Онлайн чтение книги Цикл историй: Первый сезон monogatari series: first season
Пчела Карен - 021

Всё прошло так гладко, что почти разочаровывало. Однако повезло или нет, это другой вопрос.

— Хорошо, я уступлю. Больше не буду обманывать учеников средней школы. Я перестану распространять эти так называемые чары. И да, Арараги, если ты беспокоишься об этой энергичной юной леди, твоей сестре, то можешь расслабиться. Её состояние является следствием эффекта плацебо. Мгновенный гипноз, так сказать, учитывая её восприимчивость к вере, я полагаю, что её симптомы довольно серьёзны, но она должна поправиться в течении трёх дней. Считай это простой простудой. Что же касается тебя, Сендзёгахара, позволь мне официально извиниться за ситуацию с твоей матерью. С юридической точки зрения, я всего лишь дал совет вам и вашей семье. Нет никакого закона, по которому меня можно было бы обвинить. Но если я причинил тебе боль, было бы неблагоразумно не предложить тебе немного утешения. Точно так же, какие бы деньги я ни взял у твоего отца, я сделаю всё возможное, чтобы вернуть их, но поскольку почти все эти деньги были потрачены, для этого может потребоваться некоторое время.

Так сказал зловещий человек, одетый в черный костюм, как будто он был в трауре.

Дейшу Кайки.

Сендзёгахара выбрала место нашей встречи — крышу, возможно, единственного в нашем городе торгового центра. Близкое расположение поставило бы нас в невыгодное положение, в то время как любое слишком пустынное место также было бы опасным. Вот почему она выбрала крышу торгового центра. Естественно, она также извлекла урок и из ошибки Карен.

Был вечер тридцатого июля.

После нашей драки я отнёс Карен домой на спине. Я посчитал, что она не станет снова пытаться улизнуть, но на всякий случай написал на её лице перманентным маркером «Хотите поразвлечься ─ я вся ваша», чтобы убедиться, что она не выйдет из дома (а ещё я написал «Ненавижу бюстгальтеры ─ не ношу их» на лице Цукихи. Коллективная ответственность).

Затем я встретился с Сендзёгахарой и направился к месту встречи.

На крыше был мини-парк развлечений, к которому примыкала небольшая сцена. Поскольку сегодня было воскресенье, было запланировано выступление (шоу типа «Могучих рейнджеров»). Это позволило бы нам притвориться, что мы просто ждали, когда всё начнётся.

Мужчина, одетый во всё чёрное, и двое старшеклассников. Это было не самое странное сочетание, но оно привлекло бы некоторые взгляды, что, вероятно, было не желательно.

Возможно, он и смог от неё отвязаться, но Кайки ведь уже однажды столкнулся с Карен. Несмотря на то, что он ответил на звонок, рассчитывать на то, что он снова придёт на встречу, казалось мне азартной игрой. Однако по какой-то причине Сендзёгахара оставалась на удивление уверенной.

На самом деле это было похоже не столько на уверенность, сколько на доверие.

Когда мы добрались до крыши торгового центра, Дейшу Кайки уже ждал нас в одиночестве. Он пил кофе из банки.

Заметив нас, он выбросил пустую банку в мусорное ведро.

— Хм. Ты тот мальчик, которого я встретил у дома наследия Гаэн. Пришёл отомстить за свою сестру? Как же редко в наши дни можно встретить детей с такими рыцарскими манерами, — обратился он ко мне мрачным тоном.

Затем он повернулся к Сендзёгахаре.

— Однако ты потеряла своё очарование, не так ли, Сендзёгахара? Такой обычной девушкой ты стала.

Он даже не улыбнулся.

— Прошу прощения? — Сендзёгахара заговорила в ответ. Она встала перед Кайки, её лицо все ещё ничего не выражало. — Я бы сказала, что никогда больше не хотела тебя видеть, но я бы солгала. Правда в том, что я не желала тебя видеть в первый раз. Тем не менее, я должна сказать тебе, что с нетерпением ждала этого момента.

— Что ж, а я не ждал. Особенно учитывая твою нынешнюю заурядность. Когда я встретил тебя впервые, ты сияла, как ночь ... или, может быть, я должен сказать, что ты казалась просветлённой. Тебя стоило обмануть, — бойко ответил Кайки.

Я поймал себя на том, что снова думаю о них. Ошино и Палач.

Они все были очень разными, и лицом к лицу, как сейчас, Кайки не имел с ними почти ничего общего. За исключением одного момента.

Их уверенность.

