Онлайн чтение книги Стратегия Императора The Emperor's Strategy
Глава 47 - Прошлое Чаоя

Жадность — корень зла

***

— Что сделать? — спросил Дуань Байюэ.

— Отправляйся в деревню Фумин, и навести человека по имени Фэн Гу, узнай, хорошо ли она живет, — говорил старик. — Когда вернешься, я расскажу тебе, от чего может светиться Фэньсин.

— Хорошо, — без раздумий согласился Дуань Байюэ.

— Много лет люди приходили ко мне, пытаясь тайно выведать какую-нибудь информацию. Но, тем не менее, ты первый, кто охотно и без лишних вопросов согласился на мои условия. Не боишься быть обманутым?

Дуань Байюэ рассмеялся:

— Между мной и старейшиной нет ни вражды, ни ненависти, и вряд ли в деревне Фумин меня будет ждать засада. Самое большое, что может произойти — я напрасно съезжу, а в том, чтобы навестить старого друга старейшины нет никакой проблемы.

— Тогда иди, — старик махнул рукой. — И помни, нельзя ее тревожить.

Дуань Байюэ встал, развернулся, и ушел. Не возвращаясь в гостиницу, он сразу оседлал лошадь и покинул город.

Они были друг для друга незнакомцами поэтому, естественно, он не мог полностью поверить старику. Тем не менее тот с первого взгляда распознал Морозный Меч Сюаньмина, да и сам он вряд ли простой человек. Возможно, старик и правда сможет раскрыть ему тайну свечения Фэньсин.

Так или иначе, эта сделка того стоила.

Деревня Фумин находилась совсем недалеко от города Юньдэ, а его конь, Хоюньши, был совершенно исключительной лошадью. Когда небо стало светлеть, Дуань Байюэ уже добрался до деревни. Группа молодых людей, которые, похоже, только что спустились с гор, шли весело болтая и смеясь, и несли в руках несколько фазанов.

— Молодые люди, — обратился к ним Дуань Байюэ. — Подскажите, есть ли в этой деревне кто-то по имени Фэн Гу?

— Да-да, владелица вон того дома, у которого дымится труба, и есть Фэн Гу, — улыбнулся один юноша. — Вы хотите купить конфеты цзунцзы, верно?*

П/п. Цзунцзы — это рисовые клецки, приготовленные на пару, но в данном случае речь идет о конфетах, которые своей треугольной формой напоминают цзунцзы, потому и называются так. Конфеты цзунцзы — это традиционная сладость Гусу, китайская энциклопедия Baidu называет их самыми красивыми в мире конфетами)) фото в конце главы.

Дуань Байюэ улыбнулся.

— Похоже, у них неплохо идут дела, если покупатели приходят даже в такую рань, — восхищенно произнес молодой человек. — И правда, позже уже лавки с окрестностей прибудут за товаром. Чтобы купить эти сладости в городе, вам придется потратить вдвое больше денег. Конфеты цзунцзы Фэн Гу восхитительны, все в округе готовы покупать их в два раза дороже.

Оказалось, что это семейное хозяйство, которое занимается изготовлением конфет цзунцзы. Дуань Байюэ поблагодарил его, затем подошел к воротам и постучал. Во дворе послышалось завывание собаки, а следом голос бранившего ее хозяина. Деревянные ворота со скрипом отворились, и за ними показалась седая, пожилая женщина. Увидев Дуань Байюэ она спросила с сомнением в голосе:

— Этот молодой господин кого-то ищет?

— Проезжая мимо этого места, я случайно узнал, что ваша семья занимается изготовлением дивных конфет цзунцзы, а моя жена очень их любит, поэтому я решил зайти. Не знаю, вы ли матушка Фэн Гу? — с почтением произнес Дуань Байюэ.

— Верно, это я, — посмеиваясь сказала старушка. — Вообще-то эти конфеты мы делаем для торговых лавочек в городе, поэтому мне нельзя продавать их другим. Но если уж жена этого молодого господина так их любит, тогда он может взять немного. Денег тоже не нужно, не такая уж это ценная пища.

— Благодарю, матушка, — отозвался Дуань Байюэ. — Я был в дороге всю ночь. Могу ли я зайти и попросить выпить кружку воды?

Старушка согласно кивнула, велела ему сесть за столом во дворе и позвала мужа, чтобы тот вышел поздороваться.

