Волчица и пергамент. Том 1

Онлайн чтение книги Волчица и Пергамент Spice and Wolf New Theory: Parchment and Wolf
Волчица и пергамент. Том 1

Глава 2

На следующее утро Коул проснулся до рассвета. Луна ещё не поблекла, горный воздух отдавал морозной стужей.

В купальне его все часто хвалили как трудолюбивого работника, всегда готового встать спозаранку, но если честно, ему по утрам очень хотелось спать. Он лишь делал вид, что ему легко вставать. Коул стал прикидывать перечень своих дел на сегодня в купальне, но вдруг понял, что что-то не так. Снаружи раздавались какие-то голоса и топот чьих-то шагов, его глаза уткнулись в незнакомый потолок, и кровать была явно не его.

- А.

Он вспомнил, что покинул Ньоххиру. Садясь в кровати, он почувствовал рядом чьё-то присутствие. Миюри, она отличалась хорошим поведением лишь во сне. Спать он её уложил на другую кровать, к нему она перебралась среди ночи. Благодаря её горячему телу и пушистому хвосту под одеялом было почти жарко. Коул невольно перенёсся в прошлое, когда он с Лоуренсом согревались теплом Хоро, её мамы.

Прошлым вечером они долго спорили, Коул пришёл к выводу, что, скорее всего, Миюри в Ньоххире одолела скука, и потому она увязалась за ним в путешествие. И пусть его целей она не разделяла, само её беспокойство о нём было искренним. Странно, её серебристые волосы выглядели влажными, оставаясь в тоже время сухими и чистыми. Если пропустить их через пальцы, пряди нежными струйками заскользят между ними. Хоро гордилась красиво уложенным на хвосте мехом, а гордость Миюри заключалась в волосах серебристого цвета, унаследованного от её отца.

Он погладил её по голове, и волчьи уши дёрнулись. Однако вряд ли она проснулась. Пожалуй, она не откроет глаз, даже если он станет трясти её за плечи. Коул слегка улыбнулся и вылез из-под одеяла.

Он открыл окно, на улице не было ни ветра, ни снега, однако было достаточно холодно, чтобы его дыхание обращалось в белый пар. По площади, бывшей вчера вместе с пристанью забитой толпой, уже сейчас ходили люди. Скорее всего, они спешили попасть пораньше на ближайшие рынки.

Коул закрыл ставни, надел плащ и, захватив Святое Писание, спустился во двор. Лёд в колодце во дворе уже кто-то проломил, и он без труда он зачерпнул немного воды в кадку, вымыл лицо и почистил зубы разломленным концом деревянной ветки. Потом он приступил к своему ежедневному чтению. Пока он вслух читал Святое Писание, другие постояльцы, приходившие умыться, пользовались случаем и склоняли головы, принимая благословение на грядущую дорогу. Попутность такого благословения сродни наполнению водой ведра выставленного под дождь, но Коул не возражал против искренней практичности торговцев.

Он перечитывал Писание дольше обычного, солнце всё никак не вставало, а других дел у него на сегодня не намечалось. Его стали одолевать скука пополам с беспокойством. Тогда он, не желая бездельничать, отправился на берег помогать с погрузкой товаров. Когда небо начало светлеть, Коул вернулся в комнату. Ему, наконец, удалось разбудить Миюри, способную спать в любых условиях. Он рассказал обо всём, что успел сделать за это время, вызвав её беспокойство поводу его чрезмерного рвения.

- Ты слишком много работаешь, брат...

Миюри сидела прямо, но её глаза слипались. Она обняла для тепла свой хвост и громко зевнула.

- Вот что означает путешествовать вместе со мной. Сдаёшься?

Её уши встали торчком, она с усилием открыла глаза.

- Н-не честно!..

- Всё честно. Ладно, спрячь уши и хвост и иди умыть лицо. Собирайся быстро, иначе я уйду без тебя.

- Шшишш! - яростно прошипела она, надув щёки и распушив хвост, а затем достала носовой платок и другие вещи из своего мешка. Посмотрев поближе, Коул заметил два гребешка и три щётки. Он долго не мог понять, для чего ей столько. Но уходу за волосами Миюри учила танцовщица Хелен. Сначала волосы расчёсывались гребнем, потом щётками с длинной и короткой щетиной из лошадиной гривы и ещё раз щёткой из свиных волос. Коулу казалось странным, что такое частое расчёсывание не вредит волосам. Пока он размышлял над вопросами, казавшимися ему сложнее богословских, Миюри вышла из комнаты, сказав напоследок:

- Я пойду в купальню, приведу в порядок волосы.

Он было повернулся, но дверь уже захлопнулась. Впрочем, очень скоро она прибежала в растерянности обратно.

- Б-брат, а где купальни?!

- Купальни?

- Т-там нет ничего, кроме колодца, и... и когда я посмотрела вниз, т-там был... в нём был лёд... я не могу мыть волосы без ванны.

Миюри была в слезах, Коул поднял голову подобно священнику, выслушивающему серьёзную жалобу. Потом медленно кивнул, словно искренне соглашаясь. В Ньоххире повсюду из горячих источников била вода, её было так много, что ею пользовались в любых повседневных нуждах. Миюри там родилась и выросла. Коул слышал немало историй о девушках-аристократках, которые понимали, как им повезло в жизни, лишь впервые покинув родное поместье. Но он не мог себе представить, что подобное разыграется прямо у него на глазах. Было бы неправдой утверждать, что при этом он не испытал некоторого злорадного удовлетворения.

- Здесь нет купален. Это не Ньоххира.

- Ох...

- Неприятно, да? Ну, коли так, ты можешь...

- Я не вернусь! Ни за что! - прокричала Миюри и, широко шагая, вышла в коридор.

В упорстве ей не откажешь, она не позволит себе сдаться при первых же трудностях. Однако мыть голову на таком холоде было практически самоубийственно. Миюри вернулась в комнату, вся дрожа, с синими губами.

- Серьёзно, - констатировал он и, сняв свой плащ, накинул ей на плечи. - Пока ты совершала омовение, пришло письмо.

Коул выбрал это слово из уважения к её решимости, с какой она вымыла волосы ледяной водой, заботясь о своём виде. Но всё же не смог удержаться от сарказма, и она язвительно посмотрела на него.

- Чт-чт... что... ааа... пчхи! П-письмо? - переспросила она мгновеньем позже.

- Похоже, оно прибыло лодкой из Ньоххиры.

Вероятно, оно не смогло догнать их вчера, застряв на ночь на одной из речных таможен, поэтому пришло только утром на первой же лодке. За его доставку заплатили значительную сумму, и лодочник, доставивший его, счёл его важным посланием, если вообще не перепиской аристократов.

- Это от Лоуренса... и Хоро.

Коул развернул письмо и прочёл, не сумев сдержать кривой улыбки. Миюри, наклонив голову, словно котёнок, завернулась в плащ, слишком большой для неё. Коул передал ей письмо, и она загадочно улыбнулась. Научить её читать стоило огромных усилий, но читать Миюри всё же научилась, хоть и не лучшим образом. Письмо изобиловало ошибками, красноречиво поведавшим о состоянии, в каком пребывал Лоуренс. Он хотел знать, всё ли хорошо с Миюри, и намеревался забрать её как можно скорее, однако большой крест безжалостно перечёркнул это намерение.

Дальше на полях другим, особым почерком было написано другое.

- П-позаботься о... бра... А-ап-чхи!

- Тут написано: "Позаботься о Миюри", - ответил он со вздохом, и девочка вернула письмо, шмыгая носом и стуча зубами. - Я всё же надеялся, что они тебя остановят.

Хоро отмела мнение Лоуренса, хотя он именовался главой семьи. Это, без сомнения, была семья сильных женщин.

- Пожалеешь розгу - испортишь реб... А-ап-чху-у!

Чихнув, Миюри ещё громче зашмыгала носом, но, заметив взгляд Коула, тут же обнажила свои клыки в широком оскале.

- Это меня нужно пожалеть, - ответил ей Коул.

Девочка захотела возразить, но вместо этого опять громко чихнула.

Написав ответ Лоуренсу и Хоро, они доели в качестве завтрака остатки вчерашнего пиршества. Оставив письмо хозяину постоялого двора, они закончили приготовления и отправились к берегу. Там всё ещё горел огонь, над ним Миюри подсушила мокрые волосы. Проходящие мимо лодочники ухмылялись, решив, возможно, что она упала в колодец.

Коулу с Миюри была нужна лодка, которая доставила бы их в Атиф. Побродив по берегу, они, наконец, нашли место в посудине, груженной дровами, курами и другим товарами, регулярно отправлявшимися в попутные города. Места было мало, лодочник взял их, чтобы чуток подзаработать, и эта поездка не отличалась удобством.

Когда взошло солнце, стало намного теплее. Миюри долго прихорашивалась, похожая на маленькую птичку, а потом от нечего делать задремала позади Коула, которого это вполне устроило. Он пытался представить себе, что сейчас происходит в купальне, кто чем занимается. Возможно, он навсегда распрощался с той жизнью, которую вёл пятнадцать лет. Хотя, стараясь успокоить Миюри, он пообещал вернуться, надежды на это было немного. Лоуренс и Хоро отпустили его, понимая это. Коул мог только благодарить судьбу за встречу с такими хорошими людьми.

Он сидел, погружённый в свои мысли, а лодка плыла вниз по течению. Река расширилась, её течение стало спокойней. Второй день их совместного путешествия, начавшегося вопреки его воле, закончился без каких-либо происшествий и наступил третий.

Утром Миюри снова захотела вымыть волосы, но теперь она вздумала нагреть воды на кухне постоялого двора. И столкнулась с новым шокирующим открытием - за уголь и розжиг нужно было платить. Наверно, она и представить себе не могла, что горячая вода может стоить денег. Ей снова пришлось мыть волосы в полузамёрзшем колодце, но на сей раз она приспособилась ловчее и вернулась не такой синей. Коул с нетерпением ждал, что она придумает в следующий раз.

Вскоре каменистые берега сменились травянистыми склонами. Ровные покатые равнины тянулись до самых гор, терявшихся вдали. Судя по всему, они достигли равнины Дорана. Эти виды вызвали у Коула сонливость, но для Миюри, выросшей среди гор, зрелище оказалось захватывающим. Она восторженно таращилась на всё подряд и махала путникам, двигавшимся по прибрежным дорогам.

Наконец, за равниной на вершине небольшого холма показался город Атиф с его знаменитой речной таможней.

Коулу пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать Миюри на месте. Если бы она резко встала, кто-нибудь мог заметить её уши и хвост. Её вид отражал восторженный крик её души, в то время как он осторожно высвобождал руку, за которую схватилась девочка.

- Братик! Город!.. Вот это да, какой большой!.. Река!.. Это правда! Цепь! - в этих обрывочных возгласах Миюри прорывалась вся полнота её восхищения.

