Онлайн чтение книги Цикл историй: Первый сезон monogatari series: first season
Феникс Цукихи - 009

«Не то, чтобы это что-то значило, поскольку в этом мире нет бессмертных существ, возможно, за исключением тихоходок», — закончил он на унылой ноте, и это была вся информация, которую я получил от Кайки Дейшу, мошенника.

Трудно было сказать, была ли от этого какая-то польза ─ во всяком случае, у меня были сомнения в том, что эта информация стоила своих денег.

«Специализируется на бессмертных странностях».

Палач с весенних каникул был тем, кто специализируется на вампирах… так ведь? Было ли это схоже с тем, что Кайки Дейшу был экспертом по фальшивым странностям?

Я не мог этого сказать.

Хмм. А ведь получается, что несмотря на всю клоунаду, эксперт, которого мы знали лучше всего, Ошино Меме, на самом деле обладал почти смехотворно широким кругозором.

С кем же мы имели дело?

В любом случае, теперь, раз уж мы закончили, у меня не было причин оставаться сидеть с Кайки. Мы вовсе не были закадычными друзьями, готовыми болтать друг с другом сколько угодно, а даже если это было бы и так, обмениваться сплетнями, а то и колкостями, с человеком, который любил играть грязно и был категорически уверен в своих способностях, было бы не очень весело.

О комическом эпизоде с ним не могло быть и речи.

Я встал вместе со своим подносом и вернулся за свой столик, как вдруг вспомнил, как раз вовремя.

— Ах да, — крикнул я Кайки, — ты можешь оставить мой бумажник и деньги себе, но есть одна вещь, которую я хочу вернуть.

— ...? Что ты хочешь вернуть? Может быть, это кредитная карточка?

— С чего бы мне её заводить? Я всего лишь старшеклассник. Фотография… Там есть фотография.

— Ах.

Кайки полез в нагрудный карман и вытащил мой (зачеркните это, больше не мой) бумажник, открыл его и достал фотографию ─ когда он увидел, кто на ней изображён, то слегка нахмурил брови.

Было ли это его бесстрастное лицо или нет, я не могу вам сказать.

— Сендзёгахара… Так она подстриглась.

— Мм... Ну, да.

В моём бумажнике была фотография Сендзёгахары Хитаги.

Фотография была сделана недавно ─ на цифровую камеру, которую я нашёл в комнате Камбару в конце прошлого месяца.

Я её распечатал.

Может быть, у меня был талант, и это была такая отличная фотография, что я засунул её в свой бумажник, как талисман на удачу для экзамена. Возможно, в наши дни это несколько старомодно для старшеклассника, но я всё ещё чертовски уверен, что не хотел отдавать её Кайки.

В первую очередь, я не хотел с ней расставаться. Никакое количество информации не могло компенсировать этого.

— Хах... какая широкая, безвкусная ухмылка, — посетовал Кайки. — Люди, став бесхребетными, они в самом деле теряют искру. Я знал её ещё тогда, когда она сияла, и тогда она была совершенно другим человеком. От той, кем она когда-то была, не осталось ни следа, ни тени.

Я подумал, что он может потребовать взамен мои последние две тысячи иен, но неожиданно он без лишних слов вернул фотографию.

Не пытаясь торговаться, выглядя искренне незаинтересованным, как будто он не мог найти в этом никакой ценности, он вернул её мне в руки.

— Насколько я понимаю, это очень прискорбное развитие событий, — высказал он своё мнение. — Я не знаю, что сказать, кроме того, что я разочарован. Жизнерадостная Сендзёгахара Хитаги ничего не стоит. Быть проклятым за то, что не знаешь себе цену, или быть проклятым за то, что не знаешь своей собственной никчёмности. Что выбрать, если придётся, — это вопрос, который мы решаем всю жизнь, но дети должны расти и взрослеть, поэтому такой старый и завершённый человек, как я, мог бы оставить такие комментарии при себе.

Старый и завершённый ─ такова была оценка Кайки Дейшу, данная самому себе.

Правда, для кого-то его возраста мы с Сендзёгахарой, вероятно, казались детьми, которые были в самом начале пути.

И да, я понял, что отношения между Кайки Дейшу и Сендзёгахарой Хитаги были немного сложнее, чем между мошенником и жертвой. В ином случае их воссоединение и конфронтация не могли закончиться таким определённым образом.

Они не дали бы такой эффект детоксикации.

Но независимо от того, догадывался ли я о чём-то или нет, я не должен совать свой нос в прошлое своей девушки. Я не хочу, чтобы такие, как Кайки, указывали мне, что детям следует смотреть в будущее, а не в прошлое.

Незавершённый, но начатый.

Итак, теперь.

Что касается ближайшего будущего ─ мне, очевидно, нужно было думать о Кагенуи и Ононоки.

Кагенуи Ёдзуру и Ононоки Ёцуги.

Я узнал, что эти двое действительно являются дуэтом... Боевой единицей из двух человек.

И я также узнал, что они действительно были специалистами.

Это значит, что они называли меня демоном не за моё ужасное поведение по отношению к Карен и Хачикудзи. Они имели в виду именно капельку вампиризма, что всё ещё оставалась во мне.

В каком-то смысле мне разрешили продолжать относиться к Карен и Хачикудзи тем же образом.

Это обнадёживает.

Я получил информацию, которую искал, однако, это не означало, что какая-либо проблема решена. Если честно, мне кажется, что это лишь усугубило проблему.

Сюжет становился всё более запутанным.

Охотники за привидениями, специализирующиеся на бессмертных странностях.

Бессмертных, бессмертных…

Вампир.

