Онлайн чтение книги Гегемон Греции! Hegemon Greece!
1 - 358

Тритодемос немедленно зазвонил в колокол: «Подсудимый, предупреждаю вас в последний раз! Если вы продолжите высказывать догадки и обвинения, суд запретит вам выступать!».

Поллукс поспешно проглотил свои слова и оглянулся на присяжных, размышляя, удалось ли ему повлиять на них тем, что он намеренно сказал. К этому времени он уже чувствовал, что вероятность того, что ему удастся избежать своего преступления, становится все меньше и меньше.

Затем Аристократ достал кусок папируса и сказал присяжным: «На этом папирусе записано количество имущества, которое патрульные нашли в доме Поллукса. К счастью, Поллукс не положил деньги в банк, а те несколько прохожих, которые вошли в дом, могут служить свидетелями. Общая сумма составляет…». (В то время репутация банка Хейристоя была уже хорошо известна, поэтому, чтобы предотвратить потерю денег, люди вкладывали свои деньги в банк, где они должны были платить очень низкую плату за хранение каждый год и могли снять деньги в любое время. Более того, они могли снять свои деньги в различных банках Хейристоя в Теонии по сертификату, выданному банком, что было очень удобно и популярно. Однако Поллукс отказался вносить свои деньги, потому что банк принадлежал семье Давоса).

Намеренно сделав небольшую паузу, Аристократ затем громко и четко произнес перед тысячами глаз: «22 таланта и 45 мин!», вызвав возгласы удивления на площади.

Затем Аристократ добавил: «Насколько я знаю, Поллукс, кроме дохода, который ты получаешь от своих 2,5 акров земли, у тебя нет никаких других отраслей».

Поллукс яростно возразил: «Большинство из них остались от моего... Моего деда и отца!».

Презрительно улыбаясь, Аристократ продолжил: «Но почему большинство монет твоей семьи — монеты Аида*? Я спрашивал твою семью, и они сказали мне, что ты никогда не ходил в банк для обмена». (Примечание: Имеются в виду серебряные монеты, выпущенные после создания Союза Теонии, на лицевой стороне которых изображен божественный лик Аида).

Слова Аристократа перекрыли ложь Полукса. В гневе он закричал: «У домочадцев Давоса больше денег, чем у меня, так почему вы не проверяете и его?!».

Толпа начала освистывать его.

Аристократ снова улыбнулся и сказал: «Как видите, мне даже не нужно говорить, так как народ прекрасно знает о делах семьи Давоса. Скольким гражданам Теонии помогла низкая процентная ставка Банка Хейристоя? Сколько магазинов, которые вот-вот должны были разориться, были спасены!».

«Да, это правда!».

«Хейристойя добрая!».

Толпа разразилась криками, и гнев, и который вот-вот должен был вспыхнуть. Видя это, Тритодемос обрадовался и не стал перебивать Аристократа.

«И ресторан Хейристоя, и горячий источник не только улучшили жизнь людей, но и сделали Турий известным как «самый потрясающий город в Магна-Греции»…».

«Молодой человек, вы правы!».

«Архонт Давос принес гордость в Турий!».

«Более того, деньги, заработанные Архонтом, не хранятся у него дома, как у вас. И он даже пожертвовал свои деньги на строительство храмов, библиотек и каменного моста».

«Архонт пожертвовал деньги на строительство каменного моста? Я не знал об этом».

«Я слышал, что после строительства библиотеки, архонт Давос подарит академии большое количество ценных книг».

Пока зрители обсуждали, Тритодемос спросил: «Подсудимый, есть ли у вас еще что-нибудь сказать в свою защиту?».

Подобно утопающему, который ведет последнюю борьбу, Поллукс воскликнул: «Да! Да! У моей семьи было 57 акров земли! Это правда, так как свидетельство о праве собственности до сих пор хранится у меня дома! Но после прихода Давоса я… Я добровольно отказался от всей своей земли, и теперь мне принадлежит только 2,5 акра земли. Я сделал такую огромную уступку для Турии и Теонии, так не должны ли вы подумать о потере моей семьи?!».

«Даже если у тебя все еще есть эти так называемые документы на право собственности...». — Аристократ посмотрел на Поллукса, он знал, что Поллукс все испортил, поэтому теперь он был еще более уверен: «Я надеюсь, что обвиняемый понимает одну вещь: после того, как Кротон разрушил город Турий, прежнего Турия больше не существует. Точно так же перестало существовать и его правительство. Поэтому договор, подписанный старым правительством Турии, естественно, недействителен. Если бы архонт Давос не повел свою армию отбить Кротонцев, осмелились бы Турийцы жить в Турии? Очевидно, что нет, поскольку их можно только заставить скитаться по другим городам-государствам. Выживать и так достаточно трудно, не говоря уже о том, чтобы владеть землей».

