Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 5

– Действительно… Я действительно…

Хваун пребывал в состоянии недоумения и мог только повторять эту фразу – и больше ничего. И все потому, что злобные поступки, совершенные прошлым Хвауном, выходили за рамки представлений.

Хваун, у которого перехватило дыхание, как он услышал такое, сейчас не мог даже взглянуть на Аджин. Казалось, он окончательно прояснил причину, по коей Аджин и все придворные леди дворца Чонган, всегда тряслись и сгибались в поклоне, завидев его.

Хотя все это произошло внезапно и было сложно принять тот факт, что он сменил тело за одну ночь, он не мог продолжать чувствовать равнодушие и беспокойство. С того момента, как Хваун потерял свое родное тело и не мог вернуться обратно, единственное, что ему оставалось – выживать в этом дворце. Вот почему ему было жизненно необходимо понимать ситуацию, а затем просто претвориться Ён Хвауном – и никто не узнает.

«В этом заключилась причина, по которой я хотел услышать от Аджин каким же человеком был бывший Наложник Ён. Был, но…»

– …Почему Его Величество не выгнал меня? – неосознанно пробормотал Хваун.

Так как Хваун не выказывал никаких признаков гнева или ярости, независимо от того, какую правду говорит Аджин, она расслабилась и быстро ответила:

– Конечно потому, что Лорд Ён самый верный человек Его Величества.

– А…если это Лорд Ён…ты-ты должно быть говоришь о моем отце, так?

В одно мгновение его сердце треснуло. Он чувствовал, как язык завязывается в узел при слове «отец» - будто он только что выучил новое слово, которого никогда не существовало в этом мире. У Хвауна не было никаких воспоминаний, как он открывал бы рот и произносил «матушка» или «отец».

– Хаа…

Как только он осознал внезапно возникшую ситуацию, с которой столкнулся лицом к лицу, продолжительный вздох исторгся из его груди. Он, одинокий сирота, не имеющий родственников, чтобы на них положиться, сейчас стал сыном самого часто обсуждаемого, верного и заслуженного отставника Империи.

И только? Хаун от природы был тихим и спокойным. Он не любил спорить с другими. Даже когда он усмирял клиентов, доставлявших неприятности в гостинице, он почти никогда не повышал голоса. Он был тем, кто живет тихо.

Тогда что насчет его нынешнего? Он поднялся до ранга «бин», потому что был наложником Императора, но в то же время он был наложником, которого тот так ненавидел. Все люди во дворце боялись или презирали его, и даже молодые придворные дамы дворца Чонган видели в нем демона, который любил вести себя жестоко и мучить всех вокруг.

Из-за этого даже для нынешнего Хвауна, который заставил свой разум приспособиться к этой ситуации несмотря ни на что, дорога впереди была темной и подавляющей, иссушающей его волю.

Когда лицо Хвауна потемнело, Аджин спохватилась, что говорила слишком эмоционально и прикрыла рот – хлоп, и после оглянулась на своего господина. Она боялась того, что он сейчас закричит «да как ты смеешь, девчонка!», чей гнев поднимется приливной волной. Однако Хваун лишь глубоко вдохнул и спокойно сказал:

– Во-первых, кажется, мне следует начать с тех дел, которые я могу сделать. Возможно, во дворце Чонган есть дети, которые пострадали или заболели по моей вине?

– …Извините?

– Нет. Оно не обязательно должно быть связано со мной. Я хочу, чтобы ты нашла детей, кто переживает сейчас трудные времена, потому что я не смог должным образом позаботиться о них, и затем доложила мне.

– …Простите?

И снова Аджин нарушила свое собственное правило и дважды переспросила. Хотя она отчетливо слышала слова «позаботиться о детях» от своего господина, который даже никогда прежде и глазом не моргал, видя, как множество полностью окровавленных людей выносят из дворца, Аджин не могла до конца понять смысла сказанного.

– Во-первых…да, давай начнем с этого.

Хваун чествовал, что его бедная голова готова расколоться от таких историй. Он потряс головой и жестом руки показал Аджин, что ей можно идти.

В конце концов, было много вещей, которые должен сделать Хваун теперь. Особенно когда его взаимоотношения с Императором было не так просто исправить, как бы он ни старался, он принял твердое решение скрыться с глаз Его Величества, как если бы он и вправду был мертв.

В это же самое время, вместо того чтобы покинуть комнаты, Аджин развернулась и с лицом, полным подозрения, задала Хвауну вопрос:

– Ваше Высочество… Вы же не планируете убить всех этих детей, да?

Хваун хотел бы упасть в обморок еще раз.

***

– Ты выполнил мой приказ?

Как только он вернулся в Большой Зал, Ихань спросил об этом евнуха О, следовавшего за ним. Приказы, которые отдавал Император, определенно не ограничивались одним или двумя, но евнух, прислуживающий Иханю еще с тех пор, как тот стал императором, мгновенно понял о чем он хотел слышать. Прежде, чем дать ответ, евнух склонился в поклоне:

– Да, Ваше Величество. Я утешил друга покойного гвардейца, который пришел забрать его тело, выплатив ему за издержки для похорон. Даже тот, кто уже умер, будет облагодетельствован вашей бесконечной милостью, Ваше Величество.