Кайки настаивал на том, что таких вещей не существует. В общем, его отрицание имело смысл, но, строго говоря, в настоящий момент в этом городе находилось сразу несколько существ, к которым можно применить данный термин — двое, если быть точным

Ошино Шинобу и Арараги Коёми, само собой разумеется.

— Всюду, где есть бессмертные, найдутся и охотники за ними. В мифах и легендах бессмертные звери, или даже боги, встречаются толпами. И какими бы бессмертными они ни были, эти странности зачастую уничтожаются. Если бессмертные странности существуют, то существуют и их убийцы. Вот кем являются эти двое, — сказала Шинобу, когда мы вернулись домой из «Мистер Донат».

Мы ехали вдвоём на велосипеде, чего я избегал делать с Карен.

Я бы предпочёл, чтобы Шинобу пряталась в моей тени, пока мы были в пути, однако сейчас её желудок был полон…

Её эгоизм говорил: «Я хочу полюбоваться на этот прекрасный дневной пейзаж, коли выдалась такая прекрасная возможность», — и у меня не было никакой возможности этот эгоизм контролировать.

Ну, у меня были средства, но я не собирался к ним прибегать.

Шинобу выглядела лет на восемь. Если бы я заявил, что ей было всего шесть, люди бы нам поверили… хотя на самом деле ей было пятьсот лет.

Так что езда вдвоём на велосипеде с ней не была (по крайней мере, с точки зрения внешнего вида) незаконной, но это было только в том случае, если бы она красиво сидела на заднем сиденье. Вместо этого…

— Мм. А так гораздо легче разговаривать.

Шинобу уютно устроилась в передней корзине.

Она сидела лицом ко мне, пока я крутил педали, её попа была втиснута в корзину, а ноги опирались на руль. Похоже, она не совсем разбиралась в езде на велосипеде.

Какой же огромной силой обладает невежество ─ никому другому даже в голову бы не пришла мысль о таком диковинном способе езды.

Я бы назвал это «Инопланетянин наоборот».

Тем не менее… Она же не была запечатана все эти пятьсот лет, а прожила их, так что даже если её понимание японской культуры было неполным, можно предположить, что она узнала о велосипедах где-то на своём жизненном пути.

Возможно, это никак не связано с тем, что она была вампиром, просто она держалась отчуждённо и не видела мира.

Было немного трудно управлять (мне приходилось наклоняться вперёд, чтобы убедиться, что моя тень остаётся над корзиной), но я все ещё мог крутить педали, так что мы ехали.

Это не выходило за рамки дозволенного.

— Оммёдзи, которая специализируется на бессмертных странностях, да? —сказал я. — Чёрт возьми, в таком случае их целью должны быть мы с тобой.

Не то чтобы Шинобу и меня в настоящее время можно было назвать бессмертными, но наши тела, безусловно, имели в себе фактор бессмертия или частицу бессмертия. Даже если эти остатки означали лишь ускоренную регенерацию или более длительное голодание, если они были, то, вероятно, являлись бессмертным качеством.

Если подумать, то, по словам мошенника Кайки Дейшу, он выбрал этот город в качестве плацдарма для своей крупномасштабной аферы, потому что легендарный вампир (Шинобу в её предыдущей форме) появилась в этом районе, что сделало его благоприятным для оккультно-ориентированной работы (мошенническая деятельность Кайки).

Даже если бы мы не были его целями, вы могли бы сказать в широком смысле, что наше существование заманило его сюда. По крайней мере, это было не по такой тоскливой или сентиментальной причине, как посещение города, где жила его бывшая жертва, Сендзёгахара.

— Ха, ты и я, их цели? Могут быть и другие, мой господин...

Шинобу высокомерно откинулась назад в моей передней корзине и сложила руки за головой.

Это было неподходящее место, чтобы вести себя как большая шишка, если её целью было продвижение по службе.

Хотя она действительно была миниатюрной.

Держу пари, она могла бы проскользнуть прямо ко мне в карман.

— В своё время я до смерти объелась бессмертными странностями. Ведь я же великолепная убийца бессмертных существ… Впрочем, хоть мы и говорим о них таким образом, странности нельзя назвать живыми.

— Ах. Ну да, но если они даже не живые, то как же они могут быть бессмертными? Или, может быть, все странности в каком-то смысле бессмертны… Ошино тоже что-то говорил на этот счёт. Но философию в сторону, Шинобу, когда ты сказала, что есть и другие, ты имела в виду, что в этом городе может быть ещё один вампир, кроме нас?

— Не обязательно вампир, хотя в этом тоже не было бы ничего странного. Или, скорее, это было бы странно.

Хм. Если оставить в стороне фактор бессмертия, то даже в моём ближайшем окружении на самом деле было несколько людей, которые были носителями странностей.

Например, Камбару Суруга, у которой в левой руке жила обезьяна.

Например, Ханекава Цубаса, у которой в душе жила кошка.

— Ясно. Если бы кто-то, кого я не знал, жил со странностью, это не было бы чем-то из ряда вон… ну, то есть, было бы, конечно. Сколько вообще странностей может находиться в одном городе?

— Разве в этой стране не восемь миллионов богов? Около 170 000 на префектуру. Десяти в одном городе было бы вполне достаточно.

— Эй, нельзя смешивать божества и странности.

...Или, может быть, можно.

По словам Ошино, странности в Японии в значительной степени являлись божествами. Непостижимые события были делом рук богов, непостижимые вещи были их формой.

Верно, он так и сказал.

