Онлайн чтение книги Цикл историй: Первый сезон monogatari series: first season
Пчела Карен - 009

Не волнуйтесь, мы уже почти в самой сердцевине истории.

Покончив с ханафудой и приведя себя в порядок, я откланялся. К этому времени был уже почти вечер. Бабушка Камбару пригласила меня остаться на ужин (как всегда. Я уже несколько раз принимал её предложение. Её стряпня была потрясающей), но в тот день я вежливо отказался.

Между прочим.

Пока мы убирались, я спросил Камбару о том, что меня беспокоит. А именно, как она объяснила своей семье, что случилось с её рукой.

— Я выдаю это за травму, — сказала она. — Я имею в виду, что это не совсем то, что я могу объяснить.

— Хм...и они этому верят? Это не похоже на мой вампиризм. Всё, что им нужно сделать, это просто посмотреть на твою руку.

Левая рука Камбару, одержимая странностью, была чудовищной формы.

— Что касается Сендзёгахары, — заметил я, — то её отец обо всём знал, потому что у неё не было никакой возможности скрыть это.…

— Мои дедушка и бабушка, конечно, беспокоятся, но случившееся с моей матерью всегда стоит между нами. Они никогда не вторгнутся туда, куда я не хочу.

Вот как.

Её мать… Верно.

Обезьянья левая рука Камбару изначально была памятью о её матери — даже если бы её бабушка и дедушка не знали об этом факте, если бы у них было хоть малейшее подозрение, что это как-то с ней связано, они, вероятно, не захотели бы лезть в это.

Если только… они всё знали и просто делали вид, что не знают ... это, конечно, было возможно.

В любом случае.

Наверное, это было тяжело для Камбару.

Отложив разговоры о её матери, Камбару посмотрела на бабушку и дедушку. Для кого-то столь же честного, как она, я сомневался, что было легко хранить от них тайну.

Но и эта ответственность легла на Суругу Камбару.

— В любом случае, — сказала она, — мне придётся терпеть это ещё несколько лет.

Да.

Тогда рука Камбару придёт в норму.

В отличие от моего вампиризма, ей не придётся мириться с этим всю оставшуюся жизнь. Я был уверен, что она пройдёт через это, будучи тем, кем она была. Так я думал, глядя на свою собственную тень, вытянутую в сумерках.

Как бы то ни было.

Когда я сел на велосипед и проехал через величественные деревянные ворота её дома, я заметил мужчину, слонявшегося снаружи.

С первого взгляда мне показалось, что я узнал его. Но он не был мне знаком — мне даже не пришлось обращаться к памяти.

Это был мужчина средних лет, одетый в чёрный траурный костюм с чёрным как смоль галстуком, как будто он только что вернулся с похорон и был в трауре. Он был настолько подозрителен, что я бы назвал его самим олицетворением «некоего персонажа», как бы это расплывчато не звучало.

Некто. Настоящая угроза? Или какая-то подделка?

Этого я не мог решить, просто глядя.

Он явно казался неуместным в нашем городе, или, может быть, наоборот, учитывая всё, что я пережил в последнее время — именно такого человека ты и ожидаешь встретить. Да, в двух словах…

Сомнительный. Зловещий человек.

И он смотрел на дом Камбару.

— Хм? Ты здесь живёшь, малыш?

Учитывая расстояние, конечно, я не мог просто наблюдать за ним в одиночку, и человек в трауре заговорил со мной таким образом, когда я вышел из поместья.

Его реплика заставила меня задуматься, не может ли он быть продавцом, но его внешность отрицала это — зачем продавцу выбирать такую зловещую одежду?

Я бы и чашки кофе не купил у такого мрачного типа.

— Нет… — я покачал головой, не зная, как реагировать. Продавец он или нет, но он мог быть гостем Камбару, и я не хотел быть грубым.

— Я не ... живу здесь.

— Ах, мои извинения. Я забыл представиться. Это ужасно правильно, что ты сохраняешь такую бдительность по отношению к незнакомцам. Береги эту бдительность. Меня зовут Кайки.

— Кайки?

—Правильно. Кай, как в «кайдзука», куча ракушек. Ки, как в «карэки», засохшее дерево.

Не меняя своего выражения лица, мужчина в трауре, Кайки, искоса посмотрел на меня, бросив угрюмый и одновременно какой-то умудрённый взгляд.

Его черные волосы были жёсткими от бриолина.

От него исходил какой-то неестественный запах.