Впрочем, Коул и сам оказался откровенно удивлён, когда увидел сам всё то, о чём рассказывал первый лодочник, и оно сейчас неумолимо приближалось во всём своём величии. Эта цепь была не из тех, которыми запирают погреба - через каждое звено Миюри легко могла бы просунуть руку. Звенья были умело скованны вместе и единой линией нависали над рекой.

- А можно быть уверенным, что она не упадёт? - спросила Миюри, успокаиваясь.

<!-Section Ends-> <!-Section Begins->

- Она падает раз в год, а несчастные лодки, попавшие под неё, разламываются пополам и, как камни, идут ко дну, - без тени улыбки произнёс лодочник с покатыми плечами и усами под носом. - В этом году она ещё не падала, поэтому здесь опасно. Ты умеешь плавать?

Лицо Миюри передёрнулось, она прильнула к Коулу и стала пристально смотреть на цепь.

- Она ведь ещё поверит тебе, так что, пожалуйста, не дразни её.

- Что-о-о? - вскричала потрясённая Миюри, и тогда лодочник расхохотался.

- Видишь гнёзда, оставленные птицами на звеньях? - показал Коул, когда они проплывали прямо под цепью, и Миюри разинула рот. - Если бы цепь падала, вода смывала бы их каждый год.

- Цепь не падает, а вот помёт делает это постоянно. Так что, не стоит смотреть вверх с открытым ртом.

Миюри моментально захлопнула рот, услышав такое предостережение.

Их лодка приблизилась к множеству других и направилась к причалу. Лодок было слишком много, пришлось ждать очереди. С каждой здесь разгружали товары, а взамен загружали горы солёной сельди. Когда их лодка, наконец, достигла причала, Миюри уже утомилась и безразлично глядела, как рыбу грузят в лодки.

- Я даже рада, что сейчас далеко до этой рыбы. Я больше смотреть на неё не могу.

Сельдь была в изобилии и стоила недорого. Зимой она красовалась на каждом столе в каждом доме от морского побережья до скалистых гор. Сельдь кормила людей каждую зиму и вместе с тем вызывала уйму нареканий на свой запах. Загрузившись, лодки доставят эту рыбу во все города и селения, встречавшиеся по пути.

- Вот, теперь я уже чувствую этот ужасный запах...

Из-за отличного обоняния, доставшегося ей благодаря волчьей крови, Миюри оказалась сейчас в неприятном положении. Даже Коул отчётливо ощутил аромат от бочек, стоявших повсюду в порту. Хотя он-то думал о том, насколько вкусна эта сельдь.

- Давай попробуем сегодня вечером запечённую рыбу. На вкус она совсем не такая, как солёная.

- Ау-увв... А я хочу красного мяса.

Миюри, расстроенная предложением Коула, брюзжала по поводу того, чем они питались на реке, до тех пор, пока они, продравшись сквозь толпу на причале, наконец, не покинули порт.

Коул обратил внимание, с каким интересом Миюри, задрав голову, разглядывала каменную крепость, на которой уютно примостились чайки. Впервые в жизни она видела город за пределами Ньоххиры.

- Что-то не так? - спросила она, заметив его взгляд.

- Миюри, не стой здесь, ты мешаешь.

Он потянул её за руку, сдвинув, наконец, с места, и тут кое-что ещё привлекло её внимание.

- Брат, смотри! У этого человека столько собак! - она показала на матроса, тащившего бочку, за ним по пятам следовала целая стая дворняг. - Это собачий пастух?

- Собачий пастух?

- Ведь люди пасут овец и коз, так ведь?

Значит, решила она, где-то на свете должен быть и собачий пастух.

- Я немногое знаю о собачьих пастухах, но, скорее всего, в этой бочке солёная сельдь. И собаки плетутся за ней, потому что ждут, что им что-то выпадет из бочки.

- О-охх...

Чайки с шумом кружили над изумлённой Миюри, неподалёку кошка свернулась калачиком на сложенных деревянных ящиках. Всё было новым и волнующим в этом суматошном порту, девочка на каждом шагу спрашивала обо всём что видит. С восторгом прислушивалась она к каждому слову, блеск в её глазах сопровождал каждый ответ. Становясь старше, она год от года набиралась и нахальства, но сейчас она напоминала Коулу открытую и милую Миюри из её далёкого детства, чувство умиротворения охватило его.

Однако помимо объяснения всего встреченного ему ещё надо было обеспечить их пребывание в городе. Для начала нужно найти менялу и выменять денег, которыми можно расплачиваться в городе. Коул, пытаясь удержать отстававшую Миюри, отвлёкся от дороги и вдруг с кем-то столкнулся.

- Ох, моя вина, - конфузливо сказал он девушке в платке.

Довольно высокая, с подчёркнуто закатанными рукавами, обнажавшими изящные руки, в обязательном переднике, она могла бы быть дочерью не последнего человека на каком-нибудь корабле. Её тусклые волосы поблекли от морской соли, но хорошо сочетались с глазами каштанового цвета. Девушка поймала взгляд Коула и улыбнулась. А потом вдруг быстрым движением ухватила его за руку.

- Вовсе нет! Я всегда рада таким приятным людям, как ты!

- Э-э?

- Ты ведь приезжий, верно? Ты впервые в Атифе? Уже нашёл постоялый двор на ночь? Если ты будешь слоняться здесь без дела, зазывалы из захудалых постоялых дворов затащат тебя к себе.

Она бойко тараторила обо всём сразу.

- Ч-ч-что? Эмм...

Неожиданно грудь девушки прижалась к его локтю. Её мягкое тело прекрасно сформировалось благодаря хорошему мясу, свежей рыбе и морскому воздуху.

- На нашем постоялом дворе чисто и безопасно. Мы только что разгрузили свежее вино, а наши кровати застелены белоснежным бельём без единого клеща или вши, любая девушка, какую захочешь, будет твоей. Не волнуйся, священникам вроде тебя тоже понравится! Все девушки - благочестивые божьи агнцы, так что господь не рассердится. Просто женишься на одну ночь, а на следующий день разведёшься.

- Э-это, эмм...

Коул уже понял, его зазывают в бордель, где за деньги можно получить на ночь понравившуюся девушку. Любой портовый город, кишащий лихими, энергичными моряками и богачами, разжившимися на торговле, может похвастаться такого рода заведениями. Девушка ещё сильнее прижалась грудью к его руке и приблизилась губами к его щеке, будто собиралась прошептать ему что-то на ухо. Коул не понимал, что за аромат идёт от неё, но улавливал в нём запах сладкого свежего хлеба. Взглянуть ей прямо в глаза он почему-то был не в силах.

- Хи-хи, у тебя так мило покраснело лицо. Слушай, ты откуда ты? Приплыл на лодке с юга? Давай, ты расскажешь мне о своём путешествие, когда придём постоялый двор, - девушка стала тянуть его за руку.

Нет, я не священник, и мы остановимся в другом месте - тщетно вертелось у Коула в голове, не находя себе выхода. В это время его другая рука ощутила резкий рывок.

- Видишь, вон постоялый двор, прямо... А? Что? - девушка заметила, что пойманная овечка не следует за ней, и неуверенно обернулась. - О, это что, твоя дочь?

Оглянулся и Коул, сзади, крепко держа его за руку, стояла Миюри, её глаза двумя кинжалами пронзали девушку.

- Эй, я тебя раньше не видела. Ты с чьей территории?

Медовое выражение лица девушки наливалось угрозой. Она произнесла "территория", значит, приняла Миюри за себе подобную благодаря, скорее всего, наряду соперницы, совсем не подходившим дочери какого-нибудь почтенного пекаря.

- Н-нет, это дочь моего нанимателя, и у нас есть причины путешествовать вместе, - поспешил объяснить Коул, пока не случилось худшее. Девушка трижды оценивающе перевела взгляд с себя на Миюри и обратно, пока, наконец, не отпустила его руку.

- Понятно. Похоже, ты славно повеселилась в Ньоххире, прежде чем вернуться домой, раз от тебя так несёт серой, - одобрительно кивнула девушка, разубеждать её в ошибке было бы совершенно напрасно. - В таком случае не волнуйся и можешь забыть, что я только что наговорила. И тогда... Тогда не мог бы ты разменять мне немного денег?

- Разменять?

- Ты ведь приплыл с верховьев реки, у тебя должны быть мелкие монеты, верно?

Девушка-зазывала вдруг сменила тему и тон, что немного обеспокоило Коула.

- У нас давнишняя проблема, не хватает мелких денег на сдачу. Конечно, я могу предложить тебе кое-что взамен в качестве платы. Например, поцелуй в щёчку или дам тебе полежать у меня на коленях...

Она снова скользнула к нему, и Миюри буквально зарычала.

- Шучу, шучу. Но всё же, не мог бы ты дать мне хоть немного? Мы действительно в трудном положении.

Вполне возможно, что она выискивала наивных путешественников, чтобы надуть их при обмене.

- Мне жаль, но мы как раз сами собирались пойти разменять деньги, - ответил Коул, и девушка не стала настаивать.

- Понятно. В таком случае не меняй деньги за городскими стенами. Те, у кого нет рогожи, не имеют разрешения. Они сильно завысят цену, так что будь аккуратнее. Ты выглядишь слишком честным... Что ж, по крайней мере, у тебя есть, кому за тобой присмотреть, - хихикнула она.

Миюри слабо махнула рукой, и девушка развернулась на каблуках, эти двое её больше не интересовали. Она осмотрелась и снова - нарочно - столкнулась уже с другим молодым человеком, проходившим мимо. Он казался честным и покладистым, возможно приехал в город с одной из близлежащих деревень. Дальше всё пошло по наезженной дорожке: юноша принялся извиняться, она прижалась грудью к его локтю и припала к уху. Коул и Миюри увидели, как остолбенел этот простак. Такая сноровка девушки похвалы не заслуживала, но Коул невольно почувствовал уважение к её остроумию и умению подать себя.

- Клянусь! - раздался холодный, острый голос. - Ты ничего без меня не можешь.

Он обернулся и встретил сердитое лицо Миюри. Он снова перевёл взгляд на ту пару - девушка не слушала неловких извинений юноши и, схватив юношу за руку, утащила за собой. Слабые становятся добычей.

- Ты покраснел, как помидор!

- Я не п-пок-краснел, - взволнованно возразил Коул, но она только фыркнула, презрительно его разглядывая.

- Они просто немного большие.

- Э? - спросил он.

Миюри отпустила его запястье и взяла за ладонь, её ладошка была маленькой, под стать росту, плечам и талии - всё в ней было миниатюрным. Возможно, она отпустила Коула, поняв, какой частью тела прижалась к его руке, и смутившись. Особенно сравнив себя с той девушкой. Конечно, Коул не озвучил мысли и сделал вид, что ничего не заметил.

- Но ты спасла меня. Прими мою благодарность, - сказал он несколько чопорно вместо этого.

Миюри недовольно перевела взгляд на него, потом неожиданно улыбнулась.

