Онлайн чтение книги Военная хроника маленькой девочки The Saga of Tanya the Evil
Дальняя разведывательная миссия

15 МАРТА 1926 ГОДА ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. НАД ВОСТОЧНЫМ ПОГРАНИЧНЫМ РАЙОНОМ ИМПЕРИИ.

В небе над восточной границей Империи незаметно парит двухмоторный транспортный самолет. Рабочая лошадка авиационного транспортного подразделения имперской армии совершает редкий ночной полет.

Навигационные огни, обычно настроенные на максимальную яркость и четкость в дружественном воздушном пространстве, для избежания столкновений, были выключены…

Замаскированный корпус самолета неторопливо летит к месту назначения под покровом темноты, не издавая ни звука, если не считать легкого гудения моторов. Девяносто девять из ста человек, взглянувших на небо, никак не могли знать, что там что-то есть.

Его окраска была рассчитана на полет на вражескую территорию, что делало национальность неясной.

Первоначально истребитель, был оснащен всеми возможными контрмерами против обнаружения, доступными воздушному командованию специальной оперативной группы, которая, откровенно говоря, не колеблясь нарушала границы.

Даже если бы диспетчер Восточного центра управления боевыми действиями ПВО, организованного при восточной группе армий Империи, сообщил, что они видели что-то странное на радаре, это не было бы официально отмечено ни в одном отчете. Если бы кто-нибудь там попытался подать заявление, приезжие офицеры Генерального штаба просто настаивали бы, что вы ничего не видели.

Личный состав на борту этого довольно тревожного судна практически можно назвать имперской военной тайной. Ведь это подразделение — любимчик Генерального штаба, готовый в крайнем случае выполнить даже мокрую работу.

Да, включение в этот тип специальной оперативной группы является синонимом признания в качестве сливок урожая имперской армии. Большинство офицеров безоговорочно восхищаются их легендарной храбростью и мастерством.

Конечно, для командира подразделения, о котором идет речь, благоговение совершенно излишне.

Все, чего я хочу, это чтобы кто-то поменялся со мной местами.

Понимая, что она ничего не добьется с этим бесполезным ходом мыслей, лидер специальной оперативной группы, назначенной для дальней разведывательной миссии глубоко в тылу врага, майор Таня фон Дегуршаф, слегка вздыхает про себя.

Посмотрев вниз, я вижу свои маленькие ручки. Даже если его разделить на несколько частей, это слишком тяжелое бремя для хрупкого тела маленькой девочки. Если я подхожу под все требования ребенка, то хотела бы попросить соответствующую защиту. Но нет, даже в мечтах Тани нет возможности покинуть линию фронта, внезапно вытащив карточку ребенка и сказав, что она не хочет воевать.

203-й воздушный магический батальон находится под непосредственным командованием Генерального штаба имперской армии и, следовательно, является крайне редким видом батальона — он имеет полномочия действовать самостоятельно. Более того, мы накопили солидную кучу достижений. Другими словами, мы совершили ошибку, доказав свою полезность. Кроме того, нам было невыгодно то, что мы изначально были созданы с помощью добрых услуг Генерального штаба на родине. Для начальства мы очень удобный инструмент.

Благодаря этому нас бросили на все фронты, превратили в группу ветеранов. Начиная с командира фон Дегуршаф и далее, каждый опытный офицер в батальоне пользуется репутацией элиты.

Вот почему Таня обхватывает голову руками и причитает: "Я не хочу драться, но, наверное, сейчас трудно убежать".

Поразмыслив, она вспоминает события нескольких часов назад — и то, как недолговечно было ее счастье при возвращении в имперскую столицу.

Мы вернемся на несколько часов назад.

Прилетев в имперскую столицей впервые за долгое время, она заметила, что небо было стеснено из-за плотной линии перехвата. Она была полностью сыта по горло тем, что кто–то на земле бросал ей вызов каждый раз, когда она проходила через многослойную зону противовоздушной обороны.

Возможно, они и выполняли роль патрулей, но их потребность поприветствовать коллег из инструкторского подразделения тоже часто раздражала.

Во-первых, люди не созданы для того, чтобы получать удовольствие от того, что им бросают вызов под дулом пистолета, даже если дружественные силы просто выполняют свой долг.

Тем не менее, несколько часов назад, когда Таня летела по заранее намеченному маршруту над столицей, она была благословлена чувством спокойствия, которое было настолько полным, что сложные процедуры нисколько ее не беспокоили.

В конце концов, ей все-таки удалось вернуться в столицу. После того как город, по которому они так соскучились, стал виден издалека, весь отряд пребывал в хорошем настроении. Солдаты не могли скрыть своего восторга от того, что их вызвали обратно на родину, подальше от бескрайних, бесплодных песков Южного фронта.

Действительно, единственным словом было экстаз. Однако в настоящем Таня находит свой оптимизм настолько идиотским, что ей хочется буквально проклинать себя.

Но в ее защиту скажу, что в то время это было неудивительно.

Майор Таня фон Дегуршаф была сыта по горло боем, так что любая причина, которая давала свободу от линии фронта, была поводом для подлинного торжества. Вызов в родную страну был хорошей новостью, если таковая вообще существовала, и у нее не было причин подозревать орден.

Пока они не приземлились в назначенном месте, Таня счастливо верила в то, что их вызвали домой на отпуск. Это было так великодушно со стороны командования — правильно сменить персонал, что она была почти впечатлена.

Затем явились ее знакомые полковник фон Лерген и майор Угер, чтобы выслушать рапорт. Для возвращающегося подразделения приветствие от знакомых лиц, несомненно, облегчение. Начальство было настолько внимательным, что она восхищалась их кадровыми навыками.

Позволив своим войскам спокойно отдохнуть, она приказала офицерам присматривать за своими людьми, а сама повернулась к полковнику фон Лергену, чтобы отчитаться.

— Все члены 203-го воздушного магического батальона, подчиняющиеся непосредственно Генеральному штабу, включая майора Таню фон Дегуршаф, вернулись с Южного фронта без единой потери.

— Отличная работа, майор фон Дегуршаф. Я слышал от Южной экспедиционной армии о великолепных достижениях, которых вы достигли. Они сказали, что вы действительно пошли ва-банк, и когда я просмотрел боевые донесения, я был тронут, обнаружив, что это правда.

— Благодарю Вас, полковник фон Лерген!

— И вам не нужно беспокоиться о заявках на награждение, которые вы подали для своих войск. Я сделаю все возможное, чтобы помочь им — думайте об этом как о моей личной признательности за вашу выдающуюся службу на юге.

Они обменялись приветствиями с пониманием и гордостью профессионалов. Обнадеживало то, что Лерген займется этими заявками.

Заявление было сделано кадровым солдатом-офицером Генерального штаба, не меньше, так что, вероятно, это было не просто на словах. Вес их достижений и его доверие к ним говорили о том, что его слова можно воспринимать как контракт.

— Извините, я хотел бы представить их вам прямо сейчас вместе с моей благодарностью, но мы получили эти рекомендации всего несколько дней назад. Я лично пытался ускорить процесс, но... видимо, администраторам нужно какое-то время, чтобы разобраться с бумагами.