Я не мог избавиться от ощущения, что знаю этого человека.

Он мне кого-то напоминает? Если да... тогда кого?

— Я Арараги... — поскольку мужчина представился, я почувствовал себя обязанным хотя бы назвать свою фамилию. — Записывается как...

Хмм. А-ра-ра-ги. Последние три описать достаточно просто, но первый иероглиф было трудно объяснить, чем записать.

— Не утруждай себя, — прервал мои размышления мужчина. — Это имя я слышал совсем недавно — сказал он озадаченно. — Последний иероглиф тоже «дерево», да? Пока я увядаю, ты, наверное, молодое деревце.

— ……

Он просто имел в виду нашу разницу в возрасте?

Его речь казалась ужасно метафоричной.

Ну, не то чтобы совсем метафоричной... но он словно специально говорит так, чтобы только он сам мог до конца понять свои слова.

— Хм — сказал я, — если у вас есть какое-то дело к семье Камбару ... …

— Хм. Ты очень вежлив для современного молодого человека. И очень внимателен. Интересно. Тем не менее, твоё внимание напрасно тратится на меня. У меня нет никаких дел к этому дому.

«Тем не менее», — произнёс он. Его голос был одновременно монотонным и тяжёлым.

— Я слышал, что здесь хранится наследие женщины Гаэн. Не то чтобы у меня был какой-то конкретный план действий. Я просто хотел воочию увидеть это место.

— Гаэн?

Разве это не девичья фамилия матери Камбару? Если да, то было ли этим наследием Гаэн ─ Суруга Камбару?

Так вот почему он спросил, живу ли я здесь? Но это могло означать, что он пришёл, даже не зная, мальчик Камбару или девочка.

— Однако, похоже, я зря потратил время — сказал Кайки так, словно только что закончил какую-то оценку. — Аура почти незаметна. Возможно, треть того, что было. В данных обстоятельствах я не вижу ничего плохого в том, чтобы оставить всё как есть. К сожалению, денег мне это не принесёт. Из этого я могу лишь извлечь урок, что правда бывает слишком тривиальна, даже если и она и соответствует ожиданиям.

И на этой ноте...

Разобравшись со своими делами, если они у него вообще были, он повернулся на каблуках и пошёл прочь от дома Камбару — быстро, с пугающей скоростью, несмотря на то, что шёл пешком.

— Э-э...

Что касается меня, то я, напротив, мог только оставаться на месте. Не то чтобы я не хотел двигаться. Скорее, мне не хотелось делать следующий шаг, каким бы он ни был.

Только после того, как Кайки исчез, я вспомнил. Или лучше не вспоминать.

Я создал ассоциацию.

С этим неприятным мужчиной в гавайской рубашке.

Им был Меме Ошино, который пришёл мне на ум.

Эксперт по странностям Меме Ошино.

Человек, который прожил в нашем городе несколько месяцев и оставил его.

«Но он совсем не был похож на этого бездельника Ошино, если уж на то пошло...»

Если бы мне пришлось сказать ... я мог бы вспомнить ещё одного человека.

Его проклятая фигура всплыла на задворках моего сознания.

Человек, на которого походил Кайки, был тем самым фанатиком.

«Палач...»

Это было имя, которое я не хотел вспоминать и которое никогда не забуду.

«Ну, Ошино и Палач были такими же разными, как день и ночь…»

У них не было почти ничего общего, включая Кайки. На самом деле, было почти странно, что он напоминал мне и Ошино, и Палача.

«Может, мне последовать за ним?»

Последовать за ним и поговорить ещё?

Я начал крутить педали, но руль повернулся в совершенно противоположном направлении. Как будто мой рот сказал одно, а сердце — другое.

Мне казалось, что я наблюдаю за кем-то ещё внутри своего тела, но я определённо крутил педали по собственной воле и убегал.

Это было просто предчувствие… но тот парень казался предвестником чего-то плохого.

Эта траурная одежда, такая зловещая и мрачная. Но дело было не только в этом.

Он выглядел… угрожающе.

Как дурное предзнаменование — зловещее.

«В любом случае, я иду не в том направлении…»

Я закончил убирать комнату Камбару и планировал отправиться прямо домой, но путь, который мне предстоял, заставил меня сделать большой крюк. Мне тоже негде было остановиться — даже книжный магазин находился в противоположном направлении. Но почему бы не побаловать себя небольшой велосипедной прогулкой?