Если так и стоять дальше без дела, ещё какой-нибудь хищник может навострить на них свои клыки. Они двинулись дальше, и Миюри, насладившись сполна портовой суматохой, заговорила:

- Эй, брат? А для чего ты здесь? Собираешься читать проповеди на улице?

- Нет, этим я заниматься не буду. В основном я буду помогать принцу Хайленду.

- Как там её? Наша книга...

- " Наша книга Бога". Мы собираемся перевести Писание на обычный язык.

- А, понятно, - сказала Миюри, но, судя по выражению её лица, она не поняла ничего.

Поражённый этим Коул посмотрел на неё, девочка захихикала в ответ.

- Святое Писание написано Церковным языком, - стал объяснять он. - Исстари слова пророков записывали для будущих поколений, но с тех пор, как Церковь распространила своё влияние по всему миру, очень немногие священники оказались в силах читать древние тексты. Говорят, именно в те времена Господь даровал нам Церковный язык.

- Хм. А когда было это "исстари"? До рождения мамы?

Он невольно осмотрелся и успокоился: вряд ли посторонний поймёт такой вопрос и заинтересуется.

- Хороший вопрос. Вполне возможно.

- Хм.

Её любопытство затронуло самую странную часть истории, но на главное Миюри не обратила особого внимания, и Коул, прокашлявшись, вернул разговор в прежнее русло.

- Так или иначе, Святое Писание написано Церковным языком, каким мы обычно не пользуемся. Немногие умеют читать и писать даже на простом языке, на котором мы разговариваем.

Лицо Миюри скривилось от отвращения, наверняка она вспомнила, как её иногда даже привязывали к стулу, чтобы заставить учиться читать и писать.

- По этой причине лишь немногие в состоянии прочесть Писание. Так что, если ты пойдёшь в церковь, заповеди, изложенные в нём, объяснит для тебя священник. И так было очень, очень долгое время. Но со временем люди стали понимать, насколько скверно такое положение. Поэтому мы хотим забрать у Церкви её исключительное право однобоко толковать истинность Божьих заветов, дав возможность людям самим читать священные тексты, тогда каждый сам для себя решит, что есть правда.

- То есть, " Наша книга Бога"?

- Да. Не правда ли, чудесное название?

Миюри уставилась на Коула своими красивыми глазами и произнесла:

- Братик, ты обращаешься со мной как с ребёнком, но во многом сам ведёшь себя, как ребёнок.

- Что? - спросил он, она лишь злорадно улыбнулась.

Если честно, мысль, что путь к их заветной цели наверняка будет усеян приключениями и испытаниями, заставляла его ноздри раздуваться в предвкушении.

- Так ты собираешься написать книгу?

- По правде говоря, да.

Однако, перевести Писание - дело непростое, проще сказать, чем сделать. Оно до краёв наполнено размытым, метафоричным языком, его толкование отличается от привычных богословам священных текстов. Кроме того, в нём хватало специальных слов, не используемых в обычной жизни, поэтому переводить его будет совсем непросто.

Конечно, Коул понимал, что за устремлениями принца и его людей стояла не только искренняя вера. Они переводом священного текста хотели и стронуть с места надолго затянувшееся, безвыходное противостояние Папы и королевства Уинфилд. Это был шанс для королевства доказать, что Папа ошибался, и тем самым выбить почву у него из-под ног. Каждый мог бы увидеть, насколько различались проповеди и деяния Папы, особенно когда он держал в руке Писание и восхвалял аскетизм, стоя рядом с великолепным собором, увенчанного гигантской колокольней. Но когда люди не могут прочесть Писания, им сложно, даже невозможно указать на его прегрешения.

Разумеется, Церковь решительно выступала против этого плана. До тех пор, пока для большинства Писание выглядело скоплением непонятных букв, его содержание останется уделом избранных, а неграмотный народ останется в неведении. " Наша книга Бога" могла доставить Церкви сильную головную боль.

У королевства Уинфилд, имелась серьёзная, жизненная причина пойти на такой шаг. С тех пор, как Папа приказал запереть двери в церквях по всей островной стране, государству пришлось разрешить людям самим проводить крещения, свадьбы и молебны. Хайленд, задумавший создать " Нашу книгу Бога", поистине обладал острой проницательностью. По-видимому, именно благодаря ему компания Дива решила поддержать королевство Уинфилд.

Но справедливости ради следует признать, что затея принца была последним средством доведённых до крайности людей. Запрет всех религиозных обрядов оказался ужасен для людей. Как бы не хотели близкие лежащего на смертном ложе помолиться за его путь на небо, сделать это мог лишь священник. Люди не могли получить божьего благословения на заключение союза любящей пары, важнейшего события в жизни каждого человека. Лишь Церковь проводила венчание, поэтому даже создание семьи стало невозможным. Запрет Папы следовал просто из его желания собрать побольше денег. Думал ли он о других? Ведь любовь Господа безвозмездна, его заповеди не предназначены для сбора податей.

И да, Коул считал, что неправ именно Папа. Если люди стерпят его тиранию, всё, во что они верили в этом мире - и сам Господь, и самая основа справедливости, - будет ими утрачено.

- Братик, - потянула его за рукав посреди размышлений Миюри. - Ты меня пугаешь.

- Я размышлял. Что такое?

- Мы вышли из порта. Куда дальше пойдём? В тот город на холме?

Территория, примыкающая к порту, казалась более развитой, чем сам город, видневшийся вдали. Здесь стояло множество больших зданий и товарных складов, в них размещались торговые или судовладельческие компании. Позади них теснились ряды сомнительных заведений, в одно из которых девушка-зазывала утащила молодого человека. Как она и сказала, несколько человек стояло без рогожи на углах улиц, обменивая деньги. Кроме того, здесь имелись кузницы и лесопилки, порт сам по себе уже можно было назвать городом.

Они подошли к началу мощёной дороги, ведущей от порта вверх на холм. С этого места можно было оценить размеры города. Вдоль стен стояли строительные леса, из-за которых стены казались больше.

- Мы пойдём в город.

- Ура!

- Ура? - вопросительно посмотрел на девочку Коул, она отвернулась, но он знал, о чём она думала. - Одежду и еду мы покупать не будем.

- Ууу... Но я спасла тебя от хищника!

- Э-это... Между прочим, я и сам отказался.

Он прокашлялся, прогоняя нежданную неловкость, и Миюри нахально пожала плечами.

- Во-первых, наши средства не безграничны.

- Я и сама могу заработать деньги, танцуя в таверне.

Коул ошеломлённо уставился на неё, а она, отойдя на шаг в сторону, снова пожала плечами. Миюри, кажется, действительно могла заработать деньги таким способом, и это не могло его не беспокоить.

- Роскошь - это враг.

- Я думаю, целомудрие - это враг весёлой жизни.

Он посмотрел на неё снова, на этот раз она ответила ему улыбкой. Обе стороны дороги от порта к городу были усеяны лавками. На пути пророков дьявольские искушения лежат на каждом шагу.

О, Господи, прошу, защити меня.

Коул собрался с духом и снова поклялся соблюдать свой обет целомудрия.

Атиф был живописным городком, но совсем иного рода, нежели Ньоххира. Громкие крики раздавались отовсюду, вокруг царило оживление, казалось, здесь каждый нёсся со всех ног.

- Эй, а ну прочь с дороги!

- Кто, проклятье на вас на всех, поставил сюда эти ящики?!

- Селёдка! Покупайте селёдку! Свежая, несолёная селёдка!

- Эй, господин! Как насчёт кинжала для защиты? Этот клинок способен разрубить даже корову!

Коул считал, что ему достаточно знаком внешний мир, но сейчас он осознал, что за полтора десятка лет многое поменялось. От толкотни и суеты у него кружилась голова. Толпа теснила их, окутывая жаром множества тел, обочины улиц пропитал запах рыбы и крови забитых овец и свиней, перемешанный с ароматом мяса, жарящегося в масле, дым от горящих углей висел в воздухе.

- Миюри, ты в порядке? - тревожно окликнул Коул, она как раз доедала жареного угря.

- Мм? - ответила она, отпрыгнув от повозки, гружённой корзинами с курами, и, развернувшись, успела погладить по голове пробегавшего мимо пса. Похоже, ей хватило совсем немного времени, чтобы освоиться в суете города.

- О-оу! Я хочу попробовать ещё вот это! - и она показала на торговую лавку с выложенными на столе кусками мяса.

- Жареный речной угорь, кровяная колбаса, рубец, что там дальше?

- Вот, маленькие жареные крабы, очень хорошо идут с солью. Свежая запечённая селёдка оказалась куда лучше, чем я ожидал. Думаю, и селёдку не стоит сбрасывать со счетов, - ему стало стыдно за свою слабость, он не сумел противостоять мольбам Миюри. - Чревоугодие - один из смертных грехов. Знаешь, сколько это стоит? Все мелкие деньги, которые мы привезли из Ньоххиры, закончились...

Казалось, всем торговым лавкам требовалась мелкие деньги, каждый раз, когда он протягивал крупную монету в оплату, хозяин недвусмысленно хмурил брови. Может, та девушка просила разменять деньги не для своей выгоды, а действительно нуждаясь в мелочи.

- Тогда мы будем расплачиваться серебром. Если мы купим достаточно много, то нам не потребуется сдача.

- Миюри! - повысил он голос, и она сразу заткнула уши и отвернулась.

- Ты ведь получил подарок от отца на дорогу, так почему ты такой скупой.

- А-хх.

Он всегда считал, что она пропускала мимо ушей его попытки воспитывать её, но, как оказалось, она всё тщательно запоминала, а значит, обходиться с ней будет сложнее. Пусть скупость - грех и не столь страшный, как гнев, чревоугодие, похоть, жадность, зависть, гордыня и праздность. Но грехом, тем не менее, быть не переставала.

- Я не скупой. Это называется умеренностью.

- А в чём разница?

Она спросила не потому, что не знала, а попросту ожидая застать его этим врасплох. Если бы её уши и хвост были сейчас на виду, они наверняка дрожали бы от удовольствия.

Пусть, это не пристало тому, кто хочет стать священником, но Коул использовал последний довод:

- Нет - значит, нет.

Миюри фыркнула и раздражённо отвернулась, однако должно быть решила, что на этом хватит изводить бата, и отступилась. Коул оценил шансы, а затем произнёс:

- И ты, наконец, должна что-то сделать со своим нарядом.

- Э-э? - молча разглядывая торговые лавки и думая, чего бы поклянчить себе завтра, удивлённо воскликнула Миюри. - Что? Разве это не мило?

Кажется, это её задело.

- Речь не о том, мило это или нет.

- Так, значит, всё же мило, правда? Отлично, - довольно захихикала она, и он почти был готов сдаться.

- Может, это и хорошо смотрится на тебе, - сделал ещё одну попытку Коул. - Но такая одежда слишком выделяется. Чтобы продолжить наше путешествие, тебе нужно будет переодеться. Я подберу для тебя что-нибудь.

Миюри всегда находила себе причины и оправдания, но когда Коул говорил с ней серьёзно, она внимательно слушала и теперь, опустив глаза и ещё раз взглянув на свой наряд, голову поднимать не стала.

