Онлайн чтение книги Гегемон Греции! Hegemon Greece!
1 - 112

Давос терпеливо объяснил ему: «Что лучше — заставлять их работать, пока их бьют, или пусть они работают добровольно?».

«Последнее, конечно».

«Более того, я хочу, чтобы они не были рабами, а стали гражданами Амендолары. Только так мы сможем продолжать укреплять нашу силу! И если подумать, то однажды, когда коренные жители Лукании, дрожащие от страха под угрозой наших копий, увидят в наших рядах воинов, которые имеют такую же внешность и говорят на том же языке, что и они, но носят греческие доспехи, едят греческую пищу и свободно разговаривают с греками, что они подумают?».

Асистес задумался на некоторое время и неуверенно сказал: «Может быть, они сдадутся?».

«Правильно, Багул и другие будут примером для луканцев, и пусть они знают, что с ними не будут обращаться жестоко, но они будут жить хорошо, если сдадутся нам. Подумайте, как персы обращаются с иностранцами, а мы сделаем это лучше их, потому что будем относиться к иностранцам как к равным, принимать их более снисходительно и позволять им пользоваться теми же правами, что и мы. Только так мы сможем устранить отчуждение между ними и нами и быстро сделать Амендолару сильнее!». — сказал Давос искренне и страстно. В эту эпоху он не хотел быть одиноким странником, так как хотел распространить свои политические идеи среди окружающих его людей, заразить их и изменить узкое мышление греческих городов-государств.

Тогда Асист с восхищением сказал: «Архонт, ты мыслишь далеко вперед!».

«Асистес, я слышал, что ты не выбрал себе жену. Не хочешь ли ты выбрать себе в жены луканскую женщину? Если да, то я спрошу у Багула, есть ли у него сестра». — сказал Давос шутливо.

Асистес тут же вспомнил ужасающую внешность Багула и покачал головой.

«Шутки в сторону, если ты женишься на луканской женщине. Тогда однажды, когда мы завоюем Луканию, я смогу назначить тебя сатрапом (правителем) Лукании».

Сатрап? Асистес подумал о величественном облике Тиссаферна, персидского сатрапа Малой Азии, и, как молодой человек, был очень тронут. Однако он мало думал о том, что во всем Средиземноморском регионе должность сатрапа существовала только в Персидской империи, а сатрапа назначал только царь Персии.

Глядя вслед уходящему Асисту, Давос все еще размышлял, не стоит ли учредить при архонте-клере государственную должность низшего уровня, чтобы труд Асиста был оправдан, а Давос использовал этот шанс, чтобы также подготовить группу единомышленников из числа молодых людей и стать его помощником в управлении городом в будущем.

Давос все еще размышлял об этом, когда вошла Хейристоя и сказала ему: «Оливос здесь».

Давос удивился, чего хочет этот парень, пришедший так поздно ночью?

Голос Оливоса был слышен еще до того, как он вошел: «Архонт, ваш дом такой большой! Я бы заблудился, если бы не было никого, кто бы меня провел… о, эта мраморная статуя действительно хороша, какой мастер создал этот шедевр? Глядя на очертания этих мышц…». — Оливос начал долгий, бессвязный разговор.

Давос посмотрел на него и прервал: «Я выгоню тебя отсюда, если ты не скажешь, зачем пришел сюда».

«Нет! Нет! Я хочу попросить о помощи!». — Оливос поспешно сказал: «Архонт, ты должен помочь мне!». — взмолился он.

«В чем дело?». — Давос, который, казалось, был нетерпелив, стал больше интересоваться проблемой Оливоса.

Оливос вдруг смутился и пробормотал: «Я… я хочу, чтобы ты… помог мне сделать предложение руки и сердца».

«Что? Предложить брак?». — Давос не расслышал его четко.

Оливос глубоко вздохнул, а затем воскликнул: «Я влюбился в дочь того перса, Мариги, Митру. Я хочу, чтобы ты помог мне сделать предложение о нашем браке!»

Давос наконец понял, думая: «Оказывается, шутки, которые все отпускали эти несколько дней, — правда? Когда этот парень успел влюбиться в дочь Мариги?».

Давос не мог вспомнить, как выглядела дочь Мариги, он помнил только, что она была застенчивой девушкой.

«Она тебе нравится, но нравишься ли ты ей?». — Давос должен сначала прояснить этот вопрос.

«Конечно, она согласна быть со мной!». — уверенно ответил Оливос.

«А Мариги знает?». — снова спросил Давос.

«Нет. Однако мать Митры одобряет наши отношения, но она не может принять решение».

Это естественно, что она не может принимать решение. В эту жестокую эпоху и у греков, и у персов доминируют именно мужчины.

Давос не знал, что ответить. После того случая, когда этот парень попытался изнасиловать ту женщину из Персии, Оливос сильно изменился. Вместо того чтобы брать женщин силой, он больше не смел никого принуждать. С одной стороны, Оливос — ценный соратник, а с другой стороны, Мариги — талант, который он мог бы даже считать своей собственной рукой. Поэтому Давос рад их комбинации: «Я предложу это Мариги. Постараюсь сделать все возможное, чтобы вы оба были вместе, но это уже будет зависеть только от тебя».

