Онлайн чтение книги Цикл историй: Первый сезон monogatari series: first season
Пчела Карен - 017

В конце концов, я не смог поглотить весь яд странности, Огненной пчелы. Может быть, половину или даже треть. Вот и всё.

Что, как мне кажется, было весьма прискорбно. Но, по крайней мере, этого было достаточно, чтобы немного снизить температуру Карен. C более чем 40 градусов примерно до 38. Может, это и не так уж много, но для неё это имело огромное значение.

На самом деле, она чувствовала себя настолько лучше, что ещё минуту назад подняла большой шум. «Мой первый поцелуй! Не могу поверить, что ты украл мой первый поцелуй! Я берегла его для Мизудори!!»

Кстати, Мизудори — парень Карен. Это его фамилия. Я с ним ещё не встречался и не знаю его имени, но, по-видимому, он милый парень, помладше Карен.

Кстати, раз уж мы затронули эту тему, бойфренда Цукихи зовут Росокудзава (я тоже не знаю его имени и никогда не встречался с ним лицом к лицу). Предположительно, он энергичный парень постарше Цукихи — полная противоположность Мизудори — что ж, полагаю, у двух сестёр очень разные вкусы в мужчинах.

Как бы то ни было, Карен вымоталась и уснула. Думаю, лечение возымело желаемый эффект.

Впоследствии Шинобу сказала: «Передать болезнь через поцелуй или распространить болезнь на других, чтобы поправиться самому, это всё даже не уровень городской легенды. Впрочем, будь то поцелуй в губы или же непрямой поцелуй… Ну, чары есть чары», — добавила она, как будто была сыта этим по горло, «Ты скорее демон, а не вампир. Или, лучше сказать, дьявол».

Хм. Впервые за много лет я заставил свою сестру плакать.

………

Так ей и надо, идиотке!

Было утро тридцатого июля. Уложив Карен спать, я дождался начала десятого и отправился в путь, оставив Цукихи записку: «оставайся сегодня дома с Карен».

Поскольку я одолжил Ханекаве свой велосипед, я пошёл пешком. Пункт назначения — дом Сендзёгахары.

По пути я заметил Хачикудзи.

Как обычно, она тащилась с массивным рюкзаком на своей спине — что она вообще запихнула в этот мешок? Мне нравилось воображать, что он полон тяжёлых гантелей, и она использует его, чтобы усилить удар.

В любом случае, мне, должно быть, действительно повезло, что я встретил её второй день кряду. С точки зрения вероятности, это казалось ещё менее вероятным, чем столкнуться с ней дважды в один и тот же день. Хотя я не уверен, что смогу продолжать относиться к ней как к талисману. В конце концов, накануне мне здорово не повезло.

В любом случае, был ли этот район на самом деле частью её территории? Или она расширяет свою зону ответственности? Может она создаёт карту окрестностей или что-то в этом роде? Кем она себя возомнила, Тадатакой Ино?

— Привет, Хачикудзи, — просто поприветствовал я её как обычно. Я выучил свой урок на горьком опыте с Камбару.

— ……

У Хачикудзи было очень недовольное выражение лица.

— Х-Хачикудзи?

— О...это господин Арараги.

— Да ладно, не надо произносить моё имя правильно!

Что случилось с нашим коронным номером?!

Не надо всё менять!

— Мистер Арараги, твоё приветствие было чрезвычайно скучным. Ты действительно спустился с небес на землю. Что-то случилось?

— Зачем же так злословить?!

Какой у неё взгляд!

Он был не столько холодным, сколько острым!

Даже Сендзёгахара не смотрела на меня так!

Мне пришлось возразить.

— Я думал, тебе не нравится, когда я домогаюсь до тебя!

— Я сигнализировала тебе, чтобы ты сделал первый шаг. Как ты мог остановиться только потому, что тебе сказали? Цк, ты упустил отличный шанс.

— Это был слишком сложный сигнал!

— Я чувствую себя так, словно мне рассказали длинную шутку с неудачной концовкой.

— Неужели все так плохо?!

— Кроме того, «злословить» — слишком заумное слово для тебя. Не верю, что оно первым пришло тебе в голову...

— Вот это уже совсем злословно!

— Чтобы получше запомнить это слово, советую мысленно связать его со словом «злобный», — преподала мне Хачикудзи бесплатный урок.

После этого повернулась ко мне спиной и с несчастным видом поплелась прочь.

Оставив меня позади.

