Онлайн чтение книги Военная хроника маленькой девочки The Saga of Tanya the Evil
Дьявол у берегов Нордена

10 ДЕКАБРЯ, 1924 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, АЛЬЯНС ЭНТЕНТ, АРНЕЛЬСОНСКИЙ ПОРТ

Услышав новости, что город Ос пал, наряду с продвижением Имперской армии вглубь, каждый из того поколения понял, что это был конец для руководства Альянса Энтент. Одни поднимали бокалы за победу Имперской армии. Другие на ходу пили пиво в преддверии той победы. Все видели в этом конец Альянса Энтент.

Но они объявляли во всеуслышание, подбадривая непосредственно затронутых, начинающих ломаться пред лицом грозящей судьбы их отчизны — ей ещё не конец. Победа Империи не безоговорочна. Лишь правительство сдалось.

Граждане, люди, не были побеждены.

— …Так готовы ли мы посадить семена?

— Республика согласилась, и…Содружество тоже согласилось взять кое-кого в качестве дипломата.

Сопротивление могло продолжаться вне отчизны.

Да, война против Империи непременно перенесётся за их границу.

— Ну что ж, стоит ли нам совместно передать наши полномочия?

— В таком случае, думаю, их следует передать советнику иностранных дел Абенсоллу.

— Нет, я считаю, нам стоит отправить в качестве нашего посла самого молодого, советника культуры Корсора.

— Я не согласен. Вы более подходящий человек для этой работы, советник Абенсолл.

Кто-то обязан был выжить и продолжить борьбу, провозглашая: «Мы всё ещё здесь».

И именно солдаты действовали бы, основываясь на намерениях советников. Реальность была очевидна — армия делала то, чего требовало правительство. Ради своей страны каждый сделал бы всё, что мог — вот как это должно происходить в объединившейся стране. Если и была одна вещь, нередко забываемая в общей картине, так это что у солдат, которых политики просили отдать всех себя и принесли в жертву во имя отчизны, есть семьи и счастливые близкие. И поэтому в тот день перед отправкой у магов Альянса Энтент было совсем немного времени попрощаться.

— Удачи.

— …Мне жаль, — тихо извинился полковник Сью, обняв свою плачущую жену. Она эвакуируется в другую страну, чтобы избежать сражения. Факт того, что его семья могла выбрать такой вариант, был единственным утешением Сью как её главы. Ему, вероятно, следовало радоваться тому, что он мог отправить свою семью в Единые Штаты.

Тем не менее, то, как всё обернулось, означало, что он не имел иного выбора, кроме как выслать их. — Вероятно, единственная вещь, которую я, нет, каждый солдат Альянса Энтент может сделать — обнять свою семью и обменяться надеждами на безопасность.

— Папа?

— Мэри, присмотри за мамой. И позаботься о себе.

— …Тебе нельзя пойти с нами?

— Мне жаль. У меня снова есть работа.

Он заставил себя вспомнить, что ему ещё повезло. Он, по крайней мере, имел связи, чтобы доставить семью в безопасное место. Учитывая перегруженный морской транспорт и проблемы с контролированием маршрутов, этот вариант был открыт немногим людям. Он и впрямь чувствовал себя немного виноватым, но раз смог защитить свою семью, то ни о чём не жалел.

Разумеется, это не то, чего Сью хотел. Он предпочёл бы мирно проводить дни у семейного очага. Если бы он знал, что такое случится, то чаще наведывался бы домой. — Почему я не ценил, каким благом было то, что мой дом располагался так близко, под рукой?

Мне следовало чаще разговаривать с дочерью. Я всё ещё хочу сказать своей жене так много вещей. Так много сожалений. С моей стороны было глупо верить, что наша жизнь никогда не изменится.

Это чувство даже он не мог объяснить, но когда ослабил руки, которыми неосознанно обхватил жену, словно смахивая некоторую неловкость, то ему удалось выдавить улыбку, наклоняясь до уровня глаз дочери.

— Ансон…

— Может, я был не особо хорошим родителем, но надеюсь, однажды ты будешь думать обо мне как об отце, которым сможешь гордиться.

— Ничего страшного. Ты мой папа! Ой, а тебе стоит побриться.

Она такая милая девочка. Он обнял её ненароком; ему хотелось улыбнуться от её щекотливости.

— Ты права. Мне действительно следует быть хорошим и побриться.

— Возьми себя в руки, папа!

— Да, ты права. Я возьму себя в руки.

Самое большее, что Сью мог сделать как отец — смеяться подобным образом с кривой улыбкой. Момент, когда его дочь отчитала его за то, что бреется недостаточно часто, был из обычной жизни. Сущность его драгоценного повседневного мира.

— Ну, это нехорошо… Не могу заставлять тебя беспокоиться обо мне. Предпочту запомнить тебя улыбающейся.

— Пожалуйста, береги себя.

Его сердце ранил тот факт, что жена храбро пожелала ему добра даже после того как расплакалась. Он хотел взойти на борт с ними, чтобы вместе прожить жизнь. Но он был солдатом, связанным обязательствами.

Обязательства. Эх, раздражающие, благородные обязательства. О Отечество, я отдаю тебе себя. Поэтому, Боже благослови, пожалуйста, мой дом, страну, любимую моей семьёй.

— Пап, немного рановато, но… С рождеством! — указала на большой чемодан его дочь перед тем как взойти на борт корабля со своей матерью, говоря ему, с головой погрузившемуся в чувства, хорошо о том позаботиться.

Облегчение, равно как и грусть от того, что их расставание вполне может оказаться последним, моментально наполнили сердце Сью, наблюдавшего, как они уходят. Но если и была одна вещь, которую он не хотел делать, так это горевать сейчас. Не было ничего несчастнее слёз при провожании. Он заставил себя улыбнуться и затем внезапно осознал, что чемодан пропал. Он растерялся, пока не заметил старого знакомого, протягивающего ему тот чемодан с беззаботным выражением лица.

— Сью, рождественский подарок от твоей дочери. Возьми его с собой, — эксцентрично заметил Советник Казор, присутствующий, чтобы увидеть отправку эвакуируемых.

Задаваясь вопросом, с чего бы советнику знать о подарке его дочери, Сью взял чемодан, только чтобы оказаться озадаченным неожиданным весом последнего.

Внутри находилось не печенье или шерстяной свитер. Там было что-то гораздо тяжелее.

— Советник Казор, что это?

— Давай, открой его. Это пистолет-пулемёт от «А. С. Вэпонс» в Конфедерации Вольдштатте. Надёжный, с корпусом как у ручного пулемёта.

По предложению советника Сью прошёл в укромное место и открыл чемодан. Его приветствовал новёхонький пистолет-пулемёт — весьма дорогая модель, которая хорошо подошла бы к его сфере. Магазины, магические пули, набор инструментов для обслуживания — всё шло в комплекте.

— Как она раздобыла нечто подобное?… — восхищался он прочным, но при этом лёгким корпусом, продолжая осмотр. Пистолет-пулемёт использовал такой же калибр, как и его винтовка, и имел меньшую дальность, но был удобнее в ближнем бою. Хороший выбор против любого, кто сунется на него. Вдобавок, ограниченная дальность означала относительно меньший риск случайно подстрелить союзника, так что это был большой плюс.

Вот почему он был вынужден диву даваться.

Как же всё-таки моя дочь достала это?

— Это персональный подарок от подлого приятеля — Содружества. Как для страны со столь ужасной едой, оно послало нам хорошего человека, ты б так не сказал?

— Простите?

— По-видимому, он видел твою дочь плачущей в парке. Он поставил твои инициалы на нём.

— О, А. С. — мои имя и фамилия?

Он был уверен, что выгравированные буквы являлись логотипом завода; уровень усилий заставил его улыбнуться

Я не знаю, грешна ли моя дочь или просто любима небесами, но она наверняка уговаривала того агента разведки… Время от времени те Альбионские малые действительно могут сделать что-то приятное.

— Наверняка это инициалы «Арнольд энд Смит Вэпонс*».

— Нет, по всей видимости, то выбито снизу, — объяснил советник Казор, почему-то выглядевший довольным.

— Тот досадный джентльмен Содружества, вероятно, был тронут слезами твоей дочери, и дал ей скидку. По-видимому, она заплатила особую цену в сотню фунтов. Это удивительно дёшево, полковник.

— Спасибо за то, что дала папочке такой прекрасный подарок, солнышко, — он хотел бы поцеловать её, если бы мог.

…Так вот каково это — чувствовать силу сотни человек.

— Я горжусь, что у меня такая счастливая семья.

— Мне жаль, полковник. Боюсь, мы вскоре будем вынуждены просить от тебя слишком многого.

— Вы подогнали для меня корабль. Со своей стороны, я готов защищать дом моей семьи своими собственными руками.

— Мы рассчитываем на тебя.

Один мужчина поклонился, а другой улыбнулся в ответ на этот жест. Им не нужно было говорить что-либо ещё.

11 ДЕКАБРЯ, 1924 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, ИМПЕРИЯ, СТОЛОВАЯ РЕЙНСКОЙ ГОСТИНИЦЫ

Для Тани, это чудесный осенний обед. На закуску был изысканный паштет из сезонной рыбы. Умело приготовленное блюдо из настолько свежей рыбы, что казалось почти расточительством превращать её в фарш. Выше всяких похвал. Он просто таял во рту.

Картофельный суп был из области фантастики. Ей привычно есть картофель, поэтому казалось странным, что она им так наслаждается. Тем не менее, это неплохо. Полевые пайки едва ли могли сравниться, когда дело доходило до уровня заботы, вложенного в их создание, и соответственно, блюдо было воплощением изысканной креативности человечества.

Она слышала, что главное блюдо, ещё не поданное — белая рыба. Официант так гордо описал его, что у неё высокие ожидания. Если официант гостиницы говорит, что оно настолько хорошо, то не только качество ингредиентов должно быть высоким, но, уверена она, оно также продемонстрирует мастерство шеф-повара.

И факт того, что её сотрапезники также находятся в радостном предвкушении, делает обед ещё веселее. С ней члены ассоциации резервистов и видные фигуры страны. Подумать только — она обзаведётся связями с ними. Она может лишь дивиться своей удаче.

Поскольку они понимают солдатские привычки, подарок от войск на севере, Коскенкорва*, заходит хорошо. Могут понять, почему эта хрень печально известна за повышение шансов стать алкоголиком.

Пусть и старые солдаты, в основном они — лишь хорошо известные в городской округе пожилые люди. Вероятно, они просто удивлены любопытным вкусом. И даже лучше, если они рады интересной истории — получить подобный подарок от ребёнка моего возраста. Разговор протекает непринуждённо, и Тане удаётся изрядно потешить себя, складывая замысел в план.

Даже если ей нельзя с ними пить, конфисковать ящик этой хрени для личного использования на вечеринках стоило того. Она на седьмом небе.

Размышляя, насколько довольна результатами своего труда, она в предвкушении насладиться соте из белой рыбы, когда официант приносит ей не столь ожидаемое основное блюдо, а трубку зловеще выглядящего чёрного телефона.

— Мисс фон Дегуршафф? — он осторожно спрашивает, ответит ли она на звонок. На обратном пути в Центральную группу армий она проезжает через курортный городок, обедая с местными резервистами и знаменитостями в качестве отговорки. Да кто звонит по военному телефону в такой обстановке?

Мой лучший день обернулся худшим в мгновение ока.

Теперь я сомневаюсь и в том, что у меня действительно выйдет провести рождество в отпуске, как мне обещали.

Она неохотно берёт трубку, протянутую с уважением. Если бы не обязанности, она хотела бы убежать. Должно быть, Черчилль* чувствовал себя точно так же, разбуженный новостями, что его линкоры пошли ко дну.

Кто-нибудь удосужится сделать мне чёртову чашку чёрного кофе?

— Говорит генерал-майор фон Рудерсдорф из Генерального Штаба. Таня фон Дегуршафф?

— Да, сэр, это я.

Она знала даже до того, как он заговорил. Очевидно, что звонок был от военного. Никакого «доброго времени суток», ни слова о намерениях. Не говоря уже о том, что генерал-майор фон Рудерсдорф в настоящий момент всё ещё находится на переднем крае сражения с Альянсом Энтент. Смысл прямо противоположен этой великолепной трапезе — телефонный звонок будет приглашением обратно на гнусный фронт.

Я хочу домой сейчас же. Как я могла быть настолько тупой, чтобы прийти на эту встречу, на которой все точно знают, где именно я нахожусь?

— Уведомление от Генерального Штаба: «Соберите майора фон Дегуршафф и её воинскую часть немедленно. Доложите, как только это будет сделано».

— Поняла, сэр. Мы немедленно направимся в ближайший гарнизон, и я доложу сразу же, как все соберутся.

…Это приказ к мобилизации, который совершенно невозможно истолковать неправильно.

Она уже ответила на кучу непомерных приказов генерала фон Рудерсдорфа, но он, видимо, собирается накинуть на неё ещё. Знай она, что такое случится, вырубила бы связь и тянула бы время, возвращаясь под предлогом тренировки.

Ну, нет смысла плакать над чем бы то ни было. Она кладёт трубку и даёт официанту щедрые чаевые.

Не его вина, что новости ужасны. Ей это не нравится, но услуги должны быть оплачены.

— О. Хорошие новости, майор фон Деггуршафф?

Но, по-видимому, люди дают много чаевых когда новости благоприятные. Я считаю подобное лишь эмоциональным, нелогичным поведением, поэтому не поступаю так… но похоже, что сумма, которую я дала, послужила сигналом местным, не слышавшим разговора, что сообщение было чем-то удачным.

Мне, вероятно, полагается улыбнуться тем джентльменам и вежливо ответить, но я не уверена, что смогу удержать себя в руках.

В конце концов, качая головой, на лице у меня явно неодобрительное выражение.

— Нет, сэр. К несчастью, не похоже, что новости хорошие.

— О! Это…

Человек с выражением глубокого сочувствия на лице — воистину добрый. Ну, есть у них доброжелательность, как у людей, которым не довелось отправиться на войну.

Это сложно для посылаемого в атаку, но имеем что имеем.

Вежливое обращение — один из самых фундаментальных инструментов для сведения ошибок к минимуму. Таким образом, то, что я следую правилам — само собой разумеющееся. Человеческие существа по сути своей являются политическими животными, но в то же время и социальными.

— Прошу прощения, но у меня приказ. Мне придётся покинуть вас преждевременно.

— …Всего вам хорошего, майор.

Могу ли я сказать наверняка, что никто из них не рад, что это не он? Я решаю, что данное подозрение беспочвенно и, подавив горькие мысли, встаю, изображая вежливую улыбку.

— Спасибо. Надеюсь, вы простите мою грубость. Извиняюсь.

С этими словами, поклонившись напоследок, я беру у официанта свою шинель и оплачиваю счёт. Я одета формально — в униформу. Моя шинель, предназначенная для практического использования, весьма важна. Почему-то это беспокоит меня, но армия может быть нерациональной самым загадочным образом.

Конечно, я также вынуждена усомниться в людях, носящих шинели в дань моде.

Пока я надевала шинель, подкатил военный автомобиль. Должно быть, чуткий официант оповестил дневального в зале ожидания. Машина с её подчинённым за рулём уже ожидает. Эффективные приготовления слегка повышают мне настроение. Люди обязаны жить с позитивным настроем.

Итак, я нахожу ситуацию поистине чудесной. Я была права, что не поскупилась на чаевые официантам.

Также здорово, что они открывают дверь столь обходительно. Я быстро сажусь в машину, и та трогается с места.

— Капрал, обратно в казарму. Прости, но по возможности поднажми…

— Есть, мэм.

Капрал трогается, и я решаю поделиться своими бедами, несмотря на лёгкую тряску по пути. Не люблю страдать в одиночестве. Однако я не против причинять подобное другим. Не успев даже откинуться на спинку сидения, я загружаю вычислительную сферу. Я связываюсь с расположением части и вызываю офицера недели. Факт того, что он отвечает на второй раз, означает, что он прошёл.

— Что я могу для вас сделать, майор?

Ну, это плохие новости. Чем ходить вокруг да около, мне лучше перейти сразу к делу.

— Увольнение немедленно отменяется! Разошли приказ о мобилизации сейчас же! Всем надлежит собраться сию же минуту.

— …Так точно, мэм, приказ о мобилизации, вас понял. Отзову всех из полудневного увольнения.

Ну, мой отдых в этом курортном городе явно заканчивается раньше, чем запланировано. Затем мне приходит на ум неприятная мысль: возможность, что даже перед тем, как я обратилась за увольнением, генерал фон Рудерсдорф был достаточно «добр», чтобы держать мою воинскую часть возле военно-морской базы на протяжении нескольких дней в качестве номинального отгула. Это вполне возможно. Если в ходе крупномасштабной операции на северном фронте Генеральный Штаб перебрасывал воинскую часть, способную оградиться от шпионажа, то он наверняка мог отвести 203-й воздушный магический батальон.

Вообще-то это довольно практично.

— Поторопись. Это приказы от Генерального Штаба.

— Ясно.

Факт того, что Генеральный Штаб выбрал для этого приказа её, наводит на мысль, что он хочет кое-что скрыть. Да, при детальном рассмотрении во всём этом есть что-то крайне неестественное. Почему же генерал фон Рудерсдорф из Оперативного отдела лично находится в Нордене под предлогом инспекции именно сейчас?

ВРЕМЕННЫЙ ЛАГЕРЬ 203-ГО БАТАЛЬОНА ИМПЕРСКОЙ АРМИИ

— Телеграмма из штаба Имперского Северноморского Флота!

— …Зачитай её.

От флота? Ума не приложу. Таня задаётся тем же вопросом, который скрыт за недоумевающими лицами офицеров 203-го воздушного магического батальона. Почему штаб флота не поленился послать нам телеграмму?

