Онлайн чтение книги Как и ожидалось, моя школьная романтическая жизнь не удалась My Youth Romantic Comedy Is Wrong as Expected
12 - 1

Глава 1 - В конце концов приходит весна и снег тает

Зимний холод для меня привычен.

Я никогда не покидал родной город, потому давно знаком с холодом, очень давно. И мне не кажется, что зима в Чибе — это что-то особенное.

Сухой воздух, режущий ледяной ветер, холод по спине — нет в этом ничего страшного. Хотя и раздражает.

Можно сказать, что нечто привычное воспринимается как что-то естественное и потому принимается без лишних вопросов.

Вопрос в том, насколько жара или холод соответствуют привычной тебе погоде. Иначе говоря, ты не знаешь, очень это холодно или нет, если никогда не был зимой где-нибудь ещё.

А если не знаешь, что такое тепло, значит, ты просто еще не познал его источники. Например, дыхание, которым согреваешь озябшие руки. Или шарф, тихо шуршащий по ткани куртки. Или когда несколько людей сидят рядом, а их колени случайно соприкасаются. Или просто тепло человека, сидящего рядом.

Мелькнувшая мысль о тёплом прикосновении так напугала меня, что я невольно вздрогнул. Между прочим, рядом сидели Юкиносита с Юигахамой. Буквально в нескольких сантиметрах от меня.

Холодным вечером в прибрежном парке не было никого, кроме нас троих. А если поднять взгляд, можно увидеть высокие здания, в одном из которых живёт Юкиносита.

Этот парк совсем рядом с торговым районом возле станции. Два шага по главной аллее, и ты уже на оживлённой улице. И вечерний бриз, несмотря на близость моря, не так уж холодит — его задерживают деревья. Но из-за выпавшего снега и того, что вокруг ни души, нам всё равно было холодно.

Сегодня всё то же четырнадцатое февраля.

Валентинов день, он же день сушёных сардин. Сегодня моя сестрёнка Комачи отправилась сдавать вступительные экзамены в мою старшую школу.

И сегодня же мы втроём отправились в океанариум.

Снег падал с самого утра. Нападало его не так уж много, но достаточно, чтобы его слой был заметен на деревьях и траве. Кстати, должен заметить, снег хорошо поглощает звуки.

Хотя сомневаюсь, что такой тонкий слой может настолько хорошо это делать. Больше похоже, что просто мы все молчим. Молчим и смотрим куда-то в ночь.

Как снег недавно, мягко скользят мгновенья. Свет луны смешивается со светом фонарей. И потому наши фигуры ярко выделяются на фоне ночи. Помнится, в своё время в фонарях стояли лампы с холодным бледным светом. Будь так сейчас, нам стало бы ещё холоднее.

Но оранжевый свет, отражаясь от снега, даёт какое-то ощущение теплоты. Хоть и кажется, что сам снег вот-вот исчезнет от легчайшего прикосновения, этот тёплый подрагивающий свет говорит мне, что падающие в океан на закате сверкающие снежинки отнюдь не плод моего воображения.

Снег действительно идёт. И мы действительно провели этот день вместе. Снег — неопровержимое тому доказательство, пусть даже он скоро растает, когда чуть потеплеет.

Если коснёшься его, он исчезнет. Если попробуешь скатать снежок, он сломается, рассыпется. Даже если ничего с ним не делать, завтра его уже не будет.

А если погода останется такой же холодной, может ли случиться, что он останется здесь навсегда?.. Но хватит думать об этих бессмысленных «если». Я встряхнулся, отбрасывая дурацкие мысли. Всё равно я уже давно получил ответ, ещё в детстве, когда слепил снеговика.

Мотнув головой, я поднялся со скамейки. И краем глаза заметил красно-синий торговый автомат.

— Хотите чего-нибудь попить? — спросил я, обернувшись.

Девушки быстро переглянулись и кивнули. Я тоже кивнул в знак того, что понял.

И двинулся к автомату, выуживая монеты из кошелька.

Для себя, как обычно, я выбрал кофе. А девушкам — красный чай в пластиковых упаковках. Присел и быстро распихал их по карманам.

Банка буквально обожгла руку, хоть на мгновение показалась необычно холодной. Подержи я этот свой кофе подольше, точно бы ожог заработал. Быстро перебрасывая её из руки в руку, я задумался, откуда же взялось это ощущение холода.

И когда банка немного остыла, нашёл ответ.

Температуру, которую чувствуешь кожей, можно записать цифрами. Какой смысл им ни придавай, цифры — это всего лишь цифры.

Но я знаю, что есть и другое тепло, которое не просто температура. И разница между ними не только в названиях, я ощутил её на собственном опыте. Увы, хвалиться тут нечем, раз я понял это только сейчас.

Есть тепло от банки кофе за сотню иен. И есть то тепло, что я ощутил, когда наши колени на мгновение соприкоснулись. Оно куда теплее.

Не обращая внимания на жар банки в руке, я зашагал к скамейке. Вспоминая по дороге то тепло, которое оставалось в моей груди.

Вряд ли мне доведётся испытать его ещё раз. Мне очень хотелось, чтобы время застыло, но я продолжал шагать.

Место, на котором я сидел, оставалось пустым. Но осознав суть тепла, я не мог заставить себя снова сесть на него.

Какова же должна быть правильная дистанция между нами? Я до сих пор так и не нашёл ответа на этот вопрос.

Пока всё хорошо. Наверное, мне можно сделать ещё один шаг, думал я, медленно идя к ним.

Как и весь этот год, я приближался не спеша, постоянно проверяя, могу ли я подойти ближе, вместе с тем постоянно проверяя ощущение дистанции между нами.

