Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 17

Даже Император знал, что здоровье Наложника Ёна было слабым. Лишь взглянув, какое тощее тельце у того было, тоньше, чем у женщины, он видел, насколько тот был слаб.

Но Наложник Ён тысячу раз преувеличивал значимость своей болезни перед Императором. Тем более, он обычно доставлял больше неприятностей, чем здоровые люди, что в последствии даже заставило Императора подзабыть о его слабом здоровье.

Вдруг у него в голове возникла картина, на которой Ён Хваун стоит под деревом магнолии, выглядя хрупким, как будто дующий здесь ветер мог переломить его. Его бледная кожа, что была даже больше прозрачной, не делала его непривлекательным. Его худое тело, видимое еще отчетливее благодаря обнаженной шее и тонким одеждам, выглядело будто было способно полностью поместиться в руках Иханя.

– Он в любом случае этого заслуживает.

Император говорил резким тоном. Этот неожиданный вид Ён Хвауна был ему незнаком и даже раздражал. Наложник Ён был тем, кто поступал неверное, так почему он высказывает свой протест падением ниц, а затем болезнью.

Евнух О ответил: «да, Ваше Величество, Вы правы». Однако Ихань чувствовал, что он не был искренним, поэтому сверкнул глазами на евнуха и повысил голос.

– Что? Ты говоришь, что я слишком жесток с Наложником Ёном, хах?

– Вы ошибаетесь, Ваше Величество. Как может этот человек осмелиться иметь такие мысли? Все, что вы делаете – закон и верные вещи, Ваше Величество.

Это все же было странно. Евнух О, очевидно, говорил правду. Он не выказывал никакого сарказма или осуждения Императора, но на сердце Императора после этого ответа все-таки ощущался дискомфорт, будто ему насыпали колючек в кровать.

С усилием он попытался очистить свой разум, и снова вспомнил улыбающееся лицо Ён Хвауна под деревом. В это же время Ихань ощутил, как легкие мурашки пробежали по его спине. И все от того, что всплывшее в воспоминаниях лицо было кардинально, разительно ему незнакомо.

Не потому, что он прежде не видел улыбки Наложника Ёна. Ихань мог гарантировать, что подобное выражение было не свойственно Хвауну прошлому. Она не могла быть просто улыбкой, что прячет его злобный характер.

Подобное выражение никогда не проявлялось. Оно было тем, что Ён Хваун никогда не показывал раньше. Хотя Ихань не мог объяснить словами, он был уверен в этом.

Тогда что на счет его лица? Его улыбки? Откуда взялся сегодняшний Ён Хваун? Что за след он оставил в сердце Иханя?

– …Мы сегодня навестим дворец Императрицы, Ваше Величество?

Евнух задал вопрос, так как Император выглядел мрачно и сидел тихо, но тот не дал ответа.

– Вы хотите отправиться во дворец Унхва?

Евнух спросил снова. К сожалению, Император был все еще молчалив.

– …Тогда, что насчет дворца Чон-

– Забудь об этом. Сегодня я останусь у себя, во дворце Анчжон.

Однако прежде, чем евнух смог договорить предложение, Ихань немедленно открыл рот, будто стараясь убежать от чего-то. Тогда евнух О лишь склонился в поясном поклоне.

Император ушел в свои мысли и, шаг за шагом, очень медленно зашагал в сторону своей спальни.

Как сильно на людей может повлиять смерть? Возможно ли на самом деле стать совершенно иным, побывав на ее грани?

Сон Ихань.

Он был благородным Сыном Неба этого большого народа. Он также достиг своего положения, пройдя через многие опасности. Но потому что он никогда не возвращался с того света, он всю ночь оставался один, не будучи способным найти ответа.

***

«Помогите…»

Он задыхался. Когда он открыл рот, чтобы вдохнуть, холодная вода устремилось ему в горло, делая боль еще невыносимее. Он затрепыхался.

– Я не могу дышать… Больно…

Даже если он и боролся, он не мог выплыть. Его тело продолжало погружаться вниз, и неимоверный холод проникал в каждую клеточку его организма. Это было мучительно и больно. Он очень испугался того, что не может нормально вдохнуть, и холода, пробирающего до самых костей.

– Нет… Нет, я…

Но не удушье, что мучило его раньше на протяжении всей жизни, пугало его больше всего. И не холод заставлял испытывать ужас.

– Я… хочу быть любимым…

Он ощутил, как его сердце разбивается. Печаль, одиночество, страдание, ревность, ярость и обида. Все эти чувства вдруг захлестнули его душу, словно цунами или шторм, и принялись пожирать его.

– Я хочу получить любовь… Меня не волнует цена. Я лишь хочу, чтобы…

Слезы хлынули из его глаз. Он не мог даже вдохнуть, но рыдания прорвались из его стесненной груди. Все те эмоции стремительно подтачивали его чувства. Вскоре лицо лишь одного человека осталось у него в голове, встав перед его слабеющим зрением, но как бы сильно тот к нему ни тянулся, он не мог его даже коснуться, ведь этот человек уходил все дальше и дальше.

