Онлайн чтение книги Волчица и Пергамент Spice and Wolf New Theory: Parchment and Wolf
3 - 4

Коул переглянулся с Миюри и принялся утешать священника, не отрывавшего ладоней от лица. Успокоившись, наконец, он заторопился объяснить ситуацию, Коулу было нелегко ему поверить.

- Меня зовут Хаббот. Я не священник. Я просто пастух, который должен был следить за овцами на землях собора.

Коул непроизвольно глотнул.

- Я похож внешне на падре и потому иногда заменял его. Утренняя молитва, если он накануне выпил слишком много, или малозначимые события, где он мог одеть меня в свою одежду, и я бы как-то справился, там я его подменял.

При одинаковом цвете глаз и волос и при схожем телосложении, с учётом бороды они были бы неразличимы, если сильно не присматриваться. Даже если бы ему приходилось говорить, большинство всяких занимаемых должностей, священников в том числе, передавалось по наследству. Пока он выглядел, как священник, никто не стал бы допытываться.

- И теперь я вынужден выполнять такую отвратительную задачу... я больше не могу делать это...

Коул понял, почему Хаббот не идёт домой и скрывается здесь. Он не был священником - лишь был похож на него - поэтому, конечно, он не мог пойти в дом священника. Понял и его вчерашнее отношение к Илении.

- И куда ушёл падре?

Хаббот, всё ещё не отрывая рук от лица, покачал головой.

- Он сказал, что расскажет папе о нашем печальном положении и ушёл. Иногда он присылает письма.

Коул не был столь легковерен, чтобы поверить в подобные намерения настоящего священника. Тот почти наверняка оставил за себя двойника, чтобы самому затаиться.

- Я не думаю, что это правильно. Но если бы я ушёл, здесь никого бы не осталось. И если люди узнают, что священник давно сбежал, уважение к собору сразу упадёт. Если можно что-то сохранить ценой лжи меня одного, тогда...

Это происходило из-за сходства священника и пастуха, но священник мог оставить Хаббота вместо себя ещё и потому, что он оценил его честность. И для бывшего пастуха положение священника в соборе вряд ли может быть менее шатким, чем сейчас.

- Сочтёшь ли ты это просто удачей, но в прошлые года я сумел справиться. Никто не заходил в собор, городские торговые дома вовремя доставляли еду, потому что у нас есть договор. Но потом всё вдруг сошло с ума...

Вероятно из-за событий в Атифе. Противостояние королевства и Церкви до того было заморожено, но теперь оно вступало в следующий этап. Волна распространялась, поглощая людей, про которых Коул и не думал, и причин этого он даже не начал рассматривать.

- Это длится около месяца. Всякий раз, когда торговцы доставляют еду, они говорят мне такие ужасные вещи. Что все привилегии Церкви будут вырваны с корнем. Вас, закалывающих свиней, сожгут на костре как еретиков. Божий агент, Предрассветный Кардинал, появится и воплотит всё это.

Хаббот сутулился во время своего рассказа, будто слова давили на его плечи. Гадкие слова торговцев не отличались от речей тех, кто злословит в адрес королей, свергнутых с престола. Коул не думал, что торговцы говорили то, что действительно думали, но Хаббот спокойно завершил:

- Буду ли я... сожжён на костре?

Увидев выражение его лица, Коул понял, почему старик обрадовался ему. Однако теперь он не представлял, насколько ненадёжным становилось будущее. Он поднял взгляд с Хаббота с опущенной головой на гобелен на стене. Все ангелы собрались на праздник, но лики их были серьёзны. Кто-то был способен утопить других во лжи, но для поддержания лжи требовался совсем иной талант. Во всём можно было винить Хаббота, но Коул не думал, что это правильно. Он спокойно обдумывал положение.

Могло быть и так, что этот человек лжёт, что сейчас настоящий священник устраивает настоящее представление. Мама Миюри, мудрая волчица Хоро, имела талант видеть людей с их ложью насквозь, но Миюри была ещё неопытной в жизни, он не мог на неё положиться. К тому же эта самая девушка смотрела на Коула глазами, наполненными слезами жалости к Хабботу.

Так каков правильный ответ?

Он научился переворачивать свои рассуждения, изучая теологию. Он мог ответить на вопросы вроде: «сколько ангелов может танцевать на кончике иглы?»

