Онлайн чтение книги Военная хроника маленькой девочки The Saga of Tanya the Evil
Дружеский визит

15 МАРТА, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ШТАБ ИМПЕРСКОЙ АРМИИ, КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ № 1.

Конференц-зал № 1 в Главном штабе имперской армии был наполнен таким шумом и паническими криками офицеров, как будто это была палуба парусного корабля, только что пострадавшего от тайфуна.

Пришла плохая весть о полномасштабном военном конфликте с армией Федерации на востоке.

После зловещего первого доклада генеральный штаб приготовился, как матросы, почуявшие приближение грозного шторма; никаких приготовлений у них не было.

Они уже совершили огромную ошибку, позволив республиканской армии незаметно напасть на Рейнском фронте. Нельзя было терпеть, когда кто-то вертел большими пальцами до тех пор, пока не возникнет ситуация, и армия уже продемонстрировала этот факт, как внутренне, так и публично, очистив всех, кто участвовал в предыдущем разгроме.

Генеральный штаб не может допустить еще одной ошибки. Эти слова повторялись как фраза-пароль, давая наглядный отчет о решимости сотрудников, а также их явном непринятии ошибки своих предшественников.

И в самом деле, ни одна небрежность, связанная с хвастовством, не была очевидна в их решимости. Они объявили всеобщую мобилизацию, в которую были включены даже свободные от службы члены, и сделали все возможное, чтобы справиться с ситуацией.

Их усилия были вознаграждены хорошо дисциплинированным боем фронтовых войск в обороне Востока.

Тесное сотрудничество и координация между штабом Восточной группы армий и управлением Генерального штаба также дали прекрасные результаты.

Разворачивалось подвижное сражение, и офицеры корпуса обслуживания, начиная с заместителя директора фон Зеттюра и ниже, поддерживали линии снабжения. Когда дело дошло до поставок снарядов на фронт, стратегия внутренних линий работала в удивительной степени именно так, как и предполагалось; в целом они успешно реагировали на обстоятельства без промедления.

Несмотря на это…

Информация поступала в них затемненная туманом поля боя, и схватывание общей картины было огромной задачей для их смертных умов.

С каждой патрульной станции поступали экстренные вызовы, а также сообщения из региональных армий. В то же время со всех сторон поступали противоречивые запросы. Естественно, даже если они делали все, что было в их силах, возможности Генерального штаба по обработке информации все равно были ограничены. Даже если они затянут пояса так сильно, как только смогут, у них тоже есть свой предел.

Поток отчетов о состоянии дел легко разрушил их ожидания относительно проведения учений.

У них было в три раза больше аналитиков, которые, как они думали, им понадобятся в качестве запасных, но сейчас у них было намного больше работы, чем они ожидали, так что обработка достигла точки насыщения.

Но истинная сила высоко ценимых штабных офицеров Империи заключалась не в чем ином, как в их способности справляться с неожиданностями. Выставив на всеобщее обозрение специальные навыки, превозносимые как основа обучения персонала, они отбросили все тривиальные данные в тот момент, когда стало очевидно, что их способность к находить решения превосходить все данные.

С ужасающей ясностью основная фракция имперской армии заняла реалистическую позицию. Приоритет — это все.

Таким образом, менее важные отчеты и запросы были безжалостно отброшены в сторону, и весь персонал начал заниматься делами с самого высокого приоритета.

Они начали с того, что послали ожидавшую их большую армию на восток. Зная, что скорость может решить исход войны, они вложили все, что имели, в быстрое развертывание своих сил.

Обслуживающий корпус и железнодорожное управление работали без сна и отдыха, чтобы согласовать расписание, и они уже начали посылать готовые к отправке подразделения.

В то же время офицеры снабжения, отвечающие за поставки, проклинали небеса, когда на лету корректировали график отгрузки, что было немалым подвигом. В ответ на последний план операции члены железнодорожной команды практически все рухнули, но все же сумели выполнить поставленную задачу.

В армии всегда говорили, что сердцевина стратегии внутренних линий, то есть быстрое развертывание техники и войск, опирается на железнодорожное ведомство, и этот подвиг доказал это. Кроме того, в рамках обслуживания сети снабжения, возглавляемой корпусом обслуживания, было создано депо, и полеты, чтобы забрать сотрудников для подтверждения ситуации, были организованы в соответствии с планом.

Но не все шло так, как ожидалось, как обычно на поле боя. Как ни досадно, судя по отчетам, все действительно выглядело хаотично.

Во всяком случае больше похоже на казино.

Приведут ли их действия к хорошим или плохим результатам? Это было почти то же самое, что заключать пари. Повсюду, куда ни глянь, суетились офицеры с налитыми кровью глазами.

А в центре этого водоворота находился Генеральный штаб…

— Давайте быстро проведем собрание. Итак, джентльмены, я хотел бы обсудить предложение командира 203-го воздушного магического батальона майора Тани фон Дегуршаф, присланное вами. — Генерал-лейтенант фон Зеттюр, который должен был быть занят больше всех, председательствовал на собрании. Они собрались, чтобы обсудить предложенный Таней план рейда на столицу Федерации.

Даже для подразделения, подчиняющегося непосредственно Генеральному штабу, было необычно, чтобы запрос от простого батальона требовал столь высокоприоритетных обсуждений.

— Полковник фон Лерген, мы вас слушаем.

Один батальон прошел над головами региональных армий, чтобы получить инструкции от Генерального штаба. Учитывая структуру армий как организаций, обычно это было крайне нежелательно.

Но мало того, что они прошли вне очереди, офицеры Генерального штаба, которые были так заняты, что каждая секунда была на счету, собрались вместе для серьезного обсуждения этой просьбы. Совсем неплохо, если бы они послали 203-й воздушный магический батальон атаковать столицу Федерации.

— Сэр, если есть хоть какой-то шанс на успех, я думаю, стоит позволить ей попробовать.

План прямого удара по столице.

Самое удивительное — образ мыслей майора фон Дегуршаф. Такова была честная оценка Лергена, когда ему сообщили о ее идее.

Когда ей приказали присоединиться к восточным линиям и вести затянувшееся сражение, она ответила, предложив им совершить набег на столицу и хорошенько ударить по вражескому тылу? Конечно, если бы они могли привлечь внимание Федерации за своими собственными линиями, это было бы очень эффективно с точки зрения стратегии, но обычному человеку немного трудно следить за ходом ее мыслей.

Нет, — поправился он, — я, должно быть, попал под ее влияние.

Если бы кто-то еще сказал, что они собираются взять один батальон и атаковать столицу Федерации, никто не счел бы нужным обсуждать это нелепое хвастовство.

— Если быть откровенным и на мгновение забыть о риске, то отдача будет огромной. И шансы на успех отнюдь не малы.

Но вместо того, чтобы сделать ей выговор за дерзость, Генеральный штаб быстро приступил к рассмотрению просьбы, то есть заставил измотанных специалистов всех ведомств из кожи вон лезть, чтобы потратить на нее время.

Лерген верил, что план может сработать, даже если никто другой этого не сделает.

— Прямое нападение на столицу. Как отвлекающий маневр. Прекрасно.

Главные линии заняты затяжным боем, и 203-й воздушный магический батальонмагов должен поддерживать их, но, по-видимому, его командир ведет дела в своей обычной манере, — Лерген ворчал про себя, но высказал свое мнение, что они должны позволить ей.

— В ее послании говорится, что она просит разрешения, учитывая политические факторы.

Никогда нельзя сказать, о чем она думает. В усталом сознании Лергена возник магический офицер. Не то чтобы всех офицеров-магов было так уж трудно понять.

Это, определенно, была идея фон Дегуршаф.

Тот самый майор. И конечно, это был не обычный случай, когда командир под давлением своих офицеров обращается окольным путем.

Вероятно, она спрашивала разрешения из уважения к своим невольным подчиненным. А возможно, и из-за политической ситуации. Она превосходно прикрыла все свои тылы.

Ее талант предотвращать политические распри до их начала был уже доказан во время инцидента с потоплением подводной лодки Содружества.

— Есть шанс, что план сработает. И он будет хорошим отвлекающим маневром, поэтому я говорю, что мы позволим ей сделать это.

Если бы не политические последствия, нападение на столицу было бы идеальным отвлекающим маневром. Что заставило бы Федерацию взять часть своих сил и защитить город. Возможно, они даже оттянут кого-то с линии фронта.

— Разве это не классический пример “легче сказать, чем сделать”? Полковник фон Лерген, нанесение прямого удара по столице будет нелегким делом. Как бы впечатляюще это ни звучало, на самом деле его выполнение наверняка повлечет за собой гору трудностей.

— Им удалось атаковать столицу Дакии, штаб республиканской армии на Рейнском фронте, а также штаб противника на южных рубежах. Учитывая, что это предложение исходит от специалиста, у которого нет недостатка в достижениях, не кажется ли вам, что есть хороший шанс, что они могут прорваться? — Дегуршаф и 203-й батальон имели блестящий послужной список по тактике обезглавливания. — И даже если удар не удастся, противнику все равно придется посылать подразделения, чтобы справиться с ними. В этом случае, если им удастся заманить туда часть вражеских сил, мы можем ожидать, что давление армии Федерации на главные линии на востоке несколько ослабнет.

Но в то же время в голове у него мелькнули стеклянные глаза Дегуршаф. Одного воспоминания об этом нечеловеческом взгляде, устремленном в пустоту, было достаточно, чтобы он понял, что обычные ожидания были слишком ограничительными.

Только по внешнему виду можно было подумать, что она очаровательная маленькая девочка. Но ее глаза произвели на Лергена впечатление менее человеческого и более похожего на куклу-убийцу.

— ...Полковник, вы серьезно?

— Генерал фон Зеттюр, пожалуйста, подумайте. Мы говорим о Дегуршаф. — Он с вызовом ответил на подозрения Зеттюра. Обычно такое высказывание было невероятно грубым, но они говорили о Дегуршаф.

Предположительно, она смеялась и танцевала на Рейне. Она была сумасшедшим типом, который прорвался через противовоздушную оборону Республики и уничтожил штаб их армии.

Она не торопилась просить разрешения.

К тому времени это уже не было вопросом осуществимости; она просто проверяла, позволит ли политика или нет.

У него не было никаких сомнений, что она сможет это сделать.

— Но как же столица?

