Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 18

В тишине, оставшейся после ухода Аджин, Хваун моргнул, смотря на потолок, все такой же высокий, как обычно. Он подумал о самом себе, стоящем сегодня на коленях перед Императором, несмотря на усилия забыть случившееся. Сейчас вспоминая об этом, он удивлялся, а не нагло ли сглупил.

В то же время на него снова нахлынули те ощущения, что он испытывал, говоря Императору о преданности. Сильное желание не быть им ненавидимым, хотя он понимал, что это невозможно. Хотя он ясно знал, что этого он желать не может.

Хваун неосознанно выказал эту жадность чувств, когда стоял перед Императором, которых он жаждал все это время.

Но кто мог знать, что даже это не было всей правдой? На самом деле то, чего Хваун действительно хотел, он прятал так глубоко, очень глубоко в своем сердце, что не мог даже спокойно думать об этом, была мысль:

«Я хочу, чтобы меня любили…»

Хваун вспомнил об эмоциях, что поглощали его во сне. Чувства жажды и желания получить любовь того самого человека несмотря на то, что может произойти.

Чьи чувства это были?

Хваун прикрыл глаза. Он не осмеливался даже предполагать.

***

– Вы выглядите так, будто недостаточно хорошо спали…

Евнух О, помогающий Императору одеться, так как прошлой ночью ни одна наложница не прислуживала ему, заметил с обеспокоенным видом. Император, стоявший в закрытыми глазами во время облачения, с лицом, на котором явственно читалась тошнота, открыл глаза, под которыми крылся острый взгляд, и резко произнес:

– Разве у меня была причина, по которой я мог плохо спать? Я спал очень хорошо.

– …

– Нет ничего, что бы беспокоило меня.

Евнуху было нечего сказать, а Император, казалось, не отдавал себе отчета, что отвечал вот так потому, что чувствовал беспокойство на душе. Евнух О улыбнулся на мгновение, опустив голову, и закончил одевать Императора.

– Так…

Когда евнух не добавил больше ничего, Ихань, державший рот на замке, фальшиво кашлянул пару раз и молча открыл рот снова. Однако он лишь повторял «так.. я спрашиваю, так…», словно пытаясь сказать что-то, но не в силах это что-то вымолвить.

В это время евнух О, уже закончивший заботы об облачении Императора, отступил назад и поклонился, затем снова заговорил вместо него:

– Из дворца Чонган не приходило каких-либо особых новостей, но Наложник Ён страдал от кошмаров всю ночь.

Движения Императора остановились в тот же миг. Евнух не осмелился взглянуть в его лицо, но его взгляд выхватил его руки, сжимающиеся и снова разжимающиеся в кулаки. Через некоторое время голос Императора прогремел у него над головой.

– Ты взял за привычку говорить о вещах, что я не спрашивал.

– Простите меня, Ваше Величество.

– Мне не интересны дела дворца Чонган даже на каплю.

– И правда. Этот низкий человек был тем, кто хотел рассказать.

По привычке Ихань глянул на голову евнуха О. Странно, но голос евнуха недавно звучал отвратительнее. Ихань сдвинулся с места.

Ему на ум пришло воспоминание о дне, когда Наложник Ён плакался ему, что будет рыдать и просыпаться от кошмаров всю ночь напролет, если Император не придет к нему. Поэтому для Иханя это уже не было новой отговоркой.

Отговаривался ли он только кошмарами? «У меня жар»; «я не могу нормально дышать»; «я не могу спать, потому что ночью я мерзну» – было так много всего, что Наложник использовал, чтобы пробудить волнение в Ихане. У того было уйма иных дел, чтобы еще беспокоиться о мнимых болезнях Ён Хвауна.

Следовательно, Ихань решил игнорировать эти новости, как и всегда. Он решил не влезать в это.

Император не хотел еще раз задуматься о том, что Наложник Ён стоял на коленях на жестком полу, его хрупкие плечи сжимались перед его взглядом, когда тот говорил, что искренен, или о том, что оскорбил Наложника и был с ним груб перед многими придворными.

Как он и сказал, Император не волновался о вчерашнем происшествии, и когда бы ни страдал Наложник Ён от кошмаров или был болен, это не интересовало его вообще, и он совсем не беспокоился, и все это не имеет к нему никакого отношения.

***

– Ваше Высочество, вы действительно собрались на утреннее приветствие?

Аджин вопрошала с обеспокоенным выражением лица, втыкая скромную заколку-пинё в волосы Хвауна. Ее сидящий напротив зеркала с бледным лицом господин не выглядел бы странно, даже упади он прямо сейчас. Он никак не мог быть в полном порядке, пережив вчера такие события и не спав всю ночь.

Прислуживая Наложнику Ёну, Аджин всегда волновалась лишь о своей безопасности, но странным образом она стала больше волноваться о здоровье своего господина за эти несколько дней.