- Вот, что я думаю.

Хаббот поднял голову, во взгляде Миюри появилось беспокойство.

- Лишь Господь знает, кто ты. Ты можешь быть пастухом Хабботом или нет.

- Я...

Коул рукой остановил Хаббота, попытавшегося возразить.

- О налогах.

Глаза Хаббота расширились от внезапности перехода.

- Неспособный противостоять продажности Церкви, я отправился в путь, чтобы вернуть миру истинность веры, но я совсем не думаю, что Церковь не должна существовать. Она совершенно необходима. Однако она зашла слишком далеко в делах с шерстью, и эти грехи должны быть искуплены.

И он стал излагать своё предложение.

- Если ты - это падре, дающий столь совершенное представление, ты должен понимать, что, уплатив налоги здесь и сейчас и покаявшись за свои злоупотребления, ты добьёшься у горожан хорошего мнения о себе. Или, если ты - это пастух Хаббот, которого падре поместил сюда против твоей воли, то заплатив налоги вместо него, ты покажешь себя не священником, а другом горожан. А теперь, и это важно...

Он прочистил горло.

- В любом случае я понимаю, что, выплачивая налоги, Церковь старается искупить свои прошлые грехи, и я скажу своё доброе слово горожанам.

При его посредничестве и с именем Хайленд отношения между городом и Церковью не должны ухудшаться. Старый измученный мужчина в одежде священника растерянно посмотрел на него, затем медленно, неуверенно кивнул. Затем, будто, наконец, поняв смысл, он сверкнул глазами.

- Н-но есть неувязка.

- Неувязка?

- Да. Я ничего не могу тебе заплатить. Когда падре покинул собор, он опустошил хранилище.

В это было легко поверить. Даже если человек перед Коулом был священником, то он должен был всё ценное куда-то перепрятать. Тогда из его слов об отсутствии денег не следовало, что он ничего не может заплатить.

- Люди пожертвуют большие суммы за святые реликвии собора.

- Святые?.. А... это...

- То, что можно обменять на деньги, если нет самих денег.

Гобелены на стене, например, или мебель. Хотя он сказал, что священник забрал ценности, когда сбежал, было бы почти невозможно забрать всё.

- Но я не знаю ценности вещей.

На это у Коула уже был готов ответ.

- На улице ждёт торговец. Если тебя не устроит оценка, я приму на себя обязанность представить тебя торговцу, которому ты сможешь доверять.

Был ли Хаббот действительно священником, который должен был испытывать сомнения, или пастухом, недоумевающим, имеет ли он право судить о таком предложении, но он не сразу ответил. Как бы ни было, он должен был понять, что не мог отказать, притворяясь не знающим положения дел. Если бы мог, он просто не пустил бы Коула внутрь.

Хаббот, затаивший дыхание во время раздумий, наконец, выдохнул:

- Тогда хорошо...

- На всё Божья воля, - ответил Коул, вставая со стула.

На самом деле он не мог сказать определённо, что происходящее полностью соответствовало вере, но вряд ли мог найти что-то лучшее. И потом, чтобы узнать, действительно ли Хаббот был принуждён оказаться в таком сложном положении, его надо было загнать в угол. На северных островах Коул своими глазами видел, что, верша правосудие, не всегда достигнешь справедливости. Он думал об этом, идя по тёмному коридору, когда Хаббот вдруг остановился.

- Но могу я спросить тебя кое о чём?

Он повернулся к старику и увидел на лице того бесстрастность, действительно подобающую пастуху.

- Могу ли я на самом деле доверять этой молодой женщине-торговцу?

Это не казалось обречённой попыткой борьбы на смертном одре, Хаббот переживал за это на самом деле.

- Я слышал, что она честно торгует. Она говорила, что торгует шерстью, может, ты её знаешь?

Если бы он солгал о своём занятии, Коул смог бы уловить его заминку, но Хаббот лишь спокойно покачал головой.

- Нет, не знаю. Я редко бываю в городе и даже сам не стригу овец. Я только выращиваю их.

Такое тоже было вполне возможно.

- Но чтобы торговец шерстью смог получить разрешение, он должен обладать достаточными способностями.

Хаббот вздохнул, и на его лице появилось выражение обречённости.