— Нет, я приношу свои извинения за то, что мы не поддерживали лучшего контакта. Военная почта была настолько ограничена в зоне военных действий, что я не могла даже послать дружескую записку.

Это был хрестоматийный обмен вежливостью и сожалениями по поводу прерванного общения.

Таня хотела бы лучше следить за ситуацией на родине, но единственное, что было доступно — письма, отправленные по морю, а не по телеграфу или электронной почте. И именно поэтому разговор с глазу на глаз был так важен.

Ей следовало бы отточить свои навыки невербального общения. Ей следовало быть настороже. Вместо этого, она совершила серьезную ошибку, позволив доброте Генерального штаба по отношению к своему подразделению добраться до нее.

Надо было быть осторожнее, горько размышляет Таня на борту транспортного самолета. Невозможно было больше сожалеть об этой оплошности.

Закрыв глаза и вспомнив тот момент, она поняла, что Лерген как-то странно посочувствовал ей и кивнул со всей серьезностью. “Ничего страшного. Мне кажется, я понимаю, в каких обстоятельствах вы оказались.”

Ее тошнит от того, что сказала в ответ. Она кивнула головой, поблагодарила его, а затем спросила об общем положении дел в столице и о том, как обстоят дела дома.

Можно было подумать, что они уже отреагировали, но когда она увидела нерешительное выражение лица майора Угера, то наконец почувствовала, что происходит что-то странное.

— А теперь давайте поговорим о делах. Майор Угер был ответственным, так что я позволю ему объяснить. Пожалуйста, расскажите майору фон Дегуршаф о транспортном отделе.

— Да, сэр... Я все объясню, как только вы получите документы.

— Очень любезно с вашей стороны, майор Угер.

Теперь она может только сожалеть о том, как беззаботно вела себя. Неужели южный континент так сильно притупил мои чувства?

Какая ирония в том, я усовершенствовала свою чувствительность к убийству до такой степени, что теперь у меня есть коммуникативная неспособность в нормальном обществе.

Было бы все иначе если бы я заколебалась, когда Лерген спросил об укомплектованности войск? — Она должна была спросить саму себя.

— Да, мы понесли лишь незначительные потери на южном континенте. Командование генерала фон Ромеля оказало нам большую помощь, и мы вернулись без больших потерь. — Ей не следовало послушно сообщать о нескольких жертвах.

Ретроспектива двадцать на двадцать, но я не смогла уклониться от миссии, которой, вероятно, могла бы избежать. Полковник фон Лерген нашел кого-то, кого он мог заставить взвалить на свои плечи невыполнимую задачу, и его восторг проявился в очаровательной улыбке.

Именно в этот момент все вокруг начало принимать грушевидную форму.

И заняло то всего час.

Из ниоткуда с улыбкой появился офицер из отдела стратегической разведки и подбежал к нему, помахав рукой полковнику фон Лергену. Таня сразу почувствовала, что что-то не так, но было уже слишком поздно.

Она должна была сказать генеральному штабу, что ее подразделение истощено и не годится для боевых действий. В конце концов, 203-й воздушный магический батальон подчиняется непосредственно им. В большинстве региональных командных цепочек групп армий мы имеем привилегию выбирать свои собственные миссии. Но также мы не можем отвергать приказы от Генштаба.

К сожалению, в то время как обычно кто-то в командной цепочке наложил бы вето на эту идею как слишком опрометчивую, внутри Генерального штаба, по принципу конфиденциальности, это должно было остаться между тем, кто отдает приказы, и Таней.

Не было никакой возможности вмешаться третьей стороне.

Я полагаю, что мы можем сказать “Спасибо”

Таня в настоящее время застряла, командуя какой-то таинственной военной группой, выполняющей секретную миссию по пересечению границы.

Точнее, будет командовать.

Технически, Таня и другие в транспортном самолете летят над восточным пограничным районом Империи для учений.

Даже если предлог всего лишь официальный, именно там они сейчас и находятся.

Предположительно, им приказано провести учения. Она сообщила своим подчиненным, как и было приказано вышестоящим начальством, что эти приказы о проведении учений внезапно поступили из Генерального штаба.

Но, конечно же, никто не поверил.

В тот момент, когда они прибыли на плацдарм, их погрузили на борт самолета, который ждал Генеральный штаб вместе с их крайне подозрительными “учебными” приказами, а затем взлетели, даже не получив указаний, куда они направляются.

И вдобавок ко всему, транспортный самолет был специально оборудован для ночных маневров.

Каждый мог сказать, что в этих приказах было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Даже доверчивые первые лейтенанты Гранц и Серебрякова могли это понять.

За короткое время до посадки опытные офицеры хватали все, что попадалось под руку, как будто нельзя было терять ни минуты.

Гранц, которому было поручено управлять оружием и боеприпасами, швырнул в самолет запасные боевые сферы и полный комплект боеприпасов. Тем временем Серебрякова была поглощена осмотром радиоприемника, который она умело откуда-то прихватила.

Что же касается капитана Вайса, который работал так же усердно, как и Таня, то он был занят тем, что запихивал в рюкзаки своих подразделений, любимые ветеранами дальней разведки, шоколадные батончики.

А что касается того, куда направляется спешно запущенный самолет — технически секрет, но члены 203-го воздушного магического батальона знают, как ориентироваться.

На самом деле, у них есть опыт навигации ночью, не имея ничего, кроме знания астрономии. По группе пробегает рябь, когда они сами осознают, что летят к восточной границе. Пока официально не объявлено, солдаты привыкли молчать... Но их вопрошающие глаза, казалось бы, спрашивающие, “не являются ли учения Восточной группы армий диапазонами в другом направлении?”, невероятно несносны.

Не думаю, что есть тупицы, которые верят, что пилот самолета, принадлежащего к специальной оперативной группе, допустит навигационную ошибку и уведет нас с полигона.

Даже если Таня притворяется невежественной и говорит: “начальство, должно быть, добавило нам творческий поворот”, достаточно громко, чтобы все слышали, все ее подчиненные уже знают, что она была глубоко погружена в разговор с офицером связи из стратегической разведки в операциях о “личном поручении” прямо перед их вылетом.

Таким образом, самое большее, на что она действительно может надеяться — это на то, что ее войска будут подыгрывать ей... Таня, вероятно, должна быть благодарна за то, что любопытные взгляды — все, что пришло им в голову.

В любом случае, если бы она знала, что все закончится именно так, ей следовало бы продолжать играть с этой анахроничной колониальной армией в открытой пустыне.

В некотором смысле это было похоже на желание одолеть колониальные силы обороны Нидерландов без истребителей.

В прошлом сентябре я трепетала, когда увидела песок, но по сравнению с грязным Восточным фронтом, ура пустыне.

Майор Таня фон Дегуршаф — ветеран. Она не настолько зеленая, чтобы искать романтики в войне. Для того, кто имеет опыт, предпочтительнее помощь могущественному союзнику в сокрушении слабого врага.