Да как это вообще возможно?

— Эй, Хачикудзи. Подожди.

— Уходи. Мой хороший друг, Арараги-сан, умер… Если убрать из Арараги все домогательства, то всё, что от него останется — это блохи.

— Эй, не было у меня никогда никаких блох!

— Я даже смотреть на тебя больше не хочу. Потеряйся.

— Не говори так! Сендзёгахара делала это по меньшей мере сотню раз, но когда это делаешь ты, я действительно хочу исчезнуть!

— Странно, я велела тебе убираться, а ты все ещё здесь… Неужели ты не можешь справиться даже с этим?

— Жаль, что я не могу начать с моего последнего сохранения!

Я остановился рядом с ней.

Хотя Хачикудзи всё ещё выглядела недовольной (Не похоже, чтобы она изображала недовольство. Иногда её бывает так сложно понять), она наконец вздохнула и повернулась ко мне лицом.

— Так что же случилось? — спросила она. — Похоже, сегодня ты настроен серьёзно, в отличие от вчерашнего.

— Серьёзно… Да, наверное.

За день до этого я направлялся в дом Сэнгоку, чтобы просто потусоваться.

Сендзёгахара же… была страшнее. Кто знает, чем она занималась после того, как я её покинул.

— Много чего случилось, — сказал я.

— Я не буду настаивать на подробностях.

Хачикудзи кивнула. Она умела быть тактичной, когда дело касалось личной жизни, получше многих старшеклассниц.

— Но, мистер Арараги, я немного беспокоюсь, что ты выглядишь немного не в своей тарелке.

— А? Правда?

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Хм... — хотя я и впитал в себя половину болезни Карен, я не думаю, что это повлияло на меня настолько, чтобы было видно. Но, может быть, поскольку это была Хачикудзи… она смогла это заметить? — Насколько я знаю, это называется «Огненная Пчела». Это совсем другой вид странности, нежели твоя улитка… Тем не менее, эта та ещё головная боль.

— Понимаю... неприятно, да.

Хачикудзи скрестила руки на груди и нахмурилась, как будто была искренне обеспокоена. — Но я уверена, что с тобой всё будет в порядке. Ты много раз сталкивался с подобными вещами.

— Надеюсь, ты права. Пока что всё идёт как по маслу. Не то чтобы я когда-либо справлялся с этим гладко. У меня всегда всё через одно место.

Заставлять слушать моё ворчание кого-то младше меня выглядело не совсем правильным, но других слушателей у меня под рукой не было, поэтому я продолжил.

— Видишь ли, мои сёстры такие идиотки.

— Ещё большие идиотки, чем ты, Арараги?

— Эй, а что это за комментарий?!

Впрочем, всё нормально. Это было слишком глупо, чтобы обсуждать всерьёз.

— То, что они говорят, верно, — согласился я, — И я хочу уважать их мнение, но они слишком наивны. То, что они хотят сделать, правильно, но они не знают, как это сделать.

— Разве о тебе люди говорят не то же самое, Арараги?

— Хмм…

Правда, Ошино и Ханекава критиковали меня в том же духе. В моём случае мне обычно говорили, что красивое решение не всегда правильно, но это означало, по сути, одно и то же.

— К тому же, если бы ты не был таким человеком, — добавила Хачикудзи, — Я бы не прогуливалась здесь по улице так беззаботно. Может быть, есть много людей, которым тоже помогли твои сёстры.

— ………

Они были.

Их, без сомнения, много.

Как иначе понять нелепую репутацию моих сестёр?

Их харизма проистекала из их результатов. По крайней мере, эта пара была более популярна, чем я.

Даже более любима.

Чего ещё можно желать?

Разве это не достаточное доказательство?

Хачикудзи сделала убедительный вывод, и все же ...

— Они такие соплячки, — сказал я. — Они никого не слушают. Я должен попытаться закончить всё это, пока они всё ещё сидят дома и прилично себя ведут.…

Тот факт, что странностью была эта Огненная Пчела, было в некотором смысле счастливой удачей. Это заставляло Карен оставаться дома и быть взрослой.

Взрослой…

— Хачикудзи, когда человек взрослеет?

— Не ранее, чем перестают задавать этот вопрос, — констатировала Хачикудзи, пятиклассница. — Сейчас в Японии совершеннолетие наступает в двадцать лет, но сейчас такие времена. Раньше вот девушки выходили замуж, когда были совсем юными. Как будто все мужчины были педофилами.