Хмм…

Может быть, мне нужно рассказать Камбару об этом парне? Судя по его последнему замечанию, он, вероятно, больше не придёт сюда, и если я сообщу ей о подозрительном типе, скорее всего, это лишь только заставит её волноваться.

Опять. Лучше было не рисковать — на всякий случай.

В конце концов, Камбару была девушкой. Во всяком случае, в последнее время она очень похожа на девушку.

Решено. Я позвоню, как только вернусь домой.

Я начал крутить педали стоя, уговаривая свой велосипед подняться на холм, когда заметил, что кто-то спускается с холма навстречу мне.

Её юбка была достаточно длинной, чтобы доходить до лодыжек, на ней был летний свитер с длинными рукавами, а волосы были завязаны хвостом на затылке. Её лицо было бесстрастным, как чугун, но в то же время выглядело крайне раздосадованным — конечно, нет необходимости описывать её так подробно.

Хитаги Сендзёгахара.

Моя девушка.

«Сегодня я то и дело встречаю знакомые лица...»

Это что, последний эпизод?

Или что-то ещё?

Наблюдения Хачикудзи было совпадением, и также случайно я подумал о посещении Сэнгоку и Камбару, и вот, о чудо, вот и Сендзёгахара. Что сегодня за день такой?

Неужели из-за того, что Ханекава в последнюю минуту отменила столь важное событие, потребовалось столько встреч, чтобы компенсировать его?

Если так, то получается, что её присутствие играет очень важную роль.

Но я выглядел почти как парень, который бегает от одной женщины к другой.…что едва ли было похвально.

— Эй, Сендзёгахара — поскольку она, казалось, не заметила меня, я выкрикнул её имя и дико замахал рукой.

Её взгляд был ужасен, но её зрение было довольно хорошим.

Она, должно быть, услышала меня, потому что подняла голову и посмотрела в мою сторону, прежде чем просто свернуть за угол и исчезнуть из виду.

— Что… Эй, эй, эй, эй! — я начал на полном ходу крутить педали, несмотря на крутой наклон, чтобы догнать её. — Ты серьёзно задеваешь мои чувства!

Я проехал мимо неё и преградил ей путь.

Она одарила меня таким ледяным взглядом, что я почувствовал холод глубоко в своих костях. Любой, кто мог вызвать такой взрыв холода, не произнося вслух никаких заклинаний, должен был быть высокоуровневым волшебником.

— Ну же, С-Сендзёгахара…

— Я не знаю ни одного парня, который бы стал бездельничать в таком месте, когда ему надо учиться.

— О, э-э… — она рассердилась. Она определённо злилась. — Т-ты не понимаешь.

— Молчи. Я все прекрасно понимаю. Даже более, чем прекрасно. Пропустить один из моих уроков — это одно, но Ханекава? Это грустно. Я разочарована в тебе. Нет, беру свои слова обратно. С самого начала у меня никогда не было достаточно веры в тебя.

— Нет-нет, Ханекава была занята, поэтому дала мне выходной.

— Ты жалок. Я устала слушать твои оправдания. — отрезала Сендзёгахара.

На самом деле, я не думаю, что часто оправдывался, когда дело дошло до учёбы.

— В конце концов, — упрекнула она, — Ты не человек слова. Мой самый большой позор в жизни — это то, что моё сердце украл такой мусор, как ты.

— О боже мой. Не будь я самим собой, я бы уже давно руки на себя наложил...

— Хм, червяк, — выплюнула Сендзёгахара, вздёрнув подбородок, как будто действительно смотрела на меня сверху вниз. Она повернулась спиной к моему велосипеду и вернулась на тропинку. Она зашла в переулок только для того, чтобы избежать встречи со мной.

Я не мог просто так отпустить её, поэтому погнался за ней.

— Мисс Гахара! Мисс Гахара!

— Что, Чурараги?

— Ты не будешь возражать, если моё имя не будет звучать как окинавский сленг? Меня зовут Арараги, и, кроме того, это каламбур Хатикудзи!

— Извини, язык прикусила.

— Нет, это было нарочно.…

— Прикусила язык от обиды, что ты ещё не умер.

— Я же говорил, что нарочно!

Она даже не обернулась. Она действительно рассердилась.

Честно говоря, я не думаю, что она сомневалась в том, что Ханекава отменила наш урок. Просто после такого демонстративного проявления гнева ей было трудно вернуться в нормальное состояние..

В этом смысле с ней было трудно.

