XVIII. ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ

Онлайн чтение книги Ожерелье королевы The Queen's Necklace
XVIII. ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ

На следующий день, около десяти часов, в Версаль въезжала карета с гербом г-на де Бретейля.

Те из читателей этой книги, кто помнит историю Бальзамо и Жильбера, вероятно, не забыли, что г-н де Бретейль, соперник и личный враг г-на де Рогана, давно выжидал случая нанести смертельный удар своему противнику.

Дипломатия имеет то преимущество перед фехтованием, что в этом последнем искусстве ответный удар — удачный или неудачный — должен быть нанесен без промедления, между тем как дипломаты имеют в своем распоряжении целых пятнадцать лет, а если понадобится, и более, чтобы приготовить ответный удар и сделать его по возможности смертельным.

Господин де Бретейль, испросивший у короля аудиенцию час назад, застал его величество одевающимся к мессе.

— Великолепная погода, — весело сказал Людовик XVI, как только увидел входящего в кабинет дипломата, — настоящая погода для Успения: поглядите, на небе ни облачка.

— Я в отчаянии, что должен омрачить спокойствие вашего величества, — ответил министр.

— Ну, — воскликнул король, начиная хмуриться, — плохо же начинается день! Что такое случилось?

— Ваше величество, я очень затрудняюсь, как сообщить вам то, что желал бы… тем более это, на первый взгляд, не входит в мое ведение. Речь идет о краже, которая должна была бы касаться начальника полиции.

— Кража! — сказал король. — Вы хранитель печатей, а воры всегда в конце концов попадают в руки правосудия. Это касается господина хранителя печатей, то есть вас; говорите.

— Что ж, ваше величество, речь идет вот о чем. Ваше величество слышали про бриллиантовое ожерелье?

— Принадлежащее господину Бёмеру?

— Да, ваше величество.

— То, от которого королева отказалась?

— Именно.

— Благодаря этому отказу у меня есть прекрасный линейный корабль «Сюфрен», — сказал король, потирая руки.

— Так вот, ваше величество, — сказал барон де Бретейль, оставаясь равнодушным к тому удару, который намеревался нанести королю, — это ожерелье украдено.

— А, очень жаль, очень жаль, — сказал король. — Дорогая вещь; но эти бриллианты легко узнать. Раздробить их на части значило бы потерять плоды кражи. Их оставят целыми, и полиция найдет их.

— Ваше величество, — прервал его барон де Бретейль, — это не простая кража. Ходит много разных слухов.

— Слухов! Что вы хотите сказать?

— Ваше величество, говорят, что королева оставила у себя ожерелье.

— Как оставила? Она отказалась от него при мне, не пожелав даже взглянуть на него. Это безумие, нелепость, барон; королева его не оставила у себя.

— Ваше величество, я употребил не настоящее слово. Клевета так мало щадит коронованных особ, что выражения, в которые ее облекают, слишком оскорбительны для королевского слуха. Слово «оставила»…

— Послушайте, господин де Бретейль, — с улыбкой сказал король, — я надеюсь, никто не говорит, что королева украла бриллиантовое ожерелье?

— Ваше величество, — с живостью возразил г-н де Бретейль, — говорят, что королева тайно возобновила переговоры о покупке ожерелья, прекращенные ею при вас; говорят — излишне повторять вашему величеству, насколько я, движимый чувством почтения и преданности, презираю эти гнусные предположения, — итак, говорят, что ювелиры получили от ее величества королевы расписку в том, что она оставляет у себя ожерелье.

Король побледнел.

— Говорят! — повторил он. — Но чего только не говорят! Все же меня это удивляет! — воскликнул он. — Если б даже королева тайно от меня купила ожерелье, то и тогда я не осуждал бы ее. Королева — женщина, а это ожерелье редкая и бесподобная вещь. Благодарение Богу, королева может истратить полтора миллиона на свой туалет, если бы у нее явилось такое желание. Я дам на это свое одобрение; единственно в чем она не права, — это в том, что скрыла от меня свое желание. Но не дело короля вмешиваться в эти подробности; это касается только мужа. Муж побранит свою жену, если захочет или сможет, и я ни за кем не признаю права вмешиваться или злословить на этот счет.

