Онлайн чтение книги Цикл историй: Сезон монстров Monogatari Series: Monster Season
23 - 47

В то время как Арараги Коёми получил от Хигасы Хосиамэ совершенно безнадёжный, но весьма забавный ответ: «Двухколёсного велосипеда у меня нет, но есть одноколёсный», — белокурая и златоглазая старшеклассница успешно проникла в японский особняк, из которого совсем недавно уехали студент университета и глава специалистов на машине вышеуказанного студента. Так получилось, что они фактически разминулись друг с другом.

Обнажённая, если не считать угольно-чёрного плаща, старшеклассница с золотыми волосами и глазами была даже без обуви. Она попыталась проникнуть внутрь особняка без разрешения хозяина дома, но из сада её окликнули.

— Эй, эй! Ты куда? Сюда давай. Давно не виделись, старшеклассница. Рада видеть, что с тобой всё в порядке.

Она обернулась. На вершине камня причудливой формы посреди красивого сада, смысл которого, правда, она совершенно не понимала (ещё недавно вся её голова была занята лишь баскетболом), находилась маленькая девочка, которую она повстречала неделю назад.

Златовласая девочка с золотыми глазами.

И звали её Дэстопия Виртуозо Суицидмастер — бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир. Древний вампир.

Тот самый человек, что превратил её в вампира.

Нет… тот самый демон.

— … Я вижу, у тебя всё тоже хорошо. Разве я тебя не похоронила?

Не выказывая особого удивления, белокурая златоглазая вампирша задала вопрос маленькой белокурой златовласой девочке, которая по какой-то причине была одета в белое одеяние.

Что ж, она же бессмертный вампир, так что нечего удивляться, что она вернулась к жизни.

Однако ситуация выглядела иронично.

Белое одеяние на маленькой девочке было накинуто на тот же манер, что и её чёрный плащ. Может это и есть то, что делает вампира «мастером»?

Мастером… Суицидмастером.

— Безусловно. Как бы то ни было, похоже, мне вновь довелось умереть. Потому что я испила твоей крови… нет, твоего яда. До чего же я стала дряхлой. Подумать только, мой организм больше не способен справляться с человеческим ядом…

— Не выставляй всё так, будто это моя вина. Ты умерла исключительно по собственной воле. Я ведь не убивала тебя? Я просто тебя похоронила.

— Нет, ты не просто меня похоронила. После этого ты взяла моё имя и стала делать с ним всё, что вздумается, не так ли? Твоими стараниями я была обвинена и в нападениях, и в побеге от специалистов, и вообще началась полная суматоха. Я просто хочу домой, а меня теперь удерживают в этом месте.

Её слова отдавали ворчанием, но не похоже, чтобы она особенно злилась из-за того, что её имя было использовано таким образом. Скорее даже казалось, что эта маленькая девочка наслаждалась всеми теми невзгодами, что на неё обрушились.

Могу лишь позавидовать её восприятию.

Если бы у меня была хоть одна тысячная её стойкости, хотя бы один год из её тысячелетия, я бы не чувствовала себя настолько дерьмово в этом клубе. Не думаю, что тогда всё закончилось бы таким образом.

«Очевидно, что этот аспект её характера не был «оптимизирован» под мою личность, когда она превратила меня в вампира».

«А может, это просто предел для моей личности?»

— Несмотря на то, что это было сделано исключительно для того, чтобы помешать расследованию, мне действительно жаль, что мне пришлось использовать твоё имя без разрешения. Но похоронила я тебя в той горе не из злого умысла, понимаешь? —светловолосая златоглазая старшеклассница говорила от чистого сердца. — Я хочу сказать, что была благодарна тебе. Поэтому я и решила устроить тебе похороны.

— Похороны? Ах вот оно что. Ясно. Погребение, хах, — светловолосая златоглазая девочка громко рассмеялась. — Ка-ка! Но почему ты выбрала именно ту гору? Она же совсем не то место, где я выпила твою кровь. Даже не рядом.

Задумавшись о том, почему девочку заинтересовала такая незначительная деталь, старшеклассница ответила честно:

— Я слышала, что на вершине горы было святилище. Кита… Какой-то Там Храм. И если уж выбирать место для погребения, то я подумала, что лучше всего это сделать рядом с какой-нибудь святыней… Впрочем, если я скажу, что у меня не было совсем никакого намерения скрывать твоё тело, похоронив, то это тоже будет ложью, так ведь? Не могла же я просто оставить тебя прямо на улице, после того, как ты превратилась в мумию.