Когда Цукихи доводила себя до истерики, она так же быстро и утихала. С Сендзёгахарой всё было куда сложнее..

— Знаешь, Сендзёгахара…

— Чёрт подери, какой-то извращенец преследует меня.

— Кого ты назвала извращенцем?

— Фу, какой-то странный карлик преследует меня.

— Ты только что назвала меня карликом?!

Черт, не раскрывай всем мой рост! Я же так старался скрыть это!

— Кого это волнует? — сказала она. — Когда они сделают аниме-адаптацию, все увидят, что ты ниже меня.

— Я против аниме! Что, если они испортят оригинал?!

Хорошо. Может лишь на долю процента, но Сендзёгахара говорила правду. Должен отметить, что она была высокой для девушки. Хотя и не так сильно, как Карен…

— Неужели всё подряд нужно экранизировать? — пожаловался я. — Они ведут себя так, как будто любая книга продалась бы, если бы на обложке было написано «Теперь аниме», а я, например, ненавижу эту тенденцию. Живя в таком возрасте, я бы очень хотел увидеть оригинальное аниме, которое ни на чем не основано!

Давно я так не расстраивался.

Все вы, высокие парни, никогда не поймёте!

Каково это — спокойно выбирать толстую подошву каждый раз, когда покупаешь обувь!

— Вероятно, твоё беспокойство неуместно, — сказала Сендзёгахара. — В аниме-версии они просто вырежут твоего персонажа.

— Главного героя?!

— Именно… Будь это «Galaxy Angel», ты был бы Тактом Майерсом.

— Нет! Я требую лучшего обращения!

— Тебя устроит такая роль, как у Титосе Карасумы?

— Если это так, то я предпочёл бы вообще не участвовать! Неужели я не могу хотя бы быть Нормадом?

— О? Я не знала, что тебя так заинтриговала тайна банок из-под солонины.

— Я не это имел в виду!

Была ли у неё хоть какая-то власть? Кто она такая, примадонна, которая контролирует все решения о кастинге? Ужасно.

— Ну-ну, Арараги, перестань выть. Когда Бог закрывает перед тобой дверь, он открывает окно.

— Это что, должно быть плюсом?!

— Не волнуйся. Может ты и оказался за бортом, но они добавят причудливого маскота, чтобы заменить тебя.

— Это всё махинации отдела продаж!

— Кроме того, ты не главный герой. Кем ты себя возомнил?

— Угх… — точно, я забыл. Я был просто рассказчиком.

— Ты не главный, ты мальчик на побегушках.

— Что за атрибут!

Сендзёгахара шла быстро, но я ехал на велосипеде, так что мне не составляло труда не отставать. Я подумывал о том, чтобы снова встать перед ней, но вместо того, чтобы заходить так далеко, я просто плелся за ней.

— Хорошо, — сказал я, — если мне не придётся показывать своё лицо, то всё в порядке.… Ты будешь танцевать с пустым выражением лица во время эндинга, а я буду смотреть из-за экрана.

— А? Ты не заставишь меня танцевать.

— ……

— Почему я должна выставлять себя дурой?

— ………

Круто!

Супер-круто, Мисс Хитаги!

— Я буду смотреть, как все танцуют, — заявила она. — И после того, как они закончат, во время последней заставки я скажу: «Никаких танцев на станции!»

— Чёрт возьми, я знаю, что это из рекламы кофе «Джорджия», но сколько людей в наше время смогут понять эту отсылку?!

— Это будет такое разочарование, если они всё же пойдут на танцевальный эндинг после всего этого.

— Тебе не угодишь! — к слову о жадности. Она словно специально даже не пыталась выстраивать поток своих мыслей, издеваясь надо мной. — Чёрт возьми, иногда я действительно не понимаю тебя.… Хотя ладно, забудь, понимаю-понимаю.

— Ты намекаешь на то, что у тебя есть проблемы с поведением Хитаги Сендзёгахары, также известным как «излияние экологически чистого токсичного газа»?

— Это ещё что за рекламный слоган?!

— Может быть, «неестественно дружелюбное поведение» будет лучше.

— Лучше для кого?! — и с каких это пор она вообще стала дружелюбной, естественно или нет?

— Только не пойми меня неправильно. На самом деле я ненавижу таких подонков, как ты, Арараги.

— Ты уверена, что не злоупотребляешь своим ярлыком цундере и не обнажаешь душу?