Должен ли тот факт, что она не проходит через региональную группу армий, означать, что этого хочет Генеральный Штаб? Или он вмешивается напрямую? Так или иначе, у меня насчёт этого плохое предчувствие. Интерпретируя ситуацию, я тороплю радиооператора прочитать телеграмму.

Пока офицеры слушают со знаком вопроса на лицах, он отвечает на моё требование и зачитывает боевые задачи.

— Это боевой приказ «найти и уничтожить» для 203-го батальона. Все предыдущие манёвры надлежит прервать немедленно. Вам требуется направиться прямо к указанным водам, обнаружить врага и заблокировать проход через зону. Это всё!

Тьфу. Они говорят «найти и уничтожить», словно это ничего не стоит. Вдобавок, нынче никто уже не использует «найти и уничтожить»! И у магов нет способа осуществлять навигацию над водой, так как же мы должны найти врагов и заблокировать проход через зону? Миссия невыполнима.

Пока лейтенант Серебрякова приносит документ, Таня причудливо глядит на навигационную схему Норденского побережья, разложенную на столе. Она обычно даже не смотрит на такие вещи. Осознавая это, она не может не вздохнуть про себя. Она столкнулась с реалиями, что ей придётся лететь в воздушном пространстве, не зная местоположения, и это ужасно её тяготит.

— Лейтенант, достань мне карту боевых действий Северного моря. Вызови Норденское диспетчерское управление, — из-за этого мои мозги трещат. Я покачиваю головой, чтобы очистить разум, пока лейтенант Серебрякова приносит мне запрошенную карту прежде, чем попытаться установить связь с местными диспетчерами.

Есть, мэм. Немедленно.

Она резвыми движениями передаёт карту и телефонную трубку. На связи Норденское диспетчерское управление. Мы едва обмениваемся парочкой слов, а радиооператор уже соединяет меня с кое-кем из флота. Хуже всего, когда кто-то по-братски оказывает тебе услугу в обход формальных процедур.

В таком темпе мне не удастся отлынивать и свалить вину на плохую согласованность. Возможно, плохо быть слишком эффективной. Однако, полагаю, мне следует хотя бы похвалить их за то, что честно выполняют свою работу. Я — добропорядочная гражданка, поэтому нет ничего неправильного в том, что я хвалю соотечественников за выполнение долга.

Поразмыслив над этим, полагаю, мне остаётся лишь вытерпеть это для общего блага.

Поскольку у меня нет иного выбора, я делаю все необходимые звонки, не теряя ни минуты. Нытьё — роскошь и пустая трата времени. Нет ни дня в жизни корпоративных воинов, когда им даровано снисхождение тратить время попусту. Ради того, чтобы провести свои выходные как они пожелают, необходим высший уровень производительности.

Для солдат ничего не меняется.

— Лейтенант! Где сейчас находится Северноморский флот?

— Я спрошу немедленно!

Военная машина начинает приходить в движение и я — одна из её шестерёнок, — на автомате думает Таня. И этой шестерёнке необходимо знать местоположение оставшихся кораблей Альянса Энтент, равно как и дружественного флота. Она хотя бы вбила себе в голову общую заметку о кораблях Альянса Энтент, поэтому припоминает её, быстро подтверждая ключевые моменты.

Пусть даже Северноморский флот, размещённый в данной зоне, и не сильнейший в Империи, у него есть кое-какие мощные судна, включая линкоры. Их обучение заслуживает доверия, и с момента начала десантной операции несколько дней назад мы смогли сработаться в некоторой мере. Но незапланированная битва — совсем другая история.

Тане удаётся принять во внимание все важнейшие факты, пока Серебрякова совершает телефонные звонки. У неё нет иного выбора, кроме как эффективно управиться с этим, но это в области, с которой она не знакома, не говоря уже о миссии быстрого реагирования. Возможно, поэтому она не может успокоиться и едва сдерживает порыв отдать тысячу других инструкций.

Она делает глубокие вдохи — помаленьку, чтобы никто вокруг не заметил. Иногда хорошо быть коротышкой. Это делает тебя менее бросающейся в глаза, а в подобные моменты такое действительно удобно.

И всё же, мы никогда не проводили даже учений над водой, а сейчас нас бросают в настоящий морской бой? Цель — группа спасающихся бегством кораблей Альянса Энтент. Миссии по содействию в преследовании такие трудные. Словно пытаться выторговать ценное приобретение, не зная ничего о другой стороне. Если бы мы находились в столь главенствующем положении, напрашивается вопрос, нужны ли вообще были торги в первую очередь?

Посему каждая минута кажется сотней лет, когда долгожданный доклад о ситуации готов и лейтенант Серебрякова передаёт его Тане, та буквально вырывает его из рук. В другой руке она держит перо, готовая в любой момент делать пометки на карте, разложенной лейтенантом Вайсом на столе.

— Это майор фон Дегуршафф из 203-го воздушного магического батальона. От Генерального Штаба мы получили задание оказать поддержку нашим кораблям. Какова ситуация?

— Вторая флотилия линейных крейсеров покинула военно-морскую базу Киля. 13-е оперативно-тактическое соединение субмарин отправилась впереди неё, выстроить патрульное заграждение.

К счастью, кто-то из флота, находящийся в курсе происходящего, предоставляет ей информацию. Согласно его данным, экстренно отправленные линейные крейсеры уже ищут врага.

— Получается, мы будем авангардом боевых кораблей? Захватывающе!

У лейтенанта Вайса есть склонность воспринимать вещи беззаботно, и Таня берёт это на заметку. Заместителя командира, выделяющегося тем, что обращает внимание на атмосферу среди солдат, днём с огнём не сыщешь. Но, по сути, он сказал правильно. Лишь то, что они будут находиться в авангарде, покажет их с хорошей стороны.

— Чего вы все так обрадовались? Мы являемся батальоном быстрого реагирования — мы этим и занимаемся.

Вскоре она получает доклад, что воинская часть готова к вылету, и идёт поприветствовать их.

— Ваш командир!

Выражение лица комбата Тани фон Дегуршафф должно казаться обыденным для Вайса и всех остальных, отдающих ей честь. Она уверена, что играет роль непоколебимого офицера очень хорошо. Она безразлично отвечает им тем же жестом, осматривается и удовлетворительно кивает. Ну, про себя она сыта этим по горло, но тем не менее.

— Спасибо. Вольно. Лейтенант Вайс?

— Мэм. Я проведу инструктаж.

Поручить одному из подчинённых надоедливую работу — привилегия и обязанность всех офицеров повсюду в истории. Организация естественным образом приходит к иерархии. Если начальник отбирает у подчинённых работу по составлению отчётов, то на таком рабочем месте всё делают задом наперёд.

— Вчера перед закатом самолёт-разведчик из 224-й ночной разведывательной группы заметил скопление суден.

Фотографии на борту показывают множество боевых кораблей Альянса Энтент, включая корабль береговой обороны. Альянс Энтент едва ли можно считать морской державой, но, тем не менее, оснащение его вооружённых сил на уровне ожидаемого от игрока на мировой арене. Это представляет собой угрозу, которую даже Империи нельзя игнорировать.

Для Тани одержимость большими кораблями с большими пушками является устаревшей. Однако она в курсе, что им следует быть осмотрительными с тяжеловооруженными боевыми суднами. В качестве одного из примеров можно привести тот факт, что боевой корабль одним орудием выстреливает в разы больше железа, чем целая пехотная дивизия. Вдобавок ощетинившийся зенитным огнём, с вмешательством морских магов, он создаёт завесу, через которую трудно проскользнуть.

Тем не менее, к ним, пожалуй, легче приблизиться, чем к кораблям США на Марианах. Вопрос в том, насколько легче.

— Проанализировав, Генеральный Штаб пришёл к заключению, что они представляют собой оставшиеся основные силы Альянса Энтент, пытающиеся сбежать. Это очевидно, вы так не думаете?

Мы прикинули различные пути, которые они могут выбрать, от прямого к Республике до извилистого к Содружеству. Но ясно, что их цель — стряхнуть имперских преследователей и улизнуть. Естественно, преследующая сторона хочет обнаружить их и уничтожить.

Мы получили доклады — военно-морской флот Содружества проводит учения аккурат за пределами наших территориальных вод, что является настоящей головной болью. Нас предупредили избегать шальных выстрелов. С другой стороны, мы известили их, что всё пытающееся нарушить имперские воды будет обстреляно вне зависимости от происходящего в открытом море.

— Командование флота приказало всем кораблям найти и уничтожить судна Альянса Энтент. Приказ Генерального Штаба для нас — поддержать их.

Лейтенант Вайс сужает широкий диапазон значений, которые может иметь слово «поддержка». Затем он смотрит на меня так, словно остальное — моя работа, и да, не хочу выглядеть так, будто мне платят ни за что, потому беру командование на себя.

— Батальон, всё как он сказал. Впереди нас вышла 2-я магическая разведывательная тактическая группа под руководством штаба Северноморского флота. И, по всей видимости, у «нейтральной страны» дел по горло с проведением учений в близлежащих водах. Постарайтесь не попасть по их суднам.

Разведчикам, должно быть, по-настоящему тяжело оставаться над ними при таком дожде. Хотя должна сказать, кажется, поздновато посылать подразделение наблюдать за учениями Содружества, пока мы пытаемся найти Альянс Энтент. Но нет причин подрывать боевой дух, делая подобного рода замечание.

— Мы собираемся направиться на север и встретиться с ними, как только получим данные. Само собой разумеется, мы будем действовать по обстоятельствам.

— Есть.

— Согласно отделу разведки, враг быстр. И, по-видимому, располагает морскими магами. В нашу миссию входит и их уничтожение, но разведка в приоритете.

Наша миссия из весьма распространённой разновидности «найти и уничтожить» — нам просто сказано сделать упор по части «найти».

— Собраться на учебном плацу через шестьдесят минут в полной экипировке. Вопросы есть?

…Ну, они же мои помешанные на войне подопечные. Боевого духа им не занимать.

По обыкновению не задавая вопросов, воинская часть в итоге взлетает час спустя. Набирая высоту, мы направляемся на запад на крейсерской скорости.

Новостей нет, не считая нескольких назойливых ошибочных докладов от дружественных субмарин. Если что-то и можно сказать, так это что ветер и дождь усилились, а наш обзор резко ухудшился.

Я осматриваюсь, но не вижу даже свой батальон.

Я уверена в нашей способности лететь строем, так что буду весьма расстроена, если мы разделимся и не сможем вступить в бой всеми силами. Наше счастье, что в нашей воинской части не должно быть никого со столь безнадёжным чувством ориентации.

— Диспетчерское управление — Пикси. сообщения о контакте отсутствуют.

— Это Пикси 01, принято. Что насчёт погоды? Можем ли мы ожидать её улучшения?

Тем не менее, я сыта по горло этими утомительными докладами из тыла. «Сообщения о контакте отсутствуют» означает, что пусть даже мы летели всё это время, обязаны продолжать искать, тем не менее.

Если бы мы хотели подняться над дождевыми тучами, нам пришлось бы набрать очень большую высоту. Вместо этого мы просто мокнем. Хоть наши оборонные оболочки и отталкивают воду, находиться под дождём не особо повышает настроение.

— Посылаю данные по зоне боевых действий от гражданского диспетчерского управления… Похоже, в ближайшее время этого не предвидится. Сочувствую наземным войскам. С этим холодом они, должно быть, как в аду.

— Вся боевая зона охвачена проливным дождём и штормовым ветром. Готовятся лётные ограничения и предупреждение о затоплении второго уровня? Поняла. Чем заняты другие задействованные в операции подразделения? — Таня проверяет данные, когда внезапно поступает это, и она убеждается, что погода только ухудшается, отчего у неё голова идёт кругом. Иначе говоря, если лётные предупреждения дойдут до рекомендаций воздержаться от полётов, то они смогут вернуться на базу.

— Первая эскадра покинула военно-морскую базу Киля по заданию «найти и уничтожить». Авиация высылает разведывательную роту специального назначения. Убедитесь, что не подстрелите их ненароком.

— У нас и другие силы ведут поиски? Думаю, «да» лучше, чем «нет». Полагаю, нам следует продолжать поиски, пока не получим разрешение вернуться, — вот о чём она думала, когда…

— Пикси 01, вас поняла. Можете дать мне знать, где тренирующиеся корабли Содружества нахо…

Далеко внизу.

Даже под ливнем, нечто под ней внезапно привлекает её внимание характерным гулом и звуком перестрелки.

— Взрыв?

Это был глухой «бум» чего-то, сдетонировавшего под водой. Он грохочет больше, чем можно ожидать, особенно в безмолвном ночном небе.

Прищурившись, она едва может различить несколько плавучих силуэтов.

В следующий миг у неё распахиваются глаза. Под прожектором вражеские корабли.

То было ужасное зрелище для людей на борту субмарины из 13-го оперативно-тактического соединения Северноморского флота Империи. Капитан, смотревший через перископ и увидевший гигантские всплески в тот миг, когда прогремели взрывы, сперва был так шокирован, что стоял, разинув рот. Когда они осознали, что не слышали никаких вторичных взрывов, все обратили взор к небесам.

Торпеды сработали преждевременно.

Шесть «аалов*», которые они получили лишь недавно, и впрямь оказались бесполезнее настоящих угрей. Взбешённые матросы матерились изо всех сил, зарекаясь, что в следующий раз они запихнут в торпедные аппараты команду разработчиков, годящихся лишь для разбазаривания бюджета, и выстрелят ими.

Результаты, достигнутые разработчиками, для них ничего не значили.

Суда Альянса Энтент, обнаруженные ими, не затонули; шесть торпед, запущенных после тщательных расчётов в преддверии успеха, проявили нетерпение и взорвались слишком рано.

Неудивительно, что штурман, которому стоило стольких усилий вывести их на ударную позицию, выглядел ошеломлённым. Даже у капитана на мгновение застыли мысли от внезапной сцены, которая, казалось, поднимала на смех весь их тяжкий труд.

Через перископ он видел флот Альянса Энтент, меняющий построение для боя против субмарин. Затем морские маги начали прочёсывать поверхность воды в поисках перископов. Спешно погрузив свой, команда была в ярости — им не хотелось умирать из-за столь тупой ошибки.

В действительности, тогда они этого не знали, но… на самом деле они, в конечном счёте, чудом смогли помочь. Когда флот Альянса Энтент понял, что стал мишенью имперской субмарины, то перешёл к противоподлодочному бою. В результате, пусть даже краткосрочно…все смотрели вниз.

И вот почему запоздала их реакция на нагрянувшее с небес в следующий миг. Заставить их смотреть вниз, затем обрушить настоящую убийственную атаку сверху.

Для полковника Ансона Сью, осознавшего, что их подловили, то была ужасно коварная «двойка».

— Они достали нас, эти ублюдки!

— Где была утечка?! Нет, теперь они… Вот засранцы!

Для флота Альянса Энтент то был поистине наихудший выбор момента времени из возможных. Поскольку они перешли к бою против субмарин, эсминец, сопровождающий флагман, отдалился. Не только это, морские маги помчали подавлять субмарину и все вперёдсмотрящие, вглядываясь во тьму, прочёсывали море, дабы не пропустить торпедные следы. Вот когда это произошло.

Вражеский магический батальон, затаившийся в небе, атаковал флагман на полной скорости.

Лишь нескольким удалось взлететь, включая полковника Сью.

Но Имперские маги, пикирующие вниз, обращая высоту в скорость, оказались куда быстрее, и факт их превосходства в воздухе означал, что он не мог и представить себе, чтобы это отчаянное положение могло быть хуже.

Однако Сью оставалось лишь набирать высоту. В противном случае корабль и семя будущего его отечества утонут.

Чувства майора фон Дегуршафф в тот миг, время, место — все станут предметом множества расследований в последующие годы. В действительности же 203-й воздушный магический батальон, включая Таню, немного растерялся, натолкнувшись на неожиданную стычку, но им удалось атаковать благодаря тренированным рефлексам.

— Батальон! Рассредоточиться! Рассредоточиться! Приготовиться атаковать!

Мгновенно решив вступить в бой, Таня входит в крутое пике; у неё нет опыта сражений с кораблями. Причина — тот предположительно чудесный баланс сил. Благодаря дипломатическим усилиям ведущие страны избегали серьёзных вооружённых конфликтов до этой войны. Иными словами, это фактически первая в истории атака магов на корабль.

И вот почему всё, что им остаётся — действовать согласно тренировкам. Она рассредоточивает воинскую часть, и, постоянно уклоняясь от зенитного огня, все одновременно устремляются вниз. Это — тактика, продвигаемая доктриной, проверенной лишь теоретически. Никто не знает, сработает она или нет, пока 203-й воздушный магический батальон не испытает её на собственной шкуре.

Действительно, подвергнувшиеся нападению находились в том же положении. Способность авиации атаковать корабли начала обсуждаться совсем недавно, поэтому никто не уделял внимание магам, обладавшим меньшей огневой мощью. В результате на учениях они лишь слегка коснулись темы боя против магов.

В определённом смысле это была крайне грубая перестрелка с обеих сторон.

— Пикси 01 — КП! Контакт! Контакт!

— КП — Пикси 01. Что это?

Трудно прилагать максимум усилий, очутившись в бою, в котором не ожидаешь оказаться. В этом смысле Таня не может не ненавидеть беспечного радиооператора КП. Про себя она непрестанно сетует: «Какую хрень ты имел в виду, говоря нам, что контакта, вероятно, не будет?» Но более спокойная часть её разума не особо впечатлена вражеским зенитным огнём, к утешению.

Честно говоря, вражеский оборонительный огонь такой никудышный, что и рядом не стоял с той зенитной пальбой Американской империи, о которой Таня думала. Он настолько разрежен, что она может избегать его, просто бесцельно летая, возмущаясь про себя и задаваясь вопросом, чем же занимаются другие поисковые подразделения, ведь очевидно, что беспокоиться-то особо не о чем.

— Я под огнём! Это точно вспышка орудия линейного крейсера. Двести от берега Вингенберга.

