Онлайн чтение книги Стратегия Императора The Emperor's Strategy
Глава 70 - На юг

Зачем Император отправился в Синань?

***

Улицы имперской столицы настолько переполнились людьми, что сквозь толпу практически не представлялось возможным пройти. От продуктовых лавочек исходили запахи еды, дети окружили торговца засахаренными фруктами, вставая на цыпочки и сжимая в кулачках монетки, в надежде заполучить самою большую и самую красную связку ягод.

По сравнению с этим оживлением, дворец, наоборот, казался заброшенным. В этом году Чу Юань не стал устраивать банкет для чиновников, как это делалось в прошлые годы. Он одарил их заранее, сказав, что не нужно снова приходить во дворец, чтобы выразить уважение, а лучше им устроить дома ужин и побыть с семьями.

Чу Юань сидел в зале за маленьким столиком, на котором стояло несколько овощных блюд и сосуд с вином, и задумавшись смотрел на порхающие снаружи снежинки.

— Император, кушанья остынут, — позвал его Сыси.

— Есть ли еще вино? — спросил Чу Юань.

— Есть другие вина, но Фэйся... это последний кувшин. После того, как Император допьет, его больше не останется.

Чу Юань запрокинул голову и выпил еще одну чарку. Он не произнес ни слова, но в глазах его что-то едва уловимо промелькнуло.

Евнух Сыси мысленно вздохнул. Ну почему в этом году даже девятый принц не приехал? Будь во дворце больше людей, атмосфера в нем стала бы намного более праздничной.

В первый день нового года нужно принести жертву Небесам,* а он даже напиться не может. Чу Юань вернулся в свои покои и откинулся на изголовье кровати, задаваясь вопросом идет ли сейчас снег над поместьем Синань, находящимся за тысячи ли от столицы. А если идет, то, станет ли в ледяной комнате еще холоднее? В таких размышлениях прошла большая часть ночи.

П/п. тут речь о ежегодном жертвоприношении, которое приносил Сын Неба богам. Это сложная многоэтапная церемония, которая включала приветствие богов, поклонения богам и предкам, подношения в виде нефрита и шелков и молитвы о благословении.

Учитывая особенности управления императорского родственника в прибрежных землях Восточного моря, неясную обстановку в Южном море и волнения на северо-восточной снежной равнине, если бы в такой момент император покинул дворец, это, пожалуй, спровоцировало бы чиновничий бунт.

Чу Юань улыбался, положив подбородок на коленки, однако в глазах его было одиночество.

После Нового года письма из поместья Синань стали приходить еще реже. Чу Юань по-прежнему складывал их в секретный ящик, запирал его, а затем вновь наступал месяц ожидания. Весна началась с угощения кашей из бутонов сафоры, но стоило моргнуть глазом, и торговые лавки уже изобиловали сочными летними персиками, а после осень одарила людей щедрым урожаем зерновых. Народ пел и танцевал, приветствуя обильные снега и северный ветер, предвещавшие следующий богатый урожаем год.

Все говорили, что с тех пор, как Император вступил на престол, в стране и ветер мягок, и дожди благоприятны, крестьяне собирают небывалый урожай и жизнь стала намного лучше.

— В этом году действительно холодно! Еще даже не зима, а уже так много снега, — сказал евнух Сыси. — Говорят, что зеленокаменные плиты на главной улице оказались полностью погребены, ответственные чиновники с самого утра заняты уборкой снега. Немало уже случаев, когда лошади оступались и падали.

— Передай Гун Фэю, чтобы отправил больше рабочих рук. Нельзя, чтобы люди пострадали, – сказал Чу Юань.

— Да-да! — отозвался Сыси. — Император трудился весь день, ему тоже следует вернуться в опочивальню и отдохнуть.

— Еще рано. Побуду еще немного.

Сыси все еще хотел что-то сказать, но прежде чем успел открыть рот, Чу Юань, подняв руку, остановил его. Евнуху ничего не оставалось, кроме как тактично прикусить язык и отойти в сторону, однако в душе он не смог удержаться от вздоха. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как они в последний раз получили письмо из поместья Синань о том, что "все хорошо". Если дело было в непогоде, то письма из провинции Гуйчжоу тоже бы не доходили, однако они доставлялись в столицу без каких-либо задержек.

Должно быть, что-то случилось.

Придворные министры тоже недоумевали: вот уже месяц, как Император выглядит крайне обеспокоенным, однако никто не мог понять в чем дело. Можно сказать, что в последнее время весь мир находился в мире, царило спокойствие и благодать, поэтому для тревог не возникало решительно никаких причин. К тому же, Император вовсе не был склонен к меланхолии, но тогда с насколько же большими трудностями он столкнулся, если все время ходит чернее тучи?

