Онлайн чтение книги Цикл историй: Первый сезон monogatari series: first season
Пчела Карен - 011

Цукихи прислала сообщение с просьбой о помощи. Другими словами, она попала в беду.

Я решил немедленно отправиться домой — кстати, когда я спросил Сендзёгахару, что случилось с моим велосипедом, она сказала мне, что поблизости есть место для сбора мусора, поэтому она припарковала его там.

Какой бессердечный поступок! Дуэт Вальхаллы занимается бизнесом по утилизации велосипедов, или что?

Я спросил её, где это место, и мне пришлось заглянуть туда по дороге домой — это было довольно далеко, но все же быстрее, чем бежать.

Конечно, я не забыл сначала проводить Сендзёгахару домой. Даже если мы ссорились, она была моей девушкой.

Полночь. До рассвета было ещё далеко.

Днём мне пришлось прокрасться к своему велосипеду, чтобы не быть замеченным Цукихи, но в этот час я должен был прокрасться так, чтобы мои родители не заметили… Ну, в общем, они держались от меня подальше, и, возможно, мне не стоило беспокоиться.

Но я должен был сыграть свою роль. Самое меньшее, что я мог сделать, — это выглядеть виноватым, для формальности.… Чёрт, это звучит так мелко.

Так или иначе, я прокрался через парадную дверь, по коридору и вверх по лестнице в спальню моих сестёр.

Карен и Цукихи делили её.

— Я не сделала ничего плохого, — было первое, что сказала Карен Арараги.

Она сидела на нижней койке с надутыми щеками и надутыми губами, словно её наказывали за преступление, которого она не совершала.

Её лицо слегка покраснело. Она выглядела оскорблённой.

— Что я такого сделала, за что на меня можно злиться? — спросила она. — Цукихи не следовало ничего говорить. К тебе это всё равно не имеет никакого отношения, так что оставь меня в покое.

— ……

Ах, брат и сестра.

Даже Сендзёгахара, по крайней мере, сказала бы спасибо.

Да ты хоть представляешь, какой опасности мне пришлось избежать, чтобы вернуться домой, ты, дура с хвостиками?

Она сменила свою уличную джерси на домашнюю. Она вообще обожала одеваться в спортивные джерси. Этой Джерсийской корове определённо стоит подружиться с Хачикудзи. Впрочем, я и так постоянно докучаю ей своими придирками, и сейчас мне совершенно не хочется тратить на это время.

— Карен… — обеспокоенно произнесла Цукихи.

Цукихи вела себя довольно застенчиво, насколько я мог судить — Карен, должно быть, сказала ей пару ласковых за то, что та попросила моей помощи. Они почти никогда не спорили, но в тех редких случаях, когда они конфликтовали, как и следовало ожидать, обычно отступала младшая Цукихи. Полагаю, решающим фактором здесь было старшинство, и в конфликте уже не имело значения, кто был исполнителем, а кто стратегом.

Отложим это в сторону.

— Сначала просто скажи мне, что происходит, — потребовал я. — Что случилось после того, как я ушёл? Я думал, ты собираешься потчевать меня своими героическими подвигами?

Я прочитал остальную часть сообщения Цукихи, но все ещё был в неведении. Я знал только, что Карен попала в беду.

Насколько я мог судить, она не пострадала. Но с этими девушками это не означало, что я мог быть спокоен.

Я настаивал, но Карен не обращала на это внимания. Черт, мне хотелось её задушить.

— Я спрошу тебя ещё раз, старшая из младших. Что случилось?

— ОТ! ВА! ЛИ! — ответила Карен. — Бе-е, — она показала мне язык. И не забыла оттянуть кожу под глазами указательными пальцами. И это поведение ученицы третьего класса средней школы?!

Я так разозлился, что замахнулся, не подумав.

— Арараги.

Человек, остановивший меня, стоял у окна, прислонившись к стене. Это была Ханекава.

Цубаса Ханекава. Она остановила меня одним единственным словом.

— Арараги, — сказала она, — Ты очень разозлился, когда отец ударил меня. Так почему тот же самый парень сейчас собирается ударить свою сестру!

— ……

Ответа у меня не было. Я стоял неподвижно, как статуя.

— Я верю, что телесные наказания имеют своё место, — призналась она. — Если у тебя есть объяснение, которое удовлетворило бы Карен, тогда, пожалуйста, продолжай.

— Прости.

— Зачем извиняться передо мной?

Руководствуясь её словами, я повернулся к Карен.

— Прости, забылся, — я склонил голову.