— В первый раз гости приходят к нам в такую рань, — с заднего двора вышел румяный и энергичный старик, с обнаженным торсом, седыми волосами, и смехом, живым и чистым. — Я только что отварил сахарный сироп. Если молодой господин хочет купить конфет, боюсь, ему придется подождать пару часов.

— Все в порядке, — Дуань Байюэ улыбнулся в ответ. — Пока я не доставляю вам беспокойства, я готов ждать так долго, сколько потребуется.

— Ну вот и отлично. Тогда давайте завтракать с нами, — снова сказала старушка. — Наши сын и сноха отправились в горы, а дочка и зять работают в городе, вернутся только послезавтра. Вчера вот соседи отправили нам много паровых пирожков. Сейчас стоит такая жара, а мы, старые супруги, просто не успеем столько съесть до того как они испортятся.

Дуань Байюэ поднялся на ноги:

— Я помогу матушке прибрать на кухне.

— Не нужно, ты выглядишь как отпрыск из богатой семьи. Просто присядь и выпей чаю, — старушка замахала рукой. — К тому же, кухня слишком маленькая, и если там столпится много людей, то в ней будет не развернуться.

Дуань Байюэ снова сел.

Паровые булочки весьма быстро были поджарены и поданы вместе с кашей и соленьями. Это грубая и примитивная пища, но вряд ли представится возможность попробовать такую в другом месте. За столом старые супруги смеялись, весело болтая с Дуань Байюэ. После того как конфеты цзунцзы были готовы, они упаковали для него два больших свертка, напрочь отказавшись брать деньги.

Старик со смехом произнес:

— Моей старушке отрадно видеть, что молодой господин отправился в дальний путь, но все еще помнит о своей молодой жене к которой вернется домой. Так что возьмите эти конфеты, нам не нужны деньги за них, и не беспокоят эти два свертка. К тому же, у нас ведь договор с лавками в городе, и мы не можем продавать конфеты другим. Если молодой господин будет настаивать на оплате, тогда мы нарушим правила.

— Тогда ваш покорный слуга может без зазрения совести их принять, — ответил Дуань Байюэ. — Большое спасибо вам обоим. Мне уже нужно отправляться в дорогу, поэтому я уйду первым.

Старушка кивнула, и вместе со своим благоверным проводила гостя за ворота, после чего они вернулись во двор к своим домашним хлопотам. Дуань Байюэ оглянулся на них в последний раз, развернул своего коня и направил его в обратный путь.

К тому времени когда он вернулся в загородный дворец императора, уже снова была полночь.

Старик все еще сидел и играл сам с собою в го. В ночи раздавался свист ветра. Услышав звук открывающейся двери, он поднял голову.

— Фэн Гу живет хорошо, — произнес Дуань Байюэ.

— Насколько хорошо?

— У нее с мужем теплые супружеские отношения, есть дочь и сын, а их семья имеет свое небольшое дело, и спрос на их продукцию хороший. Им нет нужды беспокоиться о пище и одежде.

Старик улыбнулся:

— По-прежнему продает конфеты цзунцзы?

Дуань Байюэ положил два свертка с конфетами на игральную доску:

— Матушка очень мила, а это подарок от нее.

— Это хорошо, хорошо, — старик кивнул и закрыл глаза. Он казался спокойным, как монах, погрузившийся в созерцание.*

П/п. под "созерцанием" имеется в виду буддийская медитация.

Дуань Байюэ не торопил его.

Прошло уже более получаса, прежде чем старик вновь открыл глаза:

— Я совсем забыл. Я же обещал тебе вчера рассказать о Фэньсин.

— Сказать по правде, у вашего покорного слуги есть друг, который может заставить Фэньсин светиться, — сказал Дуань Байюэ.

— Это не очень хорошо, — старик покачал головой.

Дуань Байюэ резко нахмурился.

— Остров Чаоя — не лучшее место, — продолжал старик. — Вернее сказать, раньше он был хорошим местом, но когда его обитатели столкнулись с красочным внешним миром, все было разрушено.

— Ваш покорный слуга хотел бы услышать подробности.