Словно они всё знают, всё понимают. Решают ли они об этом умолчать или красноречиво высказаться — это уже их выбор.

— Это твоя вина, Арараги? Это ты решил проблему этой молодой женщины?

— Нет, я просто слегка подтолкнул её.

— Значит, мы с тобой одинаковые, — мрачно заметил Кайки. — Впрочем, когда я толкнул её, она падала в направлении обрыва.

— Именно этим ты сейчас и занимаешься, не так ли? С учениками средней школы. Слегка толкаешь их, пытаясь сбить с ног.

С обрыва. Или подвесного моста.

— Тебе сестра сказала? Да, именно так. Эти деревенские дети скопили денег. Я заработал приличную сумму за очень короткое время.

Шаг вперёд.

Я заметил, что Сендзёгахара медленно сокращала расстояние между собой и Кайки — я бы сказал, что она готовилась к драке, хотя она уже давно была к ней готова.

С того момента, когда мы только поднялись на крышу.

Или, может быть, с тех пор, как она услышала имя Кайки, слетевшее с моих губ.

Или ... с тех пор, как он обманул её.

— Нет, давай поговорим, — остановил Кайки приближение Сендзёгахары. — Я выслушаю, что ты скажешь. Я здесь как раз для этого. И вы тоже. Или я ошибаюсь?

— ……

— ……

Затем, на самом деле, мы выслушали то, что должен был сказать Дейшу Кайки.

«Хорошо, я уступлю», — сказал он.

Он во всём признался, пообещал уехать из города и даже предложил возместить ущерб.

Разочарование.

Всё прошло гладко — это был идеальный результат. Это было даже больше, чем то, на что мы могли рассчитывать, но всё же…

Это действительно было выше всех наших ожиданий. Мы не просто не ожидали от него такого ответа, мы даже не желали услышать от него что-то подобное.

— Как любезно с твоей стороны, — саркастически похвалила Сендзёгахара, хотя, честно говоря, это прозвучало пусто, как будто она не знала, что сказать, и произнесла это. — Но почему мы должны тебе верить?

— А вы не должны, Сендзёгахара. — этот человек, казалось, никогда не утруждал себя использованием именных суффиксов. Как впрочем и в мой адрес. — Арараги, а как насчёт тебя? Ты можешь мне поверить?

— Просить меня верить всему, что говорит мошенник, просто смешно. В то же время, — осторожно ответил я, — Если мы не собираемся доверять вам ни на йоту, тогда весь этот разговор будет бесполезным. Всё так, как ты сказал раньше, Кайки. Мы пришли сюда поговорить.

— Хм. Ты очень уравновешенный молодой человек, не так ли? Ни капли невинного детского очарования. Твоя сестра была гораздо симпатичнее, когда отказывалась думать головой. В этом смысле, я полагаю, ты соответствуешь своему статусу старшего брата.

Кайки, казалось, не пытался ни спровоцировать, ни похвалить, когда говорил это.

— По крайней мере, для меня, — резко оборвала его Сэндзёгахара, — ты не выглядишь раскаивающимся. Я не чувствую и намёка на раскаяние.

— Ах. Я ведь ещё не принёс никаких извинений, не так ли? И не умолял сохранить мне жизнь. Тысяча извинений, я очень раскаиваюсь, до глубины души... Полагаю, я должен извиняться не перед вами двумя, а перед твоим отцом и матерью, Сендзёгахара. И всеми детьми, которых я обманул на этот раз.

— Ты ожидаешь, что я поверю в это поверхностное извинение? Всё, что ты говоришь, — ложь.

— Возможно, так оно и есть, — согласился Кайки, кивая. По его деспотичному тону можно было подумать, что он зол, но что-то заставило меня усомниться в этом.

Я был совершенно уверен, что он не способен на гнев. И не только на гнев.

У меня было такое чувство, что он в принципе был не способен думать о других людях.

— Даже если всё, что я говорю, — ложь ... ну и что? — продолжал он. — Я мошенник. С моей стороны нести полную чепуху это одна из форм искренности. И кроме того, Сендзёгахара…

— Что?

— Не слишком ли поспешно называть несоответствие между словами и чувствами простым обманом? Если слова не отражают чувств, зачем предполагать, что они ложны? Почему слова должна быть ложью, а чувства — правдой? Кто это решил?

— Не мог бы ты воздержаться от намеренного раздражения меня? На случай, если ты не знал, я очень стараюсь быть терпеливой, — Сендзёгахара на мгновение закрыла глаза. Не моргнув, но выдержав долгую паузу. — Мне трудно сопротивляться своему желанию убить тебя.