— Кайки ведь даже не верит в вампиров, но, по-видимому, визит странности высшего класса вроде тебя взбудоражил абсолютно всех в городе. Я даже поднялся в святилище, которое стало пристанищем странностей ─ так я снова встретил Сенгоку.

И всё же.

На самом деле, было бы лучше предполагать, что целью Кагенуи и Ононоки были мы.

Прибыть в город, охотясь на какую-то другую гипотетическую бессмертную странность и просто случайно спросить дорогу именно у меня казалось невероятным совпадением.

Это звучало как принятие желаемого за действительное.

Оптимистичный взгляд — необходимая и мудрая позиция для выживания человечества, но в данном случае казалось, что оптимизм не отвечает нашим наилучшим интересам.

Спросить у меня дорогу — слишком удачно, чтобы быть совпадением.

Совпадение. По большому счёту, продукт злого умысла ─ для такого неприятного типа Кайки Дейшу действительно говорил отличные вещи.

Я полагаю, что это произошло от жизни, прожитой на передовой. Но в тех битвах он не стал бойцов, он остался мошенником… и специалистом.

Специалист и авторитет — Кагенуи тоже была специалистом и авторитетом.

Оммёдзи.

Истребительница странностей.

Хм? Я, вроде как, припоминаю, что Шинобу довольно негативно отреагировала на упоминание слова «оммёдзи» ─ если только она просто не пыталась отвлечь меня этим из-за своего так называемого правила.

— Что случилось, господин? О чём задумался?

— Задумался… Да, ещё как. Или скорее беспокоюсь, — спрашивать её было всё равно бесполезно. Если бы я попытался на неё надавить, это ни к чему хорошему бы не привело. Прямо сейчас будет лучше, если я сосредоточусь на том, что нам делать дальше. — Кагенуи и Ононоки… Выбор этих развалин в качестве базы действительно кажется чем-то таким, что сделал бы её коллега Ошино. Вероятно, этим вопросом нужно заняться как можно скорее. Даже больше, я должен пойти и принять меры прямо сегодня.

— Хо-хо. Время для новой битвы? Я вся в предвкушении.

Шинобу ухмылялась, ей это явно было по душе.

Я подумывал о том, чтобы нарочно попасть в аварию, может быть, врезаться в телефонный столб, но если бы я это сделал, ни Шинобу, ни я не вышли бы невредимыми.

Какой бы бессмертной парой мы ни были. Мы даже не могли безопасно разбить велосипед.

— Никаких сражений. Мы собираемся поговорить, просто поговорить, — сказал я.

По словам Карен, её учитель был бы на уровне Кагенуи — да ещё у нас есть настоящая странность в лице Ононоки.

Это были не те противники, с которыми я хотел бы сражаться.

Я не принадлежал ни к какой воинствующей расе. Когда я находился на краю смерти, то не испытал никакого экспоненциального всплеска силы.

— Это то, что Ошино назвал бы переговорами — если их можно заставить понять, что мы с тобой безвредны, на нас не будут охотиться, — объяснил я.

— Охотиться, да? Возможно, они здесь по другому поводу.

— Тогда зачем они здесь?

— Кто знает. Я просто развлекаюсь, играя с твоими словами. Моя работа — быть голосом, который спрашивает: «Так ли это?» Хах. Но успокойся. Мы едины телом и духом, и у нас одна судьба. В схватке моя сила — твоя.

— Приятно знать.

Не то чтобы я планировал полагаться на неё.

Даже если бы я не использовал Шинобу в качестве запасного плана, она оставалась бы на заднем плане, но сам факт того, что мы были одним целым и наши судьбы были связаны, в крайнем случае может придать мне сил.

Я помирился с Шинобу в конце предыдущего месяца, однако, если подумать, мы стали едины как телесно, так и духовно, связали воедино наши судьбы ещё в первую нашу встречу. До недавнего времени я даже не замечал этого значимого факта — даже не думал замечать.

— Какая жарища… Должна признаться, я ненавижу солнце. Возможно, мне следовало спрятаться в твоей тени, как ты и говорил. Я чувствую, как моё тело превращается в пепел. Шляпка вообще не спасает. Не будь я вампиром, уже бы расплавилась.

— Это уж точно. В такую жару даже асфальт плавится.

— Это и есть глобальное потепление, о котором все говорят? Хм, за время своего существования Земля множество раз уже нагревалась и остывала.

— Правда?

— Нечего поднимать шумиху из-за изменения на каких-то сто-двести градусов.

— Боюсь, если температура поднимется или опустится на двести градусов, то шуметь уже будет некому.

Ладно…

Наверное, мне стоит отправиться прямо в разрушенную школу, как только я вернусь домой.

Дело было не только в желании разобраться с этим как можно быстрее. В качестве основной тактики ведения переговоров я хотел проявить инициативу.

В последнее время в сёги сложилось мнение, что игрок, делающий первый ход, на самом деле находится в невыгодном положении, но я иду туда не сражаться и не соперничать.

Я собирался поговорить.

Даже если дуэт Кагенуи и Ононоки приехал в наш город не за мной и Шинобу, они оставались специалистами, поэтому я сильно сомневался, что они были здесь просто в отпуске.

Скорее всего, это как-то связано со странностями.

В таком случае я должен рассказать им об особенностях данного города, даже если они посчитают меня назойливым, иначе под угрозой могут оказаться Камбару или Ханекава.

Как я уже рассудил ранее, странности, обитающие в этих двоих, не обладали каким-либо значимым бессмертием, но никто не может гарантировать, что они не окажутся впутаны в какую-нибудь разборку и не станут случайными жертвами.