Она не может понять привлекательности добровольного полета к опасному фронту, где упорные враги ждут и надеются, что поле боя будет подвергнуто обстрелу с вероятностью трупов. Как и подобает солдату, Таня горячо желает мира. Если это возможно, она даже хотела бы работать ненасильственной интеллигенцией, находясь в безопасном тылу.

И вот почему.

Может я повторяюсь, но когда Таня узнала, что ее служба на южном континенте подходит к концу менее чем через полгода, она была в восторге. Она подпрыгнула от радости, когда ее отряду магов было приказано вернуться домой для периодической ротации заданий.

Она была тронута блестящим руководством Генерального штаба и обнаружила вновь обретенное уважение к впечатляющему пониманию генералом фон Зеттюром чувств солдат.

Единственным несчастьем было то, что ей пришлось расстаться с генералом фон Ромелем, несмотря на то, что они наконец-то поладили.

— Де Луго будет спать спокойнее, когда ты уйдешь.

— Ах да, наш дорогой друг — я буду ждать известия, что вы отбросили его подушку.

Он был таким идеальным боссом, что, когда она пошла доложить о своем уходе, они обменялись колкостями. Таня не решилась бы шутить, будь это генерал фон Зеттюр. Редко можно найти босса, который мог бы справиться с подобными вещами. Наличие вышестоящего офицера, который действительно понимал, чего она хочет, предоставлял ей права и оставлял все на ее усмотрение — вот что действительно делало ее усилия стоящими.

Чем больше она думает об этом, тем больше ей напоминают... как легко ей было на южном фронте.

На этом континенте их командир был великолепен, их силы были примерно равны силам врага, а имперские солдаты имели лучшую дисциплину. Лучше всего было то, что враг, с которым они сражались, был побитой собакой, которая уже потерпела огромное поражение. Большая потеря сделала бы солдата более хрупким, чем некоторые могли бы предположить, и именно поэтому фактическая сила врага была ниже его номинальной стоимости.

Ягнята, ведомые Львом, могут в конце концов превратиться в волков, но если ягнята будут побеждены до того, как лев поведет их куда-нибудь, их переподготовка пройдет не очень хорошо.

Помимо материально-технических проблем пребывания в пустыне, главным из которых был доступ к воде, некоторые могли бы даже назвать поле боя удобным. Колотить врагов по мере необходимости, накапливать награды и даже не жалеть времени на подготовку войск? Трудно было представить себе более идеальную ситуацию.

Единственная причина, по которой Таня счастливо покинула южный континент, заключалась в том, что она твердо верила, что ее ждет радужное будущее службы в тылу.

Она отдохнет в самой Империи, поищет себе место... Прошло всего несколько часов с тех пор, как она улетела, фантазируя обо всем, что ей хотелось бы сделать.

Наивная вера в то, что подразделение будет спокойно работать в течение месяца, пока Империя реорганизует свои силы. Она рассчитывала наслаждаться весной в Империи по крайней мере до апреля.

В худшем случае, она решила, что получит все, что сможет, от сезона, проведенного в гарнизоне бывшей базы республиканской армии. Если бы это произошло, то только из-за фальшивой войны* с Содружеством — сплошным позерством и отсутствием движения. Она оптимистично представляла себе, что в сущности это означает оплачиваемый отпуск.

Да… “воображение”.

К сожалению, солдаты не имеют большой свободы — и фактически, количество свобод, которые они имеют, обратно пропорционально их многочисленным обязательствам.

Если бы я могла свободно поставлять свою рабочую силу на рынок, то в мгновение ока сменила бы работу. Если бы существовали частные военные компании, я бы всерьез задумалась о присоединении к одной из них. Нет, пожалуй, мне стоит просто начать свою собственную. Реальность так жестока, что Таня на мгновение забывается в своих эскапистских* фантазиях.

Не успела она опомниться, как была вынуждена выполнить секретную миссию, чтобы пересечь границу, разделявшую Отечество с Федерацией.

Само собой разумеется, что это нарушает все виды законов войны... Хотя технически Федерация не ратифицировала многие из них, так что юридическая серая зона — небольшое утешение.

В любом случае, Таня не может сомневаться в правильности этой миссии. Если только приказ, несомненно, не нарушает закон, как может солдат открыто сопротивляться? Она прекрасно знает, что если Генеральный штаб отдал приказ, то ее задача — послушно выполнять его.

Но это все равно нечестно.

Тем не менее, в этот момент Таня отбрасывает свои вздохи и жалобы, чтобы еще раз подтвердить ситуацию, в которую она попала, и убедиться, что у нее действительно нет выбора.

Операция против Федерации…

Если мы потерпим неудачу, то лучшее, на что мы можем надеяться — это теплое, гуманное общение (читай: “пытки”) с коммунистами.

Мы прокрадываемся в Федерацию, где форма правления, положила немало жизней.

Если мы надеемся вернуться целыми и невредимыми, то сейчас не время срезать углы.

— Капитан Вайс, у вас есть минутка?

— Да, Майор!

Таня принимает решение и зовет своего доверенного заместителя командира, взглянув на часы. К счастью…

Время вполне подходящее.

— Извините, но не могли бы вы прийти сюда?

Транспортный самолет был нагружен горой низковысотных приспособлений для посадки, оружием и боеприпасами, и к тому же набит большим количеством магов, чем кто-либо мог себе представить, отчего внутри было ужасно тесно.

Быть на военном транспортном судне означает не иметь возможности вызвать подчиненного офицера без оттеснения других.

И Таня должна повысить голос, иначе он не услышит.

Это военная машина, в конце концов, а не пассажирский самолет — ему не хватает даже малейшего внимания к комфорту пассажиров. Для военного самолета двигатель можно считать бесшумным, но он все равно военный. Таню бесконечно раздражает то, что ей приходится кричать, чтобы быть услышанной сквозь непрекращающийся гул.

Спасительная благодать заключается в том, что ей действительно не нужно беспокоиться о том, что ее подчиненные, без сомнения, слушающие с настороженными ушами, могут подслушать их.

— Лейтенант Серебрякова! Лейтенант Гранц! Извините, но, пожалуйста, проверьте все снаряжение!

— Да, мэм!

Покончив с Серебряковой и Гранцем, Таня достает из стоящего у ее ног портфеля какой-то предмет с толстой подкладкой.

Вайс оглянулся, должно быть, заметив, что это был запечатанный конверт того типа, который используют в Генеральном штабе. В ответ на его вопросительный взгляд Таня кивает и просит его кое-что проверить.

— Капитан Вайс, Пожалуйста, подтвердите время, указанное на конверте. Я бы хотела, чтобы вы сверили его со своими часами. Соответствует ли оно текущему времени?

— Да, Майор. С моими часа — да.

— Хорошо. Мои часы показывают то же самое. Затем, в присутствии командира и старшего офицера 203-го воздушного магического батальона, оба подтвердив правильный час, давайте откроем конверт.

Таня вскрывает послание и достает несколько документов. Одного взгляда на краткое содержание достаточно, чтобы сказать ей, что это именно то, что она ожидала.

Она хмурит брови, пока воздерживаясь от комментариев, а затем протягивает бумаги Вайсу.