— И именно это я имел в виду под «обычной». Прежняя ты никогда бы не проявила такого терпения.

— На данный момент я не хочу возвращать наши деньги, это не вернёт мою семью.

— Понимаю. Это большое облегчение. Я плодовитый транжира и совершенно не умею экономить. Чтобы вернуть ваши деньги, мне пришлось бы придумать новую аферу.

— Уезжай из города… Немедленно.

— Конечно.

И снова Кайки согласился с готовностью, которая была жуткой и сомнительной.

— Что случилось, Арараги? — спросил он. — Почему ты так на меня смотришь? Твой взгляд должен быть другим. Последствия, возможно, были не очень серьёзными, но я причинил вред твоей младшей сестре. Если ты собираешься смотреть на меня, разве в твоих глазах не должно быть больше враждебности?

— Моя сестра сама виновата… Ей не следовало связываться с кем-то вроде тебя. Это само собой разумеется.

— Ты ошибаешься. Ошибка твоей сестры заключалась в том, что она пришла на встречу со мной одна. Если она хотела подловить меня, то должна была привести с собой подругу или двух, понимаешь. Тогда я бы поднял белый флаг, как делаю это сейчас. Во всём остальном юная леди была более или менее права.

— ……

— Или же ты, Арараги, заключил, что эта юная леди — дура, но при этом отрицаешь, что она — дура?

— Думаю, она права. Но…

— Она не сильная? — Кайки опередил меня, как будто он уже думал об этом. Как будто он обдумывал такие тривиальные вопросы давным-давно и покончил с ними. — Нет, конечно, нет. Но нельзя отрицать доброту этой юной леди. Более того… — впервые за всё время Дейшу Кайки, казалось, улыбнулся. Улыбка зловещая, как у ворона. — Более того, если бы не такие юные леди, как она, я бы был голодающим мошенником.

— И почему же, — сказала Сендзёгахара, которая, в отличии от меня, пристально смотрела на Кайки, — Этот мошенник теперь так быстро соглашается сделать то, что мы требуем? Конечно, ты мог бы запросто выкрутиться из всего этого… как ты сделал со мной раньше. Держу пари, ни у кого нет доказательств, что ты обманул этих детей.

— Сендзёгахара, ты меня неправильно поняла, — Кайки больше не улыбался. Возможно, то, что я принял за улыбку, было всего лишь игрой света. — Нет, возможно, мне не следует говорить «неправильно поняла», а скорее «переоценила». Вполне естественно ожидать чего-то большего от человека, которого считаешь своим злейшим врагом. Я понимаю этот порыв. Но Сендзёгахара, жизнь не так драматична. Как бы ты ни ругала меня, я всего лишь тупица средних лет. Даже будучи мошенником, я в лучшем случае мелкая сошка. Мрачный человек.

«Едва ли я достоин вашего негодования», — добавил он.

— Я тебе не враг, я просто надоедливый сосед. Даже если когда-то я и казался тебе чудовищем.

— Не обманывай себя. Ты просто ...

«Фальшивка», — сплюнула Сендзёгахара. Но это было правдой, что та же самая фальшивка мучила её.

— Да, именно так. Это я, — согласился Кайки. — Низкое существо, чей разум мчится даже сейчас, отчаянно пытаясь выбраться из этой передряги. И самое эффективное средство для этого — быть кротким и покорным и делать то, что ты говоришь. Завоевать твоё расположение — мой единственный путь к спасению.

— ……

Зачем… зачем вообще приезжать? Очевидно, он не был обязан отвечать на вызов Сендзёгахары.

— Видишь ли, Сендзёгахара, я не повинуюсь так кротко и покорно из-за того, кто ты есть, я бы повиновался любому, при сравнимых обстоятельствах. Если позволишь заметить, до твоего утреннего звонка я совершенно забыл о тебе. С моей точки зрения, то, что случилось с твоей семьёй, было всего лишь одной махинацией из многих, которые я совершил. Тогда я не извлёк из тебя никакого урока.

«Мне пришлось напрячь мозги, чтобы вспомнить тебя», — пробормотал он и снова посмотрел на Сендзёгахару.

— Я не особенный, и ты тоже. Во мне нет ничего драматического, и в тебе тоже нет ничего драматического. Все свободные счета и мелочь, которые мне удаётся собрать, — это лишь ничтожная сумма в грандиозном плане общества. Каким бы важным ни было для тебя решение встретиться со мной, его результат столь же незначителен, как и сегодняшняя погода.