Докладывая, она немедленно разрывает строй. В конце концов, корабельные орудия представляют собой угрозу куда страшнее, чем небольшие пушки или даже большинство полевой артиллерии. Даже одна автоматическая пушка использует 20-мм боеприпасы, того же калибра, что и станковый пулемёт на суше. Мощные зенитные орудия используют калибр 127 мм. Снаряды, которыми они в неё целят, при прямом попадании не позволят никому с телом человека просто уйти. Если останемся в плотном строю, то вражеские зенитные орудия будут делать с нами всё, что захотят.

— Батальон, не сбивайтесь в кучу! Убедитесь, что атакуете и магов, и корабли. Не слишком отвлекайтесь на что-то одно!

— Всюду вокруг меня темно, но я уверена, что открыта, — осознав это, она едва может поверить в происходящее, настолько оно неожиданно. Её миссия заключалась в обнаружении врага. Если бы субмарины, идущие впереди самолёты, или разведывательная рота магов обнаружили бы врага, то в зависимости от ситуации Таня могла бы взять на себя наблюдение; предполагалось, что это будет лёгкая миссия. Подходить на эффективную дистанцию стрельбы вражеских кораблей и вступать в бой отнюдь не являлось частью плана.

Но прищурившись, она может разглядеть внизу огонёк, напоминающий дульную вспышку. Должно быть, это одна из союзных субмарин торпедирует их. — Если бы не шум взрыва, я, вероятно, и не заметила бы его, — меня пугает мысль о том, что я едва избежала ошибки. Не заметь я, без сомнений очутилась бы на допросе с пристрастием от следственной комиссии. Чёрт, я рада, что заметила торпедный след. Но мне нельзя радоваться удаче, ведь находись я чуть дальше, смогла бы заметить, и всё было бы в порядке.

— Блин! Обнаружена анти-магическая контратака! Приближается залповый зенитный огонь!

— Снимаю магов! Чёрт! Морские маги идут на нас!

Её талантливые подчинённые понимают ситуацию корректно, поэтому на самом деле она не особо обеспокоена. Но любой командир, требующий от подчинённых действовать в ситуации, справляться с которой они не тренировались, обязан хотя бы признать за ними право возмущаться.

— Всем солдатам, вступать в бой по усмотрению! Следуйте указаниям своих ротных командиров!

Пока они сталкиваются с организованным перехватом, с ним необходимо разобраться, но я решаю, что лучше позволить каждой роте действовать независимо, нежели пытаться контролировать весь батальон в этой темноте. Нам нужно восстановить некоторую степень организованности и убираться отсюда!

— Видимость плохая. Не утратьте чувство глубины! Воздух плотный, но не забывайте, что мы над морем! Примите во внимание влажность от воды. Наши противники привыкли к ней! Сохраняйте высоту!

Роты пониже, вторая и третья, кажется, находятся в хорошей позиции. Первая и четвёртая начеку сверху, так что у них есть запас в плане высоты. И пока я лично командую первой ротой, хочу свалить все опасные дела на четвёртую. Сделав кое-какие быстрые расчёты, я решаю подкорректировать некоторые вещи.

— Блин, уведите магов от кораблей! Вторая и третья роты, вы — авангард! Займите тех магов!

Морские маги представляют угрозу для воздушных. Не стоит и говорить, что подвергать себя огню зениток и вражеских магов не входит в моё хобби. Даже большинство моих помешанных на войне подчинённых, вероятно, не заинтересовано в этом. Нам всем хотелось бы избежать работы в опасных местах.

— Четвёртая рота, прикрывайте тыл. Помогите второй и третьей с отступлением. О перестрелке с вражескими кораблями не может быть и речи.

На самом деле я хочу, чтобы четвёртая рота служила мне щитом, но просить такое — уже перебор.

В таком случае, увеличение числа приманок, вероятно, даст мне наилучшие результаты. С точки зрения врага, нацелиться на весь батальон должно быть проще.

— Первая рота, рыдайте о своём невезении — либо плачьте от радости за возможность заработать награды! Возрадуйтесь, ибо именно нам предстоит потрепать корабли! За мной!

Поручу своим сошкам заниматься опасным сражением против магов, а сама повоюю с кораблями.

— Так точно!

— Пикирование на флот — смелый шаг! Позвольте нам быть в авангарде!

Заведённый личный состав вызывается добровольцами, но следовать их предложению для меня не прокатит.

— Извините, командир идёт впереди. Назад.

Это единственный раз, когда вера в то, что командиры должны идти впереди, оказалась полезной. Не поймите неправильно, не то чтобы я хотела подставляться под вражеский огонь. Никто в здравом уме не захочет рвануть прямо в ливень пуль.

Но это — догадки любителя. Конечно, я не хочу делать этого, но поскольку знаю, что данный вариант безопаснее, то выберу его без колебаний. Логика превосходит страх.

Объясняя проще, большинство пуль, нацеленных на лидера группы, в итоге попадут в людей позади него.

Чуть подробнее, при стрельбе по движущейся цели, если они открывают огонь, полагая, что я приближаюсь со скоростью 250, всё, что мне нужно — выжать 300. Разница обезопасит меня, идущую впереди. Но что насчёт находящихся позади? Да, враг будет корректировать упреждение огня согласно моей скорости, и именно идущие следом угодят прямо под него.

Также, не стоит и говорить, что уходя после атаки, я скорее предпочту иметь в наличии щит позади себя. Глаза-то расположены на голове спереди.

Чем больше об этом задумываешься, тем опаснее начинает казаться тыл.

Иными словами, быть храбрым командиром впереди — более безопасное поведение. Говорят, на войне то, насколько ты можешь быть труслив, определяет, выживешь ты или нет. Я — трусиха, поэтому хочу спокойно расположиться на безопасной позиции.

— За мной. Повторяю, за мной.

В настоящий момент я ищу корабль, который палит не особо сильно.

Мне даже не нужно как следует подумать, чтобы понять, что лишь одержимые войной хотят подобраться поближе к плотному зенитному огню крейсеров или линейных крейсеров. Это можно увидеть в военных видео или особых отчётах. Плотность зенитного огня Американских кораблей была такой, что воздух на 90% состоял из пуль. Лишь наблюдая, я уже практически отчаялась бы.

Меня не волнует, насколько прочны оборонные оболочки магов — я ни за что не полечу под 127-мм зенитный снаряд.

Это ночная битва, но пусть даже мы можем рассчитывать на кое-какое прикрытие от завесы темноты, слишком опасно нацеливаться на один из крупных кораблей, славящихся зенитным огнём.

Конечно, разумный способ сделать это — атаковать эсминец. На войне, нацеливаться на слабых — справедливость. Ура справедливости.

— …Эм. Эсминец ли это? Ну, что бы это ни было, нападём-ка на него!

Нельзя точно сказать, темно ведь, но на нём есть башня, палящая куда попало, поэтому я могу различить силуэт корабля.

Учитывая, что кораблей сопровождения нет, это должен быть одиночный эсминец, да?

В таком случае нам не придётся беспокоиться о прикрытии от других кораблей вражеского флота.

Основываясь на этой интерпретации, мы принимаем атакующий строй.

Чтобы спикировать всем одновременно с 4500 футов, мы сохраняем веретенообразную форму и делаем небольшие поправки к углу, под которым атакуем.

— Кха! Я подбит! Направляюсь обратно на базу! Сопровождение не требуется.

Но, полагаю, недооценивать эсминец нельзя. Только мы собирались нанести удар, как одного из моих людей подбивают.

Основное орудие эсминца имеет калибр 127-мм и может эффективно применяться для зенитного огня, поэтому я пересматриваю ситуацию и решаю, что нельзя относиться к ней беспечно. Мой маг, которого подбили, вроде в состоянии лететь, ну, более-менее. Всё же он выглядит не особо хорошо, поэтому вынужден выбыть, полагаю.

Раз его рот работает, он улетит обратно на базу своим ходом. Мы больше ничем не можем ему помочь. Почти единственное, что мы можем — надеяться, что он окажется хорошей наживкой.

— Поспеши, убирайся отсюда. Ладно, все, подготовить взрывные формулы. Учитывая типичную броню эсминца, мы должны быть в состоянии вынести его, если прицелимся в незащищённые глубинные бомбы или торпедные аппараты.

Приближаясь, Тане удаётся мгновенно изогнуть тело во избежание выстрела — вне всякого сомнения, результат её тренировок. — Ой, вот тебе и на? Я могу уклониться от них, — шепчет она. Стреляя в ответ, она берёт на заметку, что её воинская часть, вероятно, нуждается в дополнительных тренировках.

Должно быть, это непосредственной прикрытие Альянса Энтент палит снизу формулами перехвата. Будучи эскортом эсминца, скорее всего, они весьма немногочисленны, но раз они достаточно храбры, чтобы прийти сюда, с ними нельзя не считаться.

Только она задумывается об этом, как узнаёт одного из врагов, мага, доставившего ей кучу проблем во фьорде. Он крайне похож на того патриотичного до фанатизма монстра.

Возможно, это совпадение, но убить отвратного врага можно с меньшим чувством вины, нежели приятного. В данном свете, хорошо, что это чучело напоминает отвратного. Будет ободряюще пристрелить его.

Она сменяет настрой и фокусирует внимание на том, как лучше всего атаковать. Тяжёлый взрывной тип накроет большую площадь, но она окажется лёгкой мишенью, пока будет использовать его. Даже не обсуждается. Стрелять из винтовки? Да это его даже не поцарапает. Отказано.

И тогда она осознаёт: Пикирование на этой скорости должно нести кучу кинетической энергии. Всё, что мне нужно — налететь на него буквально, остриём своей винтовки.

Мимолётное столкновение.

Но штык Тани, движущийся со скоростью её полёта, прорезает оборонную оболочку мага Альянса Энтент и вонзается в него. Пронзание штыком мага, движущегося со скоростью более 400 узлов, наносит куда больший ущерб, чем кавалерийская атака средневекового рыцаря.

Она втыкает в него клинок и удовлетворённо смотрит на ошеломлённое лицо вражеского солдата, кажущегося едва способным поверить, что нечто пронзает его брюшную полость, но попытавшись вытянуть штык обратно, она слегка хмурится, ведь тот, по-видимому, вошёл слишком глубоко и застрял. Даже дуло оказалось внутри, и Таня никак не может извлечь его.

— М…Мэр…

Вражеский солдат, шепчущий что-то, не являющееся даже словом, смертельно ранен. Тьфу, о чём это он? — думает она, когда понимает, что он хватается за воздух, изо всех сил пытаясь дотянуться истерзанной правой рукой до своего пистолета-пулемёта за спиной. Поэтому она решает обменяться.

— Auf Wiedersehen*, — шепчет она краткое прощание, улыбаясь. Я восхищаюсь им за его неожиданное упрямство, но у меня нет времени панькаться с его тщетным сопротивлением — я обязана поспешить вперёд. Отталкивая его правую руку с пути, она экспроприирует пистолет-пулемёт. Затем она отбрасывает труп прочь, уже выкинув его из головы, и бегло осматривает заполученное ею оружие.

Оно представляет собой стандартный пистолет-пулемёт. Но как ни странно, использующий имперские магические пули. Как мило, этот трофей окажется неожиданно полезным. Мой рождественский подарок. Как бы там ни было. Таня насмехается над освободившейся стезёй и шепчет: «Теперь ничто не стоит у меня на пути».

Да, она убрала препятствия со своего пути буквально. Всё, что осталось — уклониться от слабенького корабельного зенитного огня, нанести удар и исчезнуть под покровом ночи.

Тем не менее, война — джентльменская драка на выживание, в которой сперва необходимо делать то, что противник ненавидит. И как образованный цивилизованный человек, Таня не будет использовать свои белые ручки для изощрённой игры в крикет*; она осознаёт необходимость без колебаний надрать врагу зад.

Данная ситуация требует расстроить планы врага.

Так какой наилучший способ запугать его?

Всё просто. Сейчас вражескому флоту докучают субмарины, поэтому он вынужден принимать меры против них. Если я использую взрывную формулу с коротким временем активации и смогу заставить либо глубинные бомбы, либо торпеды на корабле сдетонировать вторичным взрывом, то эта штуковина запросто пойдёт ко дну.

Те торпеды можно применять даже против линкора. Если мне удастся заставить их взорваться, у эсминца не будет никаких шансов. Если я сосредоточу атаку на корме, то пусть и с малой вероятностью, но есть шанс снизить его скорость, а также повредить руль. А если он сбросит торпеды во избежание опасности вторичных взрывов, боеспособность эсминца против субмарин наверняка упадёт.

Не так уж и рискованно с моей стороны. Идеально.

— Нет закона, гласящего, что маг не может потопить корабль. Зажжём!

— Мы отвлекли магов! В настоящий момент держим их на расстоянии!

И единственная волновавшая меня вещь — вражеские маги — были отвлечены точно по расписанию. Благодаря тому, что они снизили высоту, работать по субмаринам стало крайне легко. Теперь у меня получится спикировать, не беспокоясь о том, что подвергнусь атаке сверху как дура. И формально я здесь, чтобы изводить их, так что это слишком идеально.

— Хорошо. Удерживайте их достаточно далеко, чтобы они не смогли прикрыть корабли.

— Так точно!

— Вероятно, будет трудно сдерживать их до тех пор, пока наш флот не сможет сюда добраться, но нас наверняка вознаградят за ускоренное истощение врага. В конце концов, мы уже проделали отличную работу, обнаружив вражеский флот, и мы даже координируемся со своими субмаринами, хотя это было весьма неожиданно. Я лишь должна доложить начальству, что мы сделали всё возможное в сиюсекундном решении.

Наилучшее действие прямо сейчас — нанести врагу один хороший удар и вернуться на базу. Сражение с кораблями — второстепенная задача.

Если мы выстрелим в ответ, полагаю, наша роль в миссии «найти и уничтожить» будет успешно выполнена. Уничтожение кораблей Альянса Энтент — задача Северноморского флота.

— Ладно, первая рота, если не хотите зваться кучкой ничего не добившихся лоботрясов, время отправляться на работу.

Мы начинаем ускоряться, чтобы пикировать вновь. В отличие от атак на наземные цели, влажность от воды делает снижение неудобным. Но мы также под дождём. Как и ожидалось, ответные выстрелы не могут попасть по мне и пролетают мимо.

Если только враг не безнадёжно некомпетентен, остальная рота позади меня в опасности. Использование своих подчинённых в качестве наживки ради выживания и продвижения по карьеры неизменно как в корпоративной среде, так и в армии.

— …Всем солдатам, запустить формулы!

Тем не менее, к моему счастливому просчёту, никого не сбили. Учитывая, что это эсминец, возможно, тот последний парень был подбит случайно? Это имело бы смысл.

Рота эффективно запускает формулы. Массированные атаки летят одна за другой в направлении кормы корабля.

— Это четвёртая рота с докладом о попадании. Вражеский корабль выглядит невредимым.

Подтвердив попадание, я резко перехожу к набору высоты, чтобы убраться отсюда. Даже если мои находящиеся позади подчинённые играют роль щита, человеческая плоть слаба; их присутствия достаточно, чтобы немного успокоить меня, но я всё равно лечу на всех парах.

Лишь идиот схлопочет пулю, зависнув при созерцании результатов своей атаки. Результат сообщает подразделение, наблюдающее с расстояния.

И согласно четвёртой роте, к сожалению, корабль явно в порядке. Я и так знала, ведь вторичных взрывов не было, но это всё равно разочаровывает. Всё, что нам теперь остаётся — надеяться, что торпеды сбросили за борт.

— Сгодится! Мы достигли нашей цели — ввергнуть их в замешательство! Давайте убираться отсюда!

Следуя примеру быстро отступающей первой роты, другие три также начинают отходить, сдерживая морских магов.

Дабы убраться отсюда всем сразу, я как можно быстрее перевожу их в построение для возращения. Ну, мы справились не так уж и плохо.

Нам не удалось вынести морских магов, но стратегическую победу — обнаружение врага — нельзя игнорировать. В сущности, любое последующее сражение лишь измотало бы нас, ничего не дав. Нам следует позволить нашему флоту заработать там расположение.

— Как мы справились?

— Шесть магов сбиты и вероятные повреждения средней тяжести неизвестному судну. Как для эсминца, оно двигалось довольно медленно. Должно быть, его двигатель задело. Если нам повезёт, субмарины подтвердят. Каковы наши потери?

— У нас также шесть серьёзно раненых и десяток с царапинами.

Так или иначе, никто не погиб. Вот так благодать в этом проклятии. Если бы мы сражались против Американского корабля, вероятно, были бы горы трупов…

Взглянув на реальные потери, оказалось не так плохи, как я ожидала. Учитывая, что сражались мы против эсминца, всё могло выйти куда хуже. Я весьма рада, что неконтактные взрыватели* ещё не обрушили свой гнев.

— … По сути, мы потерпели поражение. Как можем мы показаться на базе?

Но настроение гнетущее, ведь нам не удалось причинить значительный ущерб. Отсутствие вторичных взрывов могло означать, что глубинные бомбы уже были израсходованы, но тем не менее… — Это, вероятно, принятие желаемого за действительное, — сетует Таня.

— Но раз мы натолкнулись на врага в тех водах…он продвигается слишком быстро!

— Майор, если простите меня…учитывая скорость эсминца…

— Ага, ты прав. Это возможно. И всё же, не могу поверить, что мы упустили свой шанс вынести эсминец…

Тане остаётся лишь жаловаться на неожиданную стычку. Иными словами, она не была готова. Существовала возможность, что судна Альянса Энтент двигались с большей скоростью, чем сделанная ею прикидка, если он обладал группой кораблей, которые быстрее обычных.

И как для просто быстрого эсминца…это было вполне возможно.

Называть это неожиданностью — по сути, признавать свою некомпетентность.

— Это возможно, но…что насчёт вражеского корабля береговой обороны?… От этого у меня вот-вот разболится голова.