— Это…

Когда он заканчивает читать, у него вырывается стон.

— Нас срочно отправили, чтобы мы могли участвовать в разведке сил Федерации. Если то, что здесь говорится, правда, то неудивительно, что начальство хочет сделать все возможное, чтобы проверить ситуацию.

— Да, Майор. Теперь я все понимаю. Учитывая контекст, я понимаю, почему приказы, которые мы получили до сих пор, были такими странными.

Ей даже не нужно смотреть на лицо Вайса, когда он кивает рядом с ней, чтобы понять, какого оно цвета. Конечно, он подходит к ее болезненному цвету лица.

Ситуация очень серьезная.

Если анализ Генерального штаба верен, силы Федерации сосредоточиваются по всей границе, готовясь к крупному наступлению.

Согласно документам с пометкой “сжечь после прочтения”, несколько пограничных канареек предупреждающе щебечут. Учитывая обстоятельства, вероятность ложной тревоги, чрезвычайно мала.

С тех пор как была создана Федерация, Империя тщательно охраняла восточную границу в качестве меры предосторожности против коммунистов. Именно из-за этого потенциального надвигающегося кризиса в приграничном регионе дислоцируются различные канарейки, в том числе большое число долгосрочных спящих агентов.

Не обращайте внимания на членов Генерального штаба — каждый офицер имперской армии день и ночь беспокоится, что коммунисты могут напасть.

Вот почему…

...Восточная группа армий не сдвинулась с места, где они дислоцируются на границе. Они не двинулись с места, когда Северный фронт открылся в борьбе против Союза Антанты, и не двинулись, когда внезапное наступление Республики создало Рейнский фронт, и уж точно не для фронта на юге с Дакией.

Готовясь к кошмарной возможности попасть под удар республиканских клещей, Генеральный штаб имперской армии довел человеческий интеллект до предела, чтобы внимательно следить за своими восточными соседями, потому что считают, что самый опасный момент для Империи наступит, когда Федерация ударит их сзади.

Это совершенно очевидно.

Имперская армия уже однажды была поражена внезапной атакой Республики сразу после того, как великая армия отправилась на север.

Империя не собирается повторять ту же ошибку снова. Даже если на Рейнском фронте начнутся крупные наступательные операции, армии на Востоке будут находиться в полной боевой готовности.

Однако с тех пор, как главные имперские силы уничтожили войска республиканской армии, ситуация стала значительно слабее.

— Я не могу себе представить, почему Федерация будет двигаться сейчас, когда ситуация зашла в тупик. Если рассуждать логически, то эти сообщения вполне могли оказаться ложной тревогой.

Но даже если мы пожелаем, чтобы движение Федерации было не более чем шуткой, любой, кто прочтет этот брифинг, будет немедленно вынужден отбросить всякую мимолетную надежду.

Проблема заключается в проверке. Если армия Федерации мобилизуется, Империя должна знать об этом — вот почему Генеральный штаб так решительно настроен, даже если разведка означает нарушение правил войны.

— Генеральный штаб приказывает нам пересечь границу независимо от внешнего вида, а это значит, что потенциальная опасность должна перевешивать все риски.

— Хотя я думаю, что у нас нет выбора. Как командир этого батальона, я приношу свои извинения за то, что не могу дать вам передышку.

— Это наш долг, майор. В сложившихся обстоятельствах. У нас действительно нет выбора.

— Тогда, наверное, нам просто придется пожалеть самих себя?

Сколько раз мне придется вздыхать? - Мысленно жалуется Таня, обдумывая ситуацию.

Некоторые подозрительные передвижения Федерации на восточной границе.

Вот и все, что потребовалось, чтобы разрушить расслабленное победное настроение Империи.

Оглядываясь назад, можно понять, что она не обнаружила никаких приятных флюидов, которые обычно ожидаются от служащего в тылу, исходящих от полковника фон Лергена или майора Угера, хотя она только что вернулась с передовой. Если бы ее невербальные коммуникативные способности функционировали нормально, она инстинктивно взяла бы себя в руки.

Генеральный штаб должен искренне верить, что есть признаки крупного наступления. Другими словами, они уверены, что Федерация начнет войну.

Если это так, то, возможно, у Генерального штаба есть куча подразделений, мобилизованных в качестве подкрепления, и мы просто не знаем об этом.

— Капитан Вайс, что вы думаете об анализе Генерального штаба на востоке?

—  Честно говоря, не уверен. Я не могу придумать причину, по которой Федерация нападет на Империю сейчас.

— Я тоже, капитан, но именно поэтому все так странно.

— А?

— Я не могу себе представить, чтобы Генеральный штаб упустил из виду то, что мы уже рассмотрели.

— Это правда. Так что... — Вайс запинается, но потом удовлетворенно кивает и пробормотал: — А, понятно.

Именно так. Таня кивает и продолжает.

— Так что если это так... Уверенность Генерального штаба в том, что Федерация представляет собой угрозу — то, что усиливает ощущение кризиса.

Имперские войска не могут нарушить границу напоказ или просто по прихоти. Это было бы равносильно вручению другой стороне бесплатной карты. Генеральный штаб мог бы извиниться за ошибку во время учений, но это факт, что они посылают нас через границу. Если поднимется дипломатический вопрос, то ущерб, который обрушится на Империю в мирное время, будет чрезвычайным.

Начальство решило пойти на риск и заставить нас проникнуть в Федерацию, так что должна быть причина.

Генеральный штаб не стал бы принимать столь решительные меры, основываясь на полусырой разведке. Другими словами, начальство считает это последней проверкой.

Они предполагают, что военные действия начнутся, и готовятся к худшему, выдвигая на место несколько подразделений.

— Значит, это война.

— Прошу прощения, майор, но все это только предположения. Учитывая факты, это гипотеза с высокой вероятностью верна, но нет ничего, что определенно говорит о том, что Федерация присоединяется к войне. У них даже нет для этого никаких причин!

Как указывает Вайс, нахмурившись после бормотания Тани, мотив участия Федерации, безусловно, является тайной... Нет, Таня, и только Таня имеет намек на идею.

— Если бы Федерация собиралась выйти с поднятыми кулаками, они бы согласовали свои действия с Республикой. Я не могу придумать причину, по которой они начали бы что-то делать после того, как основные имперские силы уже вернулись домой. Может быть, это какая-то демонстрация? Дипломатический блеф?

Таня криво улыбается предположению Вайса. Похоже, он и сам не вполне верит в эту  идею. Она могла бы усомниться в неуверенности на его лице, но вместо этого, поскольку она знает, что ее заместитель — человек выдающегося здравого смысла, она любезно принимает его мнение.

Как начались войны, которые пережило человечество? Ответ на этот вопрос можно найти в любом учебнике истории. Почти каждая война начинается с глупости, вызванной инерцией или какой-то другой бессмыслицей — по сути, провалами разума.

— Ожидать худшего. Мы будем снижаться, исходя из предположения, что мы направляемся в бой.

— Майор?!