Я смело шагал, пока ничего не знал, но заосторожничал, заметив кое-что. А когда понял, что ничего не понимаю, мои ноги отказались двигаться дальше.

Ещё шаг. Хотя бы полшага.

Но на этой дистанции я остановился.

Уличные фонари ярко освещали скамейку. Тени расползались во всех направлениях, постепенно пропадая.

Я скользнул по ним взглядом, доставая упаковки с чаем и молча протягивая их девушкам.

Те, немного озадаченные, всё же поблагодарили меня. Я аккуратно передал чай, стараясь не касаться их пальцев, и сунул руки обратно в карманы.

И услышал какое-то похрустывание.

Покопавшись в кармане, я понял, что это хрустит недавно подаренный мне пакетик с печеньками.

Меньше печенек в нём не стало, но не стало и больше. И не станет, сколько ни тряси.

Вот и больше счастья так просто не получишь. Петер, Чита и Карусель [1].

Забеспокоившись, не поломались ли печеньки, я вытащил пакетик из кармана. К счастью, розовая обёртка их защитила.

Облегчённо вздохнув, я уж было собрался сунуть печеньки обратно в карман, но тут услышал чей-то вздох. Повернулся на звук и увидел, что на пакетик смотрит Юкиносита.

— Так красиво…

Кажется, она смотрела с какой-то жаждой. Юигахама очень удивилась такой неожиданной реакции, но тут же быстро подалась вперёд:

— Ага! Пакетик и маста, я столько их искала!

— Чего? Маста? Кажется, это приветствие в Индии?

— Приветствие — «намасте», — приложила руку к виску Юкиносита. — А она говорит про ленточку.

— Поражаюсь, сколько ты помнишь всякой ерунды о приветствиях, хотя сама мало с кем здороваешься.

— Ты настолько глуп? Правильно поприветствовав человека, легко завязать с ним дружескую беседу. Приветствия надо знать обязательно, — Юкиносита грустно и устало хмыкнула. — Впрочем, в твоём случае приветствие следует засчитывать за целый разговор.

— Ну да. Вот потому-то я и предпочитаю никого не приветствовать.

— Хикки, тебе так сложно с кем-то переброситься парой слов?!

Ну а что тут поделаешь, если меня зовут «Хикки» [2]. Правильно ведь говорят, что имя определяет поведение. Кстати, а ведь я действительно привык, что Юигахама зовёт меня «Хикки»… Раньше я бы напрочь игнорировал того, кто так ко мне обращается. Может, даже покраснел бы, отвернулся и начал бурчать что-нибудь протестующее… Ну да, как же. Я попросту с самого начала капитулировал и позволил ей так себя называть.

Значит, маста — это «masking tape», клейкая лента, да? Ладно, запомню. Хотя понятия не имею, что это за лента и для чего она нужна. Кстати, госпожа Юкиносита, а вы неплохо разбираетесь в молодёжном сленге. Какой сюрприз.

Я покосился на Юкиноситу, и она улыбнулась в ответ, словно прочитав мои мысли:

— «Masking tape» — это клейкая лента, которая поначалу применялась исключительно для защиты поверхности от краски при малярных работах. Но сейчас её нередко используют как украшение.

— Ага! Так много милых ленточек, настоящий мэйнстрим! И для пакетиков, и для тетрадок.

Слушая Юигахаму, я снова присмотрелся к пакетику. И впрямь замечательно выглядит. Золотистая ленточка и узоры в виде маленьких отпечатков собачьих лапок. Отличный дизайн.

Юигахама почему-то занервничала, её взгляд заметался из стороны в сторону:

— Правда, насчёт вкуса я не уверена… Но я очень старалась.

Она решительно уставилась на меня. Её серьёзные глаза не оставляли сомнений, что она не шутит.

— Понятно… Я и не сомневаюсь, — без всякого сарказма ответил я, поглаживая пакетик.

Не сомневаюсь, что она и впрямь старалась изо всех сил. За вкус не поручусь, не пробовал, но она явно сделала всё, что могла, хотя совсем не умеет готовить. Уверен, она всю душу вложила в эти печеньки.

А значит, мне следует высказаться честно, безо всякого обмана или приукрашивания. Но Юигахама словно заранее знала, что я хочу ей ответить.

— Правда? Хикки, ты же сам так говорил, да? Типа «постарайся изо всех сил, и это обязательно оценят».

Она засмеялась и гордо вскинула палец, выпятив грудь.

— …Запомнила?

Даже удивительно. Такой памяти не грех позавидовать. Ну да, говорил. И не врал, напротив, высказался совершенно искренне. Просто я очень смущаюсь, когда мне напоминают мои же слова. И, вспоминая их, частенько желаю сгореть на месте от стыда.

Оказалось, правда, что смущаюсь не я один.

— Ну, это… Не то чтобы запомнила, скорее, просто не могла забыть… Понимаешь, поначалу твои слова меня ошеломили, ну и…

Юигахама смущённо хихикнула и поёжилась. Слушай, завязывай, а то и я занервничаю! В результате я тоже смущённо хмыкнул. Наши взгляды встретились, и Юигахама поспешно отвела глаза:

— Ну, Хикки всегда болтает что-то такое. Я уже привыкла.

— Верно, он большой любитель косячить, — фыркнула Юкиносита.

— Угу, угу, — энергично закивала Юигахама.

Знаете, лучше бы вам держать своё мнение при себе.

— Сдаётся мне, я тут не один такой, — бросил я недовольный взгляд на Юкиноситу. — А сама-то, госпожа Нанамесита [3]?

— Что за примитивная привычка коверкать фамилии…

Она мрачно покосилась на меня. Юигахама задумчиво наморщила лоб:

— И правда, та терапия животными…

— Ну да, и это тоже. Даже не берусь сказать, обманывает она ожидания или все их превосходит.