«Ты не найдёшь здесь никакой драмы», — повторил Кайки, словно отчитывая её.

— А как насчёт тебя, Арараги? Позволь мне спросить тебя. Твоя жизнь драматична? Разве это трагедия? Комедия? Опера? Я чувствую что-то… тревожное в твоей тени.

— ……

— Кроме того, ты, кажется, каким-то образом впитал половину состояния твоей сестры. Какое безумие. Такая рискованная вещь, ещё и без обещания денежного вознаграждения.

Мог ли он сказать? О Шинобу ─ и о моём теле? И если он мог … то как?

— Ты… который...? — спросил я его.

— Который… Что именно?

— Для фальшивки ты проделал довольно серьёзный фокус с моей сестрой. И с Сендзёгахарой тоже ... ты ведь видел, что с ней было не так, да? И с Камбару тоже. — мне начало казаться, что он не «который», а скорее «который угодно». — Ты же знаешь… о странностях?

— Хм. Я не ожидал такого глупого вопроса. Мой интерес к тебе угасает, Арараги. Ты, например, веришь в привидения? — отсутствие энтузиазма у Кайки было очевидным. Казалось, он был почти смущён этим разговором. — Даже если не веришь, я думаю, ты можешь понять психологию человека, который боится призраков. Мой случай похож. Я не верю в оккультизм, но на нём можно заработать деньги.

— ……

— Я опровергаю существование странностей и аномалий, но в мире есть и другие, которые утверждают такие вещи. И поэтому этих людей легко обмануть. Может, я и мелкий мошенник, но благодаря таким суеверным людям мне удаётся зарабатывать на жизнь. Итак, отвечая на твой вопрос, нет, я не знаю о странностях. Я просто знаю людей, которые знают. Или, если быть точным, я знаю людей, у которых сложилось впечатление, что они что-то об этом знают.

На этот раз он определённо улыбнулся. И снова — как ворон — мои глаза меня не обманывали.

— Деньги — это всё в этом мире, — сказал он. — Я бы с радостью умер за деньги.

— Когда ты заходишь так далеко, это звучит как вера…

— Как бы далеко я ни зашёл, это вопрос веры. Вера непоколебима. Не забывай, что люди, которых я обманываю, дают мне деньги в качестве платы за мой обман. Именно потому, что они верили, что заплатили справедливую цену. Сомневаться в том, во что они когда-то верили, — что может быть более непостоянным?

«Огненная Пчела», — вдруг сказал Кайки.

Имя странности, которую он натравил на Карен.

Одно из тех отклонений, с которыми он не был знаком.

— Ты знаешь об Огненной Пчеле? — спросил он меня.

— Это из периода Муромати или что-то в этом роде, верно? Эпидемия неизвестного происхождения, которую люди приписывали неопознанной странности. Предположительно, в то время погибло много людей.

— Ты прав. Но ты также ошибаешься. — Кайки сначала утвердительно кивнул, затем отрицательно покачал головой. — «Огненная пчела» на самом деле является рассказом о странности из пятнадцатой главы Иллюстрированного сборника восточных разногласий, который был написан в период Эдо. Довольно мутный текст, но фундаментальный момент заключается в том, что не существует никаких иных упоминаний подобной болезни в период Муромати, записанных до этого сборника

— Хм?

— Если бы такое действительно произошло, это, несомненно, было бы включено в другие тексты, но инфекция упоминается только в Иллюстрированном сборнике восточных разногласий. Другими словами, эта «эпидемия неизвестного происхождения» вообще никогда не существовала.

— ……

— Поскольку не было никакой эпидемии, не было, конечно, никаких смертей и никаких реальных явлений, которые можно было бы приписать странности — запись была продуктом мимолётной фантазии автора. Выдумка, написанная так, чтобы походить на исторический факт.

Такой странности никогда не существовало.

Ни как причины.

Ни как эффекта.

Ни как процесса.

Всё это было фальшивкой.

— Это апокриф, — объяснил Кайки. — Ищи сколько хочешь, но странность, известная как Огненная Пчела, восходит не к периоду Муромати, а к периоду Эдо. Довольно глупо, что последующие поколения поверили в чушь автора. Что ты об этом думаешь? Странность, порождённая ложью одного человека, не имеющая ни оснований, ни традиций, чтобы поддержать её.

Я украдкой взглянул на свою тень.

Ошино тоже должен был знать, другими словами, Шинобу, должно быть, слышала эту историю… Но, как она и сказала, пытаться вспомнить все бредни Ошино было глупой затеей.