Приглушенный голос тактично просит ее передумать, но Таня вздыхает и похлопывает его по плечу, прежде чем продолжить.

— Очевидно, наша миссия состоит в том, чтобы нанести удар по вражеской территории. Мы подтвердим начало войны и атакуем одновременно. Буквальным намерением Родины является разведка на вражеской территории, но, учитывая наше расположение, истинная природа наших приказов заключается в подготовке к нападению. В любом случае, если война будет объявлена, нам придется действовать по собственному усмотрению. Мы должны быть готовы. — С горечью высказав свои мысли, Таня понимает, что они должны объяснить ситуацию своим подчиненным, и добавляет: — Хорошо, капитан Вайс, если у вас нет возражений, не могли бы вы доложить обстановку войскам?

— Я, мэм?

По растерянному выражению его лица она поняла, что он не может понять, почему она просит его об этом. Ну, он, вероятно, способен не замечать комплексов Тани, или, возможно, вы могли бы сказать “ее позор”.

Я завидую, его голосу.

— К сожалению, капитан, я не могу говорить очень громко... Мой голос не достигнет всех в этом шумном самолете.

Досадная правда заключается в том, что даже если она повысит голос, двигатель заглушит его. Ей уже приходилось кричать во всю глотку во время личной беседы с Вайсом.

Нет, дело не в том, что с ней что-то не так. Даже взрослому мужчине было бы трудно быть услышанным в задней части самолета, поэтому вполне логично, что ребенок только повредит себе горло, пытаясь это сделать.

К сожалению, Таня не может использовать формулу для усиления своего голоса, как это предлагается в руководстве по воздушному бою, поскольку они избегают любой магической активности. Это подразделение выполняет миссию по проникновению на вражескую территорию. Использование формулы усиления голоса было бы похоже на разбрасывание сигнала маны повсюду. С таким же успехом она могла бы объявить вражеской сети предупреждения, что прибыли незваные гости.

— Мы должны, по крайней мере, пересечь границу до того, как нас обнаружат.

— Ах, ну... Мне очень жаль, майор.

— Не беспокойся об этом. Простите, что беспокою вас, капитан Вайс, но я была бы вам очень признательна, если бы вы объяснили, в чем дело.

— Конечно. Я должен был предложить это с самого начала. Надеюсь, вы на меня не сердитесь.

Неужели Таня бессознательно сделала недовольное лицо? Виноватое выражение лица ее подчиненного заставляет ее чувствовать, что она обязана быть с ним более внимательной. Не в силах больше ничего сделать, она еще раз похлопывает его по плечу.

Затем, поблагодарив, она просит его начать.

Вайс эффективен и сразу приступает к делу. Он начинает инструктаж, как и следовало ожидать, обеспокоенный теснотой самолета, учитывая его внушительное телосложение.

— Внимание всем подразделениям!

В тот момент, когда его голос гремит, Серебрякова и Гранц быстро реагируют, повторяя: “внимание!” — как будто кто-то щелкнул механическим выключателем. Реакция других офицеров и матросов, которые до этого момента были заняты шумной проверкой своего снаряжения, также безупречна. Все прекращают то, что они делают, как только отдается приказ.

То, как они поворачиваются лицом к Тане и Вайсу в совершенном унисоне, без малейшего намека на частную беседу, можно назвать только великолепным.

Это то, что вы называете моделью дисциплины и порядка.

— Солдаты, командир нашего батальона раскрыл суть нашей миссии. — Он говорит это непоколебимо под пристальным взглядом сосредоточенных солдат и офицеров, которые полны решимости не пропустить ни единого слова. — Из-за неудачи во время наших учений мы проведем разведку через границу на территории Федерации.

Эти утверждения невероятно противоречивы, но ни один из тихо слушающих магов не настолько глуп, чтобы прервать их. Люди, которые не понимают друг друга — и не только дети, которые не выучили свой урок — часто делают из себя дураков.

Надежные войска Тани прекрасно понимают этот момент.

— Все делается в соответствии с инструкциями Генерального штаба. Наша специальность: дальняя разведка. Тем не менее, правила применения оружия на этот раз являются специфичными... Войсками, это критично.

Вайс выглядит более нервным, чем когда-либо прежде, но его естественный голос все еще достаточно громок, чтобы заполнить салон самолета — его достаточно, чтобы заставить Таню позавидовать.

И все же это означает, что у него есть то, чего нет у нее.

Все сводится к тому, как работа передается на аутсорсинг. Там есть гораздо больше вариантов, чем недочет, за который вы получаете то, за что платите. Поговорка “каждый занимается своим ремеслом” верна точно так же, как и формулировка Рикардо сравнительного преимущества*. Тихий голос Тани — хороший предлог для того, чтобы поручить эту работу.

— Прежде чем я объясню вам суть миссии, я дам вам представление о положении на востоке. Начиная с нескольких дней назад, многочисленные источники сообщают о подозрительном поведении в этом районе.

Поскольку Вайс эффективно объясняет предысторию, мужчины, похоже, понимают ее значение. Те, у кого хорошие инстинкты, уже поглядывают в сторону Федерации.

Всем известно, что Восточная группа армий уже давно находится на своей традиционной позиции на границе, критической позиции, полностью ориентированной на Федерацию как на своего потенциального противника.

— Значит, это наконец происходит?

— Я не понимаю, как это может означать что-то еще…

Солдаты обычно не пропускают мимо ушей потрясенные взгляды и шепот, но в данных обстоятельствах это неудивительно.

Северная, Западная и Южная группы армий, которые в последние годы имели дело с ожесточенными боями, часто критикуют Восточную группу армий за то, что они стоят и получают бесплатный обед, но Верховное командование не обращает внимания и держит этих солдат прямо там, где они есть. Угроза, которую представляют эти силы — не то, к чему Федерация может относиться легкомысленно. В пределах Империи также люди, призывающие к бдительности, не являются меньшинством.

Имперские солдаты не способны забыть о Федерации. Одно слово о беде на востоке, и все понимают, что это значит.

— Правда, изначально мы были мобилизованы как единое подразделение, занимающееся расследованием и проверкой, но ситуация кардинально изменилась. Сегодня утром, еще до рассвета, Генеральный штаб получил сигнал бедствия от 437-го тактического разведывательного взвода особого назначения Восточной группы армий.

С этим единственным замечанием воздух в самолете, кажется, замерзает. Как раз тот момент, когда возникает вопрос, “может ли это быть?” трансформируется в убеждение, что это правда.

В ответ на напряженную реакцию подчиненных Таня утвердительно кивает головой.

Ситуация очень проста.

Антифедеральные патрули на востоке страны объявили тревогу. Нет никакой другой причины, по которой тактический специальный разведывательный взвод (то есть подразделение, незаконно нарушающее границу при выполнении глубоких разведывательных задач) мог бы пискнуть. 437-й — высоко скрытное подразделение, которое берет на себя труд выдавать себя за каких-то сибирских парней, дипломатов или еще кого-то, чтобы проникнуть туда. Больше об этом подразделении ничего не известно, кроме того, что оно подчиняется непосредственно отделу стратегической разведки оперативного отдела Генерального штаба.