Я поскрёб щёку, согласно кивая немного смущённой Юигахаме. Тогда наши отношения были довольно натянутыми, потому-то мы и не возражали. Сейчас я бы точно не преминул спросить «Чёрт возьми, что она творит?». Наверно, наши мысли совпали, потому что Юигахама тоже кивнула в ответ:

— Как бы сказать… Думаю, она правда очень умная, но…

Упс, а вот и «но». Когда говорят «но», всё сказанное до него можно спокойно отбросить. Наверно, Юигахама имела в виду что-то вроде «она просто хотела поиграть с котиком».

Не говорить подобное вслух — это тоже проявление доброты. Задай я прямой вопрос, получил бы в ответ длинное и бурное опровержение. И потому я загнал просящиеся наружу слова обратно в грудь.

А вот у Юигахамы скрывать не получается. Посмотрите на её грудь… конечно, такое не скроешь.

— Ну, Юкиносите порой везёт.

Её попытка сгладить ситуацию наткнулась на ледяной взгляд Юкиноситы:

— Не лучше ли сказать такое про себя?

— Не-не-не. Когда мы играли с той парочкой, я шевелила мозгами по полной.

Эти слова пробудили во мне не самые весёлые воспоминания о давней схватке в дайфуго с клубом игроков.

— Правда? А мне кажется, тебе просто повезло.

— Д-да какая разница? Везение — это тоже талант! Это же был мой день рождения, конечно, мне должно было повезти. Тогда много чего хорошего случилось, я была просто счастлива.

Юигахама опустила голову, её поначалу громкий голос затих до шёпота. А вот не надо о том, что тебя так смущает. А то я вспоминаю историю с подарком, и мне хочется сквозь землю провалиться. Моя голова тоже опустилась сама собой.

— Значит, тебе так везло, потому что был твой день рождения… — вдруг пробормотала про себя Юкиносита.

— Да какая разница?! Главное, что мы выиграли.

Юигахама, кажется, была чем-то недовольна. Юкиносита в ответ лишь качнула головой. Я невольно усмехнулся, глядя на них.

Она права. Неважно, как мы играли, важно, что выиграли. Такой её оптимизм не раз выручал меня. Да и Юкиноситу тоже.

Юкиносита тоже это поняла. Пригладила волосы и согласно кивнула:

— Да… Главное — победа.

— Опять за своё. Как же ты ненавидишь проигрывать, — невольно усмехнулся я.

— Судя по твоим словам, ты сам проигрывать любишь, — перевела взгляд на меня Юкиносита.

— Да нет… Я всегда стараюсь выиграть.

Правда, так и есть. Но девушки, кажется, меня не слушали.

— Ну да, как с теннисом и дзюдо… — вздохнула Юигахама, соглашаясь с Юкиноситой.

— Что называется, всё насмарку, — меланхолично подытожила та.

Кажется, они видят меня в очень невыгодном свете. Надо бы это поправить:

— Да причём тут насморк? Там другое было... Хотя поясница после дзюдо болела.

— Это просто фигура речи, — разозлилась вдруг Юкиносита. — К врачу ходил? Боль в пояснице может иметь далеко идущие последствия.

— Ты так о нём заботишься?! — удивлённо вскинулась Юигахама. — Я-я, кстати, тоже за него переживала.

Спасибо вам, конечно, за вашу заботу, но лучше бы вы её тогда проявили, когда мне было больно… Впрочем, раз уж они такие заботливые, не грех и пояснить:

— Да ходил я к врачу. К остеопату, правда. Зато выбил себе освобождение от физкультуры.

— Что ты сделал?! — Юигахаме, кажется, моё самодовольство не понравилось. — А я ещё за тебя переживала!

Уверен, тогда ты за меня ни фига не переживала.

— Впрочем, и такой ерундой заниматься весело, когда все вместе, — быстро добавила она, заметив мой укоризненный взгляд.

— В самом деле?

Про ерунду не спорю, а вот насчёт «весело, когда все вместе» сомневаюсь.

— Ну да, с Юмико, Хиной, Хаято, Саем, Комачи… — Юигахама гордо выпятила грудь. — Весело, когда все вместе. Как тогда, на летних каникулах, — и задумчиво уставилась куда-то вдаль. Юкиносита согласно кивнула.

— Летний лагерь, да? Не знаю, весело ли, но скучно там не было… А ты никого не забыла?

Я мысленно пересчитал всех, кто там был.

— Там ещё Хирацука была… Впрочем, она учитель, так что вряд ли стоит причислять её к этому нашему «все вместе».

— …Но я думаю, ей тоже было весело.

Юкиносита нахмурилась. Не понимаю. Впрочем, Хирацуке и правда тогда было весело… А, там же ещё Тобе был. Ну и чёрт с ним. Это же всего лишь Тобе. Я тебя помню, и хватит, покойся с миром. Наслушался небось от Хаямы о моих странностях. Хорошо бы, все кроме меня об этом забыли.

Много чего было летом, что врезалось в память. И осталось горьким осадком в душе. Я просто не мог проигнорировать Руми Цуруми, больно уж она мне кое-кого напоминала. Пусть понятие «все» довольно размытое, но желание быть как «все» давило на нее вполне даже конкретно. Это давление едва не сломило её, а может, мне просто хотелось, чтобы его не было.

То, что получилось в итоге, вряд ли можно назвать хорошим.

Но она всё же протянула руку, даже понимая, что всё фальшь. И я еще хранил в себе слабую надежду, будто молитву за неё. Хотелось бы, чтобы это была одна из вещей, о которых помню только я.

Впрочем, воспоминания остаются у всех, кто прошёл через что-то вместе. Быть может, ей тоже хочется, чтобы помнила только она.