- Если ты настаиваешь, то я переоденусь, но... почему? Все хвалят мой наряд!

- Именно поэтому.

Всякий раз, когда Коул покупал что-то Миюри в лавках, он чувствовал сверлящий взгляд лавочников. Он расхаживал с кричаще одетой юной - возможно, слишком юной - девушкой и покупал ей еду. Будь они молодыми, разряженными аристократами - вопроса не было б, но Коул попросил для себя у Лоуренса походную одежду, подходящую для священника. Рядом с такой одеждой подобная девушка неуместна. Он обстоятельно объяснил это Миюри, и она, сделав усталое лицо, уступила.

- Меня не волнует, как на меня смотрят другие... но я не хочу доставлять тебе хлопот, братик, - вздохнула Миюри. - Так как же мне одеться?

- У странствующей женщины есть два пути: монахиня или мальчик.

- Мама иногда одевалась монахиней, да? Такая длинная ряса, с множеством оборочек и тряпочек.

- Даже когда она путешествовала много лет назад, ей очень шло монашеское одеяние.

- Значит, на мне оно тоже будет смотреться.

Хоро, воплощение волчицы, живущая уже несколько веков, обладала внешностью вечно юной девушки. Когда Миюри подросла, она стала очень похожей на свою мать.

- Возможно. Но в отличие от тебя Хоро - благородна и сдержана.

- Эй!

Как раз в этом, разница между вами, сказал он про себя.

- Я хочу что-нибудь, в чём легко двигаться. И... я не хочу соперничать с мамой.

Похоже, девочка была весьма горда и тщеславна.

- Тогда мы попросим кого-нибудь в компании Дива приготовить для тебя костюм подмастерья.

- А что будет, если я окажусь мальчиком посимпатичней тебя?

Он мог только сухо улыбнуться, впрочем, Миюри унаследовала овал лица матери, и мальчишечья одежда точно ей подойдёт. К тому же, намного сложнее распознать женщину, переодетую мужчиной, чем наоборот.

- Ну, тогда пошли, - сказал он

- Хорошо.

Город Атиф стоял на холме на южном берегу реки, протекавшей с востока на запад. Городскую площадь устроили на самой высокой точке холма - в типичном южном стиле, её окружали все самые важные здания, включая церковь и ратушу. Здесь процветала торговля, возможно, поэтому в руководстве города сидело много южан.

В лавках Коул и Миюри услышали, что торговый дом компании Дива расположен на главной улице, бравшей начало от площади, и занимал здание, вполне соответствующее её размеру. Знакомый с городом мог бы найти какой-нибудь более свободный от людей обходной путь, но Коулу с Миюри оставалось лишь идти к площади по главной улице.

Менялы наверняка тоже должны быть там.

- Ух ты... - взволнованно прошептала Миюри, устремив взгляд на изумительную церковь, стоящую перед ней.

Каменная крепость в порту тоже произвела впечатление на неё, собственно каменные строения сами по себе были для неё в диковинку, ведь самое большое трёхэтажное здание в Ньоххире было целиком деревянным. Церковь же перед её глазами возвышалась на все пять этажей с лишним, а колокольня и того выше. Поистине было на что посмотреть.

- Эй, брат... они что, построили это, складывая камни один на другой?

- Да. Всё это требует многих трудов, но чем усерднее они работают, тем отчётливее проявляется их вера. Кроме того, возить камни, предназначенные для строительства церкви, большая честь. Если ты приглядишься, сможешь увидеть вырезанные на камнях имена тех, кто жертвовал деньги на строительство.

- О-о-о...

- Почему бы тебе не сходить посмотреть? Мне нужно запастись мелкими монетами, которые кое-кто истратил.

Миюри медленно опустила свой взгляд с церкви на Коула и широко улыбнулась.

- Постарайся запасти как можно больше, - без тени смущения сказала она. - Шучу. Я буду переживать, если ты потеряешься, так что пойду с тобой.

Коул смотрел на стоявшую рядом с ним довольную собой девочку и скорее улыбался её безмятежному поведению, нежели расстраивался из-за него. Может, улыбаться - это единственное, что ему оставалось.

Они пошли к менялам, сидевшим на соломенных рогожах, разложенных в центре площади вокруг статуи Божьей Матери. Не только путешественники, но и сами горожане то и дело подходили к ним разменять деньги для покупки товаров, а менялы хмурили брови и загружали чаши весов монетами и развесом. Они выбрали одного из менял и, отстояв очередь, вступили в разговор.

- Я хотел бы разменять немного денег.

- Хорошо, чего нужно?

Тут не место изящным словесам, следует сразу переходить к делу. Коул поспешно достал свой кошель и вынул серебряную монету.

- Пожалуйста, разменяйте мне это на медяки.

- Солнечная монета, ха? Дам тебе тридцать медяков.

- Чего?! - невольно вскрикнул от удивления Коул.

Медяком называлась бронзовая монета, ходившая в этих местах, на неё можно было купить ломоть хлеба или кружку эля. А серебряная монета с изображением солнца считалась в северных землях сильнейшей серебряной монетой среди других и использовалась для торговли с другими городами, её было достаточно, чтобы семья из четырёх человек хорошо кормилась целую неделю, да ещё и хватило бы на воскресный ужин.

До отъезда хозяин купальни Лоуренс рассказал о стоимости всех основных монет и сказал, что за солнечную монету должны дать не менее сорока, а то и пятидесяти медяков. Коул подумал, что меняла на нём хочет нажиться как на путешественнике, но не успел что-то сказать, как тот развернул свиток пергамента и прочёл:

"Извещение городского совета: в виду недостатка малых монет, городской совет утвердил обменный курс между медной монетой и серебряной солнечной монетой в соотношении тридцать к одному".

Он явно привык к жалобам приезжих.

- Мы ценим справедливую торговлю, но тогда у нас не останется денег для обмена. В других городах то же самое.

Меняла свернул пергамент и положил под скамейку с весами.

- Видишь ту большую городскую церковь? Каждый бросает свои мелкие деньги в её коробку с пожертвованиями.

Не оглядываясь, он указал на церковь большим пальцем.

- Помимо всяких податей приходится гадать, что же они делают со всеми этими монетами в той коробке... Ох, так ты странствующий священник? - меняла, похоже, не собирался переживать по этому поводу, судя по его довольной ухмылке. - Ну, так что будем делать?

- Ах... да. Пожалуйста, вот.

- Ладненько.

Коул дал серебряную монету, меняла внимательно осмотрел её с обеих сторон, положил на весы напротив серебряной гирьки и, наконец, вручил ему свёрток с бронзовыми монетами - их было ровно тридцать. Наверняка у той девушки и впрямь были проблемы, а лавочники не хотели давать сдачи не из вредности. И таким образом, прогулка Миюри по лавкам с едой оказалась ещё дороже.

- Молодой человек, скажи людям не бросать всю мелочь в эту коробку. Сегодня Церковь думает только о деньгах, деньгах и ещё раз деньгах. Королевству Уинфилд придётся ещё постоять за нас.

Коул мог только скупо улыбнуться, высыпать монеты в свой кошель и уйти, оставив менялу за спиной. Однако сердце его забилось быстрее не тогда, когда меняла осуждал Церковь, а при упоминании королевства Уинфилд. В откровенном недовольстве горожан он чувствовал поддержку своей миссии. Как Церковь может спасать души тех, кого лишает средств к существованию?

- Куда дальше, брат?

Коул с усилием отвлёкся от мыслей и ответил:

- В компанию Дива.

Ему нужно как можно скорее встретиться с принцем Хайлендом. Движимый этим стремлением, он зашагал по главной улице, потянув за собой сбитую с толку Миюри.

Пройдя по большой дороге на юг от площади, они увидели несколько похожих друг на друга зданий. Первый этаж всегда отводили для разгрузки товаров, поэтому вывески красовались только на вторых или третьих этажах. Эти здания принадлежали крупным торговым компаниям, державшим поводья городской экономики. Среди них Коул заметил знакомую вывеску компании Дива.

- О... Где-то я уже видела этот знак, - сказала Миюри, запрокинув голову к вывеске.

- Он был на серебряной монете, которую мы только что разменяли.

- А.

Будучи торговой организацией, Дива ещё и сама, на своих условиях чеканила дорогие серебряки, которые так и назывались - дива -. На лицевой стороне монеты изображался знак солнца, поэтому её часто называли "солнечная монета".

- Они могут чеканить эту монету только благодаря стараниям твоих родителей.

Это было приключение, увенчавшее совместное путешествие торговца и воплощения волчицы заключением союза между ними. Коул искренне считал их удивительными людьми, но, казалось, сама Миюри этих чувств не разделяла.

Торговый дом компании Дива представлял собой широкое строение, обращённое лицом к улице, где на первом этаже по обыкновению размещались склады. Повозки, доверху набитые товарами, непрерывно приезжали и уезжали, пешие торговцы таскали мешки, размером больше самого Коула.

Человек, походивший на попрошайку, ссутулился в углу. Он, вероятно, в обмен на милостыню следил, как бы кто чего не украл среди суматохи. Помимо воров по двору бродило немало бродячих кошек и собак, рыскавших в надежде полакомиться чем-то вроде кусков поросёнка или курицы, утащенных у рассеянных хозяев. Коул почувствовал лёгкую тоску - всё это напомнило ему времена, когда он был любопытным школяром и старался как-то выжить.

- Эй, эй, чего встали здесь! Если ждёте милостыни, то идите отсюда и попытайте счастье где-нибудь ещё, - крикнул человек в углу, прогоняя их словно бродячих псов, от его полуголого тела исходил пар.

- Э, пропусти нас, у меня послание для хозяина.

- А?

- Прошу, скажи ему, что моё имя Коул Тот. Мои планы поменялись, и вместо Реноза я приехал сюда.

- Хмм? - мужчина подозрительно посмотрел на него, но, пожав мощными плечами, удалился, впрочем, отсутствовал он совсем недолго. - Он разрешил. Ты кто? Приятель этой большой шишки?

Кажется, Хайленд уже здесь. Коул поблагодарил сторожившего человека и вместе с Миюри пошёл вглубь складов.

Всевозможные товары громоздились высокими штабелями. Чуть дальше стоял накрытый скатертью стол, настолько огромный, что на нём можно было спать. Но сейчас он был завален монетами и листами пергамента. За столом, занимаясь всем этим, сидел и что-то писал мужчина. Позади него стена была закрыта громадными полотнищами с изображением девы-ангела необычайных размеров, она спокойно наблюдала за работой торговцев. Её правая рука сжимала меч, а левая держала весы. Эта впечатляющая картина привлекла внимание Миюри, но она не испугалась и не вздрогнула, а лишь вопросительно наклонила голову.

- Я не знала, что ангелы тоже считают деньги. Но зачем ей меч? Чтобы заставлять работать?

Коул улыбнулся догадке Миюри.