— Согласно легенде, когда-то предки Чаоя повели своих соплеменников на восток, дабы отыскать место для практики подвижничества, погружения в думы и познания пути. Очевидно, они искали место, где можно спокойно переносить муки, иначе бы это не называлось подвижничеством, — начал рассказ старик. — В то время их народ успешно выдерживал уединение, совершенствовал свой характер и моральную целостность, читая сутры и воспевая Будду. Однако, спустя несколько сотен лет, люди на острове изменились. Их потомки стали сбегать с этого уединенного места, узнавать большую землю и ее великолепие. Они случайно спасли торговца, потерявшегося в море, и отправились с ним на золотой остров.

Дуань Байюэ был изумлен:

— Золотой остров в самом деле существует?

— Все знают, что остров Чаоя — это остров сокровищ, но не все знают, что золото на остров Чаоя было перевезено с другого острова, — продолжал старик. — Изначально тот остров служил местом, где пираты прятали награбленное. Впоследствии, возможно, они потерпели кораблекрушение, и остров стал заброшенным. По случайному стечению обстоятельств тот торговец узнал об этом, и прихватив с собой несколько молодых людей из племени Чаоя, сплавал туда и обратно около десятка раз, но так и не смог вывезти все золото. Вот-вот должен был начаться сезон штормов, и уже нельзя было выходить в море, поэтому они договорились между собой в будущем вновь вернуться на золотой остров и забрать остальное. Перед тем как он покинул их, они вместе нарисовали морскую карту. Торговец забрал одну половину карты, а племя Чаоя — другую половину.

Дуань Байюэ кивнул:

— Вот оно что...

— Заполучив богатство, люди племени Чаоя стали безудержно сорить деньгами. Проходящие мимо торговые суда быстро поняли, что на острове есть деньги, поэтому все хотели отправиться туда, чтобы сбыть свои товары, позаискивать и поискать расположения жителей. Изначально скромные и аскетичные люди Чаоя стали жадными до роскоши, ленивыми и алчными, и меньше всего походили на своих бескорыстных предков, — старик тяжело вздохнул. — Жадность и алчность губят людей.

— А что случилось потом? — продолжил спрашивать Дуань Байюэ.

— Впоследствии тот торговец разбогател, но золото тоже свело его с ума, — говорил старик. — Оказалось, что золотой остров он обнаружил случайно вместе с семерыми своими товарищами, но из-за того, что они не знали есть ли поблизости пираты, они побоялись трогать сокровища. Дождавшись окончания шторма, они поспешно уплыли с острова. Только вот образы тех золотых гор продолжали стоять у них перед глазами. На обратном пути тот торговец одного за другим убил своих спутников, только лишь для того, чтобы сохранить эту тайну.

Дуань Байюэ покачал головой.

— Все только для того, чтобы сохранить тайну. Когда он отправился на остров в следующий раз, вместе с людьми Чаоя ему удалось вывезти сокровища с острова, но в сердце его уже поселились демоны. Такова была плата за эту тайну — пролитая кровь и жизни семерых человек. Когда торговца охватило безумие, люди Чаоя тоже запаниковали. Они попытались отыскать его и вернуть вторую половину карты, но к тому моменту когда они что-то о нем узнали, местные чиновники уже сожгли его дом и обезглавили, выставив его голову на всеобщее обозрение.

— И сейчас единственный кусок карты — это тот, что остался в руках у племени Чаоя? — спросил Дуань Байюэ. — Но какое это имеет отношение к Фэньсин?

— Племя Чаоя относилось к своей половине карты как к сокровищу, и конечно они старались спрятать ее в месте понадежнее. Когда Фэньсин светится, она может пробудить глубоководную рыбу Ланьхо, и только следуя за косяком рыб можно отыскать остров на котором карта спрятана.

— Но это только половина карты.

— Верно, только половина карты, — сказал со вздохом старик. — Однако только лишь эта половина карты способна заставить людей на острове потерять голову. Несколько десятилетий назад старейшины упорно отстаивали идеалы предков, но после того как их не стало, их молодые потомки все сильнее погружали остров в смрад и дым. Целыми днями они строили друг против друга козни, думая, что если они найдут половину карты, то найдут и горы золота.

— Половину, что была у торговца? — спросил Дуань Байюэ.

Старик покачал головой:

— Половину, что была на острове Чаоя.

Дуань Байюэ ничего не понимал.

— Для того, чтобы молодые поколения жили в гармонии и мире, старейшины народа Чаоя пришли к решению уничтожить эту половину карты сокровищ, и избавить их от искушений, — объяснил старик. — Однако, откуда им было знать, что об этом решении станет известно молодому поколению, и те всю ночь продержат жилища стариков в кольце факелов, требуя выдать им Юэмин гу.