Сначала Сендзёгахару, а теперь Ханекава заставила извиниться меня.… Дело было не в возрасте, но соотношение сил было таким же ясным.

Тем не менее, Сендзёгахара, уступившая Ханекаве, удивила меня. Я знал, что моя девушка не чувствовала себя комфортно в компании старосты класса, но предполагал, что это просто их разные личности.

Но заставлять Сендзёгахару выдавать даже заикающиеся извинения против её воли, когда она не считала себя виноватой — это выходило за рамки любой неловкости.

Цубаса Ханекава, наша до смешного блестящая одноклассница, не только получила лучшие оценки в этом году, но и заняла первое место на национальных пробных экзаменах.

Сендзёгахара однажды назвала Ханекаву «настоящим монстром». Я решительно возражаю против второго слова, но полностью согласен с тем, что она настоящая.

Она, одна, ни в малейшей степени не пахнет фальшивкой.

Ханекава действительно спасла меня во время весенних каникул. Я не преувеличиваю, когда говорю, что был бы мёртв, если бы не она. Я мог бы быть физически живым, но духовно я бы точно умер.

Называть её моей спасительницей — это несправедливо.

Она мне как вторая мать. Потому что, как я понимаю, я не обманывал смерть. Благодаря ей я возродился.

Очевидно, Ханекава — наша староста класса (я, кстати, её заместитель, она меня заставила) и староста среди всех старост. В очках, с косичками и аккуратной чёлкой она выглядела образцовой ученицей вплоть до культурного фестиваля.

Потом… она подстриглась.

До плеч, с лохматой чёлкой.

Она также сменила очки на контактные линзы, и хотя она строго придерживалась школьной формы, её школьная сумка была украшена аксессуарами. «Ну и что?» — спросите вы, но это огромное событие, как если бы солнце внезапно взошло на западе в один прекрасный день.

Благодаря этому преображению со стороны самой яркой звезды в истории школы Наоэцу, наш классный руководитель упал в обморок, завуч был госпитализирован, а директор написал заявление об отставке. Среди учеников начали ходить различные слухи.

Вне зависимости от их правдивости, в нашем классе словно появилось осиное гнездо. Она не покрасила волосы в зелёный цвет и не сделала татуировку, но поднялась такая суматоха, будто Ханекава за ночь превратилась в преступницу.

«Решила сменить имидж».

Это было всё, что она сказала в ответ на весь ад, вырвавшийся на свободу. Она сказала эти слова и этого было достаточно. Последующих вопросов не предвиделось.

На самом деле, я знал причину этой «смены имиджа». Вернее, у меня было очень хорошее предположение, но именно поэтому я не мог спросить её об этом.

На днях сердце Цубасы Ханекавы было разбито.

Стрижка волос из-за какого-то романтического несчастья давно уже не было чем-то из ряда вон... но Ханекава в этом смысле была очень консервативной девушкой. Я сомневался, что стрижка может помочь залечить разбитое сердце, но казалось, что ей просто была необходима подобная перемена в жизни.

Отстричь косу, избавиться от очков.

Она больше не казалась «очевидной старостой класса», просто обычной девушкой.

И это было прекрасно. Просто отлично.

Это было то, на что она всегда надеялась. Она действительно была «обычной девушкой», в конце концов, хотя я почти чувствовал, что она подверглась экзорцизму.

Хотя, это ведь и был своего рода экзорцизм, не так ли…?

Возможно, она укротила то, что овладевало ею.

Таково было моё впечатление. В любом случае, вопрос был в том, что эта новая Ханекава (я говорю новая, но прошёл уже месяц с тех пор, как её образ изменился, так что я уже довольно привык к этому) делала в комнате моих сестёр.

С другой стороны, если бы это было не так, она бы не позвонила мне в тот момент. Не то чтобы её личность изменилась. Она была серьёзна, как всегда, не из тех, кто звонит парням посреди ночи.

Я уже собирался спросить Ханекаву, почему.

— Цубаса, — вмешалась Карен, за которую только что вступилась Ханекава. — Не ругай моего брата.… Сейчас это была моя вина, и если бы он ударил меня, я бы ударила его в ответ.

— Неужели? — Ханекава пожала плечами, как будто в шутку. — А я взяла и вмешалась.

— Да, вмешалась.

— Но я сомневаюсь, что ты сможешь дать ему пощёчину.

— Тогда я бы его укусила. Просто чтобы ты знала, у меня зубы как сталь, Цубаса.

Боже… Наезжать на своего же защитника — это так в стиле Карен. И когда, чёрт возьми, она начала называть Ханекаву по имени?

Я повернулся к Цукихи.