Кроме того, даже если бы она знала заранее, это не было бы особенно полезно.

Независимо от того, существовала она или нет, и откуда бы она ни взялась, в конце концов, Огненная Пчела все равно оставалась Огненной Пчелой.

— Это так же верно для этих старых сказок, как и для сегодняшних городских легенд. Есть случаи, которые происходят из реальности, и случаи, которые происходят из фантазии. «Как мошенник, я просто зарабатываю на жизнь последним».

Эффект плацебо. Мгновенный гипноз.

Вот как он выразился.

— Но моя сестра…

— Хм?

— Моя сестра, которую ужалила Огненная Пчела… Ей действительно станет лучше, даже если мы ничего не сделаем?

— Конечно. Огненная пчела не существует — этих странностей не существует. Следовательно, и её состояние тоже не должно быть таким. Это только кажется, потому что вы, люди, верите в это. Прямо скажем, не втягивай меня в свою игру в притворство. Это раздражает.

Кто он такой, чтобы так говорить?

Дейшу Кайки, вот кто.

Это решило все для меня.

Он был таким же фальшивым, как и они.

Как и сказала Сендзёгахара. Точно так же, как он сам сказал.

Гордая фальшивка, готовая идти по жизни, чувствуя себя неполноценной.

— Более того, — сказал он, — Ты поглотил половину этого ... ей может потребоваться даже меньше трёх дней, чтобы прийти в себя. Я не знаю, как тебе это удалось, но я впечатлён. Это достаточное доказательство, Арараги, что мы с тобой несовместимы. Мы даже не как масло и вода, а как масло и огонь.

— Кто огонь, а кто масло?

— Кто знает? Но ни один из нас не кажется особенно вспыльчивым. А что насчёт рубидия и воды? В этом случае я был бы рубидием.

— А я, значит… вода?.

В таком случае, Карен и Цукихи должны были быть огнём.

Огонь и огонь. Сложите их вместе, и будет пожар.

Огненные сёстры.

— Арараги, ты знаком с сёги?

— Сёги? — не заметив его внезапного перехода, я просто повторил это слово. Сёги? — Я знаком с ними не больше, чем любой другой… Но какое это имеет отношение к делу?

— Никакого. Это просто пустая болтовня. Прости мне мою слабость. А как насчёт тебя, Сендзёгахара? Ты знакома с сёги?

— Нет, — ответила она односложно, но она лгала.

Не было ни единого шанса, чтобы она не была знакома с нашей домашней версией шахмат. На самом деле, держу пари, она прекрасна умела в них играть.

— Это простая игра, относительно поверхностная по своей сути, — невозмутимо продолжал Кайки, как будто видел её насквозь. — Количество фигур ограничено. Способы, которым они могут двигаться, также ограничены. Доска чётко расчерчена. Каждый аспект конечен. Другими словами, возможности чрезвычайно ограничены с самого начала — это очень низкоуровневая игра, в которой нет места для усложнений. И всё же самые лучшие игроки в сёги — все без исключения гении. Игрой, которая должна быть открыта для овладения самым посредственным интеллектом, не овладевает никто, кроме самых умных. Ты знаешь, почему это так?

— Нет, — сказал я. — Расскажи.

— Потому что сёги — это состязание в скорости. В официальном матче всегда есть таймер, установленный на столе. Вот почему. Если есть ограничение по времени, то чем проще правила, тем увлекательнее игра. Насколько целесообразно игрок может рассмотреть свои варианты? Короче говоря, интеллект — это вопрос скорости. Какой бы мастерской ни была данная стратегия, имея достаточно времени, любой игрок может додуматься до ней... Суть в том, чтобы не тратить на это время.

— ……

— Как и сёги, жизнь конечна. Как тратить меньше времени на размышления — или, другими словами, как быстро ты можешь думать — это ключ. Как человек, который прожил гораздо дольше, чем любой из вас, позвольте мне дать вам один совет.

— Оставь себе. Мне от тебя ничего не нужно, — немедленно ответила Сендзёгахара.

— Ой да брось, — Кайки проигнорировал её комментарий. — Не думай слишком много. С моей точки зрения, людей, которые слишком заняты своими мыслями, так же легко обмануть, как и людей, которые не думают вообще. Думайте в меру и действуйте в меру. Это урок, который вы должны извлечь из этого.

Так сказал Дейшу Кайки.