— Это тревожит.

— А все военачальники были яойщиками.

— Это тревожит ещё сильнее.

— Возможно, все крупнейшие битвы битвы были просто любовными ссорами? Учебники по истории становятся тогда намного интереснее.

— Даже представлять это не хочу.

— Нобунага, Хидэёси и Иэясу были в любовном треугольнике!

— Это полностью подрывает японскую историю.

Полагаю, это был один из аспектов войны. Ни общество, ни мир никогда не менялись. Какая пронзительная реальность!

— Отражённая или перевёрнутая, реальность есть реальность, — сказала Хачикудзи. — Они называют это Периодом Воюющих царств, но может это был Период Открытых чувств?

— Я не знаю.… Мне кажется, никто не согласится с такой «райской» теорией.

— Всё зависит от того, что мы подразумеваем под «раем». Я вот представляю себе автомат для бесплатного пополнения лимонадов.

— Почему?!

Такая сильная тоска по бесплатному доливу… Не то чтобы в этом не было никакого смысла. Когда я был ребёнком, я в самом деле восхищался этим.

— Господин Арараги, что ты представляешь себе, когда слышишь слово «рай»?

— Я не знаю.… Облака и ангелы?

— Хм.

— Если уж выбирать, то Ханекава.

— Это из-за всех тех непристойных мыслей, которые ты питаешь к ней?

— Они не все непристойные!

Что за грубость!

Во всяком случае, таков был мой образ.

Кстати, когда я представлял себе ад, это была Сендзёгахара.

Это само собой разумеется.

Даже в аду нет такой ярости, как в каждом её капризе.

— Некоторые люди сказали бы, что ты взрослый, если начал работать, но ты можешь вырасти, даже не работая, — высказала своё мнение Хачикудзи.

— Ты хочешь сказать, что недостаточно вырасти, чтобы повзрослеть?

— Кстати, ты уже придумал, кем станешь в будущем, господин Арараги?

— Извини, я не думал так далеко вперёд.…

— Звучит не очень по-взрослому.

— ……

Хмм. Может быть, и так.

— Работа, где я должен держать грудь Ханекавы, чтобы она не выплеснулась наружу, была бы великолепна, — заявил я.

— Как ты мог сказать это с таким серьёзным лицом?

— Нет, ну правда, кто, чёрт возьми, изобрёл бюстгальтер? Я не знаю, сколько денег заработали эти ублюдки, но благодаря им я остался без работы.

— Успокойся. Такого варианта карьеры никогда не существовало.

— А как насчёт того, о чём мы однажды с тобой говорили? Я могу работать, лаская твою грудь днями напролёт, до тех пор, пока она не вырастет. Такая работа была бы для меня вполне приемлема...

— Теперь я начинаю бояться за свою грудь… Кроме того, ты хоть понимаешь, что твои фантазии просачиваются наружу?

— Вот чёрт...

— Держи свой рот на замке.

— У него нет такой прекрасной функции.

— Тогда придётся скрепить твои губы степлером.

— У меня дежавю!

— Ах, кстати, — пробормотала Хачикудзи, словно только что что-то вспомнила. — После того, как мы вчера попрощались, я прошла мимо группы первокурсниц из вашей школы, которые, должно быть, остались на внеклассные занятия. Они сплетничали кое о чём.

— О чём?

— По-видимому, ходят слухи, что третьекурсник по имени Арараги может сделать твою грудь очень большой, лаская её.

— ……

Думаю, я знал, кто мог распустить этот слух.

Некая второгодка, которая бегает подобно ветру.

К слову о неприятных сюрпризах. Я уверен, что она хотела как лучше, но это было просто домогательство.

Теперь я боюсь возвращаться в школу!

— Господин Арараги, возвращаясь к нашему разговору, я слышала одну шутку.

— Что за шутка?

— Мать спрашивает холостяка: «Когда ты собираешься жениться?» «Очень скоро», — обещает он, — «Я просто жду, когда ей исполнится шестнадцать».

— Это не смешно!

К чему мы вообще возвратились?

И вообще, зачем мы это обсуждали?

Мы просто ушли от темы.

— Ну, — сказал я, — Может быть, нет смысла говорить девочкам из средней школы, чтобы они повзрослели. В конце концов, по возрасту они дети.

В отличие от Шинобу.

Взглянув на свою тень, где она, вероятно, спала, я подумал об этом.

