Онлайн чтение книги Ненавистная наложница императора The Hated Male Concubine
1 - 26

– Это должно быть потому, что Его Величество очень добр, по этой причине Ён Хваун потерял голову и стал им одержим…

Голос Хвауна разносился по пустой комнате. Он не мог осознать большинство ужасных вещей, которые совершил прошлый Ён Хваун, но единственная вещь, что он точно понимал – что прошлый Хваун на самом деле любил Императора и желал быть для него единственным.

Вероятно, он был не способен сдаться, хотя знал, что Император не может быть возлюбленным только для одного человека. Вероятно, он чувствовал, как его сердце разрывается на части, когда видел Императора рядом с другими наложницами. Вероятно, он ненавидел весь мир, потому что этот человек не мог любить лишь его.

Это ни в коем случае не может быть разрешением на свершение всех дурных деяний Ён Хвауна, однако Хваун думал об одном. Невзирая на все причины, из Император был так прекрасен, что они не могли не отдавать ему свои сердца.

Прямо как Хваун сейчас.

Также глубоко в своем сердце он желал получить любовь этого человека – даже в подобной ситуации. Хотя он думал, что ему не следует осмеливаться желать подобного, когда он поглощен безмятежной атмосферой нынешней ночи, оглядываясь назад в свою прошлую жизнь, он вдруг вспоминал его лицо и бесконечно тосковал по этому человеку.

Он также бесстыдно думал, как будет ощущаться получить доброе отношение, нежные прикосновения и мягкие улыбки со стороны этого человека; Ён Хваун прошлого должно быть не был способен остановить свое сердце, бегущее к Императору.

– …

Хваун поспешно закрыл глаза, пока его бесполезные мысли не зашли далеко. Человеческие чувства так сложны.

***

– Дворец Чонган прошлой ночью вызывал лекаря?

Император задал вопрос, направляясь на утреннюю аудиенцию в зал Чонгён. Хотя он не приказывал узнать об этом заранее, евнух О поклонился и ответил без тени паники:

– Ваше Величество, дворец Чонган не звал лекаря, лишь одна служанка подходила просить мазь.

– …Кажется, все не так серьезно. Не могу поверить, что он скулил, будто что-то ужасное случилось с его запястьем.

Хотя он и сказал так, Ихань закусил губу, как человек, который будто беспокоится о чем-то. Причиной этому было знание, что Хваун не преувеличивал степень своей боли. Ихань сам знал лучше других, сколько силы вложил прошлой ночью, пока удерживал его запястье.

Было ясно, как день, что тонкое запястье сплошь будет покрыто синяками, так как он схватил мужчину, кожа которого так легко краснела и всегда имела отметины, возмутительно.

– …

После этого Ихань неожиданно почувствовал себя подавленным.

Ихань знал причину, по коей следы с легкостью отпечатывались на коже Хвауна, благодаря ночи, которую в прошлом он провел с Хвауном.

Сейчас они окончательно пришли к тому, что есть, и дни, проведенные во дворце Чонган, ушли в прошлое, но с тех пор, как Хваун, в первую очередь, попал во дворец в качестве наложника, для Иханя стало естественно спать с ним.

Он не хотел помнить эти события, так как чувствовал от них отвращение, но вчерашнее происшествие заставило Иханя быть осторожным с телом Хвауна, на котором оставались явные отметины, где бы он ни прикасался.

Он должен был почувствовать отторжение. Это было естественно для него – чувствовать неприязнь. Более того, в последний раз, когда он посещал спальню Хвауна, Ихань окончательно устал от его злобных выходок по нелепым причинам, что даже покинул дворец Чонган посреди ночи. Поэтому он должен был ощущать неприязнь, но на самом деле Ихань был испуган и вынужден помнить проведенную с ним ночь до сих пор.

Тем не менее Ихань вспоминал Ён Хвауна, который проронил лишь небольшой стон, хотя прошлой ночью он держал его руку так болезненно. Затем он естественным образом подумал, как бы Хваун отреагировал и как выглядел, если бы этой ночью он остался во дворце Чонган.

Он неосознанно представил Ён Хвауна, грациозно опустившего взгляд и пытавшегося обуздать все свои чувства, едва ли позволяющего вырваться звукам своего горячего дыхания через свои миниатюрные губы. После этого он нарисовал в своем воображении Ён Хвауна с прежде невиданным поведением и кротким жестом протягивающего свои тонкие руки к нему, делающим все возможное, чтобы принять и справиться со всем, что Император даст ему.

Ён Хваун в его мыслях был Ён Хвауном, но в то же самое время кем-то еще, не самим собой. Этого человека Император прежде не видел, и он совсем не походил на Хвауна. Однако сейчас Ихань мог со всей ясностью представить его, будто уже видел этого человека, пока вспоминал о нем прежнем.