— Они стояли наготове для быстрого реагирования против Федерации на первой линии оповещения, когда подняли тревогу, сообщая по кодированному сигналу, что федеральное подразделение неясного масштаба мобилизуется.

Принимая во внимание их траекторию полета, а также объяснения Вайса, только новый рекрут не был бы уверен в характере их миссии.

— У меня есть еще плохие новости. После первоначального сообщения из 437-го не было никаких дополнительных сообщений. К сожалению, многие другие тактические специальные разведывательные взводы уже погрузились в темноту. Наши канарейки в шахте вскрикнули один раз, и замолкли.

Если описать ситуацию на востоке одним словом: тревожная. Напряжение вот-вот достигнет предела. Даже оптимист признает, что при таком количестве косвенных доказательств вероятность того, что все это — недоразумение, становится невероятно низкой.

Красные федералы сделали какое-то движение. Наши дозорные подали сигнал бедствия, а затем замолчали. Вот почему мы собираемся посмотреть, что происходит — очевидно, нарушив границу нейтральной страны.

Поразмыслив над происходящим, Таня решила, что ее подчиненные тоже все поняли. Она вздыхает, затем берет себя в руки.

Что бы ни случилось, давайте не дадим Красным шанса взять нас в плен.

Если бы Федерация была страной, которая уважает права человека и все такое прочее так же, как Штаты, это было бы одно, но независимо от того, что происходит с фронтовыми войсками, солдаты, которые десантируются глубоко на вражескую территорию, имеют очень реальный шанс быть захваченными.

Если мы выступим против дерзких Янки, то, по крайней мере, их нация цивилизованна. Пока есть военная полиция, нет нужды беспокоиться о казнях.

Но мы же выступаем против Красных.

Уже можно увидеть страшное будущее, ожидающее нас, когда мы заглянем туда, посмотрев на судьбу немцев, взятых в плен в конце войны*, но Таня не спешит жертвовать собой. Нет никаких причин вносить свой вклад в изучение боевой психологии, лично проводя реконструкционные эксперименты.

Другими словами, чтобы вернуться домой живыми, крайне важно, чтобы мы, по крайней мере, сопротивлялись Красной угрозе. Тяжело, но у меня нет выбора, когда дело доходит до борьбы за выживание.

Если и есть что-то хорошее, так это то, что Таня хвастается Богу, в которого она даже не верит, что ей достались хорошие карты.

— Значит, наша миссия в значительной степени соответствует вашим ожиданиям.

Тон Вайса странно сдержан, когда он неявно сообщает им, что это война.

Таня наблюдает, как все сохраняют хладнокровие: командиры рот, капитан Вайс, первые лейтенанты Серебрякова и Гранц, а также остальные ее подчиненные.

Элита, вероятно, одна из лучших во всей имперской армии.

— Мы пересечем границу и будем готовиться к худшему. Проводя наблюдение за армией Федерации, мы в случае необходимости поднимем тревогу. Само собой разумеется, что до тех пор, пока наш противник не объявит войну, это технически считается нарушением границы нейтральной страны. Двигайтесь с предельной осторожностью.

Вайс держит свое объяснение очень будничным, как профессионал, но именно потому, что он профессионал, его эмоции затрудняют ему сохранять свой голос ровным без каких-либо усилий.

Я не могу не любить его способность выставлять напоказ внутреннее мастерство, каким бы поверхностным оно ни было. Это так прекрасно, когда у него есть и эта человечность, и самоограничение специалиста.

У Вайса, вероятно, есть несколько вещей, которые он хотел бы сказать начальству об этом внезапном приказе и невыполнимой миссии, навязанной батальону. Сама Таня не уверена, стоит ли ценить всю эту секретность от Генерального штаба.

Нет никаких сомнений, что конфиденциальность очень важна. Но конфиденциальность и не предоставление необходимой информации — две разные вещи, которые должны рассматриваться отдельно.

Вряд ли в 203-м воздушном магическом батальоне есть Красные... — думает Таня, но тут же об этом жалеет. Если говорить с интеллектуальной точки зрения*, то у Красных есть репутация людей, проникающих во властные структуры, чтобы завоевать симпатии независимо от ситуации.

Другими словами, она может доверять только тому батальону, который хорошо знает.

Подозрение — веха на пути к паранойе, но нет никакой гарантии, что среди тех, кто имеет доступ к рабочему расписанию ее батальона, нет Красных. Это как кучка хитрых енотов и лисиц, пытающихся обмануть друг друга.

— Мы направляемся на вражескую территорию, полностью ожидая начала войны. Если по какой-то счастливой случайности нам удастся избежать этого, мы, вероятно, немедленно уйдем, но как опытный отряд, мы должны быть готовы к худшему; все вы должны выйти готовыми к битве с Федерацией. На этом все!

— Благодарю Вас, капитан Вайс.

Вайс заканчивает брифинг. Когда он предупреждает Таню, что закончил, она переключает передачу. Ее мысли, как правило, следуют довольно окольными путями в сферы, не связанные с предстоящей операцией, поэтому она приберегает их на потом. Сейчас я должна исполнять свои обязанности командующего фронтом.

Очень важно следить за тем, что ждет нас впереди, но без того, чтобы дожить до завтрашнего дня, каждый план — не более чем иллюзия, независимо от того, насколько хорошо он продуман.

— Братья по батальону, все именно так, как сказал Вайс! Генеральный штаб получил хороший урок на Рейнском фронте! Мы же не хотим, чтобы на нас дважды напали украдкой! Я не поклонница того, как они сообщили нам о нашей миссии в последнюю минуту во имя конфиденциальности, но это заставляет меня смеяться, когда думаю насколько они осторожны.

Высшие чины имперской армии, должно быть, все еще ощущают боль от своей ошибки в борьбе с Республикой. Все, кто сражался на Рейнском фронте, ностальгически кивают, как бы говоря: “Да, это было ужасно”. Тем временем старшие начинают шутить о том, что Гранц уже не такой зеленый, и Серебрякова принимает вид старшинства среди них. Это очень эмоциональная сцена.

Таня довольна тем, насколько напряжение рассеялось и продолжила.

— Тем не менее, на этот раз способные начальники действительно пригвоздили нас своими интригами. Пока они на это способны, я бы предпочла обойтись без придирок и возблагодарить либо Бога, либо дьявола. Благодарите того, в кого вы верите. Лично я рекомендую Сатану, который живет в Генеральном штабе.

— Майор, это правда, что у вас есть хвост дьявола?

— Хороший вопрос, но и бессмысленный тоже. Я потеряла свой хвост в этой ужасной мешанине республиканских орудий, окопов и всего остального. Очень плохо. Было бы проще кататься в удобном, мягком кресле с ним.

Хотя надо правильно подобрать время и место, глупая ухмылка и противодействие шутке шуткой имеет свои достоинства. Клоунада может успокоить нервы и послужить инструментом для использования некоторых высокоразвитых лингвистических способностей человечества: критики и проклятий.

— Итак, как вам сказал капитан Вайс, мы выступаем против Красных. Нет такой вещи, как излишняя осторожность.