— Неужели мы просто будем держать ее на цепи? Не лучше ли будет позволить ей укусить кого-нибудь?

Успех был практически гарантирован. И даже если они потерпят неудачу, потребность этого бешеного пса пойти в атаку, несомненно, обеспечит достаточное отвлечение внимания, чтобы значительно увеличить их выигрыш. Лучше всего было позволить охотничьим собакам, даже чересчур жестоким, наброситься на свою добычу. Она уже доказала, что является командиром, который может уловить запах военных возможностей, когда ее выпускают на волю.

До тех пор, пока разрешение не вызовет серьезных политических проблем, они должны отпустить ее. Гораздо опаснее было удерживать ее без всякой причины. Позволить де Луго уйти теперь стоило им очень дорого. Учитывая это, возможно, довериться носу бешеного пса было оптимальным решением.

— Какое ужасное сравнение. Так нельзя говорить о боевом командире.

— Вы так говорите только потому, что не знаете ее, полковник.

Тот, кто убеждал его разумным мнением, был пожилой подполковник.

Я почти уверен, что он офицер связи в Восточной группе армий, — подумал Лерген и тут же усмехнулся этому аргументу.

Если бы он хоть раз, хотя бы один раз, соприкоснулся с истинной природой, аномалией по имени майор фон Дегуршаф, то сразу бы все понял. Она была бешеным боевым псом, который убьет магическим клинок офицера на тренировке, если он не будут приносить пользы. Если она поймет, что кто-то стоит у нее на пути, даже союзник, то наверняка разнесет его в пух и прах. Нередко неумелые командиры гибли в “несчастных случаях” на передовой.

Но она сделает все правильно, имея на то логические причины, размышлял он.

— Майор фон Дегуршаф — способный полевой офицер, но давайте посмотрим с другой стороны.

— А?

— Она слишком способная. Я предлагаю вам ознакомиться с отчетами о передвижных боях на южном континенте. Насколько мне известно, единицы имперских подразделений могли бы провести эти маневры в ходе учений. И разумеется, она единственная, кто смогла их воспроизвести в реальном бою.

В этом смысле Лерген считал дисциплину генерала фон Ромеля фантастической. Вместо того чтобы сокрушаться оо ее ничтожестве, он освободил ее, чтобы она показа все на что способна.

Без всяких ограничений она тоже могла хорошо работать.

Нет, я не должен недооценивать ее.

Видимо, она действительно много работает.

“Видимо”, потому что эффективность майора фон Дегуршаф уже превзошла все мыслимые масштабы.

— О, насчет этого ... У восточных армий был вопрос... Может быть, в донесениях не хватает точности? Я не хочу сказать, что достижения блестящего полевого офицера могут быть недействительными, но я надеюсь, понимаете, что результаты, как правило, завышены…

— Прошу прощения... Что вы только что сказали?

— Некоторые члены Восточной группы армий задаются вопросом, правильно ли составляются отчеты о достижениях. Я понимаю, что внутренний фронт нуждается в герое, но разве отчеты не должны содержать цифры, которые немного более реалистичны?

На мгновение Лерген потерял дар речи. Ммм... Он посмотрел на Зеттюра, но на его лице застыло все то же озадаченное выражение.

Ну, я не могу его винить. Он поморщился, размышляя над замечанием офицера связи Восточной группы армий. В отчетах, Дегуршаф и остальная часть 203-го батальона вышли немного сенсационными. Он, вероятно, мог предположить, что проблема была связана с комментарием о том, что Дегуршаф сражался с силами колониальной обороны Республики и остатками их главной армии с яростью Льва.

— Если вы так скептически настроены, то почему бы вам не послать инспектора из Восточной группы армий в батальон Дегуршаф?

— Что, правда можно?

— Конечно. Но если вы простите мою дерзость, позвольте дать вам совет от чистого сердца. Я настоятельно рекомендую послать опытного офицера магии, который ранее служил в подразделении дальней разведки и имеет по меньшей мере недельный опыт выполнения миссий, проникающих вглубь вражеской территории.

Он сделал искреннее предупреждение.

С яростью Льва — вполне подходящая метафора. Ты хмуро смотришь на точность отчета, но ведь есть же эти необыкновенные записи о достижениях. Майор фон Дегуршаф и ее батальон всегда возвращаются с десятками очков, как будто они охотились на уток.

Он все еще помнил, инспектора, который сомневался в точности отчетов и решил сопровождать их, но бедный административный бюрократ не думал что все обернется настолько плохо. После недели дальней разведки и атак на вражеской территории они потащили его за собой в беспорядочную вылазку, и он потерял сознание, поэтому ее люди жаловались, что их результаты в перехвате боя не были должным образом распознаны. В конце концов инспектор бежал обратно на родину совершенно разбитым.

Это не было попыткой произвести впечатление, их достижения были реальными. И выступление следует считать героическим.

Но, может быть, лучше сделать шаг назад и подумать еще немного.

Любой, кто мог бы спокойно провести неделю проникающих рейдов, даже если одно неверное движение могло означать полное уничтожение, должен был быть немного сумасшедшим. Мало того, во время первого сражения со свободной республиканской армией (как они называли себя в начале войны на юге) произошел тот самый фронтальный прорыв и удар по штабу; время было настолько идеальным, что казалось невозможным для человека.

Отчет о сражении был парадом идеальных тактических маневров, которые даже теоретически едва ли возможно было сделать. Правильные маневры происходили в такое нужное время, что казалось, будто она каким-то образом наблюдает за всем происходящим с высоты.

— Эта особа по своему сумашедшая. Если вы хотя бы сами не пошлете инспектора с исключительными способностями, его могут расстрелять за замедление движения батальона. Сомневаюсь, что это тот результат, который вы ждете.

— Быть не может! Она получила Среброкрылого Штурмового Значка с Дубовыми листьями!

— И именно поэтому.

Ребенок ее возраста получил Среброкрылого Штурмового Значка с Дубовыми листьями и остался жив.

Обычно даже сама эта фраза была бы странной, можно даже сказать невозможной. Если бы я прочитал эту фразу еще до войны, я бы посмеялся над ней, как над ужасной выдумкой или шуткой, сделанной кем-то незнакомым с тем, как работает личный состав в армии.

Чем больше он думал об этом, тем более странным оно ему казалось. Майор Таня фон Дегуршаф была еще ребенком, и все же она была так ужасно совершенна как солдат.

Практически все, о чем он мог думать, было то, что внутри нее что-то сломалось.

Из всего, что произошло до сих пор, он понял, что она верна армии. Чего он не знал, так это того, на что именно была направлена ее преданность. Ужасающая.

— Давайте на этом и закончим. Часы тикают, даже когда мы спорим. Пока единственными возражениями являются эмоциональные аргументы, дальнейшее обсуждение — пустая трата времени.

Зеттюр прервал спор, и на его лице появилась кривая улыбка. Затем он бросил бомбу на сотрудников и их пустые взгляды.

— Я также считаю правильным дать ей разрешение.

Лерген усмехнулся: Он такой же, как всегда.

— Генерал?! — При этом замечании несколько человек, наблюдавших за происходящим, в конце концов вынуждены были прерваться.

Забавная ситуация для Лергена, но, очевидно, они действительно волновались.

Разве шансы на успех не невероятно малы? — они задумались.

Разве все это не закончится тем, что мы убьем бесценное элитное подразделение?

А может быть, они опасались, что результаты негативно скажутся на боевом духе.

Все эти вопросы были скрыты в их призывах сдержать ее.

— Она не стала бы спрашивать, если бы не верила, что успех возможен. Я бы с удовольствием поставил на нее одну из моих любимых бутылок.

— Вы серьезно?!

Вот почему они были шокированы, когда он быстро отверг их страхи.

Члены Генерального штаба были блестящими людьми, способными мыслить только в рамках здравого смысла. Они не очень хорошо приспосабливались к новым идеям.

Ну, теперь я понимаю почему, — подумал Лерген, когда его осенило. — 203-й воздушный магический батальон — совсем другое дело.

Вовлечение в это дело, несомненно, дает толчок вашему здравому смыслу.

— Да, я серьезно. А теперь разрешите ей.

Нет никакого способа заставить их понять, — подумал Лерген, отдавая честь и уходя. Он направился в сигнальную комнату, чтобы послать телеграмму Тане, которая, как он знал, уже ждала его: “он уже здесь? Мы получили разрешение?”

Уходя, он думал: “надеюсь, Федерация сгниет”.

16 МАРТА, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. СТОЛИЦА ФЕДЕРАЦИИ. МОСКВА.

В одном закоулке Москвы располагался народный комиссариат внутренних дел, и одного его названия было достаточно, чтобы любой гражданин Федерации стал твердить себе: “буду ли я следующим?” В конце концов, в отличие от более ленивых федеральных агентств, недостатка в результатах не было.

Некоторые люди в мире очень страстно продвигаются по карьерной лестнице. Конечно, все хотят, чтобы полицейские и пожарные были полны энтузиазма, но не многие люди оценят такой же энтузиазм со стороны тайной полиции.

Поэтому, когда речь заходит о “народном друге” или как его еще называют комиссариате внутренних дел, простые люди, конечно, не хотят, чтобы он был так предан делу. Нет, даже привилегированный класс от всей души желает, чтобы именно этот народный комиссариат был ленивее. Ведь комиссариат внутренних дел печально известен своей решающей ролью в чистке центрального президиума* партии.

Если эти парни положили на тебя глаз, будь ты ведущим военным или партийным деятелем, твоя жизнь будет действительно короткой... Как власть, которая завтра может погубить всех и каждого, если захочет, организация вызывала страх и отвращение у всех граждан Федерации. Но сотрудники народного комиссариата внутренних дел не обращали внимания на чувства народа и продолжали скрупулезно исполнять свою роль винтиков в системе.

От коллективизации сельского хозяйства, очищения политических деятелей и разоблачения саботажа до разгрома тайных связей с иностранными агентами — они самоотверженно работали. Они открыто заявляли, что вместо того, чтобы отпустить на свободу одного преступника из опасения причинить вред десяти потенциально невинным людям, они предпочли бы осудить сотню невинных, чтобы поймать десять реальных преступников.

И те же самые сотрудники, вероятно, возглавляют современную охоту на ведьм. Но даже они трепетали перед своим начальником, народным комиссаром внутренних дел товарищем Лорией, надеясь, что не совершат какой-нибудь ошибки.

По внешнему виду это был обычный тусклый мужчина лет сорока, хотя и немного низкорослый. Но одного его имени было достаточно, чтобы закаленные ветераны покрылись холодным потом и стали послушными под жестоким каблуком комиссариата внутренних дел.

Однако Лория, спокойно взявшись за перо и глядя на свои обязанности, определил себя не более чем эффективным бюрократом, который занимается своей работой.

— Правильно. Проследите, чтобы с ними обращались приемлемым образом. — В рамках своих административных обязанностей в отношении концентрационных лагерей* в Сильдберии*, он предупредил начальника лагеря, что рабочие должны использоваться с постепенным износом  — и медленно повесил приемник.

Хотя он знал, что начинается война, стиль, с которым он подходил к своим обязанностям, ничуть не изменился по сравнению с мирным временем. Он спокойно рассматривал людей как статистику и посвятил себя тому, чтобы соответствовать своим цифрам, будь то на фронте или в тылу.

Таким образом, для Лории, пока война была неизбежной вещью, он мог только выполнять свой долг.

Но даже для него, без сомнения, решение объявить войну Империи было счастливым событием, которое рассеяло кошмары, занимавшие его разум. Очевидно, тяжесть постоянного пребывания на страже, никогда не зная, когда Империя может нанести удар, была намного тяжелее, чем он себе представлял.

Как долго его мучил стресс?

С тех пор как он планировал объявление и тайную атаку, он чувствовал себя намного лучше. В результате, к счастью, он смог быстрее пройти согласование и решить гораздо больше вопросов, чем раньше.

Он очистил половину списка, поэтому был уверен и горд тем фактом, что политические силы не смогут сделать ни одного шага, даже если страна перейдет в режим войны.

Он не собирался позволять кому-либо бросать вызов основам Федерации, будь то колеблющийся класс, замышляющий саботаж, или фракция противников установления. А поскольку лагерям требовалось как можно больше рабочей силы, он мог просто послать туда имперских солдат.

— Отлично, все идет гладко, так что я должен... ах, но время от времени чувствую себя странно…

В этот момент, когда на передовой только начиналась война, он заметил, по легкому трепету, что чувствует себя необычно подавленным. Он хотел дать волю своим порывам.

Как только мысль пришла в голову, он без колебаний начал действовать.

— Это я. Да, подайте мне мою машину.

Все, что ему оставалось делать — ждать донесений от политических комиссаров на передовой. Это займет некоторое время. Ожидание раздражало его — у него не хватало терпения.

Если он не мог вынести напряжения, то требовался небольшой перерыв для его нижних областей.

Сегодня был неплохой день, чтобы побродить по городу в поисках новой находки. Великие люди очень любят чувственные удовольствия, разве не так они говорят?

— Проследи, чтобы все было улажено к тому времени, как я вернусь. Обратите особое внимание на очищение всех людей, которые имели контакт с имперцами.

Именно так. А так как он был великим человеком, то неудивительно, что он питал большую любовь к чувственным удовольствиям. Лория принадлежал к тому типу людей, которые без колебаний отдают предпочтение своим вкусам.

Оставшуюся часть работы он поручил своим подчиненным, приказав им тщательно разобраться со всеми, кто связан с Империей; сел в машину и дал водителю, который был в курсе всех подробностей, краткие инструкции.

— Я бы хотел прокатиться. Все как обычно.

Так машина неторопливо двигалась в сторону центра Москвы, изредка прерываясь блокпостом или базой ПВО. На самом деле он не мог жаловаться на препятствия, мешающие его развлечениям, поскольку именно он организовал контрольно-пропускные пункты и приказал военным построить базы противовоздушной обороны.

К счастью, это не заняло слишком много времени. Даже если его время от времени слегка задерживали, некоторые часовые были из народного комиссариата внутренних дел. Как только они заметили, что он находится в служебной машине со специальным номерным знаком, они открыли ему дорогу.

Он попросил водителя отвезти его в ту часть города, где было много студентов, и стал наблюдать за ними с предвкушением зверя, охотящегося на свою добычу. Давайте посмотрим…

В последнее время он был так занят, что уже давно не получал такого удовольствия.

У меня действительно больше нет терпения... — Он криво усмехнулся про себя. И все же именно поэтому он с вожделением смотрел на проходящих мимо школьниц в поисках той, которая соответствовала бы его идеалу.

— А как насчет этой? Мм, так себе. — Он вздохнул.

На мгновение спина одной девушки показалась ему привлекательной, но когда он пригляделся поближе, то увидел, что она совсем не та, за кем он охотился.

Все было в выдержке. Если бы она была моложе, то была бы в его вкусе. К сожалению, она была слишком взрослой.

Она была больше похожа на спелый плод, чем на зеленый, только немного вне сферы его интересов. Но была очень близко. Не то чтобы она ничего в нем не возбуждала. Но именно потому, что она была так близка к совершенству, ее недостатки бросались в глаза.

— Не совсем то, если бы я только мог найти ее немного раньше, она была бы восхитительна.

Не успев опомниться, он уже оплакивал нелепость судьбы. Эта красота, рост — несколькими годами раньше он, конечно же, захотел бы ее; он бы украл ее с улицы. Тот факт, что она была так красива, он чувствовал, что даже сможет наслаждаться ею, несмотря на то, что ее неуклюжая частично взрослая внешность фактически уменьшала его желание — какая трагедия.

— Что случилось?

— Да ничего, не совсем то что нужно. Продолжай ехать.

Вот что значило для Лории, когда он смотрел на идущих по улице девушек, потерять к ним интерес. Он искал цветок, чтобы сорвать его, но, увидев обветшалую форму своего идеала, ни один из них не был для него достаточным. Со спины выглядело красиво, но когда он подходил ближе, всегда чего-то не хватало.

Может быть, мне попробовать где-нибудь еще? — Именно в тот момент, когда он пытался придумать способ улучшить свое настроение, это и произошло.

После того, как он так долго смотрел на землю — о, боже — он поднял глаза и заметил темные пятна, висящие в западном небе. Размышляя о том, что это за странные пятна, он вдруг понял, что они были одеты в камуфляж, совершенно не похожий на оперение какой-нибудь птицы.

— А? Что за идиоты такие?

Вся Москва уже была объявлена бесполетной зоной. Никто не должен был находиться в воздухе, только если военный парад или церемония.

Естественно, это было грубейшим нарушением правил.

Ах вы негодяи! — С глазами, в которых было столько убийственного блеска, что он мог бы убить одним взглядом, он поклялся наказать их.

Вот почему я не могу доверять воздушным силам или магам. Я стольких отправил в концлагеря, а они все равно не учатся! — После того, как мысль пришла ему в голову, хитрый ум Лории задался еще одним вопросом.

Маги?

Здесь не должно было остаться никаких магов. Он сам возглавил охоту — не на ведьм, а на магов. Физически невозможно для любого мага даже быть рядом для нарушения правила.

Да и не могло никого остаться.

— Какого... !

На самом деле…

Он кричал против воли, не заботясь о посторонних.

Что, черт возьми, происходит?

Даже этот тупиковый вопрос пришел Лории в голову. Но в следующее мгновение движение магоподобных пятен перед его глазами не оставило места для сомнений.

Маги невозмутимо построились для антиповерхностного удара. Даже с земли он мог сказать, что это был великолепный маневр. Ни один член не был неуместен; вы могли бы даже назвать их отношение расслабленным.

И Лория знал, что маги армии Федерации не смогут осуществить такой хорошо организованный маневр.

Конечно же, он знал. Он был тем, кто очистил и разрушил их.

Он сделал это для того, чтобы класс, который сделал бывшее магическое учреждение своими союзниками, никогда больше не смог противостоять партии. В армии Федерации осталось всего несколько политиков, и они пали так низко, что люди относились к ним холодно. Не осталось ни одного подразделения, которое могло бы выполнять такие маневры, а если бы и было, он послал бы их в Сильдберию, чтобы они были убиты доминионом Акицусима* в пограничном конфликте.

Значит, это были не маги Федерации. В таком случае, в процессе ликвидации, их личности были ясны: они враги. Они из армии враждебной нации… После осознания, на этот раз он кричал с истинной самоотдачей:

— Имперская Армия?! Что?! Этого не может быть!

16 МАРТА, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. НАД СТОЛИЦЕЙ ФЕДЕРАЦИИ. МОСКВА.

Достигнув неба над столицей Федерации, командир 203-го воздушного магического батальона майор Таня фон Дегуршаф понимает, что выиграла свою ставку.

В “буйном” настроении, и даже улыбаясь,  Таня смотрит на улицы Москвы, которые они вот-вот встретят как представители имперской армии. Внимательно присмотревшись, она замечает раздражающе безвкусные бронзовые статуи в “самом городском международном аэропорту мира”.

Возвышающийся народный дворец не мог быть построен без нагромождения желчи и мерцающей красной звезды — действительно дурной вкус.

Что ж. Таня снисходительно улыбается.

Во-первых, я не ожидаю от Коммунистов большого толка, а во-вторых, я не из тех, кто привередничает по поводу формы своих целей.

Если я в чем-то и разбираюсь, так это в том, что “хороший Красный — мертвый Красный”.

Тане вполне устроит, если международные соглашения не помешает  бомбить коммунистическую столицу.

— Фея 01 — всем подразделениям.

Обычно, было бы невозможно пролететь над столицей так небрежно, как сейчас, и не встретить противовоздушную оборону, а тем более перехват.

Обычно...  — я не могу сказать, что все не усложнилось из-за начала войны.

И все же Таня улыбается. Они преуспевают в дальнем проникающем рейде почти без подготовки. Если туда так легко попасть, то противовоздушная оборона Федерации ничего не стоит.

— Я выиграла пари? Я же говорила тебе, что даже студент колледжа может сломать их защиту?

— 02 — 01. Действительно.

Видишь? — Таня улыбается капитану Вайсу, который не одобрял план бомбардировки Москвы. В ответ на добродушное “я же говорила” Вайс знает, что потерпел поражение, и поднимает белый флаг.

— Я ценю твое спортивное признание правды, но это не значит, что ты получишь пощаду.  Таким образом, войска, когда мы вернемся на базу, все любимые бутылки 02 будут вашими для питья!

— Ух ты, вице-командир угощает? Жду с нетерпением этого момента!

— Похоже, это хороший шанс, так что, пожалуйста, рассчитывайте и на меня.

В такие моменты, как сейчас, первые лейтенанты Серебрякова и Гранц бесстрашно подшучивают друг над другом. Что делает полет над вражеской территорией веселым, гармоничным.  Вам почти кажется, что небо свободно, в отличие от зараженной коммунистами земли.

— Если ты угощаешь их обоих, то не забывай и меня!

— И мы будем их пить! Это наша самая большая миссия со времен той, что была на пляже прошлым летом. Против алкоголя вы никогда не поймаете меня отступающим — ни на шаг!

— 02 — всем подразделениям. Да, ребята, наглости вам не занимать!

Это многообещающая атмосфера для болтовни на рабочем месте. Неожиданное благословение этиловым спиртом улучшает моральный дух Гранца и других офицеров во всем батальоне; мы можем отправиться на работу в духе солидарности.

В таком случае.

Мы можем приступать. Таня улыбается и думает о том, насколько надежны ее войска, оставаясь соответственно расслабленными, но не теряя бдительности во время полета. Затем она рявкает приказы.

— 01 — всем подразделениям! Хорошо, что вы ждете доброго предложения от 02, но перед отдыхом надо поработать. Немедленно построиться для нанесения удара против наземных целей. Я повторяю еще раз: немедленно построиться для нанесения удара против наземных целей.

Они быстро организуются в боевую ложу. Передвижения 203-го батальона являются выдающимися. Они сохраняют соответствующее расстояние друг от друга, когда начинают двигаться к центру Москвы.

Вот тогда-то у Тани и возникает ощущение, что они могли бы пойти еще на один шаг вперед. До сих пор единственными препятствиями, с которыми они сталкивались в небе, были птицы или погода. Несмотря на долгий перелет, ее маги не слишком устали, у них был запас сил.

По прибытии к месту назначения их боевая мощь намного ближе к обычной, чем предполагали ее лучшие оценки. У них все еще должно быть достаточно сил, чтобы отступить, даже если они действительно полетят в город, а не просто сбегут. В таком случае, возможно, они смогут бежать на север, на территорию бывшего Союза Антанты, находящуюся под контролем имперской армии.

Таня бормочет что-то себе под нос, а затем сообщает войскам, что они собираются провести какое-то эффективное уничтожение.

Первоначальный план состоял в том, чтобы провести самое большее облет, демонстрацию. В частности, они собирались взять страницу из справочника Джона Булла и летать кругами над вражеской столицей.

Мы выступаем против коммунистов, поэтому нет ничего лучше, чем сбить их гордость с нескольких колышков, или, скорее, Таня думала об этом как о своей цели. Но на самом деле у нее было больше возможностей, чем просто представление.

— Я пересматриваю свой план. Первая рота, со мной. Я собираюсь взорвать красные звезды на этом большом, раздражающем людей дворце. А вы, остальные, атакуйте все правительственные объекты, какие сможете найти.

Если нас не перехватят, я смогу воплотить в жизнь свою мечту о зачистке Москвы.

— Вторая рота, уберите вон то бельмо на глазу, бронзового человека на площади и мумии, если сможете.

Опрокинуть эту бронзовую статую Иосифа — вторая мечта капиталиста.

Я не думаю, что много статуй такого значения было сбито в моем собственном мире, но нет такого правила, которое говорит, что я не могу сделать это здесь. — Напротив, это прекрасная возможность. Мы воспользуемся этим шансом, чтобы первыми совершить историческое деяние по уничтожению коммунистических памятников. — Таня хихикает про себя.

Если возможно, я хочу, чтобы в мавзолее были и те мумии, которым люди поклоняются как идолам. Хм, “Если возможно”, звучит неплохо .

— Третья рота, покорите и уничтожьте самое высокое здание в Москве, то, что выходит на Сильдберию. Также уничтожить тайную полицию.

И мы будем запугивать тайную полицию. Так весело, что я едва могу сдержаться.

Говорят, что Сильдберию можно увидеть из подвала бывшего офиса страховой компании. Конечно, сжечь все их секретные документы — это самое отвратительное, что мы можем с ними сделать. Тот, кто сказал, что вы можете преуспеть, делая то, что другим людям не нравится, был прав.

— Четвертая рота, атакуйте Кремль. Не сдерживайтесь. Причините столько вреда, сколько сможете.

Очевидно, у американской армии было правило не бомбить Императорский дворец, но мы не находимся под такими ограничениями. Ну и что, если немецкая армия не допустит бомбардировок британской королевской семьи? Ко мне это не имеет никакого отношения.

Мы — имперская армия. Давайте служить человеческому миру, убивая медведей в Кремле.

— Командир батальона — всем подразделений, это сценарий мечты для всех капиталистов. Будущие капиталисты будут завидовать.

Эти вещи, определенно, одновременно произведут впечатление на закоренелых антикоммунистов и заставит их пожалеть, что они здесь не были.

— Ладно, солдаты. Выдвигаемся!

— Да, мэм!

Когда подразделения рассредоточились и выстроились, по нам, наконец-то, открыли зенитный огонь.

— О, так у них действительно есть ПВО.

Широкоугольные пушки, стреляющие с земли, безусловно, представляют собой угрозу. Даже элитный член 203-го воздушного магического батальона получил бы не просто ожог от прямого попадания.

— Не спускайте глаз с земли, — призывают голоса, перекрещивающиеся между подразделениями, но довольно скоро канал наполняется почти разочарованными вздохами.

— Довольно спорадический перехват, и их цель ужасна. Похоже, они стреляют волей-неволей. Может быть, мы просто ударим по их оборонительным позициям? — Серебрякова подходит с вопросом.

Не то чтобы Таня не поддалась искушению, но после минутного колебания она качает головой.

— Даже если зенитный огонь коммунистов жалок, это все равно зенитный огонь. Я не могу придумать ни одной причины, чтобы нести дополнительные потери.

— Тогда прошу извинить меня за предложение.

— Мы не можем слишком много веселиться и забыть, когда нам нужно вернуться домой... О, лейтенант, у вас есть личные причины затаить обиду на коммунистов?

— Да, майор, но это было еще в детстве.

Осознав этот факт, Таня постаралась внести ясность в свои мысли.

— Вам не нужно скрывать, как сильно вы их ненавидите, лейтенант.

— Э-э, мэм?

На лице Серебрякова появляется странное пустое выражение, и Таня улыбается, как бы говоря, что все понимает.

Серебрякова раньше жила в Федерации. Поскольку она порядочный человек, то наверняка пострадала от рук коммунистов. Легко представить, что она, должно быть, сгорает от желания перестрелять их всех насмерть.

— Я не скажу тебе, чтобы ты не позволяла ненависти управлять собой. Пока ты верна своему долгу, я поддерживаю твои чувства. Конечно, лучше всего, если ты будешь держать себя в руках, но пока ты поддерживаешь свою эффективность, я тебя прикрою.

Ее адъютант пытается что-то сказать, но Таня говорит, чтобы та не волновалась. Покрывать ошибки моих подчиненных — не мое хобби или что-то в этом роде, но если кого-то из них критикуют, даже если они не правы, я без колебаний поддержу их.

— Я читала ваше досье. Буду рассчитывать на ваше знание местности. Сделайте хорошую работу. Я надеюсь, что мы сможем осуществить вашу давнюю заветную мечту.

Таня похлопывает Серебрякову по плечу, а затем бормочет: “пора на войну”, — она берет инициативу в свои руки и отдает приказ о формировании ударного отряда.

— Всем подразделениям, сеять хаос так, как считает нужным ваш командир роты. Я объявлю о нашем уходе либо с помощью сигнальной ракеты, либо с помощью передачи на широкую территорию.

— Какова наша тактическая цель?

— Нанесите им умеренный урон и до некоторой степени посмейтесь над ними. Ни больше, ни меньше. Я хочу, чтобы вы действительно выпендрились. Возлагаю большие надежды на ваше созидательное разрушение.

Мы пролетели над Москвой, но то, что мы собираемся сделать, по сути, то же самое, что и Токийский рейд Дулитла. Мы как будто подражаем пропаганде Американской Империи.

Федерация — страна с напыщенным гербом. Против Федерации, где нация вымышлена и единственное, что поддерживает чувство национальности — пропаганда, наиболее эффективно нарушить представление о том, что партия всемогуща. Мы, по сути, швыряем грязевые шары в его репутацию.

Более того, это эффективно, вы получаете максимальный эффект при минимальных усилиях. Мы можем ожидать, что такого рода притеснения расстроят их.

В конце концов, все дело в них. Вместо того чтобы послать подкрепление на главные линии, они, вероятно, потратят драгоценное время на предотвращение повторения инцидента и возложение вины. Было бы здорово, если бы они сделали вскрытие с тоннами самокритики.

И еще одна причина... Таня напоминает своему батальону об их оперативных задачах.

— Наша цель в этой операции — навредить гордости Федерации. Думай об этом, как о пинке в гнилую дверь.

Они позволили имперской армии проникнуть в воздушное пространство над столицей?

Конечно же, все люди, ответственные за предотвращение этого, потеряли лицо впечатляющим образом. Они определенно попытаются скрыть это, но ... Если мы будем бушевать в небе и разрушать здания и памятники, которыми они так гордятся, то будет невероятно трудно это скрыть.

Если их способность вести войну сдерживается тщетными попытками прикрытия, то это может быть вполне приличным вторичным эффектом.

— Давай заставим их пожалеть, что они вообще родились!

— Да, мэм!

— Хорошо, давай сделаем все правильно. Начинайте атаковать!

Боевой квадрат аккуратно разделяется на четыре части, и Таня заставляет свою роту не спеша продвигаться к центру Москвы. Имперские маги летают взад и вперед по небу в триумфальном строю.

Она даже записывает видео со своей вычислительной сферы, для пиара. Держа и город, и своих подчиненных в кадре, чтобы было ясно, что это Москва, она медленно наклоняется в поворот.

И тут у нее появляется идея.

— Первая рота, почему бы нам не спеть национальный гимн?

— Ха-ха-ха-ха. Отличная идея, майор. И давайте его усиливать с помощью магии!

Ее люди реагируют положительно.

Отлично. Я не очень люблю петь, работая в группе, но если это делается для того, чтобы посмеяться над коммунистами, пролетая над их головами, то я полностью за.

Мы используем звукоусилительную формулу для блага москвичей, которые, вероятно, понятия не имеют, что происходит.

Это похоже на дирижирование оркестром. Довольно забавно. Она распевает имперский гимн, как диктуют ей обостренные эмоции, позволяя ему звенеть по всему небу Москвы.

Очень приятный звук, но что еще больше углубляет ее счастье, так это хорошие новости, которые продолжают поступать.

— Фея 06 — 01. У меня отличный вид на Сильдберию!

— 01 — 06. Хорошо горит?

— 06 — 01. Напоминает мне о желании сжечь мои результаты тестов в детстве. Эти документы превосходно горят.

Бодрый рапорт от подчиненного. А район, который она видит с неба, окутан ревущим пламенем.

Должно быть, коммунисты в панике. Одна только мысль об этом бодрит. Это определенно стоит медали. Когда мы вернемся, я должна буду подать заявку на все награды.

— Ха-ха-ха. Потрясающе!

— Между прочим, у вас там идет какая-то восхитительная военная музыка. Мы будем рады присоединиться к вам…

— Великолепно. Давайте же протрубим в трубы цивилизации! Пой так, чтобы тебя услышали все в Сильдберии!

Пусть трубы будут предупреждением коммунистам, что их гибель близка. Это может быть нашими Иерихонскими трубами*. Напевая изо всех сил, Таня и ее компания приближаются к намеченной цели — народному дворцу.

— 01 — всем подразделениям. Готовьте свои формулы! Цель: народный дворец!

— Цель: народный дворец!

На соответствующем расстоянии и высоте Таня весело проявляет свою формулу и пускает ее. Она ни за что не промахнется мимо неподвижной мишени, и взрывная формула врезается прямо в железобетонное здание.

— Ха-ха-ха! Ну и веселье!

То ли из-за дрянной архитектуры, то ли из-за некачественных материалов, я не знаю точно, что именно, но многоэтажный народный дворец уже рухнул. Она была уверена, что ей потребуется несколько залпов, но когда она видит, что здание уже начинает рушиться... Да, должно быть результат поспешного строительства.

— Бетонные здания, которые так любят коммунисты, гораздо более хрупкие, чем я думала! — Насмехается Таня, но репортаж из четвертой роты окатывает ее ухмылку ведром холодной воды.

— Думаю, это зависит от места. Фея 09 — Фея 01. Извините, но у нас возникли проблемы с обороной Кремля. Внешняя стена удивительно прочная.

— Вы пытались совершить преднамеренное нападение?

— Да, но эта штука просто чокнутая. Даже стальные противобазные проникающие снаряды сразу отскакивают.

— Черт, значит, распределение бетона было совершенно несбалансированным. Думаю, что Кремль имеет более высокий приоритет, чем народ.

Если железобетон будет настолько толстым, что он будет отражать атаки четвертой роты Гранца, то будет очень трудно пробиться без пушки.

Возможно помогут несколько кумулятивных зарядов, но у нас почти нет взрывчатки. Мы экипированы для дальней разведывательной миссии. А что касается формульных пуль, то у нас даже нет такого количества стальных патронов для пробивания крепостных стен.

Если так трудно прорваться, значит ли, что ее еще важнее атаковать? Если бы я точно знала, что этот придурок Сталин был там, мы могли бы похоронить Гранца и всю четвертую роту, и это все равно было бы выгодно... Но это тот самый придурок Сталин, о котором мы говорим. Если дела пойдут плохо, он наверняка ускользнет.

В этом случае, возможно, будет лучше, если четвертая компания изменит свои цели и направится куда-нибудь еще. Чтобы максимально использовать наше ограниченное время, их уничтожение мягкой цели может быть более эффективным.

— 09, пусть четвертая рота поменяет цель на ходу.

— Да, мэм.

Блин, вот это действительно дождь обрушился на мой парад, — думает Таня, но уже в следующее мгновение приходит величайшая новость.

— 04 — 01. Мы раздавили Иосифа. Повторяю, мы раздавили Иосифа.

— Должно быть, хорошее чувство?

— Да, лучше не бывает.

Таня делает быстрый расчет, возвращаясь к ситуации, чтобы убедиться, что они преследуют врага как можно дальше.

Они уже достаточно напали на Кремль, чтобы вызвать беспокойство, а народный дворец и штаб-квартира тайной полиции охвачены пламенем. Вторая рота, посланная взорвать статую в культ личности, выполнила свою миссию с легкостью.

Конечно, приятно чувствовать себя такой свежей. Я просто завидую. Удар ногой по статуе Иосифа, должно быть, был великолепен. Я думала, что при всей их гордости, она будет хорошо охраняться, но если это не так, то, может быть, стоит пойти на небольшое приключение. Например, мы могли бы повесить имперский флаг посреди площади, как на Иводзиме*.

Не знаю, как я отношусь к подражанию морским пехотинцам, но…

Нет, нет, что хорошо, то хорошо. Формальная красота и есть красота. Это замечательно, что мы можем уничтожить коммунистов, даже не дожидаясь дебатов философов.

Мы поднимем развевающийся имперский флаг прямо в сердце каждого коммуниста. Политическое влияние будет огромным. И даже риск не такой большой, поскольку мы уже взяли площадь.

Прежде всего, имперский флаг будет развеваться в столице Федерации. Высокомерные лица коммунистов, вероятно, побелеют, как простыни. Я уверена, что они превратят Москву в крепость, чтобы это никогда больше не повторилось — даже если для этого им придется выдернуть тонну материи и личного состава с линии фронта.

Таким образом, с точки зрения нашей помощи главным линиям нет лучшего отвлекающего маневра, который мы могли бы создать. Я уверена, генерал фон Зеттюр будет в восторге.

— Отлично. А теперь давайте водрузим флаг на площади и уберемся отсюда.

— Флаг? Хорошая идея, но… У меня нет его собой.

Таня почти обескуражена неудачным ответом своего подчиненного. Но ей не о чем беспокоиться. Она не настолько небрежна в планировании, чтобы у нее не было запасной идеи.

— Не стоит беспокоиться. Я знаю, где мы можем его достать.

Для тех, кто хорошо разбирается в привычках коммунистов, импровизация — не проблема. Знание — сила. Зависимо от того, знаете ли вы что-то или нет, выбор, доступный вам, меняется.

В этом случае, если вы знаете, что коммунисты любят пропаганду, что они любят фильмы и что они также любят цензуру, вопрос становится довольно простым. Само собой разумеется, что коммунистические фильмы подвергаются цензуре, чтобы быть политически корректными. Другими словами, уже некоторое время они наверняка ведут антиимперскую пропаганду.

...Вы не можете снять фильм об империи зла без ее злого флага.

Естественно, у них где-то должна быть целая куча их для сожжения или еще чего-нибудь. Конечно, у них будет куча коммунистических красных флагов для того, что они считают своей армией справедливости. Другими словами, здорово, что у нас тоже будут флаги для сжигания.

Еще лучше, если мы сможем запечатлеть это на пленке.

— Но где?

— На киностудии, которой так гордятся коммунисты. Уверена, у них есть имперские флаги, чтобы использовать их в своей антиимперской пропаганде.

— О, вы правы, майор!

И тот факт, что Серебрякова догадывается, где может находиться студия, заставляет Таню улыбнуться. — Конечно, знаешь.

Решив, что им не следует разговаривать по радио, Таня машет ей рукой и спрашивает в упор:

— Лейтенант, вы ведь знаете, где искать?

— Если он все еще там, где был раньше! Я не уверена, что точно помню, но если то же самое, что и на карте, которую они потеряли раньше, то я знаю это место!

— Замечательно. Тогда, ваш приказ — реквизировать  оборудования на месте. Не забудьте про военные чеки и квитанцию об оплате.

— Понятно. Конечно, мы сделаем надлежащую реквизицию и не будем грабить студию!

Должно быть, она поняла безвкусную шутку Тани. Сделав образцовый салют и приняв свою миссию, Серебрякова берет нескольких солдат и спускается на улицы Москвы.

Мы будем снимать пропагандистский фильм вместо коммунистов.

С коммунистическими камерами.

Ну что ж, мы сожжем флаги Федерации, а не Империи — красный флаг коммунистов наверняка будет ярко светиться в пламени. Просто представив себе эту сцену, вы испытаете трепет.

Да, имеено то, что я бы назвала бодрящим. И мы водрузим наш флаг на площади коммунистов. Ах, я действительно сожалею, что не взяла с собой журналиста. Да, неожиданно, но это не значит, что мы можем схватить любого, кто окажется поблизости.

Следующий оптимальный план — закупить оборудование за свой счет.

— Да, имеет смысл.

— Я пойду заберу флаги и снаряжение. А вы, ребята, оставайтесь здесь и разнесите Мавзолей или еще что-нибудь.

— Понятно! Мы будем вас ждать!

Ну а теперь... Пора отправляться на киностудию и побаловать себя каким-нибудь культурным обменом.

Есть ли у коммунистов культура, спросите вы?

Отличный вопрос, но не волнуйтесь. Даже в странах, не имеющих выхода к морю, есть флот, так что теоретически для коммунистов не было бы странным иметь культуру.

16 МАРТА, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ФЕДЕРАЦИЯ. УЛИЦА МОСКВЫ.

Молящийся голос зазвенел, как колокол. Это было похоже на то, как если бы верующий, который так долго был угнетен в этой стране, теперь пел. Молитва на официальном языке Федерации, чтобы люди ее поняли.

Голос, который очищает нечистых, восхваляет Царя Небесного и прославляет спасение наших душ.

Затем последовало нападение на Москву.

Такое бедствие, что даже неверующие были вынуждены задаться вопросом, не появилось ли чистилище в их мире.

Было просто слишком много событий для переваривания. Контратака военных и тайной полиции против армии, особенно батальона магов, просто закончилась бы поражением. Потребовалось лишь мгновение, чтобы полностью стереть в порошок честь великой страны, столь гордой своей мощью.

Таким образом, имперские армейские сапоги энергично ударили по площади перед зданием, где еще совсем недавно работал Лория.

Мавзолей, где покоились вожди революции, был взорван; Кремль, где скрывался генеральный секретарь, почти пал.

Лучшие силы Федерации пытались отбросить врага назад, но их контратака закончилась сокрушительным поражением. А их позиции в противовоздушной обороне доказывали, что стрельба вслепую принесет не больше пользы, чем тигр из папье-маше.

Насколько мог судить Лория, врагов было меньше пятидесяти. Так что для магического подразделения равнялось примерно батальону?

Магический батальон — не так уж много людей.

И все же…

Маленькая группа беспрепятственно сеяла хаос. Событий было достаточно, чтобы совершенно ошеломить любого высокопоставленного члена партийной организации.

И это была Федерация. Любая страна будет иметь проблемы с подотчетностью, но в Федерации все закончится буквально чисткой.

— Ах! Какого черта?..

Любой нормальный человек понял бы, что тот факт, что Лория смотрел в небо, как зачарованный, красноречиво говорит о серьезности ситуации.

Имперские солдаты спокойно спустились вниз.

Перед его глазами был вражеский отряд, несущий имперский флаг.

Все они мягко приземлились, начиная с девушки, ведущей их. И командир противника с мужественной улыбкой, которая, казалось, от куда он смотрел, было не больше, чем ребенок. Чья-то дочь топтала столицу.

Как мог такой промах произойти на глазах у самого Лории? А в столице, где присутствует сам Иосиф? Если Лория был тем, кто сеял безграничный страх как администратор чисток, то Иосиф был тем, кто отдавал приказы о казни.

Когда лидеры армии Федерации услышали, что столица была атакована прямо на глазах у Иосифа  и Лории, они все приготовились к грядущей гибели.

Десятки солдатских голов буквально покатились по земле? В Федерации это будет считаться мирным решением. Тот факт, что офицеры армии Федерации даже на мгновение отвлекли свое внимание от линии фронта, чтобы побеспокоиться о политической ситуации в тылу, действительно говорил о том, насколько глубоко террор был вбит в них.

— Прекрасна. Какая милая!

Но Лория, которого боялись офицеры Федерации, сейчас испытывал не гнев, а скорее радость. Слова, сорвавшиеся с его дрожащих губ, когда он смотрел на небо, были чисты и искренни.

Обычно у него была странная, неискренняя улыбка, которую можно было бы назвать коммунистической ухмылкой. Но теперь маска была сорвана так окончательно, что он неуверенно выражал эту самую редкую, чистую, высшую форму восторга.

Объектом его пристального взгляда было милейшее лицо, напряженное от убежденности.

Одна только мысль о том, чтобы заставить ее сдаться, доводила самообладание Лории до предела.

Чем больше он смотрел, тем больше сходил с ума. Охваченный неописуемым чувством, он почувствовал, что его разум преображается.

О, это любовь с первого взгляда.

Он хотел ее. Ему хотелось прижать к себе эту маленькую девочку. Ах, я хочу знать—я так сильно хочу знать, что не могу вынести.

Теперь Лория смотрел только на нее. Больше ничто не имело для него значения.

— Я хочу ее. Я должен заполучить ее. Я просто обязан заполучить ее.

Он уже видел ее. Он нашел предмет своего страстного желания.

Отныне все остальные будут выглядеть как марионетки. Он был в этом уверен. Никто не мог заменить ее.

Ее дерзкое выражение лица было прекрасно, как на картинке. Он сиял даже на истерзанных войной улицах Москвы. Даже без всяких украшений она обладала красотой, которую невозможно было скрыть.

А этот голос, какой очаровательный! Ее певучая молитва звучала как успокаивающий колокольчик. Даже когда она пела имперский гимн, ее голос был великолепен.

Я должен заставить ее вздыхать этим великолепным голосом.

Ах, нет, как прекрасно, но может быть, прежде заставить ее исказить это красивое лицо. О, а может быть заставить лицо покраснеть от приятного смущения.

Ах, это уже слишком. Она мне нужна. Я сейчас взорвусь.

Я должен заполучить ее любой ценой. Он хотел заполучить ее в свои руки, несмотря ни на что. Он не сказал бы, что не хочет власти. Но что это было за крошечное, тривиальное желание по сравнению с ней.

Настоящая любовь.

— Она будет принадлежать мне. Да, она будет моей.

Моя идеальная кукла. Ах, я не могу больше ждать. Я так нетерпелив, что практически готов протянуть ей руку прямо сейчас. Блестяще; значит, это и есть романтика. У меня так кружится голова, да еще в моем возрасте. Или, может быть, возбужденный? Во всяком случае, можно назвать, неугомонностью. Я чувствую себя полным энергии и решимости преодолеть любую битву прямо сейчас.

— Я ни перед чем не остановлюсь. Мне все равно, что для этого потребуется. Да, я сделаю все, что угодно.

Чтобы достичь своей цели, он не остановится ни перед чем. Он даже не подумает остановиться. Чтобы заполучить ее, он заключит сделку с любым дьяволом.

Он пойдет на компромисс с любым политическим соперником. Он использовал бы любого диссидента. Он хотел ее так сильно, что даже пощадил бы магов, которых отправил на казнь в Сильдберию.

Нет, это именно то, что я должен сделать. Если я могу забрать ее, мне все равно, кто это сделает, даже если они представляют угрозу для идеологии.

Уже скоро. Я хочу сорвать этот цветок как можно скорее.

17 МАРТА, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. СОДРУЖЕСТВО. ЛОНДИНИУМ.

Несчастье других людей сладко на вкус, как мед. Или, по крайней мере, личное страдание имеет привкус мышьяка. Но в кои-то веки, в поистине редком случае, главы правительств Содружества не могли наслаждаться страданиями другой страны.

Ну, не то чтобы они сочувствовали, но все же.

— Значит, никакой ошибки нет?

Резкий вопрос первого лорда адмиралтейства содержал в себе необычайную усталость. С самого начала войны военно-морской флот готовился к боевым действиям, но на торговых линиях уже вспыхивали стычки.

Поддержание торговых линий разрушало даже крепкую психику первого лорда.

А потом этот отчет. Он хотел забиться в постель с бутылкой вина, хотя его вины тут нет — вот насколько плохи были новости.

— Да, сэр, это последнее сообщение через посольство.

Конечно, принося такие новости, разведка была нежелательным вестником. Каждый хочет поприветствовать кого-то с хорошими новостями, а не с плохими. Поэтому вместо того, чтобы быть робким, лучше быть отстраненным.

Приняв такое решение, генерал-майор Хаберграм из отдела внешней стратегии постарался подавить выражение своего лица и сухо доложил:

Небольшое количество магических отрядов вторглось в Москву и атаковало ее. Первым сообщением был экстренный рапорт офицера разведки, который только что получил назначение в посольство.

Над Москвой кружат имперские маги. Когда он услышал отчет в первый раз, то решил, что это какая-то пропагандистская операция. Кружение было сделано в демонстрационных целях.

Все удивлялись, думая, что это пропаганда для поднятия боевого духа и хвастовства своими победами над федерацией — удивлялись, потому что им удалось приблизиться к столице страны, с которой они воевали.

— Основные правительственные организации Москвы подверглись основательному рейдерству.

Но по мере того, как все становилось яснее, удивление сменилось страхом и благоговением. Предположительно это был всего лишь небольшой отряд магов, но в какой-то момент он превратился в полк. Затем это были несколько подразделений, которые разделились и атаковали одновременно, и инцидент был расценен как фактическое нападение, а не демонстрация.

Что делало его вполне определенным, так это масштаб разрушений.

По словам сотрудников посольства в Москве, как минимум, секретная полиция и Площадь Революции были взорваны в пух и прах. Они не были уверены, правда это или нет, но в отчетах говорилось, что на площади также был установлен имперский флаг. В то же время поступали и другие неподтвержденные сообщения о том, что на Кремль была совершена огромная атака и что он был доведен до грани капитуляции.

Город, по-видимому, был в крайней панике, но из-за этого детали о масштабах ущерба были неясны.

Однако было ясно, что преступники — имперские маги. Даже если целый полк, это означало не больше сотни человек. Миссию также можно было описать как проникающую скрытую атаку, выполненную относительно небольшим подразделением. Тем не менее, согласно отчету, ущерб, который он нанес, был очень сильным.

Вот тут-то и возникла хитрость — кошмар для тех, кто отвечал за оборону: не было никакой гарантии, что Содружество избежит потерь, понесенных Федерацией.

— Нам нужно переосмыслить нашу противовоздушную оборону.

Было уже немного поздно, но чиновники уже поняли, насколько хрупкой была противовоздушная оборона Лондиниума. Морское заграждение все еще было в прекрасном состоянии; никакое морское вторжение им не грозило. Флот Содружества будет защищать ее воды.

Но если они не могли прогнать захватчиков с неба, то в данном случае флот ничего не значит.

— Можем ли мы остановить целый полк вражеских частей?

— Я... не совсем уверен, сможем ли мы остановить вторжение…

Между тем лица армейских офицеров, которых заставляли заниматься этим вопросом, были в одном оттенке до бледного. Их система ПВО, которая реально прикрывала только столицу, в лучшем случае предусматривала медленные полеты бомбардировщиков. Они построили охранные посты, такие как радиолокационные станции на южной окраине материка, но они не были рассчитаны на ловких магов, приходящих издалека в масштабе полка или батальона.

Если бы, гипотетически, они были нацелены на атаку такого масштаба, как та, что произошла на Востоке, было бы невероятно трудно предотвратить вторжение в небо над столицей.

И что тогда произойдет? Содружество будет подвергнуто такому же позору, как и Федерация. Сама мысль об этом была ужасна. И сотрудники могли видеть, что у них не было никакого способа устранить такую возможность.

Из-за осознания проблемы, их настроение резко упало.

— Значит, мы можем подвергнуться тому же позору, что и Федерация?

— В настоящее время мы не можем полностью исключить такую возможность…

Это и так было понятно для всех. С раздражением премьер-министр стукнул кулаком по столу и оборвал все жалобы. Что им было нужно, так это контрмеры.

— Вот и прекрасно. Я хочу услышать, как мы будем решать проблему.

Если тебе что-то нужно, я выслушаю, так что поторопись и скажи мне. Если вы этого не сделаете и что-нибудь случится, вы будете тем, кто возьмет на себя всю ответственность. — Даже высокопоставленный военный должен смириться со своей судьбой и послушно перечислить необходимое снаряжение, когда сталкивается с таким взглядом.

— Укрепление экрана ПВО будет нашим главным приоритетом. Кроме того, мы хотели бы разместить истребители и магические подразделения в корпусе обороны Родины.

И начальник Генерального штаба переключил передачу с быстротой, которую можно было бы назвать легкой. Совсем недавно он был полон уверенности в себе, но изменить свое решение было единственной вещью, которую он мог сделать быстро.

Или, может быть, мне следует сказать, что у него есть талант к усвоению урока? Он гораздо лучше, чем генералы, которые придерживаются классики и никогда не учатся. — Премьер-министр решил одобрить его кандидатуру.

— Но это же ограничит количество войск, которые мы можем послать на южный континент! Флот внутреннего моря и штаб региональных сил там внизу представили повторные, совместно подписанные запросы.

— У нас все еще есть стратегический буферный регион вплоть до Арека. Я не думаю, что есть какая-то причина жертвовать собой ради Республики.

Министр иностранных дел поспешно запротестовал, но ответ армии был безразличен. Ну, с их точки зрения, они обязаны были быть внимательными к Министерству иностранных дел. Но это не означало, что они были обязаны принять кризис, угрожающий серьезно понизить их честь.

У Министерства иностранных дел была своя собственная позиция, свои собственные причины для того, чтобы поднимать постоянные просьбы Свободной Республики о дополнительных подкреплениях на южном континенте. Свободная Республика не собиралась позволить своему союзнику покинуть боевые порядки и наоборот. Армия тоже понимала, что это важно. Но у армии были свои причины и интересы.

— Согласен, но сработает ли она так хорошо.

Тот, кто вмешался с небольшой дополнительной оговоркой, был из Военно-Морского штаба. Услышав замечание, все вспомнили, что у штаба ВМФ сложилось хорошее впечатление об объединении флота внутреннего моря и остатков республиканского флота.

По крайней мере, они хотели сохранить стратегический буферный регион до некоторой степени, чтобы защитить канал и колонии. С этой целью было бы лучше, если остатки республики продолжали сражаться, в каком бы состоянии они ни находились.

Ну, именно из-за этого хода мыслей Республика нас и ненавидит.

— И наоборот, что, если мы попробуем сделать то же самое?

Давайте сменим тему.  — Так, должно быть, думал канцлер казначейства. Он предложил взглянуть на вопрос под другим углом зрения с гибким предложением.

— Действительно. Я и сам не считаю идею плохой, но...

Он бросил спасательный круг, так что я должен им воспользоваться. — С этой мыслью он решил включить его в дискуссию.

— На первый взгляд, трудно. Даже из того, что мы знаем об их расположении, имперская армия имеет в столице три батальона магов.

Но ответ армии последовал незамедлительно. Судя по всему, они обдумали ту же самую идею, но не предложили ее, потому что уже пришли к такому выводу.

— Какой великолепный прием.

— Похоже, это инструкторское подразделение, технический арсенал и батальон запасных новобранцев.

У них, похоже, слишком много лишней боевой мощи. Первый лорд Адмиралтейства невольно вздохнул, выражая растущее отвращение всех чиновников. Даже при том, что это имело смысл для  подразделений, чтобы быть в столице, они не могли не оплакивать их присутствие и удивляться, почему все должно быть именно так.

— Мы можем предположить, что инструкторское подразделение будет обладать реальной компетенцией. Независимо от того, что произойдет, если нас встретят новобранцы, и если инструкторское подразделение будет перехвачено, мы не сможем прорваться с равными силами.

Последнем гвоздь в гроб вбила разведка. Судя по тому, что говорилось в отчетах, инструкторское подразделение состояло из представителей элиты. Хотя оно нечасто появлялась на передовой, все члены были опытными ветеранами, так что они привыкли сражаться.

Напротив, поскольку они не были исчерпаны, анализ показал, что они будут даже сильнее, чем любая случайная единица.

— Разве не поэтому мы выполним тайную атаку?

Дискуссия немного затянулась, но канцлер казначейства задал вопрос. Конечно, именно в этом и заключался смысл тайной атаки. Поскольку нападение Империи на Федерацию можно было в общих чертах квалифицировать как нечто сродни внезапному нападению, то был шанс, не так ли?

Вот в чем была суть вопроса.

Тем не менее, комментарий был от гражданского лица.

– Из-за битвы на Рейне Империя уже имеет противовоздушные линии предупреждения на бывшем Рейнском фронте. Было бы чрезвычайно трудно пройти через их экран перехвата, не будучи обнаруженным.

Если вы хоть немного знаете о битве на Рейне — другими словами, если вы считаете, что любой солдат будет знать об оборонительных позициях на этих фронтах — то вы знаете, что было бы трудно провести внезапную атаку.

Предупредительные экраны на Рейне были настолько плотными, что даже имперская армия вынуждена была пытаться прорваться через них грубой силой, а не тайком атаковать. То, что Империя уже одержала победу на Рейнском фронте, вовсе не означало, что они должны были оставить свои оборонительные позиции.

Во всяком случае, они, вероятно, крепко держатся за свои предупреждающие линии. Генерал Хаберграм действительно проводил повторные проверки и никогда не находил дыр. В этом случае было бы почти невозможно пробраться туда незамеченным.

Сейчас, наверное, действительно было бы более целесообразно намеренно задействовать предупреждающие линии в атаке преследования. Они могли бы заручиться поддержкой флота и послать туда морских магов, но шансы на успех были невелики.

Во всяком случае, о том, чтобы подчинить флот превосходству противника в воздухе на вражеской территории, не могло быть и речи. А учитывая, насколько ценными были морские маги, риск был слишком большой.

Ну, им даже не нужно было об этом думать, потому что в любом случае флот никак не мог быть снят с линии фронта.

— Каждая служба приходит к выводу, что нам будет слишком трудно атаковать.

В конце концов, все, что могло сделать Содружество — выиграть время и нарастить свои силы для контрнаступления. Они не хотели признавать, но если Империя и Федерация не сокрушат друг друга, то Содружество может не получить своего шанса еще довольно долго. Можно сказать, что ситуация была неудобной.

— Ну что же. Как поступить с Федерацией?

Но в этом случае война на истощение между Империей и Федерацией была абсолютной необходимостью. Как ни досадно, но Империя уже довольно сильно встряхнула ситуацию своим нападением на столицу Федерации. Федерация должна была бы разместить много войск в тылу для обороны, а это означало бы, что их деятельность на главных линиях против Империи будет ограничена.

Это была самая большая причина, по которой Содружество не могло радоваться неудаче Федерации.

— Похоже, они уже передислоцировали отряды для защиты столицы.

Другими словами, лояльные и вполне компетентные войска были переброшены из какого-то другого места. Содружество предпочло бы иметь их на главных линиях, сражаясь с имперской армией насмерть.

— Имперские части, участвовавшие в атаке, уже отступили.

— Федерация ведет себя неопределенно, но похоже, что отряды, которые они послали в погоню, были либо отброшены, либо сбиты.

— Мы с тобой одного мнения. Разведка пришла к выводу, что контакт был потерян.

И тот факт, что подразделения, участвовавшие в атаке, благополучно отступили, указывал на возможность ее повторения. Существовал страх, что элиты имперской армии снова нанесут удар по столице.

Такая деспотическая нация, как Федерация, определенно не допустит, чтобы одно и то же произошло дважды. Повторение нанесло бы слишком большой ущерб политической и военной власти страны.

Они, конечно же, не представляли себе, что военные офицеры Федерации жаждут буквально отправить свои собственные головы в полет. Естественно, они будут обременены оперативными ограничениями и в конечном итоге получат тонны праздных солдат.

Кроме того, известие о том, что имперская армия атаковала Москву, а затем неспешно вернулась на базу, несомненно, повысило боевой дух Империи. Учитывая, что моральный дух Содружества никак не поднимется, это было еще одним поводом для осторожности.

— А мы можем контролировать информацию об налете?

— Бесполезно. В каждом кабаке уже гудят новости о том, что Москва растоптана сапогами имперской армии.

Данная история уже произвела слишком большое впечатление, чтобы пытаться регулировать информацию сейчас. Люди, которых Хаберграм отправил в пивные, рассказывали ему всевозможные истории о вторжении Империи.

Например: имперская армия спокойно летела по небу над Москвой, распевая имперский гимн, и торжествующе поднимала свой флаг.

Например: имперская армия сбросила красный флаг на землю, которая была отмечена революцией, и установила там вместо него имперский флаг.

Например: имперская армия совершила налет на кинопрокатный центр и в отместку сожгла все красные флаги.

Например: императорская армия кричала, что она противится культу личности, и взрывала могилы революционных вождей.

Например, имперская армия уничтожила тайную полицию и культ личности, чтобы избежать новой революции.

Например: имперская армия отступает “вперед”, поджав хвост, как сообщают СМИ Федерации.

Например: имперская армия даже сделала памятную фотографию в Кремле.

Например: имперская армия планирует экранизировать фильм, в который они не верят, что слезы — форма культурного обмена или что-то в этом роде.

На допросе выяснилось, что последний слух был ироничным взглядом на поговорку: “никто тебе не поможет, даже если ты будешь плакать”. — Другими словами, темная насмешка Империи над серьезно пострадавшей Федерацией с ее разбитой гордостью.

Очевидно, рейд Империи был достаточно великолепен, чтобы оставить горький привкус во рту генерала Хаберграма. К завтрашнему дню повсюду будут ходить шуточки о силах Империи и Федерации. И так понятно, но граждане Содружества никогда не простят им, если они окажутся в такой идиотской ситуации.

Они все знали.

Оборона материка должна была предшествовать сотрудничеству с союзниками.

— Соедините меня с главой МИД Свободной Республики. В любом случае, нам нужно подумать, как справиться с ситуацией.

Заговорил премьер-министр. Конечно, его осознание своей ответственности и готовность проявить инициативу свидетельствовали о благодати. Дух ответственного человека требовал от него хорошего воспитания .

— Я сочувствую генералу де Луго, но ясно, что мы должны отдать приоритет обороне материка. С  изменением ситуации мы больше ничего не можем сделать.

Если у них есть войска для защиты канала, то их нужно отправить домой. Решение, которое, несомненно, породит оппозицию в Свободной Республике. Но если они этого не сделают, то материк Содружества может подвергнуться нападению. Если это случиться, война будет окончена.

— Чистая правда. Хотя один только вопрос о том, кто должен быть тем, кто скажет ему об этом, угнетает.

Ну да, дипломат, которому поручено доставить послание, будет чувствовать себя ужасно. По крайней мере, для дипломатов Содружества это было как посеянное семя беды.

Конечно, существовала и рациональная точка зрения, что прекрасные, доверительные отношения между двумя странами не могут закончиться из-за этого пустякового инцидента. То есть так было всегда.

18 МАРТА, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. УПРАВЛЕНИЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ИМПЕРСКОЙ АРМИИ.

У мужчин были страдальческие лица.

Их сжатые кулаки и расстроенное выражение лица живо говорили о том, что внутри их терзают сильные тревоги. Всем было крайне трудно понять, как это могло произойти.

Сцена, которая вызвала в памяти скорбь патриотов о том, что их страна потерпела поражение. Это было похоже на почти мирный, далекий пафос солдат, чьи мечты были разбиты вдребезги. Так трогательно, что можно было чуть не плакать.

И…

Прямо рядом с мужчинами, погруженными в свои причитания, что резко контрастировало с их мрачным настроением, стояли люди, безумно ликующие.

Все они высоко ценили имперскую армию за этот великий исторический подвиг. Они выразили свою поддержку смелому акту захвата вражеской столицы в качестве возмездия за одностороннее объявление войны.

Те из крайних правых, кто обычно кричал о лайковых перчатках армии, превозносили их до небес. Между тем, на крайних левых, те, кто обычно критиковал военных, были лишены дара речи от  могучего достижения.

— Имперский спецназ атаковал Москву.

Один этот отчет привел людей в неистовство. Нет, сам подвиг был опьяняющим.

Но поэтому — именно поэтому — Генеральный штаб был ошеломлен и встревожен.

— Просьба о разрешении атаковать из соображений политических факторов.

Между майором фон Дегуршаф и Генеральным штабом существовала решительная разница в понимании этих слов. Когда Генеральный штаб дал ей разрешение, самое большее, что они имели в виду — угроза.

В конце концов, это была столица страны. Как цель для отвлекающего рейда, он был более значим, чем большинство других. Так почему бы не сделать такой финт?

Не будет ли заблуждением сказать, что именно так легко они восприняли запрос? В любом случае, самое большее, что они себе представляли — демонстрация полета. Половина сотрудников сомневалась, что вообще можно будет вторгнуться в столицу.

Между тем действия майора фон Дегуршаф можно было назвать только губительными. Ее батальон вошел в воздушное пространство над столицей. Уже одно это дало бы Федерации значительные внутриполитические проблемы. Ну, если на этом все и закончилось, то это была бы хорошая пропаганда, и точка.

Да, если бы это было все.

Налет на столицу страны.

Политический центр, штаб тайной полиции, политический символ — все было раздавлено или каким-то иным образом повреждено; триумфальное развевание национального флага. И вдобавок ко всему они пели национальный гимн во вражеской столице, сопровождаемый тремя одобрительными возгласами, и даже сделали памятную фотографию с оборудованием, которое они где-то раздобыли.

Когда она сообщила, что они сожгли несколько красных флагов в погоне за приличными кадрами, они не поняли, что она имела в виду.

Но, судя по всему, майор фон Дегуршаф сама размахивала фотоаппаратом и снимала памятный фильм. Возможно, только с точки зрения внешнего вида маленькая девочка с фотоаппаратом — трогательное зрелище, но по причинам, которые само собой разумеется, ни один из офицеров Генерального штаба не нашел в своих сердцах даже немного тепла.

Скорее всего, они чувствовали что-то трудное для описания — как будто камера была вооружена.

— Я никогда не ожидал, что она зайдет так далеко. Или я бы сказал, что она вообще способна на такое…

Получив донесение, генерал-лейтенант фон Зеттюр выглядел нездоровым. Нет, пожалуй, правильнее было бы сказать, что он был смертельно бледен. Вспоминая об этом, он вспомнил, что она всегда была непоколебимо настроена против Федерации.

Когда дело дошло до тотальной войны, она утверждала более решительно, чем кто-либо другой, что Красные должны быть уничтожены, а их шпионаж зачищен.

Мало того, она была одной из тех, кто поднимает традиционную тревогу против войны на два фронта. Ее догма была ясна: если есть шанс раздавить одну сторону, то и другая сторона должна быть тщательно выбита. Стратегия внутренних линий и стратегия, которую майор фон Дегуршаф называла “привлечь и уничтожить”, были весьма эффективны против Республики.

Но именно поэтому... Имея стратегически свободную руку, что должна делать Империя? Если бы майору фон Дегуршаф поручили ответить на этот вопрос, то она, без сомнения, нанесла бы всеобъемлющий удар по Федерации. Но, надо сказать, она проверила и политические соображения.

Благодаря чему она осуществила необузданное разрушение, превратив гордость Федерации в месиво и похоронив ее.

Короче говоря, она перестаралась.

Без сомнения, это большой успех. Прямое нападение на вражескую столицу, вероятно, заслуживает первоклассного приказа Генерального штаба, но 203-й воздушный магический батальон явно переборщил. Они компетентны, но они также и неисправимые нарушители спокойствия.

Прямое нападение на столицу вражеской страны. Хотя и временно, но поднятие имперского флага на территории Федерации — первоклассное военное достижение. Причем настолько основательное, что командир батальона даже взял в руки фотоаппарат, чтобы зафиксировать это.

По крайней мере, они определенно достигли своих первоначальных целей — поднятия боевого духа и отвлечения внимания.

— У нас есть план примирения?

— Ты считаешь, что при таких обстоятельствах можно нащупать хоть одну из них? Верховное командование ворчит, что Министерство иностранных дел даже не сможет встретиться с ними в нейтральной стране.

— Это точно.

Для Генерального штаба, который надеялся на скорый конец, это была самая плохая новость из всех возможных. И не только, но и всякая возможность вести переговоры о прекращении войны с армией Федерации, с которой у нее ранее были тесные отношения, была полностью уничтожена всего за несколько дней.

Они взяли противника, который превыше всего ценил честь и не только заставил их потерять лицо, но и растоптал их достоинство.

Подданные Империи разразились радостными возгласами, но даже от аплодисментов у Генерального штаба разболелась голова. Это было неподходящее настроение для разговоров о мире; некоторые голоса даже призывали их заставить Федерацию сдаться.

То, что и без того было бы трудными переговорами, теперь было практически невозможно осуществить. С точки зрения шахмат, это было все равно, что с самого начала поставить мат.

— Говоря от имени разведки, я пришел к выводу, что шансов на мир в обозримом будущем практически нет.

Он чувствовал себя немного запоздалым в обсуждении, но, судя по голосу, несколько смирившись, разведка завершила свой анализ ситуации. Таким образом, вся тяжелая работа дипломатов, которые советовали им сосредоточиться на удержании границы, пока они пытаются найти решение, была по существу бессмысленной, даже несмотря на то, что армия до недавнего времени повторяла, что будет защищать границы.

— После операции, я полагаю, ситуация на главных линиях несколько улучшится, но мы столкнемся с крайне ожесточенным сопротивлением, как только прорвемся.

— Служба безопасности вынуждена опасаться, что давление Федерации на нейтральные страны возрастет.

С чисто тактической точки зрения это был большой успех. Конечно, этого было более чем достаточно для отвлечения внимания, чтобы поддержать основные линии. Но со стратегической точки зрения Генеральный штаб имперской армии в конечном итоге корчился в агонии в результате рейда, который они сами санкционировали.

Армия Федерации подошла бы к этой войне так, как если бы от нее зависела ее честь. Нет, это сделает вся их нация. В некотором смысле, целый второй фронт открылся, когда Империя уже сражалась с остатками республиканцев и Содружеством.

— Разведка согласна. Кроме того, влияние дружественной Империи фракции резко снизилось, и это мешает нам собирать разведданные.

Дружественная Империи фракция, которая неуклонно росла, вероятно, будет полностью выкорчевана и уничтожена.

Надежды на дружбу с Федерацией больше не было.

— И что же мы будем делать? Я не могу себе представить, что есть план нападения на них.

Естественно, что решение будет заключаться в том, чтобы выбить Федерацию. Но как же они это сделают? Федерация была настолько обширна, что любой порядочный офицер был бы вынужден задуматься о логистике.

И это место кишело антиимперскими националистами. Имперская армия могла истечь кровью, просто пытаясь обеспечить себе снабжение.

— Совершенно исключено. Уже одно это привело бы к обрушению линий снабжения.

Замечание подытожило общее мнение всех присутствовавших сотрудников. Именно поэтому они с самого начала не хотели связываться с Федерацией. Они даже предупредили все региональные армии быть осторожными и не делать ничего, чтобы спровоцировать его.

— Но жребий брошен.

Да. Их загнали в такую стадию, откуда уже не было возврата. Империя наверняка заплатит огромную цену за эту крошечную победу.

— Я полагаю, что мы должны попытаться окружить и уничтожить их на Востоке тоже, обескровив их. А что еще мы можем сделать?

Когда Дегуршаф вернется, я задушу ее, — мысленно поклялся полковник фон Берген, глядя на генерала фон Зеттюра в ожидании решения.

В любом случае, у нас нет большого выбора.

Она действительно бешеная собака. Нет, скорее бешеный Лев.

С этими мыслями Лерген мрачно посмотрел на свое только что одобренное предложение.

Огромная война…

Война, которая будет становиться все больше и больше. Он содрогнулся при мысли, что они только что опрометью бросились во второй акт.

1. Президиум — Постоянный руководящий орган государственных органов, партийных, научных и др. общественных организаций.

2. Концентрационные лагеря — места массового заключения и уничтожения властями гражданских лиц по политическим или расовым соображениям. (Как правило они были в Третьего Рейха)

3. Сильдберия — скорее всего так автор назвал Сибирь.

4. «Акицусима» — бронепалубный крейсер Японского Императорского флота.

5. Иерихонская Труба — сирены, устанавливались на боевые самолеты. Эти сирены приводились в действие с помощью небольших пропеллеров от попутного ветра, как только самолеты переходили в очень быстрый и крутой падающий полет. Они служили для устрашения противника и, таким образом, были частью психологической войны.

Битва за Иводзиму — сражение между войсками Японской империи и США за остров Иото в Тихом океане. 5-я дизия США подняла на вершине горы флаг, позже под названием «Поднятие флага на Иводзиме» получила Пулитцеровскую премию.