Онлайн чтение книги Цикл историй: Сезон монстров Monogatari Series: Monster Season
25 - 3

Я содрогнулся от страха, что она каким-то образом узнала о златовласой лоли-рабыне в моей тени, но это было не так... Очевидно, доцент Иэсуми узнала о моих внеклассных занятиях в старшей школе от моей любимой подруги детства, очаровательной Ойкуры Содати-тян.

К настоящему моменту отличий набралось уже столько, что хватит на головоломку «найди отличия»…

В настоящее время мы слегка порвали наши с ней связи, так что я уже давно не видел лица этой злобной девушки, но, очевидно, Ойкура пересеклась с доцентом Иэсуми на другом занятии... Был ли это швейцарский итальянский, швейцарский немецкий или даже романшский? Не похоже, чтобы она знала что-нибудь о лоли-рабынях или других странностях, поэтому я был уверен, что она просто наговорила доценту Иэсуми разных гадостей обо мне, как она всегда и делала со всеми, кого встречала, причём в довольно искажённом и нагло гиперболизированном виде, но с этого момента я, наконец, начал всё понимать, совсем чуть-чуть. Правда, совсем чуть-чуть...

«Специалист по жестокому обращению с детьми».

Мне очень не хотелось быть обладателем такого титула, но правда есть правда — я часто был свидетелем подобных сцен в прошлом… В частности, должен сказать, что мой выпускной год в старшей школе был весьма богат на события.

Ханэкава Цубаса была фактически брошена на произвол судьбы своими родителями. Сэндзёгахара Хитаги была папиной дочкой с катастрофически испорченными отношениями с матерью. Хатикудзи Маёй оказалась навечно потерянной по дороге к своей разведённой матери, не сказав об этом своему отцу. Камбару Суруга до сих пор собирает «наследство» своей матери после её смерти. Сэнгоку Надэко выросла слишком избалованной и испорченной. И, конечно, трудно сказать, что источник информации доцента Иэсуми, Ойкура Содати, чей смысл жизни заключался в ненависти ко мне, была воспитана правильно и безупречно.

Были и другие примеры.

Их слишком много, чтобы все перечислить.

У меня и самого не всегда были хорошие отношения с родителями — более того, какое-то время они были очень напряжёнными.

Сейчас, не кривя душой, я могу честно признаться, что если бы не две мои младшие сестры, я, возможно, ушёл бы из дому ещё до окончания старшей школы… И вот этот нерадивый сын (то есть я) сейчас студент университета, всё ещё живущий со своими родителями, так что мир в самом деле сложен и причудлив.

Возвращаясь к основной теме. В каком-то смысле она довольно точно описала меня, как специалиста по жестокому обращению с детьми. Было ощущение, что она нанесла удар в моё слабое место. Однако, даже принимая всё это во внимание, я чувствовал, что доцент Иэсуми обратилась не к тому человеку, и что я обязан ей об этом сказать.

В конце концов, хоть я и был свидетелем множества случаев жестокого обращения с детьми, это не значит, что я все их разрешил — порой я, возможно, даже подливал масла в огонь, но не было ни одного случая, который я сумел бы разрешить.

Я был антиподом «Удивительного Зорро» — «Бесполезный Зэро».

Понимаете? Я — ноль, который только и умеет говорить разные депрессивные вещи, не моргнув и глазом… Нулевой студент. В первую очередь, что касается информатора доцента Иэсуми, моей дорогой Ойкуры, то её случай был одной из тех семейных ситуаций, которую я был не в состоянии разрешить.

Да уж, моя подруга детства работала не покладая рук.

Работала над распространением городских легенд про меня, независимо от того, правдивыми они были или нет… Даже преподавателям всякую чепуху рассказывает. Что ж, ладно, выскажу все свои претензии к дорогой Ойкуре лично, за порцией окономияки, зайдя к ней домой сегодня вечером. Хоть мы сейчас и не общаемся.

Сейчас передо мной сидела профессор.

Мм, это была проблема.

Это правда, для своих девятнадцати лет я довольно хорошо разбираюсь в подобных вещах, но поскольку я и сам был ребёнком (всё ещё им являюсь), я всегда воспринимал эти ужасные истории с точки зрения детей, подвергшихся насилию.

Даже после случая с Бэникудзяку-тян, произошедшего на днях.

Я никогда не думал, что со мной будет советоваться непосредственно родитель, жестоко обращающийся с ребёнком… Что я могу ей ответить? Честно говоря, я избегал прямого взгляда на вещи. До сих пор я думал о жестоких родителях — преступниках —только как о теоретическом понятии, но это было так же недальновидно, как и считать всех матерей стереотипными «мамочками».

Это всё не концепции, а живые люди. Даже не странности.

Живые люди. Как бы трудно ни было в это поверить.

Возможно, пришло время взглянуть правде в глаза: будь то случай с Ойкурой, или случай с Хитаги, или случай с Ханэкавой — одни люди подвергались насилию со стороны других людей.

Я уже понял это.

Я понял это довольно давно.