Это будет звучать почти что смехотворно, но эти двое отличаются специфическими умениями. Камбару Суруга — чрезвычайно невезучий человек, а Ханекаву Цубасу чрезвычайно легко впутать куда угодно.

Так что сегодня мне не суждено заняться учёбой.

Сегодня у моей печени выходной.

Отлично, я к этому готов.

Ещё на весенних каникулах, когда я решил провести остаток дней с железнокровным, теплокровным, хладнокровным вампиром, всю свою жизнь до самой смерти… всю свою смерть до самой жизни, я знал, что мне придётся иметь дело с такими вещами. Это мой долг, моё право, и я готов к этому.

Едва ли нынешнюю ситуацию можно квалифицировать как неприятность.

Это не сражение, не соревнование.

Для меня… для нас это даже не незначительная проблема.

Не было никакого флага, который можно было бы активировать, и не было выбора, который нужно было сделать. Боюсь даже представить, что сказал бы Ошино, если бы увидел меня сейчас.

— Ну, раз такое дело, я мог бы даже заглянуть в заброшенную школу и по дороге домой…

Взглянув на Шинобу, которая начала клевать носом в корзине, ─ была середина дня, так что она всё-таки хотела спать ─ я подумал о том, чтобы сразу же отправиться в заброшенное здание.

Но прежде чем мы покинули «Мистер Донат», я потратил одну из двух купюр в тысячу иен, которые Кайки мне милостиво оставил, на коробку пончиков, чтобы принести домой в качестве подарка моим младшим сёстрам (Шинобу продолжала ворчать: «А как же я? Где мой подарок?!» Хватит с тебя уже), поэтому вместо этого я решил сначала занести её.

Я мог бы отдать эту коробку Кагенуи и Ононоки, но должен признать, что мне казалось несколько неискренним перепрофилировать пончики в предложение мира.

Более того, Ононоки, возможно, не любила «Мистер Донат» так сильно, как Шинобу, хоть они обе и были странностями. Несмотря на её невозмутимое выражение лица, не исключено, что Ононоки предпочитала супер-острую пищу.

Будет обидно, если это вызовет неприятные последствия. К тому же, я не хотел казаться слишком любезным.

Я просто хотел сделать первый шаг.

Размышляя о том, как лучше поступить, у меня создалось впечатление, что я подхожу к проблеме слишком торопливо ─ но на самом деле я медлил, словно двигался в киселе, черепашьими темпами, и вскоре меня ждало грубое пробуждение.

Очень скоро.

Крутя педали велосипеда по пути домой, я заметил, хотите верьте, хотите нет, ту самую парочку, о которой шла речь ─ Кагенуи и Ононоки ─ у наших ворот, звонящих в нашу дверь.

Кагенуи заметила меня и сказала: «Опять ты». Ононоки последовала её примеру и тоже повернулась в мою сторону, хотя её лицо по-прежнему ничего не выражало.

Между прочим, пока они меня осматривали, в передней корзине моего велосипеда была втиснута белокурая лоли, словно мешок с продуктами, так что зрелище представлялось весьма неприличным.

Совершенно неприличным.

— Здрасьте… — я кивнул головой.

Когда они стояли рядом друг другом, то действительно казались напарниками, — я бы мог даже сказать, что на каждый котелок найдётся своя крышка, но это было бы невежливо, однако Кагенуи и Ононоки идеально подходили друг к другу, как два кусочка головоломки.

Человек и странность.

Оммёдзи и сикигами.

— Сначала сестра, теперь вот маленькая девочка. Эй, дьявольский парниша, у тебя где-то спрятан рог изобилия? Или, лучше сказать, рог извращения? Ха, мне б твою удачу!

Как и в прошлый раз, пока Кагенуи всё это говорила, её ноги не касались земли..

На этот раз она ловко сидела на корточках прямо на наших воротах. Она была похожа на вора, собирающегося перепрыгнуть через них, чтобы проникнуть в наш дом.

Хотя нет.

Беру свои слова обратно, она ни на кого не похожа.

На самом деле, она была крайне подозрительной личностью.

— Сестрица, это не маленькая девочка, а вампир. Хотя, если тебе угодно, она скорее старуха, чем девочка — сказал я с крутым видом.

Её лицо на деле ничего не выражало, это была Ононоки, её палец всё ещё был на кнопке дверного звонка.

Шинобу дёрнулась при слове «старуха» и мрачно проснулась.

Может быть, она чувствовала себя скорее оскорблённой, чем обиженной.

Хм, я знал, что Шинобу была недовольна своей нынешней внешностью лоли (несколько раз я был свидетелем того, как она посреди ночи похлопывала себя по плоской груди и тяжело вздыхала. Это было грустно), но ей, похоже, не нравилось, когда её называли старухой.

Для того, кто прожил пять столетий, она была удивительно обидчивой.

— Хм. Что там эта соплячка мя…

«…мямлит, ка-ка-ка». Думаю, Шинобу хотела произнести это с изрядной долей пафоса и элегантно спрыгнуть на землю, но, увы, корзина не была рассчитана на то, чтобы человек, втиснутый в неё, оттуда с лёгкостью сможет выбраться (вообще-то она не была рассчитана и на то, чтобы в неё садились), так что Шинобу начала с ней бороться.

Ей следовало бы принять мою помощь, но, упрямо отказываясь от неё, она наконец освободилась, опрокинув велосипед набок.

В ней не осталось ни капли достоинства. Это было ни разу не элегантно.

— Ха, вот уж буквально «от колыбели до могилы», а, дьявольский парниша, — подразнила Кагенуи. — Думаю, ты бы и зомби не побрезговал. Говорят, некрофилия — это пристрастие аристократов. Ка-ка, восхитительно!

— ……

Ворота дома Арараги далеко не такие величественные, как ворота особняка Камбару, и представляли собой всего лишь узкий стальной забор, но равновесие Кагенуи не пошатнулось, когда она взгромоздилась на него на кончиках пальцев ног.

Её ловкость сложно описать.

Я никогда не был в цирке, но из того, что я слышал и могу представить, — в трюках, связанных с равновесием, таких как ходьба по канату, исполнитель поддерживает равновесие, активно покачивая своим телом. На первый взгляд это выглядит рискованно, но, по-видимому, оставаться неподвижным намного опасней. Думаю, это можно сравнить с тем, что во время тайфуна скорее сломается кедр, чем бамбук.

Кагенуи, однако, прямо противоречила этой теории. Как будто она находилась в пузыре, где время застыло, или словно у неё под ногами была невидимая стеклянная платформа ─ она даже не шевелилась. Место было высоким, а её опора была не очень-то устойчивой, но, насколько я мог судить, она не прилагала никаких усилий, чтобы сохранять равновесие.

Она была за гранью совершенства. С таким балансом, как у неё, она, вероятно, могла бы сделать стойку на руках на балансире и сделать так, чтобы это выглядело как детская игра. На самом деле, она выглядела почти так, будто могла ходить по воде.

Карен, возможно, почувствовала бы больше, но такой любитель, как я, не смог осознать даже основы мастерства Ёдзуру Кагенуи.

Я просто находил всё это загадочным..

Таинственным и необъяснимым.

— …Даже не знаю, — вырвалось у меня ненароком.

Если всё было так, как сказала Шинобу (её показания были гораздо более надёжными, чем у Кайки), Ононоки была не человеком, а, какова бы ни была её истинная природа, странностью, но она казалась более нормальной из них двоих.

Возможно, это было частью сделки оммёдзи-сикигами: правильные иерархические отношения между хозяином и слугой с чёткой и точной цепочкой подчинения, в отличие от странной и сложной связи между Шинобу и мной.

Ононоки только что назвала Кагенуи «сестрицей», но это не обязательно означало, что они были сёстрами, не так ли? Разве это не было всего лишь способом обращения типа «онии-тян»?

— Ах, верно, верно, я должна для начала поблагодарить тебя. Парниш, ты мне здорово помог. Я нашла школу Эйко именно там, где ты и сказал. Добраться туда так трудно, что, думаю, я бы никогда этого не сделала без твоих указаний. К тому же, ты ещё и Ёцуги помог, — Кагенуи говорила всё это в непринуждённой и лёгкой манере. Не было и намёка на враждебность или угрозу. — Может быть, ты слышал это раньше, но говорят, что у людей, которые умеют давать хорошие указания, есть душа наставника. Их аура притягивает людей. Не то чтобы я придавала большое значение таким вещам, как «аура».

Её лицо расплылось в широкой улыбке.

Это была приятная улыбка. Очень приятная улыбка.

Если бы я не слышал, что она была специалистом по бессмертным странностям, я бы увидел в ней обычную дружелюбную леди. Источником этой информации был самый ненадёжный и зловещий человек в мире, так что мне было тем труднее определиться с позицией.

— Даже не знаю, доводилось ли мне хоть раз быть вопрошённой незнакомцем по поводу поиска дороги. Как думаешь, это значит, что у меня нет такой ауры?

— Поэтому сестрица и не пользуется дорогами… Дороги не простираются перед тобой и не остаются позади тебя ─ сказал он с крутым видом.

Даже не знаю, можно ли было считать слова Ононоки утешением.

Может быть, это был обычный сестринский разговор? Какая-то понятная лишь им двоим шутка?

Я не знал, как реагировать ─ и никогда не встречал никого, с кем было бы так трудно разговаривать, как с этими двумя. Причём не было видимости, что они намеренно возводили барьер между нами, нет, они были откровенны ─ но казалось, что Кагенуи и Ононоки существовали в своём собственном маленьком мире. Похоже, им больше никто не был нужен.

Честно говоря, это было так же неловко, как быть приглашённым на семейное собрание другой семьи ─ и мы стояли перед моим домом.

Но я не мог просто молчать. Если бы я позволил им руководить разговором, эти переговоры никогда бы не сдвинулись с мёртвой точки.

— На самом деле... есть кое-что, что я хотел прояснить.

Вести переговоры. Я должен был вести переговоры с ними.

К сожалению, моя неумелая стратегия уже пошла под откос, поскольку они сделали первый шаг. Но если бы я не был так сильно ошеломлён, у меня был шанс всё изменить.

Консенсус заключался в том, что игра вторым номером тоже давала свои преимущества..

Ожидая, пока Шинобу наконец выберется из-под перевёрнутого велосипеда, я собрался с духом и произнёс:

— Вы вдвоём приехали в этот город, потому что хотите избавиться от нас — бессмертной странности и бессмертного слуги, — подробности по поводу того, кто был чьим слугой, я опустил, потому что там всё слишком запутанно. — Вы пришли сюда, чтобы убить нас, не так ли? Это не было простым совпадением, что вы обе спросили у меня дорогу, — вы искали нас.

— ……

— ……

Я сразу перешёл к делу, без всякого плана, позволяя фишкам падать куда попало. Мы ничего не добьёмся, если не будем говорить на одном языке, поэтому я решил просто пойти на это и посмотреть, как все обернется. Можно сказать, я размахивал вслепую.

В ответ, однако, Кагенуи и Ононоки одновременно склонили головы набок, глядя на меня с явным недоумением.

Что касается Кагенуи, то на её лице даже появилась кривая улыбка.

— Эй, парниша-демон, я не знаю, о чём ты, но я думаю, что у тебя неверное представление, — сказала она.

Неверное представление?

А? Неужели Кайки действительно обманул меня? Неужели я позволил ему вытрясти из меня немного карманных денег?

Возможно!

Если так, то я, вероятно, выглядел для них полным идиотом. Они у меня просто дорогу спросили, а я обвиняю их в желании меня убить. К слову о мании величия.

Чёрт. Ситуация перевернулась с ног на голову.

Как я собирался выпутаться из этого?

Такими темпами мне придётся вести переговоры с врачом.

И вот, когда я уже было начал паниковать:

— Ну, в тебе нет ничего особо выдающегося. За исключением твоего непомерного самомнения, — сказала Кагенуи, выглядя искренне расстроенной. — Вопрос, касающийся железнокровного, теплокровного, хладнокровного вампира, королевы и убийцы странностей, Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд, считается решённым. Как странность, она уже убита. Её слуга, как странность, тоже считай что отсутствует. Вы — алиби друг друга и доказательство несуществования, и независимо от типа специалиста, вас теперь никто не тронет. Кроме того, в нашем деле есть дела поважнее, чем тратить ресурсы на обычного человека, испытывающего небольшие побочные эффекты.

— ......нгх.

Я только начал расслабляться, как почувствовал, как снова напрягся. Кагенуи знала прежнее имя Шинобу. Предполагается, что его знали только я и Ханекава, поэтому никто не должен был её так называть.

Специалист.

Охотник за привидениями ─ профессионал.

Убийца бессмертных и истребительница странностей.

— Спасибо за это назойливому Ошино-куну. Совать нос не в своё дело — в этом он мастер, — пробормотала Кагенуи почти так, как будто разговаривала сама с собой… Подожди-ка.

Она только что сказала «Ошино-кун»?

Судя по контексту, она не могла иметь в виду Шинобу ─ так о ком же она говорила?

Было нетрудно догадаться.

Наш спаситель ─ бездельник в гавайской рубашке.

Эта женщина, Кагенуи Ёдзуру, знала Ошино Меме?

— Мой господин, — прервала нас Шинобу. Наконец, выбравшись из-под велосипеда, она все ещё продолжала сидеть на земле. Я не думаю, что она пыталась таким образом соперничать с Кагенуи, но она заговорила, не вставая. — Сейчас не время терять рассудок ─ не позволяй праздным делам отвлекать тебя. Разве нет чего-то ещё, о чём тебе следовало бы подумать?

— Хм? — мои физические и ментальные ощущения передавались непосредственно Шинобу, поэтому, когда я был расстроен, она могла почувствовать это физически, а не только интуитивно.

Это правда, я был расстроен. Но я не понимал, за что меня сейчас отчитывать — кроме...

Нет. Подумай хорошенько, Арараги Коёми.

Подумай о том, что правда важно.

Возможно, Кагенуи и не была мошенницей. Возможно, она и правда была оммёдзи. Но это не значит, что я должен был позволять ей дёргать меня за ниточки и заглатывать всё, что она говорит, и крючок, и леску, и грузило.

Даже если всё, что сказал Кайки, было ложью, и даже если не учитывать то, что сказала мне Шинобу ─ с самого начала это была моя собственная догадка, что в этих двоих было что-то подозрительное, не так ли?

Подозрительное.

Я с самого начала отметил, что они другие.

И я до сих пор ничего ни от кого не услышал, что противоречило бы этому чувству.

Я чертовски хорошо знал, что уклонение от вопросов и выдумывание полуправды было обычным делом специалистов.

Конечно.

Конечно!

Если их целью не были Арараги Коёми и Ошино Шинобу, тогда что они здесь забыли?

Почему они оказались возле дома Арараги?

Почему Кагенуи сидела на корточках на наших воротах?

Почему Ононоки нажимала на наш дверной звонок?

И вот, как раз в тот самый момент, когда я снова насторожился и собирался в очередной раз занять оборонительную позицию…

— А-а-а, прекрати! Хватит, хватит, хватит! Как долго ты собираешься продолжать звонить в этот чёртов колокольчик?! Разве ты не видишь, что я притворяюсь, что никого нет дома?!

Наша входная дверь распахнулась ─ под звук пронзительных, истеричных криков с другой стороны.

Мне даже не нужно было поворачивать голову. Не нужно было смотреть.

Естественно, это была моя сестра, Арараги Цукихи, стратег Огненных сестёр Второй средней школы Цуганоки, которая распахнула дверь. Всё ещё полуголая в своей юкате, эта идиотка даже не потрудилась надеть обувь, прежде чем выбежать на улицу.

Хотя, думаю, я должен был отдать ей должное.

У неё, по крайней мере, хватило здравого смысла подумать: «Наверное, мне не стоит выходить на улицу в одной ночнушке» или «Мне не стоит безрассудно открывать дверь, когда остальных членов семьи нет дома». Вот почему она так долго игнорировала звонки Ононоки.

Она притворялась, что никого нет дома.

Но Ононоки не просто звонила в дверь. Она не переставая стучала по звонку. Цукихи та ещё истеричка и всё такое, но тут даже я был бы в ярости. Это бесит ещё сильнее, чем когда звонят в звонок и убегают.

Для кого-то с таким невозмутимым лицом Ононоки была той ещё проказницей.

Конечно, если представить, что я бы тоже в такой ситуации выбежал из дома, Цукихи, в отличие от меня, сделала это, зажав шило в руке.

Из-за этого шила её образ становился всё хуже и хуже.