— Говорят, женщина находит счастье не в том, чтобы быть с мужчиной, которого она любит, а в том, чтобы быть с мужчиной, которого никто не любит.

— Там не так говорится!

Что ещё за «мужчина, которого никто не любит»?

— Я пошутила, — сказала она.

— Ну, раз уж ты шутишь.…

—Ты так любим и популярен среди дам.

— ……

Сарказм? Намёк на несуществующий гарем Арараги?

— Хум-Хум-Хум... — фальшиво и бесчувственно промурлыкала Сендзёгахара. Она протянула руку к моей голове и железной хваткой схватила мой череп. Приблизив ко мне своё бесстрастное лицо, она пристально посмотрела в мои глаза.

— Дзииии, — она даже произнесла губами звуковой эффект. После чего сказала:

— Три...нет, пять?

— Ч-Что?

— Это количество девушек с которыми ты развлекался сегодня.

— ......Кхн!

С каких это пор она владеет экстрасенсорикой?!

Хм, Хачикудзи, Сэнгоку, Камбару ─ три, правильно… О, и она включала Цукихи и Карен!

Удивительно!

— Если быть совсем уж строгой… шесть? — спросила Сендзёгахара, склонив голову набок. Очевидно, бабушку Камбару она тоже посчитала. Это уже больше, чем просто строгость. — Исходя из этой оценки, я повторяю: ты так любим… и популярен среди дам.

— ……

Твое пустое выражение лица пугает меня, ясно?

У неё очень расширены зрачки, или мне кажется?

— Хе-хе. — Сендзёгахара наконец ослабила свою железную хватку и, прежде чем я успел моргнуть, сунула ту же руку мне в рот.

Все четыре пальца, за вычетом большого. Глубоко вошли в ротовую полость.

— Расслабься, Арараги. Хочешь верь, хочешь нет, но я довольно спокойно отношусь к прелюбодеянию.

— Да я не ... пре-лю-бо-дей-ни-чал. — это слово я смог произнести только по слогам. — В моих деяниях никаких прелюдий не было. — я попытался сказать что-то умное, но ничего не вышло.

— О да. Без всяких прелюдий ты сразу переходишь к главной любовной партии.…

— Не кради мою шутку! — мне не нужна была помощь, но шок исправил мою орфографию.

— А может не партии, а пассии? Любовной пассии?

— Ты уже начинаешь надумывать, — сказал я.— Я бы никогда не употребил это слово в таком контексте. Что за репетиторство!..

— Но правда в том, что тебя окружают девушки, — возразила Сендзёгахара.

— П-Правда? Я так не думаю.

— Однако все имена в твоём списке контактов — женские.

— Не лезь в чужие телефоны без разрешения!

Если подумать… Камбару говорила что-то похожее.

Может ли это быть сговором? Это было слишком печально.

— Думаю, тут уж ничего не поделаешь — сокрушилась Сендзёгахара. — Сама твоя характеристика заключается в том, что ты добр к девушкам, но холоден к парням.

— Прекрати! Не говори глупостей, которые разрушат мою репутацию!

Это клевета! Чистая клевета!

— Держу пари, Арараги, если бы парень попал в беду, ты бы сказал ему: «Чувак, это жёстко, надеюсь, у тебя все получится», — и отправился бы домой.

— Слухи и недооценка!

— А если бы парень действительно попросил о помощи, ты бы сказал ему: «Э-э-э, думаю, я пас».

— Я бы не спасовал!

— Хочешь верь, хочешь нет, но я довольно спокойно отношусь к предубеждениям.

К моему ужасу, прежде чем я смог очиститься от её клеветы, она вернулась к своим же собственным словам, чтобы вернуть наш разговор в нужное русло. Что она пыталась сделать с моим образом? Что, если люди ей поверят?

— Итак, — продолжила она, — ты волен связываться с кем хочешь и как хочешь, но если твоё двуличие когда-нибудь станет хоть немного серьёзным, ты покойник.

— ……

Боже мой... это не было похоже на то, что она шутила, ни капельки.

Я понял… насколько серьёзна она была.

Я не знал... почему.

— Не волнуйся, — сказала она. — По крайней мере, я дам тебе время написать последнюю волю и завещание.

— Меня беспокоит не это!

— Добро пожаловать в шоу «Обратный отсчёт Хитаги»… осталось четыре секунды.

— Я должен написать завещание за четыре секунды?!

— Это в пределах нормы.

— Твои нормы слишком суровы!