— Твой сотовый телефон…

Проигнорировав его слова, словно в отместку, Сендзёгахара протянула руку ладонью вверх. — Дай мне свой телефон.

— Хм.

Кайки сунул руку в карман своего костюма, вытащил чёрный сотовый телефон и положил ей на ладонь, как было приказано. Это был раскладной телефон. Сендзёгахара с грубой силой отогнула его назад, сломав.

Затем она бросила его на бетон и наступила на него, как будто хотела избавить его от страданий.

— Что за мерзкий поступок, — тон Кайки был спокойным. Он даже не казался расстроенным. — На этом телефоне было много информации, которая мне нужна для моей работы.

— Ты имеешь в виду ... твои аферы.

— Конечно. Но теперь я даже не могу помочь этим детям из средней школы. Потому что у меня больше нет контактной информации моих клиентов.

— Почему меня должно волновать, помогаешь ты или нет некоторым школьникам, которых я никогда не встречала? Арараги... — Сендзёгахара бросила на меня косой взгляд, который я не смог прочесть. — Я собираюсь сказать одну из худших вещей, которую я могла бы сказать.

— Хм?

— Разве они сами не виноваты? — заявила она.

Она обращалась к Кайки — человеку, который тоже обманул её, — но произнесла эти слова без колебаний.

— Я не защитница справедливости, — ледяным тоном продолжала она. — Только враг нечестивых.

— ……

— Кроме того, ты не мог помочь тем жертвам, точно не ты. Даже если бы ты попытался, то в конечном итоге провернул бы ещё худшую аферу.

— Я мошенник, и даже мои репарации построены на лжи. Вы двое, возможно, не захотите этого понимать, но для меня зарабатывание денег — это нечто большее, чем прибыль и убытки.

— Твоя проблема в том, что ... — Сендзёгахара хотела что-то сказать, но передумала.

Она внезапно отступила в сторону, чтобы не мешать Кайки.

Казалось, это был её способ сказать, что разговор окончен.

Это был конец.

Всё сделано.

Кайки наклонил голову.

— Я должен поблагодарить тебя. Я пришёл сюда, готовый к тому, что меня убьют, но должен признаться, мне не нравится боль, — сказал он Сендзёгахаре, которая отказывалась смотреть ему в глаза. — Если тебе нужно что-то сказать мне в лицо, я выслушаю. Наверняка у тебя есть чувства, которые обременяли тебя все эти долгие годы. В чём моя проблема, скажи на милость? — спросил он.

— ……

— Ничего? — пробормотал Кайки. Он казался ужасно разочарованным. — Ты действительно превратилась в очень скучную женщину, Сендзёгахара.

— ……

— Если не драматизировать, то в своё время ты была лучшей. Действительно, тебя стоило обмануть, редкое удовольствие для мошенника. Теперь ты стала утомительной. Тяжёлая от избытка жира.

— ……

— Что случилось с семенем, которое я посеял? Неужели оно сгнило? Если это так, то я хотел бы, чтобы ты оставалась для меня забытой. Таким образом, ты продолжала бы сиять в туманных закоулках моей памяти.

— ...Заткнись, — простонала Сендзёгахара. Её лицо по-прежнему ничего не выражало, но она посмотрела на Кайки тяжёлым взглядом. — Ты можешь говорить обо мне всё, что хочешь, но не оскорбляй меня сейчас, потому что Арараги говорит, что любит меня. Это я. Так что мне это нравится. Я не собираюсь стоять в стороне, пока ты не поймёшь, кто я сейчас.

— Что, вы двое в отношениях?

Кайки казался искренне удивлённым. Он был наравне с Сендзёгахарой в мастерстве не менять своего выражения лица, но на его лице появилось выражение настоящего удивления. — Понимаю, понимаю. В таком случае я больше не скажу ни слова. Третий лишний всегда первый на выход.

Он проскользнул между Сендзёгахарой и мной и повернулся к нам спиной.

— Ну, тогда, если вы говорите, что репарации не требуется, я не стану их платить. В конце концов, я бы предпочёл не заниматься какой-либо деятельностью, которая не является прибыльной. Я ускользну из этого города. Завтра меня уже здесь не будет. Это приемлемо, Сендзёгахара?

— Ответь мне на один вопрос... — тихо сказала она ему в спину. — Зачем ты вернулся в этот город? После того, как ты уже однажды ушёл?

— Я же тебе говорил. Я едва помню свой последний визит. Только после твоего звонка я вспомнил, что работал в этом районе раньше. Вот как это бывает.