Как только он закончил говорить, Оливос радостно вскочил: «Отлично! Замечательно! Давос, ты хороший человек!». — Оливос крепко обнял Давоса.фй1

***

На следующее утро новые граждане, все еще не состоящие в браке, устроили протест перед советом, требуя решения проблемы нехватки женщин для женитьбы, и предложили предложения, согласно которым они могли бы даже согласиться на брак с луканской женщиной.

Тогда совет провел экстренное заседание для обсуждения этого вопроса. В ходе непрекращающихся протестов у здания суда старейшинам совета во главе с архонтом Давосом не оставалось ничего другого, как принять резолюцию и согласиться разрешить новым гражданам жениться на луканских женщинах, которые когда-то были врагами Амендолары.

В то же время совет принял еще одну резолюцию: Превратить всех пленных луканцев в рабов города-государства, и они будут работать бесплатно до самой смерти. Однако ни один амендоларец не должен причинять вред этим рабам, ибо они — имущество города.

После этого Давос выдвинул еще один законопроект.

Корнелиус неосознанно напрягся, когда увидел, что Давос предложит еще один законопроект, потому что то, что он неоднократно предлагал, разрушит традиции Амендолара и заставило Корнелиуса слегка приуныть. Однако это предложение было относительно нормальным.

Перед нападением на луканский союз Давос пообещал рабам освободить их после победы.

Уничтожив луканский альянс, Турий вернул более тысячи рабов, которых они одолжили Давосу, а также его просьбу предоставить им свободу, как и было обещано перед войной. Оставшиеся 300 рабов, которые были награблены и собраны наемниками во время их путешествия по Персии и сопровождали их в бесчисленных битвах и невзгодах. По словам Давоса, эти рабы — их собственный народ, и в итоге более 20 старейшин единогласно одобрили предложение Давоса.

Однако еще одно предложение Давоса вызвало споры, которое позволит рабам, ставшим свободными, свободно покинуть Амендолару или подать прошение о вступлении в гражданство.

Стромболи первым встал и выразил свое решительное несогласие: «В Амендоларе еще не было такого прецедента, чтобы рабы могли стать гражданами города-государства! Если вы сделаете это, то Амендолара станет посмешищем в Магна-Граций!».

Его слова были одобрены несколькими старейшинами-гражданами.

В это время Антониос встал и возразил: «Пожалуйста, обратите внимание, что после принятия предыдущего закона они больше не рабы, а свободные люди. И у каждого города-государства есть прецедент принятия свободных людей в гражданство, это особенно верно для Амендолары, которая приняла нас, чужаков, с великодушием и сделала нас гражданами Амендолары! Почему мы не можем быть великодушными с этими свободными людьми? И мы уже сейчас обсуждаем 《Акт об иммиграции》, предложенный архонтом Давосом. Разве не справедливо, что бывшие рабы, которые теперь свободные люди, и которые внесли свой вклад и пожертвовали собой ради Амендолары, первыми получат выгоду от этого закона?».

Новые граждане соглашались один за другим, в то время как у первоначальных граждан заплетался язык.

Аминтас встал и рассказал им историю своей жизни, когда во время битвы в Персии его спас раб. Наконец, он сказал вслух: «Они не рабы, а наши братья! Поэтому мы должны оказать им ответную услугу!».

Герпус также вкратце рассказал о том, как рабы в медицинском лагере днем и ночью помогали врачам спасать раненых.

Затем Мерсис также преувеличил, как его рабы умеют быстро подсчитывать деньги, безошибочно распределять товары и припасы, чтобы обеспечить наилучшую гарантию успеха наемников, и с гордостью заявил, что они — лучшие менеджеры!

Хотя в зале заседаний находился всего 21 человек, атмосфера постепенно накалялась, и Давосу не было нужды говорить.

Предложение было принято, и после обсуждения резолюция выглядит следующим образом: После того, как заявление на получение гражданства будет подтверждено, у них будет 2-летний испытательный срок. За это время они должны будут научиться говорить по-гречески и ознакомиться с законами города Амендолара. Они также не должны иметь никаких записей о нарушении законов, а когда 2-летний испытательный срок закончится, они заплатят 200 драхм городу-государству, чтобы получить предварительное гражданство. Когда в Амендоларе проводится крупная кампания, они могут добровольно принять в ней участие, что сократит их испытательный срок в соответствии с их достижениями.

В то время старейшины не понимали, что принятие этого закона, наряду с предыдущим 《Законом об иммиграции》, окажет глубокое влияние на последующую средиземноморскую историю Греции.

Пример того, как Мариги и 300 его рабов стали греческими гражданами, впоследствии стал важным прецедентом принятия свободных и рабов в городах-государствах под властью Давоса.