Онлайн чтение книги Система Будды и монах, который хотел отказаться от аскетизма The Monk That Wanted To Renounce Asceticism
Глава 360. Покровитель, мы говорим о курицах

Тем не менее, Линь Ин даже на него не смотрела. Вместо этого, она дёргала Се Мэна, что-то ему говоря и в это же время, она выглядела крайне взволновано. Очевидно, что она беспокоилась о безопасности Линь Цзычэна. И в отношении этой ситуации, Линь Цзычэн, мог лишь орать, чисто из-за отчаянья: «Сестра, я здесь! Спаси меня… Хнык… Спаси меня пожалуйста!»

В конце концов, Се Мэн обернулся на его птичий вой и затем, он прокричал: «Линь Лэй, эта курица, ну уж слишком шумная. Быстро обескровь её тушку, чтобы она замолчала.»

И как только эти слова и были высказаны, Линь Цзычэн потерял контроль над своим мочевым пузырём и тёплая жидкость, тут же полилась у него, из-под хвоста… Его и вправду собираются убить!

Линь Лэй прокричал: «Понял! Брат Мэн, будет сделано! Только подожди немного. Я сейчас соберу хвороста и затем вскипячу воду. А потом, я с ней и разделаюсь. Ждать осталось недолго.»

И когда Линь Цзычэн это и услышал, у него появилось зловещее предчувствие. Он неясно вспомнил о том, что он научил Линь Лэя, жестоким способам убийства всяких зверей…

«Линь Лэй, а что ты сейчас собираешься делать?» — Спросила Линь Ин.

Линь Лэй усмехнулся: «Да, ничего. Брат говорил, что, чем лучше была добыча, тем меньше приправ ты должен был использовать, при её готовке. Мол, настоящий мужчина, кушает достойную добычу, в её первоначальном виде. И, что, она была вкусной, только тогда, когда она была свежей. Я сейчас размышляю над методами, которыми он меня обучил. Я вскипячу котелок воды и затем, пока она всё ещё будет жива, я закину её в кипящую воду, чтобы её ошпарить. В тот момент, она всё ещё не будет мертва, и я воспользуюсь этой возможностью, чтобы начисто очистить её от перьев. И хотя, при такой готовке, часть крови, всё же не сможет вытечь из её тушки и из-за этого, её мясо, всё ещё будет иметь привкус крови, это было не важно, ведь Брат говорил, что мужчины должны есть своих жертв, с остатками крови. Ведь именно так они будут достойны называться мужчинами. Теперь, когда Брата, нет с нами поблизости, я хочу попробовать его методы готовки.»

Линь Цзычэн практически рухнул в обморок, когда он это и услышал. Он сейчас желал выдать себе сотню пощёчин. Зачем он настаивал на подобном обучении в прошлом? Зачем он научил Линь Лэя всем этим премудростям? Если бы он, его, не обучал, то, он, сейчас бы не страдал из-за этого дела. Он всё еще мог бы продолжать жить…

«А не слишком ли жестоко, это всё?» — Произнесла Линь Ин с пренебрежительным взглядом на лице.

«В прошлом, я думал так же, но Брат постоянно говорил о том, что я слишком женственный и что я недостаточно мужественный. Теперь, когда его с нами нет, Я буду мужчиной, ведь таким образом, он не сможет, всё время, смотреть на меня свысока!» — И когда, Линь Лэй, это и проговорил, он поджёг дрова. И когда огонь разгорался всё сильнее и сильнее, вода в котелке, наконец-то забурлила. Линь Лэй присел в сторонке от котелка и начал ждать.

Линь Цзычэн чувствовал, как время давит на него тяжким грузом. Он считал каждую секунду, и каждую секунду он молил о том, чтобы Линь Лэй изменил своё решение и чтобы у него появится возможность, для побега.

Однако же, по мере увеличения пара, что выделялся из котелка, для Линь Цзычэна ничего не менялось. Линь Лэй усмехнулся и сказал: «Вода наконец-то закипела. Ну, что ж, для меня пришло время, впервые попробовать ошпарить живую курицу в кипящей воде!»