Не зная, что у Аджин в голове, Хваун принялся увещевать довольно нежно.

– Говорю тебе, я в полном порядке. Я могу пойти на утреннее приветствие.

– Но Ваше Высочество… Если вы пойдете, то встретите не только Императрицу, но и других наложниц…

Именно об этом переживала Аджин. Приветствовать Императрицу было немного утомительно, но не так уж сложно. Что вызывало затруднения, так это столкновения с остальными наложницами. Хваун обычно не был с ними в хороших отношениях, поэтому она переживала, если они поругаются или произойдет что-то еще.

Хваун с восхищением посмотрел на свои губы, ставшие еще краснее, чем обычно были, и вскоре сказал с небольшой улыбкой:

– Я знаю, о чем ты беспокоишься. Но так как я не смогу избегать этого вечно, будет лучше встретить это лицом к лицу как можно раньше.

Слова Хвауна были разумными и обнадеживающими, но Аджин никак не могла избавиться от своего расстроенного вида. Как он и сказал, он должен был пройти через это когда-то, но Аджин надеялась, что ее господин приступит к этой обязанности после того, как его здоровье хоть немного придет в норму.

– Ваше Высочество…

Вдруг кто-то осторожно вошел в комнаты и позвал Хвауна. Когда они повернули головы, то увидели, как молоденькая служанка дворца Чонган колеблется, так как вошла перед тем, как поклониться.

– Что такое?

Когда Аджин первая спросила с неуверенным видом, служанка еще больше съежилась всем телом и ответила:

– Эм… Я… судя по вчерашнему дню, мы подумали, что Вашему Высочеству понравились цветы в саду…

Хваун ответил ей лишь коротким восклицанием «а!». Подумав, он вспомнил ее, она была придворной служанкой, занимающейся садом, которая еще терпеливо и прилежно отвечала на вопросы Хвауна о цветах и деревьях.

Когда Аджин настойчиво подтолкнула ее, говорящую жалким дрожащим голосом и не способную продолжать, вопросом «ну?», служанка поставила на пол вазу с цветами, которую держала в руках, поклонилась и сказала:

– Поэтому, поэтому мы подумали, что было бы хорошо, имей Ваше Высочество больше цветов в комнате, и мы… старались… старались сделать это…

Взгляд Хвауна остановился на вазе, которую преподнесла служанка. Он не знал их названия, но каждый бутон, стоящий в ней, казалось, скоро созреет и пышно зацветет.

Цветы разных оттенков были гармонично подобраны, а листья и стебли аккуратно подстрижены. Даже те, кто не знает ничего о цветах, могли бы с первого взгляда сказать, с каким усердием все было сделано.

В этот раз спросил Хваун:

– …Вы приготовили это для меня?

– Да, Ваше Высочество. Если, если Вам не нравится, я быстренько выброшу-

– Нет. Ничего подобного. Мне нравится. Мне они действительно нравятся.

Служанка, дрожащая на случай, если она случайно задела чувства господина, удивилась и засуетилась от вопроса Хвауна. Однако она, ведшая себя так, будто готова была забрать эту вазу с собой прямо сейчас, остановилась при его последующих словах.

В это время Хваун подошел? Чтобы поднять служанку, а Аджин, взявшая вазу, поставила ее ближе к нему.

– Как красиво… они еще не зацвели, но уже прекрасно пахнут. Спасибо тебе большое. Девушки, которые заботятся о саде, сделали это все вместе?

– Простите? А, да… Да! Мы приготовили… мы приготовили все вместе, Ваше Высочество…

К этому моменту молодая служанка окончательно лишилась разума. Пока она пребывала в сомнениях, послышалось ли ей, что ее господин сказал ей «спасибо», он взял ее за руки и самолично поднял, что также заставило ее едва в это поверить.

Она чувствовала, как ее руки, к которым слегка прикоснулся Наложник Ён, начали гореть. Кроме случаев, когда господин бил ее по лицу, служанка никогда не ощущала его прикосновений.

Отвечая на вопрос служанки, Хваун улыбнулся еще раз и зарылся в бутоны носом, закрыв глаза, наслаждаясь их запахом. Даже бледный, он был так красив, будто нарисованный, отчего служанка пристально и слепо уставилась на лицо своего господина.

Когда он открыл глаза, то посмотрел на Аджин и поинтересовался:

– Аджин, поставь их к окну, откуда я смогу их лучше видеть, и… Я хочу вознаградить этих детей, можно?

– Конечно, Ваше Высочество. Вы все же господин, я позабочусь об этом.

Она волновалась насчет того, как сильно был задет ее господин из-за случившегося вчера. Однако видя, как его лицо просветлело благодаря неожиданному подарку, Аджин, также чувствовавшая себя счастливой, повысила голос.