— Нет-нет, я правда совсем не против. Более того, похоже, что благодаря твоей наполовину искренней заботе меня смогли быстрее обнаружить.

— …?

— Кстати говоря, я попросила пока что удалиться того человека, что первым нашёл моё тело. Поскольку мне не удалось испить твоей крови, мне трудно назвать тебя моей слугой, но даже так я всё равно чувствую, когда ты находишься вблизи меня. В отличие от полностью независимой Киссшот.

Старшеклассница была озадачена непонятными вещами, которые говорила маленькая девочка с такой странной пижонской улыбкой.

— Значит ли это, что тебе есть о чём поговорить со мной, Суицидмастер? Может снова насчёт этих «Приятного аппетита» и «Спасибо, всё было вкусно»?

Хоть она и старалась изображать апатию, сама эта тема на самом деле представляла для неё большой интерес, как для девушки, ставшей жертвой хищнической клубной деятельности. Поэтому она всякий раз находила хорошее применение совершённым ею преступлениям.

Ошеломлённые лица её товарищей по команде были впечатляющими.

— Есть ли что-то, что ты хотела бы спросить…

— Нет, не о чем мне тебя спрашивать. Я уже услышала всю суть содеянного тобой от бывшего слуги бывшей Хартандерблейд… Он кажется весьма многообещающим молодым человеком, однако у него есть дурная привычка с лёгкостью ослаблять свою бдительность. Всё, что мне оставалось делать — это валять дурака, и он всё мне рассказал. Даже такой, как я.

— …

Бывший слуга бывшей Хартандерблейд.

Светловолосая златоглазая старшеклассница предположила, что речь идёт об одном из выпускников — Арараги Коёми.

Ей удалось завладеть определённым объёмом информации о ходе расследования, но картина была неполной, и всего неделю назад она даже не подозревала о существовании этого мира, пока не встретила светловолосую златоглазую маленькую девочку. У неё не было возможности тщательно проанализировать полученную информацию.

Она могла лишь строить догадки по поводу деталей и не могла быть уверенной в истинности своих догадок, однако, так или иначе, казалось правдой, что этот знаменитый сэмпай был вампиром.

— Ну что ж. Если у тебя нет никаких вопросов, может тогда есть жалобы?

— Жалоб у меня нет, и всё же я недовольна. Подумать только, носитель моей hard и cool крови вышагивал по ночным улицам, руководствуясь такой глупой целью, как месть.

«Это всё, чего ты желала?»

«Ради этого ты стала вампиром?»

Произнося эти слова весёлым тоном, вопреки их смыслу, маленькая белокурая златоглазая девочка подняла подбородок.

— Ты хотела стать вампиром лишь для того, чтобы творить подобные вещи? И поэтому ты хотела, чтобы я съела тебя?

— …

— Оу, да, я ещё не рассказала об этом людям, которые тебя ищут. Я не собираюсь покрывать тебя, но я всё-таки хотела выпить твоей крови, чтобы произвести впечатление на старую подругу. Впрочем… После разговора с ней кажется, что она пыталась сделать то же самое и по отношению ко мне. Говоря твоим языком, не то чтобы я совсем ничего не испытывала по этому поводу.

«В общем».

«Я не стала рассказывать им, что когда я просто спросила у тебя дорогу, ты внезапно упала передо мной на колени и начала умолять сделать из тебя вампира», — надменно продолжила маленькая девочка.

Должно быть, такая уж она личность. Но это порядком раздражало. Старшеклассница испытывала сейчас примерно то же чувство, которое у неё всегда было во время клубных мероприятий.

Или, может быть, это похоже на тот бунтарский период, когда она, ещё будучи человеком, кричала своей матери: «Я не просила тебя рожать меня!» Но опять же, старшеклассница пала ниц перед маленькой девочкой, прося «родить её».

— Не то чтобы я соблюдала строгую диету исключительно из верности к Киссшот… принцессе Ацероле, так что у меня не было реальной причины отказать тебе в твоей просьбе. Я настолько беззаботно себя чувствовала, что для меня совершенно не имела значения вероятность неудачи. Не могла же я заранее предполагать, что в конечном итоге превращусь в мумию. Даже после тысячи лет жизни на этом свете, я всё ещё могу чему-то удивиться, понимаешь?