И в этот момент, Линь Цзычэн и действительно плакал. И в своём рыдании, он потерял контроль над мочевым пузырём и кишечником. Он боролся изо всех сил, извиваясь и крутясь, но подобные действия, ни к чему не привели. И несмотря на все его действия, он всё равно был поднят за лапы Линь Лэем и его уже вот-вот бросят в кипящий котёл! Ну и увидев кипящую воду, прямо под ним, с обжигающим паром, который теперь бил ему прямо в лицо, он почувствовал колющую боль… Он в ужасе завопил, но он понял, что никто не мог понять его вопля. Теперь, его переполняли: беспомощность, отчаянье и негодование. Но, ничего из этого, не могло изменить текущую ситуацию.

И в тот момент, когда Линь Лэй уже собирался опустить Линь Цзычэна в котёл…

«Амитабха. Покровитель, прошу, подождите немного, с вашими поспешными действиями.» — И в этот момент прозвучала Буддийская прокламация.

Эта Буддийская прокламация звучала настолько же приятно, как и звон небесных колокольчиков. В самый первый раз, в своей жизни, Линь Цзычэн понял, что он пиздец как любит монахов! Однако же, когда он обернулся на голос, он практически… Еще раз обмочился! Человек, что к ним подошёл, был никто иной, как монах, который превратил его в рябчика! Это был тот самый монах, что сидел на валуне!

Линь Лэй, так же, не на шутку перепугался. Как этот неподвижный монах, внезапно оказался, прямо перед ним?

Однако же, Се Мэн, в отличии от Линь Лэя, улыбнулся радостной улыбкой. Он вышел вперёд и сказал: «Почтеннейший, вы наконец-то очнулись.»

Фанчжэн сложил ладони вместе и затем, он перешёл сразу к делу: «Амитабха. Покровитель, этот Нищий Монах знает о вопросе, который вы хотите задать, но, этот

Нищий Монах, не будет вам, на него отвечать.»

И в тот момент, когда он, это и проговорил, Се Мэн тут же прекратил улыбаться. Вместо этого, он грозно проговорил: «Почтеннейший, в это важное дело вовлечена жизнь и смерть человека. Пожалуйста, ответьте нам.»

Фанчжэн покачал головой: «Покровитель, да будет вам. Тот покровитель, о котором вы хотите спросить, всё ещё жив. И поэтому, как вы можете говорить о том, что в это важное дело, были вовлечены жизнь и смерть человека?» — Затем, он перестал смотреть на Се Мэна и вместо этого, он перевёл взгляд на Линь Лэя: «Покровитель, вам не кажется, что это слишком жестоко — кидать живую курицу в кипящую воду?»

«Как монаху, тебе не кажется, что ты слишком сильно суёшь свой нос, в чужие дела?» — С недовольством проговорил Линь Лэй.

Фанчжэн улыбнулся: «Этот Нищий Монах „суёт свой нос“ в такие дела, которые требуют его вмешательства.»

«Почтеннейший, расскажите мне о том, куда отправился мой Босс и я отпущу эту курицу, хорошо?» — Предложил Се Мэн.

Линь Лэй ошарашено открыл рот настежь, но в конечном итоге, он не сказал ни слова.

Фанчжэн улыбнулся: «Покровитель, а что произойдёт, если этот Нищий Монах, скажет вам „нет“?»

«Уже не утро и нам, всем, очень голодно. Поэтому, мы можем лишь сварить эту курицу, чтобы восстановить наши силы.» — Сказал Се Мэн, когда он пялился на Фанчжэна. И он чувствовал себя так, как если бы Фанчжэн, уже был в его власти.

Фанчжэн улыбнулся: «Покровитель, если вы скушаете эту курицу, то в будущем, вы никогда не увидите Покровителя Линя.»

