была усыпана солдатами в броне, которая в свою очередь, имела в себе тёмные тона. Ну а на заднем плане, находились: кровь, дым и трупы, и вот среди них и стоял одинокий монах, в чистейшем облачении, которое было исключительно и неподдельно белым. Этот резкий контраст, в тот же момент, послужил обрамляемым фоном для Фанчжэна! Все из-за этого, тут же были ошарашены! И они все тут же задались вопросом: «Так он был человек, или же, всё-таки Будда?!»

Никто не знал, сколько времени уже и прошло, когда Псина Сун внезапно закричал: “Режиссёр, мы закончили? Земля пиздец какая холодная.”

Ну и с его матерным выкриком, все наконец-то вырвались из своей задумчивости и мечтательности. Ну а Ван Югуй, в свою очередь, был первым человеком, который его и отругал: “Псина Сун, закрой свой рот! Ты можешь двигаться, только тогда, когда тебе будет позволено! Слушай указания Режиссёра!”

Псина Сун заныл скулящим голосом: “Но мои яйца, практически превратились в льдышки...”

“Снято! Снято! Снято!” — Прокричал Юй Гуанцзэ, когда он наконец-то пришёл в себя, очнувшись от своей отрешённости.

Ван Югуй сказал: “Режиссёр, не принимайте близко к сердцу, слова этого пустоголового болвана.”

“Он не единственный, кто тут был пустоголовым. Моя голова, в это время, так же, практически полностью опустела. С данной сценой, мы уже полностью закончили. В общем: поздравляю, вы все — молодцы! Деревенские Жители, вы отлично постарались” — Сказал Юй Гуанцзэ и громогласно рассмеялся. Тут в округе, не было никого, кто бы был, счастливее его. Ведь съёмки данной сцены, на которую он вообще не возлагал никаких надежд, закончились просто идеально. Он хотел сейчас ржать, три дня подряд!

Ну и когда Юй Гуанцзэ наконец-то выдал свои указания, все люди на съёмочной площадке, вздохнули с облегчением. Фанчжэн так же испустил протяжный вздох, но у него на сердце, по-прежнему, было очень тяжело. Эта тяжесть, заставила его почувствовать себя так, как если бы он, всё еще, находился в эпохе воюющих государств. Кровь и огонь, не покидали его душу. Ну и в тот же момент, он растерял всё своё настроение. Ну и когда все радовались и обсуждали съёмки, он в свою очередь, лишь покачал головой и развернулся, чтобы вернуться в Монастырь Одного Пальца. Это был первый раз, когда двери Монастыря Одного Пальца, были закрыты в дневное время.

Ну и глядя на удаляющуюся спину Фанчжэна, Ли Сюэ-ин поняла, что этот молодой монах, слишком сильно вжился в свою роль. Она очень хорошо знала, насколько болезненной может быть такая ситуация, когда вы полностью вживались в роль. Она в своём подсознании, хотела броситься за ним, но она была окружена большой группой людей. У неё не было никакой возможности, чтобы погнаться за ним, поэтому, она могла лишь отложить это дело, на какое-то время, в сторону. Она в какой-то момент, обязательно выкроит время, чтобы посетить его вновь.

Ну а что до Ху Сяо и Чжао Хунсяна: то они обменялись взглядами и увидели шок в глазах друг друга. То, что по идее, должно было быть, лишь фарсом, в конце концов, оказалось потрясающей сценой. Эта огромная разница между реальностью и их ожиданиями, заставила их почувствовать огромное ошеломление.

Ну и в этот момент, Юй Гуанцзэ подошёл к ним, смеясь: “Генеральный Директор Ху, Генеральный Директор Чжао, ну как вам “мастер”, которого я пригласил на роль?”

*1 Кшитигарбха (санскр. क्षितिगर्भ Kṣitigarbha IAST, «Сущность Земли»; кит. 地藏菩薩 Dìzàng Púsà, 地藏, Dìzàng; яп. 地蔵 Дзидзо:; тиб. ས་ཡི་སྙིཔ་པོ། Sai Nyingpo, вайли sa yi snying po; кор. 지장, 지장보살 ji jang, ji jang bosal; монг. Сайенинбу; вьетн. Địa Tạng Vương) — один из четырёх наиболее почитаемых бодхисаттв в дальневосточном буддизме.

Сутра Сокровища-Земли или же Сутра Сущности Земли Кшитигарбха:

В сутре Будда Шакьямуни объясняет как с помощью повторения имени Кшитигарбхи можно создать счастливую и долгую жизнь ребёнку, как спасти умерших родственников от дурных перерождений и научиться запоминать сутры махаяны:

«Если же тот человек сможет произносить имя бодхисаттвы тысячу раз в день, то по прошествии тысячи дней бодхисаттва прикажет духам и демонам — покровителям той местности, где он находится, охранять того человека до конца его жизни. Этот человек всегда будет иметь в достатке одежду и пищу, он не будет болеть и страдать. В доме, где он будет жить, не случится никаких бед. Ничто не будет угрожать тому человеку. [Усердно практикуя], он добьётся того, что однажды бодхисаттва коснётся своей рукой его головы и возвестит ему пророчество о том, что в будущем он непременно достигнет бодхи.»