Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 21

– Ты сказал, что все из-за того, что любишь меня, но ты избегаешь, обманываешь и заставляешь меня дарить ее только тебе, не задумываясь при этом о моем положении. Так вот что значит для тебя любовь?

Чтобы защитить свое высокое положение, Императрица помогала и поддерживала Императора, и чтобы успокоить его сердце, она временами позволяла оказывать милость избранным наложницам и притворялась, что не обращает внимания на наносимые ей душевные раны. К тому же она была вынуждена терпеть ревность и зависть наложниц друг к другу и учиться довольствоваться лишь краткими ночами с Императором.

Поначалу никто, включая Императора, оказываясь в этом месте, не питал любви. Однако забота друг о друге, внимание к другим и подавление собственных желаний при таких тесных взаимоотношениях превратились во дворце в образ жизни. И Ихань был прекрасно осведомлен, что это, если и не было продиктовано любовью, было все же искренней заботой о нем.

Следовательно, как мог Император думать, что Наложник Ён, который принуждал смотреть только на него, высказывался более искренне, чем другие?

«Я люблю Вас больше кого-либо во всем дворце, Ваше Величество! Вот почему я смог вытерпеть ночь, когда Вы не пришли ко мне. Другие наложницы, которые говорят, что могу понять, когда Вы к ним не являетесь, не любят Вас так, как я!»

Возможно, его начало раздражать, что голос Императора вновь стал холоднее, и Наложник Ён с жалостливым выражением на лице снова разразился слезами, однако Император был сыт этим по горло. Он высмеивал его и успокаивал. Он наказывал его отсутствием своих визитов во дворец Чонган и временами он подыгрывал, попадаясь в его ловушки.

Однако этого было мало. Казалось, ничего не может удовлетворить Наложника Ёна. Несмотря на знание, что это было невозможно, Наложник Ён продолжал вести себя с жестокостью в надежде, что сможет-таки заполучить единственную и абсолютную любовь Императора. В один из дней, когда Император не пришел, он, словно зверь, начал мучить своих бессильных что-либо предпринять слуг и обращаться с ними как с заложниками, чтобы продемонстрировать свое отношение Императору. Как если бы заявляя этим, что эти люди испытывали муки по его вине.

«Если ты пытаешься вынудить меня дать тебе то, что ты хочешь, когда во дворце ни один человек не может жить, получая все желаемое, тогда тот, кого ты любишь больше всего на свете – не я, а ты сам. Разве я не прав?»

Император, уставший от всего, медленно прошел мимо Наложника Ёна. Тот плакал и умолял, но шаги Императора оставались так же тверды, когда он покидал дворец Чонган.

С тех пор он не верил словам любви, произносимым Наложником Ёном.

***

– Выше Величество, уже довольно поздно. Может, оставить все завтра на день?

Лишь после вопроса евнуха О, заданного обеспокоенным голосом, Ихань осознал, что просидел за работой слишком долго. Когда он поднял голову и размял затекшую шею, то увидел, что снаружи было уже темно. Так как солнечный день становился все длиннее и длиннее день ото дня с приближением лета, казалось, что зима по-настоящему миновала.

Лето, как и всегда, было проблемным временем года. С точки зрения Императора, за весь год не было сезона, проходившего бы без проблем, в особенности это касалось лета. Когда не было засухи, случалось наводнение. Когда они едва справлялись с тайфуном, то на смену ему приходила эпидемия из-за жары.

В межсезонье, между весной и летом, люди неизбежно голодали, и, как результат, не один регион оказывался в волнениях общественного мнения – что Император не внимателен к народу. Они должны пережить это время достойно, чтобы справиться со множеством событий, что могут произойти летом.

И по причине всего этого Император посылал своих людей с проверками в каждую провинцию до полного наступления зимы. Однако присылаемые ими отчеты не были маленькими, поэтому он потратил целый день на срочную проверку бумаг, обсуждая необходимые превентивные мероприятия и принимая решения. За исключением обеда, на который он вышел во дворец Императрицы, Ихань весь день оставался в зале Чонгён и во дворце Анчжон, чтобы успеть выполнить всю свою работу.

– Куда вы направляетесь, Ваше Величество?

Шаги Иханя остановились, пока он огладывался, крутя головой. Он подумал, что мысли, которые он затолкал поглубже, завалив себя работой, полезли наружу через дыру, проделанную вопросом евнуха О. Взгляд Иханя устремился далеко вперед.

Как будто это уже вошло у него в привычку, он подумал о Хвауне, виденном во дворце Императрицы этим утром.

Если бы это произошло несколько дней назад, Ихань бы уже знал, чего ждать, пока направляется во дворец Императрицы. Тот Наложник Ён вел бы себя грубо не только с другими наложницами, но и с Императрицей. Наложница Сук, которую злило его поведение, схлестнулась бы с ним, так что ссора стала бы неизбежна, и они бы не успокоились, пока Императрица не вышла и не прикрикнула на них. Ихань нарисовал подобную сцену, как если бы видел ее наяву.

Но сегодняшний день был другим.