— Вот именно, — согласилась Хачикудзи. — Как могут школьницы не быть детьми? Проблема в том, что они не знают, что они дети.

— Ох.

Хачикудзи что-то поняла. Она могла быть очень хороша в ловле вещей, которые я упустил.

Может быть, так оно и было, и дело было в самосознании.

— И все же, — сказала Хачикудзи, — Это может оскорбить взрослых, которые не считают себя взрослыми.

— Да, взрослые, которые считают себя детьми, хуже всех.

Не то чтобы они были редкостью. Некоторые из моих учителей подходят под этот счёт.

— Кстати, Хачикудзи, кем ты себя считаешь?

— У меня тело ребенка и разум взрослого.

— Как детектив Конан!

— Кстати, о детективах.…

Хачикудзи снова хотела уйти от темы, но я не остановил её. Мы приближались к дому Сендзёгахары, но у нас было достаточно времени, чтобы сделать ещё один круг.

— В последнее время классические таинственные истории снова становятся популярными, в отличие от новомодных.

— Ты правда следишь за такими тенденциями? Ну, ладно. «Классические»? Классические или нет, но разве весь жанр детектива не находится в упадке?

— Что ты такое говоришь? Даже если детективные романы больше не являются столь значимыми, жанр детектива остаётся сильным. Процедурные драмы, детективная манга, игры — жанр цветёт и пахнет. Все они довольно популярны.

— ……

Это было правдой.

По телевизору детективы регулярно загоняли в прайм-тайм. Даже повторы шли круглые сутки.

Почему только романы вышли из моды?

Они стали скорее традиционным искусством.

— Наверное, люди просто не читают так много, как раньше? — предположил я. — Хотя, сейчас вот популярны новомодные телефонные романы. — Впрочем, я своим телефоном пользовался не так часто и ни одного не прочитал. — И всё-таки я ничего не слышал о том, чтобы в этом мире детективы стала мейнстримом.

— Говорят, что количество слов, которые люди прочитают за свою жизнь, заранее определено. Сколько бы сотен миллионов их ни было.

— Вот как?

Ещё одна странная мелочь.

Вы должны были задаться вопросом, какие именно книги читала Хачикудзи.

— И поэтому, — продолжала она, — Исчерпав это количество за счёт переписок и Интернета, люди стали читать меньше книг.

— Ты думаешь, это правда?

— Очень сомневаюсь, — без возражений отозвала Хачикудзи свою теорию (ну, скорее всего, не свою). — Детективные романы не пользуются популярностью просто потому, что становятся банальными.

— На этот раз это твоё личное мнение?

— Ох, как же мне больно, что они так банальны… Ахахаха!

— Не могу сказать, что смеяться над собственным каламбуром очень умно!

— В своё время все было по-другому, но ты не можешь конкурировать с теми образами и режиссурой, которые есть у других медиа. Главное оружие, оставленное романам, — это отождествление. Будучи романом и не полагаясь на визуальные эффекты, легче позволить читателю вжиться в роль героя. Но читатель не хочет отождествлять себя с любым персонажем в детективе. Вся суть в том, что ты никогда не знаешь, кому доверять.

— Хм, возможно, ты что-то напутала.

— Вот почему детективные романы теперь второстепенный жанр. Они ещё менее популярны, чем ханафуда.

— А? — вот это сравнение и пробудило во мне интерес. — Ты знаешь, как играть в ханафуду?

Хачикудзи кивнула.

— Из-за моего имени мне всегда нравился вариант хати-хати.

— Наконец-то я нашёл тебя! — моя родственная душа! Я бы хотел сыграть прямо сейчас! — Ах...но у нас же нет колоды! Чёрт возьми! Когда я пытаюсь играть в ханафуду, никто не знает правил, а когда я нахожу того, кто знает, ни у кого нет колоды!

— Ну, я не могу себе представить, чтобы у кого-то было такое под рукой.

— Нет, с этого момента я буду носить её с собой, — поклялся я. — В следующий раз, когда я с тобой столкнусь, у нас будет турнир по ханафуде!

— Господин Арараги… По какой-то непонятной причине у тебя сложилось впечатление, что ты можешь встретиться со мной не иначе как случайно, но мы ведь могли бы просто договориться о встрече, ты же это понимаешь? Почему бы не выбрать дату и место?

— Э-э-э...это так официально, я стесняюсь!

— Ты что, правда покраснел?

Хачикудзи отступила. Словно вода во время отлива.