Но встретившись с самим родителем лицом к лицу, было довольно трудно подобрать слова критики или осуждения — конечно, такое сильное словосочетание, как «жестокое обращение» вызывало сильную враждебность, но я не мог выразить эти чувства должным образом.

Как главному действующему лицу, мне должно быть стыдно.

Но я не мог ответить быстро. Отчасти потому, что я ещё не знал подробностей, а также потому, что трудно вмешиваться в чужие семейные дела. В случае с Бэникудзяку-тян не было места для колебаний и принятия решения, и результатом такого рефлекторного шага стало то, что мы едва успели вовремя — едва успели благодаря не только моему, но и божественному вмешательству.

Проблема заключалась ещё и в том, что она была профессором университета, а я — её студентом, который посещал её лекции в течение трёх месяцев, так что нужно было иметь в виду ещё и субординацию… Как там это называется, «предвзятость нормальности»? Не могу отрицать, что пытаюсь сохранить ощущение нормальности, давая ей возможность подумать о том, что «могут существовать какие-то обстоятельства непреодолимой силы» или что «она просто преувеличивает и самоуничижается».

Её причёска и одежда, а также интерьер её кабинета были довольно чистыми, так что она определенно не выглядела злым человеком... Судя по её разумному поведению, она не казалась величайшей злодейкой века. Или это просто означает, что я повзрослел, но всё ещё веду себя как ребёнок? Если бы я всё ещё был старшеклассником, я бы пнул стол и вышел из кабинета, как только услышал фразу «я жестоко обращаюсь с моей трёхлетней дочерью»?

Трёхлетняя дочь…

Я внезапно начал рефлексировать.

Вплоть до третьего класса старшей школы у меня была плохая (или даже отвратительная) привычка видеть только то, что находится прямо передо мной, будь то реальность или иллюзия. Сейчас же мне нужно было думать не только о профессоре университета прямо передо мной, но и о её «трёхлетней дочери».

Точно так же, как жестокий родитель не был просто концепцией, подвергаемая жестокому обращению дочь тоже не была просто концепцией — она была вполне реальной.

У одного специалиста — специалиста-одиночки по странностям — был лозунг «люди спасают себя только сами», но как применить этот принцип, когда спасать нужно двоих?

— Арараги-кун, насчёт этого… Что ты думаешь?

— …? Что вы имеете в виду под «этим»?

Когда я ответил на расплывчатый вопрос, заданный доцентом Иэсуми, чтобы заполнить немного (или, возможно, больше, чем немного) неловкое молчание, она добавила:

— Что ты думаешь о теории, согласно которой дети, подвергшиеся насилию, становятся родителями, которые жестоко обращаются со своими собственными детьми?

А… «Это» значит…

— Ну, я выросла в не очень счастливой семье, и, по правде говоря, я вышла замуж и приехала в Японию, чтобы сбежать от своей семьи... Трудно отрицать это, когда люди напрямую осуждают меня, но я не хочу, чтобы говорили, что моя единственная особенность заключается в том, что у меня было несчастливое детство… Меня тошнит от мысли, что моя жизнь до сих пор находится под влиянием родителей... Это крайне неприятно... С другой стороны, когда я устаю быть эгоисткой, мне хочется опереться хотя бы на такую теорию, так что, возможно, мои обвинения собственных родителей в том, что я выросла неполноценным членом общества, говорят лишь о моей незрелости?

Сложный вопрос.

Я, конечно, слышал эту теорию раньше... Если так подумать об этом сейчас, то интересно, что староста, которая попала под чары кошки после того, как подверглась насилию со стороны отца, сама была сторонницей телесных наказаний, несмотря на то, что была такой серьёзной и сознательной защитницей прав человека.

Хорошенько подумав, я пришёл к выводу, что доцент Иэсуми Хагоромо была хорошим человеком из-за иероглифа «крылья» в её имени, но фамилия человека, который ударил Ханэкаву, тоже была «Ханекава»...

По правде говоря, я хотел ответить прямым аргументом, что есть много родителей, выросших в условиях жестокого обращения, которые не продолжают этот порочный круг жестокого обращения со своими собственными детьми, но я не встречался и не разговаривал ни с кем из таких родителей... Я чувствовал, что в данной конкретной ситуации, когда человек, о котором идёт речь, находится прямо передо мной, было бы не совсем корректно в качестве примера апеллировать к абстрактным «уважаемым людям».

В конце концов, если я скажу что-то вроде: «Есть люди, которые могут поступать правильно, так почему вы не можете поступать правильно?» — то эти слова будут практически тем же самым, что и слова, которые когда-то заставили меня захотеть умереть.

— Ну... Если вы родитель, у которого хорошие отношения с собственными родителями, вы, вероятно, получаете определённую помощь в воспитании своего ребёнка, так что у вас просто будет преимущество перед родителями, которые не могут попросить о помощи, не так ли?

— А ты и правда специалист.

На мой теоретический ответ, который я с таким трудом придумал, доцент Иэсуми кивнула головой — но давайте честно, никакой я не специалист.

Это были лишь поверхностные знания.