- Меч означает правосудие, а весы - равенство. Хотя... с первого взгляда не скажешь, не так ли?

Каждый работал так, словно его подгоняли, это ещё больше сбивало с толку. Казалось, они находятся в центре очага, в котором всё горит. Коул мог бы рассказать кое-что об усердии, с которым приходилось работать в купальнях, но его работа в Ньоххире явно не была столь изматывающей. Это скорость, с которой двигался сегодня мир. Коул почувствовал, будто толстый осадок от горячих источников, осевший за десять лет жизни в горах, кусок за куском отваливается от него.

Куда бы они ни сунулись, везде толпился народ, но, наконец, его кто-то окликнул:

- Ах, господин Коул, это ты?

Это был хорошо одетый торговец, его одежда из сукна странно зеленоватого, незнакомого Коулу оттенка сразу выдавала его отношение к высшему обществу и давала понять, что он из тех торговцев, кто участвовал только в крупных сделках. Его усы были тщательно ухожены, их кончики круто изгибались, подобно рогам быка. Должно быть, он каждое утро подкручивал их и закреплял яичным белком.

- Мне передали распоряжение и я приехал. Я Коул Тот.

- Хозяин нашего центрального отделения велел мне позаботиться о тебе. Я Стефан, глава этого торгового дома.

Они пожали друг другу руки, и Стефан, лет на двадцать с чем-то старше Коула, не мог не обратить внимания на Миюри.

- А эта молодая барышня?

- Здравствуйте. Я путешествую вместе с моим братом ввиду некоторых обстоятельств. Меня зовут Миюри, - очень чётко представилась она и тут же улыбнулась, будто именно этого от неё и ждали.

Она вела себя настолько естественно, что Стефан, не задумываясь, принял ответ.

- Мы подготовили одну комнату. Вы не будете против разделить её?

- Совсем нет. Я надеюсь, мы не доставляем вам много хлопот...

- Пустое. Ты оказываешь нам большую честь, господин Коул.

Элегантно одетый Стефан обращался с ними на высочайшем уровне, и Миюри широко раскрыла глаза от удивления, несмотря на всю свою естественность. Как бы то ни было, компания Дива действительно была в большом долгу перед Лоуренсом и Хоро, поэтому не могла обходиться с Коулом недолжным образом.

- Принц Хайленд уже здесь?

- Да. Принц Хайленд приплыл на лодке два дня назад и только что закончил встречу с торговой гильдией...

Стефана перебил топот множества шагов, донёсшихся у входа, люди расступались по сторонам подобно морю из одной легенды Священного Писания. Появился человек, сопровождаемый помощником, его высокий статус сразу бросался в глаза. Он отличался не столько пошивом одежды, сколько ощущением, исходившим от него. Свой вклад вносила в общее впечатление и форма лица, притягивавшего даже взгляды мужчин, а яркие, переливающиеся блеском золотые волосы, свидетельствовали явление человека благородной крови. Можно было собственными глазами увидеть, почему легенда о золотом баране до сих бор бродит по королевству Уинфилд.

- О, принц Хайленд! - промолвил Стефан и поклонился, но вошедший остановил его ладонью руки.

Затем человек с золотыми волосами повернулся к Коулу и улыбнулся, как улыбаются, увидев старого друга. Коул поспешно повторил движение Стефана и вежливо склонил голову.

- Кажется, ты в хорошем расположении духа, принц Хайленд.

- А ты не изменился, мудрец Коул, - ответил человек необычным, хриплым голосом.

Хайленд, годами моложе Коула, сделал упор на слове "мудрец". Титул тот всегда даровался Церковью, и большинство его обладателей пребывало в университетах. Коул никогда не мог вообразить эту честь в отношении себя, но когда принц обратился к нему, он почти ему поверил. Стефан и помощник Хайленда удивились обращению, и Коул тут же залился краской.

<!-Section Ends-> <!-Section Begins->

- Ты шутишь. Титул мудреца - один из самых почётных.

- Тогда к чему эти формальности? - и Хайленд насмешливо ухмыльнулся. - Коул, мне далеко до твоей учёности, и мы будем полагаться на твои навыки. Но выслуживаться передо мной не твоя работа.

Он уже говорил нечто подобное во время их спора в купальнях, в его словах сочеталась просьба и искренность. Когда Хайленд упомянул об услужливости как форме работы, учтивый Стефан сделал вид, что не понял, о чём речь.

- Хорошо. Правда, я всегда так разговаривал.

- Отлично, - Хайленд улыбнулся невинной, мальчишеской улыбкой, затем его улыбка искривилась. - А что тут у нас за девочка? Почему она здесь?

- Шшешш! - прошипела Миюри, выглядывая из-за спины Коула и скаля зубы Хайленду.

- Ха-ха, выразительная, как всегда. Господин Стефан, у нас ведь есть сахар и черничные конфеты? Я бы хотел дать ей немного.

Стефан всё это время стоял с безразличным видом, но будучи здесь главным, он сразу вежливо кивнул.

- Тогда - до ужина, - сказал Хайленд и быстро удалился.

Его помощник проследовал за ним, и Коул почувствовал, как напряжение в помещении сразу спало. Вот что значит благородная кровь.

- Миюри, не будь такой грубой.

Девочка упорно следила за Хайлендом, пока тот не покинул торговый дом, а услышав замечание Коула, надула щёки и отвернулась.

- Зато я получу конфеты, - пробурчала она.

Коул слегка ткнул её локтем в голову и раздражённо вздохнул. Она заворчала с ещё большим недовольством.

Их комната располагалась на третьем этаже. Обычно так размещали торговцев, останавливавшихся в крупных компаниях. Здесь оказалась всего одна кровать, и мальчик, проводивший их сюда, предложил принести вторую, но они не стали требовать слишком многого. Кроме того, Миюри всегда очень хорошо спала и не особо мешала Коулу. И, конечно, он не воспринимал её как девушку. Вместо кровати они попросили одежду для Миюри.

Потом Коул полез в свой мешок и вытащил оттуда несколько стёртых перьев для письма и тяжёлую копию Писания с множеством заметок на краях.

- Эй, брат? - окликнула Миюри, стоя перед большущей картой, висевшей на стене. - Где мы сейчас? Это карта мира, верно?

Карта была нарисована на цельном куске кожи, достаточно широком, чтобы Миюри могла в него завернуться. Вряд ли на неё хватило бы овечьей шкуры, скорее, взяли шкуру целой молодой коровы.

- Мы где-то здесь.

Южная столица, где восседает Папа, располагалась в самом центре карты. Атиф теснился в верхнем левом углу карты, далеко от столицы.

- А где Ньоххира?

- Вот тут, вверх по реке от Атифа, - Коул показал на край карты прямо под бородой солнца, изображённого в виде человеческого лица.

- А-ха-ха... Да это же край земли.

- Тем не менее, люди и там живут такой же насыщенной жизнью.

- Ты ведь раньше тоже много путешествовал, брат? Где ты был?

- Давай посмотрим...

Он старательно отвечал на её вопросы, но любопытство Миюри казалось неисчерпаемым. Когда стук в дверь прервал их, Коул облегчённо замолк. Им принесли костюм, сахар и черничные конфеты, о которых распорядился Хайленд.

- Миюри, отойди от карты и переоденься.

- О-о-о, ух ты! - восторженно воскликнула Миюри.

Он почти слышал, как у неё задёргались уши и хвост, в восторг её привела, конечно, не одежда. Когда Миюри рванулась вперёд, Коул быстро схватил её за плечи и развернул.

- Сможешь это съесть, когда переоденешься.

Он поднял поднос с конфетами над головой, и Миюри из-за разницы в росте не могла до них дотянуться. Она посмотрела на него с обидой, но Коул лишь помотал головой. Её лицо сразу стало сердитым, она схватила одежду.

- Вот же ж... ну сколько можно... - стала переодеваться девочка, не прекращая ворчать.

Когда она беззаботно стала стягивать одежду, Коул, разумеется, бросился к двери.

- Эй? Но ты ведь постоянно видишь меня в купальне! - растерянно прозвучал голос Миюри.

Коул облокотился на дверь и вздохнул. Хоро, её мама, почти никогда не стеснялась своей наготы, впрочем, этого можно было ожидать от воплощения волчицы. Значит, возражать и тем самым обнаруживать недобропорядочные чувства было бы неправильно. Хотя ему, конечно, хотелось, чтобы Миюри выросла добродетельной девушкой.

Однако, увидев Миюри обнажённой, не окутанной водяным паром горячих источников, Коул испытал странное и неожиданное чувство. Он даже не заметил, когда это произошло, но сейчас он увидел, что детская угловатость её худенького и, пожалуй, чуть излишне мускулистого тела начали сглаживаться. И пусть её формы ещё не созрели, он уже мог предугадать, какими они станут. Коула несомненно радовало, что Миюри растёт здоровой, но ему почему-то стало вдруг немного грустно.

Он ждал за дверью и рассеяно жевал конфету, потом он услышал её нарочито низкий голос из-за двери:

- Эй, я переоделась, мой застенчивый брат!

Когда он вошёл, то увидел милого молодого мальчика.

- Хе-хе-хе. Ну как тебе?

- Потрясающе. Внешний вид действительно очень важен.

Отлично скроенная одежда только добавляла сходства. Накрахмаленные штаны и зауженные рукава, безупречный тонкий жилет и длинный пояс, повязанный вокруг талии, превратили её в юного мальчишку, выполняющего поручения не самого простого торговца.

- А что мне делать с волосами? Может, завязать их, как у тебя, а?

Коул отращивал волосы лишь потому, что стричь оказывалось слишком накладно, грива же Миюри была куда длиннее.

- Думаю, самым лучшим будет аккуратно заплести их.

- Хорошо.

Миюри взяла из-за стола стул и поставила рядом с Коулом и, забравшись на него, забрала поднос с конфетами. Потом села на стул спиной к Коулу.

- Мм.

Выходило, будто она приказывала ему заплести её волосы. Сил злиться у него уже не оставалось. Он вынул гребешок из её вещей и стал чесать им волосы Миюри, а сама она, довольная, принялась набивать рот конфетами. Мягкие пряди приятно скользили по пальцам. Её густые волосы пришлось заплести в две косы, а затем сплести вместе.

- И всё же... Это так раздражает.

- Ты о том, каково заботиться о тебе?

- Хех-хе! - Миюри запрокинула голову назад и посмотрела на него снизу вверх. - Я о том, каково это - постоянно прятать свои уши и хвост, а теперь ещё скрывать, что я девушка.

- Таков мир. А ну-ка, сядь прямо.

Коул ткнул ей в голову, и она послушно выпрямилась. Давненько он не заплетал ей косы, это оказалось довольно занимательным. Миюри постоянно приставала к нему с просьбой заплести ей косу. Воспоминания перебил её голос:

- Эй, брат?

- Что ещё?

Коул как раз закончил с одной косичкой и взялся за следующую. Он снова пробежал гребешком по волосам, но Миюри не стала продолжать.