— Достопочтенный Тао, так не может больше продолжаться, — Лю Дацзюн пребывал в беспокойстве. — Мы должны что-нибудь придумать!

— Что мы можем придумать? — Тао Жэньдэ тоже вздыхал. — Я даже не знаю, почему Император такой, а вместо того, чтобы необдуманно открывать рот, лучше вообще не спрашивать.

— Зато я знаю, что в такой момент как нельзя кстати было бы иметь наложницу, — сказал Лю Дацзюн. — Если мы не можем понять, о чем думает Император, то хотя бы было у кого спросить.

А в нынешней ситуации к нему вообще никак не подступиться.

— Жаль, что генерал Шэнь уехал в Цзяннань, — говорил Тао Жэньдэ. — И кто знает, когда он вернется.

Они все еще разговаривали, когда кто-то подошел и известил, что Император велит всем чиновникам немедленно явиться во дворец.

— Замечательно! — бросил на ходу Лю Дацзюн. — Если Император гневается, вы должны взять его гнев на себя!

Тао Жэньдэ злил его треп. Когда они вошли во дворец в боковом зале рядом с императорским кабинетом ожидало уже немало чиновников. Они знали лишь, что у Императора есть важное дело, которое нужно срочно обсудить.

— Речь же пойдет не о начале войны, правда? — шепотом спросил Лю Дацзюн.

— Войны где? — задал встречный вопрос Тао Жэньдэ.

Лю Дацзюн поперхнулся, мысленно обозвав его старым лисом. Он повернулся и пошел к столу, к другим чиновникам, чтобы присоединиться за чашкой чая.

Никто не имел ни малейшего представления, для чего они здесь, пока их не вызвали в императорский кабинет.

— Император едет в Синань?! — перепугался Тао Жэньдэ.

— Да, — равнодушно ответил Чу Юань.

— Когда?!

— Через три дня.

— К князю Синаня?!

— Да.

— Поместье Синань никак не утихомирится?! — снова спросил Тао Жэньдэ.

— Дорогие чиновники хотят что-нибудь сказать? — Чу Юань ему не ответил, вместо этого посмотрел на толпу.

— Император! — заговорил кто-то, набравшись смелости. — Если у Императора есть какие-то вопросы к князю Синаня, почему бы вместо этого не пригласить его самого?

Чу Юань одарил его холодным взглядом.

Вокруг становилось все тише и тише, говорящий опустил голову и отступил, и даже Тао Жэньдэ не издал больше ни звука.

— Очень хорошо, — заговорил Чу Юань. — В течение трех дней Чжэнь все должным образом устроит. Если у вас больше ничего, тогда можете идти.

В такой момент даже дураку понятно, что лучше прикусить язык. Чиновники приняли приказ, поблагодарили за милость, поклонились и, покинув императорский кабинет, наконец облегченно выдохнули.

— Это... — Лю Дацзюн совершенно ничего не понимал. Император вдруг ни с того ни с сего решил зачем-то сбежать в Синань.

— Ничего меня не спрашивайте, я понимаю не больше вашего, — Тао Жэньдэ перебил сваху, прежде чем тот успел договорить. Голова у гудела.

— Очевидно, что сейчас не лучшее время, чтобы ехать в Синань, к тому же непонятно для чего. Кроме того, Дали — далеко не спокойное место, — сказал Лю Дацзюн. — Обычно у вас рот не закрывается, в попытках давать наставления Небесам, так чего же сегодня вы и слова не смогли вымолвить?

— Император сегодня явно разгневан. Я не боюсь потерять голову, но я боюсь потерять ее напрасно, — ответил Тао Жэньдэ. — Нужно хотя бы сначала выяснить причину.

— Князь Синаня, эх, князь Синаня! — снова и снова вздыхал Лю Дацзюн. Он действительно был проклятием Императора.

Чу Юань, тем не менее, был далеко не в настроении что-то объяснять, не потрудился это сделать даже в общих чертах. Покончив с делами двора, вечером третьего дня он, в сопровождении лишь нескольких десятков теневых стражей, помчался в Синань, отставляя за собой сверкающий словно звезды снег, летящий из-под копыт коня.

Тао Жэньдэ от всего происходящего было не по себе, поэтому он собственноручно написал письмо и велел быстро доставить его в усадьбу Солнца и Луны. Если в этом мире еще и существовал кто-то, кто мог повлиять на Императора, исключая его самого, то лишь девятый принц. Пожалуй, если он узнает о случившимся, то опасность будет меньше.

Имперская столица находилась на огромном расстоянии от Синаня, но Чу Юань почти весь путь провел, нигде не останавливаясь на ночь. Лишь для того, чтобы иметь возможность успеть проехать лишние полдня, он не брезговал даже ночевкой в лесу под открытым небом. Сидя у костра и наблюдая за тающим на ветках снегом, он и заметить не успевал, как снова начинал брезжить рассвет.