- Может, она уже говорила, но вчера она была у меня, и я в итоге обошёлся с ней довольно грубо.

Ну да, накричал на неё и собственноручно вышвырнул за порог.

- Но я хочу, чтоб ты знал, это было не просто так.

- То есть?

- Вчера она пришла под видом странствующей паломницы. Не зная правды, я допустил её в неф. Я даже молился за её здоровье и хорошую торговлю в пути.

Затем она была выдворена через переднюю дверь, а не заднюю.

- Мне кажется, это то, что называется "сладкими речами".

Затем Хаббот стал рассказывать, как Иления напугала его.

- Я даже не заметил, как речь перешла на налоги. Заговори она о том сразу, я бы уследил за ситуацией. Я просто должен был бы отказать - и всё. Но она перехватила разговор и стала сильно давить на меня. Я просто испугался. Кто она такая в этом мире?

Способные торговцы умеют разглядеть помыслы людей, чтобы залезть в их карманы. Не удивительно, что непривычному человеку такие трюки покажутся колдовством.

- Пожалуйста, не думай, что я из мести. Я лишь забочусь об овцах на землях собора. Получая каждый день свой хлеб, я каждый день чувствую, что получаю его, не принося никому пользы. Я думаю, что у Церкви люди должны работать более правильно. В общем, позволь мне просто сказать: я не думаю, что этой девушке можно доверять.

Миюри, казалось, разочаровали слова Хаббота. Но, глядя непредвзято, Коул заметил, как странно это выглядело. Почти как детская сказка о волшебстве.

Конец тёмного коридора освещался лишь лучиками света через щели в железной двери. В неё стучалась девушка-овца, за ней было место для агнцев Божьих. И пастух их сомневался, была ли овцой овца, просившая впустить её. В конце концов, рядом была настоящая волчица, одетая в плащ из овечьей шерсти и претендовавшая на роль друга овец.

- Мне самому много раз напоминали, что моё видение затуманено. Я искренне приму ваш совет, преподобный Хаббот.

Судя по лицу Хаббота, он гадал, дошли ли его опасения до Коула, потом старик опустил голову и пошёл дальше. Время, когда даже Богу опасались довериться. Конечно, доверять всем остальным было куда опасней. Но даже думая так, Коул помнил об особенной девушке, что шла рядом с ним. Что бы ни случилось, он знал, что может доверять Миюри.

Она с её неповторимыми волосами пепельного цвета с серебристыми пятнышками с любопытством посмотрела на него. Если бы слово "чистота" могло принять форму, он был уверен, что знает, как оно будет выглядеть. Он улыбнулся в ответ, и перевёл взгляд вперёд.

Хаббот отодвинул засов железной двери, солнечный свет и рёв моря тут же ворвались в коридор. На несколько мгновений Коула и Миюри охватило беспокойство, когда Хаббот и Иления оказались лицом к лицу. Им обоим было, что сказать друг другу, но оба знали, что взаимное озлобление ничего не даст. В итоге Хаббот неохотно впустил Илению, а она не стала вспоминать о вчерашней грубости. Вместо этого Иления сразу повернулась к Коулу:

- Ну, каков вердикт?

- Там нет золота или серебра в монетах. Вместо этого мы хотим оплатить вещами.

Именно то, чего желала Иления.

- Однако, - продолжил Коул, - прошу, оценивай справедливо.

Он не представлял, сколько может стоить ткань святого Некса, но не удивился бы, если цена была бы сопоставима со стоимостью разрешения на сбор налогов. Реликвии иногда стоят необыкновенных денег. В конце концов, они были истинными сокровищами Церкви.

- Конечно.

В торговых домах говорили об Илении как о честном торговце шерстью. Если будет надо, они попросят Слая из торгового дома Дива переоценить вещи.

Затем вмешался Хаббот.

- Но что ты будешь делать? Заберешь гобеленов и стульев на пятьдесят золотых? Мы больше не сможем служить мессу, если ты это сделаешь.

Иления ответила, не колеблясь:

- Тогда осмотрим сокровищницу.

Хаббот посмотрел на Коула, тот кивнул. Старик беспомощно опустил плечи.