- Что-то не так? - переспросил он, её рука замерла над конфетами. Потом она заговорила, и он не смог сразу распознать, что скрывается за её тоном.

- А на этой карте есть такое место, где я не должна прятать свои уши и хвост?

Его руки непроизвольно замерли. Он поднял глаза, перед Миюри висела огромная карта мира. Даже такой большой город, как Атиф скромно, крохотный, ютился в уголке карты, а Ньоххира, кажется, на ней не значилась вовсе. Мир огромен и полон нескончаемых возможностей. А затем до него дошло. Возможно, это и есть та самая причина, по которой Миюри хотела покинуть Ньоххиру.

- Место, где... - и слова застряли у него в горле.

Миюри почти никогда не разрешали покидать свою комнату в купальне, пока, наконец, она не выросла достаточно, чтобы осознать свою ситуацию. В тех же редких случаях, когда она выходила, всю её, кроме лица, заворачивали в одежду. Всем объясняли, что она слишком слаба и плохо переносит пар горячих источников, в действительности же так скрывали её уши и хвост. Когда Миюри стала понимать, что к чему, её мама рассказала об её происхождении, о домыслах людей про одержимость дьяволом и о том, что им придётся покинуть Ньоххиру, если кто-то узнает что-то лишнее. Коул вспомнил тот день, будто это было вчера. Узнав правду, она, рыдая, прибежала к нему и спросила:

"Значит, никто не захочет быть моим другом?"

Ответ того, кто мечтает стать священником, совершенно очевиден: когда тебе больно, когда тебе грустно, когда тебе одиноко, подними глаза к небу, там ты увидишь своего вечного спутника. Однако тогда он сказал совсем другое:

"В конце концов, что бы со мной ни случилось, я навсегда останусь твоим другом".

В тот день Миюри поняла, что мир - это тёмное и холодное место, и она отчаянно искала, на кого можно положиться. Коул чувствовал, как ему необходима уверенность, что была бы твёрже любого камня, что его слова проникли в её сердце. Он всем нутром понимал: ей надо сказать, что он верит в неё - слова, которые он мог произнести с искренним убеждением. Коул был не вправе говорить за Лоуренса, её отца, и тем более от имени Господа, путь к которому искал сам. Обещание остаётся твёрдым, пока он говорит лишь за себя.

Миюри ответила: "Я рада". И широко улыбнулась. С тех пор она приняла свою судьбу, научилась прятать уши и хвост и жила в Ньоххире, как обычная (или почти обычная) девочка. Коул полагал, что она давно переболела этим, но теперь увидел, что всё не так просто.

- Найти...

Его руки, замершие над её волосами, оставались неподвижными. Он чувствовал, что ложь ради утешения она может распознать через его ладони. Было бы пренебрежением к ней считать, что Миюри легко одурачить.

- Найти такое место может оказаться непросто.

Пока трон Папы располагался в центре мира, миром правила Церковь. И можно было лишь гадать, смогут ли принять создание вроде неё даже в землях, где почитают старые легенды.

- Миюри, но...

- Всё нормально, - сказала она и, прогнувшись назад, посмотрела на него. - Как у мамы есть папа, так и у меня есть ты. Верно?

Её улыбка показалась ему взрослее обычного. Она специально заёрзала на стуле, и Коул понял, что так она пытается скрыть свою серьёзность.

- Верно. Я удивлён, что ты хорошо это помнишь, ведь ты никогда меня не слушаешь.

Всегда найдутся люди, способные понять, такие как Коул и Лоуренс. С ней всё будет хорошо, если она отыщет себе спутника вроде них. Миюри закрыла глаза, нахмурила брови и оскалила клыки. Она перегнулась так далеко назад, что чуть не опрокинулась, Коулу пришлось её ловить, чтобы не дать упасть. Конечно, Миюри намеренно доверила ему поймать себя. Её глаза по-прежнему были закрыты, а лицо - почти спокойным.

- Тогда всё хорошо. Мы всегда вместе.

Она открыла глаза, неуверенно улыбнулась и села прямо.

- А теперь давай, братик, поскорей заплетай волосы. Я хочу посмотреть, что есть в этом городе.

- Что есть в городе? Ты же знаешь, мы не веселиться сюда приехали, - проворчал Коул.

Худенькие плечи Миюри затряслись от смеха, но, несмотря на это, когда он сейчас смотрел сзади на неё, она по-прежнему казалась ему немного одинокой. В отличие от мамы она не несла за плечами жизненного опыта столетий. Пусть Миюри могла любого взрослого поймать врасплох во время спора, она была ещё совсем юной, почти девочкой. Отныне ей предстоит испытать множество трудностей и лишений. Коул не сможет защитить её от всех бед, но он хотел сделать всё, что в его силах.

Его руки снова пришли в движение, словно аккуратно вплетая его чувства в её волосы.

Никто из них не мог вымолвить ни слова, и пока Миюри собиралась, в комнате стояла тишина.

Как только девочка была готова, они пошли повидать Стефана и расспросить про Нашу книгу Бога, но перед его кабинетом оказалось столь же людно, как в складских помещениях. Кабинет размещался в самой дальней части первого этажа, там стояли люди разного вида и разных званий - от хорошо одетых, до весьма потрёпанных, но всех их объединяло мрачное выражение на лице. Многих сопровождали слуги, а юные посыльные компании Дива то и дело сновали между ними, принимая поручения. Помещение было явно не рассчитано на такое количество народу.

- Брат, что это?

Судя по разговорам, донёсшимся до Коула, люди пришли с различными прошениями.

- Скоро смена сезона, у всех на носу крупные расходы.

Здесь были жители из ближних деревень, пришедшие за займами для пополнения запасов, истощившихся за прошедшую зиму, представители гильдий, желавшие получить закупочную льготу повыше, даже заморские торговцы, приплывшие продать свои товары.

Зима на юге затянулась в этом году, сейчас время вновь сдвинулось с мёртвой точки. Северным городам и деревням, где зимой замерзали порты, а дороги становились непроходимыми, тоже нужно было пополнить опустевшие погреба для предстоящих празднеств и весенних посевов. Смена сезонов никого не обходила стороной, но это не значит, что товары распределялись равномерно. И люди приходили в крупные компании, вроде Дивы, в надежде получить хотя бы какую-то поддержку.

- Каждый хочет его увидеть? Такой важный человек и вышел встретить тебя, брат?

- Ты передумала насчёт него?

- Ага. Представляю, как мама с папой выкручивались бы в таком невероятном месте.

Миюри улыбнулась, и Коул улыбнулся в ответ.

- Не дуйся, братик, - радостно сказала она.

Между разговорами Коул поймал одного из мальчишек и объяснил ему цель их прихода. Иначе им пришлось бы просто дожидаться своей очереди, порядка в которой он обнаружить так и не смог. Группа мужчин, явно чужестранцев, судя по парчовой ткани, обёрнутой вокруг голов, золотым украшениям на шее и потемневшей от солнца коже, подошла сзади, когда их пригласили в кабинет.

Что это, деньги? Власть? Влияние?

Бог не накажет Коула, если он воспользуется влиянием Хайленда так же, как и связями Лоуренса и Хоро.

Мальчик протиснулся сквозь толпу и вошёл в кабинет, чтобы довольно быстро вернуться.

- Все пришли очень неожиданно, поэтому придётся рассматривать множество прошений.

Коул не мог их винить, во всём виновата межсезонная суета.

- В таком случае мы пока соберём людей и инструменты, - сообщил свои намерения будущий священник. - Траты лягут на нас?

- Мы оплатим все твои расходы, господин Коул.

- Прими мою благодарность, - ответил он и глазами показал Миюри двигать к выходу. Они покинули переполненное здание. На улице оказалось шумно, но когда над головой вместо крыши оказалось небо, показалось, что свежему воздуху не будет конца.

- Ух ты, братик, ты это слышал? - сказала Миюри, как только они вышли. - Они сказали, что оплатят наши расходы. И теперь тебе не придётся беспокоиться о своих сбережениях.

- За едой мы не пойдём.

- Э-мм... почему?

- Оплата расходов - это знак уважения. Мы должны показать, что заслуживаем его. Если мы постоянно будем требовать оплатить нам еду на улицах, как ты думаешь, что они о нас подумают?

- Э-мм... что мы голодные...

Волна боли прошла по его голове.

- Умеренность не ограничивается лишь деньгами. Это моральный долг держать себя в руках и не позволять своим капризам управлять тобой, независимо от того, чего бы тебе хотелось есть, пить или купить, - сказал он и, вспомнив прежний разговор, решил уточнить разницу между умеренностью и скупостью. - Быть скрягой не означает ограничивать себя, это значит поглощать всё вокруг с целью наживы, например, монеты. Ты понимаешь?

Однажды Коул услышал, что проповеди просвещают и себя и других, но сейчас он в первый раз наблюдал это своими глазами.

- Наверное, да...

Миюри пристроилась сбоку от него и, казалось, расстроилась ещё больше.

- То есть, ты не можешь ничего получить от умеренности, верно? Тогда к чему она?

- А.

Это не был один из тех вопросов, что она задавала, чтобы сбить его с толку. Коул сразу понимал, когда Миюри одолевало искреннее сомнение. Кроме того, её простой вопрос оказался направлен в самую суть.

К чему? Для чего?

Разумные на первый взгляд ответы готовы были сорваться с его языка, но все они казались неправильными. Пока он напряжённо думал, на него чуть не наехал фургон. Именно Миюри схватила его за рукав и всем своим телом оттянула его назад.

- Братишка, ты дурень!

- Извини.

Но извинялся он совсем не за фургон. Он сожалел, что не мог ответить на её простой вопрос.

Важность стремления во всём себя сдерживать содержится в Писании и преподносится как добродетель, но в то же время многие вещи, признаваемые правильными, там не прописаны. Когда он думал, почему же умеренность считается необходимой частью праведной жизни, настоящей причины не находил. А если бы она существовала, то только одна.

- Потому что, возможно, это просто кажется правильным.

Взгляд Миюри наполнился сомнением.

- Я знаю, что некоторые люди не могут следовать умеренности, но и они, скорее всего, понимают саму благость её.

Он снова задал себе этот вопрос, не замечая, как сомнение на лице Миюри сменилось беспокойством. Возможно, неверно гнаться за идеей лишь потому, что она есть. Ему вспомнился древний философ, сказавший, что добродетель - это нечто естественное.

- И всё же, если это так, что же станется с обетом целомудрия?..

Свадьба - всегда повод для празднества, но священники старались подавлять естественное желание, приводившее к ней. Естественно ли быть свободным от желаний? Кто может согласиться с тем, что целомудрие - это естественно?

- Хмм...

Когда кто-то принимает те или иные явления за норму, на его пути могут встретиться невообразимые вещи, способные поставить эту норму под сомнение. Коул стоял среди улицы, углубившись в свои размышления, пока его не ухватили за рукав. Это была Миюри, готовая расплакаться.

- Братик... Я больше не буду такой себялюбивой, пожалуйста, прости меня...