И всё же, факт того, что вышестоящий ошибся — не шутка. Ну, идущий следом за нами флот обладает солидным запасом боевой мощи. Вероятно, это не станут рассматривать как такую уж проблему. В конце концов, для нашего флота крупных кораблей, эсминец — лёгкая добыча.

На данном этапе, конструктивнее подумать об ущербе, понесённом моей воинской частью, и направить своё внимание на её переобучение и продолжительность отдыха.

Мысль об этом едва не заставляет меня улыбнуться. Разумеется, у меня уйма опыта в самоконтроле и имитации скорбящего лица. Не-а, мне стоит печалиться искренне. Ущерб, нанесённый воинской части, на обучение которой я потратила своё время, действительно удручает меня.

— Маги смогли сами продержаться против вражеского военного корабля. Это нехилое достижение.

— Оставим остальное нашим друзьям. Назад на базу!

Мы выполнили свою миссию, — утешает себя Таня, удерживаясь от вздоха, и приказывает солдату с дальнодействующим беспроводным передатчиком связаться с диспетчерским управлением. Тот говорит ей, что дозвонился, поэтому она берёт трубку и выкладывает сводку о ситуации начистоту.

— Пикси 01 — гражданскому диспетчерскому управлению. На этом мой отчёт окончен.

— Это гражданское диспетчерское управление, принято. Мы позаботимся об этом. Можете ли вы задержаться над врагом?

Вражеский флот состоит из нескольких кораблей, включая линкор. Они держат курс на север. У них был контакт с нашими субмаринами. Когда я оперативно дала диспетчерскому управлению данные об их координатах и скорости в частности, оно попросило нас преследовать их.

— При всём уважении, мы были лётным патрулём часами и не выдержим ещё большую нагрузку. Возможно ли освободить нас от участия в последующем сражении против кораблей, пока мы летим с ранеными?

— Вас понял. Я дам распоряжение, чтобы вы приземлились на ближайшей базе. Желаю вам вернуться в целости и сохранности.

— Спасибо. Конец связи.

С точки зрения Тани, всё, что она сделала — намекнула, что хочет домой. Когда диспетчер спрашивал, то, вероятно, не ожидал многого. Она без проблем получила разрешение вернуться на базу.

Но Таня не знала, что по пути к ближайшей базе, которую диспетчер был так добр им выделить, она вот-вот столкнётся с весьма серьёзными неприятностями.

СЕВЕРНОЕ ПАТРУЛИРУЕМОЕ ВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО ИМПЕРСКОЙ АРМИИ, B-47

В настоящий момент магический майор Таня фон Дегуршафф является самым старшим по званию офицером в данном воздушном пространстве. И старшему офицеру в тот или иной момент придётся принимать решение. Именно поэтому его наделяют ответственностью и полномочиями. И когда дело до этого дойдёт, решение окажется таким, как, по его мнению, будет лучше всего.

Есть нечто, что выучиваешь, прочитав множеств книг по самосовершенствованию: несвоевременные решения бессмысленны. Суждения, сделанные слишком поздно, ничего не значат. Конечно, не стоит и говорить, что беспечные решения недопустимы.

Иными словами, самое главное — баланс. Можно назвать это жизненно необходимым навыком для любой управляющей профессии.

И в этот самый что ни на есть зловещий день в небе над леденящим Северным морем плохая видимость. Не только наихудшая возможная погода для полётов, но и факт того, что они наткнулись на субмарину неизвестной национальности — поворот событий столь неудачный, что её кажется, будто с теорией вероятностей что-то не так.

И теперь, когда субмарину обнаружили, Таня, как самый старший по званию офицер, вынуждена разобраться с этим.

Она приказывает подчинённым развернуться веером, и, мельком взглянув на их лица, видит до противного серьёзные глаза. Единственный выстрел способен погубить почти сотню человек. И лица этих солдат выглядят решительно — они сделают всё от них зависящее, чтобы не промазать. Да сгинет это место, где люди не могут поступать по-человечески.

— И чёрт бы побрал военные законы, пока мы выполняем задание, — ворчит Таня про себя.'

Тоже мне, проморгали отсутствие положений о праве свободного прохода для субмарин. Вы планировали придерживаться принципа законности? Или ждали решения морского суда? Это не шутка.

Субмарина неизвестной национальности пытается быстро скрыться от нас, Имперской армии, под водой прямо у меня на глазах. Вот должно же было это произойти именно когда я руководила. Она двигается крайне быстро и, скорее всего, погрузится целиком менее чем за минуту. Но пусть минута и немного, сейчас мы ею располагаем.

Прямо сейчас мы всё ещё можем успеть.

Броня субмарины тонкая как бумага*. Мой батальон готов к бою против кораблей, так что мы можем потопить подлодку в мгновение ока.

Не могу не ощущать взгляды своих людей, обращённые ко мне в надежде на разрешение атаковать. У них практически то же выражение, которое используют гончие, чтобы попросить разрешения хозяина. Внешне Таня — само спокойствие, но внутри она в ярости.

Я — командир. Иначе говоря, я обязана взять на себя ответственность.

— Потопить лодку неизвестной национальности? Это был бы идиотизм! — думает Таня, решительно отбрасывая такую фантазию.

Военные законы не разрешают сражение, кроме как между странами, находящимися в состоянии войны. И хуже всего то, что поблизости плывёт судно Содружества. Стоит ли мне нарушать военные законы прямо на виду у нейтральной страны?

Все вытекающие из этого неприятности затянули бы петлю на моей шее. Это было бы куда большей проблемой, чем просто нормативно-правовое соответствие. Если я не хочу стать политическим козлом отпущения, то обязана сохранять хоть бы видимость аргументации.

Так позволю ли я ей уйти? На моих глазах? Даже не проведя досмотр, хотя мы прямо над ней? Такое может перерасти в большую суматоху в Имперской армии. С виду и так уже кажется, будто я вызываю множество проблем в военной организации (пусть даже я делаю это, потому что не имею выбора), поэтому если дам подлодке неизвестной национальности сбежать, они просто не позволят мне слезть с крючка. Неизвестная лодка действует в этих водах. Должно быть, у неё какой-то крайне важный груз. Мне нельзя упускать и это.

И той субмарине не составит особого труда плыть под водой в течение двух дней. Если только мы не располагаем каким-нибудь сонаром, будет практически невозможно вновь обнаружить её, отпустив сейчас.

…Почему? Почему я должна быть зажата в угол таким образом?

Всё это, корень Таниных мучений над данной дилеммой, началось с радиосообщения, полученного после сражения с кораблём Альянса Энтент, когда она возвращалась на базу.

— …Командир! Срочный доклад о подозрительной лодке на два часа, идущей втёмную в наших территориальных водах.

Я не ожидала ничего обнаружить, но раз мы в воздухе, то получаем за это жалование, так что мы вылетели с базы и в итоге ввязались в бой с Альянсом Энтент.

Это произошло как раз когда Таня начала ворчать, что если не сможет согреться чашечкой горячего кофе у камина, то будет не в состоянии продолжать.

Поступил доклад о подозрительной лодке. По всей видимости, некие труженики обнаружили её.

— Кто же выполняет работу сверх оплаченного? — Она отчасти впечатлена и отчасти возмущена, качая головой, а затем раздражённо вздыхая, что ей придётся работать сверхурочно — без соответствующей оплаты — чтобы разобраться с этим.

Мой батальон был весьма вымотан непредвиденным сражением, в котором мы только что участвовали. Я не могу себе представить активное желание вступить в бой. Но мы побиты не настолько сильно, чтобы нам пришлось полностью проигнорировать данное событие.

— Ну, нам нельзя её игнорировать. Запросите её опознавательные.

Это была ситуация, которую нельзя игнорировать, и пусть даже мой батальон возвращался на базу, я смирилась, ведь мы находились ближе всех.

Хоть и неохотно, Таня и её батальон прибыли в сектор, указанный в докладе, и обнаружили подозрительную лодку.

— Это одно из наших транспортных суден? Проверьте национальность.

— Это грузопассажирский корабль Содружества, «Литол».

Когда я запросила и получила ответ, он оказался ещё более проблемным.

Для грузопассажирского судна не было странным находиться здесь, но это не значило, что я могу просто так опустить его.

— …Скажи ему, что мы высаживаемся на борт.

— Вы уверены? Если это займёт слишком долго, то повлияет на длительность нашего возвращения…

— Нам нельзя игнорировать это сейчас, когда мы запросили его опознавательные. Он находится в водах между воюющими странами.

Национальная принадлежность судна слишком проблематична для игнорирования, что также являлось занозой.

Да, корабли нейтральных стран имеют право приходить и уходить по своему желанию, но в то же время, у нас есть право взойти на борт в территориальных водах воюющей страны. К несчастью, если не досмотрим данный корабль, нам потребуется для этого весомый довод.

Пришла беда — отворяй ворота. Как же раздражает. Я хочу выполнять свою задачу эффективно, но нельзя сказать, что мне хочется работать, поэтому ничем хорошим это не кончится.

— «Литол», это 203-й воздушный магический батальон Генерального Штаба Имперской армии. Мы приказываем вам пройти досмотр. Немедленно заглушите моторы. Повторяю, немедленно заглушите моторы.

— Это «Литол». Мы — судно нейтральной страны, Содружества, поэтому не считаем себя обязанными подчиняться.

— «Литол», это Имперская армия. Вы везёте военных на борту? Или действуете по приказам военных?

— «Литол» — Имперской армии. Нам не полагается отвечать на данные вопросы.

— Это Имперская армия, вас поняли. «Литол», если таково ваше решение, мы не можем признать ваше освобождение от проверки на борту как боевого корабля нейтральной страны. Предупреждаем, что если вы откажетесь от досмотра, это будет считаться враждебным действием, и вы станете расцениваться как судно враждебной страны. У нас не останется выбора, кроме как потопить вас.

— Это «Литол», мы заглушили моторы.

— Хорошо. Начать досмотр. Лейтенант Вайс, ваша рота высадится на борт.

— Есть, мэм.

— Остальные, продолжайте караулить окрестности.

Тане хотелось рвать на себе волосы — таким геморроем были переговоры, но только она переложила на подчинённых обязанность высадиться и поручила минимально допустимой группе остановиться у борта корабля, как произошло кое-что ещё.

— Погодите минутку. А это что такое? — спросила лейтенант Серебрякова, указывая на что-то на поверхности воды. Похоже, она кое-что обнаружила в дымке над морем. Заинтригованные её вопросом, несколько человек взглянули туда же, куда и она, и… полагаю, можно сказать «бинго»? Там находился грузопассажирский корабль с развевающимся флагом Содружества, и вдобавок субмарина неизвестной национальности.

…И если только мне не мерещится, они явно что-то передают.

Нечего и говорить, что у этих двух британских дамочек проводится тайная встреча.

Они никак не могут быть не связаны. Я совершенно точно хотела поинтересоваться об их отношениях. Может, я выглядела как папарацци*, и это, можно сказать, были плохие манеры, но я просто надеялась, что в глубине души они простят меня.

— Ещё одна сверхурочная работа? — сетовала Таня. Только она собралась послать ещё одну группу на борт, как внезапно растерялась.

Подводные лодки плавают под водой, как можно догадаться по названию, но военные законы охватывают лишь правила высадки на борт на поверхности воды; в них нет ничего, относящегося к лодкам, способным погружаться. В конце концов, субмарины представляют собой весьма новый класс плавательных средств.

Поскольку они используются в опосредованных войнах, проводилось исследование по ведению боя против субмарин и способам остановить их, но большая часть личного состава во флоте крайне плохо информирована. Всё же, это безумие, что в морских военных законах нет ни слова о субмаринах. Я осознала, что лишь вопрос времени, когда неограниченная субмаринная война будет объявлена.

Но с каждой секундой беспокойства ситуация развивалась. У Тани на глазах субмарина пыталась погрузиться. Через несколько минут она будет достаточно глубоко, чтобы их атаки её не достали — она сможет спокойно сбежать.

— Чёрт. Лейтенант Вайс, задержите «Литол» своей ротой!

Я осознала, что нам следует поторопиться. Я хотела не дать им скрыть улики перед досмотром.

Но что насчёт той ключевой субмарины?

Если она откажется пустить нас на борт, я могу открыть огонь, но сперва надо дать предупредительный выстрел. Таков стандартный протокол, требуемый военными законами. Погружение не является отказом от досмотра. К моему разочарованию, противник использовал лазейку в законе.

Сама я люблю прибегать к лазейкам в законах, но ненавижу, когда другие используют их против меня.

Внезапно меня озаряет мысль о компромиссе… Какая разница, сколь глубоко болото?

Я и так по уши в этом дерьме. Раз я уже покрыта грязью, невелика беда, если прицепится ещё. Я бы колебалась перепачкать чистые белые простыни, но бросание в грязь облепленного грязью кома грязи ей не повредит.

— …Всем подразделениям в резерве, приготовиться атаковать субмарину. Готовьте предупреждение.

— Майор?!

— Стрелять формулами прицельно! Если она не подчинится приказу остановиться и продолжит погружение, снесите ей рубку!

Всё, что мы можем — стрелять.

— Заодно, всем солдатам, приготовиться заставить цель сдаться. Избегайте прямых попаданий. Это исключительно ради запугивания.

Значит, я выберу не путь кромешной тьмы, а другой, даже если он окажется грязным.

Законы войны не запрещают выстрелы у носа судна. Если только мы не зацепим его напрямую, то сможем заявить, что они были предупредительными. Мы не имеем права называть погружение отказом от досмотра, но и сотрудничеством оно не является. Если пальнём предупредительными выстрелами, дабы подтолкнуть к сотрудничеству, то с юридической точки зрения это будет светлым оттенком серого — иными словами, белым.

— Всем солдатам! Атакующий строй! Приготовиться дать предупредительные выстрелы!

Командиры рот повторяют приказы. У моих людей едва хватает самоконтроля, чтобы ждать, когда сказано «смирно». Если я говорю им запугивать, они должны запугивать. У субмарин такая хлипкая броня, что одной глубинной бомбы хватит, чтобы разбить её. Если мы ударим множеством тяжёлых взрывных формул в непосредственной близости от неё, она будет не в состоянии продолжать погружение. Тогда нам останется только прогуляться к ней на борт, как только она всплывёт.

— Вы поняли? Никаких прямых попаданий! — поэтому я неоднократно подчёркиваю, что мы не пытаемся потопить её. Если она пойдёт ко дну, у меня возникнут серьёзные неприятности. — Противник — субмарина. Одной глубинной бомбы достаточно, чтобы расплющить её броню. Остановитесь при нескольких близких промахах! Я не стану выслушивать никакие оправдания, если вы её потопите!

Что они погрузили на борт? В зависимости от груза, это может стать крупным достижением. Нам нельзя подсобить им, потопив и тем самым стерев все вещественные доказательства.

Мы обязаны завладеть ими.

— Jawohl, фрау* майор!

— Хорошо! Джентльмены, то судно Содружества наблюдает. Убедитесь, что не опозорите нас!

Все быстро строятся. Подлодка не обладает никакими средствами ПВО, достойными упоминания. Честно говоря, любого, кто её испугается, следует пристрелить. Поэтому да, все спокойно — даже вальяжно — заняли свои позиции. Теперь осталось лишь решить, сколько выдержать расстояния.

Тяжёлые взрывные формулы отличаются от обычных. Примерно десяти метров должно хватить.

В пороховом эквиваленте они составляют максимум 50 кило. Осколков не будет; давления воды и так достаточно.

— Цельтесь в десяти — нет, пятнадцати метрах от корпуса! — внезапно мне приходит в голову тревога, что десяти метров будет недостаточно.

Субмарины хлипкие. Я не собираюсь приказывать им метить слишком близко и отправить её на дно. Учитывая, что это отчасти тактика запугивания, а отчасти — предупреждения, пятнадцати метров должно хватить. Возможно, это будет даже слегка перебор, так как вода смягчит удар*.

И всё же, такое нельзя интерпретировать как нападение. Может мы и находимся в водах, где Империя и Альянс Энтент ведут боевые действия, но это не значит, что топить судно неизвестной национальности в порядке вещей. Именно поэтому командирам, вынужденным быстро отдавать щепетильные приказы, никогда нельзя расслабляться — ненавижу это.

— Предупредительный огонь на расстоянии в пятнадцать!

— Добро. Огонь!

Вот почему я приказываю им выдерживать дистанцию.

Я ору вновь и вновь, дабы не было никаких сомнений, что это лишь для запугивания.

Это должно быть записано в логах нашей воинской части.

И факт того, что я чётко заявила выдерживать пятнадцать метров, должен записаться в таблице данных для стрельбы. Иными словами, я компрометирую себя как можно меньше. Мы увидели это, поэтому лучшее, что можем сделать — выполнить свой долг.

Я вливаю изрядную дозу маны в вычислительную сферу в руке и перевожу её в огневой режим. Ядра регулируют энергию, и я целюсь вблизи от субмарины, которой моё подразделение пытается не позволить погрузиться.

Это залповый огонь целой роты на 360 градусов на расстоянии пятнадцати метров — тяжёлые взрывные формулы разрываются в воде.

Гигантские брызги заволакивают неопознанную субмарину.

— Вторая рота, снизиться! Приготовьтесь взойти на борт субмарины, когда она поднимется.

Ну, то были предупредительные выстрелы, но на таком расстоянии, в субмарине, вероятно, образовалась течь.

Такова слабость этих уязвимых субмарин. Уверена, куча конфиденциальных материалов будут уничтожены, поэтому мы обязаны захватить их как можно быстрее.

Тем временем, капитан «Сиртис», субмарины Содружества S-класса, был в шаге от паники из-за доклада о приближающемся магическом батальоне.

В службе разведки завёлся крот. Он был в курсе слухов. Он и экипаж его субмарины не собирались проигрывать подполью, но к несчастью, погружение в разведку и в море — две разные вещи. Они знали, что приняли меры для соблюдения строжайшей секретности.