Она кричит во всю глотку, но все равно не может сравниться по громкости с Вайсом. Оглядевшись, она видит, что ее подчиненные напрягаются, чтобы услышать как можно больше. Таня сознательно пытается еще больше повысить голос, но потом осознает необходимость сохранить лицо, вынуждая ее отчаянно притворяться, что все в порядке.

— Самолет, на котором мы летим, принадлежащий двадцать второму воздушному транспортному подразделению, летит на полной скорости к нашей зоне действия. Чтобы скрыть присутствие для максимального эффекта, поддерживайте запрет маны даже после того, как вы упадете. Это само собой разумеется, но скрытность — наш высший приоритет.

Этот транспортный самолет, участвующий в учениях, случайно нарушит границу Федерации из-за того, что навигационные приборы испытывают “технические трудности”. Конечно, никто не заметит, что приборы вышли из строя, поэтому имперские солдаты высаживаются с воздуха, думая, что это заранее определенный район учений. Это наша история, но, естественно, ни один человек, который ее услышит, не поверит ей. Трудно даже притворяться. Но мы же не хотим приглашать византийские дипломатические проблемы, которые могли бы возникнуть из-за того, что мы являемся агрессором, не так ли? — Политика... —  думает Таня и добавляет еще одно замечание.

— И вообще, все эти крайне неприятные инструкции — политические запросы. У меня нет хвоста, так что я его толком не понимаю.

Взрыв смеха из задней части самолета является доказательством того, что ее болтовня может быть услышана через двигатели. Конечно, наоборот, тот факт, что все должны слушать так внимательно, является доказательством того, что ее отсутствие громкости — неудобно.

— У нас есть около тридцати минут до запланированной точки высадки. После того, как мы упадем на землю, перегруппируемся, сохраняя наши сигналы маны подавленными. В общем, все идет как обычно. Я ожидаю стандартных результатов.

Самолет имеет ночной камуфляж, чтобы максимально уменьшить видимость. Для самолета специального назначения, оснащенного для маневров проникновения на малых высотах, завеса тьмы лучше всего подходит, хоть и затрудняет дружественную идентификацию.

Любая воздушная высадка означает, что у нас будут проблемы с группированием во время развертывания. Быстрая перегруппировка после приземления требует довольно большой подготовки.

Попросите подразделение проделать ее без беспроводной связи, и большинство командиров сдадутся.

Но Таня знает, что ей не стоит беспокоиться.

Это 203-й воздушный магический батальон. У них есть опыт навигации по исчислению координат в пустыне с нулевыми ориентирами. Когда речь заходит об их навыках, в том числе и навигации, Таня уверена, что проблем не будет.

Достижения этого батальона, отобранного по заслугам, исключительно блестящи. Ее войска всесторонне проявили свою компетентность в Дакии, Нордене, на Рейне и на южном континенте. Их результаты были исключительными. Солдаты, которые составляют 203-й батальон , теперь представляют собой группу удивительно надежных ветеранов.

Гранц и другие запасные войска, которые присоединились к нему, когда подразделение находилось на Рейнском фронте, также добились заметного прогресса. Они более или менее достигли уровня первоначальных членов, которые были в строю батальона. А критический элемент, которым является боевая мощь батальона, поддерживается почти идеально с почти всегда полным составом.

Одним из главных факторов является то, что подразделение находится непосредственно в подчинении Генерального штаба, гарантируя, что у нас есть бюджет и полномочия, которые позволяют нам хорошо работать.

У них почти не было времени на тренировки, но, хотя они могут быть немного помешаны на войне, Таня смогла привести их в отличную форму за короткий период.

Вот что значит эффективно инвестировать в человеческий капитал.

Конечно, фундаментальные лаборатории, теоретическое образование и практическая подготовка, которые вы можете получить в течение более длительного периода в колледже, также имеют смысл. В этом и заключается разница между академией и прикладными науками. Не то чтобы я зашла так далеко считая, что солдаты нуждаются в академическом образовании.

Вот тогда-то Таня и смеется над собой за то, что отвлеклась. Тем не менее, избыточностью нельзя пренебрегать... Даже если она не имеет никакого отношения к текущей миссии, человеческая склонность к определенным способам мышления должна быть важна для психической стабильности.

Мы должны верить в свободу, справедливость и рынок. Люди — политические животные по своей природе.

Если это так, мы должны действовать политически свободно и справедливо конкурируя на рынке.

— Напоминаю вам, что это операция на территории Федерации. Как только мы начнем, самым худшим сценарием будет то, что наши записи о вербовке никогда не существовали.

И наоборот, в условиях отсутствия рынка нет необходимости играть честно.

Скорее, такая ситуация требует соответствующих политических действий. Если наш противник посягает на свободу других, то мы должны быть борцами за свободу.

В мирной конституции одной мирной нации ясно сказано: Свобода завоевывается путем непрестанной борьбы. Другими словами, борьба за свободу способствует миру. Это означает, что мы должны бороться с этими ужасными тоталитарными коммунистами за свободу, справедливость и права человека.

— Так бывает всегда, но, по-видимому, они не собираются облегчать нам жизнь.

Тон Тани не менее тяжел, чем гудящая Серенада двигателей, но она обращается к своим подчиненным так громко, как только может.

В конце концов, это необычная миссия.

Ответственность за нарушение нейтральной территории, как правило, ложится на тех, кто работает на местах. Это не тот тип миссии, который приветствуется войсками. В качестве аналогии, ни один офисный работник не был бы счастлив быть брошенным под автобус их компанией.

Никто не хочет связываться с инсайдерской торговлей или проблемными пожертвованиями, если только прибыль не будет огромной. Вот почему у компаний есть юридические отделы, чтобы найти лазейки под предлогом обеспечения соблюдения требований.

Что я имею в виду.  Очевидно, что юридический отдел компании переполнен уважением к закону, он страстно стремится выполнять свою функцию в обществе. Да, я только упомянула об этом чуть раньше в качестве обобщения; вы могли бы сказать, что моя рота, армия и так далее являются воплощением духа закона. Собираясь оправдаться перед самой собой, Таня морщится, понимая, что не может избежать условных реакций из своей прошлой жизни.

Что-то о леопарде и его пятнах. Может быть, нация тоже не может изменить свой характер?

— Если 437-й прав, то Отечеству нельзя терять времени.

Интересы государства превыше всего — это континентальное государственное устройство.

С соседями — фанатиками войны и роем Красных, вам не нужно быть французом, чтобы прийти к этой идее. Тем не менее, — это также причина гуманности. Учитывая его ограниченную природу, во всей человеческой истории должно быть немного понятий, которые были бы столь же хрупкими и ненадежными, как разум.

Кроме того, если это “для государства”, то мы можем быть вынуждены взять на себя ответственность за все правонарушения. Нет никакой гарантии, что подразделение, которое выполняет план, не будет отброшено в сторону, как отброшенный хвост ящерицы.

Государственные деятели, как правило, хотят защитить себя, поэтому они часто совмещают свою личную власть с государственными интересами — и это действительно проблематично.