- Что?

Она яростно в него вцепилась. Коул не понимал её слов, может, Миюри подумала, что он продолжает стоять на месте, потому что она захотела купить еды? Он посмотрел на повисшую на нём девочку, в его голове мелькнула мысль. Может быть, в следующий раз она возьмёт его за руку.

- Ох, наверное, я слишком много думаю, - сказал он и, положив ладонь Миюри на голову, потрепал ей волосы, стараясь успокоить. Но неожиданность прозвучавших слов погнала его разум по кругу, словно птицу, неспособную найти дерево, на ветку которого можно было бы сесть. Всё же чувства тревоги и неловкости не помешали его любопытству заинтересоваться, куда же птица в итоге направится.

План города впечатлял своей продуманностью. Город состоял из радиально расположенных районов с площадью в центре, любой, потерявшийся в каком-то районе, мог выйти к ней, ориентируясь на колокольню, её было видно отовсюду.

Коул шёл первым, Миюри тащилась следом, больше не заикаясь насчёт еды. Наконец, они пришли в ремесленный район. Как и следовало ожидать, в портовом городе вроде Атифа было много плотницких мастерских. Под их кровлями непрерывно пилили, строгали и смолили густой чёрной смолой брёвна. Коул думал, что Миюри, прятавшаяся в бочке из-под смолы, будет вертеть носом, учуяв знакомый запах, но она просто внимательно наблюдала за работой.

- Так вот как они её используют.

- Смола нужна для защиты от воды и плесени. Когда корабли везут товары в отдалённые земли или готовятся к боевому походу, они используют её для сохранности мяса, чтобы оно не портилось в дороге.

- Хмм. У неё дымный запах, так что мясо может стать хорошим на вкус.

Понятно, так вот как ты на это смотришь, - подумал Коул.

Они пошли дальше, пока не вышли к улице, где выделывали шкуры. Первые этажи мастерских не имели стен, там кожевники занимали дублением шкур и выделкой кожи. На столах аккуратным рядком лежали тёплые на вид шкуры горностая. Коулу было любопытно, какой аристократ мог позволить себе купить такие.

Продолжив путь, они дошли до торговой лавки, на стене которой висела здоровенная коровья шкура, видимо, служившая вывеской.

- Они из этого сделали ту карту? - и Миюри обнюхала шкуру.

Человек в лавке, занимавшийся ручкой бритвы, обратил на них внимание.

- Вы что-то хотели?

- Мы наверняка смогли бы продать его собственный мех, - прошептала Миюри на ухо Коулу, с трудом сумевшего подавить улыбку. Ремесленник и вправду был жутко волосат, он казался одинаково большим как в длину, так и в ширину, просто какой-то человек-медведь.

- Не часто можно увидеть вместе молодого священника и посыльного из компании Дива. Вы ищите бумагу для письма?

Коул слегка ткнул кулаком в голову непослушной Миюри, а затем прокашлялся и ответил:

- Мне нужна бумага, чернила, пергамент и мел.

Мел втирали в неровный пергамент, чтобы его поверхность стала гладкой.

- "Отлично, предоставьте это мне!" - сказал бы я вам, да только вчера мы получили крупный заказ на пергамент, а закончили его только наполовину, - пожал плечами кожевник-медведь, потом дотянулся до пергамента на столе и взмахнул им. - Мне нужно сделать из вот такого куска пять листов. При том, что обычный мастер может сделать не больше трёх.

Он походя похвастался своим мастерством, но умение получить пять листов действительно впечатляло. В отличие от бумаги, изготавливавшейся из старых тряпок, пергамент выделывался из шкур животных, и то, насколько тонко нарезалась шкура, целиком зависело от умения мастера.

- Другие мастерские тоже заняты подобными заказами? - спросил Коул и кожевник, потупившись, поднял глаза и взорвался могучим смехом.

- Должно быть, ты родом из большого города. Единственные в округе, кто занимается пергаментом и бумагой для письма, - это наша мастерская и наша гильдия. Как ни крути, но Атиф не из тех городов, где тысячи нотариусов постоянно заказывают пергамент.

- Понятно... - простонал Коул.

Если всё так, что же случилось?

Кожевнику-медведю, казалось, что-то вдруг пришло на ум.

- Обожди, раз уж мы заговорили, тот вчерашний заказ должен быть доставлен в компанию Дива.

- Что?

- Да, всё верно. Теперь я вспомнил. Пришло сразу несколько хорошо одетых парней и попросили всю бумагу, что у нас была... Я был так счастлив, когда мы продали пергамент, что аж забыл об этом.

Хорошо одетые люди скупили всю имевшуюся здесь бумагу для компании Дива, это навело Коула на один-единственный вывод.

В это время из лавки вышел худой, пожилой мужчина с белой бородой, полная противоположность медведеподобному кожевнику.

- О, покупатели, понятно.

- Эй, хозяин, а кто были те ребята, что сделали вчера большой заказ?

- А? Твоя голова может думать лишь о том, как хорошо ты способен нарезать кожу, да? У тебя так никогда не получится вести дела. Заказ был от уинфилдских аристократов.

Другими словами, от Хайленда.

- Серьёзно? Что эти островные дворяне здесь забыли?

- О Господи... Разве я не говорил тебе хоть иногда показываться на собраниях гильдии? Их королевство и Церковь грызутся из-за десятины, помнишь? Королевство считает эти налоги глупостью, а тот аристократ - его глашатай. Он приехал убедить Церковь Атифа сотрудничать. И, кажется, сначала он хочет сблизиться с горожанами, поэтому проводит встречи с каждой гильдией. Там я и был всё утро.

- О. Хех...

Медведю-человеку это было явно неинтересно, он смотрел вниз, беспечно разглядывая бритву. Наблюдая за ними, Коул больше проникся уважением к бородатому старику.

- " Хех"? Это всё, что ты можешь сказать? Болван. Если этот аристократ преуспеет, мы больше не будем платить церковные налоги.

- Ух, это было бы здорово. Говорят, что папские пиры - сплошное расточительство. Хорошо, если бы не пришлось больше платить за их роскошь, - это прозвучало довольно грубо, но мнение могучего ремесленника, постукивавшего от нечего делать бритвой по столу, вероятно, разделяли многие горожане. - Но как это связано с заказом?

Бородатый старик без колебаний стукнул его по голове. И довольно сильно. Затем повернулся к Коулу и Миюри, щурясь, словно от солнечных лучей.

- Раз ты пришёл вместе с мальчиком из компании Дива, значит, ты приехал помочь этому аристократу?

- О, да.

- Мда. Я слышал о королевстве уже давно, но сегодня на собрании я узнал столько нового. Особенно о том, какой прекрасный человек этот наследник Хайленд. Он мечтает о вещах, которые я не мог даже вообразить, - сказал старик, затем, глубоко поклонившись, он пожал руку Коулу и даже взял за руку Миюри. - Мы люди простые и, честно говоря, никогда не думали, что Церковь или королевство как-то связаны с нами. Но я и представить себе не мог, что Писание может быть переведено на наш язык и что нам дадут заглянуть в самую суть слов Господа. Как же это чудесно.

Старик говорил с таким жаром, что его язык не поспевал за словами и порой заплетался.

- Простите меня... В любом случае, хоть с нас и достаточно попов и безмерной церковной роскоши, мы не в том положении, чтобы давать отпор. Это портовый город. Только Господь знает, когда случится кораблекрушение. Если нам запретят все религиозные обряды, корень городской жизни зачахнет. Обычной человеческой храбрости недостаточно, чтобы отправиться на корабле в чёрное как смоль море, рискуя погибнуть там от холодных зимних ветров. Корабли не перестают тонуть. Если ты живёшь в этом городе, то кто-то из твоей семьи обязательно связан с морем.

Когда провалились переговоры с кафедрой в Ренозе, появилось немало причин перенести внимание на Атиф. Местные жители вырезали на носах кораблей изображения ангелов или Божьей Матери и давали им имена святых для защиты в плаваниях. Любой, кто видел в порту пойманную треску и сельдь, мог догадаться, сколько здесь рыбаков. Кроме того, море здесь было совсем не то, что в тихих и тёплых прибрежных городах на юге. Серое, ледяное море. Упавшему за борт здесь не выжить.

- Оказать помощь в таком деле - это действительно честь для нас. Как видите, я уже настолько стар, что могу полагаться только на мастерство этого медведя.

Похоже, не только Коул с Миюри, глядя на этого кожевника, видели перед собой лесного зверя. Миюри нагнула голову, стараясь не захихикать.

- У нас есть знакомые писари, с ними мы уже говорили, так что по поводу копий можете не волноваться. Как только вы преуспеете в переводе, мы сделаем их как можно больше, и тогда все узнают, как смешна и нелепа эта Церковь.

У горожан, подобно старику, не было причин сомневаться в Божьей защите. Они были недовольны лишь порочностью тех церковников, кто провозглашал себя наместниками Бога на земле.

Коул снова понял, что всё, что делает королевство Уинфилд, это отнюдь не варварство, а необходимость. За всем этим лежал мир, в который он верил. Истинное учение Господа - вот, к чему стремился Хайленд.

- Давайте вместе сделаем всё, что в наших силах, - сказал Коул, крепко пожав руку старика в ответ.

- Миюри, теперь ты понимаешь, насколько поразителен принц Хайленд? - спросил он девочку на обратном пути из мастерской, и она кивнула, хоть и без особого желания.

В оставшуюся часть дня они ещё немного погуляли по городу. Какое-то время осматривали перестраивавшиеся городские стены и смотрели с холма на серое море, а потом вернулись в торговый дом.

Вечером их пригласили на ужин, устроенный Стефаном, Хайленд был на нём почётным гостем. Разговор шёл на отвлечённые темы, однако Коул, наблюдая за присутствующими, почувствовал, что в учтивости Стефана по отношению к Хайленду проскальзывает нечто иное, нежели лесть и желание услужить. Во время ужина Коул больше беспокоился о сохранности улыбки на лице, поэтому совсем не запомнил, что ел. Миюри же нахально наелась до отвала и даже не хотела покидать стол, уверяя, что не может двигаться, но, узнав, что их пригласили в комнату Хайленда и там её ждут конфеты, бессовестно пошла следом.

- Возможно. Когда я говорил с жителями, все казались очень удивлёнными тем, что я остановился в торговом доме компании Дива. Очевидно, господин Стефан делит свой город с Папой, понимаешь ли. И благодаря поставкам товаров имеет с ним прочные связи. Это невероятно, что он дал пристанище такому человеку, выступающему против Церкви, как я. Господин Стефан позволил мне остановиться здесь без особой охоты и лишь потому, что так ему приказала компания. Торговцы вроде него всегда беспокоятся о прибыли больше, чем о добродетели. Если отменят десятину, Церковь потеряет в доходах, тогда упадёт число сделок с ней, что и тревожит господина Стефана.

- Получается, компания Дива не единодушна, - сделал вывод Коул.