Безопасность была такой непроницаемой, что при отправке он лишь мог сказать своему экипажу, что они выполняют совершенно обычные навигационные манёвры. Только капитан знал подлинную личность находившегося на борту «технического офицера» из Адмиралтейства; только капитан знал о запечатанных приказах.

Они были столь скрупулёзны, что даже штурмана не поставили в известность до тех пор, пока не отчалили и не взяли курс.

Тем не менее…

Они находились здесь, на месте встречи, о котором должна была знать лишь горстка людей. Едва им удалось завершить пересадку, как поступил доклад о том, что Имперская армия приближается, и ситуация стремительно ухудшилась.

Если бы этого не произошло, им оставалось бы лишь прикинуться дурачками и пройти через дозорную линию. И что же это значило, раз имперский магический батальон появился из ниоткуда в тот самый момент?

Шок был столь сильным, что он тут же переглянулся с «техническим офицером» из Адмиралтейства.

— Множество магов Имперской армии приближаются! Они видели нашу встречу с «Литолом»!

Враг должен был знать о грузе и расписании. В противном случае он бы здесь не показался. Вспомогательное судно могло быть подозрительным, однако номинально являлось гражданским. Империя не могла обращаться грубо с гражданским судном из нейтрального Содружества.

Но если судно имело неизвестную государственную принадлежность, было бы допустимо обращаться с ним как с воюющей стороной, в некоторой мере.

Если они знали так много, что спланировали рейд, то как пить дать завёлся крот.

— Они приказывают нам остановиться!

Крик радиста резко вернул всех к реальности.

В настоящее время капитан обязан отставить свои сомнения, и сделать это немедленно. Субмарина S-класса могла погрузиться на глубину свыше ста метров. Даже у магов имелись бы трудности с преследованием, если бы она ушла под воду.

Было бы совсем другое дело, получи она бы попадание по корпусу, но военные законы не определяли чётко значение остановки их судна.

Нет, погружение официально не расценивалось как попытка бегства. В конце концов, правила были написаны до того, как лодки стали подводными.

— Отрубить всю радиосвязь! Экстренное погружение!

Всё, что им оставалось — погрузиться до того, как маги окажутся над ними. Поддерживать радиомолчание, игнорировать переговоры и погружаться, не моргнув и глазом. Он полагал, что таким способом им удастся сбежать.

Но его прогноз оказался наивен. Только они открыли вентили…

Наблюдатель провизжал предупреждение, и капитан понял — хотел он того или нет — у противника нет ни тени сомнения.

— Обнаружено м-множество сигналов маны! Всем, приготовиться…

Они собирались стрелять. Осознав это, его мозг сказал ему схватиться за что-нибудь, однако предупреждение было столь неожиданным, что тело не двигалось так, как он хотел.

Немногие из экипажа смогли заставить свои тела повиноваться. — Я должен двигаться, — так думал каждый, и когда они протянули руки, то услышали гул. Затем последовала череда сильных встрясок корпуса, капитан почувствовал невесомость, когда атаки достигли цели, и потерял сознание.

— Капитан?! Дерьмо! Медика! Капитан ранен! В рубку!

Первый помощник очнулся от того, что кто-то повысил голос, пусть и недолго. Заметив состояние капитана, он приготовился принять командование. Сценарий был практически наихудшим из возможных. Множественные пробоины корпуса. Быстро распространяющееся затопление.

В довершение к этому, давление воды у мостика уничтожило перископ. Двигатели еле-еле работали, но имелась проблема в аккумуляторных отсеках — те источали хлор. Требовались маски от отравляющего газа, но всё, что он мог сделать — просто заставить двигаться потрёпанный экипаж.

Затопленная и загазованная, среда внутри субмарины быстро испортится. Лишь вопрос времени, когда случится катастрофа.

В довершение всех бед, руль не двигался с места. Вероятно, его повредило давлением воды. Выходит, они не смогли бы двигаться должным образом.

Существовал предел тому, какой экстренный ремонт они могли выполнить. Только один из откачивающих насосов работал, так что рано или поздно они потеряют равновесие. При том, что состояние резервного питания выглядит плачевным, единственный имевшийся у них выбор — всплыть.

— …Сэр, мы больше не выдержим, — обратился он к техническому офицеру.

— Ничего нельзя поделать?

Ему пришлось принять трудное решение — и быстро. Первый помощник на самом деле не думал, что загадочный технический офицер являлся простым офицером. Поэтому намекнул, что им остаётся лишь сдаться.

Поскольку капитан не мог командовать судном, первый помощник был ответственен за жизни экипажа. Поскольку они были вынуждены всплыть, у него не оставалось иного выбора, кроме как сказать это.

— Долго мы не продержимся. Если вам нужно позаботиться о грузе, давайте сделаем это быстро.

— …Понял.

Перемолвившись шёпотом, технический офицер и первый помощник отправились быстро «разобраться» с грузом. Это было ужасное решение…но единственное.

12 ДЕКАБРЯ, 1924 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, СОДРУЖЕСТВО, ЛОНДИНИУМ, ЗАСЕКРЕЧЕННОЕ МЕСТО

— Чем вы там занимались?!

Неприглядное здание спряталось в тихом жилом квартале. В некоторой мере незаметно изолированное от окружающей среды, помещение внутри здания находилось в центре бури, полностью контрастировавшей с его спокойным убранством. Ни одна молекула доброго рождественского духа всего остального мира не смогла бы здесь выжить.

В особой ярости пребывал генерал майор Хабергрэм из Службы внешней разведки, бранящий шеренгу разведчиков. Он ударил по столу сжатым кулаком так сильно, что едва не сломал. Бестолковое объяснение его не устраивало. Офицеры разведки, стоящие там, были так же бледны, как заключённые перед казнью через расстрел.

Ну, это вполне естественно. Разумеется, ярость генерала будет неистовой, когда его разбудили из-за того, что план, ради осуществления которого он отказался от сна и отдыха, пошёл прахом за одну ночь.

Он вычислил дозорные линии воздушных подразделений Имперской армии и проанализировал патрульные маршруты Северноморского флота. Он проверил скорость того флота и скорректировал расписание учений ВМФ Содружества соответствующе, для отвлечения внимания. В один миг все его потуги вылетели в трубу.

Генерал Хабергрэм никоим образом не являлся единственным человеком в Содружестве, скрежетавшим зубами от разочарования; необходимость широкомасштабного расследования причин была общепризнанной. В настоящий момент убийственные взгляды оказались обращены на офицеров контрразведки; их выдержка, вероятно, не сможет долго продержаться.

— Почему там находились эти имперские маги?

Провалы службы разведки ставились под вопрос уже некоторое время, но сейчас их стало слишком много, чтобы списать на совпадения. Одно-два происшествия могли оказаться злополучными ошибками, но к тому времени, как происходит третье, это неизбежно.

Когда маги засекли и разбомбили добровольную армию, отправленную собирать разведданные и вести наблюдение, это всё ещё можно было посчитать совпадением.

Они работали над улучшением аппаратуры после того, как пришли к выводу, что причиной могло быть обнаружение сканирующих радиоволн противником. Называть это несчастным случаем или совпадением отнюдь не исключалось.

Но в этом раз было слишком трудно представить себе это как совпадение; он не мог принять подобное. Слишком уж точно их засекли.

— Мы проводим тщательное расследование, но можем предположить лишь то, что это было совпадение!

— Может, у Империи и хорошая команда разведки, но я не думаю, что они и в самом деле могли прознать об этом…

— Тогда объясни это видео.

Спроецированная им видеозапись сражения заткнула офицеров, пытающихся возразить. Пусть даже детали получились расплывчатыми, со «снегом» из-за плотной концентрации маны в бою, было ясно, что на ней показано.

Имперские маги двигались идеальным строем по направлению к единственной цели. Другие корабли пытались атаками перетянуть огонь на себя, но вражеское подразделение игнорировало их. Они не просто не боялись обстрела, а маневрировали так, словно даже не принимали в расчёт вероятность того, что получат урон.

Затем они сдержали морских магов, поднявшихся перехватить их, и спикировали атакующим строем.

Лог отключился, когда маг Альянса Энтент, идущий наперехват, был беспощадно атакован штыком и отброшен пинком, а затем, мёртвый, упал в море. Последнее изображение показывало вражеских магов, набрасывающихся на линейный крейсер.

Да, было очевидно с первого взгляда. Они явно нацеливались на конкретный корабль и не обращали внимания на остальные.

— Я спрашиваю вас — почему? — таков был вопрос человека, готового взорваться в любой момент. — Почему титулованный, предположительно размещённый в северной зоне, поджидал нас в засаде здесь?

Затем он разразился бранью. Всё, что офицеры разведки могли — молиться, чтобы буря миновала. Согласно их осторожному анализу, имперский титулованный, похоже, оказывал поддержку на северном фронте.

Центральная группа армий не поленилась отправить эту титулованную воинскую часть. И офицеры разведки дали отчасти неверное предупреждение о том, что та собиралась поддерживать наступление.

Вопреки их ожиданиям, титулованная воинская часть появилась далеко от сектора, в котором базировалась. Сперва они поинтересовались, не было ли это неизвестное подразделение, но записанные магические подписи немедленно ответили на тот вопрос.

Они совпадали с сигналами титулованной воинской части, совсем недавно замеченной в Альянсе Энтент.

Глядя на логи боя, это явно была та самая воинская часть, которая лишь на днях соизволила разнести там добровольную армию. В самом деле, было трудно представить, чтоб она там находилась. Учитывая ротацию боя и отдыха в Имперской армии, это было слишком рано.

— Сражение на севере ужесточается. И они планируют наступление для зачистки Альянса Энтент. С чего бы им отправлять сюда мощную магическую воинскую часть?

Да. Их анализ утверждал, что Имперская армия, претворившая в жизнь высадку десанта, игнорировавшую линии связи и мощь военно-морского флота Содружества, готовила операцию по добиванию Альянса Энтент. С чего бы она невзначай послала элитную воинскую часть в эту область в то время, когда Северной группе армий, вероятно, требовалась любая возможная помощь?

Эти парни из тех, кто сосредотачивал всё доступное оружие, амуницию и личный состав на северном фронте, так что данный манёвр явно должен быть результатом планирования, а не совпадения.

Это оказалась та самая титулованная воинская часть, которая была замечена в ходе десантной операции. Если она была отозвана, а затем появилась на передовой Рейна, то можно с уверенностью утверждать, что Империя отдавала приоритет Рейнскому фронту. Но стоило им заметить, что они прекратили наблюдать её на северном фронте, как она взамен поджидала отступающие корабли и субмарины Альянса Энтент в Северном море.

— Самое главное, взгляните на это. Они идут прямиком в центр флота, даже не взглянув на авангард.

Атака была слишком эффективна для того, чтобы объяснить её как случайную встречу. Для начала, взгляните, как маги внезапно атаковали именно тогда, когда субмарина отвлекла флот торпедой, вынудив всех смотреть вниз. Как элитные маги налетели с неба именно в тот момент, когда никто ничего не подозревал, и физически, флот нарушил строй для совершения манёвров уклонения с чересчур безупречной синхронизацией.

Но затем они даже не тронули эсминцы в авангарде.

В результате, некоторое время им удалось пройти незамеченными. Они всецело игнорировали только что произошедшую отвлекающую атаку и направились прямиком к своей цели. Если это — совпадение, значит, около дюжины богинь удачи должны были улыбаться Империи. Но такое выглядело невозможным.

— У нас также имеется запись некоторого рода радиообмена над флотом.

Отправляли ли маги отчёт прямо перед тем, как перейти к атакующему строю? Всё-таки имеласьвероятность, что это был доклад о контакте с врагом, но в таком случае стоило предположить, что они сделали бы это раньше. Если они находились здесь для сдерживания, то им не нужно было бы подходить столь близко.

Но если они являлись атакующей воинской частью, то должна была присутствовать и команда управления боем.

Неожиданно наткнуться на ненаправляемый батальон магов? Не смешите. Вдобавок, это произошло сразу после атаки субмарины. Если это не было спланировано и не являлось одному Богу ведомым совпадением, такое невозможно.

— Они сразу же начали отвлекать сопровождение, и в довершение к этому одна рота отправилась прямо за линейным крейсером. Остаётся только смеяться.

Зенитный огонь не так уж и часто попадает по цели. Это известно флоту, и даже армии. Но разница между тем, чтобы знать что-то, и столкнуться с ним на практике — небо и земля. Стал бы кто ломиться на усеянный автоматическими пушками линейный крейсер просто потому, что выстрелы обычно пролетают мимо?

Как правило, имелось бы некоторое колебание. Даже если они не колебались, существовали различные варианты действий. Если их целью было атаковать, один из вариантов — применение формул залпом с дистанции. Сверхдальний залп формулами вполне способен обойти большую часть зенитного огня.

Разумеется, для того, чтобы не позволить им совершить подобное, там находились морские маги. Но последних, в общем-то, застали врасплох, поэтому, хотя горстка магов непосредственного сопровождения изо всех сил оказывала сопротивление, оно было тщетным, и её разбили. Вражеские маги испускали столь спокойные сигналы, что мы не обнаружили их, пока они не оказались прямо над нами — должно быть, очень сильно старались скрыть.

— Взгляните. Судя по магическим подписям, похоже, титулованный возглавляет строй.

Из-за некомпетентности ли Альянс Энтент упустил магическую подпись титулованного? Наблюдение за магическим изотопом командира — основа основ. Его легко обнаружить, если только маг не ограничивает выход для сокрытия.

Подразделение, ведущее поиск противника, способно ограничить выход. Это стандартный способ продлить своё время пребывания в воздухе, предпочитаемый за то, что он снижал вероятность обнаружения. Но мог ли батальон, летящий на высокой скорости, использовать его?

Это временно увеличивало выносливость, но в итоге, усталость возьмёт своё. О том, чтобы вступить в бой, и речи быть не могло. Значит, возможно, они ограничивали выход по какой-то иной причине, не ради скрытного нападения…

Но затем, сразу после этого, та же самая воинская часть устроила облаву в водах, где встречались их вспомогательное судно и субмарина. Неважно, насколько оптимистично кто-либо хотел интерпретировать ситуацию, было совершенно естественно предположить гигантскую утечку. Наоборот, раз враг действовал так смело в соответствии со своими разведданными, то он, вероятно, даже и не пытался скрыть, что получает её.

Они считали вышесказанное столь очевидным, что это неестественно…но думали, что внимательно рассмотрели все обстоятельства…и, тем не менее, всё равно не могли выбросить из головы данную возможность — и это являлось частью их работы. В информационной войне истина не гарантируется никогда. Даже если что-то казалось верным, одна лишь видимость правильности им не поможет. И вот почему им пришлось подвергать сомнению каждую возможность — учитывая гипотезу об утечке.

— …Что вы обнаружили в результате охоты?

Признание той гипотезы имело серьёзные последствия. Не будь утечки, у них не нашлось бы объяснения действиям врага.

Естественно, служба разведки в пожарном порядке развернула крупную операцию по избавлению от кротов и очистке организации, в предположении, что только бы им удалось обнаружить корень бед…

Все готовы были едва ли не расплакаться, поскольку не обнаружили ни малейшего признака врага. Люди, возглавляющие расследование, не получили ни свидетельств, ни оснований, но раз не было огромнейшей утечки, тогда они оказались обременены куда большей проблемой отсутствия объяснения ситуации. Они и в самом деле находились на грани умопомешательства, готовые разрыдаться в любой момент.

— Рассматривались проблемы с кодом, двойной агент, предательство, но мы до сих пор чисты.

— Мы всё ещё ожидаем фактических результатов расследования, но я не могу представить, чтобы код взломали. Мы используем лишь одноразовые ключи.

— Двойной агент или предатель также не особо вероятен. Количество людей с доступом к этой информации не превышает и десяти.

— Есть вероятность, что они служили дозорными на фланге основных сил имперского флота, направляющегося на север. Возможно, это и в самом деле было лишь неудачное совпадение…

Дело было не в том, что служба разведки и её офицеры били баклуши.

Они пришли к слову «совпадение», промучившись с расследованиями, исключившими любые другие возможности. Теперь им оставалось лишь сказать своему разгневанному боссу своё тревожное заключение…что, возможно, это была простая случайность. В ходе охоты обнаружились несколько кротов, и подверглись чистке. И всё же, они были чисты.

На данном этапе, не являлось ли это просто неудачным стечением обстоятельств? Лишь вопрос времени, когда многие люди начнут об этом задумываться. На самом деле, некоторые даже высказывали это, учитывая доклад о том, что флоту Альянса Энтент удалось сбежать от Северноморского флота Империи и встретиться в итоге с Республиканским флотом.

Но эту идею отбросили из-за одного неоспоримого доказательства: отчётов разведки и морских офицеров, отправленных на корабль Альянса Энтент в качестве военных наблюдателей.

Записанных подробностей оказалось достаточно, чтобы заткнуть любого, утверждающего, что это было совпадение или несчастный случай. Нет, это сразило их наповал.

— …Большой расширенный батальон магов совершенно случайно наталкивается на линейный крейсер с советником, хотевшим сформировать правительство в изгнании, и затем они совершенно случайно атакуют и сосредотачивают огонь там, где находится тот жизненно важный политик?

И прямо перед этим, идеально согласованная торпедная атака субмарины. Только корабли перешли к бою против субмарин, а морские маги непосредственной поддержки снизились для патрулирования, как имперские маги воспользовались высотой и налетели с неба.

Это было невероятно хорошо скоординировано, если они не ждали нас в засаде.

Затем, словно сделав то, за тем пришли, имперские маги улетели после одного-единственного удара.

Для генерала Хабергрэма, плохих новостей, ради которых они его разбудили, было достаточно, чтобы он едва не раздавил трубку в руке. Приложенное фото дало ясно понять, что они сфокусировали атаку на одной области — области, никогда не считавшейся стратегической целью. В сражении против корабля не так уж много методов атаковать эффективно; возможно, тяжёлая взрывная формула или гравитационная формула, нацеленная ниже ватерлинии.