— Успокойся, Арараги, ты умрёшь не один — твоя девушка последует за тобой.

— Так ты же тогда сама и умрёшь!

— Я также отправлю Камбару, чтобы убедиться, что ты не будешь одинок в загробной жизни.

— За кого ты её принимаешь?!

— Податливого кохая?

— Это просто жестоко!

— Значит, она будет человеческим жертвоприношением Коёми Арараги.

— Её принесут в жертву?!

— А почему бы и нет? Учёный термин, хитомигоку, хорошо рифмуется с Сон Гоку, королём обезьян. Так идеально подходит для Камбару, которая является обезьяной.

— Ты же в курсе, что от обезьяны у неё только левая рука, верно?

— Я шучу. Она мне дорога. Кроме того…! — Сендзёгахара наконец убрала пальцы от моего рта. — На самом деле я не верю, что существует загробная жизнь.

— Понимаю... — ну, она не обязана была говорить мне, я и не предполагал, что она скажет.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, Арараги, что значит встречаться со мной.

— Я знаю… — я кивнул, но вряд ли нуждалась в напоминании. Риск был очевиден. Сендзёгахара была одним большим красивым шипом. — В любом случае я не собираюсь жульничать.

— Раз так — сказала она, коротко кивнув. Она не показала никакой экспрессии или эмоций, но добавила, — Тогда всё в порядке. Пока ты помнишь, чей ты мужчина, я буду доброй. — что-то в этих словах намекало на слабость. Для неё это было редкостью. Но вполне типично, можно сказать. — По-своему я приложила немало усилий, чтобы стать твоей девушкой ... если это возможно, я бы хотела, чтобы ты сделал то же самое.

— Усилие…

Когда это было? Разве Хачикудзи не упоминала об этом? Оставаться влюблённым — это вопрос усилий. И это даже не вопрос неискренности. Наоборот — преданности.

— Я тоже стараюсь, — ответил я твёрдо, как будто давал клятву. — Я никогда не забывал, чей я мужчина.

Мои слова вызвали у неё ещё один короткий кивок. Вот и всё. Видимо, ей этого было достаточно.

— Кстати, Арараги, последнее, что я хочу сказать для протокола.

— Да?

— Как девушке… мне очень приятно иметь парня, который пользуется популярностью у дам.

— Держи это при себе!

Даже сейчас выражение лица Сендзёгахары было жёстким, как доска. Она обладала невероятным контролем над своими лицевыми мышцами.

В любом случае, казалось, что тема была закрыта, поэтому я спросил её:

— Ты куда-то направлялась?

— Я как раз возвращаюсь домой после шопинга. Разве ты не можешь это определить по моему виду? Вот что я ненавижу в беспозвоночных.

— У, вообще-то, развитая нервная система, большое спасибо!

Кроме того, как я могу судить об этом по одному внешнему виду? У неё с собой не было никаких пакетов с покупками.

— Давай, залезай на заднее сидение, — сказал я. — Я отвезу тебя домой.

— Заднее сидение?

— Я о моём велосипеде.

— А-а...ты имеешь в виду этого механического зверя.

— В каких краях ты выросла?!

— Я пас. Моя юбка может застрять в колесе. — это правда, помимо того, что она была длинной, доходящей до лодыжек, её юбка была ещё и пышной и струящейся. — Или это тонкий намёк, чтобы я публично разделась?

— Нет!

Кстати говоря, она в основном носила только длинные юбки, будь то школьная форма или повседневная одежда. Когда она выбирала что-нибудь покороче, например бриджи, то всегда надевала их вместе с чулками.

Она отказывалась обнажать свои ноги. Наверное, можно сказать, что она была целомудренной? Конечно, учитывая то, через что ей пришлось пройти, это было понятно. Но все же…

— Арараги. — выпустив достаточное количество язвительных слов и чувствуя себя на данный момент удовлетворённой, я полагаю, Сендзёгахара была готова перейти к другой теме. Её тон был по-прежнему ровным и холодным, но так было всегда, сердилась она или нет. — Если не считать подготовки к вступительным экзаменам, фестиваль культуры закончился, и наступили летние каникулы. Тебе не кажется, что со дня на день старшая школа закончится?

— Хм? Наверное, ты права. — По правде говоря, я был так сосредоточен на учёбе, что даже не думал об этом, но теперь, когда она упомянула об этом, выпускной был не за горами. — По крайней мере, я смогу выполнить требования к посещаемости. Мне, вероятно, не придётся оставаться на второй год.