А ведь шило на самом деле было полезным инструментом. Я не могу смириться с таким его применением.

— У тебя хватает смелости совершить подобный террористический акт против дома Огненных сестёр — оазиса справедливости посреди пустыни беззакония, а-а-а?

Цукихи только начала заводиться, извергая потоки чепухи и выпуская когти… как вдруг её ярость спала, а когти втянулись обратно. Зрелище, представшее перед её глазами, дожно быть, было слишком сложным для восприятия.

Перед ней был её брат — Арараги Коёми. Пока что всё прекрасно. Здесь ничего необычного. Но как насчёт белокурой лоли, сидящей на земле рядом с ним? Или странной женщины, сидящей на корточках прямо на наших воротах с идеальным равновесием? Или странной девочки, которая всё ещё продолжала стучать своим пальцем по дверному звонку?

В этом всём не было никакого смысла. Нахождение здесь всех троих было бессмысленно. Более того, тот факт, что в этой странной компании был один человек, то есть я, которого она реально могла ожидать увидеть, ещё сильнее усложнил для Цукихи понимание картины.

Она обладала необычным умением регулировать эмоции, впадая в истерику по малейшему поводу и в любой момент откладывать эту истерику обратно на полку. Перво-наперво она сделала шаг назад, чтобы лучше всех рассмотреть.

— Эм, — сказала она, как будто размышляя вслух, — Я почти уверена, что это та самая блондинка, которую я недавно видела в ванной с моим братом.

Почему она заговорила именно об этом?

Просто воспринимай это как галлюцинацию.

В любом случае — дело плохо. Мне удавалось сохранить всё, связанное со странностями, в полном секрете как от Карен, так и от Цукихи. Даже после того, как Карен ужалила пчела, я скрыл от них этот аспект инцидента.

Вероятно, мне нужно было однажды рассказать им о своём состоянии и о Шинобу, странности, которая жила в моей тени — но я не думал, что сейчас подходящее время для этого. Я и свои-то мысли не привёл в достаточный порядок, чтобы рассказывать об этом. Кроме того, Карен и Цукихи были ещё слишком молоды, на мой взгляд.

Поэтому я хотел, по крайней мере, избежать спонтанного выливания на них всей этой информации. Особенно, если бы пришлось начать с Цукихи, а не с Карен…

Появление Цукихи вновь повергло меня в панику после всего всех неприятностей, через которые пришлось пройти Шинобу, чтобы привести меня в чувство. С таким трудом восстановленные осторожность и самообладание были разорваны в клочья.

Ононоки Ёцуги, одна из дуэта, воспользовалась возможностью.

— Unlimited Rulebook ─ сказал он с крутым видом.

Я правда сказал, что по сравнению с Кагенуи, Ононоки казалась нормальной? Должно быть, я понятия не имел, о чём говорю. К слову о недооценке.

Её указательный палец, которым она нажимала на дверной звонок даже после того, как Цукихи выбежала, взорвался.

Нет, не взорвался.

Скорее ─ он увеличивался в объёме взрывным образом.

Я уже был знаком с Драматургом — опытным охотником на вампиров, с которым я столкнулся на весенних каникулах. Он охотился на вампиров, несмотря на то, что сам был вампиром. Странность-убийца сородичей.

Драматург расширил пределы своей уникальной способности вампирской трансформации, чтобы отвратительным образом исказить свои руки, превратив их в два изящных фламберга. Я всё ещё предельно ясно помню ту боль, которую эти лезвия нанесли моей плоти.

Каким бы неприятным ни было то воспоминание, я всё ещё возвращался к нему.

Однако, в то время как Драматург превратил свои руки в клинки, Ононоки превратила свой палец в тупой инструмент.

Первое, о чем я подумал ─ это гигантский молот.

Подобный божественному удару молнии гигантский молот.

Увеличенный, распухший, огромный указательный палец Ононоки полностью уничтожил колонны на наших парадных воротах, как будто они были не более чем пенопластом.

Я не просто был расстроен. Я был неосторожен.

Была середина дня, солнце всё ещё сияло высоко в небе. Не могу отрицать, я предположил, что битва никак не могла развернуться в жилом районе.

Но я ошибался.

Моё предположение не могло быть более ошибочным.

Несмотря на то, что временем странностей была ночь, даже с восходом солнца, даже в середине дня, в любом месте и в любое время, они всегда были рядом.

Были, и в тоже время не были.

Ошино вбил это мне в голову!

— Ах ты…

Однако всю вопиющую ошибочность моего предположения ещё лишь предстояло осознать. Не только моя физическая, но и моя ментальная позиция была совершенно неверной.

Я был уверен, что внезапный удар молота Ононоки должен быть направлен на меня, а если не на меня, то на Шинобу ─ но я ошибался.

Очень, очень сильно ошибался.

Её молот, «Unlimited Rulebook», уничтожил колонны наших парадных ворот, как пенопласт ... а затем продолжил движение.

Продолжил.

Продолжил.

Пока он не уничтожил верхнюю половину Арараги Цукихи.

— ........ нгх?!

Увеличенный, опухший и огромный ─ он опустошил её от талии и выше вместе с дверью позади неё ─ как простой пенопласт.

— Цу-Цукихи-тя-а-а-ан!

Я даже не мог понять, что произошло, что я увидел.

Но мне не нужно было понимать ─ моё тело начало двигаться инстинктивно.

Отправляя меня в полет к Ононоки, которая не обращала на меня никакого внимания. Шинобу, привязанная к моей тени, увлекаемая инерцией, беспомощно повалилась на асфальт.

Но сейчас я был не в состоянии беспокоиться даже о Шинобу.