Барон склонился перед благородством и силой королевских слов. Но твердость Людовика XVI была только кажущейся. Проявив ее, он тотчас же снова выказал нерешительность и тревогу.

— Кроме того, — сказал он, — что вы такое говорите про кражу?.. Вы, кажется, сказали «кража»? Если бы произошла кража, то ожерелье не могло бы быть в руках королевы. Будем логичны.

— Гнев вашего величества сковал мне уста, — сказал барон, — и я не мог докончить.

— Мой гнев? Я в гневе? Для этого, барон… барон…

И добродушный король громко расхохотался.

— Знаете что, продолжайте и скажите мне все: даже что королева продала ожерелье ростовщикам. Бедной женщине часто бывают нужны деньги, а я не всегда даю их ей.

— Именно об этом я и хотел иметь честь сказать вашему величеству. Два месяца назад королева просила пятьсот тысяч ливров через господина де Калонна, а ваше величество отказали ей.

— Это правда.

— Так вот, ваше величество, эти деньги, по слухам, предназначались для первого трехмесячного взноса, оговоренного при покупке ожерелья. Не получив денег, королева отказалась платить.

— И… — подхватил король, понемногу заинтересовываясь, как это случается всегда, когда сомнительность сменяется некоторым правдоподобием.

— Здесь, ваше величество, начинается та история, которую мое усердие велит мне рассказать вам.

— Что! Вы говорите, что история только начинается? В чем же дело, Боже мой? — воскликнул король, выдавая таким образом свое смущение перед бароном, который не замедлил воспользоваться этим преимуществом.

— Ваше величество, говорят, что королева обратилась за деньгами к одному лицу.

— К кому? К какому-нибудь ростовщику, не так ли?

— Нет, ваше величество, не к ростовщику.

— Боже мой! Вы говорите мне это каким-то странным тоном, Бретейль. А, я догадываюсь! Это иностранная интрига: королева просила денег у своего брата, у своей семьи. Тут замешана Австрия.

Известно, как щепетилен был король относительно всего, что касалось венского двора.

— Это было бы лучше, — возразил г-н де Бретейль.

— Что значит лучше! Но у кого же могла королева просить денег?

— Ваше величество, я не смею…

— Вы меня удивляете, сударь, — сказал король, поднимая голову и вновь принимая царственный тон. — Говорите немедля и назовите мне этого заимодавца.

— Господин де Роган, ваше величество.

— И вы не краснеете, называя мне господина де Рогана, самого разорившегося человека в королевстве!

— Ваше величество… — сказал г-н де Бретейль, опуская глаза.

— Ваш тон мне очень не нравится, — добавил король, — потрудитесь сейчас же объясниться, господин хранитель печатей.

— Нет, ваше величество, ни за что на свете, ибо ничто в мире не заставит мои уста произнести слово, от которого может пострадать честь моего короля и моей королевы.

Король нахмурился.

— Мы очень низко опустились, господин де Бретейль. Это полицейское донесение пропитано смрадом той клоаки, которая породила его.

— Всякая клевета извергает губительные миазмы, ваше величество, и потому необходимо, чтобы государи очищали воздух, прибегая к решительным средствам, если не хотят, чтобы их королевскую честь погубили эти яды, достигающие самого трона.

— Господин де Роган! — прошептал король. — Где здесь правдоподобие… Значит, кардинал не мешает распространению этих слухов?

— Ваше величество может убедиться, что господин де Роган вел переговоры с ювелирами Бёмером и Боссанжем; что дело о продаже было улажено им, что он определил и принял условия платежа.

— В самом деле? — воскликнул король, охваченный ревностью и гневом.

— Самый простой допрос подтвердит этот факт. Я за это ручаюсь вашему величеству.