— Не смотри на меня, я зову её по фамилии, — попыталась оправдаться Цукихи.

Но дело было не в этом.

Дело даже не в том, какое имя использовать, подумал я, тебе лучше начать обращаться к ней «мэм»! Но дело было и не в этом.

Отчасти потому, что Ханекава обучала меня, она и мои сёстры уже были знакомы ... но когда они успели так сблизиться?

— Коёми, просто слушай и не сердись. Я знаю, что мой брат не рассердится из-за этого, — начала Цукихи. — Видишь ли, Огненные сёстры завербовали Ханекаву.

— Что-что сделали?! — тут же закричал я.

О чём они только думали?! Они втянули Ханекаву!

— Арараги, не говори так громко, а то разбудишь родителей.… И я не знала, что ты из тех, кто запугивает своих сестёр, крича на них.

У меня были связаны руки! Я хотел, чтобы Ханекава считала меня хорошим парнем!

— Мисс Ханекава, пожалуйста, не ругайте Коёми, — взмолилась Цукихи, фактически встав между мной и Ханекавой. — Он просто беспокоится, что мы не причинили тебе неудобства.

Что это была за сцена, когда мои сёстры прикрывали меня? Это казалось так несправедливо.

— Боже…

Немного успокоившись, я кое-что понял.

Сегодня утром — на самом деле вчера утром, с точки зрения даты — Цукихи каким-то образом узнала, что мои занятия отменены. Решив, что я, должно быть, сказал ей об этом, когда она разбудила меня, я не стал больше думать об этом, но я этого не говорил. Она заранее знала, что у Ханекавы будут планы и что сеанс будет отменён.

Неудивительно, что Цукихи это знала. За всем этим стояли они с Карен.

— Арараги, я сама решила помочь Карен и Цукихи, так что не сердись на них. Арараги, которого я знаю, никогда не вымещал злости на своих младших сёстрах.

— Нргхх… — я начинал чувствовать, что мной манипулируют. Не то чтобы я когда-либо бросал вызов Ханекаве, манипулируя ею или нет.

Следующей заговорила Карен:

— Знаешь такое выражение: «крылья у тигра»? Так что мы теперь «Сёстры огня и пера».

Что за неуклюжие попытки обыграть имя «Цубаса Ханекава»?

Иногда я спрашивал себя, действительно ли Карен моя сестра.

— Хорошо, хорошо, — сказал я. — Обещаю, что не буду сердиться.

— И маме с папой тоже не скажешь? — спросила Цукихи, понимая, что Ханекава находится на их стороне.…

Они напрасно полагали, что я готов выполнять любые обещания, которые им даю. Я способен разбить их, как если бы они были из хрупкого стекла.

— Это наш секрет, — солгал я. — А теперь поторопись и объясни. Что случилось? Что происходит?

— Действительно. Что происходит?

Я был очень близок к тому, чтобы свернуть Карен шею. Она явно не собиралась мне рассказывать.

В таком случае мне нужно было спросить Цукихи или Ханекаву.… Но Ханекава была в лучшем случае сообщницей. Если мне нужны были подробности, я должен был получить их от Цукихи.

Да…

Я знал, что снова потеряю хладнокровие, имея дело с одной из моих сестёр. А пока было бы лучше, если бы я начал с ...

— Ханекава, — сказал я. Мне нужно было поговорить со всеми тремя, но сначала с ней. Я указал большим пальцем на стену в направлении моей комнаты. — Не могла бы ты зайти ко мне на минутку?

— О-о-о, он хочет отвести Цубасу в свою комнату.

Карен была просто в восторге... Однажды я убью её.

— Конечно. — Ханекава отошла от стены. — Карен, Цукихи, все будет хорошо. Ты поступила правильно. Как только Арараги услышит, что я хочу сказать, я уверена, он поймёт. Не волнуйтесь, я всё объясню.

— Мисс Ханекава…

— Цубаса…

Мои сёстры смотрели в лицо Ханекавы с искорками в глазах.

Похоже, они ей очень доверяли.

Возможно, это была просто естественная реакция на Ханекаву.

— Но, Цубаса, ты останешься наедине с Коёми.…

Карен, заткнись.

Забудь о том, что происходит сейчас, я беспокоюсь о твоём будущем.

— Об этом тоже не беспокойся. Я знаю, что могу доверять твоему старшему брату, — заверила Ханекава, погладив Карен, которая сидела на кровати, по голове, прежде чем выйти из комнаты.

Серьёзно... её примеру не было места.

Я испустил глубокий вздох и воскликнул Карен,

— Эй, дылда.

— Что тебе нужно, коротышка? — угрюмо спросила она.

