Онлайн чтение книги Я забеременел от генерала-предателя из прошлой жизни I’m Pregnant With The Child Of The Traitor General In My Past Life
Беременность от генерала-предателя из прошлой жизни Глава 1

У меня будет ребёнок от генерала-предателя из прошлой жизни

Глава 1

В канун третьего лунного Нового Года Цзихэ столицу накрыл такой сильный снегопад, подобного которому не видали сотни лет. Снег переломил балку крыши буддийского храма Императора Кай Юаня в землях Бэй Ань, и древняя статуя Будды в главном зале лила кровавые слёзы.

Наступал неминуемо беспокойный год.

После лунного Нового Года восемь королей подняли мятеж. Правители всех подчинённых государств взбунтовались. Всего несколько месяцев потребовалось для того, чтобы пламя войны распространилось повсюду, вынуждая людей сражаться за жизнь. Не прошло и трёх лет, как мятежники ворвались в столицу, и династии Бэй Ань, существовавшей сотни лет, настал конец.

Бойня почти завершилась, когда заходящее солнце кровавым светом залило неприметный дворец.

Ворота во дворец были распахнуты, вихрь из обломков и пыли бушевал в алом солнечном свете. Воздух пропах кровью.

С потолка главного дворцового зала свисала фигура в ярко-желтом одеянии. Волосы человека разметались по плечам, он был бос. Висящий истекал свежей кровью.

Двое солдат-мятежников воскликнули с восторгом:

– Мы нашли Императора!

Раздался пронзительный звук лезвия, вынимаемого из ножен, и подвешенная фигура рухнула вниз бесформенной кучей. Кровь растеклась по полу, окрашивая его в тёмно-красный.

– Мёртв.

Солдат пнул тело, а после с усилием наступил на мертвеца. Потрясающее чувство овладело его сердцем. Подумать только, всего три года назад он был одним из бедняков, обречённых государством на произвол судьбы и голод. Однако теперь он может топтать мёртвое тело Императора сколько пожелает.

Жизнь покинула растоптанного правителя, его лицо скрывалось за длинными прядями волос. Солдат разглядывал труп Императора ещё какое-то время, а потом вдруг припомнил пикантные слухи, которые гуляли по уличным палаткам. Он пошловато ухмыльнулся.

– Я слыхал об удивительном облике Императора династии Юань. Пусть он и стал правителем, но по сути так и остался смазливой и балованной жёнкой министра Сымы. Сынок наложницы взошёл на престол. Хе-хе, а этому Лаоцзы и вправду весьма любопытно…

Он схватил свой меч и приподнял им волосы трупа. И тигриный рык не мог заставить того подняться. На мёртвом лице солдат обнаружил уродливые ножевые порезы до самых костей. Изувеченный до неузнаваемости, он был воистину ужасен.

– Собачьему Императору – собачья смерть!

Солдат сплюнул и быстро убрал меч. Не на шутку распалившись, он чертыхнулся и пнул тело изо всех сил.

Скрюченная безжизненная фигура откатилась в сторону.

Другой солдат застыл от страха, затем вдруг заметил, что окровавленные одежды на мёртвом теле пришли в беспорядок, обнажив белоснежную, цвета лотоса, кожу на шее и груди. Она напоминала драгоценный нефрит. Второй солдат задержал дыхание, и кончиком лезвия приподнял поясной ремень.

Оба какое-то время разглядывали развернувшуюся картину. Наконец, один из них глухо рассмеялся:

– Да этот собачий Император совсем белый…

Они присоединились к армии Красного Тигра и сражались от севера до юга средь моря мечей и копьев. Все последние годы они ходили по острию ножа и, разумеется, не прикасались к женщинам. Они шли за своим правителем, желавшим подчинить всю страну. Меж тем удушливое чувство продолжало сковывать их грудь.

Глаза одного из солдат блеснули.

– Говорят, Император-то обоеполый, но чёрт его знает, правда или нет…

Двое человек сглотнули слюну и взглянули друг на друга. Чувство взаимного презрения возникло в их сердцах.

– Тут никого нет…, - наконец решился заговорить один. – Цюй, этот имперский пёс тупоголовый и жестокий, а жизни простых людей для него – что игрушки. Сегодня этот Лаоцзы добьется справедливости для Небес. Кто, как не мы, простолюдины, заслужили этого, вот сам подумай.

После этих слов смелость в их душах породила безжалостность. Отрезав кусок окровавленной жёлтой ткани, один из них прикрыл лицо трупа и начал стягивать с Императора штаны, когда снаружи раздалась какая-то ругань. Цао Ган, заместитель командующего армией Красного Тигра, ворвался внутрь со своим отрядом. Оба солдата замерли с побледневшими лицами.

Дюжина солдат окружила дворец в тусклом солнечном свете, пробивавшемся через распахнутые ворота. Впереди медленно шёл высокий начальствующего вида мужчина в чёрных доспехах.

Этим человеком был главнокомандующий армией Красного Тигра по имени Ни Ле. У него был орлиный нос и пара свирепых, как у Ракшасы, глубоко посаженных глаз. От лба до подбородка лицо воина полосовал уродливый шрам, на коже виднелись засохшие пятна крови, что делало его облик ещё более зловещим и устрашающим.