— Вы говорите, что вы за это ручаетесь?

— Безусловно и с полной ответственностью, ваше величество.

Король быстро зашагал по кабинету.

— Это ужасно, да, — повторял он, — но все же я не вижу тут кражи.

— Ваше величество, ювелиры говорят, что у них есть расписка, подписанная королевой, и что ожерелье хранится у нее.

— А! — воскликнул король, к которому вернулась надежда, — но она отрицает! Вы видите, что она отрицает это, Бретейль!

— О, ваше величество, разве я когда-либо дал вам понять, что не уверен в непричастности королевы? Несчастным был бы я человеком, если бы ваше величество не видели, каким почтением и преданностью полно мое сердце по отношению к невиннейшей из женщин!

— Значит, вы обвиняете одного господина де Рогана…

— Но, ваше величество, обстоятельства…

— Это тяжкое обвинение, барон!

— Которое, быть может, рассеется при расследовании; но расследование необходимо. Подумайте, ваше величество: королева утверждает, что у нее нет ожерелья; ювелиры уверяют, что продали его королеве; ожерелье исчезло, и слово «кража» произносится во всеуслышание рядом с именем господина де Рогана и священным именем королевы.

— Это правда, это правда, — сказал взволнованно король. — Вы правы, Бретейль, надо выяснить это дело.

— Непременно, ваше величество.

— Боже мой! Кто это идет там по галерее? Не господин де Роган ли направляется в часовню?

— Нет еще, ваше величество, это не может быть он. Еще нет одиннадцати часов, и, кроме того, господин де Роган сегодня служит, так что должен быть в священном облачении.

— Что же делать? Поговорить с ним? Позвать его?

— Нет, ваше величество; позвольте мне дать вам совет: не разглашайте этого дела, прежде чем не переговорите с ее величеством королевой.

— Да, — сказал король, — она скажет мне правду.

— В этом ни на миг не может быть сомнения, ваше величество.

— Послушайте, барон, садитесь вот здесь и без недомолвок, ничего не смягчая, расскажите мне все о каждом факте, о каждом вашем соображении.

— У меня в портфеле лежит подробный доклад с приложением доказательств.

— К делу, в таком случае! Подождите, я велю никого не принимать… У меня были назначены сегодня утром две аудиенции; я их отложу.

Король отдал приказание и, усаживаясь, бросил взгляд в окно.

— На этот раз, — сказал он, — это уж точно кардинал, посмотрите.

Бретейль встал, подошел к окну и увидел г-на де Рогана в полном кардинальском и архиепископском облачении, направляющегося в покои, которые отводились ему каждый раз, как он совершал торжественное богослужение в Версале.

— Наконец-то он прибыл! — воскликнул король, поднимаясь.

— Тем лучше, — сказал г-н де Бретейль, — объяснение произойдет без промедления.

И он принялся осведомлять короля с рвением человека, желающего погубить своего ближнего.

В его портфеле с адским искусством было собрано все, что могло послужить к обвинению кардинала. Король, правда, увидел множество улик против г-на де Рогана, но, к его отчаянию, доказательства невиновности королевы заставляли себя ждать.

Он уже с четверть часа нетерпеливо сносил эту пытку, когда в соседней галерее внезапно послышались громкие голоса. Король прислушался, Бретейль прервал чтение.

Офицер караула слегка постучал в дверь кабинета.

— Что там? — спросил король, нервы которого были возбуждены сообщением г-на де Бретейля.

Офицер вошел.

— Ее величество королева просит ваше величество соблаговолить пройти к ней.

— Случилось что-то новое, — сказал король, бледнея.

— Возможно, — ответил Бретейль.

— Я иду к королеве! — воскликнул король. — Ожидайте меня здесь, господин де Бретейль.

— Прекрасно, мы приближаемся к развязке! — прошептал хранитель печатей.