— Жаль, это было бы смешно.

— Не вижу в этом ничего смешного!

— Отказаться от такой сочной шутки ... после стольких лет в эфире.

— Мы в старшей школе, а не в варьете!

— Когда я перебираю свои школьные воспоминания… — Сендзёгахара мечтательно подняла свой подбородок и сделал движение, чтобы предаваться воспоминаниям на несколько минут, прежде чем завершить, — Самым ярким из них был ластиккей.

— Ты только в старшей школе этим занималась?!

Ластиккей = настольный хоккей с ластиком. На случай, если вам интересно.

— Ты оскорбляешь меня, Арараги. На случай, если ты не знал, я была королевой ластиков.

— А этот титул не оскорбителен для старшеклассницы?!

— Я тренировалась одна в течение нескольких часов после школы, и моя техника непревзойдённая.

— Пожалуйста, хватит, мне грустно это слышать!

— Конечно, мне не с кем было играть, поэтому у меня никогда не было настоящего матча.

— Ещё немного, и я начну плакать!

— Следи за тем, как ты со мной разговариваешь. В противном случае я пойду на жестокое преступление и признаюсь, что на меня повлияла твоя любимая манга.

— Теперь ты берёшь в заложники художников манги?!

— Если не считать ластика, мне немного грустно, что, когда мы закончим школу, фраза «смена мест» больше никогда не будет звучать так волнующе.

— И это всё, что значила для тебя школа?

Не то чтобы я не понимал. Более двух третей собственного опыта Сендзёгахары не характеризовалось ничем, в буквальном смысле. Ничего такого, что стоило бы запоминать. Оно было таким лёгким, что его можно было сдуть одним дыханием.

— На самом деле, — сказал я, — Я не могу себе представить, чтобы ты радовалась перемене мест...

— Верно. Даже если моё место изменится, я останусь прежней.

— ……

Как бы глубоко это ни звучало, она просто констатировала очевидное.

Именно так ты и изменилась, Сендзёгахара.

Но это само собой разумеется.

— Сначала мы закончим школу, — продолжала она, — Потом университет, если ты поступишь.

— Последний комментарий был лишним.

— Затем мы окончим университет и... станем взрослыми?

— Взрослыми…

— Как ты думаешь, в чём разница между взрослым и ребёнком? — спросила она. Не думаю, что она ожидала моего ответа. Казалось, она размышляет вслух.

— Кто знает. Не могу сказать, что я никогда не думал об этом раньше… но это такой вопрос, о котором можно размышлять до второго пришествия, и всё равно никогда не найти ответа.

— Вот что я думаю, — Её тон был серьёзен. — Дети смотрят экранизацию «Навсикаи из Долины ветров», а взрослые читают мангу.

— Ты сказала это таким серьёзным тоном!

— А это значит, что я уже взрослая.

— А я все ещё ребёнок! — хм. Да, Сендзёгахара действительно много читала. — Романы, комиксы, деловые книги… Ты готова читать почти всё, что угодно, да?

— Да. Единственное, чего я не могу прочесть, это атмосферу.

— Так ты же самое важное упускаешь!

— Там я определённо страдаю дислексией. Я читаю между строк, но пропускаю сами строки.

«И читаю только то, что написано мелким шрифтом», — добавила Сендзёгахара.

К слову о сложных шутках. Атмосферу мелким шрифтом действительно сложно прочитать!

— Может я и не умею читать атмосферу, зато весьма хороша в том, чтобы её нагнетать, — похвасталась она.

— Человечеству не нужен твой талант!

— В манга-версии «Навсикаи» Кушана оказывается на удивление хорошим человеком. Я думала, что мы с ним могли бы подружиться… но скорее он стал бы моим врагом.

— Я сомневаюсь, что какая-либо из версий Кушаны захотела бы иметь такого союзника, как ты.

— Арараги, тебе пора бы перестать уже полагаться на пятничное роуд-шоу и тоже стать взрослым.

— Ты рекомендуешь мангу парню, который готовится к вступительным экзаменам?!

— Не говори глупостей. В этом мире есть гораздо более важные вещи, чем какой-то тест.

— Да, но!

Да, но она просто взорвётся от злости, если я её это скажу!

Сендзёгахара ещё не закончила с Навсикаей:

— В тот момент, когда осознаёшь, что та самая фраза «Он весь растекается. Ещё слишком рано» правдива, и что в самом деле ещё рано, то буквально растёшь, как человек… Но вот что насчёт тех людей, которые вначале прочитали мангу, а?