— Не Фэньсин?

— На острове есть еще несколько десятков таких жемчужин как Фэньсин. Только лишь люди Цзянху на Центральных равнинах, в силу своего невежества, считают жемчужину из башни Девяти Загадок сокровищем. Сама по себе Фэньсин не имеет никакой ценности, но только Юэмин гу способны заставить ее светиться, именно поэтому люди Чаоя так хотели их заполучить. Просидев в осаде всю ночь, и увидев, что их потомки совсем потеряли рассудок, старейшины, будучи в отчаянии, проглотили этих гучун, а затем обнажили мечи, и один за другим покончили с собой. После этого Фэньсин и ей подобные жемчужины потускнели, и превратились в груду бесполезного хлама.

Руки Дуань Байюэ невольно сжались в кулаки:

— Выходит, все, кто может заставить Фэньсин светиться, все они заражены Юэмин гу?

— Поэтому я и сказал ранее, в этом нет ничего хорошего. Что с того, что это поможет найти половину карты сокровищ? — говорил старик. — Вместо этого тебе лучше поскорее заняться лечением своего друга.

— Что это за Юэмин гу? Они опасны? — между бровями Дуань Байюэ образовалась глубокая складка.

Старик покачал головой:

— В твоем теле есть семь или восемь куда более ядовитых гу, ты определенно в них разбираешься, но все еще боишься, что не справишься с Юэмин? После того как вынешь гучун, просто сожги их и с проблемой будет покончено. Иначе, под их действием, человеком со временем будет овладевать жадность и алчность.

— В конце концов, кто этот старейшина?

Старик замахал рукой:

— Ступай, уничтожь Чаоя полностью, чтобы он снова стал пустынным островом, до которого никому не будет дела. После того как это сделаешь, я скажу тебе кто я такой.

— Премного благодарен этому старейшине, — сказал Дуань Байюэ. — После того как я решу проблему с Юэмин гу, я найду старейшину, чтобы поговорить об этом вновь.

Старик кивнул, затем снова закрыл глаза. Спустя некоторое время уронил голову и крепко заснул.

Небо постепенно начало светлеть, а в императорской резиденции становилось все более оживленно. На дороге за городом евнух Сыси со смехом сказал:

— Мы прибыли, прибыли! Император, впереди уже можно увидеть городские ворота.

Чу Юань приподнял занавеску в повозке и выглянул наружу: местные провинциальные чиновники уже приветствовали его стоя на коленях, их склоненные головы протянулись обширным темным полотном.

Хотя он прекрасно знал, что Дуань Байюэ не может быть среди них, все же он был немного... разочарован.

Поняв в чем дело, евнух Сыси заулыбался еще шире.

— Достопочтенный Тао, — Лю Дацзюн спустился с паланкина. — Чиновники в городе Юньдэ, можно сказать, ваши ученики, и это ваша вотчина, поэтому вы должны заплатить за первое угощение.

У Тао Жэньдэ разболелись зубы:

— Когда вы уже уйдете на покой?

— Еще рано, — Лю Дацзюн выпрямился. — Я уйду только после того, как достопочтенный тайфу, по меньшей мере, пару лет уже пролежит в земле.

Тао Жэньдэ пихнул его, но у него не было никакого желания вступать в эту перепалку. На сей раз, по приезду в загородную резиденцию, им хоть и было чем заняться, но все равно настрой их был более расслабленный, чем в столице. С игральной доской, хорошим чаем и певчим дроздом, которого они взяли с собой, можно будет хорошенько отдохнуть несколько дней.

Из уст провинциальных чиновников, после трех преклонений и девяти поклонов,* словно река изливалась непрерывная болтовня. Выражение лица Чу Юаня было прохладным и величественным, однако в голове его постоянно всплывала одна фраза Дуань Байюэ.

Я хочу накормить этих людей насекомыми.

П/п. Три преклонения и девять поклонов — форма приветствия императора, которую официальные лица должны были выполнять на каждой аудиенции. Это было довольно утомительно и занимало много времени, пока императора поприветствует каждый чиновник и, тем не менее, являлось обязательной церемонией.