Но они не поленились целиться в жилые помещения противопехотными взрывными формулами. Может, против мостика это и было бы объяснимо, но они целились в жилые помещения. Иначе говоря, вся рота сосредоточила огонь по ним.

И как это уже было отмечено, согласно докладам, отчаянно налетев и атаковав целевую область, они все ушли без каких-либо дальнейших боевых действий.

Они ушли, словно не могли терять время. Они должны были возвращаться на базу. Теоретически, существовала вероятность, что просто совпали случайные стечения обстоятельств.

Но каковы астрономические шансы совпадения, что враг, так упорно ждавший лишь для того, чтобы ударить разок и улететь прочь, впоследствии наталкивается на вспомогательное судно и субмарину Содружества «на обратном пути»?

Тут и думать нечего.

— И есть ли здесь кто-то, верящий в то, что они по случайному стечению обстоятельств наткнулись на нашу лодку на обратном пути лишь потому, что она качалась там на волнах, выглядя подозрительно? — это был риторический вопрос, вмещавший в себя его ярость.

Он недвусмысленно показал, что если таковой имелся, то кулак, обрушившийся на стол, вместо этого врежет по нему. Он внушительно выпрямил плечи, пока внутри него бушевал ураган.

— Что за бесценная счастливая случайность! Из всех совпадений, которые только могли произойти, это — настоящий бунт! — крича, вновь врезал он по столу кулаком, не обращая внимания на факт того, что тот начал кровоточить, и умолк, словно утратив дар речи.

Его всегда превозносили как образец самообладания, и тем не менее…

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ЗДАНИЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ИМПЕРСКОЙ АРМИИ, ОБЩИЙ ЗАЛ СОВЕЩАНИЙ

Дело было дрянь, если у руководящего личного состава Отдела вспомогательных служб, Отдела разведки и Оперативного отдела — у всех ум за разум заходил. Возможно, существовала некоторого рода проблема политической или военной стратегии. Естественно, что штабные офицеры будут обеспокоены тем, как взять ситуацию под контроль.

Ну, вероятно, они тоже начали обдумывать, кого бы обвинить.

— Что? Мы упустили корабли Альянса Энтент? — это точно подытоживало настроение всех присутствующих офицеров армии. Нет, так можно было выразить мысли всех участников.

Не то чтобы они поймали тех как крыс, но все верили, что при данном раскладе сил они непременно нанесут вражеским кораблям серьёзный удар в этом морском бою. Наконец-то бездействующему флоту представился шанс засиять и достичь кое-каких результатов, но ожидания штаба были здорово обмануты.

— …Северноморскому флоту не удалось обнаружить их вновь.

— Даже при том, что нам удалось собрать подавляющую боевую мощь?

— Да, похоже, они ушли.

Они позволили тем уйти? Не то чтобы флот был идеален, но ему удалось собрать немало крупных кораблей. Они также смогли выбрать поле боя. Вполне естественно было иметь высокие ожидания в данных обстоятельствах.

Стали ли все те манёвры флота лишь прожиганием дизтоплива?

Неумолимые взгляды со стороны армии содержали упрёк «Что это значит?» Смущённые морские офицеры, которым те предназначались, были вынуждены представить материалы и попытаться объясниться.

— Нет, погода была крайне скверной. Тот факт, что мы вообще установили контакт дважды, стал счастливой случайностью. Невероятно трудно обнаружить флот вновь.

Нет ничего лёгкого в обнаружении чего-то в море. Даже флот боевых кораблей — не более чем щепка в бескрайних водах.

Если только ты не контролировал зону со всех сторон, патрулировать её безукоризненно было невозможно. То, насколько хорошо бы ты справился, на практике зависело от воли случая. По этой причине, флот отдавал приоритет предположениям, основанным на прошлом опыте. Иначе говоря, нехватка опыта у Имперского Военно-морского флота была достаточной, чтобы они разрыдались. Хотя расширение их «техники» проходило по расписанию, личный состав, обслуживающий её, всё ещё нуждался в усовершенствованиях.

— Но это ваша работа.

Тем не менее, жалобы их действительно никуда не приведут. Им не нужно было говорить, что от военных требовалось делать всё возможное при помощи того, что им давали. В таком случае, флот обязан снабдить свою совершенно адекватную технику способными управлять ею «мозгами» в виде достойной живой силы.

— И всё же я полагаю, что на данном этапе дальнейшие слова ничего не изменят, — генерал-майор фон Зеттюр уяснил, что довольно бесполезного тыканья пальцами друг на друга, и включился в разговор, чтобы положить конец сотрясанию воздуха.

Насколько он мог судить, армия уже выразила большинство своих возражений и недовольств. Терпение флота вот-вот лопнет. Продолжать это было лишь пустой тратой времени. Да, он решил прекратить охоту на ведьм и предложил им работать над реалистичным решением.

— Нам остаётся лишь обдумать свой следующий шаг. Есть ли у флота какое-либо предложение? — закончив вопрос, он строго взглянул на тех офицеров армии, которые, казалось, имели что сказать, и медленно сел. Офицер флота стоял, явно ожидая удобной возможности. — Каков малец, — подумал Зеттюр, сменив тему.

— Нам хотелось бы воспрепятствовать их встрече с Республикой, заручившись некоторой поддержкой на дипломатическом фронте.

В выданных документах находился план, включающий в себя мнение министерства иностранных дел. С самим по себе предложением проблем не было. Вообще-то, он считал, что оно составлено неплохо. Как минимум, оно было обоснованным.

— Воспользоваться обязанностями нейтральных стран, хм? Но неужели вы думаете, что Содружество и в самом деле станет выполнять их?

Но в борьбе за выживание страны имеет значение не только здравый смысл. Будь это так, мир уже стал бы утопией, и отсутствие рая на земле проясняло их позицию.

— Министерство иностранных дел находит это щепетильным. Но, честно говоря, оно не станет, верно?

Содружество, вероятно, просто затребует, чтобы они ушли в течение 48 часов. Он не думал, что оно и в самом деле предпримет меры, чтобы разоружить их как полагалось. Подтверждению военного атташе стали бы противиться процедурными проволочками.

К тому времени, как разрешение получит добро, корабль уже уплывёт.

— И в этом случае те корабли без труда встретятся с Республиканским флотом.

— Эх. Это значит, что сопротивление Альянса Энтент будет продолжаться.

К несчастью для Империи, Содружество и Республика имели немало граничащих территориальных вод. Поскольку о сражении на территории Содружества не могло быть и речи, не существовало реального способа не позволить добраться до Республики кораблям, стоило тех упустить.

А если бы корабли Альянса Энтент дали бой Империи, это могло создать проблемы с тем, чтобы убедить их сдаться. — Взгляните! Наш флот в отличной форме! — мог сказать враг. Они пытались отбить охоту на всякое сопротивление при нынешних обстоятельствах, так что проблема могла перерасти в головную боль.

— …Нам ничего другого не остаётся, кроме как потопить их без промедления.

Не было иного способа быстро взять ситуацию под контроль и минимизировать ущерб. Им требовалось потопить все те корабли Альянса Энтент.

Упустить один-два корабля — это одно, но они дали им уйти. Уничтожения нескольких суден врага уже было недостаточно, чтобы решить проблему.

Единственным вариантом, допустимым в их нынешнем положении, было быстро потопить как можно больше судов. То был единственный способ прекратить дальнейшее развитие проблемы.

— Значит, приказ Северноморскому флоту всё ещё заключается в немедленной ликвидации кораблей?

— Так и есть.

У военно-морского флота также не имелось возражений.

— Мы продолжим оказывать поддержку. Я лишь хочу разрешить это как можно быстрее.

РАСПОЛОЖЕНИЕ ЧАСТИ 203-ГО БАТАЛЬОНА, ШТАБ БАТАЛЬОНА

Оно кристаллизировалось в нечто чистое и спокойное…безумие, которое выпало бледно-чёрным осадком, затем растравилось и сгустилось.

Те кошмарные глаза, казалось, навлекали сумасшествие на всё, на что смотрели. Оставалось лишь сопротивляться околдовывающему взгляду, если он падал на тебя

— Полковник, пожалуйста, ваши приказания.

Подполковник фон Лерген слегка выдохнул и, наконец, снова набрал воздух в лёгкие. Солнечный свет струился через окно.

Этот день казался тёплым как для зимы, но его тело чувствовало себя так, словно было окутано холодом.

Причина проста — воплощение безумия перед его глазами.

— Майор фон Дегуршафф, вас переводят.

Начались приготовления к крупной операции на Рейнском фронте — планируемой и прорабатываемой с беспрецедентным количеством давления со стороны генерал-майора фон Рудерсдорфа, замначальника Оперативного отдела, и поддержкой генерал-майора фон Зеттюра.

Поэтому они нуждались в подкреплениях.

И им требовалось прикрытие для тех подкреплений.

Конечно, в качестве немного досадного поручения, её ждал трибунал в Центральной группе армий — формальность. В конце концов, пусть и не осознавая, что то была лодка нейтральной страны, в неудачном стечении обстоятельств она потопила субмарину Содружества как подозрительное судно. И всё же, это будет трибунал лишь формально.

— Разумеется, я не могу сказать, что беспокоиться тут не о чем…но это и в самом деле лишь формальность. Я ожидаю, что ты покажешь себя с наилучшей стороны.

— …Так это будет шанс восстановить мою репутацию?

Но маленькая майор перед ним не пытается понять хоть что-нибудь из вышесказанного. По-видимому, она воспринимает неофициальный приказ о переводе, который он ей показал, как плохие новости. Возможно, она также слегка нервничает насчёт трибунала.

Она обладала искажённым чувством ответственности, но мысль о том, что от неё требуют объяснений, вызвала у неё дрожь. Жалкому майору пришлось взять на себя ответственность за всё. У него было странное ощущение, что в комнате подуло кое-чем куда более ужасающим, чем просто холодок. Или, возможно, его словно бросило в пропасть, разделяющую нормально и аномальное.

— Ты преуспела в обнаружении вражеского соединения. Это не твоя вина. Сверх этого никто ничего от тебя не требовал.

— Наш заклятый враг находился прямо передо мной, а я позволила ему уйти. В следующий раз, в следующий раз я точно его достану.

Его вмешательство не принесло результатов. Но слова были не просто для вида.

Впечатляло уже то, что её воинская часть вообще обнаружила врага в тех ужасных погодных условиях. Также она причинила некоторый ущерб морским магам врага.

Даже если результаты не были идеальны, существовала, вероятно, лишь одна персона, не призвавшая их приемлемыми.

— Майор?

— Не волнуйтесь. Я не повторю эту ошибку. Клянусь вам, это больше не повторится.

Но та персона не признала бы ничего хуже идеального. К его ужасу, её склад ума, видимо, представляет собой сочетание кровожадности и патриотизма, которому придали вид солдатского духа. Она скорее не солдат, а кукла, имеющая форму оного.

Слова, повторяемые ею вновь и вновь, практически в бреду, излучали странную назойливость.

Один раз — всего один раз — она добилась лишь удовлетворительных результатов, и вот каково оказалось её состояние. Есть ли предел твоему перфекционизму?

Её не интересует ничего кроме дословного следования приказам. Какое же образование нужно 'было дать ребёнку, чтобы исказить подобным образом?

— …Не волнуйся, майор. Мы довольны твоими достижениями. Всё, что тебе нужно делать — выполнять свои миссии.

— Не беспокойтесь, я не упущу ни одного корабля.

Мне до неё никак не достучаться. Кажется, будто у нас разговор, но почему-то наши слова пролетают мимо ушей друг друга. Я же всего лишь подбодрил её на выполнение миссий; почему подобное вынуждает этот сгусток безумия преисполняться воли к сражению и провозглашать намерение уничтожать? Насколько же можно быть повёрнутой на войне?

Хотя она — лучшая, кого Империя когда-либо выпускала, она самый воинственный псих, что мы видели. Может ли обычный человек так радоваться убийству других людей? Может ли обычный человек выполнять все без исключения воинские обязанности так преданно безо всякого колебания?

Если только у тебя как у человеческого существа не имелись необычные задатки, такая степень несоответствия будет невозможна.

— Ни у кого в Генеральном Штабе нет никаких вопросов к вашим действиям.

Таков был факт, который он обязался донести до неё как вестник. По обычаю, в типичных уведомлениях командирам воинских частей передают ожидания, что те ликвидируют вражеские подразделения. Практически как «доброго времени суток». Но в этот раз ему надо было выразить не поверхностное утешение, а несомненное прощение.

— Но, но…, — в каком-то уголке его разума, здравый смысл предупреждал его: «Этот монстр пред тобой и в самом деле может это сделать».

— Но, майор…

Посему…

— …Если хочешь посодействовать флоту…

Он уделил ей столько внимания, сколько позволила его осторожность.

— Он планирует военные учения в Северном море. Не думаю, что кто-то будет против, если ты примешь в них участие перед отправкой на Рейн.

— Вызываюсь добровольцем.

— Великолепно. Я сделаю приготовления.

Получив от неё такой ответ, которого и ожидал, успокоившийся Лерген отметил, что дело улажено.

— Желаю тебе и твоей воинской части больших успехов. Удачи.

Ощущая лёгкую дрожь, он быстро ответил необходимым подбадриванием, как того требовал его долг. Она и её люди были на его стороне, по крайней мере. — Пока остриё её копья не направлено на мою любимую отчизну, есть ли чего тут бояться? — мучился он таким вопросом, обманывая себя.

— Спасибо вам.

Знала она это или нет, когда кланялась, майор фон Дегуршафф была образцом выдающегося солдата.

РАСПОЛОЖЕНИЕ ЧАСТИ БАТАЛЬОНА, БОЛЬШАЯ АУДИТОРИЯ

Выражая чувства магического майора Тани фон Дегуршафф в двух словах: «Едва пронесло».

Я дрожала, боясь выговора. Но когда открыла конверт, принесённый моим другом Лергеном от Генерального Штаба, там оказалась просто административная записка. Я действительно ожидала дисциплинарного взыскания за свой провал в той миссии, но, полагаю, начальство снисходительнее, чем я считала.

Успокоившись, Таня осушает свой холодный кофе с непроизвольным вздохом, и криво улыбается, думая о том, сколь несвойственно нервной она себя чувствует.

Трибунал на подходе. Но он должен стать не более чем дискуссией, проводимой в качестве формальности, из чего следует, что мне неофициально дали весьма неожиданное помилование. Меня проинформировали лишь устно, но учитывая, что это слова штабного офицера, они обязаны быть правдой.

Иначе говоря, факт того, что мой знакомый Лерген доставил записку, должно быть, знак доброжелательности верхов. Видать, доклад Лергена — окольный способ сказать, что начальство пока не бросило меня. Это доброта, говорящая: «Мы храним тебя, поэтому покажи нам, что всё ещё можешь добиться результатов».

Раз я получаю такого рода понимание, Генеральный Штаб всё ещё должен иметь высокие ожидания насчёт меня и моего батальона. Я имею в виду, он был достаточно добр, чтобы избавить меня от ментального стресса, заранее сообщив, пусть и лишь словесно, что меня признают невиновной.

Будь я на их месте, и мой подчинённый оказался бы некомпетентным, я бы вообще не парилась о его психическом состоянии — я бы предложила ему уволиться. Разве не любой поступил бы так же? Даже в армии, где нельзя дать пинка под зад, ему всё равно следовало бы готовиться к тому или иному дисциплинарному взысканию.

Но, по-видимому, в этот раз верхи освобождают меня от ответственности и дают второй шанс. Иначе говоря, нельзя ожидать, что они будут столь же снисходительны и в следующий раз.

Они дают мне возможность продемонстрировать свои способности в этих военных учениях. В этот раз я точно обязана соответствовать ожиданиям Генерального Штаба и начальства.

— И всё же, мне интересно… Кто же делает для меня поблажки?

Раз я так легко вышла сухой из воды, кто-то наверху дёргает за ниточки. Это могут быть лишь несколько человек. Некто, обладающий влиянием наверху, а также соизволивший оказать мне услугу — это обязан быть кто-то из лагеря генерала фон Зеттюра.

— Хм, надо будет обязательно поблагодарить его на днях, — шепчет Таня, её настроение слегка улучшается после осознания того, насколько ей повезло иметь такого великолепного начальника в армии, где у солдат нет роскоши выбирать себе боссов. Я ему по гроб жизни обязана.

Затем, глубоко вдохнув, я лёгким шагом ступаю в соседнюю комнату. Я думала, что при худшем раскладе батальон могут даже расформировать, поэтому вызвала их всех на тот случай, если мне потребуется объясниться; они уже ждут.

Все проявляют должное внимание и выглядят готовыми слушать, что радует. Я сообщу им хорошие новости — и медленно начинаю говорить.

— Батальон, я не верю в Бога. Ни капельки.

Если ты существуешь, даруй мне силу скормить Существо Икс свиньям после пропускания через измельчитель.

Я не говорю эту часть вслух, но подразумеваю.

Ничего не происходит.

Я вздыхаю про себя. Построившиеся здесь солдаты куда полезнее и в разы преданнее какого-то там несуществующего бога. Великий командир античности сказал, что сотня людей, которые у тебя есть, лучше десяти тысяч, которых нет, и он был абсолютно прав.

Разумеется, если я ослаблю вожжи, они ускачут на поле боя, так что это вызывает у меня острую головную боль, но… Как бы там ни было, у меня есть шанс компенсировать ошибку. Я всхожу на помост и решаю сказать солдатам несколько воодушевляющих слов, чтобы восстановить свою репутацию.

— Джентльмены, я верую в Генеральный Штаб, оплот логики и мудрости. Боже, если ты так велик, попытайся быть этичным. Тогда я покажу тебе, что Его мудрость превосходит твою.

Генеральный штаб Имперской армии существует в действительности; Бог или кто бы там ни было существует лишь в воображении. Иными словами, он — выдумка.

Такова научная этика. Если хочешь выступить против закона или правила, общепринятых универсальных принципов, тогда обязан показать нам нечто ещё более великое.