И все, что осталось ему – темнота, темнота, лишь одна темнота.

***

– Ваше Высочество! Ваше Высочество!

– Хапх!

Хваун вскочил, задыхаясь, будто человек, которого только что спасли от утопления. Когда он вытянул руки в воздух и принялся отбиваться, будто пытаясь уцепиться за что-то, Аджин быстро схватила его запястья и обняла.

– Ваше Высочество, это Аджин. Ваше Высочество, пожалуйста, очнитесь!

– Аджин…?

– Да, Ваше Высочество! Это Аджин. У Вас был кошмар.

Когда его движения замедлились немного, Аджин слегка похлопала Хвауна по спине, пытаясь успокоить его. Хваун, рано ушедший в кровать, до этого принявший лекарство, так как чувствовал себя не хорошо после случившегося за день, продолжал стонать и страдать во сне, заставляя Аджин волноваться.

С наступлением ночи его дыхание все же выровнялось, и девушка успокоилась, подумав, что он наконец-то крепко заснул. Увы, не прошло и двух часов, когда ему приснился кошмар и он проснулся вот так.

– Я… кошмар…

– Да. Это лишь сон, Ваше Высочество. Сейчас все в порядке.

Хваун еще до конца не проснулся, бормоча слова, что сказала ему Ажин. Он не мог нормально вдохнуть, будто до сих пор пребывал во сне, и его тело потряхивало. Выбраться из сна оказалось тяжело, потому что он ощущался слишком живым.

Только выпив чашку горячего чая, которую Ажин приказала принести другой служанке, Хваун в конце концов пришел в себя. Он держался за Аджин, не способный управлять своим телом как обычно, собирая кошмар по кусочкам из глубин временной памяти, пока его чувство реальности постепенно обретало очертания за чашкой чая.

И снова он слышал жестокие слова Императора, с которым неожиданно столкнулся. Даже когда он сказал, что изменится и покажет свою преданность, Император отнесся с безразличием к его заявлению, сопроводив бездушными словами, и повернулся к нему спиной. После этого, холод, что мучил Хвауна всю ночь, должно быть до сих пор оставался от Императора.

Как бы то ни было, Хваун не винил Императора. Он даже думал, что не имеет на это никакого права. Не только потому, что реакция Императора была естественной, исходя из того, что Ён Хваун творил так долго, Хваун также полагал самого себя – Хауна – не заслуживающим искренности.

Не заслуживающим не потому, что был слугой по происхождению и не потому, что был простым человеком из народа, который не имел права даже видеть императора. Дело было в том, что Хваун не мог предстать перед лицом Императора, потому что он существовал и жил перед ним во лжи.

Если Император обвинил Хвауна в притворстве, как мог тот сказать, что это была грубая неправда? Одно его существование было позором для Императора. Хваун на самом деле был не Ён Хвауном, а Хауном. Вот так Хваун, который жил, ел, дышал и ходил, ничем не отличался от великого грешника, который был оскорбителен для Императора.

Поэтому Хваун сам радостно желал принять все это, несмотря на то, как Император был жесток.

– Я в порядке, поэтому не пялься на меня вот так.

Зайдя в соих мыслях так далеко, Хваун мягко разговаривал с Аджин, по прежнему изучающей цвет его лица с беспокойством. Она принялась стирать холодный пот с его лица платком. Чувствуя, как осторожно она прикасалась, печаль, что продолжала накапливаться в его душе, несмотря на усилия подавить ее, казалось, начала исчезать по капле с каждым прикосновением Аджин.

– Аджин…

Хваун позвал девушку, которая привыкла к его просьбам, после того как она бережно уложила его на спину.

– Да, Ваше Высочество. Вам что-то нужно?

Когда Аджин естественно ответила, Хваун непроизвольно улыбнулся, не замечая больше ни тени страха на ее лице, что она испытывала при их первой встрече.

«По крайней мере, что я стал Ён Хвауном, для нее обернулось хорошо».

Подумав так, Хваун смог слегка ослабить вину, что чувствовал каждый миг жизни в качестве другого человека.

– Нет. Я просто… спасибо тебе.

– …Почему вы говорите это? Это мой долг, к тому же…

– Тише. Спасибо тебе – большое спасибо. Сейчас я в порядке, поэтому ты тоже можешь хорошенько поспать.

– Да, Ваше Высочество.

Хваун знал, что даже если она и ответила так, скорее всего она будет спать, неуклюже свернувшись в клубок, перед его спальней. Смотря, как Аджин пятится назад, согнув спину в поклоне, Хваун принял решение.

«Сделаю, что я могу. Я ничего не могу предпринять насчет своих неисправимых взаимоотношений, но я могу уделить внимание другим людям, которые будут чувствовать себя лучше и счастливее, если я постараюсь».

Это было единственной вещью, что Хваун мог сделать прямо сейчас.