Даже после тысячи лет жизни, хах.

Для подростка это тоже вполне естественно. И, вероятно, чем дольше живёшь, тем естественнее это становится.

Светловолосой златоглазой старшекласснице это всё надоело. Настолько надоело, что она предпочла бы умереть, несмотря на то, что в настоящее время была бессмертна.

— …Так значит, это ненормально? Такие люди, как я. Глупцы, которые по собственной воле просят сделать их вампирами. Глупцы, которые даже не притворяются.

— Ну, не совсем. Была ещё одна, лет шестьсот назад. Ка-ка… Возможно, вспомнив об этом я и стала такой сентиментальной.

— Сентиментальной…

Уязвимой.[✱]В слове 感傷 (kanshō, «сентиментальность») вторым иероглифом является 傷 (kizu, «рана», «изъян»).

— Бывший слуга бывшей Хартандерблейд, кажется, имеет весьма занудную точку зрения по поводу еды, но если ты спросишь об этом меня, то он упускает один очень важный момент. Он рассматривает ситуацию только с определённых точек зрения: пожирателя и пожираемого, преступника и жертвы. Это не такая уж и большая проблема, чтобы акцентировать на ней внимание, но с моей точки зрения, той, кто прожил тысячу лет, это выглядит слишком мелочно.

«В своих предположениях о человеке, которого съели…»

«Он упускает вероятность того, что съеденный желал быть съеденным».

Маленькая девочка высунула язык.

— Может быть, тебе будет проще понять, если я объясню на примере растений. Ты знаешь бананы? Это фрукт, устроенный таким образом, что как на него ни посмотри, кажется, будто он существует только для того, чтобы его съели вы, приматы. Он компактный, его удобно держать в руке, он растёт уже с обёрткой и богат питательными веществами. Вы даже можете положиться на него, как на инструмент комедии, если вдруг кто-то поскользнётся на его кожуре.

— То есть, ты хочешь сказать, что банан хочет, чтобы его съели?

«Ты хочешь сказать, что раз я попросила сделать меня вампиром, значит я банан?»

Это то же самое, что сказать, что есть домашний скот не является жестокостью, поскольку он был рождён для того, чтобы быть съеденным, Или, возможно, что кастрировать своих питомцев нужно для их же блага.

Пусть это и звучит по-детски, но у меня не может не быть сомнений на этот счёт.

— Почему цветы так красиво цветут? Почему они дают такой сладкий нектар? А, старшеклассница? Чтобы распространять свою пыльцу, верно? У фруктов же приятный вкус, чтобы распространять свои семена.

— Но ведь это всего лишь растения, не так ли? Не бывает животных, которые бы желали быть съеденными. — «Только кто-то, вроде меня», — Я не верю, что такие есть.

— В самом деле? А ты не думаешь, что некоторые черви и им подобные приняли свою форму для того, чтобы их было удобнее есть?

— Я не ем червей.

— Да? Ну ладно. Это хорошо — иметь симпатии и антипатии. А также вещи, в которых не особо заинтересован. Даже неприязнь к тому, что ты ещё не успела попробовать. Но ведь есть множество людей, которые делают себя несчастными по собственной же воле, не правда ли? Я говорю о тех людях, которые сами загоняют себя в угол и травмируют себя по своей воле.

— Это… — «только кто-то вроде меня», — Даже если и есть такие люди, я всё равно не могу поверить, что есть существо, которое бы охотно хотело быть съеденным.

— Как я уже сказала, это случилось шестьсот лет назад. Было одно такое существо. Человек. Принцесса. Хотя, в отличие от тебя, она желала стать вампиром не из таких позорных побуждений, как зависть и месть. Она хотела стать вампиром, руководствуясь высокими идеалами, которые были непонятны такому hard и cool вампиру, как я. В отличие от тебя, её мотивы были исключительно позитивными.

— …

То есть, не была мертворождённой. Вот что она пытается сказать.

— Теперь же, когда я смотрю на неё, совершенно забывшую свои высокие идеалы, я понимаю, что она их смогла достичь. Я всем сердцем чувствую облегчение. А что насчёт тебя? Каково это делать то, что намеревалась сделать — поедать всех этих людей, используя свою могущественную силу?