— На фейерверке тоже было весело, — сказала Юигахама, поднимая голову к небу.

Я невольно тоже посмотрел вверх. Нет, ни гигантских огненных кругов, ни золотого дождя, лишь угольно чёрное ночное небо.

— Фейерверк, да?

— Ты помнишь? — немного дразнящим тоном спросила она.

— Ну да, — ответил я в привычной самоуничижительной манере, пожимая плечами. — Я же обычно вообще ничем не занимаюсь, так что такие дни запоминаются.

А проходя через что-то вместе с кем-то, получаешь общие воспоминания.

Раздался лёгкий смешок, и снова воцарилось молчание.

Юкиносита глубоко вздохнула, словно стараясь разрушить наступившую тишину:

— Воспоминания остались лишь о паре из сорока дней каникул…

— Ну, каникулы есть каникулы. И заметить не успеваешь, как они уже всё… Зато потом забот хватало.

— Да, осенью дел было много.

— Угу… А всё из-за председателя оргкомитета…

Стоило мне вспомнить ту персону, как в голосе сразу прорезалась неприязнь. Юигахама расстроенно прикусила губу:

— Хм-м… Я промолчу.

Ох, Юигахама, слишком уж ты добрая! Обычно в таких случаях сразу приговаривают к высшей мере! А вот Юкиносита, кстати, пожала плечами. Наверно, у неё есть своё мнение. Отлично! Уж она-то избытком доброты не страдает!

— Виновата не только Сагами.

— О, ты её имя назвала…

— Мог бы и сам назвать, раз уж заговорил об этом.

Юкиносита приложила руку к виску и хмуро посмотрела на меня. Я несколько раз кивнул, признавая свою вину. Она прочистила горло и продолжила:

— Много тогда причин было, почему всё так повернулось.

Слишком абстрактно и неопределённо. Хотя как тут ещё скажешь? Мы всё равно поняли,что она имеет в виду.

Бездумное проталкивание своих интересов, упрямство, сваливание ответственности на чужие плечи и так далее. Но проходя через всё это, мы мало-помалу узнавали друг друга. И мне кажется, что мы получили кое-какие новые ответы. Для каждого свои, но в итоге, наверно, один общий ответ для всех.

— И всё-таки график был слишком плотным.

Мы с Юигахамой дружно кивнули.

— Ну да. А сразу после — школьная поездка.

— В которой мы тоже оказались очень заняты.

Я не стал углубляться в тему. А вот Юкиносита с Юигахамой — наоборот.

— У нас даже свободного времени прогуляться и посмотреть на достопримечательности не было. Разве что Киёмидзу, да? И там, где много торий? Даже местных деликатесов как следует не попробовали… А, зато в той кинодеревне было здорово! И в доме с привидениями!

— Для меня дом с привидениями был бы самым неприятным местом, пожалуй…

Юкиносита отнюдь не разделяла восторгов Юигахамы. Ну да, мы в разных классах и потому ходили по отдельности, но лично я сомневаюсь, что Юкиносита пошла бы в дом с привидениями, даже будь она с нами. Не любит она такое. Да и я тоже, между прочим.

— Думаю, самые интересные места мы всё-таки посетили. Рёандзи, Фусими Инари, Тофуку, Китано Тэмман и так далее… Да и в других местах я тоже побывала. Что же до еды, в гостинице подавали тофу и сукияки с удоном. А ещё я сходила в кафе, в которое всегда хотела зайти.

Она выглядела очень довольной… Ага. Значит, кафе, в котором мы завтракали тем утром — это твоя идея. Впрочем, заведение стильное, еда была вкусная, так что грех жаловаться…

— А ещё рамен… — добавила Юкиносита, словно вспомнив что-то.

— Рамен? — озадаченно качнула головой Юигахама.

Юкиносита замолчала, и я тут же подхватил, уводя разговор в сторону:

— Да, в Киото полно знаменитых раменных. Китасиракава и Итидзёдзи, скажем, очень популярны. Будь у меня больше свободного времени, обязательно сходил бы… Не говоря уже о Такаяси, Тентенью…

— А? Чего?

— Да ничего. Просто раменные, куда мне хотелось бы сходить. Не бери в голову.

— Л-ладно…

Отлично, от подозрений Юигахамы избавились, теперь можно вернуться к исходной теме.

— Ну вот, а потом опять хлопоты начались. Только с Сагами разобрались, как тут же Ишшики заявилась.

— Ха-ха… Те выборы школьного совета — это и правда было нечто, — грустно хохотнула Юигахама.

Юкиносита немного понурилась, и я поспешно продолжил:

— А как только закончились выборы, началась подготовка к рождественскому мероприятию. Со всеми её КОНЦЕПЦИЯМИ, ИННОВАЦИЯМИ и прочими МОЗГОВЫМИ ШТУРМАМИ.

— Да уж, понять его было почти невозможно… — ядовито фыркнула Юкиносита. — Впрочем, и то, что ты говоришь, понять не легче.

Она бодро распрямилась, и её тут же приобняла Юигахама:

— Зато мы на халяву в Диснейленд сходили! И славно повеселились! И сколько всего с Пан-саном накупили!

— …Пожалуй, да. Получилось неплохо.

Юигахама засмеялась, глядя прямо на Юкиноситу. Та отвела взгляд. Приятно было видеть их такими.

Ну да, это и впрямь было неплохо.

Наверно, всё, что мы тогда делали, имело смысл. Всё ли возможное мы сделали, чтобы помочь Ишшики? Может и нет. Помогли ли мы в итоге Руми Цуруми? Не знаю. И понятия не имею, почему она так сказала.

Но по крайней мере всё это было не напрасно.