Все, что я мог видеть, было красным. Весь мир был красным.

Жгучая, багровая ярость.

Что она сделала?

Что она сделала с Арараги Цукихи? С Цукихи-тян?

С моей младшей сестрой, которая была для меня дороже всего на свете!

— Остуди свою голову, дьявольский парниша. Не будь таким вспыльчивым. Разве молодые люди в наши дни не знают? Гнев — это адский огонь, который сжигает владельца. Это огонь, чистый огонь.

Я помню всё вплоть до того момента, когда я собирался схватить Ононоки за шею… но после этого моя память оборвалась, всё словно застлала песчаная буря. Следующее, что я помнил, это то, что я лежал, свернувшись калачиком, на земле.

Сложенный.

Это описание может показаться расплывчатым, но это было самое точное выражение моего затруднительного положения.

Мои ноги, колени, талия, руки, локти, плечи, шея — весь я был сложен гармошкой — аккуратно, как в советах по хранению какой-нибудь знаменитой домохозяйки.

И тот самый человек, который довёл меня до такого состояния, Кагенуи Ёдзуру — балансировала на моей согнутой спине, сидя на корточках точно так же, как и раньше.

Улыбающаяся. В весёлой и даже добродушной манере.

— Как думаешь, что сказал бы Ошино в такой ситуации? Ты такой энергичный, случилось что-то хорошее?

— Нг...

Почему ─ просто почему?

Почему она так много знала об Ошино? Почему она смогла процитировать его? И почему именно сейчас?!

— Будь ты проклята! Вы... вы, куски дерьма! Моя сестра! Вы убили мою сестру… Цукихи! Вам это с рук не сойдёт!

— Хм? Шутки в сторону, этот ребёнок — твоя сестра? — удивленно спросила Кагенуи. Она кивнула, как будто что-то внезапно обрело смысл. — Ну конечно. Она же тоже Арараги. Я посчитала, что вы просто однофамильцы.

Что?

Эти двое... даже не знали, что это мой дом?

Тогда какого чёрта они здесь делали?

— Ясно. В моей информации были некоторые неточности. Что ж, тогда, должно быть, это было довольно шокирующее зрелище. Ты уж прости за это, — небрежно извинилась Кагенуи, как будто пролила немного воды на стол.

Извинение.

Извинения?

— Нгх… Ты думаешь, что извинения смогут что-то изменить?!

— Сам смотри.

Я не мог повернуть шею. Она был прижата к земле так плотно, как будто была закована в гипс. Но Кагенуи с силой дёрнула меня за шею в направлении нашей входной двери ─ так же легко, как вы могли бы вывернуть руку ребенку.

Заставляя мои глаза ещё раз взглянуть на эту сцену.

Разрушенные колонны, разрушенные ворота.

От входной двери не осталось и следа, и прямо в этом отверстии, ужасно уничтоженная, лежала нижняя половина Цукихи Арараги─

— Что...

Когда я увидел, что имела в виду Кагенуи, я едва мог поверить своим собственным глазам.

— Х-ха? — пробормотал я.

На Цукихи… не было ни царапины. Вопреки всему тому разрушению, что царило вокруг, её верхняя половина, которая должна была быть полностью уничтожена, была прочно прикреплена к её нижней половине, прямо в том месте, где её и следовало ожидать найти.

Она без сознания прислонилась к стене в коридоре, но была совершенно жива.

В полном порядке, будто драматичная сцена, свидетелем которой я только что стал, была оптической иллюзией.

Она была в целости и невредимой.

С тем лишь нюансом, что все нетелесные части её верхней половины тела — её тоненькая юката, аксессуары в её волосах и прочие — действительно были уничтожены, отправились на тот свет, как и было запечатлено в моей памяти… Невредимым осталась лишь обнажённая верхняя часть тела Цукихи…

Может быть, настоящей оптической иллюзией было как раз то, что я видел сейчас.

— Нет, — пробормотал я, не подумав.

Нет.

Я понимал это — чёрт возьми, я всё понимал.

Я видел это своими глазами. Мне это наглядно продемонстрировали.

Я осознал эту адскую истину.

Это была не оптическая иллюзия, а регенерация.

Исцеление, восстановление и бессмертие.

Быть раненым и покалеченным, но не умереть, быть уничтоженным и стёртым, но не умереть, быть убитым, но не умереть, умирать, но не умирать ─ это было бессмертие, вечное и неизменное.

Ошино Шинобу была жива и мертва таким образом в течение пятисот лет ─ я тоже был жив и мёртв таким образом в течение двух недель.

Я умирал снова и снова.

Вот почему… Я привык к этому зрелищу, когда верхняя часть тела, ужасно оторванная от нижней, обильно регенерирует в течение нескольких мгновений.

Зрелище, к которому я привык и от которого устал. Смерть, к которой я привык и от которой устал.

Бессмертие. Это было бессмертие, но…

Почему моя младшая сестра обладала навыком бессмертной странности?!

— Арараги Коёми, братишка-демон. Похоже, твоя судьба тесно переплетена с такими бессмертными странностями. Ты буквально живёшь на лезвии бритвы. Это скорее я должна быть удивлена.

Её указательный палец в какой-то момент вернулся к нормальному размеру, Ононоки излагала факты с отсутствующим выражением лица.

— Твоя сестра поражена бессмертной странностью-птицей. С самого начала она была твоей сестрой, но не твоей сестрой, Арараги Цукихи, но не Арараги Цукихи, человеком, но не человеком. То, что ты там видишь, — редкая огненная птица, злой феникс ─ сказал он с крутым видом.