Будучи сравнённой со своей предшественницей, которую она никогда не видела, белокурая златоглазая старшеклассница чувствовала себя так, словно её видят насквозь.

Она не испытывала никакого чувства выполненного долга.

Скорее, она чувствовала себя опустошённой.

Месть — дело бесплодное. Она никогда не думала, что эти дешёвые слова окажутся правдой.

В её сердце зияла пустота.

Высохшая, подобно мумии.

Но всё же, она не могла уйти.

Верно.

В первую очередь, она так и не сделала того, что намеревалась сделать.

Вот ради чего она ускользнула от стольких взглядов. Чтобы прийти сюда. Чтобы сделать это.

— Ускользнула от стольких взглядов? Не используй таких показных выражений, школьница. Или ты хочешь, чтобы я умерла от смеха? Строить планы, придумывать трюки, сплетать факты с ложью, метаться с места на место как таракан и, наконец, тайком прийти сюда. И тут ты проигрываешь даже таракану, поскольку он, в отличие от тебя, остался живым.

— …Это правда. В этом смысле я была расстроена. Разочарована. Я ожидала от вампиров большего. В самом деле, быть беспомощным перед солнцем — что может быть хуже?

Старшеклассница хотела ответить сарказмом, но маленькая девочка, похоже, не обратила на это внимание. Скорее наоборот. Она была полна самообладания.

— Да. Мы не так уж идеальны. Быть вампиром — это бесконечный стоицизм, как вечная диета. Последнюю тысячу лет я тайком металась с места на место, прямо как ты. И вот меня схватили, словно мне пора расплачиваться за всё содеянное. Я назвала тебя позорищем, хотя и сама не лучше.

— …Не разочаровывай меня так. Я хотела, чтобы ты описала положительные черты вампиризма. Хочешь, я подготовлю для тебя доску? Сможешь провести презентацию для молодых людей, которые вскоре получат право голоса. «Десять причин, почему вам стоит стать вампиром».

— Только вот у тебя никогда не будет права голоса. И то, что ты сейчас чувствуешь, — это не разочарование, это отчаяние. Как и положено ходячему мертвецу.

— Хочешь сказать, что неходячим мертвецом… мумией быть лучше?

Само собой, это напомнило ей о бывших товарищах по команде, на которых она напала. Хотя она никогда не думала об этих девушках, как о товарищах по команде.

И когда её чувства стали мрачнее самой ночной тьмы, маленькая девочка высказала предложение.

— У меня хорошие новости для такой отчаявшейся девушки, вроде тебя. Никаких преимуществ становления вампиром, но, тем не менее, хорошие новости.

— Хорошие новости? Вроде поучительной истории?

— Вампиры не рассказывают поучительных историй. Я бы назвала это деловым предложением. Другими словами, это не столько хорошие новости, сколько хорошая сделка.

— Валяй.

Она тут же огрызнулась.

Похоже, она всё-таки не сможет достичь своей цели, добравшись до этого японского особняка, но было бы в высшей мере неприятно, если бы её прогнали отсюда с пустыми руками.

Следователи с каждой секундой были всё ближе.

Когда таракан будет раздавлен — это лишь вопрос времени.

Она не отрицала, что утонула в той могущественной силе, которую получила после своей мольбы, но даже в таком случае она не была такой дурой, чтобы быть неспособной объективно оценить ситуацию, в которой она оказалась.

У неё были хорошие оценки в школе. Пока она не присоединилась к баскетбольному клубу.

— Что за хорошая сделка?

— Съешь меня, — маленькая девочка говорила без какого-либо напускного вида. — Если хочешь снова стать человеком, можешь выпить всю мою кровь. Поскольку я та, кто обратил тебя, это позволит тебе вновь стать человеком.

— Разве я что-то говорила о желании вновь стать человеком? Я помню, как говорила, что в становлении вампиром нет ничего хорошего, но я не припомню, чтобы говорила, что в этом есть что-то плохое.

— «Что может быть хуже?» Разве это не твои слова?

— Это была фигура речи. Пожалуйста, не придирайся к словам. И я также не припоминаю, чтобы говорила что-то о том, как прекрасно быть человеком, или о том, как здорово быть старшеклассницей.