Наверно, именно эта мысль помогла нам мирно прожить этот год. Подозреваю, что и девушки держались за это тепло. И потому Юигахама вспоминает прошедшее так спокойно:

— Кажется, словно весь год пролетел за одно мгновение. Это потому, что столько всего случилось?..

— Да и после Нового года сплошные заботы… Особенно, когда Комачи начала готовиться к вступительным экзаменам.

После начала нового триместра снова пошли хлопоты из-за поползших по школе слухов и всего прочего. По-настоящему спокойными оказались лишь несколько дней новогодних каникул. Собственно, только их я и могу припомнить. И не могу при этом не волноваться, как Комачи сдаст экзамены.

Наверно, мои переживания были написаны у меня на лице, потому что Юкиносита решила меня подбодрить:

— Было бы хорошо, если бы наш первый в году визит в храм принёс ей удачу.

— А? Ну да. Да, я тоже надеюсь… — нет, лучше добавить бодрости. — Впрочем, полагаю, волноваться тут не о чем.

— Ага, — кивнула Юигахама. — А как насчёт закатить ей вечеринку, когда всё закончится?

— Конечно. Давайте устроим большое празднество в честь её сдачи экзаменов.

— …Угу.

— Давайте!

Хоть я подразумевал, что Комачи обязательно всё сдаст успешно, девушки возражать не стали, лишь улыбнулись. Я благодарно улыбнулся в ответ.

Юигахама вдруг посерьёзнела:

— Но это будет совсем скоро, да?

— Верно. Через год уже у нас будут вступительные экзамены в колледж. А сразу после…

Юкиносита опустила взгляд. О чём она промолчала, было понятно и без слов.

Сразу после экзаменов будет выпускная церемония.

— Год пролетел быстро…

Мои слова ударили меня самого сильнее, чем я ожидал. Один год. Всего лишь все те события, о которых мы только что говорили. Думаю, девушки тоже это поняли.

— Это был самый быстрый год за всю мою жизнь, — грустно вздохнула Юкиносита.

— И я так думаю! — подхватила Юигахама. — Это… Знаешь, как говорят взрослые? Чем ты старше, тем быстрее бежит время.

— Ну да. Это всё потому, что мы постоянно были заняты… Просьбы шли одна за другой, и всё по вине госпожи Хирацуки.

— Говоришь так, будто она какой-то новогодний монстр, — грустно хмыкнула Юкиносита. Мы с Юигахамой тоже улыбнулись.

Так и есть, все случилось из-за тех слов, что она нам говорила. Каждое из них само по себе не имело большого значения. Но это были слова, которыми она, будто невзначай, куда-то нас подталкивала.

А теперь всё идёт к концу.

Я так и не нашёл окончательного ответа, есть лишь туманные намётки. Но я всё равно хочу избавиться от этой неопределённости. И пусть даже я ошибусь, пусть что-то потеряю, но я решил, что должен найти свой ответ. Наш ответ.

Если мы и дальше будем думать о прошлом, этому не будет конца и края. О том, что было в прошлом году, я могу говорить бесконечно. О радостном, о веселом и о том, что заставит смеяться.

Если что-то должно быть сказано, оно будет сказано. Не должно — о нём следует промолчать.

И даже звуком дыхания не выдать то, что действительно просится на язык.

Когда столь тщательно избегают какой-то темы, будь то случайно или намеренно — эта тема действительно важна.

Думаю, мы все трое это понимаем. Потому и оборвался разговор.

Мы вместе всего лишь год. И за этот год у нас накопилось немало совместных воспоминаний. Помним мы их, забыли или просто делаем вид, что забыли, уже не столь важно.

Разговоры о прошлом всегда когда-нибудь кончаются. Когда прошлое приближается к настоящему, их тема иссякает.

Значит, приходит пора говорить о будущем.

Пожалуй, мы все трое это понимаем. Но молчим.

Будущее — это то, что нельзя увидеть, нельзя познать, нельзя понять и чего нельзя избежать.

Мы не видим его и не знаем, но стоит ему наступить, как пути назад уже нет.

В тишине послышался шелест шарфа по куртке.

— Снег перестал… — сказала поднявшая к небу голову Юигахама, не обращаясь ни к кому конкретно.

Юкиносита ничего не ответила, лишь на лице её появилась улыбка, словно лунный свет, пробившийся сквозь бесконечные мрачные тучи. И тоже подняла лицо к небу.

Наверно, они с Юигахамой вместе смотрели на луну. Как и много раз до этого.

Вместе смотреть на одно и тоже, вместе проводить время.

Но боюсь, ответ, который мы ищем, у них не один и тот же. У каждого из нас свой ответ, и мы абсолютно уверены, что он не изменится.

Поэтому, чтобы не произносить его вслух, мы говорим о всяких пустяках. О погоде, об очень сладком кофе или о каких-то тривиальных воспоминаниях.

— Я родилась в день, когда шёл снег. Потому и Юкино… правда, очень просто? — заговорила вдруг Юкиносита.

— …Но у тебя очень красивое и замечательное имя, — мягко ответила Юигахама, глядя на её полную самоиронии улыбку.

Я кивнул, хоть и понимал, что от меня не ждут какой-либо поддержки:

— …Да, хорошее имя.

Юигахама озадаченно заморгала, Юкиносита удивлённо распахнула глаза. Что это за реакция такая? Вы меня смущаете.

Я отвёл взгляд и отхлебнул кофе, чтобы скрыть смущение.

Имя-то и правда хорошее, было бы странно это отрицать. И отлично подходит Юкиносите. Прекрасное и мимолётное, с лёгким оттенком одиночества. И, как ни странно, не вызывает ассоциаций с холодом или морозом.

— Спасибо.