Все церкви возводятся по общим правилам, и этот собор не был исключением. Алтарь в центре, к нему вёл длинный проход, по сторонам которого устанавливали длинные скамьи для верующих. По краям здания проходили коридоры. За алтарём размещалась молитвенная комната. Так было везде, различия составляли детали, придававшие каждому зданию что-то своё. Также было обычным помещать сокровищницу между алтарём и молитвенной комнатой. Таким образом, она считалась самым святым местом в здании. Иногда алтарь поднимали над полом, а сокровищницу устраивали в подвале под ним. Собор в Десареве был построен таким же образом, а в сокровищницу вёл коридор, проходивший от алтаря вниз. В стенах коридора окон не было, и здесь было темно. Свеча из пчелиного воска в руках Хаббота позволяла с трудом различить сцены из Священного Писания, изображённые на стенах. Он не использовал сальную свечу, потому что её дым испортил бы изображения и светильники на каменных стенах.

Хаббот поставил подсвечник в специальное место в стене и достал большой грубый ключ. Ключ был так велик, что едва помещался в руку взрослого, и Миюри смотрела на него с большим интересом. Неповторимый скрежет ключа в замочной скважине создавал ощущение, что за дверью будут сиять тусклым золотым блеском целые горы.

- Вот сокровищница.

Но место, куда их привел Хаббот, было довольно неприглядным складом.

- Я верю, что предметы для богослужения будут иметь наибольшую ценность...

Помещение по размеру было великолепно большим, под стать такому собору, но вещи, лежавшие на полках, ничем к себе внимания не привлекали. В целом это выглядело не столько хранилищем сокровищ, сколько кладовой, там была даже еда.

- Даже мышь не пролезет сюда.

Со всех сторон были прочные каменные стены.

- Ты не найдёшь каких-то золотых крестильных тарелок, - сказал Хаббот Илении, осматривавшей полки.

Будь Хаббот священником, он давно бы всё спрятал, а будь настоящим пастухом, он должен был проверить сокровищницу, чтобы не быть обвинённым в краже. На полках лежало и стояло несколько серебряных чаш и канделябров для богослужения, пурпурная ткань для алтаря, золотой и серебряный шнур для украшения, а также многочисленные Священные Писания и молитвенники.

Коул стал осматривать полки вслед за Иленией, а за ними и Миюри, пока её подол за что-то не зацепился. Там оказалась железная голова рыбы - довольно большая, одной рукой такую не удержать, лишь двумя.

- Это для праздника, - пояснил Хаббот, и Миюри шире открыла глаза. - Это довольно необычный праздник. Люди выкладываю дровами весь подъём до собора и поджигают их. И тогда эта рыба плывёт через огонь.

Судя по голове, вся рыба должна была быть достаточно большой, чтобы кто-то с Миюри ростом поместился внутри. По-видимому, её несли на чём-то вроде железных шестов. Праздник проходил ночью, и обладатели хорошего зрения могли увидеть огонь с самих северных островов. Коул представил себе, как рыба плывёт в ярко-жёлтом пламени на фоне чёрного ночного неба. Должно быть, это было невероятное зрелище.

- Стоит ли за этим какая-то легенда?

По крайней мере, в Священном Писании Коул подходящей истории не припоминал, и Хаббот слегка улыбнулся вопросу Коула.

- Это город рыбаков. За столько лет они зажарили столько рыбы, что любой устанет считать. В их понимании праздник поможет и рыбе попасть на небеса.

Пытаясь понять, Коул подумал, что быть отправленным в плавание по огненному морю даже после смерти - мысль не очень удачная.

- Каждый год много людей съезжалось увидеть праздник. Но мы не устраивали его ни в прошлом году, ни в позапрошлом.

Печаль Хаббота по этому поводу казалась искренней.

Вскоре, обойдя всю сокровищницу, вернулась Иления, она выглядела мрачно.

- Теперь ты видишь, что здесь нам нечем платить?

- Падре, это действительно единственное хранилище? - спросила Иления в ответ на полный муки вопрос Хаббота.

Тот, похоже, даже не рассердился. Чем бы он ни оправдывал отсутствие пятидесяти золотых в таком большом соборе, от этого деньги не добавятся. Но сказать, что пожертвований или других денег нет, потому что священник сбежал с ними, значит, придётся рассказать, что он ненастоящий священник. В первую очередь по этой причине он не пускал Илению в собор. Взгляд Хаббота обратился к Коулу, которого он принимал за друга Церкви. Глаза старика говорили о доверии к служителю Бога, благодаря которому он впустил Коула.