— Что ж, раз ты так считаешь, то можешь не пить мою кровь. Просто съешь моё тело. Съешь мою плоть и мои кости. Убив своего хозяина, ты получишь больше сил, чем есть у вампира-слуги. Как там было? Как в играх на смартфонах… Повышение уровня?

Не испытывая недостатка в доброте, она привела максимально понятный для подростка пример. Однако вампир, говорящий о мобильных играх, ну это, знаете ли…

Как бы то ни было, складывалось впечатление, что этот изголодавшийся и ведущий себя как денди вампир-гурман совершенно не умеет проводить презентации.

— В любом случае ты остаёшься в выигрыше. Если ты хочешь вновь стать человеком, ты можешь вновь стать человеком. Если ты хочешь стать более могущественным и ужасным вампиром, то ты можешь стать ещё более могущественным и ужасным вампиром. По крайней мере, тебе больше не придётся действовать исподтишка, как сейчас. Ну так что?

— …А что насчёт твоих интересов? В этой твоей хорошей новости. В этой хорошей сделке. В этом деловом предложении.

Казалось, что эти два варианта подразумевали моментальное принятие решения, но белокурая златоглазая старшеклассница откладывала свой ответ. Предложение было слишком хорошим, чтобы быть правдой. Скорее, оно было подозрительным.

Оно казалось почти что неаппетитным. Словно его не следовало пробовать без дегустации.

— Выпью ли я твою кровь или же съем тебя — по большей части оба варианта означают, что ты умрёшь. Несмотря на то, что ты прожила тысячу лет, что ты такая hard и cool, ты умрёшь. Какого чёрта? Что за самопожертвование? Бесстрашный, отчаянный, смертоносный вампир умрёт ради меня?

— Нет, конечно. Ведь деловое предложение должно заключаться в том, что оно убивает двух зайцев одним выстрелом, так ведь?

Даже несмотря на то, что её оценки по японскому языку ухудшились, она знала, что «убить двух зайцев одним выстрелом» совершенно не означает, что обе стороны выигрывают от сделки. Но было бы ребячеством придираться к свободе выбора выражений вампира, который прибыл в эту страну издалека.

— Даже если ты не выпьешь мою кровь и не съешь меня, я всё равно умру. Вроде того.

— Ты имеешь в виду, если всё продолжится в таком же духе?

— Нет, я умру. Никаких если. Сделаю ли я что-либо или не сделаю ничего, я умру. Похоже, что я уже на пределе. Я легко смогла заснуть вечным сном, когда твой яд превратил меня в мумию. Если бы ты не похоронила меня именно в том месте, определённо, так бы всё и было. По воле высших сил, или по милости небес, я снова вернулась к жизни, это так. Но, в конце концов, это всё уже похоже на предсмертный сон.

— Ты так говоришь, словно уже выпила воды из реки Сандзу.[✱]Река, отделяющая мир живых от царства мёртвых, прямо как Стикс.

— Точно. Воды из миража.[✱]Интересное японское слово, 逃げ水 (nigemizu), дословно переводится как «убегающая вода» и означает разновидность миража, когда далеко идущая впереди дорога кажется мокрой.

По неизвестной причине, когда разговор стал более легкомысленным, он стал идти намного легче.

Нет, правда, она что, напилась?

— Я умру от голода. Умру от истощения. Разве это не будет супер некруто? Вот поэтому я и хочу, чтобы ты меня убила. На этот раз, я хочу, чтобы ты убила меня. Я хочу, чтобы ты убила меня ещё раз.

— …

— По правде говоря, я думала о том, чтобы попросить бывшего слугу бывшей Хартандерблейд сделать это, но он, судя по всему, не очень подходит на эту роль. Когда я неохотно переключилась на переговоры о побеге из этой страны, твоё прибытие вселило в меня некоторую надежду. Надежду для отчаянного вампира.

— Итак, ты хочешь покончить жизнь самоубийством? Вроде, причина смерти восьми из десяти… или девяти из десяти… вампиров — это самоубийство, верно?

Поскольку это была всего лишь гипотеза, которую она выдвинула на основании независимого анализа полученной секретной информации, она не была в ней уверена, но по какой-то причине она казалась как минимум наполовину верной.