По пути во дворец Императрицы этим утром, Ихань представлял Хвауна с бледным лицом, который изящно сидел и склонял голову без каких-либо слов. Он будто один знал, что все были бы потрясены и не смогли бы поверить ему. Ён Хваун сидел бы спокойно и тихо, словно все это также было тем, кто ему нужно лишь перетерпеть. Ихань неосознанно воображал эту картину.

Он знал, что это было смешно. Ихань сам чувствовал, что выглядел нелепо, потому что все еще обманывался им, несмотря на бесчисленные разочарования. Определенно нелепо и невозможно.

Однако Император, Ихань все вспоминал тот голос: «Я… Я хочу отныне быть преданным Вам, Ваше Величество». Он думал о Ён Хвауне в тот день, говорившем с отчаянием и жаром, с таким выражением на лице, какое он прежде не демонстировал ему, и о том, что оно делало его неспособным поверить, что это было ложью.

Даже после стольких воспоминаний о постигавших его разочарованиях и злости, он питал пустые надежды в ключе «что, если в этот раз это правда? Что, если он действительно изменился?». Не то, чтобы он не знал, что в конце концов его ждет лишь обман, если он доверится ему. Однако Ён Хваун, которого он недавно повстречал, ощущался совсем иным человеком.

– Ваше Величество, куда…

Евнух снова задал вопрос молча стоящему Императору. Ихань безмолвно шел какое-то время и вскоре ответил:

– …Просто. Давай просто прогуляемся.

Длинная тень протянулась за уставшей спиной Императора.

***

– Ваше Высочество, Вам не холодно?

Хотя на дворе была весна, ночи все еще оставались холодными. Аджин беспокоилась о Хвауне, вышедшем в тонких весенних одеждах, поэтому она спрашивала до тех пор, пока у нее во рту не пересохло, пока она кутала плечи своего господина в верхнее одеяние еще больше. Хваун сидел на качелях в саду дворца Чонган и смотрел на луну.

– Я в порядке. Я чувствую себя довольно хорошо, отпустив немного из сердца чувство разочарования, поэтому не волнуйся так уж сильно.

Но вопреки ответу Хвауна, Аджин все еще недовольно кривила губы, не стирая обеспокоенного выражения с лица.

– Ваше Высочество, я говорила, что ваше тело еще слабо. Вы не в ладах с холодным воздухом. К тому же Ваши легкие не в порядке, поэтому Вам следует поберечься, так как даже легкий ветерок может уложить Вас больным в постель.

– Да, да, я понял. Я понял, поэтому прекращай беспокоиться обо мне и садись сюда. Луна сегодня по-настоящему прекрасна…

Слушая переживания Аджин, Хваун смотрел в ночное небо и отвечал с улыбкой в голосе. Сегодняшняя луна, без единого облачка на небе, была такой яркой, что светила даже через закрытые окна. Хваун, чувствующий разочарование и усталость, вышел в сад, чтобы поймать этот свет.

Аджин не ответила ему ничего. Она не могла ему ответить. Аджин продолжила размышлять над словами Хвауна присесть рядом с ним, как сломанная кукла.

Какой слуга в этом дворце мог осмелиться сесть рядом со своим господином? Не важно, насколько те были добры и великодушны, мог ли господин предложить слуге место рядом с ним?

Это не имело смысла. Это было тем, что они не могли принять. Даром, что слуга мог пасть ниц на землю и притвориться скамейкой для ног своего сидящего на стуле господина, он не мог сесть бок о бок с ним и наслаждаться лунным сиянием.

Однако секунду назад ее господин, тот самый господин, что в прошлом считал служанок не лучше грязи под ногами, протянул ей руку и невозмутимо пригласил полюбоваться луной вместе. Как если бы Аджин была настоящим человеком. Будто он относился к ней как к тому же человеку, который дышит, имеет плоть и кровь, как он и который может ощутить красоту луны.

Она почувствовала, как почти что плачет. Аджин захотела зарыться лицом в колени Хвауна и выплакаться. Были ли это потому, что она была расстроена теми невзгодами, что ей пришлось пережить в прошлом, или потому, что она была рада и наслаждалась тем, что ее господин сейчас изменился – все ее чувства вырвались наружу и она даже не смогла различить их все, чувствуя будто теряет контроль.

– Аджин…?

Думая, что молчание Аджин было странным, Хваун оторвал взгляд от неба и повернулся к ней. Этот взгляд, которым он смотрела на нее, несомненно, был полон тревоги, так что Аджин разок хлюпнула носом. Она разобралась в своих чувствах и улыбнулась Хвауну.

– Все в порядке. Мне нравится стоять рядом с Вами, Ваше Высочество.

– …Разве ты не стоишь рядом со мной весь день? Давай, присядь, и полюбуемся вместе.

– Нет. Все хорошо, Ваше Высочество. Я совсем не устала. Я клянусь.

– Ты действительно–

Хваун, который не мог принуждать Аджин после такого ее твердого отказа, печально улыбнулся и снова отвернулся к небу. Говорили, что луна имела силу странным образом волновать сердце человека, и казалось, что луна этой ночью была именно такой для Хвауна.