Коул мог убедить Хаббота признаться в подмене, чтобы снять напряжение Илении. Но даже он не был столь наивен, чтобы просто поверить словам старика, что он осмотрел хранилище, и ничего там не было.

- Падре. Раз так, ты не будешь возражать, если я взгляну на деловые книги собора?

Такая большая организация, как Церковь, с долгой историей, которую творило множество людей. Безусловно такие записи имелись. Но Коул с любопытством отметил готовность, с которой Хаббот кивнул.

- Непременно. Я буду рад позволить тебе посмотреть, если это удовлетворит тебя. Пожалуйста, подожди немного.

Хаббот вышел, даже не закрыв дверь. Не потому, что украсть было нечего, просто, если они попытаются украсть, он будет знать виновников. Всё вокруг было вещами, которые каждый видел в обрядах и, увидев, понял бы, что это принадлежало собору.

- Брат?

Миюри казалась озадаченной. По её разумению дела шли не так, как должно.

- Я не могу поверить, что это всё, что есть у такого большого собора, - возмущённо заявила Иления.

Коул был согласен. Он не мог себе представить, что священник взял все сокровища собора, копившиеся поколение за поколением. Он оставил человек за себя, зная, что когда-нибудь и сам вернётся сюда. Значит, чтобы точно не лишиться истинных сокровищ в дороге, он должен был оставить их в соборе. Если так, цели Илении можно достичь без давления на Хаббота. Пусть даже методами, несколько противоречащим вере.

- Миюри, открой свои уши, - сказал Коул и ухватил железный шест, на котором несли рыбу на празднике.

Миюри, любительница приключения, услышавшая много историй от своей мамы, мудрой волчицы Хоро, сразу поняла, что он собирался делать.

- Я готова.

- Хорошо.

Он стукнул по полу шестом. Раздалось «тук», Миюри покачала головой. Тогда он отошёл на несколько шагов и снова стукнул. Вряд ли в таком большом каменном здании, как это, не было тайной подземной комнаты. Пока у них были уши Миюри, тайник можно найти по звуку.

«Тук, тук», - Коул быстро передвигался по сокровищнице. Он чувствовал, что есть какая-то причина таких больших размеров ключа, по здравому смыслу тайная комната должна была устраиваться с большими предосторожностями. Но в этом месте просто хранили еду, значит, им требовалось время, чтобы всё осмотреть до возвращения Хаббота. Торопливо простукивая пол, Коул вдруг услышал голос Илении:

- Если мы делаем именно это...

Он обернулся на голос, она уже была там.

«Буумм!», - вздрогнул пол, с потолка посыпалась пыль, Иления приложила ладонь к полу и посмотрела на них.

- ...то как тебе такое?

Ему показалось, что он заметил мелькнувшее большое копыто. Впрочем, она же была воплощением овцы.

Миюри, стоявшая прежде на одном месте, подошла к вполне обычной на вид полке.

- Здесь.

Полка стояла прямо у стены, на ней лежали статуэтки Святой Матери и стеклянные плитки с цветными изображениями святых. Нижнюю часть полки у ног Миюри закрывала раздвижная дверь. Коул встал на колени и сдвинул её, за ней открылась обеденная посуда.

- Что там, брат?

Посмотрев на Миюри, он скользнул рукой вдоль полки. Его рука наткнулась на что-то, торчащее между двумя чашами, судя по форме, он предположил, что это был какой-то рычаг.

- Нашёл.

Рычаг не удалось сдвинуть, толкая или вытягивая его, но когда Коул повернул его вправо, раздалось громкое «та-тант», будто что-то упало.

- Что за шум? Что происходит? - раздался недоумённый голос Хаббота от дверного проёма.

- Свет от свечи не попадает сюда к ногам, - отозвался Коул, толкая полку.

Она сдвинулась вверх выше его роста, как дверь. Он громко вздохнул, и пыль взвилась вокруг него. В проёме показалась потайная лестница.

- Л-лестница?

Удивление Хаббота не прозвучало нарочитым, похоже, он не знал о ней. Судя по виду Илении, она полагала, что он был священником и на самом деле знал о лестнице, но Коул посмотрел на неё и покачал головой. Лгал ли Хаббот, лучше не спрашивать.