— Да. Самоубийство нам свойственно, — согласилась она. — И Киссшот, и её первый слуга пожелали собственной смерти в этой стране. Но если хочешь знать моё мнение, то самоубийство ещё хуже, чем смерть от истощения. Это совершенно неподходящий конец для моей крутой истории.

«Поэтому».

«Я хочу быть убитой прежде, чем захочу покончить жизнь самоубийством».

— То есть, тебе нужна… э-э, эвтаназия?

— Я желаю умереть достойно. Это единственный способ уйти из жизни, который удовлетворит мою гордость. Умереть благородно и сурово. В разговоре с Киссшот я продолжала притворяться, что энергична, бодра и полна сил, но это была лишь видимость.

«Это конец», — произнесла белокурая златоглазая девочка.

Конец? Конец чего? Конец суетливой жизни в закулисье? Или конец всей расе вампиров?

В мире, где наука находится в своём расцвете, больше не остаётся теней, в которых могли бы укрываться странности. Это было похоже на то, как старики читают нотации потомкам об исчезающих традициях.

Она даже немного разозлилась.

Предложение определённо не имело с её точки зрения никаких недостатков, но она чувствовала себя так, словно сбегала после победы.[✱]勝ち逃げ (kachinige) — прекратить заниматься делом, в котором добился успеха, боясь, что дальше будет хуже. В разном контексте может подаваться и в позитивном смысле («уйти на пике»), и в негативном («победить и отказать в реванше»). Или сбегала после приёма пищи?[✱]食い逃げ (kuinige) — в обычном контексте значит «сбежать из ресторана, не заплатив». В контексте данного произведения приобретает более кровожадный оттенок.

— Почему я? Почему ты выбрала меня?

— Здесь выбираешь лишь ты. Я озвучила лишь два варианта, но ты не обязана пить мою кровь или есть меня. Несмотря на моё ослабленное состояние, лишь немногие сейчас способны убить меня, но я и не тороплюсь. Не тороплюсь умирать. Но после того, как я своими глазами увидела старую подругу, живущую счастливой и беззаботной жизнью, мои сожаления улетучились.

«Больше сожалений у меня не осталось».

Для ушей девушки, которая так много лгала в отношении других старшеклассниц, на которых напала, эти слова прозвучали горькой иронией, граничащей с насилием.

— То есть, это единственная причина, по которой ты приехала в эту страну? Избавиться от сожалений?

— Верно. Это была одна из десяти вещей, которые я хотела сделать перед смертью. Если бы я не убедилась в безопасности подруги, которую я люблю всем сердцем, такую же крутую, как и я, я бы ни за что не умерла, даже если бы попыталась.

Старшеклассница пошла вслед за своими чувствами до самого конца и решила стать вампиром. Сама идея «не чувствовать сожалений» была для неё чужда.

Она даже не пыталась этого понять.

Куда там…

У неё ничего не осталось.

Ни выбора, ни пространства. Ни себя самой.

— Ясно. Тогда я убью тебя. Думаю, что таким образом мы будем в расчёте. Я была выбрана, чтобы быть убитой, и сейчас я выбираю стать убийцей. Умри же с гордостью. Умри благородно и сурово.

— Спасибо. Полагаю, моя мольба окупилась.

Она хочет сказать, что всё её самомнение до этого момента было мольбой? Да она не только не пала ниц, а скорее смотрела свысока.

— Кстати говоря, что ты решила? Умру ли я от того, что всю мою кровь выпьют? Или я буду съедена?

— Что я решила…

Белокурая златоглазая девочка словно догадалась о том, что старшеклассница не планировала произносить вслух, и перефразировала свой вопрос.

— Ну, всё в порядке, если у тебя всё получится. О, точно, не могла бы ты назвать мне своё имя? Я бы хотела знать имя того вампира, что убьёт великую меня.

— …Хорошо. Я скажу тебе. Твоего убийцу зовут…

В тот самый момент, как она собиралась назвать своё имя, и в тот самый момент, когда она была готова совершить убийство, со спины её окликнул грубый голос.

— Харимадзэ Киэ.

Обернувшись назад, она увидела студента университета, одетого в нечто, похожее на дорогую женскую пижаму, с волосами, убранными в два хвостика, и тяжёлой одышкой.

Другими словами, Арараги Коёми.