– Блять…!

Когда мысли дошли до этой точки, сила каким-то немыслимым образом начала наполнять его тело, а нижняя часть его живота отвердела, чему Ихань удивился и непреднамеренно обронил крепкое слово, закусив при этом губу. Пораженный евнух быстро спросил: «Ваше Величество, что случилось?». Но Ихань лишь яростно помотал головой и замахал руками, показывая, что ничего не случилось.

«Должно быть я спятил. Сошел с ума.»

Все это было настолько нелепо, что Ихань продолжал ругать самого себя в мыслях. Он не мог понять, что происходит, хотя похвалялся, что не попадется на бесплотные уловки Хвауна.

Когда зал Чонгён, где он должен был решать политические вопросы со множеством министров, начал появляться перед ним, Ихань сделал глубокий вдох и попытался успокоить разум и тело. В конце концов, никто не догадывался о чем он думал, поэтому Ихань притворился, что не испытывал никаких непонятных ощущений только что.

***

– Наложник Ён.

– Да, Ваше Величество.

Когда утреннее приветствие закончилось, Императрица, которая приказала всем, кроме Наложника Ёна, выйти вон, пристально посмотрела на него, сидящего перед ней с вежливостью и склонившего голову. Лицо Хвауна с учтиво опущенными глазами пробуждала много разных мыслей в голове Джаран.

Конечно, не то, чтобы она не знала о его неземной красоте ранее, но недавний Хваун, которого она считала понятным, по ее ощущениям был совершенно другим человеком, несмотря на одно лицо. И не только по тому, чтое го манера одеваться отличалась от прошлой и то, как он оставался спокоен и не устраивал переполохов.

До этого она смотрела на него как на наложника с исключительной красотой. Разумеется, она считала это необычным, ведь он был мужчиной, но не видела чего-то, что делало бы его особенным. Но сейчас Хваун перед ней казался не только красивым, но и также был сильнее, честнее и изящнее.

На первый взгляд он не выглядел как наложник, ищущий благосклонности Императора, а больше как немного болезненный, умный и достойно держащийся благородный господин.

Такое чувство было новым и странным, поэтому Императрица лишь какое-то время смотрела на Хвауна, пытаясь представить те ощущения Императора, когда он столкнулся с тем же лицом, на которое она сейчас смотрела.

Императрица знала о спутанных мыслях Императора, когда он навещал ее прошлой ночью. Он также понимала, откуда и по чьей вине появилась эта спутанность. Однако Император не желал говорить больше? Поэтому она притворилась, что не догадывается ни о чем.

Обязанностью Императрицы было управлять внутренним дворцом и тщательно присматривать и помогать Императору. Вот почему сегодня она попросила Наложника Ёна остаться. Императрица произнесла мягким, но строгим голосом:

– Я знаю, что ты потерял все свои воспоминания, когда чуть не утонул в пруду. Но ты уже догадался, что отношения между нами не были такими уж гладкими, так?

– …Да, Ваше Величество. Я долго размышлял над тем, что обращался к Вам грубо и высокомерно, когда как был лишь наложником.

Все еще сидя, Хваун склонил голову еще глубже в поклоне. И жесты, и голос говорили о том, что он подумал над своим поведением, и не показывали, что он притворялся или издевался над Императрицей.

Хотя она заранее приготовилась к такому послужному и вежливому поведению, но оказалась сбита с толку и сильнее сжала подлокотники кресла. Ей казалось, что она могла бы догадаться о глубине паники и хаоса, с которыми встретился Император.

– Тогда мне нет нужды ходить вокруг да около, и я спрошу прямо.

– Да, Ваше Величество. Прошу, спрашивайте.

– Ты замыслил недоброе, потому что Его Величество обращался с тобой жестоко?

Когда она задала вопрос, Наложник Ён удивился и посмотрел вверх на нее. Императрица смотрела на него тяжелым взглядом. Подавшись назад, Наложник Ён какое-то время моргал своими большими глазами, затем поспешно встал с места и поклонился перед Императрицей, отвечая:

– Ваше Величество, я знаю, что мог оставаться в статусе наложника так долго лишь благодаря Вашей и Его Величества неизмеримой милости.

– …

– Поэтому как могу я назвать наставление Его Величества жестоким обращением и как могу сметь таить недоброе из-за этого?

Слушая ответ Наложника Ёна, звучащий искренне, но не преувеличенно и не недостаточно, Императрица рассматривала худощавое тело, склонившееся перед ней. Это было сказано таким твердым голосом, что даже Императрица, которая управляла внутренним дворцом и уже была знакома со всеми видами лжи и отговорок Ён Хвауна, не могла уловить ни следа неправды.

Она размышляла, может ли довериться ему – будет ли для нее правильным поверить тому, кто никогда не менялся в течение долгого времени.