Странно… Карен ответила на моё оскорбление, но, словно не вложила в него своё сердце. Ей не хватало её обычного огня. Всякий раз, когда я называл её так, она, как правило, бросалась на меня в ярости, независимо от ситуации. Но она даже не пошевелилась и просто сидела, скрестив ноги.

— Что? Иди пялься на кого-нибудь другого, — сказала она.

— ……

Я ещё раз вздохнул и сказал ей:

— Ты всегда права. Не стану этого отрицать. Ты права, но не более того. От своей правоты ты не становишься сильнее.

— ……

— ……

— Если ты не будешь сильной, то проиграешь, — продолжал я. — Ты занимаешься боевыми искусствами, ты должна это понимать, — я посмотрел на Цукихи. — Первое требование справедливости заключается не в том, чтобы быть правым. Нужно быть сильным. Вот почему справедливость всегда торжествует. Самое время тебе это понять. Пока вы этого не сделаете, вы никогда не изменитесь — вы всегда будете поддельными защитниками справедливости.

Подделки.

Я вышел, не дожидаясь ответа сестёр, вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Ханекава стояла и ждала. Как будто ей нечего было делать. Но она тоже казалась удивлённой.

— Я знаю, что не должна этого говорить, — сказала она со слабой улыбкой, — Но наблюдать за тобой и твоими сёстрами очень интересно.

— Дай мне передохнуть.…

— По-моему, они хорошие девочки.

— По-моему, они просто соплячки.

Я повёл Ханекаву в свою комнату. В отличие от Камбару, я содержал её в полном порядке, поэтому был готов к нежданным гостям.

— Можешь сесть на кровать, — предложил я.

— Я не уверена, что это подходящее место, чтобы просить девушек сесть.

— А? А почему бы и нет?

Именно там Сэнгоку попросила меня сесть — хотя, на самом деле, мне запретили садиться куда-либо ещё. Вспоминая этот момент, я сидел в кресле.

— Кстати, Ханекава, почему ты одета в школьную форму посреди ночи?— да, именно так она и была одета. Я хотел поднять этот вопрос, но у меня не было возможности. — Я знаю, что ты носишь форму даже во время летних каникул, но отложим это в сторону... у тебя есть нормальная одежда? Кажется, я никогда не видел тебя в уличной одежде.

— Ты уже видел меня в пижаме.

— Пижама — это не уличная одежда.

Если уж на то пошло, я видел её и в нижнем белье, и тем не менее, это тоже не уличная одежда. Я хотел увидеть Ханекаву в повседневном наряде, который она сама себе выбрала! Неужели она когда-нибудь сделает мне одолжение?!

— Сегодня просто совпадение, на самом деле… Я была так одета, когда встретилась с твоими сёстрами сегодня вечером. Может быть, мне стоит начать с этого?

— Пожалуйста.

— Это немного радует...

— Хм?

— Ну, то, как ты беспокоишься о своих сёстрах, по сравнению с тем, как ты беспокоишься обо мне, или Сендзёгахаре, или Маёй, или Камбару, или Сэнгоку, кажется каким-то другим. Я не знаю, как это выразить. Более отчаянно.

— Отчаяние…

— Ты как будто другой человек, когда дело касается Карен-тян и Цукихи-тян, — Ханекава назвала имена моих сестёр с уменьшительным суффиксом, озорно хихикая. — Ты только что был с ними очень строг. Они правы, но они не сильны? Ты уверен, что твои слова были направлены не против самого себя?

— Хочешь сказать, я ненавижу таких, как я?

— Не думаю, что ты хочешь, чтобы тебе это сказали. Но я не уверена, что это то, что я чувствую. Может быть, просто «ненависть к себе»?

Я вздохнул в ответ. И потому, что люди видели меня именно таким, и потому, что это было правдой. Это был сложный вздох.

«Мистер справедливость», — так назвала меня Сендзёгахара.

— Ханекава. Ты знаешь моих сестёр всего месяц, так что я не виню тебя, но я живу с Карен-тян пятнадцать лет, а с Цукихи-тян четырнадцать. После стольких лет я могу тебе сказать ...

— Пффф… Ха-ха.

Я только закончил предисловие к тому, что собирался сказать, но что-то показалось Ханекаве настолько забавным, что она разразилась смехом, поэтому я прервался, прежде чем смог перейти к сути.

— Х-Ханекава?

— Нет, мне очень жаль. Но ты только что назвал их Карен-тян и Цукихи-тян.

Какая ужасная оплошность! Что я только что сделал?!