Когда он наконец закончил всех принимать и отправился в свои спальни, время уже близилось к обеду. Открыв толчком дверь, он обнаружил сидевшего за столом Дуань Байюэ.

Евнух Сыси тактично вышел из комнаты.

— Что случилось? — спросил Чу Юань. — Выглядишь несчастным. Что тебя так расстроило?

— Я не несчастен, просто обеспокоен, — Дуань Байюэ встал и обнял его. — Не двигайся.

— А? — Чу Юань растерялся.

— Не двигайся, — повторил Дуань Байюэ, медленно проведя рукой вниз по его спине.

— Эй! — Чу Юань вырвался и впился в него взглядом. Вытворяет такое средь бела дня!

— Кажется, я знаю почему светится Фэньсин.

Чу Юань оторопел:

— Что?

— Позволь мне увидеть твою спину. Не бойся, все в порядке, — Дуань Байюэ взял его за руку. — Я лишь осмотрю и после этого все тебе объясню.

— ...

Дуань Байюэ усадил его за стол.

Чу Юань колебался, однако больше ни о чем не спрашивал. Он развязал пояс и скинул с себя одежду.

Помня о том, что Император был голоден в дороге, евнух Сыси собирался отправить ему немного еды. Однако заглянув украдкой в щель, он вдруг резко развернулся спиной к двери, спровадил оттуда слугу, принесшего чай, и выставил вокруг императорскую стражу, запретив впускать кого бы то ни было.

Дуань Байюэ дюйм за дюймом исследовал спину и эту белую кожу, то тут, то там надавливая большим пальцем. Чу Юань хмурился, и только он уже хотел спросить, что тот делает, как неожиданно место нажима пронзила резкая боль.

Он с шипением втянул в себя воздух.

Дуань Байюэ остановился и через мгновение снова слегка нажал в этом месте. Там в самом деле имелось крохотное уплотнение, если не быть внимательным, можно вообще не заметить.

— Ты уколол меня иглой? — спросил Чу Юань.

Дуань Байюэ помог ему вновь надеть одежды:

— Я уже сказал, что не нужно бояться, это не опасно. Когда прибудут Яо-эр и учитель, мы сможем разобраться с этим гу.

Весь вид Чу Юаня выражал сомнение.

— Когда Фэньсин встречается с Юэмин гу, она начинает светиться, — сказал Дуань Байюэ. — Должно быть тебя заразили те люди Чаоя, что приходили более десяти лет назад во дворец.

— Меня? — Чу Юань нахмурился, вновь невольно потянувшись потереть больное место.

— Я не знаю почему они это сделали, но тебе не о чем беспокоиться, — Дуань Байюэ потянул на себя его руку, и подробно рассказал их разговор со стариком.

Услышанное казалось Чу Юаню чем-то немыслимым.

— Он был в маленьком дворике дворца, но я обещал старейшине не беспокоить его без дела, — сказал Дуань Байюэ.

— Ты знаешь его?

Чу Юань покачал головой:

— С самого детства я приезжал сюда почти каждый год, но никогда не слышал о живущем здесь мудром старце. Но хоть я и не слышал о нем, но слышал о торговце из этой истории.

Дуань Байюэ был удивлен:

— В самом деле?

— Это предок семьи Шэнь, той самой из усадьбы Солнца и Луны, — сказал Чу Юань. — Этого торговца звали Шэнь Лю, в то время он был дружен с главой мира боевых искусств. Тот не мог видеть, как местные власти уничтожают его семью, поэтому спас его сына, Шэнь Ло. Два десятилетия спустя, мир был в абсолютном хаосе, и Шэнь Ло тогда помог предкам Чу завоевать эту землю, поэтому и семья Шэнь вновь получила шанс возродиться и процветать.

— Так вот в чем дело.

— В Цзянху это не секрет, но сейчас горная усадьба Солнца и Луны является самой крупной школой боевых искусств, и никто не смеет сплетничать. В конце концов, прошло уже много сотен лет. В те годы, после того, как Шэнь Лю впал в сумасшествие, он рассказывал про оставленный пиратами золотой остров, но ничего не говорил о своих делах с Чаоя. Естественно, никому не приходило в голову связать эти два события.

— Что же, об этом можно поговорить позже, — произнес Дуань Байюэ. — Сейчас дело первостепенной важности — вывести из твоего тела Юэмин гу.

— Что будет, если его не вытащить? — спросил Чу Юань.

Дуань Байюэ на миг задумался и выдал:

— Станешь глупым.

— ...

— Я просто шучу, на самом деле, это не очень серьезно, — Дуань Байюэ рассмеялся. — Однако, не важно, что это за гучун, он все равно питается кровью, и в этом нет ничего хорошего. Зачем тебе продолжать кормить его?

— Раз ты это понимаешь, — Чу Юань ткнул его в кончик носа. — как насчет твоего Золотого Шелкопряда?

— Золотой Шелкопряд немного спокойнее и просыпается только раз в год, — бегло сказал Дуань Байюэ. — Так что, все в порядке.

Чу Юань не знал, смеяться на это или плакать.

— Думаю, учитель и Яо-эр прибудут завтра, — продолжал он. — Завтра вечером я помогу тебе извлечь Юэмин гу.

— Хорошо, — кивнул Чу Юань и задумался. — А почему вы со старейшиной Нань и Яо-эром разделились?

— Потому что я запретил им следовать за мной.

Однако, если он запретил им следовать за ним, это не значит, что они этого не сделают.

Неся за спиной маленький походный узел, Дуань Яо радостно вышагивал за учителем.

Нань Мосе купил по дороге несколько паровых пирожков и разделил их со своим учеником:

— Будь внимателен, нельзя, чтобы твой старший брат обнаружил нас.

— Само собой! — ответил Дуань Яо. — Завтра мы уже будем в Юньдэ, а сейчас надо замаскироваться!

— Верно! — одобрил Нань Мосе.

Усевшись по-турецки, эти двое устроились под тенью дерева, но не успели они развязать свои узлы, как кто-то на лошади подъехал к ним.

Дуань Яо торопливо спрятал лицо.

Нань Мосе вывалил наружу свой длинный язык, обретя немного безумный и диковатый вид.

Так его точно никто не узнает.

Незваный гость остановился, сошел с коня и сказал:

— Мастер Нань, молодой господин.

...

— Кхе-кхе! — Нань Мосе вернул себе обычный вид и хлопнул своего ученика по голове.

— Пора безудержно рыдать? — спросил Дуань Яо.

Посланец торопливо остановил его:

— Князь вовсе не сердится, напротив, он приказал гнать коня во весь опор, и просить мастера Нань и молодого господина поскорее приехать в город.

Нань Мосе мгновенно воодушевился:

— Правда?

— Князь казался весьма взволнованным, — сказал мужчина.

Нань Мосе яростно хлопнул себя по бедру: раз взволнован, значит есть какое-то дело, и это прекрасно! В последнее время было слишком скучно!

Солнце мало-помалу спускалось за гору, а в загородной резиденции Дуань Байюэ вместе с Чу Юанем ужинали. Император лично приехал в город, и естественно местные чиновники хотели устроить для него торжественное пиршество. Тем не менее евнух Сыси знал, что Император в таких случаях никогда ничего не ел, поэтому он специально наказал кухне приготовить несколько обычных его любимых блюд. После застолья они были отправлены в его комнату, плюс несколько мясных блюд на вкус князя Синаня.

Чу Юань откусил жирный кусок тушеного в соусе мяса, после чего принялся за рис с маслом.

— Хочешь рыбу? — спросил Дуань Байюэ.

Чу Юань кивнул.

Дуань Байюэ с улыбкой положил ему несколько кусочков:

— Почему у тебя сегодня такой хороший аппетит?

— Дело не в моем аппетите, а в том, что если я не буду есть, ты будешь надоедливо бухтеть.

Дуань Байюэ не знал, смеяться или расплакаться:

— Надоедливо бухтеть?

— У меня на самом деле нет аппетита, но из-за дикой жары, а не из-за Юэмин гу, — сказал Чу Юань. — Даже если из-за него, прошло уже более десяти лет, и я ничего не замечаю.

— Хорошо, если так, — Дуань Байюэ снова подложил ему ребрышко. — Но эта еда все же восхитительна. Это не жирное, попробуй.

Чу Юаню действительно было любопытно:

— В поместье Синань вообще не едят овощи?

В прошлый раз Яо-эр тоже ел только мясо, так и не притронувшись к зелени.

— Если ты будешь там, я найду восемнадцать поваров, которые каждый божий день будут готовить овощи.

Чу Юань шлепнул его своими палочками:

— Пустозвон!