Юкиносита опустила голову, плотно сцепив лежащие на юбке руки. Её гладкие чёрные волосы закрыли лицо, словно занавеска. Хотя румянец всё равно под ними просматривался. Юигахама, кажется, тоже его заметила, ее губы дрогнули, и она тихо рассмеялась.

Услышав смех, Юкиносита подняла голову и слегка кашлянула:

— Его выбрала моя мама. Хотя мне об этом рассказала сестра…

Голос, с самого начала звучавший негромко, под конец и вовсе затих в ночи. Она подняла взгляд, снова опустила его и грустно усмехнулась.

Мы с Юигахамой не знали, что сказать.

Может, мне тоже что-нибудь такое рассказать? Типа «Моё имя, Хачиман, ещё проще. Это Комачи родители долго имя подбирали, а меня назвали сразу, не задумываясь». Или просто ляпнуть что ни попадя? Нет уж, пусть лучше Юигахама говорит. Она в таких делах получше меня разбирается, верно?

Но Юигахама тоже хранила молчание. Лишь вздохнула, как и я.

Мама Юкиноситы, да ещё и Харуно…

Мы мало что знаем про взаимоотношения в их семье. Впрочем, я и про семью Юигахамы ничего не знаю. Даже не представляю. Да и девушки про мою семью вряд ли знают больше.

В том-то и проблема.

Я не понимаю её, точнее, их обеих. И потому не могу найти нужные слова.

Не знай я вообще ничего, это могло бы послужить оправданием.

Ничего страшного, если кто-то ляпнет что-то странное просто по незнанию. Никто не будет ждать большего от незнакомца или переживать по такому поводу. А если дело проблемное, можно вообще отойти в сторону, притворившись посторонним. Тем более, что так оно и есть.

Но наше взаимопонимание дошло уже до такого уровня, что мы больше не можем не замечать. Не можем притворяться, что не знаем. И будет полным бесстыдством притворяться, что не замечаем, в этот конкретный момент времени.

Беда в том, что я так и не смог определиться, что же у нас за отношения. На первый взгляд, я просто обменивался с девушками шутками, соглашался с их точками зрения, болтал о том, что с нами случилось раньше, высказывал не слишком определённые предложения. Как-то так. В общем, пользовался стандартными ответами.

Казалось бы, так можно продолжать до бесконечности.

Но ведь именно потому мы здесь и оказались, что хотели покончить со всем этим притворством.

Я и сам не заметил, насколько сильно мои пальцы стиснули банку с кофе. Смять её так не сомнёшь, но рука задрожала, раздался тихий плеск. Это насколько же тихо мы сидим, что различаем даже такой слабый звук?

Медленно подняв банку, я встряхнул её, проверяя, сколько осталось кофе. И принял решение. Когда допью, я заговорю.

А если я что-то решил, то должен сделать. Так всегда выходит. Меня ведут, тянут, подталкивают, но в конце решение должен принять я сам. Такой уж у меня характер. Тут нечем хвалиться и нечем гордиться. Это просто привычка, она же — вторая натура. Если ты сам по себе, то и делать всё должен сам. Это и значит быть одиночкой. Можете называть меня игроком-универсалом. Хотя, честно говоря, это не значит, что я могу всё, напротив, у меня мало что получается. Если хотите знать, в чём я действительно мастер, так это в умении убедить себя самого сдаться и отступить.

Но сейчас не тот момент, чтобы себя в чем-то убеждать.

Время быть честным с собой.

Откровенно говоря, я всегда избегал думать о будущем. Или убегал? Нет, не совсем, хотя и близко. Всё-таки избегал. Уж точно не драпал.

Как же раздражает.

Я снова не надеюсь найти какой-то ответ, вывод или решение. Я просто надеюсь, что всё как-то решится. И все эти сложные проблемы исчезнут сами собой.

Я боюсь, что сейчас мы все трое надеемся, что всё само собой рассосётся. Конечно, несколько самоуверенно строить подобные предположения, но чувствую, что я недалёк от правды. В конце концов, время, что мы проводим вместе, чем-то походило на сон. Или топкое болото. Хотя были в нем и взлёты, и падения.

Нет, ничего само не рассосётся, это я уже понял.

Юи Юигахама уже открыто задала вопрос.

Юкино Юкиносита уже готовится ответить на него.

А что же Хачиман Хикигая?

Прошлый я лишь посмеялся бы над этой дурацкой ситуацией. Будущий я не допустил бы такого ответа, который и ответом-то не назвать. А вот нынешний я не знает, что делать, но чувствует, что что-то тут определённо неправильно.

А раз так, надо приложить все силы, чтобы исправить эту неправильность. Я должен заговорить.

Я одним глотком допил остатки уже остывшего кофе и заговорил:

— …Юкиносита, могу я услышать это? То, что ты хочешь сказать.

Сам не знаю, что пытался этим сказать. Я совершенно не обозначил, что же я, собственно, хотел услышать.

Но для них этого должно быть достаточно. В моих словах нет ни начала, ни конца, ни даже определённой середины. Но всё же они позволяют что-то начать. По крайней мере, это предложение даёт понять, что нужен разговор и что надо как-то продвигать застопорившиеся отношения.

Юигахама вздохнула и посмотрела на меня, словно оценивая мою решимость.

Но Юкиносита по-прежнему сидела совершенно неподвижно, опустив голову.

— …Ты правда хочешь услышать? — тихо спросила она, неуверенно взглянув на нас с Юигахамой.

Вопрос Юкиноситы. Или же это был не вопрос? Возможно, она вовсе не ко мне обращалась? Пытаясь разобраться, я кашлянул и посмотрел на неё. Юкиносита, выглядящая сейчас несколько обеспокоенной, опустила глаза и молчала.

Наверно, как и я, ищет нужные слова.

