Онлайн чтение книги Я забеременел от генерала-предателя из прошлой жизни I’m Pregnant With The Child Of The Traitor General In My Past Life
Беременность от генерала-предателя из прошлой жизни Глава 30

Когда Ли Юаньминь поспешно направился в сад Янчунь, атмосфера в зале была совершенно иной, чем когда он уходил. Все проститутки были отосланы, и зал был торжественен. Лицо у всех было серьезное.

Ни Ле с холодным взглядом столкнулся с Хэ Цзянем в холле.

Юань Чуншен сидел на почетном месте с пепельным цветом лица, а многие чиновники с обеих сторон стояли с опущенными руками. Увидев входящего Ли Юаньминя, они поспешно опустили головы и отвели взгляд. В холле на стуле сидел человек с синим лицом и распухшим носом. Он непрерывно выкрикивал айё, а на земле лежал еще один, уже потерявший сознание. Несколько человек, похожих на врачей, занимались их лечением, все было в беспорядке.

Ли Юаньминь сначала окинул взглядом тело Ни Ле, а затем, увидев, что с ним все в порядке, почувствовал облегчение. После небольшой паузы он окинул всех взглядом и спокойно сказал:

«Все было хорошо, когда я уходил, что изменилось в мгновение ока?»

Юань Чуншен сдержал свой гнев. На его лицо было трудно смотреть: «Сначала я думал, что это король Гуангань был очень строгим, но неожиданно генерал вашей резиденции пришел, чтобы помешать этому официальному мероприятию!»

Он указал на двух раненых и сердито сказал: «Посмотрите, как они оба избиты!»

Он торопился, поэтому Ли Юаньминь не узнал их двоих. В этот момент он подошел ближе и узнал их. Тот, кто лежал на земле и потерял сознание, был Цао Сяньвэем, а тот, кто сидел там, был заместителем Хэ Цзяня Вэй Шэньлином. Тот парень посмотрел на него и тут же с угрызениями совести отвел взгляд.

Ли Юаньминь слегка нахмурился. Он взглянул на Ни Ле, который выглядел спокойно и собранно, и у него совсем не было желания что-то объяснять.

Затем он услышал, как Хэ Цзянь указывает пальцем на Ни Ле и ругается: «Они были просто пьяны и сказали несколько фраз в шутку, но великий генерал Ни неожиданно стал таким безжалостным».

Если бы Хэ Цзянь вовремя не прервал их, они опасаются, что это привело бы к чьей-то смерти.

Ни Ле оставался мрачным, и ничего не сказал. Хэ Цзянь изначально был не в ладах с ним. Хотя причина бури была неизвестна, он ухватился за причину и беспричинно вспылил, тут же придираясь к нему. Все думали, что это просто ссора после выпивки, но когда Ни Ле начала так зверски вести себя, все, один за другим, были поражены.

Особенно Юань Чуншен. Хотя он не был высокомерным человеком, если бы его корни не были затронуты, то ради серебряного поместья Ли Юаньминя он, естественно, был бы готов почтить его. Но сегодняшний банкет — первый банкет, который у него был с тех пор, как он прибыл в Линнань. И, создав такое волнение, он явно не смог сохранить лицо. Если его так легко запугать, как он сможет в будущем смешаться с чиновничеством Линнаня?

Он немедленно встал и подошел к Ли Юаньминю, приняв поклонную позу: «Изначально этот генерал Ни должен был следовать за Вашим Высочеством и добровольно вернуться, чтобы дисциплинировать себя. Однако это немаловажно. Цао Сяньвэй еще не проснулся. Если он не сможет что-то объяснить этим двум коллегам, то у этого подчиненного тоже не будет лица, чтобы оставаться в особняке Сюньтай. Надеюсь, король Гуангань понимает».

Каждое предложение было честным, но тон был агрессивным, с непререкаемым настроем.

Ли Юаньминь долго слушал, и более или менее понял всю последовательность событий. Он знал, что пьяным и безрассудным мужчинам легко спровоцировать Ни Ле. Увидев его сегодня, он не объяснил ни слова, потому, что он не хотел объяснять. Ли Юаньминь был настолько проницателен, что через некоторое время уже догадался о причине.

Он тут же закрыл веер и уголки его губ приподнялись: «У моего Бэй Ана всегда были строгие законы. Если кто-то нарушит закон, даже если это император, он получит то же наказание, что и простые люди, не говоря уже о ничтожном генерале особняка Бен Вана».