Оба солдата были наслышаны о жестокости главнокомандующего армии Красного Тигра. Они еле дышали и дрожали от страха с головы до пят. Хотя армию Красного Тигра нарекали мятежниками и предателями, её солдат приучали к строгой военной дисциплине, согласно которой недавние действия этой парочки считались совершенно неприемлемыми.

Они хотели молить о пощаде, но было уже слишком поздно. Две пары глаз расширились от яркой вспышки белого света, и в долю секунды тела пали наземь. Из их шей хлынула кровь, ручейками растекаясь по полу.

Дворец безмолвствовал. Все затаили дыхание, не смея произнести ни звука. Король Красных Тигров сделал несколько неторопливых шагов, волоча за собой тяжелый окровавленный меч. Он безразлично бросил:

– Оттащите их прочь.

– Есть!

Цао Ган склонил голову и молча вздохнул. Ему прекрасно известна жестокость и злоба их командующего. Безусловно, поступок этих двоих непростителен, но ему как учёному мужу было не чуждо немного сочувствия. Да, военные законы едины для всех, но преступление-то не настолько тяжкое, чтобы караться смертью. Он хотел просить помилования для тех солдат, но жестокость Ни Ле оказалась быстрее.

Цао Ган уважал и опасался Ни Ле, считая того храбрым и непревзойденным воином. Для такого отважного и не имеющего себе равных командира, каковым был Ни Ле, убить человека всё равно что прихлопнуть муху. Крики о наступлении «кровавого мясника» заставляли людей трястись от страха ещё до прибытия в лагерь самой армии. С тех пор, как начал разгораться мятеж восьми королей-вассалов, армия Красного Тигра получила имперский указ и прошла весь путь от северных земель, чтобы подавить его. Бойня утихла, но войска Красного Тигра, развёрнутые вокруг столицы, чтобы обеспечить защиту Императора, восстали. Главнокомандующий Ни Ле, которого послали усмирять вспыхнувший мятеж, повёл свои войска на прорыв обороны столицы под предлогом истребление всех министров-предателей, что затаились около Императора.

Ни Ле, свирепый зверь, названный в честь скромного раба при дворце Ею; никто и помыслить не мог, что всего через несколько лет этот дворцовый раб свергнет правление Бэй Ань.

Цао Ган сглотнул слюну. Он отдал приказ своим солдатам убрать два трупа. Затем прошёл вперёд и наклонился, чтобы осмотреть оставшееся тело. Спустя короткое время он выпрямился, поклонился своему командиру и произнёс:

– Генерал, этот человек мёртв.

– Это Император Чао Юань?

– На теле императорская одежда, однако его лицо изуродовано. Боюсь, это может быть не настоящий Император.

Ни Ле сделал несколько шагов, после чего сказал:

– Приведите сюда Сыму Юя.

Сыму Юя незамедлительно доставили во дворец. В жалком облике вошедшего было нелегко распознать благородного дворянина. Сыма Юй долго рассматривал безжизненное тело на полу. Все краски сошли с его лица. Он протянул дрожащую руку и боязливо откинул спутанные черные волосы, испачканные кровью.

Лицо человека открылось, и он стал недоверчиво вглядываться в него покрасневшими глазами. Сыма Юй вспомнил о кое-каких отличительных чертах и начал исследовать мёртвое тело, а когда необычного цвета родимое пятно предстало перед его взглядом, он зарыдал. Будто парализованный, он сидел на полу.

– Докладываю Королю Красных Тигров, это – Император Чао Юань.

Он продолжал с дрожью в голосе:

– У Императора тело с признаками обоих полов и необычное родимое пятно на груди. Если Король Красных Тигров мне не верит, то может найти и опросить личных помощников Его Величества.

Следом за этим солдаты привели одного за другим дворцовых слуг для опознания трупа.

Ни Ле вложил меч в ножны. Ему не так важно, был ли мертвец подлинным Чао Юанем или нет. Если настоящий Император сбежал, его репутацию всё равно уже не спасти. Столь бездарный и недалёкий правитель не добьётся ничего. Сейчас вся столица под его контролем. Имея на своей стороне клан Сыма, он легко подавит вооружённое восстание под предлогом зачистки коррумпированного министерского аппарата.

Он отстранённо посмотрел на расхристанное тело Императора, насмешливо приподняв уголки рта.

В те времена, когда на троне сидел Император Мин Дэ, Чжэньбэйский король Сыма Цзи, отец Сымы Юя, с почтением преподнёс дворцу прекрасную наложницу. Красота женщины воистину поражала, никто в государстве не сравнился бы с ней. Благоуханное тело, закутанное в простыни, настолько очаровало Императора Мин Дэ, что он души в ней не чаял, не оставляя её ни на день. Вскоре женщина забеременела и родила чудовище, которое не было ни мужчиной, ни женщиной. После родов красавица скончалась от большой потери крови.

Но чудовище выжило, и бедствие настигло императорский дворец, сами Небеса взволновались, как молвило удивительное предсказание.

