Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 10

По правде говоря, была одна вещь, которую Аджин не понимала. Конечно, она сама не была уверена, было ли это настоящим совпадением, но как бы оно ни было, Хвауну очень повезло и насладиться красотой пруда, и встретить Императора.

Однако она была очень озадачена поведением своего господина, который покорно ушел, если в прошлом он бы просто повис на руке Его Величество и принялся давить на жалость.

И более того, в подобной ситуации, когда ему стало еще сложнее свидеться с Императором, раз уж его именную табличку убрали, он даже пообещал и шагу не ступить за пределы дворца Чонган до тех пор, пока ему не разрешат.

Аджин действительно не могла понять, что творилось в голове ее господина.

– Из-за чего мне стоит переживать? Единственное, о чем я сожалею, так это то, что испортил ему настроение…

Хваун ответил спокойно, усмирив сбившееся дыхание и чуть было не выпрыгнувшее сердце. Даже после насмешливых фраз Императора, господин Аджин выглядел так, будто это его вовсе не беспокоит.

Пока Аджин раздумывала – начать утешать Хвауна или притвориться, что ничего не произошло, Хваун, медленно шедший к паланкину, оставленному буквально в нескольких шагах, внезапно позвал:

– Аджин.

– …Да, Ваше Высочество.

– Не думаешь ли ты, что твой господин просто неподражаем?

– …?

– Посмотри, как только он один так сильно ненавистен Его Величеству, который является мудрым правителем…

Хваун слышал, насколько приятным человеком был нынешний император со своей женой и своими наложницами. Он уважал Императрицу и обращался с наложницами с теплотой и вежливостью. Если бы это было не так, тогда почему слуги дворца болтали, что нынешняя императрица и наложницы наслаждались роскошью, никогда прежде не виданной в истории?

Как бы то ни было, Хваун был единственным, кому Император оказывал ходолжный прием, несмотря на славу отца за его спиной.

Хваун попытался предположить, что же такого он делал перед Императором, что их отношения дошли до такого, но быстро бросил эту затею. Уже невозможно что-то исправить, да и у самого Хвауна не было сил, чтобы это поправить.

Аджин закусила губу, заслышав этот ласковый тон. Каким-то образом под этой спокойной маской ей почудилось искаженное болью лицо.

Уже был год или даже два как ее господин был игнорируем и изводим Императором, и Аждин не знала, почему ее сердце омрачалось тенью беспокойства от того что произошло именно сегодня.

Это чувство отличалось от волнения, что она обычно испытывала, когда ей в одиночку приходилось переживать гнев ее господина, потому что Император относился к тому с пренебрежением.

– Давай возвращаться.

Хваун сказал об этом, шагая с бесстрастным лицом. Между тем Аджин все еще не верила, что ее господин воздержался от каких-либо еще слов.

***

– Он оставил меня и ушел…?

– Выше Величество?

Императрица осторожно позвала Императора, разлив чай по чашкам. Она гадала, о чем же думает Ихань, когда он ни с того, ни с сего произнес эти слова, хотя молчал все это время.

Ихань фальшиво дважды кашлянул, внезапно осознав, что снова думает о всякой чепухе. Он покачал головой, затем сделал глоток чая, приготовленного Императрицей.

– Ваше Величество, с недавних пор Вы не выглядите хорошо. Возможно, случилось что-то неприятное?

Говоря начистоту, с того мига, как Император вошел в покои Императрицы для обеда, его выражение лица не было радостным, что заставило Императрицу волноваться более обычного. Император в отрицании показал головой на ее вопрос.

– Нет. Ничего… ничего не случилось, поэтому Вам не нужно беспокоиться.

Однако вопреки своему ответу, Император снова погрузился в свои мысли после.

Все из-за вида Наложника Ёна, сказавшего своим собственным ртом, что он будет вести себя осторожно, стараясь не показываться перед ним и отступившего, оставляя Императора в покое, который продолжал всплывать перед его глазами.

Все это время Наложник Ён всегда беспокоил его, ведя себя словно липучка, когда ему говорили отойти. Вот почему Император все еще чувствовал беспокойство – потому что не мог понять Наложника, первого сделавшего шаг назад и даже пообещавшего не показываться перед ним.

Конечно, если бы все было так просто, Император смог бы с легкостью проигнорировать это, посчитав паршиво поставленной пьесой. Но то, что по-настоящему врезалось в разум Императора, было лицо Наложника Ёна и аура, которую тот распространял вокруг себя. Он не мог облечь это cлова, но Наложник Ён, встретившийся ему сегодня в саду, был…

«Да. Кажется, я встретился с кем-то еще».

Это не значило, что его лицо изменилось. У нег определенно были те же черты, что и у Наложника Ёна, которого Ихань знал прежде. Но что довольно странно, когда он оглядывался назад во времени, на того Наложника Ёна, с которым встретился сегодня, ему казалось, что тот стал другим человеком.

Его глаза переливались будто тихое озеро, его спокойное лицо, даже после встречи с Императором, и его кроткий и чистый голос – все было другим, все отличалось от того Наложника Ёна, которого раньше знал Ихань.

Задержав дыхание, он вспомнил Наложника Ёна, преклонившего колени и сжавшегося перед его взором.

Он всегда был худощавым, но возможно из-за своего характера никто прежде не думал о нем как о хрупком или даже достойном жалости.