— С ребёнком действительно столько забот, а мне постоянно не хватает рук… Тем более, что мы сейчас живём раздельно.

— Раздельно…?

— У нас с мужем как-то не складывалось... Наверное, можно сказать, что мы не общались. Можно сказать, что причина в том, что я не могла заставить себя любить своего ребёнка.

Говорят, что дети скрепляют браки, но, возможно, были и обратные случаи. Конечно, их не могло не быть... Однако ключевое слово «раздельно» вызвало у меня два вопроса.

Первым был вопрос о её гражданстве.

Насколько я слышал, доцент Иэсуми, которая, по-видимому, родилась в Швейцарии и была гражданкой Швейцарии, получила статус резидента, выйдя замуж за гражданина Японии... Если дело дойдёт до того, что она официально разведётся со своим мужем, с которым и так живёт раздельно, то что произойдёт?

Можно ли будет сохранить статус резидента даже после развода? Хотя я слышал, что при разводе можно сохранить фамилию, если захочешь.

Нет, это всё моё детское мышление, поэтому я сразу ассоциировал слово «раздельно» с разводом, но в замужней жизни существует множество обстоятельств... Она может жить с мужем раздельно, потому что её мужа перевели по работе, верно?

А иногда даже для поддержания отношений нужно было сохранять дистанцию, как у меня с Ойкурой (с которой я на данный момент разорвал связи).

Однако если нагромождать гипотезу на гипотезу, как бы возводя крышу на крыше, то если доцент Иэсуми разведётся... Если это произойдёт, и ей придётся вернуться в Швейцарию, независимо от её гражданства или статуса резидента, возможно ли, что она воссоединится со своими родителями, от которых она, казалось бы, уехала?

Поэтому ли доцент Иэсуми спрашивала у меня совета... Впрочем, это было не более, чем моё невежественное предположение.

Подумать только, что она пытается решить проблему с насилием только для того, чтобы избежать развода, и, как следствие, избежать встречи с родителями — по крайней мере, я хотел, чтобы её мотивом было беспокойство за свою трёхлетнюю дочь.

Ладно, будем отталкиваться от этого.

Мысль о том, что преступник хочет, чтобы его остановили до того, как он совершит ещё более крупное преступление, была не новой, не нужно было даже искать детективный роман про социальную ответственность — даже предварительное уведомление, которое посылает потенциальный грабитель, можно интерпретировать как просьбу о помощи страдающего клептоманией, адресованную полиции.

Тот случай, когда тебе нужно остановиться, и ты хочешь остановиться, но не можешь. Мне было трудно заставить себя перестать играть на рёбрах своей златовласой лоли-рабыни, но я смог остановиться, когда это привело к обсуждению разрыва отношений с моей девушкой. Я остановился, но не потому, что хотел этого — я остановился лишь потому, что был вынужден оказаться в неприемлемой ситуации, когда у меня не осталось никакого иного выбора, кроме как остановиться.

Если такой же образ мыслей — хотя сравнивать их было несколько некорректно — был у профессора университета, то мне было бы неразумно винить её за это.

Она попросила у меня совета с тем же серьёзным и достойным выражением лица, которое она сохраняла во время занятий, так что я не мог предположить, о чём она думает... Но давайте просто поверим, что доцент Иэсуми с полной серьёзностью просит меня о помощи.

Но это уже вопрос долгосрочный перспективы.

Второй вопрос, который возник в связи со словом «раздельно», был более насущным — можно сказать, что это был вопрос как раз для такого человека, как я, который видел только то, что было прямо перед ним, но какова бы ни была причина, доцент Иэсуми сказала, что она с мужем живёт раздельно.

В таком случае, прямо сейчас.

Прямо в этот самый момент — где находится «трёхлетняя» дочь доцента Иэсуми?

Если её мужа не было дома, чтобы позаботиться о ней... Няня...? Нет, нет, она не могла нанять её, учитывая её предыдущие слова. Она сказала, что ей не хватает рук, чтобы позаботиться о дочке... Тогда детский сад? Неужели доцент Иэсуми, которая наполовину призналась в жестоком обращении со своим ребёнком, прошла через, как я слышал, чрезвычайно сложный процесс, чтобы оставить своего ребёнка в детском саду?

— Именно. У меня как раз есть к тебе конкретная просьба, связанная с этим. Ты действительно всё схватываешь на лету. Такое ощущение, что я пришла за советом к специалисту. Значит, Ойкура-сан, которая рассказала мне о тебе, всё-таки не была сумасшедшей.

Я хотел сказать ей, что в глазах этой девушки нет ничего, кроме безумия, но заставил себя промолчать, охваченный зловещим предчувствием, словно вот-вот стану мошенником.

— В последнее время я была очень занята, принимая экзамены. На самом деле, я уже три дня не была дома.

— Т-три дня?

— Я заперла её в клетке в её комнате, поэтому не имею ни малейшего понятия, как там обстоят дела с тех пор… Я дам тебе ключ, Арараги-кун, так что не мог бы ты пойти и проверить, как она там?

Это была не столько конкретная просьба.

Это была чертовски непонятная просьба.