Представители ныне погибшей династии поговаривали, что Император Мин Дэ так разъярился, что приказал дворцовой служанке утопить дитя в колодце. Но чудищу повезло: его уже собирались сбросить в колодец, когда вдруг происходящее заметил монах буддийского храма Императора Кай Юаня. Мастер Кун Юань, пришедший во дворец провести ритуал, тут же остановил убийство. После этого он пропел несколько священных буддийских стихов. Государство Бэй Ань исповедовало буддизм, а посему Император подчинился. Чудовище изгнали в Холодный Дворец близ буддийского храма Императора Кай Юаня, подарив шанс на жизнь. Получив хлеб и кров, существо посвятило себя совершенствованию практик под руководством мастера Кун Юаня.

Однако по прошествии нескольких лет чудище сумело восстановить своё положение наследного принца. Известно, что Императрица Сыма слыла бездетной. И по истечении лет обоеполый принц получил титул Императора и стал тем самым печально знаменитым Чао Юанем. Между тем семейство Сыма продолжало плести интриги, и их намерения были совершенно прозрачны. В ином случае у правителей всех подчинённых государств не было бы возможности поднять мятеж под лозунгом истребления коррумпированных чиновников.

Вспоминая, как несколько дней назад его войска окружили город, Ни Ле изогнул уголки рта ещё сильнее.

Как только армия Красного Тигра напала на столицу, Сыма Юй немедленно доставил императорский указ в их главный лагерь. В документе говорилось, что Император Чао Юань, имея признаки обоих полов, пожелал сочетаться браком с Королём Красных Тигров и сделать того супругом Императора. Плод этого брака унаследует трон Императора целой страны. На самом деле, Ни Ле и подумать не мог, что Император зайдет так далеко в своей нелепости. Он дико расхохотался, после чего разорвал императорский указ на мелкие клочки и отдал приказ на осаду города.

Марионетка, капризная жёнка клана Сыма, как смеет это нечто делить с ним, Ни Ле, его любимую страну!

Страна погрязла в хаосе. Наконец, Красный Тигр стал Императором.

Унижения времён его юности развеялись по ветру, теперь эта страна принадлежит ему.

Ни Ле покинул дворцовый зал. Небо и землю окутывало красное свечение заходящего солнца, искажая пейзаж в палящем зное. Ни Ле прикрыл глаза и быстро обернулся:

– Цао Ган, найди мне кое-кого.

***

Солдаты армии не могли понять, зачем их командующий до сих пор ищет дворцовую служанку, но Цао Ган знал истинную причину. Ни Ле был сыном одного преступного генерала, которого убили вскоре после рождения мальчика. Ребёнку не было и трёх лет, когда его заточили в отдалённых покоях и превратили в раба, подвергавшегося нескончаемой жестокости в императорском дворце. По слухам, мальчик выжил только благодаря юной дворцовой даме, которая проявляла к нему заботу.

Посему после захвата столицы суровой и кровожадной армией Красного Тигра было издано три военных приказа. Один из них предписывал солдатам и офицерам армии никогда не поднимать руки на женщин, в противном случае нарушители будут убиты без суда и следствия.

Цао Ган не посмел пренебречь этим распоряжением и отдал необходимые приказы.

Труп Императора Чао Юаня перенесли в узкий гроб. Когда суматоха поутихнет, о преступлениях семьи Сыма и содействию в убийстве Императора будет объявлено на всю страну. Из-за вспыхнувших мятежей родословная императорской семьи поредела, а значит государству придется сменить своего правителя.

Цао Ган с тяжелым сердцем взглянул на окровавленного Императора, лежащего в гробу.

В прошлом он был его учителем. Он знал, что из-за зловещей половой особенности наследника предыдущий Император возненавидел его, а другие принцы частенько унижали. Во время внутридворцовых конфликтов мальчик покорно сидел в тайном уголке императорской школы.

Цао Ган мало с ним общался, но все же испытывал к наследнику некоторое сострадание.

Всё в мире изменчиво. Учителю при императорской школе не добиться высокого положения, а потому, потеряв надежду, Цао Ган решил поискать пристанища в армейском лагере. Он последовал за своим командиром, чтобы свергнуть правителя. А того несчастного ребёнка, прятавшегося в тёмном уголке императорской школы, льстивые придворные чинуши протолкнули в императоры. В конце же концов и он, и его репутация погибли.

Подумав об этом, Цао Ган испустил вздох, полный грусти. Судьба так и норовит подшутить над людьми.

Император Чао Юань бездвижно лежал в гробу. Его одежду поменяли. Изуродованное до неузнаваемости лицо Императора было прикрыто куском нефрита, чтобы отдать ему последнюю дань уважения в этом мире. Мирские неприятности более его не касались. Его жизнь, сопровождавшаяся глупостью и жестокостью, отметилась отпечатком стыда. Вследствие чего многие поколения сложили о его фигуре неблагоприятное мнение, а учебники истории описывали Императора Чао Юаня как гадкого человека.

Но ему было всё равно. С самого рождения он не знал мира. Смерть стала для него долгожданной гостьей.

Хотя бы в смерти он надеялся найти покой.