Однако сегодня во внешности Наложника Ёна проглядывала хрупкость. Он никогда не ощущал ее раньше, поэтому легкий дискомфорт до нелепости все продолжал окутывать разум Иханя, словно мелкая песчинка.

В это время Императорица, осознавшая, что Император все еще не был способен сконцентрироваться на совместном времяпрепровождении, молча склонила голову и затем заговорила мягким голосом:

– Вы выглядите очень уставшим, Ваше Величество. Может немного поспите здесь?

Пока он не услышал голос, Император и не понимал, что снова ушел в мысли об этом человеке, Наложнике Ёне.

В конце концов, было очевидно, что Наложник Ён, будучи самим собой, не гнушался разного рода уловками, только чтобы встретить его в Сухвавоне и заманить в свой дворец. Однако он не понимал, почему обошел вниманием этот факт и продолжил думать о прошлом появлении Наложника Ёна.

Ихань на мгновение повернул голову, уставившись куда-то вдаль за окном, где дул свежий весенний ветер. Он подумал, что причина, по которой он продолжает возвращаться мыслями к Наложнику, с которым столкнулся ранее, заключалась в том, что он все же попался в ловушку этого ненавистного человека.

«Как посмел он поверить, что я попадусь на этот мелкий трюк».

Император в своих мыслях осмеял Наложника Ёна, затем поднялся.

Император произнес только «хорошо», а Императрица мягко улыбнулась. Ихань подумал, что ее лицо намного приятнее видеть, чем лицезреть грустное выражение этого презренного Наложника.

***

– Ваше Высочество, Вы в порядке?

– А?

– Вы выглядите бледным…

Хваун глубоко дышал, опираясь на стул, словив приступ слабости. Он понял, что с ним что-то не так, только когда Аджин спросила.

Подняв руку, он заметил, что кончики его тонких пальцев дрожат. Хваун посчитал это забавным, продолжая молчаливо пялиться на свою руку.

В прошлом Хаун имел довольно хорошее здоровье. Даже когда он рос в голове, питаясь лишь раз в день, он редко заболевал и вырос высоким по сравнению с другими. Учитель, которого он повстречал позже, сказал, что хотя он не стал крупным, он родился талантливым и идеально подходил для изучения боевых искусств.

Как оказалось, его учитель был прав, Хаун никогда больше не болел, начав изучать воинские приемы. Также и во взрослом возрасте он ни разу не испытывал недомогания.

Обратив внимание на то, как он тяжело дышит, когда даже не бегал, Хваун спросил у Аджин:

– Аджин, я… обычно имел слабое здоровье?

– Да, Ваше Высочество. Вы родились слабым и часто чувствовали легкое недомогание с самого детства. Ваши легкие не в порядке, поэтому Вам необходимо постоянно принимать лекарства.

– Ах…

Только тогда Хваун воскресил в памяти последние несколько дней, когда он был вынужден глотать таблетки, даваемые придворным лекарем. Хваун думал, что это потому что свалился в пруд, но кажется это было лекарство, которое он принимал на постоянной основе.

Хваун закатал рукав и посмотрел на свое тонкое запястье, которое было не толще его кулака. Он не мог понять – это его тело было такое слабое, потому что он был слишком худым или же он был худым из-за того, что родился слабым, однако его тело было очень уж костлявым и тонким как тростинка, что сложно было назвать его принадлежащим мужчине.

Несмотря на то, что Хаун был достаточно тонким для мужчины, он прежде никогда не был настолько худым, за исключением дней, когда он жил впроголодь, будучи еще маленьким. Ему внезапно пришло на ум, что может быть Наложник Ён имел такой скверный характер, потому что он был болен с самого рождения. Конечно, даже если оно так и было, это не извиняло того, что он тиранил остальных.

Также смотря на запястье, Хваун размышлял, поправится ли его здоровье хоть немного, если он наберет немного веса. Однако вскоре он покачал головой. Причина заключалась в том, что мужское тело сильно отличалось от женского и если он наберет вес или мышечную массу, то, по его размышлениям, это возможно будет больно видеть Его Величеству.

– …

Удивленный мыслью, которую он только что надумал, Хваун вдруг прикрыл рот. Говорили, что человек непременно приспосабливается к любой ситуации, но он подумал, что было бы очень нелепо вести себя как настоящая наложница, когда прошло не так много времени, как он жил в качестве Ён Хвауна.

Тем временем, беспокоясь о господине, который молча пялился на свое запястье, Аджин подошла к нему и начала бережно разминать запястье Хвауна, сказав:

– Ваше Высочество, Ваше запястье болит?

Хваун поспешно забрал свою руку, так как все еще не привык к прикосновениям Аджин, затем покачал головой, вздохнув. Кроме того, посидев какое-то время и нормализовав дыхание, он почувствовал, что его судорожно сжимавшейся грудной клетке стало легче.

– Нет, просто… я очень удивился, что начал задыхаться.

– Я поняла, Ваше Высочество. Тогда я приготовлю для Вас обед. Вы почувствуете себя лучше после еды и выпив лекарство.

Когда Аджин удалилась, Хваун снова потерялся у себя в мыслях. Так как ему нечем было заняться во дворце Чонган, Хваун имел много времени на размышления в эти дни.