И когда эти слова, были высказаны, выражение на лице Се Мэна, разительно изменилось и теперь, он со свирепостью смотрел на Фанчжэна: «Так это ты похитил моего босса, я ведь прав?» — И в то же время, он вынул штык из ножен, прямо как голодный тигр, обнажающий свои клыки и когти!

Фанчжэн оставался абсолютно невозмутим и затем, он с безразличием к происходящему, проговорил: «Покровитель, мы говорим о проблеме с курицей.» — И высказав это, Фанчжэн топнул ногой и камень, что находился под его ногами, был раздроблен надвое! Эта серия из быстрых движений, была практически моментальной, но при этом, Се Мэн смог её увидеть, предельно ясно!

Се Мэн начал порывисто дышать, как если бы он страдал от отдышки. Ведь он понял, что он повстречался с грозным противником! Вот поэтому, тон его голоса, так же смягчился: «Это нормально, если мы не сможем съесть её перед Буддийским монахом.

Но, выдайте мне хотя бы одну причину, почему мы не должны её убивать?» «Покровитель, вы хотите услышать официальный или неофициальный ответ?» «Ну и что нам скажет неофициальный ответ?» — Спросил Линь Лэй, чисто из любопытства.

На что Фанчжэн и ответил: «Эта Курица — необычная курица. Она умна, и она знает много разных танцев. Она так же умеет писать. Ну и как вы думаете, вам стоит есть настолько божественную курицу?»

«Чушь собачья!» — Линь Лэй свернул губы в ехидную полуулыбку. Очевидно, что он не был убеждён этими словами: «Бесполезно использовать подобную чушь. Я точно превращу эту курицу — в рагу!»

«А что тогда насчёт официального ответа?» — Внезапно спросила Линь Ин.

«В нашей стране, рябчики записаны в красную книгу, как охраняемые животные. Если вы его съедите и если этот Нищий Монах, это увидит, то по возвращению в монастырь, он обязательно сообщит об этом в полицию. Потом, не вините этого Нищего Монаха за то, что он вам не помог, когда вас бросят за решётку.» — Сказал Фанчжэн с улыбкой на лице.

И когда эти слова и были высказаны, у Линь Лэя и Се Мэна, на лицах, возникли такие гримасы, как если бы они проглотили навозную муху. Они изначально думали, что этот монах, просто обезумил из-за своих Буддийских действий, но, судя по всему, он был очень хитрый товарищ! Он с лёгкостью поймал их в свои сети, используя для этого, лишь пару слов, не так ли?

Но, как Линь Лэй мог отпустить уже пойманного рябчика? Он явно не желал это делать!

Се Мэн так же был возмущен. Он всё еще надеялся на то, что он сможет использовать жизнь этого рябчика, чтобы выудить из Фанчжэна информацию!

Линь Лэй заскрежетал зубами и сказал: «Монах, ты ведь говорил о том, что данная курица, является очень умной. Не так ли? Но, как ты можешь это доказать? Если ты сможешь это доказать, то я её отпущу. А если ты не сможешь этого сделать, то ты расскажешь нам, о местоположении нашего брата. Как тебе такое?» — Линь Лэй начал использовать подленькие приёмчики. Ведь с его точки зрения, это был лишь тупой рябчик, который был обязан, накормить его, своим телом! Как он мог плясать и писать? Поэтому, Линь Лэй был обязан выиграть по этой ставке.

Линь Ин и Се Мэн закатили глаза, когда они это и услышали. И про себя, они проклинали Линь Лэя, за его дикую и необузданную тупость. Только дурак будет принимать подобную ставку! Но…

Фанчжэн согласился с улыбкой на лице: «Конечно.»

«Что?» — Линь Ин и Се Мэн были ошарашены этими словами. Они никогда не ожидали, что данный монах и действительно согласится на подобную ставку. Он что — тупой? Ну и вспоминая о том, настолько религиозно он вёл себя в прошлом… Их взгляды, которыми они теперь смотрели на Фанчжэна, стали странными. И в них, даже можно было заметить щепотку жалости, к этому монаху