Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 13

Слуга должен быть предан своему господину. Он также должен хотеть посветить всю свою жизнь лишь своему господину. Даже у Императора были моменты, когда ему приходилось изображать неосведомленность о чьих-либо нечестных делах ради блага страны, в которой правил. Люди бы сказали, что это можно оправдать, что это даже возможность получить почет для тех, кого «приносили в жертву» во имя народа.

Однако император также понимал, что у них была и своя жизнь. Он понимал, что у них есть жизнь, которую им нужно защищать, будущее, о котором они мечтают, и чувства – будь то ощущение плоти и крови или наслаждения и боли.

Простые люди в этой стране были в подчинении, что означало, что они не могут дерзнуть даже посмотреть на своего величественного императора, однако император находился в такой позиции, что он должен был отдавать все своему народу, не зависимо от того, насколько высока была цена. Ихань полагал, что император не должен принимать их боль как само собой разумеющееся явление, даже в тех случаях, когда ему приходилось принимать бессердечные решения.

Вот почему Ихань сейчас старался направлять сердце Хвауна. Ихань не хотел видеть еще больше трясущихся в страхе придворных служанок при каждом своем посещении дворца Чонган. Подняв эту тему снова, он бережно обхватил лицо надувшего губы Хвауна своими руками и заговорил:

– Поэтому не мог ли бы ты также приложить немного усилий и обращаться с моими людьми добрее?

Хваун все еще выглядел недовольным этими словами, но вскоре кивнул, слегка прижавшись щекой к ладони Иханя.

– …Хорошо, Ваше Величество. Мне лишь нужно сделать это? Поэтому прекратите говорить об этом и уделите свое внимание мне.

Смотря на Хвауна, все же начавшего вести себя послушно, Ихань немного расслабился и молча обнял Наложника, впорхнувшего в его объятия. Хотя ужасные поступки Наложника Ёна случались не два и не три раза, Ихань считал, что все будет в порядке пока он вот так исправляется, даже если это только и на короткий промежуток времени. Размышляя в подобном ключе, Ихань не оттолкнул то тепло, что дарил ему Хваун.

После разговора, примерно через неделю, юная служанка, которую Хваун обвинил в том, что на нее смотрит Император, была избита под предлогом неуважения к своему господину и отправлена в храм. В конце концов, пришли новости, что она все же скончалась, более не вынеся всего случившегося с ней.

Не в первый раз вера Иханя в Хвауна рассыпалась в пыль, равно как и не в последний.

***

– Я слушала, что несколько дней назад в Сухвавоне, Наложник Ён вывел Вас из себя снова, Ваше Величество.

Выражение лица Иханя при этих словах Наложницы Сук, разливающей вино, слегка исказилось. Однако она не заметила этого, продолжая говорить с улыбкой:

– Говорят, что люди взрослеют, становясь рассудительнее, побывав на грани смерти… Полагаю, даже это не сработало с Наложником Ёном.

На самом деле не было ничего неправильного в словах Наложницы Сук. Характер Наложника Ёна был чем-то невообразимым, чтобы просто измениться лишь из-за дыхания смерти. Обычно Ихань бы горячо согласился с Наложницей Сук.

Однако в голове Иханя была каша, так как он продолжал думать все эти дни о Наложнике Ёне. Он действительно хотел прекратить думать об этом бледном и вызывающем жалость лице, что могло подтолкнуть других людей протянуть ему руку и заключить его в объятия. Ихань залпом выпил бокал вина, наполненную Наложницей Сук.

– Давай перестанем говорить о Наложнике Ёне.

Услышав предложение, Наложница Сук ласково улыбнулась и снова наполнила бокал.

– Да, Ваше Величество. Я бестактно произнесла его имя перед Вами. Это, должно быть, задело Ваши чувства, не так ли?

И это так же не было неправдой. Ихань был таким человеком, чье настроение немедленно портилось, когда он думал о Наложнике Ёне, всегда и везде. Следовательно, можно было сказать, что слова Наложницы Сук попали точно в цель.

– Ваше Величество…

Наложница Сук окликнула Императора, нежно переплетя их руки. в этот момент Император на краткое мгновение подумал, что хочет избавиться от прикосновения Наложницы Сук и вернуться к себе во дворец Анчжон, однако он н отдавал себе отчета откуда возникли эти желания.

Ихань повернул голову и увидел лицо Наложницы Сук, Хён Биён, смотревшую на него в ожидании.

Если Императрица имела лицо изящной и зрелой женщины под стать своему характеру, то Наложница Сук была красивой женщиной с эффектным, с налетом пышного великолепия и производящем положительное впечатление лицом, за что не даром звалась любимой наложницей. Ее нельзя было назвать отличительно утонченно умной, но сообразительной вполне. Она знала, как надлежит вести себя перед Императрицей, и редко раздражала Императора.

В дополнение к этому, манера, с которой она произносила милые уху слова, не лишаясь мужества перед лицом Наложника Ёна, с которым всегда было тяжело разговаривать, невольно заставляли Иханя почувствовать себя лучше. Ихань медленно вдохнул и постарался стереть неприятные чувства от прикосновения Наложницы Сук ранее.

К этому моменту новости уже должны были быть доставлены во дворец Чонган. Ихань вновь взял напиток, живо представляя, как наяву Наложник Ён выплескивает свою ярость и ведет себя жестоко.

Император ужасно хотел перестать думать о Ён Хвауне.