Н-нет, это было выражение моей любви к ханафуде, а не к Хачикудзи.… Погоди, неужели я так сильно любил ханафуду? Я не мог не подозревать, что тотальная нехватка соперников раздувает мой интерес к игре.

Единственное сочетание, которое все, казалось, знали, было кабан-олень-бабочка.

— Держу пари, Сэнгоку даже не знает, что игра существует. Тьфу… Почему никто не может выпустить хитовую мангу о ханафуде?

— Не слишком ли ты драматизируешь? Многие люди знают, как играть.

— Возможно, но я, кажется, никогда не встречал ни одного из них.

— Я слышала, что она довольно популярна на Окинаве.

— Правда?

— Ну, относительно популярна.

— Я понял… Тогда не стоит туда переезжать.…

— Ты действительно настолько без ума от неё? Ну, я полагаю, она может посоперничать с маджонгом в том, что у неё есть сильный элемент азарта.

— Элемент азарта?

— Что также означает сильное родство с незаконностью.

— Хммм.

Я понимаю.

Вспомнив плитки маджонга Васидзу, которые я нашёл в том же месте, что и колоду ханафуды в комнате Камбару, я глубоко кивнул. Это была чистая правда. На самом деле, это справедливо даже для обычных карт. Молодые люди моего поколения избегали покера, блэкджека, баккары и других типичных азартных игр.

Разница между теми, кто понимал игру, и теми, кто не понимал, была, так сказать, очень большой.

Элемент азарта, да?

— В любом случае, о чем мы говорили, Хатихачидзи?

— Куда ты дел один храм?

— Ой, я даже не заметил. В любом случае, о чем мы говорили, Хачикудзи?

— О том, как сильно ты любишь трусики.

— Я почти уверен, что это было вчера.

— Не трусики... Значит, ты имел в виду детективы?

— Не связывай эти две вещи. Во всяком случае, ты говорила, что детективные романы больше не являются значимыми, но что сам жанр остаётся сильным, и что стандартные приёмы находятся на подъёме. Но я не совсем понимаю, что ты подразумеваешь под нестандартными детективами.

— Если в детективе звучит фраза: «Убийцы нет в этой комнате!», то он, скорее всего, не является стандартным..

— Определённо нет!

— А как насчёт такого: «Всё тайное стало плавным!»

— Очень нишевый ход!

— «Всё ОПРеделённо прОСто!»

— О, я понял. Вроде как всё просто, но есть ВОПРОС!

Мы зашли настолько далеко, что добрались даже до таких фраз

Это уже не детектив.

— В любом случае, Хачикудзи, так что там с твоей точкой зрения?

— Если это детектив, кого-то убивают, и убийцу разоблачают, то во многих случаях у преступника оказывается действительно печальный мотив. Ощущается это так, словно не хватает какой-то завершённости. Ты остаёшься не совсем уверен, кто же всё-таки был плохим парнем... Хотя в реальности всё точно так же, и мне это кажется очень интересным

— Ну, с точки зрения драмы, когда хороший человек убит, а убийца — плохой человек, то у нас не остаётся никакого пространства для внезапных поворотов... Хотя, в периодических изданиях подобные сюжетные ходы работают куда лучше, так что я не знаю. И всё же, кто бы ни был этот злодей, у него должна быть какая-то причина, не так ли?

Дейшу Кайки.

Его причиной были деньги.

Деньги, всему начало и всему конец.

— Хм? О, прости, Хачихачидзи…

— Ты опять забыл храм.

— А-а, извини, Хачисичидзи…

— Неужели храм исчезает каждый раз, когда ты произносишь мое имя?!

— Хачирокудзи. Мы почти у дома Сендзёгахары, так что мне придётся попрощаться.

— Хм? Ну да. Верно, я не очень нравлюсь твоей подруге.

Хачикудзи остановилась и обернулась.

У неё не было никакой точки назначения, в первую очередь.

— Береги себя, Арараги-сан.

— И ты тоже.

Мы помахали друг другу и разошлись.

«Слава богу, я столкнулся с Хачикудзи. Это сделало мой путь куда интереснее», — лениво подумал я, наблюдая за её удаляющейся фигурой.

В то время я не знал, что будет с милой девушкой по имени Маёй Хачикудзи.

Нет, я имею в виду, просто в том смысле, что на самом деле не знаю.

Хачикудзи была по-своему загадкой. Что она делала, когда была одна, или, вернее, когда не гуляла?