А в городе Дали Дуань Яо помогал тетушке Цзинь сортировать лекарственные травы во дворе. Эти двое болтали и посмеивались, но в действительности ни один из них не чувствовал радости.

Несколько дней назад сяо У вместе со своими людьми вернулся домой из изматывающего путешествия. Не говоря уже о Небесной Киновари, но даже местоположение государства Фэймянь обнаружить не удалось. Приложив неимоверные усилия, они таки смогли пробиться сквозь плотный белый туман, однако за ним обнаружился лишь пустынный остров, где бушующие волны бились о черные скалы, поднимаясь на несколько чжанов в высоту.

Только призраки могли жить на этом острове.

Дуань Байюэ такой результат не удивил, он ведь изначально даже и не надеялся.

Изучение Бодхисутры Сердца окончательно завершено, Золотой Шелкопряд был мертв. Это уже можно считать недурным результатом. Человеку не стоит желать слишком многого.

— Три года прошло, — сказал Нань Мосе. — Все-таки быстро время пролетело.

— Учитель оказал мне неоценимую помощь, — произнес Дуань Байюэ.

— Ты хорошо справился, — Нань Мосе похлопал его по руке. — Давай выходить.

Дуань Байюэ встал и взял со стола маску.

Каменная дверь отворилась, снаружи хлынул солнечный свет. Хотя в ледяной комнате были ночные жемчужины, все же глаза Дуань Байюэ давно отвыкли от такого яркого освещения. Он надолго закрыл их, прежде чем вновь открыл и посмотрел перед собой.

Дуань Яо, сяо У, Хуа Тан, тетушка Цзинь и несколько бабушек. Кажется, все здесь. Хотя, все же тут не было самого важного человека.

— Брат! — подбежал Дуань Яо, будучи вне себя от радости.

— А ты вырос, — Дуань Байюэ похлопал его по плечу.

Дуань Яо посмотрел на него, расплывшись в улыбке. И правда, по сравнению с тем, что было три года назад, теперь его лицо уже не казалось детским, в нем появилось больше юношеского героизма, и можно было различить смутный намек на принадлежность к роду Дуань.

— Старший брат, — сяо У тоже вышел вперед. — Мои поздравления.

— Спасибо тебе за помощь все эти три года, — сказал Дуань Байюэ.

— Ну чего стоять здесь, посреди царства холода и стужи? — тетушка Цзинь вышла вперед и потянула его за собой. — Пойдем, поговорим дома!

Дуань Байюэ слегка кивнул и осторожно отвел свою руку.

— В чем дело? Боишься, что отравишь меня? — заворчала тетушка Цзинь.

Дуань Байюэ улыбнулся:

— Осторожность никогда не помешает.

Тетушка Цзинь упрямо вновь схватила его за руку и повела в низ с горы.

В его спальне все было как раньше. Дуань Яо взял несколько сушеных листьев помело и разок прошелся с ними по комнате, выметая из нее несчастье и неудачу, и только после этого произнес:

— Заходи, снимай свою маску.

— Мне придется носить ее всю жизнь, так что чем раньше я к ней привыкну, тем лучше.

— Носить всю жизнь в собственном доме? Где же это видано? — сказал Дуань Яо. — Снимай.

Дуань Байюэ протянул руку:

— Дай мне их.

— Что дать? — не понял Дуань Яо.

— Письма.

— ...

— Только не говори, что ты все потерял, — Дуань Байюэ почувствовал беспомощность.

— Естественно, я их не терял, — пробормотал Дуань Яо. Конечно он знал, что для брата эти письма как свет жизни.

Вернувшись в свою комнату, он достал из потайного ящика шкатулку из красного дерева и принес ее Дуань Байюэ.

— Вот, здесь все письма за последние три года.

— Большое спасибо.

Дуань Яо присел рядом с ним:

— Эти несколько лет я делал все, как ты просил, писал все реже и реже, но ответы от Императора не задерживались даже на месяц. Я сказал ему, что учитель запретил передавать тебе письма, но Император ответил, что нестрашно, если ты увидишь их и через три года.

Дуань Байюэ улыбнулся:

— Понятно. Возвращайся к себе, я пока полежу немного.

Дуань Яо кивнул:

— Хорошо.

Когда за ним закрылась дверь, Дуань Байюэ откинулся на кровать и закрыл глаза. Левая рука, что лежала на шкатулке, слегка дрожала, он так и не решался открыть ее.

Снаружи у двери сидел Дуань Яо, держа в руке саблю, и напряженно прислушивался, готовый в любой момент ворваться внутрь.