Словно стараясь помочь, Юигахама придвинулась поближе и прикоснулась к руке Юкиноситы:

— Я всегда чувствовала… что это правильно — продолжать ждать. Ты уже многое сказала нам, пусть по чуть-чуть.

Она положила голову на плечо Юкиноситы и закрыла глаза. Интересно, какого они цвета под этими опущенными ресницами? Не знаю. Но застывшее тело Юкиноситы постепенно начало расслабляться, словно лёд таял. То ли оттого, что Юигахама вела себя как щенок, который просит ласки, то ли из-за ощущения её тепла. Лежащие на юбке руки, сжатые в кулаки, тоже расслабились. Юкиносита потянулась и взяла Юигахаму за руку — двумя ладонями, словно стараясь ощутить её тепло.

И медленно заговорила:

— Юигахама, ты спрашивала меня, чего я хочу, да?.. Но я до сих пор не совсем понимаю.

В её голосе было что-то обаятельное, как у маленького ребёнка. Наверно, выражение моего лица сейчас тоже было как у маленького ребёнка. Потерявшегося на улице.

Юигахама расстроенно опустила глаза. Юкиносита заметила это и мягко улыбнулась, словно стараясь утешить или подбодрить её:

— Но знаешь, в своё время у меня тоже было то, чем я хочу… чем я хотела заниматься.

— …То, чем ты хотела заниматься? — удивлённо переспросила Юигахама.

— Работа отца, — с гордостью кивнула Юкиносита.

— А… Но это же…

Ну да, припоминаю. Как-то довелось слышать, что отец Юкиноситы — член префектурного собрания, в прошлом глава строительной компании. Харуно что-то подобное рассказывала. Пока я пытался вспомнить подробности, Юкиносита снова заговорила:

— Да. Но раз существует моя сестра… Это было не моим решением. Всё всегда решала моя мама.

Её голос немного похолодел. Юкиносита устремила взгляд вдаль, словно стараясь что-то там рассмотреть. Мы молча глядели на неё.

Говорят, что когда кто-то что-то вспоминает, он смотрит вдаль. Юкиносита перевела взгляд на небо, я последовал её примеру.

Кажется, я зря беспокоился о погоде. Облака, из которых валил снег, уходили. Быть может, мы даже увидим звёзды.

Звёзды так далеко, что свет от них идёт десятки лет. Видя звезду, мы понятия не имеем, существует ли она сейчас. И потому они кажутся ещё прекраснее. То, что недостижимо, или то, что вот-вот исчезнет, кажется самым прекрасным на свете.

И потому я не могу протянуть руки. Ведь стоит мне коснуться его, оно поблекнет и рассыплется. Я знаю, таким, как я, удержать это не суждено.

Наверняка это понимает и Юкиносита, говорящая о своих желаниях в прошедшем времени. И внимательно слушающая её Юигахама.

— Мама сама всё решила с самого начала. Она держала сестру на коротком поводке, а мне дала полную свободу. Я потому и тянулась за сестрой, что не знала, как поступать самой…

В её негромком голосе прорезались нотки ностальгии и сожаления. А во взгляде чувствовались одиночество и печаль.

— …И до сих пор не знаю… Сестра права, всё так, как она говорит.

Она опустила взгляд, словно пристально изучая носки своих красивых ботинок.

Мы даже не знали, что тут сказать.

Юкиносита уловила наступившее неловкое молчание, подняла голову и улыбнулась:

— Я впервые кому-то про это рассказала.

Её улыбка просто очаровала меня. С моих пересохших губ сорвался невольный вздох:

— Так ты никому об этом не говорила?

— Родителям вроде бы намекала…

Она задумалась. Наверное, это случилось давно. Юкиносита, по видимому, попыталась припомнить детали разговора, но в итоге лишь покачала головой.

— Пожалуй, они просто никогда не воспринимали меня всерьёз. И сказали, чтобы я ни о чём таком не волновалась… Наверно, они уже тогда решили, что семейное дело унаследует сестра.

— А с Харуно ты об этом говорила? — спросила Юигахама.

— …Пожалуй, нет, — грустно хмыкнула Юкиносита, задумчиво взявшись за подбородок.

— Ну да, у неё же такой характер…

— Это верно…

Для Юкиноситы и её друга детства Хаямы Харуно не тот человек, с которым хотелось бы поговорить о будущем, любви, мечтах или надеждах. Вот будь на их месте кто-то посторонний, тогда, быть может, Харуно надела бы маску искренности и высказала бы что-нибудь вполне соответствующее нынешней культурной норме. Она могла бы не только дать совет, но и позволила бы собеседнику согласиться с ней и сумела бы сделать так, что он почувствовал бы, как ему при этом повезло. Ей это раз плюнуть.

Но вот к более близким людям у неё совсем другое отношение. Мало того, что она будет высмеивать и дразнить тебя. Она ещё долго будет воспринимать тебя как удобную мишень для издевок, хотя проблема давно уже решена. Об этом в своё время рассказывал Хаято Хаяма.

Наверное, и ему, и Юкиносите довелось пройти через это. Именно потому она никогда не советовалась с Харуно.

Впрочем, я бы тоже не захотел обсуждать свои планы в семейном кругу. Уж не знаю, везение это или что-то противоположное, но до сих пор мне не доводилось сталкиваться с проблемами, которые я был бы не в силах решить самостоятельно.

Именно потому, когда я слышу о семейных проблемах, мне не кажется, что я могу в них разобраться. Вот если бы я вырос в семье бизнесменов, наверно, я бы мог посочувствовать Юкиносите. Но увы, моя семья — обычные служащие, так что этот разговор несколько выходит за рамки моей компетенции.

Наверно, то же касается и Юигахамы. Судя по тому, как она опустила голову, она тоже не слишком хорошо всё понимает.