Использование «тян» в их отношении было моей старой привычкой ещё с тех пор, как мы были детьми. Вот почему я старался не называть их по имени! «Та, что постарше» и «Та, что помладше», таким вот образом я хотел реабилитироваться!

Я оплошал перед Ханекавой, перед всем человечеством!

— Хах…

— Да ладно тебе, Арараги, ничего страшного. Я тоже иногда так с ними поступаю.

— Н-нет, — пробормотал я, — Я просто подражал тебе. Я обращался с ними как с детьми, риторически, но обычно я называю их просто Карен и Цукихи…

Ханекава с жалостью посмотрела на меня. Это было так неловко…

— О-отложим это в сторону, давай перейдём к делу, Ханекава. Похоже, это может занять много времени.

— Нет проблем, — сладко согласилась она.

Стой! Твоя доброта причиняет боль!

— Как бы то ни было, — продолжал я, — Я уже знаю кое-что из прошлого. Они искали источник этих чар, циркулирующих среди учеников средней школы, верно?

— Ох. Откуда ты это знаешь?

— Вообще-то через Сэнгоку. К сожалению, мои младшие сёстры...

— Карен-тян и Цукихи-тян.

— ...Мои младшие сёст...

— Ты имеешь в виду Карен-тян и Цукихи-тян.

Злая Ханекава. Может быть, я и ошибался, и её личность действительно изменилась вместе с причёской.

— Карен-тян и Цукихи-тян, — смягчился я, — Похожи на знаменитостей среди других учеников средней школы. Сэнгоку слышит истории об их махинациях.

— Хм ... понятно. — Ханекава, казалось, поверила. — Кстати, Сэнгоку стала жертвой этих чар, не так ли?

— Она была единственной, если быть точным.

— Нет, не была. Просто она пострадала сильнее всех... Эти чары на самом деле имеют всевозможные негативные последствия.

— Всевозможные?

— В основном в плане межличностных отношений.

— ………

Верно. В случае с Сэнгоку она тоже не была единственной жертвой. Некоторые отношения окружающих её людей также пострадали.

— Когда я вникала в это, — сказала Ханекава, — Так называемые чары, которые популярны, в основном злонамеренны. Идея Карен и Цукихи о том, что кто-то намеренно распространял их, казалось бы, должна была стать попаданием пальцем в небо, но они попали недалеко от верного ответа.

Она добавила, что если бы не летние каникулы, она не смогла бы провести расследование. Это правда, длительный перерыв был единственным временем для такого расследования.

— Кстати, когда ты начала с ними сотрудничать? — спросил я.

— Я бы не стала утверждать, что сотрудничаю с ними. Я просто время от времени помогала им. Но с точки зрения того, как долго, я думаю, с начала летних каникул.

…Я так и не спросил, что же я действительно хотел узнать.

— Ты им помогла. Тогда ты, должно быть, нашла преступника.

Другими словами…когда телефон Карен зазвонил раньше, это была сама Цубаса Ханекава. Неудивительно, что моя младшая сестра предпочла звонок мне.

— Мне больно, когда ты говоришь так, будто это моя вина, — сказала Ханекава.

Она действительно выглядела огорчённой.

Я не хотел причинять ей боль, но должен был это сказать.

— Знаешь, Ошино с подозрением относился к этой твоей стороне. Ты слишком компетентна и просто не можешь не прийти к верному ответу...

Это спасло меня. Но верно было и обратное. Например, она не смогла спасти себя. Её собственная компетентность стояла у неё на пути.

— Верно. — Ханекава не отрицала этого. Она кивнула с лёгкой улыбкой на губах. — Но и пойти на это без энтузиазма я тоже не могла.

— Это так. Так же, как Карен-тян, Цукихи-тян и я.…

Что ж. Что сделано, то сделано.

— Точно так же, как Карен-тян, Цукихи-тян и я должны принять нашу собственную слабость, ты должна принять свою силу.

Точно так же, как подделки должны признать, что они подделки, подлинные вещи должны признать, что они подлинные вещи. Серьёзно. Нельзя просто взять и отбросить самих себя.

— Итак, — спросил я, — Карен нашла «виновника», пошла на переговоры и что-то с ним сделала?

— Правильно. В то время я действовала сама по себе и появилась только позже, так что я никогда не видела «виновника» лично… Если бы я сначала присоединилась к твоим сёстрам, то, возможно, смогла бы помочь.

— Карен говорила что-нибудь о том, что это за «преступник»?

— Давай посмотрим.… — Ханекава переступила с ноги на ногу, и кровать слегка заскрипела. — Его зовут Дейшу Кайки. Зловещий человек, судя по всему.