— Как это…

— Вампир, — внезапно сказал Кайки, напугав меня. — Я слышал нелепую историю о вампире, так называемом убийце странностей, появившемся в этом городе ... если бы мне пришлось назвать вам причину, я думаю, что это была бы она. Такие места созрели для работы, связанной с оккультизмом, притон для странностей — не то чтобы я действительно в них верю, конечно.

— ……

Я ещё раз взглянул на свою тень.

Никакой реакции не последовало.

Был ранний вечер, так что она, вероятно, ещё спала. Либо так, либо она слушала, но молчала.

Вампир и убийца странностей.

Железнокровный, теплокровный и в то же время хладнокровный вампир.

— Это напомнило мне, Сендзёгахара, — несмотря на то, что он утверждал, что больше не скажет ни слова, Кайки заговорил в последний раз, не оборачиваясь. — У меня есть история, которую, я думаю, вы хотели бы услышать.

— Меня это не интересует.

— Речь идёт о том человеке, который пытался изнасиловать тебя. По всей видимости, его сбила машина, и он умер. В месте и манере, которые не имеют к тебе абсолютно никакого отношения, и без малейшего намёка на драму, — безразлично сообщил Кайки, собираясь уходить. — Вот как случается с прошлым, которое гложет тебя. Порой улаживать уже и нечего. Человек, что причинил тебе боль, больше никогда не будет представлять для тебя угрозу, и твоя мать более никогда не раскается и не вернётся. Это и есть жизнь. Прошлое истекает в тот момент, когда оно ускользает. Урок, который ты должна извлечь из этого, состоит в том, чтобы не ожидать драматизма в жизни.

— В любом случае, это, вероятно, просто ещё одна ложь, — сумела возразить Сендзёгахара ровным, но приглушенным голосом. — С чего бы человеку, который даже не помнил меня до сегодняшнего утра, знать что-нибудь о человеке, который пытался добиться от меня своего? И моя мать ... ты не знаешь, о чём говоришь. Держи свою язвительность при себе. Неужели тебе так забавно пытаться сбить меня с толку?

— Вовсе нет, потому что я не заработаю на этом ни цента. Но Сендзёгахара, не смотри на вещи так поверхностно, разве не возможно, что ложь заключалась в том, что я забыл тебя?

— Ложь…

«Это всё ложь», — сказала Сендзёгахара.

Какое именно заявление она имела в виду?

Кайки — Дейшу Кайки — даже не потрудился спросить.

— Независимо от того, ложь это или нет, в конце концов, в этом мире нет такой вещи, как правда. Тебе не нужно беспокоиться, тот факт, что ты когда-то была влюблена в меня, не делает тебя неверной, не держи на меня зла за то, что ты стараешься быть преданной своему нынешнему парню. Позволь мне повторить: прошлое — это не более чем прошлое. Нет смысла преодолевать его или обгонять. Женщина твоего достоинства не должна быть связана мелкими заботами. Иди и живи долго и счастливо с этим молодым человеком.

«Прощайте», — сказал он.

В отличии от Ошино, который никогда не прощался, мошенник закончил свою речь прощальным приветствием, но без капли искренности, почти так, как будто его ударили в дикой спешке.

И вот Дейшу Кайки ушёл.

Я… Сендзёгахара тоже… некоторое время стояли как вкопанные.

Всё прошло идеально.

Мы не могли и мечтать о лучшем исходе.

И всё же ... почему мы чувствовали себя такими беспомощными?

Не побеждённые, а скорее опустошённые.

К сожалению, такими темпами Карен никогда не влюбится в меня. Мне даже похвастаться нечем.

Тем не менее, отложив в сторону свои собственные сожаления… Я чувствовал, что мы смогли поработать с сожалениями Сендзёгахары. Этого уже было достаточно.

— Ты была в него влюблена? — спросил я.

Это был не лучший способ нарушить молчание, но это было трудно оставить без комментария. Возможно, это было не по-мужски с моей стороны, но я должен был задать ей этот вопрос.

— Прошу прощения? Арараги, ты беспокоишься, что твоя девушка может оказаться не девственницей? — как и ожидалось, от неё последовал едкий ответ.

Я мало что мог сказать в ответ. Это было не то, что я имел в виду, но, думаю, я должен был признать, что произвёл такое впечатление. Но вместо того, чтобы продолжать расспросы, Сендзёгахара ответила мне.