Пренебрегать ими, единолично заявлять о своём существовании и провозглашать собственные законы означает требовать от нас выполнения одностороннего контракта.

В этом плане, благодушный Генеральный Штаб проявляет милосердие даже когда мы совершаем грехи, и даёт нам шанс искупить их. Но я не забуду свой провал. Генеральный Штаб и полковник фон Лерген весьма учтивы, упомянув о нём лишь косвенно, но это мучительно. Это наш — иными словами, мой — провал.

Я хочу внушить эти вещи своим приунывшим солдатам, поэтому делаю заявление. Руководители среднего звена обязаны прививать своим подчинённым подобные премудрости.

— Люди не ждут ничего от минимально проявляющей себя сущности. Братья по оружию мои, у Генерального Штаба — возможно, даже у самой Империи — виды на нас. Преданность и чувство долга для нас — дело чести.

Конечно, Таня была уверена, что верхи разочаровались в них. Если бы их признали бесполезными, она ничего не смогла бы поделать.

Что, если человек на производстве каким-то образом совершит ошибку инвентаризации, погорев при деловом визите? Не будет иметь значения, как хорошо он себя показал на собрании.

Ему придётся вынести нагоняй за некомпетентность.

— Армия соблаговолила дать нам шанс. Нам даровали возможность искупить свою ошибку.

Генеральный Штаб даже отправил кое-кого лично. Это значит, что нас не бросили. Всё ещё есть опасность отправиться служить в каком-то штрафбате, но нам просто придётся перевесить её, накопив достижений.

— Мне плевать, даже если это чистилище — мы пойдём туда и завоюем его, потому что такова задача солдат.

Мы идём, куда бы нам ни приказали. Этот фундаментальный принцип — аксиома, но важно постоянно повторять основы. Закон Генриха* предостерегает против того, чтобы позволять мелким ошибкам накапливаться.

Руководить железной рукой во избежание несчастных случаев — основа основ.

— Так выполним же миссию немедленно. Понеслась.

— Командир?

Заместитель командира Вайс перебивает меня? Неужели я чересчур повторяюсь? Я чувствую скорее неохоту, но мне на ум приходит кое-что из обучения в военном училище: «Никогда не проявляй нерешительность перед подчинёнными». Но лучше уж я пожалею, делая что-то, чем бесцельно бездействуя.

Собираясь с мыслями, я осматриваюсь, едва сохраняя каменное лицо. Ну, непохоже, что батальону надоели мои настойчивые подтверждения. Люди, ценящие основы — вот бы мне прикарманить такие таланты.

— Покажем Империи, сколь великолепны её сторожевые псы.

Я прослежу за тем, чтобы это записалось. По сути, армия — инструмент насилия, служащий сторожевым псом. Нужно показать, что мы не намерены упрямиться руководству страны. Никогда не знаешь, чьи глаза могут там блеснуть, наблюдая.

Взывать к их лояльности в слегка коварной степени отнюдь не плохо. Заставлять их смеяться надо мной в миллион раз лучше, чем предостеречь их и загнать себя в угол. Кроме того, я могу просто задать трёпку любому, кто засмеётся.

— Покажем тем крысам, что неважно, куда они побегут, мы будем у них на хвосте.

Подумаем на шаг дальше. Прямо сейчас я веду себя как Цуджи. Разве не понравился бы он любому здравомыслящему? Чёрта с два. У меня такое чувство, что они, скорее всего, возненавидели бы его. Почему? Потому что он бы действовал, ни с кем не советуясь?

…Разумеется. Если благоразумный человек вроде меня имел бы подчинённого типа Цуджи, то поставил бы последнего перед расстрельной командой. В конце концов, он был из тех, кто принимал решения по собственной прихоти. До какой степени бесполезным можно быть?

А обладает ли мой заместитель здравым смыслом? Иными словами, пришёл ли он к заключению, что я — Цуджи, который может войти в раж?

Ну, это нехорошо. На самом деле я добрый человек с чувством стыда. Я не хочу принимать решения единолично, а затем спихивать ответственность на других. Вдобавок, следование правилам — суть моего бытия. Я не нарушаю их; я нахожу лазейки!

— Лейтенант, нас переводят на Рейн. У некоторых из вас имеются приятные воспоминания о нём. Да, джентльмены, Рейн!

Обливаясь холодным потом от этого недопонимания, я напрягаю извилины. Честно говоря, я хочу избежать того, чтобы меня рассматривали как Цуджи, генерала Скотогути и тех чучел. Если лейтенант Вайс думает обо мне подобным образом, то мне необходимо поговорить с ним.

Хоть и погружённая в раздумья, она сосредотачивается на том, чтобы разобраться с настоящим.

— Рейн?

— Ну, отдохнуть нам не удастся, но все на нас рассчитывают. На поле боя время работает против нас.

Мы просто грохнем чучел, имеющих наглость показать нос. Вот и всё.

Мы не получаем оплату за дополнительную работу. Есть ещё идея тяжело трудиться, чтобы получить повышение, но в армии, повышение не обязательно значит, что ты будешь рад. Поскольку это так, я хотела бы отсечь усилия на том месте, где заканчивается моё жалование. — Да почему же это происходит? Нет, я знаю, Существо Икс стоит за этим, — сетую я. Я дважды подумаю перед тем, как поступать слишком сходно с Цуджи.

В следующий раз, возможно, мне следует поговорить со своими солдатами начистоту. Стоит ли мне спросить Серебрякову, что они думают обо мне? Или спросить Вайса, как они поживают.

— Ну и что?

— Да, но перед этим мы собираемся сыграть в небольшую игру с морскими магами. Возрадуйтесь. У флота еда получше, верно?

Но то работа на потом. Покамест у меня есть одна хорошая новость, которую стоит им сказать. Качество пайков на флоте куда выше, чем в армии. Флот критикует армию за то, что та слишком много тратит на «технику», и говоря начистоту, армия не может этого отрицать — потому что в плане «мозгов» флот превосходит армию качеством своей еды. С точки зрения соцобеспечения флот точно представляет собой куда более желанное рабочее место.

— Ась?

— Благосклонный акт полковника фон Лергена. Мы отправляемся выручать флот.

18 ЯНВАРЯ, 1925 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ, ИМПЕРСКИЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ, 2-Я УЧЕБНАЯ ЗОНА ШТАБА СЕВЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА

На высоте ста футов.

Сердито глядя на брызги, майор фон Дегуршафф приказывает атаковать строем для абордажа. Идея заключается в том, чтобы мчать на цель не снижая скорости, практически касаясь воды. Согласно её указаниям, все роты переходят в построения, позволяющие поддерживать друг друга.

Тем не менее, под своим серьёзным выражением лица Таня шокирована… Им говорили, что они будут влетать в зенитный огонь, поэтому она ожидала достойный отпор, несмотря на то, что это учения. Вместо этого, она охвачена беспокойством. — Неужели они и вправду стреляют? — озадачена она слабым сдерживающим огнём. — Несомненно, они собираются стрелять по нам, пусть даже это и учения.

Мы атакуем корабль, используя визуальное боевое маневрирование при ясной видимости. Согласно сценарию, мы уже установили дымовую завесу, чтобы сбить с толку сдерживающий огонь. Таня прячется в дыму и переходит к делу, находя достижение абордажной дистанции разочаровывающе лёгким.

— Вражеские маги приближаются с правого борта! Приготовиться к ближнему бою! Всем незанятым, пройти на правый борт!

Несколько старшин на палубе начинают двигаться, дабы справиться с ситуацией, но они безнадёжно медленные. Уже слишком поздно. Стоит позволить магам настолько приблизиться, и сражения на палубе не избежать. Быть может, они его не ожидали, но это всё равно жалко.

Я мысленно задаюсь вопросом: «Не ловушка ли это?» Наподобие тех хитростей, что люди придумывали в эпоху парусных судов? Я вполне уверена, что читала морские романы, где замешательство на палубе оказывалось уловкой.

Но неважно, как я смотрю на это, противники, бегающие туда-сюда повсюду, куда ни глянь, кажутся уж слишком неопытными. Может, палуба и узкая, но я даже вижу, как некоторые матросы споткнулись. Если это — игра, то им наверняка пришлось потратить уйму времени, тренируясь падать столь естественно.

— Магические клинки к бою! Рота, за мной!

Как бы там ни были, вновь возглавляя налёт, Таня не имеет иного выбора, кроме как поддерживать идеальную скорость и пикировать вниз. Она даже запускает интерференционную формулу прямо в кучу паникующих матросов.

Когда несколько из них отправляются в полёт, растерянность матросов лишь растёт, и вбежавшее подразделение морпехов оказывается в куче мала. Остальные из моей роты, идущие за мной, мешают потугам матросов восстановить дисциплину. Они упустили свой шанс остановить нас, слишком занятные переговорами прекратить стрельбу.

— Не останавливайтесь! Продолжайте стрелять!

— Закрепить штыки! Всем, закрепить штыки!

Горстке офицеров и матросов еле-еле удаётся отбиваться, но их недостаточно, чтобы сдержать мощь атаки.

Таня и её рота легко пробиваются через их оборону. Затем они вонзают магические клинки в противопульную броню второго мостика и вцепляются в неё. Мы нисколько не замедляемся; на одном из внутренних отсеков, вероятно, образовались отметины.

Наблюдать, как мы входим, вероятно, жуткое зрелище.

— Высадиться и захватить! Пошёл, пошёл, пошёл!

Пусть даже обрушившись на них в лобовую, солдаты 203-го батальона — само воплощение энтузиазма.

Резво двигаясь, они живо захватывают плацдарм. Оттуда они приступают к захвату главных зон судна. Даже будучи в меньшинстве, благодаря своей координации они отлично держат всех на мушке.

— Уничтожить лафеты зениток! Захватить следующую группу целей!

— Стрелки, не позволяйте им подойти сколь-нибудь ближе!

— Мы отбиваем второй мостик. Сформировать ударную группу из подразделения морпехов.

Это занимает некоторое время, но им удаётся завершить создание контратакующей группы, состоящей в основном из морпехов.

Может, мы и батальон, но наша сила в мобильности, а её нельзя использовать на полную в замкнутом пространстве внутри корабля. Вот почему морпехи и морские маги способны оказать свирепый отпор внутри.

— Вот и контратака! Морпехи!

— Сбросьте их за борт! Избавьтесь от них!

Но солдаты 203-го батальона захватывают позицию за позицией с удивительной эффективностью.

Как правило, маги уделяют внимание мобильным сражениям и воздушным манёврам, и склонны быть не столь крутыми в ближнем бою. Авангард может отличаться, но тыловой личный состав обычно испытывает трудности с этим. Но для того и существует тренировка, чтобы избавляться от слабостей.

— Покажите им, из чего сделаны морпехи! Дайте понять тем сухопутным крысам, что они не так уж круты!

— Прибыла следующая группа! Отправляю их немедленно!

И так 203-й батальон и морпехи, каждый со своим собственным подходом к ближнему бою, сцепились и не уступают ни пяди земли. У морпехов позиция чуть лучше, но обстановка изменчива.

Пока обе стороны пытаются сделать свой следующий шаг, приземляется дополнительная рота.

— Победа будет за нами, — ухмыляются майор фон Дегуршафф и ротные командиры. Тем временем, позор морпехов, позволивших прибыть подкреплению, написан у них на лице. У них заканчиваются доступные боевые ресурсы. Матросы помогли бы, но их нельзя убирать от орудий. Они слегка колеблются, и их действия замедляются.

— Всему незанятому составу, приготовиться к рукопашному бою! Мы намерены выдворить их с корабля.

Тем не менее, если мостики, моторный отсек и склад боеприпасов захватят, то вашему кораблю крышка независимо от того, как много вы способны бросить на врага.

Такой кризис и заставляет их слегка колебаться перед тем, как наскрести все доступные силы для контратаки.

Капитан приказывает собрать все резервы. И когда доходит до этого, у корабля на борту немало личного состава. Хоть это и не основная их задача, моряки способны стрелять из оружия. Мобилизованные офицеры и старшины формируют временные корабельные отряды и начинают помогать морпехам.

Это было безнадёжно с самого начала. Их задумка заключается в том, чтобы давить и давить до тех пор, пока они не оттеснят нас с корабля. Довольно простой, но, тем не менее, обоснованный план атаки для узкого пространства внутри корабля. Правда, если это всё, то 203-й батальон сможет отбросить их назад. Напевая, я охотно ставлю дымовую завесу, и только хитрый огонь атакующей стороны отвлёк защитников…

— Солдаты, мне плевать, что они морпехи! Научите их, насколько плоха идея атаковать мой батальон в лоб! Помните, что ничтожества, погибшие на войне, отправляются в ад!

С этим криком, она молниеносно атакует, чтобы перевести сражение в ближний бой.

Натиск двух рот тяжело бьёт по сопротивляющимся.

Только матросы начинают бежать от магов и их пугающих задорных лиц, Таня берёт небольшое подразделение для обхода.

Пока все сосредоточены на яростном сражении внутри корабля, она использует возможность и запускает скрытое нападение со стороны порта.

— Мы зажаты в клещи?! Дерьмо! Переместите часть команды в сторону порта!

— Они все в замешательстве?! Успех! Майор фон Дегуршафф обошла их сзади! Теперь мы сокрушим их!

Наши противники казались готовыми бежать, стоило нам окружить их, но мы им не позволим. Командир каждой роты работает над улучшением своих результатов. Железный закон войны — гармония натиска и смятения.

Разбить их строй, сломить дисциплину, а затем сокрушить их.

От атаки в тыл среди обороняющихся распространяется хаос, которого мы эффективно добились в полном соответствии с принципами войны, и наступление спереди усиливается. В точности как мы хотели.

Сильный натиск сокрушает морпехов быстрее, чем они способны закрывать бреши и перестраивать заградительную линию.

— У нас чисто.

— У нас тоже.

Сразу после этого Таня даёт каждой роте свою задачу, зачищая защитников, более неспособных действовать организованно.

— Хорошо. Первая рота, к мостику. За мной. Вторая и третья роты, направляйтесь к двигателям. Четвёртая рота, к складу боеприпасов. Захватите свои цели быстро.

Уничтожив главные силы сопротивления врага, нам нужно взять под контроль ключевые части корабля.

План в том, чтобы организованно достичь каждой зоны, расходясь веером из захваченных мест. Нам удаётся держать скорость, обходя любые очаги вражеского сопротивления, и решение распределить бремя по всему батальону выполняется высококлассно.

Как только сторона корабля осознаёт, что мы штурмовали критически важные зоны, она прекращает сопротивление. Дисциплина сломлена изнутри, и матросы выглядят так, будто готовы пуститься в бегство. В то же время, их условный противник объединяется с подкреплением и выглядит готовым продолжать бой. Боевых сил обороняющихся уже практически нет, а их способы сопротивления ограничены. Они вынуждены элегантно признать своё поражение перед судьями.

— Хорошо, гоните их в камеры на два человека. Авангард, соберитесь!

— Майор фон Дегуршафф, достаточно, достаточно, — как раз когда она готова ступить на мостик, приходит сообщение.

Для судей, вынужденных следовать за всеми теми безумными манёврами, конец мог бы наступить и раньше. По правде говоря, у них столько всего пронеслось в голове, когда она сказала им пойти с ней, собираясь захватить второй мостик.

— Учения окончены! Повторяю, учения окончены!

Команда о прекращении игры эхом раздаётся по кораблю через громкоговорители.

Услышав её, пусть и обеспокоенные оборудованием на корабле, которое было повреждено, все наконец-то могут расслабиться. Это было редкое совместное моделирование боевых действий. Многие вещи оказались сломаны, но погибших нет.

— Ладно, тупые трупы, теперь можете двигаться.

Все матросы и морпехи, которых признали мёртвыми и приказали лежать неподвижно, лицом вниз, вяло встают.

Может мы и использовали учебные резиновые пули и маломощные взрывные формулы, но это не значит, что они чувствуют себя хорошо.

Некоторые из раненых даже вынуждены отправиться в лазарет, чтобы их подлатал хирург.

Например, возьмём матросов, которым не повезло оказаться зажатыми в перестрелке между 203-м батальоном и морпехами. Они сказали, что, несмотря на лежание ничком, они вышли из неё побитыми как собаки, поскольку по ним продолжали попадать шальные пули.

Хотя такая невезуха была редкостью, немалое количество людей были ранены в рукопашной схватке внутри корабля. Дежурила команда медиков и хирургов, готовая к эффективному приёму, но, полагаю, лазарет всё равно будет забит ещё некоторое время.

И посреди всей этой суматохи, магический майор Таня фон Дегуршафф находится в офицерской кают-компании, которая уже была подготовлена. Пусть и маленькая, но дизайн продуманный, поэтому атмосфера расслабляющая. Сейчас она битком набита офицерами. В руке у Тани чашка кофе, которую ей подали; предположительно лучше, чем та предоставляемая армией хрень. Чувствуется слабый аромат выпечки. Конечно, только на флоте, где им позволено приносить собственные пайки и булочки, можно наслаждаться подобным.

Естественно, у нас не просто бесцельное чаепитие. После учений, время главного события.

— Очень хорошо, давайте оценим полномасштабные морские учения по ближнему бою.

Морякам дали увольнение на берег, и те рванули в военторг всё ещё в праздничном настроении, теперь усиленном весельем после учений, но в отличие от них, у офицеров настоящая работа сейчас только начинается. Мы обязаны пройтись по комментариям судей и всем отчётам командиров подразделений, чтобы найти возможности для улучшения, и поразмыслить над произошедшим, чтобы мы смогли применить уроки в реальном бою.

В этот раз учения отличаются от обычных тем, что включают в себя сценарий абордажа, нацеленный на то, чтобы быть крайне реалистичным. Но делать лишь это стало бы расточительством.

— Прежде всего, год только начался, но, думаю, мы можем сказать, что это были знаменательные учения.