- Падре, возможно, там священное место, поэтому ты не против пойти первым?

Мера защиты. Если Хаббот - настоящий священник, он мог запереть за ними вход, если они слишком нетерпеливо спустятся первыми.

- Д-да, конечно ...

Хаббот мог казаться озабоченным из-за того, что секрет был раскрыт. Или мог мучительно думать, как ему признаться, что он не настоящий священник. Как бы ни было, он взялся за знак Церкви, висевший у него на шее, поцеловал его и с подсвечником в руке начал спуск. Проход был достаточно широк, взрослый человек, подняв локти в стороны, мог бы коснуться ими стен. Воздух не был затхлым, в нём висел особый прохладный запах каменоломни. Спуск казался не слишком длинным - где-то в два обычных городских этажа.

- Что это?.. - Хаббот растеряно приподнял свечу, чтобы осветить помещение.

Низкий потолок, несколько рядов полок - в общем, довольно тесно. Большая часть полок была пуста. Не ошибся ли Коул, ожидая за обнаруженной потайной дверью встретить настоящее сокровище?

- А-а-а! - вдруг закричал Хаббот, роняя свечу. Коул вздрогнул и сразу вспотел, но свеча, к счастью, не погасла, в её свете он увидел то, что напугало Хаббота. Прямо у подножия лестницы на стене висели доспехи. Они и впрямь напугали старика, которому пришлось даже опереться о стену спиной и руками, чтобы не упасть.

Коул поднял свечу и вернул в подсвечник.

- Тут и мечи есть. Щиты... даже сёдла. Какие красивые сёдла.

За доспехами в специальные подставки были вложены мечи, тут же висели полки для щитов. Сёдла были разложены на длинном сундуке, при свете приблизившейся свечи в них стали вспыхивать загадочные золотые отблески.

- Это не для действующего войска, - решила Иления, девушка-торговец. - Это церемониальные доспехи какого-то рыцарского ордена.

И они должны были изрядно стоить.

- Что означает, что здесь и есть сокровищница.

Другие полки были почти пусты, но зато там обнаружилась большая тарелка, при внимательном рассмотрении показавшаяся невероятной.

- Это золотое блюдо. Безупречно выполнено... - Коул не мог представить, сколько золотых стоила эта единственная тарелка.

- Ты уверен, что оно не всего лишь покрыто золотом? - хладнокровно спросила Иления, роясь в кармане, она достала медную монету и легко постучала по блюду, раздался чистый, долгий металлический звон, которого Коул прежде не слыхивал. - Это... золото.

Значит, именно здесь этот собор хранил все свои сокровища. Но почти все полки были пусты, остались лишь рукописи, достаточно большие, чтобы накрыть Миюри вместо одеяла, и большой серебряный канделябр, расколовшийся на семь подсвечников, их какой-нибудь демон мог бы использовать в качестве копья.

- Это хранилище, - объявила Иления, она прошла дальше, вытащила пачку пергамента из шкафа с раздвижными дверями. - Эти сертификаты - доказательство.

Следовательно, многочисленные полки были опустошены, остались только, хоть дорогие, но громоздкие предметы. Что это значило? Не только Иления, но и Коул с Миюри повернулись к Хабботу.

- Падре, где все ценности, которые должны быть здесь?

Старик затрясся от страха, услышав вопрос Илении, как преступник, препровождаемый в темницу.

- Я-я не знаю! Я только сейчас узнал, что это место вообще существует!

Судя по всему, было бы справедливо думать, что всё, что можно было унести, забрали. Пачку пергамента оставили, видимо, из-за пометки "Собор города Десарев". Иления пристальнее вгляделась в лицо Хаббота, но, сдавшись, вернула пергамент обратно на полку.

- Хорошо, тогда продолжим поиски.

Она не казалась разочарованной, вероятно, рассудив, что её разрешение на сбор налога уже имеет обеспечение. Несомненно, она вернёт деньги, если сможет забрать блюдо. Однако, главная цель, ткань святого Некса, не была найдена. На полках - больше ничего, на полу - ничего. Кроме пурпурной мантии, показавшейся в свете свечи. Такому огромному куску ткани пристало висеть в большом зале королевского замка, и он остался здесь, поскольку его было нелегко использовать. Коул посмотрел на Илению - не это ли? - но та покачала головой.