- Такая большая компания - всё равно что государство. Невозможно привести всех к общему согласию, не говоря уже о том, что все они торговцы. Они вертятся, словно флюгеры на крыше.

Лоуренса, бывшего когда-то торговцем, Коул безмерно уважал, поэтому он улыбнулся и оставил этот выпад без внимания.

- Однако когда я пришёл в ремесленную мастерскую за бумагой и услышал их историю, я лишний раз убедился, что запрет всех религиозных церемоний - действительно ошибка, - сказал он.

- Я тоже удивился, общаясь с городскими гильдиями, их ответы очень отличались от тех, что я слышал в Ренозе. Словно, я стал для них спасителем, - проговорил Хайленд бархатистым голосом и, улыбнувшись, поднёс вино к губам. - Хотя изначально эта земля принадлежала язычникам, город основали южане, приплыв на корабле и поселившись здесь. Они страшились мира за внешними стенами и верили, что в глубинах этого моря живут чудовища, с которыми человек не может справиться. Бог почитался здесь, как нигде. Стоит сказать...

Он мягко прищурился, подпёр ладонью подбородок и, положив руку на подлокотник своего кресла, стал наблюдать за Миюри, которая не проявляла никакого интереса к учению Господа и сейчас трепетно держала поднос сушёных яблок в сахаре, чавкая над ним. Изобилие фруктов в сахаре объяснялось вкусами множества богачей, им нужно было как-то коротать время среди скуки морских путешествий.

- Большинством людей движет материальная выгода. Они не могут вынести налоговое бремя, - Хайленд говорил и наблюдал за Миюри, присоединившейся к ним только ради конфет. - Ты ведь видел городские стены, которые сейчас перестраивают? А мощёная дорога, идущая от порта, разве не впечатляет?

- Это прекрасный город.

- Точнее сказать, этот город отчаянно хочет стать прекрасным. Люди задыхаются под тяжестью пошлин, которыми их обложили. Ведь для такой деятельной жизни, которую показывает Атиф, он не очень богат.

Эти сведения ему наверняка предоставила компания Дива.

- Более того, у города довольно молодая кафедра, она занимает пока невысокое положение в Церкви. Что ещё важнее, здешний архиепископ никогда не назначался в церковь богатого города.

Люди из верхов улыбаются подчас до ужаса хладнокровно.

- Он набирает влияние и считает, что все деньги, проходящие через Церковь, принадлежат ему. Но в то же время горожане говорят, что он трудолюбив.

Алчность и страстное служение Церкви - два стремления, сосуществование которых не укладывалось у Коула в голове. Хайленд посмотрел на него и тихонько засмеялся.

- Коул, ты тоже должен выглядывать за границы своего книжного мира.

- Прошу прощения...

- Я к тому, что у длинного меча есть свои преимущества, но ты не сможешь использовать его в качестве кинжала, - принц налил в бокал ещё вина. - Я уверен, архиепископ не видит разницы между церковью и собственным домом. С одной стороны, он целиком посвятил себя своим священным обязанностям, но, с другой, считает церковь своей собственностью и глубоко погряз в себялюбии. Вероятнее всего, он даже не считает это себялюбием. Но со стороны всё довольно очевидно. В конце концов, люди говорят, что самая богатая женщина города - это жена архиепископа.

- То есть...

- Конечно, официально она ему не жена, но каждый это знает. Как говорится... - Хайленд пожал плечами. - Бесчестно нападать на меня, как на незаконнорождённого ребёнка.

Связи с женщинами в обход своих жён не были чем-то исключительным среди аристократов и представителей королевского рода, то же самое касалось и священников, давших обет безбрачия. Это ни для кого не секрет. Так всё и было.

- Однако здешний архиепископ провернул это дело не вполне успешно. Мой отец когда-то был вынужден жениться на племяннице Папы или вроде того, но истинную любовь люди видели между ним и моей матерью. И даже с моей точки зрения архиепископ довольно обаятелен.

Слова Хайленда служили намёком, Коул понял, что тот хотел сказать.

- При этом архиепископ так предан своему долгу, что зачастую перегибает палку. Разумеется, прибегать к силе для него необходимо, но, кажется, он не всё понимает. Он строг к непостоянству и прелюбодеянию, и народ задаётся вопросом, имеет ли сам он на это право при его собственном поведении. Когда он восхваляет скромность, никто не способен слушать его без улыбки.

Тот кожевник-медведь тоже говорил, что трапезы в церкви были непомерно роскошны.

- И в то же время все признают страсть, с которой архиепископ выполняет свою работу, когда скорбно читает псалмы по усопшим, радостно венчает будущих супругов, со слезами на глазах крестит новорождённого. Именно поэтому люди хотят, наконец, избавиться от этих двояких чувств, которые они испытывают к Церкви. Церковники странно двулики. Они живут в распутстве, с деньгами, полученными тяжёлыми поборами с народа, и вместе с тем, когда речь заходит об их священных обязанностях, на них можно положиться.

- Дело не в том, что люди не хотят их уважать.

- Или точнее, как говорит Господь, люди хотят их любить. Но, возможно, "уважать" всё же лучше, - улыбнулся Хайленд.

Когда вера устремится в нужном направлении, мир станет чище.

- Именно поэтому идея "Нашей книги Бога" так хорошо принята народом. Некоторые уже пристают ко мне с просьбами показать им хотя бы часть уже написанного.

- Когда я пришёл в мастерскую за бумагой и чернилами, тамошний хозяин тоже усердно подбадривал меня.

Хайленд улыбнулся и подал знак своему гофмейстеру, ожидавшему в углу комнаты. Этот молодой человек примерно одного возраста с Коулом, преисполненный достоинством слуга государства, передал хозяину связку пергаментов.

- Мой отец согласился с планом с самого начала и сейчас по всей стране собирает праздных священников, чтобы те несли в люд Божьи заветы. Им нечего есть, если нет работы, поэтому отец предстаёт перед ними в выгодном свете, так что, кажется, всё идёт хорошо. Однако живущие в своих башнях из слоновой кости испытывают некоторые неудобства, когда дело касается простонародного языка. Они страстно желают услышать учёных мужей с иными взглядами.

Он не сказал "мудрецов", но Коул всё же почувствовал неловкость, услышав слово "учёный". Как будто поняв его чувства, Хайленд тихо хихикнул.

- Коул. Я тоже признаю в смирении добродетель, но от того, кто заговорит первым, во многом зависит, как на тебя станут смотреть окружающие.

Он хотел, чтобы Коул гордился собой.

- Я уделю этому внимание.

Хайленд облегчённо улыбнулся.

- Перевод идёт хорошо, главы, которые успели перевести, записаны на этом пергаменте, но тебе тоже придётся поработать. Когда я отправлю его на родину, он окажет там большую помощь.

Пергамент внушал трепет сам по себе и в то же время сулил грандиозные возможности. Коул собрался с духом и взял его в руки. Перевод Писания на всеобщий язык откроет людям глаза, можно по праву назвать это одним из сражений за исправление Церкви. Когда Коул представил, как пергамент станет его щитом и мечом, расписанная чернилами шкура в руке показалась намного тяжелее.

- Я понимаю, - с силой ответил он, и Хайленд удовлетворённо улыбнулся.

- И я ожидаю, что ты будешь усердно работать за все конфеты, что съела эта юная барышня, - добавил Хайленд, наблюдая добрым взглядом за Миюри, облизывающей над пустым подносом пальцы. Уловив взгляды обоих в тот момент, когда она держит пальцы во рту, даже она, кажется, несколько сконфузилась.

- Единственные, кто так делал в моём присутствии, были шуты, благодаря их положению, и их дочери.

- Приношу искренние извинения... Миюри! - прикрикнул Коул, и девочка потупилась с довольно, впрочем, вызывающим видом.

- Нет, всё в порядке. Мы серьёзно рискуем в борьбе против власти. Власть ослепляет людей, и они теряют способность мыслить. Не говоря уже про их пристрастие рассказывать небылицы. Я не лгу, когда говорю, что ожидаю от тебя великих свершений. Так... ты умеешь читать?

Миюри исподлобья уставилась на Хайленда.

- Книги. Не Церковный текст, - уточнил принц.

- Ах да, немного, - ответил за неё Коул, и Хайленд повеселел.

- Ясно. В таком случае, как я понимаю, всё это будет довольно скучно для такой юной барышни как ты, но я бы хотел, чтобы и ты взглянула на Писание. Я уверен, ты смогла бы почерпнуть некоторые истины, которые находятся далеко за рамками нашего понимания.

Миюри приняла немного гордый вид, но, возможно, Хайленд её переоценивал.

- Это вовсе не лесть. Я чувствую в ней кое-что. Хозяйка купальни, где я останавливался, была такой же... Возможно, она из какой-то выдающейся семьи?

Коул вздрогнул от этого предположения. К признанию рода Хоро и Миюри выдающимся придётся добавить, что он в прямом смысле лежал за пределами человеческого понимания. Присутствие сверхъестественных созданий в устоявшихся семейных сказаниях позволяли себе только самые знатные из многих королевских и аристократических семей.

- Видишь, братик? Люди видят, видят, - выпятила Миюри грудь, совсем не разделяя его тревоги. Как и его скромности.

- Ха-ха-ха. Эта юная барышня, понимает, как работает этот мир.

Если бы она не прятала хвост, он вилял бы сейчас из стороны в сторону.

- Не принимай это за чистую монету, - предупредил её Коул, но Миюри не стала отвечать.

- Хорошо, я не буду спрашивать. Ведь об этом упоминается в Писании.

Тайна рано или поздно становится явной. Коул не считал, что в данном случае этот принцип принесёт пользу.

- И я уверен в тебе.

Он слышал о Хайленде, как о человеке, стоящем над всеми остальными и натаскивающим своих вассалов. Не то чтобы он сам презирал принца как представителя знати, но если Коул не будет напоминать себе, что они с Миюри иные, они могут быть проглочены с потрохами. Конечно, сам Хайленд был обаятельной личностью, и было бы действительно чудесно, стань Коул священником с собственной кафедрой. Однако ему хотелось помогать в таком деле, по возможности, без личной заинтересованности. Ведь на кону нечто гораздо больше собственной выгоды.

- Так изменим же мир - провозгласил Хайленд и высоко поднял бокал вина.

Волчица и пергамент. Том 1

Обсудить

	Волчица и пергамент. Том 1	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 1	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 1	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 1	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 1	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 1	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 2	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 2	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 2	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 2	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 2	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 3	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 3	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 3	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 3	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 3	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 4	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 4	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 4	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 4	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 4	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 5	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 5	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 5	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 5	25.11.21
	Волчица и пергамент. Том 5	25.11.21

Онлайн чтение книги Волчица и Пергамент Spice and Wolf New Theory: Parchment and Wolf Волчица и пергамент. Том 1

Глава 2

Отзывы и комментарии

Онлайн чтение книги Волчица и Пергамент Spice and Wolf New Theory: Parchment and Wolf
Волчица и пергамент. Том 1