Ключевые показатели продемонстрировали — участники считали, что учения стоили того.

Флот, предоставивший базу и корабль для их проведения, отчаянно нуждался в опыте сражений против магов; ему всё было мало. Хотя его основная задача — ведение боевых действий против кораблей, в сражениях он узнал, что морских магов игнорировать нельзя.

Но им никогда не хватало морских магов для учений, и то, как мало магов им выделяли, было постоянным яблоком раздора. Да, морские маги, вкалывающие как проклятые, настолько востребованы, что у них нет возможности участвовать в военных учениях. Посему флот предвкушал проведение этих совместных учений, чтобы получить тот отсутствующий опыта.

В то же время, сама Таня и 203-й батальон имели мало опыта сражений против кораблей или захвата оных, поэтому учения были и в их интересах. Сверх всего прочего, так захотел Генеральный Штаб. У них не было выбора, кроме как принять участие. Несмотря на это, то всё равно оказался полезный опыт.

И когда судьи не кривили душой, сказав «знаменательные». Когда доходит до результатов, приобретение некоторого опыта, разгребая ту ситуацию, явно было ценным для флота, пусть он и сражался против особо элитных магов.

— Хорошо. Сперва кое-какие жалобы от Грана, капитана боевого корабля «Базель», использованного в учениях.

Капитан Гран встаёт и кланяется майору фон Дегуршафф.

— Грубо говоря, вы нас размазали. И вдобавок к этому, год только начался, а мы уже понесли всевозможный ущерб, — признаёт он поражение своего корабля с несколько смирившимся выражением лица. Никто не умер в ходе учений, но это не значит, что на корабле не устроили погром.

Куда больший, чем просто несколько выбитых окон. Формулы и гранаты, может, и были учебными, но ими всё равно разбрасывались во все стороны. Естественно, экипаж провёл уборку в качестве тренировки по ремонтно-восстановительным работам, но тем не менее.

— Устранение повреждений прошло весьма хорошо. Экипажу удалось быстро произвести ремонт.

Результаты были в порядке. Они как минимум могли довольствоваться ими. Не было проблем в ходе эксплуатационной инспекции после проведения техобслуживания внутренней части корабля, в основном двигателей.

…И всё же, хотя ущерб не настолько плох, что корабль требуется отправить в док, необходимо провести множество починок — поменять разбитые стёкла, заделать дыры, и так далее — это займёт некоторое время.

К счастью, его подлатают к тому времени, как кораблям Альянса Энтент придётся покинуть нейтральный порт, но капитан всё равно не рад этому.

Соответственно, майор фон Дегуршафф кланяется в ответ. Честно говоря, может показаться немного странным, что среди всех тех взрослых девочка единственная ведёт себя столь учтиво. Может и странно, но она полагает, что ей просто нужно согласиться, поскольку это лучше, чем рассматриваться как невежда.

— Наша первостепенная задача — пересмотреть наш зенитный огонь. Не могу поверить, что мы даже не поцарапали приближающихся магов, — он выглядит так, словно хочет отметелить своих людей, хвалившихся, что и близко не подпустят магов к кораблю.

Расстроивших его стрелков наверняка будут муштровать особо тяжело в течение некоторого времени. Тем не менее, все вздохнули с облегчением от того, что усвоили урок на учениях, а не в реальном бою.

Наблюдающие капитаны наверняка также подтянут режим тренировок тем же образом. Раз дела идут под откос, когда враг достигает корабля, тогда она обязаны заставить его отступить прежде, чем это произойдёт. Усвоить это — отличный результат для учений.

— Майор фон Дегуршафф, есть ли у вас какие-либо предложения по улучшению с атакующей стороны?

— Я полагаю, что фундаментальная проблема заключается в нехватке огневой мощи. Не представляю, как приближение врага остановится от чего-либо помимо плотного заградительного зенитного огня, — Таня, фактически одна из тех магов, которые так легко пробились через их оборону, имеет ещё более незатейливое мнение — простое и ясное — что у них недостаточно стволов.

Таня сказала бы, что если перехват — дело вероятности, то единственный способ поднять шансы — увеличить плотность зенитного огня. Идея этого берёт начало просто от знания того, что в результате проб и ошибок военно-морские силы стран по всему миру прибегли к решению добавить больше зенитного огня. Если не утыкать корабль зенитками как ёжика, то он будет уязвим к атакам с неба.

— К тому же, — добавляет Таня про себя, — даже используемые американцами под конец Второй мировой войны авианосцы, которые предположительно обладали отличным зенитным огнём, не могли полностью остановить определённый налёт ва-банк, проводимый с расчётом на билет в один конец*.

— «Базель» обладает одними из самых мощных зенитных орудий среди всех существующих кораблей.

Для того, кто ещё не понял, мчаться на корабль с горой орудий кажется самоубийством.

Офицер флота, выдавший это, видимо, сделал так потому, что считал, будто корабль обладает достаточной огневой мощью.

И поверить в это не так уж и тяжело.

Практическая истина такова, что намереваясь воспринимать вещи объективно, человеческие существа приемлют лишь то, что сами могут понять субъективно. В неожиданном повороте событий, «стереотип» Липпмана* парадоксально описывает, как далеко способно простираться человеческое познание.

Военные корабли с кучей оружий представляют собой плавучие крепости. Среди них «Базель» может похвастаться выдающейся оборонительной огневой мощью, поэтому встаёт вопрос: «Разве этого не достаточно?» Для присутствующих офицеров это естественный вопрос. Или, как минимум для них, не странный.

— С точки зрения нападающего, они не представляют особой угрозы, — но Таня легко кладёт этому конец, — если честно, они не были даже препятствием.

Этот сухой ропот важен. Она намекнула, что их зенитный огонь на самом деле не является эффективной защитой от атак с неба. Командованию Северноморского флота, прежде не имевшему достаточного опыта тренировок и сражений против магов, остаётся лишь заново отметить, какую угрозу те представляют.

Тем не менее, то лишь мнение одного майора, и им хотелось бы услышать третью сторону, участвовавшую в штурме. Главный судья улавливает это и тактично бросает взгляд в сторону судьи, ответственного за нападающую сторону.

Тот понимает намёк и начинает выражать мнение своего главы.

— Я согласен с майором фон Дегуршафф. Я сопровождал её в атаке и был удивлён обнаружить, что линия огня не так уж и внушительна, — но вопреки чаяньям большинства офицеров он, по сути, повторяет сказанное Таней. — В общем, вынужден сказать, что наш нынешний зенитный огонь полезен примерно так же, как связка хлопушек.

— …Неужто наша оборонная огневая мощь настолько слаба? — утверждение заключается в том, что они переоценивали свою оборону, а в ответ офицеры задают вопрос, демонстрирующий их переполох: «Она и в самом деле, по правде настолько слаба?»

— Да, мы уступаем даже больше, чем я ожидал. Дабы остановить приближающихся, нам необходимо увеличивать количество орудий до тех пор, пока корабли не ощетинятся ими как дикобразы.

Ответ от второго судьи простой и не оставляет места недопониманию.

— Согласна. И нам следует добавлять не только 20-мм автоматические пушки, но также и 40-мм.

Таня соглашается решительнее кого-либо. Она верит, что Американские вооружённые силы показали лучший пример идеального зенитного огня.

В данном мире это совершенно неслыханно, но оно уже было проверено боем. Она косвенно предлагает инновацию как свой собственный вклад, пусть и равнодушно.

— Что вы имеете в виду?

— Это лишь моё мнение, но 20-мм предназначены для обороны на ближней дистанции; ради создания многослойного преграждающего щита я настоятельно рекомендую добавление пушек средней дальности, — отвечает Таня. Насколько она может судить, 20-мм пушки имеют преимущество, когда доходит до удобства в обращении и скорострельности, но слабее в плане дальности и мощи. Логично добавить 40-мм автоматические пушки для перехвата на средней дистанции.

Самое главное, что и оборонные оболочки магов, и летательные средства не имеют шансов выдержать 40-мм снаряд.

С точки зрения атакующего, было бы непростой задачей захватить военный корабль, ощетинившийся многоствольными орудиями как дикобраз.

— По возможности, мне бы хотелось сделать упор на количество. Скорее всего, нам нужно в десять раз больше нынешнего количества.

— Капитан Гран, что думаете?

— …Это интересное предложение, но мы не можем изменить количество пушек без радикальных переделок, таких как удаление орудий вспомогательного калибра по бокам.

— Заходя на шаг дальше, я бы сказала, что с орудий вспомогательного калибра толку — как с козла молока. Нам необходимо увеличить приоритет противовоздушной обороны, — Таня знает, что это неуважительно, но она видит для флота шанс сделать решающий шаг вперёд, и вмешивается в разговор. В конце концов, она знает эпоху воздушной войны лучше, чем кто-либо из присутствующих. Она уверена, что придёт время, когда боевые корабли будут приписаны к авианосцам в качестве непосредственного сопровождения.

В самом деле, она хотела бы побудить их сменить доктрину от одержимости большими кораблями к ориентации на авиацию как основную ударную силу. К слову, она также верит в перестрелки и ценит орудия боевых кораблей за их огневую поддержку.

Тем не менее, даже «Бетти*» удалось отправить сделанных по последнему слову тогдашней техники «Принца Уэльского» и «Рипалса»*, реконструированных в нынешнее время, почивать на дне морском. Понятное дело, нам следует сосредоточиться на удалении орудий вспомогательного калибра и увеличении количества зенитных и прочих автоматических пушек.

Она также знает, что пока не произойдёт аналогичный инцидент, будет трудно убедить флот, ориентированный на войну кораблями, принять авиацентристскую доктрину.

В своё время флоту изначально ставилась задача сражаться против кораблей, а применение магов ещё не было столь повсеместным. Я слышала, что в качестве контрмеры в этом году начали сыпаться запросы на модернизацию судов для противостояния магам и летательным аппаратам. Честно говоря, все до сих пор думают, что маги сражаются на суше.

Улучшается и функциональность вычислительных сфер, и характеристики летательных аппаратов. В результате, идея того, что сферы и самолёты могут представлять угрозу, только-только начала распространятся.

Лишь сведущий в истории того, как авиация продвигалась семимильными шагами в течение Второй мировой войны, способен понять. До тех пор никто и представить не мог, что война подстегнёт научно-технический прогресс так, как она это сделала.

— Хм. Не то чтобы мы легкомысленно относились к противовоздушной обороне, но…

— Подумаем об этом, если у других кораблей возникнут проблемы с отражением атак.

Надо признаться, даже далеко не глупые офицеры имеют глубоко укоренившиеся взгляды. Корабли оснащаются для противостояния другим кораблям, потому что флот не может избавиться от инстинкта держать в уме эту свою изначальную боевую задачу.

И мысля в рамках доктрины сражения с кораблями, они хотели бы сохранить свои орудия вспомогательного калибра. Хотя важность того, чтобы быть оснащённым для ближнего боя и снизилась, необходимость отражать нападение торпедных катеров и эсминцев, которые подходят впритык для атаки, является фактором, который им нельзя игнорировать.

— Мы обязаны обсудить это с Техническим отделением. Пожалуйста, позвольте командованию военно-морского флота и Техническому отделению уладить этот вопрос.

В итоге, результат заключается не в отбрасывании идеи, а в отправке её на рассмотрение, что фактически означает положить её в долгий ящик. Ну, в определённом смысле, высказавшись, Таня выполнила свой долг. В конце концов, ей до лампочки, что зенитный огонь не усилится.

Пока это не корабль, на котором находится она, то, где он затонет, никак её не касается. Кроме того, Империя — континентальное государство, а не морское.

Не проронив ни слова о чём-либо из этого, она прикрывается здравым отношением, но при этом совершенно серьёзна. Наилучшая вещь для собственного выживания — обучение своих солдат.

Разумеется, она с энтузиазмом оценивает проблемы в данном разборе полётов. Ну, она обязана. Она верит, что лучше всего предупреждать ошибки заранее.

— Хорошо. Имеются ли ещё какие-либо замечания от атакующей стороны?

— Я бы сказала, что есть проблемы взаимодействия.

— Какого рода?

— Морпехи и матросы не выглядят взаимодействующими особо хорошо. Мне показалось, что бардак среди матросов погубил и морпехов.

Она заметила это при приближении — на палубе была полная неразбериха. У неё было впечатление, что два разных рода войск испытывали проблемы с сотрудничеством.

Будь они подразделениями, направленными туда лишь сегодня, неважную совместную работу можно было бы понять, но для сослуживцев по кораблю это весьма проблематично. Насколько я могу судить, казалось, будто морпехи считали, что их задача заключается в сражениях на суше и высадках.

Разумеется, я не могу отрицать, что то их основная обязанность, но мы не хотим, чтобы они отстойно сражались на борту корабля. А замешательство и неспособность сотрудничать с матросами совершенно неприемлемы. В организации, где продажи и системное планирование обособились, приходится компенсировать «маршем смерти»*. В вооружённых силах, «смерть» в «марше смерти» буквальна.

Учитывая, что я могу оказаться жертвой плохого взаимодействия между нашими собственными войсками, предложить усовершенствование абсолютно необходимо. Достигнув этого весьма обоснованного умозаключения, пусть и посредством эгоистичного аргумента, Таня красноречиво говорит о необходимости развития взаимодействия. Её идея по сути своей является самосохранением, но в то же время и альтруизмом; нельзя сказать, что она не действует с целью принести пользу большинству.

И такое отношение, на благо большинства, ведёт к предложению, приемлемому от начала до конца.

Вероятно, каждый был смутно осведомлён о плохом взаимодействии. Главный судья спрашивает заинтересованную сторону. Естественно, он делает это в какой-то мере деликатно к их чувству гордости.

— Понимаю. Что морпехи думают об этом?

— Мне стыдно признавать, что мы тренировались без особого расчёта на сражение на корабле. Я осознаю необходимость переобучения.

В ответ на комментарий от морпехов, Таня также оглашает потребность своей воинской части в дополнительных тренировках.

— Проведя бой внутри корабля вживую, я думаю, что моей воинской части также недостаёт опыта.

Она частично использует ненадлежащее обучение как отговорку; хотя 203-й воздушный магический батальон и элита, он состоит из одних лишь магов, и их нехватка знаний в других областях является настоящей проблемой.

Вот почему Таня надеется провести совместную тренировку с морпехами, обладающими наибольшим опытом в данном деле.

Нельзя стесняться заимствовать мудрость у экспертов, если хочешь остаться в живых. План для того, что случится потом, можно придумать после того, как выживешь.

Если это совещание продлится достаточно долго, флот угостит нас обедом — иными словами, хорошей едой, получаемой его офицерами. Нет никаких проблем, если составление расписания учений займёт больше времени, чем планировалось. Таким образом, Таня продолжает свой тяжкий труд, взращивая сердечную дружбу с флотом, не выпуская из поля зрения свой следующий фронт — хотя это идёт вразрез с её собственным мнением — и посему она шаг за шагом идёт к ещё одной победе.

↑[✱]Опосредованная война (война чужими руками) — международный конфликт между двумя странами, которые пытаются достичь своих целей с помощью военных действий, происходящих на территории и с использованием ресурсов третьей страны, под прикрытием разрешения внутреннего конфликта в ней. Арнольд энд Смит Вэпонс — «оружие Арнольда и Смита» (англ.) ↑Опосредованная война (война чужими руками) — международный конфликт между двумя странами, которые пытаются достичь своих целей с помощью военных действий, происходящих на территории и с использованием ресурсов третьей страны, под прикрытием разрешения внутреннего конфликта в ней. ↑Коскенкорва — распространённая финская водка. ↑Уинстон Черчилль — премьер-министр Великобритании в 1940-1945гг. (т.е. в годы Второй мировой войны). ↑«Аал» — жаргонное название немецких торпед (от нем. «aal» — угорь). ↑Auf Wiedersehen — до свидания (нем.) ↑Использовать белые ручки для изощрённой игры в крикет — типичное занятие англичан. Когда британский пилот, попавший в плен к немцам, потерял протез и попросил выслать ему новый, полагаю, британцы сбросили его с парашютом в довесок к бомбам или чему-то подобному. Когда немцы сказали, что это было подло, британцы ответили «Это не игра в крикет!» — прим. автора. ↑Неконтактный взрыватель — взрыватель, обеспечивающий подрыв боевой части на заданном расстоянии от цели, без механического контакта с последней. Существенно повышает действенность огня по некоторым типам целей, например самолётам или пехоте. ↑Броня субмарины тонкая как бумага — на самом деле это не так, ведь ей приходится противостоять огромному давлению воды. ↑Папарацци — фоторепортёры, снимающие сцены из личной жизни звёзд шоу-бизнеса и других знаменитостей без их ведома и согласия. ↑Jawohl — «так точно», «есть» (нем.). Фрау — уважительное обращение к женщине (нем.). ↑На самом деле вода не смягчает ударную волну от взрыва ввиду своей несжимаемости — на этом и основан принцип действия глубинных бомб. Тане стоило бы лучше учить матчасть — может, тогда не оплошала бы (прим. перев.). ↑Закон Генриха — в теории предотвращения несчастных случаев на производстве показывает связь между количеством несчастных случаев с разными степенями тяжести, в виде пирамиды. Утверждает, что уменьшение числа мелких происшествий соответственно уменьшит и число крупных. ↑Билет в один конец — имеется в виду знаменитая японская тактика «камикадзе». ↑Уолтер Липпман — американский писатель и журналист. Ввёл в широкий научный оборот понятие стереотипа. Известен своей оригинальной концепцией общественного мнения. ↑«Бетти» — условное обозначение японского торпедоносца Мицубиси G4M. ВМС вынудили разработчиков самолёта пожертвовать бронированием ради лётных характеристик, что впоследствии стало причиной больших потерь при его боевом применении. ↑«Принц Уэльский», «Рипалс» — соответственно линкор и линейный крейсер ↑«Марш смерти» — в английском/японском также является жаргоном для обозначения проекта, требующего невыносимого количества сверхурочной работы.