– Бесконечной милостью? Ты преувеличиваешь…

Игнорируя сказанные евнухом О слова, Ихань причмокнул губами от горького привкуса. Это происшествие не так-то просто было стереть из его сердца – оставалось словно песчинки во рту и бередило его душу.

На самом деле, не было странным, что гвардеец, охраняющий дворец, умер при спасении господина, живущего здесь. И более того, тем, кто умер, был человек из слуг – сирота и простолюдин, который не смел даже мечтать о должности в гвардии. Если такой человек умирает при спасении кого-то более драгоценного и обладающего статусом, без сомнений, все примут его смерть как должное. Потому что так был устроен мир.

Как бы то ни было, Ихань все продолжал вспоминать об этом случае. Именно он был тем, кто выказал особое расположение тому, кто не мог сам так войти во дворец, и сам ввел его в это место.

Если бы он просто оставил его в покое, возможно тот мужчина прожил дольше, хотя и сложнее. Затем он мог бы встретить человека такого же социального положения, как и он сам, и несмотря на то, что у них не было бы пышного венчания, они могли бы быть вместе и жить счастливо. Они могли бы иметь детей-близняшек и, хотя и в бедности, они бы успешно прожили еще долгое время.

Однако такой человек попал во дворец и скончался так преждевременно.

«Серьезно, ничто не проходит, как надо…»

Чем больше он думал об этом, тем сильнее омрачалось его чело, пока он не вспомнил о Наложнике Ёне, приветствовавшем его с жалким и бледным лицом. Хотя он и не знал о причине, по которой тот свалился в пруд, но она была очевидной. Должно быть он пытался завлечь Императора, используя падение как предлог, когда Ихань не навестил его дворец в тот раз. Потому что намерения Наложника Ёна всегда сводились к одному.

Но когда кто-то, кто не должен был умирать, приказал долго жить по такой нелепой причине да еще и спасая такого, как он, Ихань не мог закрыть на это глаза.

– Дайте знать Гёнса-бан*. Им нет нужды демонстрировать именную табличку** Наложника Ёна, пока я не уведомлю их об обратном.

– Да, Ваше Величество.

Ожидаемый приказ был отдан. Отставление именной таблички означало, что он не будет посещать спальню Наложника Ёна, и это будет наказанием, которое тот находит самым ужасным. Евнух О лишь кивнул и коротко ответствовал, не сказав больше ничего.

Казалось, грандиозный крик вскоре снова поднимется во дворце Чонган.

***

– Хааа…

Аджин хотела бы исчезнуть с этой земли, если бы могла. Как только солнце село и зажглись светильники, спальня ее господина, таинственно мерцающая в свете свечей, превратилась в пугающее место, как если бы оно было преисподней.

Она была так напугана событиями, что могут произойти в будущем, что даже затаила обиду на свою матушку, чье лицо она не могла припомнить, так как та умерла много лет назад – «Мама, почему ты из всей семьи дала мне жизнь в качестве раба семьи Ён?»

Где-то в это время ежедневно Аджин должна была заниматься своей обязанностью – искать дворец, который собирается посетить Император. Она всегда считала эта задание самым худшим из всех, и все потому, что Аджин когда-то была вынуждена принять на себя весь гнев Его Высочества Ёна, извергшийся в день, когда Император приказал снять именную табличку другой наложницы.

С тех пор, как Император стал навещать другие дворцы намного чаще, чем дворец Чонган, трудности, с которыми приходилось справляться Аджин в это время, были упоминанием, которое невозможно рассказывать без слез.

Более того, сегодня все было еще хуже, чем обычно. Император не только снял таблицку другой наложницы, но и приказал убрать табличку Наложника Ёна.

Плечи Аджин тряслись непрестанно, пока она стояла перед спальней дворца Чонган. Она не могла осмелиться зайти и выложить эти новости.

Конечно, с ее господином произошло множество изменений за эти дни. Было л иэто из-за того, что он потерял память или из-за того, что побывал в коме, которая повлияла на его сознание, он действовал как будто другой человек – и вправду, он действительно вел себя как совершенно другой человек. Он не ругался и не был ни за что придворных служанок и даже взял под свою опеку детей, пострадавших от его характера, чтобы выходить их и заботиться дальше.

«Разве я не вернулся с того света? Для тебя будет нелегко привыкнуть сразу, но я надеюсь, что ты поймешь – сейчас я не тот, что был раньше.»

Аджин еще раз тщательно обдумала сказанные ей слова господина. Конечно, сейчас видно, что он ведет себя соответственно тому, что сам и сказал.

Но Аджин все еще не могла поверить Наложнику Ёну. Было ли раз или два, когда она переживала тяжелые времена, прислуживая ему? Время. Когда она страдала, было настолько велико, что она просто не могла с ходу поверить, что он изменился, исходя из пары этих слов и действий. Тем более, он вел себя хорошо, но, когда только он услышит, что его табличку с именем сняли на неопределенный период, не остается никаких сомнений, что что-то сегодня пролетит перед ее глазами.

– Ваше Высочество, это Аджин.

Примечание английского переводчика:

* Гёнса-бан – подразделение в службе дворца, ведающее делами женщин императора.

Примечание переводчика:

** Возможно, речь идет о так называемых «верительных бирках», использовавшихся в древности (в частности, в Китае) для подтверждения статуса личности или в качестве удостоверения неких полномочий и прав, если рассматривать более раннее историческое время.