— Если ты мне не веришь, тогда хорошенько запомни эти слова, — говорил Дуань Байюэ. — А в будущем посмотришь, сделаю я так или нет.

Чу Юань неторопливо откусывал от ребрышка:

— Хорошо.

Это путешествие было изнурительным, и добравшись до летнего дворца, Чу Юань сможет наконец сделать передышку на целый месяц. Позже, лежа на огромной кровати, он ни за что не хотел двигаться.

Дуань Байюэ лежал рядом, и обнимал его, время от времени двигая рукой и ощупывая его спину. Поначалу Чу Юаня это не заботило, но потом ему надоело и он начал изворачиваться:

— Прекращай!

— Не сдержался.

— Болит и чешется, — сказал Чу Юань. — Прежде я о нем не знал и было лучше. Теперь же, когда ты дотрагиваешься, мне сразу неудобно.

— Учитель и Яо-эр приедут завтра. А сегодня вечером просто спи.

— Старейшина Нань снова будет в маске?

Дуань Байюэ на мгновение запнулся и ответил:

— Ничего страшного, если он ее не наденет, но я должен тебе кое-что рассказать. Только не злись.

Чу Юань нахмурился:

— Ничего не могу обещать.

— ...

— Говори, что вы от меня скрываете? — Чу Юань схватил его за воротник.

У Дуань Байюэ начала болеть голова, но уже нельзя было продолжать это скрывать. Нехотя, он стал рассказывать:

— Бай Лайцай, которого ты встретил в долине Цюнхуа, на самом деле и есть мой учитель.

Чу Юань в самом деле был шокирован.

Дуань Байюэ в общих чертах рассказал ему как все было.

Во мраке комнаты Чу Юань рассеяно смотрел на него:

— Значит, вы все спланировали.

— Я правда тут ни при чем, — оправдывался Дуань Байюэ. — В этот раз учитель вылез из могилы и даже не вернулся в Синань, вместо этого он сразу отправился искать мастера Е. Даже я, неожиданно для себя, наткнулся на него только в долине Цюнхуа.

Чу Юань пнул его под одеялом.

— Что же касается моих чувств к тебе, то я могу скрыть их от других людей, но не от учителя, — Дуань Байюэ взял его за руку и поднес к губам, оставив на ней поцелуй. — Он еще больше меня этим озабочен, он изо дня в день без конца думает о свадьбе, и периодически собирается варить красные яйца.

Чу Юань хохотнул.

— Такой у учителя характер. Общаясь с ним некоторое время ты поймешь, что никто не способен угадать ход его мыслей, — говорил Дуань Байюэ. — Но он действительно хорошо относится ко мне и Яо-эру, и может пожертвовать ради нас жизнью.

— Конечно я не буду сердиться на старейшину Нань.

— Тогда хорошо.

— Вместо этого я зол на тебя.

Дуань Байюэ почувствовал себя несправедливо обвиненным:

— Да почему?!

— Потому.

— ...

Чу Юань развернулся к нему спиной.

Дуань Байюэ прижался сзади, обвил его руками и потерся подбородком.

Довольный Чу Юань лениво бормотал:

— В сон клонит.

— Давай спать, — сказал Дуань Байюэ. — Но когда ты проснешься завтра утром, тебе нельзя злиться.

— Я подумаю над этим, — Чу Юань закрыл глаза.

Дуань Байюэ улыбнулся, поцеловав его волосы.

Уютно устроившись в его объятиях, Чу Юань не хотел расставаться ни на мгновение.

Раньше, демонстрируя холодность, он боялся слишком глубоко в это погрузиться, да и легкомысленное отношение Дуань Байюэ тут сыграло свою роль. Но только теперь, проведя вместе столько времени, он все лучше и лучше понимал свое сердце. Некоторые вещи уже давно не удается скрыть, и он больше не хотел их скрывать.

Даже если он все еще не осмеливается мечтать о будущем, по крайней мере у него есть спокойное и надежное настоящее. Что же касается будущего — там и видно будет.

Они переплели свои пальцы, и за всю ночь так и не отпустили друг друга.

Весь следующий день по-прежнему шел непрекращающийся поток чиновников, которым то и дело нужно было о чем-нибудь известить. Оставшись в спальне один, и не имея никаких дел, Дуань Байюэ так и спал беспробудным сном, пока Чу Юань не вернулся.