Читать далее

ПРЕДИСЛОВИЕ 23.06.20
Пролог
I. СТАРЫЙ ДВОРЯНИН И СТАРЫЙ ДВОРЕЦКИЙ 23.06.20
II. ЛАПЕРУЗ 23.06.20
Часть первая 23.06.20
Часть вторая 23.06.20
Часть третья
I. ДОЛЖНИК И КРЕДИТОР 23.06.20
II. ДОМАШНИЕ РАСЧЕТЫ 23.06.20
III. МАРИЯ АНТУАНЕТТА — КОРОЛЕВА, ЖАННА ДЕ ЛAMОТТ — ЖЕНЩИНА 23.06.20
IV. РАСПИСКА БЁМЕРА И ПИСЬМО КОРОЛЕВЫ 23.06.20
V. ПЛЕННИЦА 23.06.20
VI. НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ 23.06.20
VII. ДВЕ СОСЕДКИ 23.06.20
VIII. СВИДАНИЕ 23.06.20
IX. РУКА КОРОЛЕВЫ 23.06.20
X. ЖЕНЩИНА И КОРОЛЕВА 23.06.20
XI. ЖЕНЩИНА И ДЕМОН 23.06.20
XII. НОЧЬ 23.06.20
XIII. ПРОЩАНИЕ 23.06.20
XIV. РЕВНОСТЬ КАРДИНАЛА 23.06.20
XV. БЕГСТВО 23.06.20
XVI. ПИСЬМО И РАСПИСКА 23.06.20
XVII. КОРОЛЕМ НЕ МОГУ БЫТЬ, ГЕРЦОГОМ — НЕ ХОЧУ, РОГАН Я ЕСМЬ 23.06.20
XVIII. ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ 23.06.20
XIX. ДВОРЯНИН, КАРДИНАЛ И КОРОЛЕВА 23.06.20
XX. ОБЪЯСНЕНИЕ 23.06.20
XXI. АРЕСТ 23.06.20
XXII. ПРОТОКОЛЫ 23.06.20
XXIII. ПОСЛЕДНЕЕ ОБВИНЕНИЕ 23.06.20
XXIV. СВАТОВСТВО 23.06.20
XXV. СЕН-ДЕНИ 23.06.20
XXVI. УМЕРШЕЕ СЕРДЦЕ 23.06.20
XXVII. ГЛАВА, ГДЕ ОБЪЯСНЯЕТСЯ, ПОЧЕМУ БАРОН СТАЛ ТОЛСТЕТЬ 23.06.20
XXVIII. ОТЕЦ И НЕВЕСТА 23.06.20
XXIX. СНАЧАЛА ДРАКОН, ПОТОМ ЕХИДНА 23.06.20
XXX. КАК СЛУЧИЛОСЬ, ЧТО ГОСПОДИН ДЕ БОСИР, РАССЧИТЫВАЯ ПООХОТИТЬСЯ НА ЗАЙЦА, САМ БЫЛ ЗАТРАВЛЕН АГЕНТАМИ ГОСПОДИНА ДЕ КРОНА 23.06.20
XXXI. ГОЛУБКИ ПОСАЖЕНЫ В КЛЕТКУ 23.06.20
XXXII. БИБЛИОТЕКА КОРОЛЕВЫ 23.06.20
XXXIII. КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА ПОЛИЦИИ 23.06.20
XXXIV. ДОПРОСЫ 23.06.20
XXXV. ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА ПОТЕРЯНА 23.06.20
XXXVI. КРЕСТИНЫ МАЛЕНЬКОГО БОСИРА 23.06.20
XXXVII. ПОЗОРНАЯ СКАМЬЯ 23.06.20
XXXVIII. ОБ ОДНОЙ РЕШЕТКЕ И ОДНОМ АББАТЕ 23.06.20
XXXIX. ПРИГОВОР 23.06.20
XL. КАЗНЬ 23.06.20
XLI. БРАКОСОЧЕТАНИЕ 23.06.20
КОММЕНТАРИИ 23.06.20
XVIII. ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть