Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 15

Брови Иханя сначала нахмурились, когда он услышал, что Наложник Ён собирался что-то сказать в ответ на его слова. «Да, именно так ты должен действовать. Ты должен проронить пару искусственных слезинок, спрашивая при этом: «почему Вы обращаетесь со мной так жестоко, я ведь не сделал ничего дурного?». Пока Ихань предсказывал ответную реакцию Хвауна, Наложник сказал:

– Поскольку я недалекий человек, я не могу понять, что прежде сделал, чтобы разжечь Ваш гнев?

– …

– Если Вы можете, пожалуйста, просветить этого обделенного человека, тогда я обещаю никогда снова не задевать Ваши чувства этим поступком.

Хваун был честным и искренним. Прежде, когда он встретил Императора в первый раз, очнувшись в теле Ён Хвауна или когда он столкнулся с ним в Сухвавоне, Хваун мог с легкостью определить, почему тот был зол и, основываясь на этом, выбирать линию поведения дальше.

Но в этот раз все отличалось. Он был уверен, что каким-то образом задел чувства Императора, но не догадывался, что же сделал не так. Поэтому Хваун осмелился поинтересоваться у него.

Хотя он не мог ничего поделать с прошлым, Хваун не хотел терять доверие этого человека еще больше, чем было сейчас.

Это вовсе не означало, что он хотел вернуться в прошлое. И это также не означало, что он хотел обелить все поступки, совершенные прошлым Хвауном, чтобы его отношения с Императором были хорошими. Хваун едва ли желал делать что-то, что может разжечь ненависть Императора к нему.

Вопрос Хвауна заставил Императора замолчать на секунду. Он размышлял о причине, которая заставляла его ощущать неловкость и злость в данный момент.

В действительности, самой важной причиной неловкости Иханя был он сам, когда подумал об улыбке стоящего под деревом Хвауна, как о красивой, пусть даже и мельком. Не об улыбке других, а об улыбке Ён Хвауна. Он пристыдил себя за наличие подобных чувств к Наложнику Ёну, Ён Хвауну, который делал пакости всегда и везде.

«Как я могу чувствовать такое? Не имеет значения, насколько он красив, не похоже, что у него было такое лицо лишь краткий миг. Даже раньше, когда мне впихнули его прекрасное лицо, я едва вспомню, думал ли о нем, как о красивом, ведь на нем всегда отражалось его отношение ко всему. Чем, ради сего святого, отличалось его лицо сегодня, что даже заставило меня восхищаться им?»

Эти мысли удручили Иханя и сделали его несчастным, но он не мог рассказать об этом Хвауну.

Затем губы Императора наконец разомкнулись:

– …Мне не нравится, что ты ведешь себя, как если бы изменился.

Голос, нарочно скрывающий протрясшие его чувства, был очень холодным. Слова Императора оставили звенящую тишину, затем он продолжил за Наложника Ёна, со спокойствием хлестнув того этими бездушными словами:

– Я говорю, что ты извлек выгоду от чьей-то смерти, чтобы скрыть свой дурной характер и разыграл какое-то глупое цирковое представление, выглядящее нелепо, и я не хочу смотреть его.

Плечи придворных служанок, склонившихся вслед за Наложником Ёном, видимо затряслись. Голос императора был тих, но смысл, стоящий за произнесенным этим голосом, был безжалостен, так что весь сад, наполненный ароматом весенних цветов, будто в мгновение ока был пронизан зимней стужей.

Все, кто находился здесь сейчас и слышал слова Императора, подумали, что в этот раз Наложник Ён не сможет сдержаться. Они думали, что он расплачется, жалуясь Императору, и упрекнет того в жестокости. Не только наложник Ён, но и кто-либо другой не смог бы вынести подобного оскорбления.

Затем Наложник Ён начал двигаться. Вместо того, чтобы встать и кинуться к Императору, он преклонил второе колено, учтиво коснулся обеими руками земли, изогнул спину и низко склонил голову, и после произнес:

– Я заслуживаю получить критику за ошибку, совершенную мною в прошлом, и это не удивительно, что Вы в ужасе от меня из-за этого. Поэтому как могу я жаловаться, Ваше Величество? Во что бы то ни стало я заплачу свою цену по справедливости за все…

Если бы они знали о его положении, тогда кто-то бы неизбежно спросил его, считает ли он это несправедливым. «Ты не тот, кто сделал это. Ты не имеешь никакого отношения к сделанному Ён Хвауном в прошлом. Разве ты не чувствуешь грусть и злость, потому что приходится мириться с этой его репутацией и платить за все его прегрешения?».

Тем не менее, Хваун считал, что даже это было в его ответственности. Все в этом мире не дается за просто так, за все необходимо платить.

Изначально он должен был бесполезно умереть, не имея никакой возможности добиться внимания Императора. Не заняв тело Ён Хвауна, Хаун бы уже распрощался с жизнью и бесследно исчез, скитаясь по загробному миру, и никогда бы не смог поговорить к Императором вот так, лицом к лицу.

Хотя он и не просил этого, он принял жизнь другого взамен, так как он мог быть требовать, чтобы ему отдавали только добро? Хваун уже решил выплатить цену за все, что совершил прошлый Ён Хваун.

– В любом случае…

Когда Хваун продолжил, гробовая тишина накрыла дворец Чонган. Все присутствующие прежде никогда не видели такого Ён Хвауна, спокойно отвечающего Императору, который заявил, что не хочет его видеть.

Не только его голос был спокойным, но и смысл слов также был чист. Все в данную минуту, кто ступил во дворец Чонган, никогда бы не вообразили, что Ён Хваун скажет, что берет ответственность за прошлые злые поступки.

И снова, слова «в любо случае», исходящие из уст Хвауна, заставили всех напрячься еще больше. Все еще сколяя голову, Хваун произнес:

– Я хочу сказать Вам одну вещь. Это не ложь, что я хочу измениться. Клянусь, что не поступаю так, потому что хочу избежать ответственности. Я лишь…

Хваун повторно откашлялся, приводя голос в порядок, чтобы тот не дрожал. Если бы он позволил себе ослабить контроль хоть на миг, то подумал, что тогда он неосознанно начнет умолять, вопреки себе самому.

Сейчас у него не было никакого желания быть любимым Императором. Он не думал, что восприятие этим человеком самого себя может измениться за одну ночь. Не зависимо от того, как иначе он будет жить, по сравнению с прошлым Ён Хвауном, он возможно всю свою жизнь будет презираем Императором.

Но даже так – даже если этому суждено случиться.

– Ваше Величество… Я хочу измениться.

Даже если это не заставит чувства Императора к Ён Хвауну измениться хоть на капельку.

– Я не хочу больше мучить других, и я не хочу быть оскорбительным для Вас, Ваше Величество.

Даже если не было никого, кто бы знал, что эта искренность принадлежала Хауну, а не Ён Хвауну – даже так.

– Я знаю, Вам тяжело поверить. Все в порядке, если Вы не верите мне. Но я все еще… я хочу отныне быть преданным Вам, Ваше Величество.

Хваун искренне хотел жить в качестве подданого Императора.

Тишина другого рода, не такая, как после ледяных слов Императора, снова поглотила все окружающее. Тяжесть атмосферы, которую никто не мог бы объяснить, казалось, перекрыла воздух каждому.

Ён Хваун.

Единственная наложница в императорском дворце, которую ненавидит Император.

Мужчина с ужасным характером, который всегда был жесток со своими слугами и нахален со старшими.

Существо, которое не было близко ни с кем, никем не уважаемо, никем не любимо.

Тот самый человек, который, казалось, никогда не поменяется несмотря ни на что.

Ён Хваун, сказавший, что любит Императора, но никогда не изменившийся, как бы Император этого ни хотел.

Прямо здесь и сейчас он был преклонен ниц, беседуя с Императором. Говоря, что не хочет вести себя так снова. Говоря, что не хочет жить так дальше. Говоря, что не хочет продолжать быть таким человеком для Императора.

Никто не мог произнести ни слова. Они не могли ни двинуться, ни глубоко выдохнуть. Пока Император оставался молчалив, смотря вниз на распростершуюся фигуру Хвауна, никто не смел действовать поспешно. После мига тишина, которая ощущалась вечностью, Император медленно разомкнул губы.

– Я не верю тебе.

Это был ледяной и бездушный голос. Он заставил даже тех, кто понимал причину холодности Императора, знавших, что Наложник Ён делал все это время, затаить дыхание.

– Ты полагаешь, что можешь стереть все, что натворил в прошлом, лишь парой льстивых слов? Если ты оправдываешься тем, что ничего не помнишь, тогда все превращается во что-то, что никогда не случалось?

– …

– Все собаки в столице будут смеяться, когда услышат, что Ён Хваун хочет измениться.

Подул ветер. Легкий весенний ветерок осыпал цветы магнолии, что Хваун с улыбкой недавно вдыхал, перед руками Наложника, и Император, разглядывающий кончики пальцев его бледных рук и лепестки перед ними, поднял взгляд вверх и произнес, смотря на всех придворных:

– С этого момента Наложнику Ёну разрешается свободно покидать дворец Чонган.

Удивленный внезапными словами Императора, Хваун наконец-то немного приподнял голову и взглянул вверх на Императора. Тем временем, Император, встретив этот взгляд, заговорил с Хвауном полным насмешки тоном:

– Постарайся. Я не позволю себя одурачить.

После этого Император резко развернулся, будто не желая слушать больше.

Вскоре из-за его спины донесся голос Хвауна:

– Ваша милость безгранична, Ваше Величество.

И после этого Император не обернулся, не посмотрел назад, пока не забрался в паланкин, потому что почувствовал неприязнь к тому, как Хваун был благодарен за его милость, когда тот отчетливо адресовал ему эти язвительные слова.