— Ну ты и лежебока.

— С Императором, который содержит меня, естественно я могу себе позволить побыть лежебокой, — сказал Дуань Байюэ. — Одежда сама приходит в руки, а еда — в рот.

— Сегодня еще один местный чиновник присоединился к толпе твоих критиков.

Дуань Байюэ криво улыбнулся:

— Даже тут мне от них не скрыться? Скажи мне кто он, чтобы я мог его избить.

— Тао Ли, земляк господина тайфу.

— Ну вот видишь, это каждый раз он. Старик уже немолод, когда наконец он подаст в отставку и вернется на родину?

Чу Юань тепло улыбнулся:

— Отец-император на смертном одре доверил ему Чжэня и эту страну. Три поколения семьи Тао преданно служили нам. Если он не увидит спокойную и процветающую страну, и множество императорских наследников, боюсь, тайфу Тао не уйдет.

Спокойная и процветающая страна — это легко, а вот множество наследников...

— Я буду рожать, или ты?

— Заткнись! — Чу Юань влепил ему затрещину.

Князь Синаня, подперев ладонями щеки, почувствовал себя ужасно обиженным.

Он действительно не может рожать.

— Когда приедут старейшина Нань и Яо-эр? — снова спросил Чу Юань.

— Они уже почти здесь. Не волнуйся, стража в этой резиденции для них словно пустой звук.

Чу Юань посмотрел на него с улыбкой:

— Моя стража — пустой звук, и это меня должно успокаивать?

— В будущем я отправлю тебе несколько убийц поместья Синань, — Дуань Байюэ решил проявить тактичность. — Если будет нужно, они защитят тебя, а если не нужно — будут запугивать Тао Жэньдэ.

Чу Юань зажал ладонями уши:

— Три дня тебе запрещается упоминать достопочтенного тайфу.

Он в преклонном возрасте, будешь постоянно о нем злословить — может заболеть.

Про себя Дуань Байюэ подумал, что не будет упоминать его три дня, зато на четвертый день продолжит.

— Император, — прошептал стоящий во дворе евнух Сыси. — Люди, которых вы ждали, уже здесь.

— Пускай скорее заходят!

Евнух Сыси открыл дверь и посмеиваясь произнес:

— Пожалуйста, проходите.

Нань Мосе опять нацепил на себя маску с зеленой мордой и торчащими клыками, а Дуань Яо прямо-таки лучился радостью. Здравствуй, невестка!

— Яо-эр, — Чу Юань протянул к нему руку, подзывая к себе и продолжил: — Старейшина Нань, снимите маску, жара стоит.

— Не стоит, — голос Нань Мосе был пронзительно резким.

Дуань Яо почувствовал вдруг приступ зубной боли.

Сгорая со стыда за него, Дуань Байюэ вышел вперед и сдернул маску.

Нань Мосе удивленно вскрикнул и быстро закрыл лицо руками, оставляя только глаза в щелях между пальцами.

— Он уже знает кто ты, — произнес Дуань Байюэ.

Нань Мосе облегченно вздохнул, опустил руки и смехом сказал:

— Император!

Чу Юань налил ему чашку чая:

— В городе Юньшуй вы спасли меня, я должен благодарить этого старейшину за спасение.

— О, это пустяк не заслуживающий упоминания, — Нань Мосе быстро замахал руками. — Император необычайно везуч, счастливая звезда сияет над ним, а счастье его безмерно как небо. Я же просто случайно проходил мимо.

Закончив речь, он посмотрел на своего ученика. Видишь? Вот так его нужно гладить по шерстке, тогда сможешь жениться пораньше!

— ...

— Вы в такой спешке искали меня и учителя. Что случилось? — спросил Дуань Яо то, что уже давно не давало ему покоя.

— Твоя фиолетовая жаба с тобой? — просил Дуань Байюэ.

— Со мной, — Дуань Яо достал свой походный узел, вынул их него маленький бамбуковый сосуд и открыл его.

С громким кваканьем навстречу выпрыгнула жаба.

У Чу Юаня от такого зрелища волосы на теле встали дыбом.

Дуань Байюэ похлопал его по руке:

— Не бойся, мы не будем готовить из нее рагу для тебя.

Дуань Яо опешил.

Готовить из нее рагу?!

_______________________________

Конфеты цзунцзы