***

– К слову, мне действительно можно не выполнять утренние приветствия Ее Величеству?

Проснувшийся очень рано этим утром и уже завершивший умывания Хваун посмотрел на свое все еще непривычное отражение внутри маленького зеркальца и внезапно повернул голову, спрашивая у Аджин.

Аджин, крутившая в руках заколку-бинё, которую она хотела вдеть в волосы Хвауна, но не могла, потому что на сказал, что она была слишком броской, немедленно ответствовала на этот вопрос:

– По идее, должны выполнять. Однако Императрица разрешила не являться какое-то время из-за случившегося в прошлый раз, Ваше Высочество.

– Хмм… тогда я думаю, что это неправильно – откладывать это столь надолго. Я буду приветствовать ее, начиная с завтрашнего дня, поэтому, пожалуйста, подготовься.

– …Поняла, Ваше Высочество.

Аджин едва сдержала вздох, который хотел вырваться помимо ее воли, и ответила. Как говорят в народе, из огня да в полымя. Казалось, завтра ей придется пережить гигантский пожар. После этого Хваун, пристально изучавший реакцию Аджин, продолжал:

– Я был слишком груб с Императрицей?

Рот Аджин был крепко прикрыт. Если бы она ответила отрицательно, это было бы не так – поведение Наложника Ёна перед Императрицей не поддавалось описанию, а если бы сказала «да», то пришлось бы укрываться от своего господина.

Увы, в этот раз вздохнул уже Хваун.

– Был бы я другим перед лицом Императрицы, если я настолько плохо веду себя с Императором…

– …

– А мои отношения с другими наложницами… должно быть, полная катастрофа, да?

Хваун покачал головой, чувствуя, как его головная боль возвращается снова. Как могло быть, что нет никого в этом обширном императорском дворце, кто был бы с ним близок? Если бы это могло называться искусством, то оно бы так и называлось.

Однако стало легко со слугами дворца Чонган. Не известно, поверили ли они Наложнику Ёну или нет, он ничего не мог с этим поделать. Хваун подумал, что если бы он показывал то, что изменился, постепенно и долгое время, дела пошли бы лучше.

В любом случае, все это отличалось с Императрицей и другими наложницами. Он не могу показать им нового себя так, как делал это с детьми, живущими во дворце Чонган. Он также не мог собрать их всех вместе, как он любил делать, и попросить относиться к нему по-другому, потому что он изменился.

В довершение, из-за поведения прежнего Хвауна, они без сомнений не стали бы относиться к нему хорошо, подобно Императору. Он в действительности был растерян, не зная, как и откуда ему следует начать распутывать этот узел.

Смотря на лицо Аджин, что также потемнело от того, что он загружался этими вгоняющими в тоску мыслями, он почувствовал, как настроение улучшается и сказал:

– Уф, в любом случае, я заслужил это. Так как я начал это, мне не остается ничего, кроме как столкнуться с этим лицом к лицу.

Конечно, прошлые события не имели ничего общего с нынешним Хвауном. Однако Хваун считал, что даже если он и не делал этого, у него не было выбора как принять их в качестве платы за жизнь в чужом теле.

Определенно, это было бы трудно сейчас, но если с этого момента он начнет следовать заведенным порядкам, служить вышестоящим с уважением и относиться к нижестоящим с мягкостью, он полагал, что когда-нибудь настанет день, когда они смогут посмотреть на него с другой стороны. Хваун упорядочил свои мысли и посмотрел на Аджин, чье отношение к нему изменилось, хотя и лишь слегка.

Затем на краткий миг он задумался, а придет ли день, когда Император оглянется назад во времени с вопросом – делал ли тот все это, однако чрезмерная жадность всегда ведет к еще большим проблемам.

Хваун решил не жадничать.

***

– Почему он не пришел и не попросил прощения?

Император в конце концов отбросил письмо, что держал, и повысил голос. Евнух О, склонившись перед ним, немедленно поднял бумагу.

– Ваше Величество, пожалуйста, успокойтесь.

Но Ихань, император, не понизил тон своего голоса ни на йоту.

– Разве это не означает того, что он гнет свою линию до последнего – о том, что говорил, что не сделал ничего дурного?

– Ваше Величество… если Вы говорите о Его Высочестве Наложнике Ёне, он ведет себя во дворце Чон-

– С каких это пор он стал знатоком правильного поведения?

Ихань высказал это, снова взяв письмо, которое выкинул, и затем выкинул его опять, но в другую сторону.

Он в самом деле полагал, что Наложник Ён спланировал все это. Он велел убрать его табличку, он высмеял его в саду, хотя они встретились случайно, он даже сообщил тому, что идет во дворец Наложницы Сук прошлой ночью. Как император, он уже сделал все, чтобы спровоцировать его.

Но Наложник Ён не предпринял вообще ничего. Не говоря уже о посещении дворца Анчжон или его ужина после возращения из Сухвавона в прошлый раз – как было сказано, Наложник Ён на самом деле и шагу не сделал за пределы дворца Чонган.

Было ли это все? Даже евнух из Гёнса-бан, посланный доставить новость, услышал ласковое слово от него и безопасно покинул дворец Чонган. Можно представить, в каком шоке пребывал Император, услышав эти вести.

– Теперь я знаю, что у него на уме. Я понял, что вместо того, чтобы думать над своим поведением и вести себя как обычно, он планировал заставить меня мучиться и думать о нем.