«Ваше Высочество мудро», — Юань Чуншен увидел, что он тактичен, и его разум значительно освободился от прежнего гнева. Он поднял руку, собираясь приказать охранникам убрать человека, когда услышал, как Ли Юаньминь мешает ему: «Стойте».

Лицо Юань Чуншена стало холодным, он сдержал свой гнев: «Ваше Высочество…»

Ли Юаньминь улыбнулся и сказал: «Ничего, просто Бен Ван лично воспитывал этого мелкого подчиненного с юных лет, и я знаю его темперамент. Если не перегнуть палку он не потеряет самообладание вот так. Поэтому мне любопытно».

Он медленно подошел к Вэй Шэньлину с ухмылкой в уголках рта: «Вэй Шэньлин сказал, что это была ссора, что это была за ссора?»

Как только его голос стих, цвет лица Ни Ле наконец изменился, и он крепко сжал кулак.

Вэй Шэньлин с самого начала молчал с угрызениями совести, и в этот момент только выражение его лица было застывшим: «…Слова, сказанные под воздействием алкоголя, не следует принимать всерьез».

«Вэй Шэньлин хочет справедливости, поэтому Бен Ван должен четко понимать ситуацию». Ли Юаньминь уже забыл улыбку и сказал: «Говори, какие слова были сказаны под воздействием алкоголя? Бен Ван весь внимания».

Хотя его лицо было тихое, изысканное и красивое, видя эти глаза, холодные до глубины души, сердце Вэй Шэньлина сильно подпрыгнуло, и он тут же начал заикаться.

«Это…..я…..уже забыл…»

В это время все присутствующие официальные лица увидели появление чего-то подозрительного.

"Забыл?" Ли Юаньминь усмехнулся: «Вэй Шэньлин забыл… или не осмеливается сказать?»

Он хлопнул веером по руке, его глаза слегка опустились: «Раз дело обстоит так, Бен Ван даст несколько вариантов для принятия решения. Есть два варианта. Во-первых, высказывай свои так называемые пьяные ремарки перед официальными лицами здесь, на месте. Рассказывай по порядку, все подробно, без лживых слов».

Вэй Шэньлин тут же покрылся холодным потом. Как он мог осмелиться сделать такое предсмертное замечание. Последнего, оскорбившего его лицом к лицу, тихо увезли в какой-то неведомый уголок на границе. Хотя у этого короля Гуанганя мягкая кожа, только люди, которые пробыли тут долгое время, могли знать его бескровные средства. В этот момент его не волновали его травмы. Он опустился на колени с глухим стуком: «Этот подчиненный заслуживает смерти!»

Ли Юаньминь усмехнулся, но в его глазах не было улыбки: «Тогда второй вариант…»

Он усмехнулся: «Иди и сам попроси прощения у Сюньтай Дарена».

Он посмотрел на Юань Чуншена: «Сюньтай Дарен, наконец, у нас есть кто-то, кто объяснит тебе сегодняшние дела. Что касается того, как их наказать, Бен Вану неудобно вмешиваться, спасибо за беспокойство».

Присутствующие наконец узнали, что эти двое сказали тайно за спиной людей, из-за чего Ни Ле избил их вот так. Кто из присутствующих здесь не мечтал быть с этим королем Гуанганем, у которого было красивое лицо, как у женщины? Сразу же их лица стали неловкими, и они не смели смотреть на него.

Выражение лица Юань Чуншена было сложным, и она сменила несколько цветов. Не то чтобы Ли Юаньминь презирал его, скорее, он не ожидал, что эти чиновники так его боятся, и ему стало немного не по себе на сердце.

Он прошел несколько шагов на месте, затем, наконец, взглянув на этого Вэй Шэньлина с черным лицом, и закричал:

«Уберите этого парня!»

Раздался грохот четверых охранников, и они вывели Вэй Шэньлина с пепельным лицом.

И Ли Юаньминь, как ни в чем не бывало, поставил упавшее сиденье и сделал жест Юань Чуншену, равнодушно говоря: «Хотя сегодня это не входит в обязанности генерала моего особняка, в конце концов, он все же нарушил душевное спокойствие Сунтай Дарена. Бен Ван уже забронировал этот номер в крыле на три дня и приглашает Сунтай Дарена провести здесь свое свободное время. Сейчас уже поздно, поэтому Бен Ван первым вернется в особняк».

Не дожидаясь, пока Юань Чуншен заговорит, он сразу же подошел к Ни Ле и посмотрел на него: «Разве ты не идешь?»

***

Была полночь, шумело все без исключения сущее. На улице никого не было. На пустой синей каменистой дороге всего семь или восемь человек ехали на лошадях, сопровождая повозку с фонарями к особняку короля Гуанганя.