- Но интересно, сколько здесь было сокровищ? - рассеянно пробормотал Коул, обойдя всё помещение.

Хаббот был ужасно напуган, предполагая, что его подозревают в подобном воровстве, и Коул добавил, что они не собирались давить на старика. Но Иления высказалась прямо:

- Долгое время этот собор высасывал жизнь из Десарева. Я думаю, что дознание было бы уместно.

Было видно, что лишь часть полок стояла здесь с самого начала, когда же их переставало хватать, местные служители просто добавляли новые. Жадность - один из семи смертных грехов, о которых говорит Священное Писание. И эта истина выводила Коула из себя больше всего на свете. Он раздражённо вздохнул, и тогда Иления встала перед Хабботом и заговорила:

- Падре. Я подала заявку и получила разрешения на сбор налогов по поручению городского совета Десарева, разрешение подписано наследником Клевендом, и я пришла забрать ваш налог. Именем совета и принца я сделаю это сейчас.

Хаббот не мог противиться девушке перед ним. Он кивнул и повесил голову. Иления без отлагательств стала рыться в поисках подходящих предметов, но Коул в этот момент осознал кое-что. Миюри. Где она?

Стоявшие рядами полки закрывали обзор. Наконец, он увидел её там, куда свет свечи едва доходил, она присела на корточки и с чем-то возилась. Её белое пушистое одеяние походило отсюда на разросшуюся плесень.

- Миюри? - крикнул он, задаваясь вопросом, чем это она занималась до сих пор.

Она оглянулась и встала. Затем медленно подошла к нему и обняла его за пояс.

- Ч-что такое?

Удивлённый её внезапным поведением, он вдруг заметил, что кончик её хвоста показался из-под одежды. Миюри тут же отпустила Коула, и в её руке оказался кинжал. Значит, она не обнимала его, а просто доставала кинжал, который он обычно носил с собой. Он смотрел, как она беззвучно вернулась обратно, присела на корточки и разом вонзила кинжал в пол.

- Эй, Миюри, что ты?..

Он прервал себя, увидев, как она подковырнула кинжалом, как рычагом, камень, и тот - «ка-кланк» - стронулся со своего места.

- Я так и знала. Это был единственный камень, не уложенный, как надо. Он шатался.

Она снова воткнула кинжал в трещину в каменном полу и вынула камень. Пол в помещении был уложен камнями, размером с маленькую ножку Миюри и похожими на кирпичи. Она вытащила другой камень, третий - и так, пока не показалась деревянная дверца.

- Я помню это из странствия мамы и папы, - улыбнулась Миюри. - Ты прячешь настоящую вещь и потом можешь не беспокоиться, даже если кто-то раскроет всё.

Коул мог легко представить себе, как та упрямая пара проделывала такие вещи. Но не предполагал, что в уже тайной комнате найдётся ещё тайник.

- Госпожа Иления! Падре! - обратился он к ним обоим, оторопевшим от находки. - Я открываю.

За открытой дверцей показалось заплесневелое, пропыленное, одноцветное покрывало. Коул снял его и увидел несколько ветхих деревянных ящичков. Они были разного размера, но даже самый большой можно было без труда держать двумя руками, а самый маленький помещался на ладонь. Миюри, похоже, ожидала гору мерцающих самоцветов и выглядела разочарованной. Хаббот ожидал того же, и его невзрачная находка успокоила. Но Иления и Коул думали иначе, оба они нервничали, спина Коула взмокла. Истинные святые реликвии всегда выглядели убогими.

- Госпожа Иления, вот... - окликнул он.

Она взяла себя в руки и приблизила лицо к ящичкам, чуть не касаясь их носом.

На ящичках слабо виднелись надписи, возможно, это были проклятия тем наглецам, которые дерзнули прикоснуться к нему, а может... Иления вытащила длинный ящичек, и Миюри тут же чихнула от запаха плесени и пыли. Но Иления не чихнула, кажется, она даже не дышала, когда осторожно открывала крышку. Внутри лежала белая ткань, завернутая в пергамент.

- Она здесь, - её тихий голос был единственным звуком, отразившимся эхом в сокровищнице.