Но Юкиносита не обратила внимания на нашу реакцию:

— Думаю, я всё же должна была с ней поговорить. Даже если моим желаниям не суждено сбыться… Наверно, я просто боялась получить ответ, который поставил бы окончательную точку. И потому его не искала.

В её голосе снова прорезалась ностальгия. Или сожаление о былом. Но изменить былое уже невозможно.

Тем не менее, сейчас она твёрдо смотрела вперёд.

А прямо перед ней были мы с Юигахамой.

— Вот почему я должна начать искать ответ сейчас… Я хочу принять решение по собственной воле. Не из-за чьих то слов, но потому, что я захочу всё обдумать как следует, захочу понять… захочу сдаться.

Её дыхание было легким, а на лице играла спокойная улыбка.

Да, все тем же спокойным голосом Юкиносита сказала это. Что хочет сдаться.

Наверно, в глубине души она уже уверена в этом. Но она не получила тому никакого подтверждения, потому думала об этом снова и снова.

Пока не откроешь коробку, не узнаешь, что там. До момента наблюдения результат не определён. Всё так, но если наблюдатель заранее уверился в том, что увидит и принял это, то наблюдать уже смысла нет.

Ничего от этого не изменится.

— У меня только одна просьба… Я хочу попросить вас быть рядом со мной до конца. Это бы мне очень помогло.

Юкиносита сжимала руками свой шарф, ее глаза были закрыты. Вряд ли ей было холодно, скорее она просто поправляла его. И с запинками, но очень бережно произнесла каждое слово, словно давая клятву перед лицом бога.

— Это и есть… твой ответ?

Юигахама задала вопрос, не глядя на Юкиноситу, опустив глаза. А та по-прежнему смотрела прямо на Юигахаму:

— Пожалуй, но он может быть и неверным…

Юкиносита натянуто улыбнулась и мягко сжала руку Юигахамы. Та подняла голову:

— Тогда…

На середине фразы их взгляды встретились, и Юигахама словно забыла, что хотела сказать.

Я тоже потерял дар речи. И кажется, даже забыл дышать.

Улыбка Юкиноситы была прекрасна.

Её длинные, гладкие чёрные волосы мягко струились, подчёркивая белизну изящного лица. А её кристально чистые глаза меня просто пленили.

В их взгляде не было ни страха, ни колебаний. И ни малейших признаков лжи в прозрачной синеве, которая, казалось, затягивала в себя.

— Но я… я всё ещё хочу доказать всем, что на что-то способна. Думаю, это единственный для меня способ что-то по-настоящему начать.

Не только в словах, но и в плотно сжатых руках, твердом взгляде, прямой спине не чувствовалось ни капли сомнения.

— По-настоящему… начать… — тихо и взволнованно пробормотала Юигахама. Юкиносита кивнула:

— Да. Мне надо поехать к родителям и всё с ними обсудить.

— …Так вот каков твой ответ.

Я не задавал вопрос. Я просто пробормотал это про себя, ни к кому не обращаясь. Но Юкиносита расслышала. Положила руки на колени и негромко заговорила:

— Я не сдавалась, сколько бы времени ни прошло… Вот почему я думаю, что это мои настоящие чувства… Думаю, ошибки быть не может.

И искоса посмотрела на меня.

Отчасти я могу её понять. И отчасти принять сказанное ей.

Если что-то не меняется, сколько бы ни прошло времени, не тускнеет, будучи заброшенным, я не против назвать это настоящим. Это не те ложные чувства, что сами собой отпадают со временем.

Если что-то не исчезает, когда ты отворачиваешься, отводишь глаза, делаешь вид, что не видишь или позабыл, не будет ошибкой назвать это настоящим.

Если она хочет именно этого, мне нечего сказать.

Есть только одно, что меня заботит.

Юкиносита должна действовать сама. И сама принимать решения.

Она не должна поддаваться чужим намерениям, ожиданиям, давлению, ситуации или настроению. Даже если она что-то разрушит, это не повод жертвовать своей честью и достоинством.

Я хочу услышать не то, что она скажет в ответ на чью-то просьбу, а то, что на самом деле хранится в её сердце.

— Почему бы и нет? Попробуй, — кивнул я, отвечая на её взгляд, который, казалось, чуть утратил уверенность. Юкиносита с облегчением положила руку на грудь:

— Хорошо, так и сделаю… Думаю, это тоже сойдёт за ответ.

Молча смотревшая на неё Юигахама отвела взгляд и уткнулась им в землю.

Юкиносита, словно уверившись в чём-то, медленно кивнула несколько раз:

— Спасибо.

Она прошептала это, когда после очередного кивка застыла с опущенной головой. И потому я не мог разглядеть выражения её лица. Боюсь, я так никогда и не узнаю, каким оно было. Да и даже если бы увидел, наверняка сразу же забыл бы. Потому что когда Юкиносита подняла лицо, оно было необыкновенно ясным.

Не давая нам с Юигахамой сказать ещё что-то, она быстро поднялась со скамейки.

— Пора идти. А то совсем холодно становится.

И зашагала вперёд. Наверное, направлялась к выходу из парка и далее — в свою квартиру.

А потом оглянулась на нас, по-прежнему стоящих на месте.

Её развевающиеся волосы, трепещущая на ветру юбка, покачивающийся шарф, вся её фигура выглядели настолько прекрасными, что я сначала не решился подойти к ней.

Но я ведь уже пообещал ей, что буду рядом.

И потому я тоже шагнул вперёд.

Надеюсь, её слова содержали настоящее, пусть даже в конце концов я пожалею об этом.

-------------------------------------------

Примечания

[1] Японские певцы и актёры

[2] Общепринятое сокращение от «хикикомори», если кто забыл

[3] «Нанаме» — косой, искривлённый (яп)