— Конечно, нет. Как я могла? Это было всего лишь его воображение. Какой самодовольный подонок. — в её каменном лице был намёк на раздражение. — Просто в тот момент моей жизни я, вероятно, подумала бы о любом, кто попытался бы мне помочь, кем бы он ни был, как о принце. Так что я бы солгала, если бы сказала, что отнеслась к этому мошеннику совсем без симпатии.

«Он лишь был первым», — добавила она.

Правда. Это была Сендзёгахара, которая была более смиренной, но и более упрямой, чем кто-либо другой. Та, кто может уступить и сдаться, не уступив и не сдавшись.

— Я уже говорила об этом раньше, — пробормотала она, — И я не собираюсь снова обсуждать это… но если бы кто-то, кроме тебя, спас меня ... Я смогла бы влюбиться в этого человека.

Она продолжила, не дав мне шанса вмешаться.

— От этой мысли меня тошнит. Я так рада, что именно ты спас меня.

— ……

Я попытался что-то сказать, потерпел неудачу и в конце концов просто неуклюже повторил то, что говорил раньше.

— Однако, по словам Ошино, ты просто сама себя спасла.

Чёрт возьми, если бы я только мог придумать что-нибудь классное, чтобы сказать в такой момент, я был бы настоящим мужчиной. Жалкий.

Сендзёгахара не возражала против моих слов, кивнув и пробормотав: «Может быть».

— После встречи с Кайки я могу понять, почему тебе так не нравился Ошино.

— Мне не нравился Ошино, а Кайки я ненавижу. Есть большая разница. — она пожала плечами. — Пойдём домой. Солнце уже садится, я почти чувствую, что всё это было пустой тратой времени. И всё же хорошо, что ты не встретил этого человека при других обстоятельствах. По крайней мере, это уже кое-что.

— Это правда…

Сендзёгахара сделала хороший вывод. Моё похищение, возможно, было уже слишком, но мне повезло, что она проявила инициативу. Конфликт между мной и Кайки не мог не появиться.

Мы не могли быть менее совместимы.

Мы были не просто врагами, а естественными врагами.

— Если мы встретимся снова, то, вероятно, для того, чтобы убить друг друга.

Возможно, это было не совсем правильно говорить в присутствии Сендзёгахары, но это было всё, что я мог сказать. Я не имел в виду ничего особенного. Таковы были мои искренние чувства, когда речь зашла о человеке, известном как Дейшу Кайки. Другими словами…

Урок для меня, Арараги Коёми, который я должен был извлечь из этого, заключался в том, что я никогда больше не встречусь с Дейшу Кайки до конца своей жизни.

— Не то, чтобы это была какая-то большая катастрофа, но я думаю, ничего лучшего ждать точно не стоит.

— Прочти, о каком блюде ты сейчас говорил? Катастроганов? — невозмутимо спросила Сендзёгахара, хотя она, должно быть, испытывала те же чувства, что и я, даже в большей степени. — Арараги, как только ты уверуешь в свою собственную, особую борьбу за справедливость, ты проиграешь. Будь осторожен.

— Я буду…

— Пойдём домой, — повторила Сендзёгахара, как ни в чём не бывало.

— Ах, да, кстати. Прежде чем мы уйдём, какова твоя просьба? Ты не можешь просто сказать, а затем забыть об этом. Честно говоря, я здесь как на иголках. Что, чёрт возьми, я должен делать?

— Ничего особенного. Может быть, как сказал тот мошенник, всё это не стоило того, чтобы что-то улаживать. Но что касается меня, то я только что покончила со своим прошлым.

— Покончила?

Это было то, что мы все должны были сделать.

Сендзёгахара, Ханекава и я тоже.

И Шинобу.

— Просто скажи мне, что я всё сделала правильно, — сказала Сендзёгахара.

— Это… твоя просьба?

— Ни за что. Похвала от такого, как ты, Арараги, вряд ли доставила бы мне удовольствие. Ты, кажется, забываешь выполнять свой основной долг, поэтому я просто напоминаю тебе.

— ……

Эта женщина... Неужели она в самом деле сделана из железа?

— Железо? — спросила она. — Конечно, нет, я мягкая, милая девушка. И после того, как я выслушала, что этот человек мне наговорил, я чувствую себя очень хрупкой. Посмотри на меня, я в полном отчаянии.

— Врёшь.

«Это кто тут ещё мошенник», — съязвил я.

— Я серьёзно, — сказала она. — Итак…

Её лицо было таким же невыразительным, как и всегда, или, может быть, немного сердито невыразительным, и в высшей степени ровным тоном Сендзёгахара озвучила свою просьбу.

— Сегодня ночью, будь добр ко мне.