Ни Ле натянул поводья и пошел рядом с каретой, время от времени поглядывая в закрытое окно кареты.

Вскоре занавес цвета индиго приподнялся, и появилось белоснежное лицо с долей гнева. Он холодно сказал молодому человеку, который молча ехал на лошади перед ним: «Зоходи».

Ни Ле взглянул на него, повернулся и спешился. Он пристегнул поводья к оси и вскочил в повозку.

Как только занавеска была поднята, слабый холодный запах ударил ему в ноздри. Дыхание Ни Ле стало тяжелее.

Такой легкий холодный аромат, теперь он может вдыхать его по желанию. Если бы они были в спальне, этот аромат был бы немного сильнее, он мог бы задерживаться на нем дюйм за дюймом. Он всегда высовывал голову в плачущей манере, но никогда не останавливался. Он взволнованно занимал прекрасное священное место, которое только он видел, как зверь, пока оно не испускало капающий звук, уединенную, немую душистую и сладкую родниковую воду. Он жадно глотал её, потом, как прирученный свирепый зверь, сжался вокруг него, крепко обхватив человека руками.

Он думал, что это уже пик.

Другой человек был по-прежнему направлен на него этим обиженным и осуждающим голосом. Он больше не мог этого слышать. Его сердце было шумным, в беспорядке и пылало. Он знал о своем безрассудстве сегодня, но ничего не мог с собой поделать, не говоря уже о том, чтобы объяснить причину гнева на глазах у всех. То, что он увидел в спальне, разрушило все его здравые рассуждения. Он был настолько нетерпелив, что больше не смог стерпеть даже немного ненормативной лексики в адрес Ли Юаньминя со стороны других. Он не позволил бы даже немного этого.

Никто не чувствовал иссушивающего, обжигающего и ноющего чувства боли в его сердце.

Его кадык шевельнулся, и он посмотрел на необычайно красивое лицо другого человека, от которого забилось сердце и душа.

Его Бодхисаттва, только он мог спасти его.

Откуда Ли Юаньминь мог знать о смятении в его сердце? Только когда он вспомнил только что сложившуюся ситуацию, он не мог не рассердиться: «Зачем ты сравниваешь силы с этими людьми!»

В экипаже было темно, и он не мог видеть темных волн в глазах Ни Ле.

Он вздохнул: «Эта неспособность гасить гнев, ты думаешь, тебе все еще 10 лет?»

Прямо сейчас он просто говорил без конца, не доходя до сути: «Они смеют говорить такие вещи при мне? Взгляни на внешность Вэй Шэньлина, он не более чем скромная овца в волчьей шкуре. Они просто говорят за нашими спинами, так что пусть люди говорят об этом. О чем ты с ними спорил? Возможно ли, что ты сможешь контролировать языки людей всего мира? Вызывать это беспокойство без причины…»

Ни Ле вдруг сказал: «Я видел».

Ли Юаньминь на какое-то время был сбит с толку: «Что ты видел… Ты слушаешь меня или нет?»

Ни Ле внезапно приблизился. Он зажал человека между руками, его глаза были ужасно темными.

«В спальне я видел это».

Сердце Ли Юаньминя сильно подпрыгнуло. Он сглотнул слюну, словно задыхаясь. Хотел что-то сказать, но ничего не мог сказать.

Он мог только вжаться в сидение. Отчужденный и отстраненный вид короля Гуанганя, только что поучавшего кого-то, полностью исчез. Он мягко и жалобно сказал: «А-Ле… нельзя…»

Что нельзя, как нельзя?!

Человек, выгравированный в его сердце, был перед ним. Ли Юаньминь всегда так великодушно прощал себя. Это темное, грязное, презренное я, он использовал это сильно благоухающее сердце, чтобы простить его, потакать ему и успокоить его взволнованную и беспокойную душу.

Он упрямо схватил его за запястье и прижал к своему бешено бьющемуся сердцу, пытаясь заставить его понять свое отчаянное желание, перешедшее в пылающий огонь.

«Ваше Высочество...» звал он его болезненно и жадно, по щекам его хлынул жар, «Ваше Высочество..».

Карета качалась, нажимая на голубую каменную плиту дороги под лунным светом, который пульсировал звездным светом, взметая немного пыли, потом снова успокаиваясь.

Ли Юаньминь был крепко прижат крепкой грудью, а сердце собеседника сильно билось рядом с его ушами. Внезапно у него совсем не осталось сил.

«Он в долгу перед ним», — подумал Ли Юаньминь в глубине своей печали. Он был должен ему в прошлой жизни.