— Не думаю, что этот вопрос меня вообще интересует!

— А ты попробуй интересоваться вещами. Иногда я беспокоюсь, что ты никогда не повзрослеешь.

— Люди постоянно говорят мне одно и то же...

Ты никогда не повзрослеешь.

Ребёнок. Однако сегодня Цукихи сказала мне прямо противоположное, не так ли?

— Но да, — сказал я.

— А как насчёт тебя, Арараги, что ты здесь делаешь? Обычно ты здесь не ходишь, — Сендзёгахара сменила тему, не моргнув и глазом. Как всегда, свободно перескакивает с темы на тему.

Я ответил ей её же словами:

— Разве ты не можешь это определить по моему виду?

— К сожалению, — ответила она на мой выпад, — я не разбираюсь в поведении микробов.

Я должен был получше подготовиться, прежде чем ввязываться в соперничество с ней. Но микроб?

— Если бы я рискнула предположить ... — задумчиво произнесла она, — Учитывая, с кем я разговариваю, ты возвращаешься домой после совершения какого-то мелкого преступления?

— Ага, просто вышел прогуляться и совершить пару мелких преступлений!

Да и почему сразу «мелких»?! Даже это звучит обидно!

— Вообще-то я возвращаюсь домой от Камбару, — ответил я.

Упоминание о том, что я сначала пошёл в дом Сэнгоку, только затянуло бы дело ... начнём с того, что она и Сендзёгахара ещё не встречались. Хм...может быть, ни одна из них даже не знала о существовании друг друга.

Но сейчас было не время исправлять эту ситуацию. Знакомить такую жуткую сестрёнку с застенчивой принцессой было плохой идеей.

— Ясно. Итак, ты совершил мелкое преступление в доме Камбару.

— Не совершал!

— Неужели? У меня есть отчётливое ощущение, что ты видел её обнажённой.

— Не… не было этого!, — заикаясь, пробормотал я.

Это была абсолютная ложь. Но погодите, я же видел её лишь со спины!

Я просто опустил детали, чтобы не усложнять!

— Понятно, — сказала Сендзёгахара. — Ладно, ты пришёл в дом Камбару не для того, чтобы совершить мелкое преступление.

— Я рад, что ты понимаешь.…

— Потому что сексуальное преступление не может быть классифицировано, как мелкое.

— Неужели ты не понимаешь, что мне не нравится так думать о моём дорогом кохае, даже если это просто разговоры?!

— Серьёзно, хотя бы раз ты должен увидеть её голой. Её тело — произведение искусства. В этом нет ничего непристойного, это прекрасно. У парней могут быть свои предпочтения, но с точки зрения девушки, у неё идеальная фигура.

— ……

Мне хотелось выразительно кивнуть и обсудить детали, но я знал, что так делать не стоит. Это могла быть ловушка Сендзёгахары, поэтому я промолчал.

Но она тоже это видела? В этом не было ничего странного, так как они обе были девушками, но мне было любопытно узнать обстоятельства.… Хачикудзи шутила, и это было тайной, что у Камбару были серьёзные "сапфические" чувства к Сендзёгахаре.

Сапфические. Извращённые.

Мазохистские. Эксбиционистские.

Всё это Суруга Камбару.

Высший сорт.

Хотя я дразнил её по поводу обложек яойных романов, не было никаких сомнений, что она была элитной извращенкой.

— Теперь, когда у неё отросли волосы, — заметила Сендзёгахара, — она больше похожа на девушку.… Все, что ей осталось, это научиться говорить, как девушка, и образ будет завершён.

— Не хочу прерывать твои размышления по перепланировке Суруги Камбару, но мне нравится её манера речи.

— Я аж переполняюсь гордостью от того, что владею чем-то столь прекрасным.

— Владеешь?! — я боялся, что если так пойдёт дальше, то я совсем потеряю нить разговора, поэтому решил немного отвлечься. — Да, кстати, у её дома я встретил одного странного типа.

— Хм, а когда это там установили зеркало?

Сендзёгахара склонила голову набок, как будто она действительно это имела в виду.

— Он был не столько странным, сколько ... зловещим, — перефразировал я себя.

— Зловещий? — Сендзёгахара медленно повернулась ко мне.

Не понимая, что это значит, я продолжил:

— Он сказал, что его зовут…Кайки.

А потом... мои воспоминания обрываются.