В этот момент тон Аристократа стал немного тяжелым: «Поэтому сегодняшний город Турий, хотя он все еще называется Турий, больше не является старым городом Турий. Нынешний Турий — часть Союза Теонии и его центр!».

«Верно. Нынешний Турий не имеет ничего общего со старым городом. Ты хочешь владеть более чем 57 акрами земли — не мечтай!».

«Аид непременно заберёт тебя, жадного человека, в свое царство, и пусть владыка Радаманта выпорет тебя!».

Под насмешки толпы силы Поллукса, казалось, иссякли, он уныло опустился на стул.

Тритодемос посмотрел на него и сказал: «Молчать! Теперь присяжные должны проголосовать, виновен ли подсудимый или нет!».

С этими словами помощник судьи немедленно ставит на стол судьи песочные часы, и присяжные должны принять решение до того, как песочные часы опустеют.

У каждого из присяжных есть две бронзовые медали, на одной из которых выгравировано «виновен», а на другой — «не виновен». Присяжные быстро, почти не колеблясь, положили бронзовую медаль в руках в бронзовый горшок.

Кланг! Кланг! Кланг!

Этот чистый звук, казалось, ударил по сердцу Поллукса, как молот.

Дождавшись окончания голосования, помощник судьи подошел и начал подсчет. Он взял из банки бронзовую медаль и показал ее членам жюри: «Виновен!.. Виновен!.. Виновен!..».

Каждый раз, когда он зачитывал одну из них, зрители ликовали, а Поллукс бледнел.

Появился результат: 50 голосов — виновен, и никто не воздержался. (Если результаты оказывались равными, то окончательное решение принимал судья суда).

Зрители разразились аплодисментами, а лицо Поллукса стало пепельным.

Далее следует суд над Арипесом, Марсиасом, Энанилом, Эврипом и другими государственными деятелями, а также некоторыми вельможами и чиновниками, который проходит легче перед лицом неопровержимых доказательств, и все они были признаны виновными.

Однако коллективные преступления, совершенные столь многими государственными деятелями и чиновниками, заставили народ испытывать страх и гнев. В итоге крики на площади переросли в требование «провести коллективное расследование в отношении сената и чиновников и найти тех, кто виновен в развращении государственной собственности», которое прозвучало по всему городу Турии.

Государственные деятели Сената испугались, когда крики достигли их ушей. В то время как Давос, предлагающий Сенату законопроект, улыбнулся.

***

Публичный суд продолжался до наступления сумерек. После этого многие люди спонтанно вышли к передним воротам Большого зала Сената, протестуя против государственных деятелей, что заставило государственных деятелей быстро отступить через заднюю дверь после окончания заседания. После того, как они вышли, все они выглядели серьезными.

«После принятия нового законопроекта власть нашего Сената будет сильно ограничена». — Давос неожиданно предложил такой законопроект.

«Какая ему от этого польза?». — С легким недовольством сказал Стромболи.

«Архонт Давос правильно поступил! Только послушайте, как кричат люди на площади…». — Корнелиус указал на свой тыл и воскликнул: «Это право граждан участвовать в политике. Разве не так всегда было в Амендоларе? Ты же не сталкивался с этим, так почему ты чувствуешь себя робким сейчас?».

Стромболи был ошеломлен. Он задумался: «Я думаю, что нынешняя система уже хороша. По крайней мере, нам не нужно беспокоиться о том, что горожане вдруг обвинят нас. Не говоря уже о том, что тебя уволят еще до окончания работы из-за того, что твой годичный срок закончился и тебя не переизбрали. В Союзе Теонии я мог детально обдумать, что я хочу сделать, затем составить план, а затем сосредоточиться на его реализации шаг за шагом… но из-за группы людей, которые заботятся только о своих собственных интересах, люди, которые ничего не знают, теперь могут диктовать наши дела!».

Подобные обсуждения происходили и среди государственных деятелей, которые спешили вернуться в город.

Мариги и Плесинас шли позади.

«Мариги, хотя гнев горожан никогда не был направлен на него, почему Архонт Давос предложил такой законопроект? Я обычно оставался в храме, и я хорошо знаю, что большинство из них очень уважают архонта». — Плесинас не мог не высказать своих сомнений.

Мариги рассмеялся и сказал низким голосом: «Ты уже ответил на свой вопрос».

Плесинас смутился еще больше.

Мариги поднял голову и посмотрел на заходящее солнце, которое почти скрылось за горой. Его взгляд был погружен в транс, как будто он о чем-то размышлял. Наконец, он пробормотал: «Вы, греки, уже давно не являетесь монархическим государством. Поэтому вы, очевидно, не знаете, что является самым важным для царя!».

Плесинас не удивился метафоре «для царя». Он тщательно обдумал ее, но так и не смог понять.

Мариги облегченно выплюнул слово: «Баланс!».

***

Был вечер, и ночь окутала город Турий, но ресторан Хейристоя был наполнен светом свечей и шумной суетой.

***

***