Вот почему между теми, кто отдает приказы, и теми, кто их выполняет, должно быть доверие. Нет ничего лучше для моего душевного спокойствия, чем знать характер полковника фон Лергена, а также генерал-лейтенантов Зеттюра и Рудерсдорфа.

— Другими словами, мы снова станем детьми и отправимся в тайное приключение, не сообщив предварительно об этом международному сообществу. Неужели кто-то из вас настолько бессердечный, что готов отказаться от захватывающей экспедиции, чтобы заглянуть в страну тайн? Только не в моем батальоне! Мы прошли через лес мечей и град пуль, так что я в этом уверена.

Ее уверенность в этих людях из Генерального штаба — то, что позволяет Тане шутить. Если старший офицер паясничает, значит он доверяет начальству, и это успокаивает подчиненных.

В тот момент, ее подчиненные слышат о чем она говорит,  и разражаются дружным смехом и свистом; никто из них не выглядит обеспокоенным. Они все носят веселые улыбки, которые говорят: “давайте зададим им жару!”

Ну, даже если это не более чем бравада перед вылазкой, я рада, что у них есть мужество сделать храброе лицо. Это значит, что они достаточно доверяют мне, чтобы не жаловаться в моем присутствии.

Начальник, которому не доверяют его подчиненные, может быть уволен из-за отсутствия управленческих способностей.

Да, я вполне довольна положением дел.

— Ранее полученные разведданные предполагают, что район, который прикрывал 437-й, является плацдармом Федерации, хотя разведка говорит, что это еще не подтверждено. — Стараясь не испортить настроение, Вайс решил сделать свой комментарий прямо сейчас. Блестящий ход, оформленный как дополнительная информация, но предназначенный для того, чтобы успокоить безумие.

Только благодаря таким компетентным офицерам, как он, мы можем поддерживать в войсках готовность сражаться, сохраняя при этом дисциплину.

Такэда Сингэн был прав. Народ — это ваши каменные стены*... В некотором смысле, хоть мне неприятно признавать, Сталин реализовал выражение буквально — хотя правильнее было сказать, что он использовал стену из людей в качестве замены каменной стены.

Я полагаю, что стены капитализма метафоричны, а стены коммунизма — буквальны. Это примерно то же самое, что разница между капиталистическими и коммунистическими стульями — деревянные или электрические. Если бы мне пришлось сидеть на одном из них, я бы выбрала деревянный.

— Могу я задать вам один вопрос?

— Конечно, лейтенант Серебрякова. Задавай.

— Если район, который прикрывал 437-й, является местом действия, то намерения армии Федерации ясны. Если предположить, что Федерация планирует нанести упреждающий удар по Империи, будет ли нам позволено начать нашу собственную атаку, чтобы предотвратить ее?

Лучший вопрос. Таня кивает на замечание Серебряковой. Не то чтобы сама Таня не испытывала искушения сделать именно это. Чтобы предотвратить возможные несчастные случаи, лучше всего установить политику для всего подразделения о том, как обращаться с вещами.

— Мы выступаем против коммунистов, так что нет никакой необходимости сдерживаться... Или так я хотел бы вам сказать, но только на этот раз я не могу.

Наш противник — коммунисты, они заставляют людей страдать. Мы должны отсеять их в соответствии с рыночным принципом, но также мы должны оставаться верными основам рынка: сделкам и контрактам.

— Мы попросим Федерацию сделать первый выстрел. Я не могу дать разрешение стрелять по армии Федерации, пока они не нападут на восточную границу.

— Мы опять в ужасном положении, да?

— Я согласна с вами, лейтенант Гранц.

— Понимаю ваши чувства, лейтенанты, но это приказ. Что-нибудь еще? — Кажется, мы здесь закончили, — думает Таня, нарочно меняя тему разговора. — Если мы закончили, то я должна добавить еще кое-что. Капитан рейса был достаточно любезен, чтобы предложил стать приманкой и продолжать нарушать воздушное пространство Федерации после того, как мы высадимся.

Я, честно говоря, чувствую себя ужасно из-за этого, но план состоит в том, чтобы этот “транспортный самолет” оставался в воздушном пространстве противника для нас. Он сохранит свою высоту и курс после того, как мы уйдем, чтобы не дать врагу сразу вычислить нашу точку падения.

— В случае нападения Федерации безопасность этого самолета не гарантируется ни в малейшей степени.

Что произойдет, если его перехватят истребители или маги? Ну, это те ребята, которые превратили Красную площадь в международный аэропорт, так что вполне возможно, что они совершенно не попадут в цель, но все же.

Это же коммунисты. Они сбивают даже гражданские самолеты. Они, вероятно, управляют делами настолько бюрократически, что кажется, будто демократия, свобода и филантропия провалились сквозь дыру в их головах. Я хотела бы предположить, что самолет будет в безопасности, но разве коммунисты вообще используют логику?

— Не забывайте об их доброте. Уважайте тех, кто стоит рядом с вами на поле боя. Возблагодарите за жертвы ваших братьев по оружию. Подумайте об ожиданиях Отечества, что мы выполним свои обязанности.

Я действительно ненавижу войну. Я считаю, что убийство других — самое отвратительное дело во всей человеческой истории. Логически говоря, это совершенно непростительная трата ресурсов и человеческого капитала.

Тем не менее, я хотела бы сказать вот что:

Слава борцам за свободу!

— Другими словами, Я ожидаю, что вы завершите свою миссию, как обычно. Отдайте все за ваше Отечество и Его Императорское Величество. Слава Империи!

— Слава Империи!

Для любителя эта миссия, вероятно, кажется безрассудной. Один единственный батальон магов выдает себя за рейнджеров-десантников. Технически было бы лучше, если бы туда проникли специалисты по воздушно-десантным войскам.

Миссия в основном требует от нас, магов, сражаться с помощью наших кулаков вместо магии — и почти без времени на подготовку.

Невероятно безрассудно.

Но мы же выступаем против Красных. Даже если это неразумно, мы должны как-то ее выполнить.

Школа мысли, проповедующая ненасилие, работает только против цивилизованных стран. Да, это может быть вариант против людей, которые не решаются направить пистолет на того, кто не сопротивляется.

К сожалению, коммунисты будут весело стрелять.

Как свободный индивид с нулевым интересом к тому, чтобы быть захваченным угнетающей тоталитарной нацией, которая с радостью убивает даже тех, кто не сопротивляется, у меня нет другого выбора, кроме как сражаться.

Через несколько минут после того, как Таня передает решимость своим подданным, время приходит.

— Майор, мы достигли зоны операции.

Капитан сообщает ей, что они прибыли к месту назначения. Отныне он и его экипаж будут продолжать нарушать воздушное пространство Федерации без сопровождения.

Если мы не можем почтить их жертву, мы не заслуживаем называться борцами за свободу.

Дайте мне свободу или дайте мне смерть.

Это священная война для защиты свободы. Если есть какой-то долг, от которого нельзя уклониться, то борьба с тоталитаризмом, чтобы защитить относительно свободный мир, безусловно, должна быть им. Я не хочу никакой войны. Но оставаться в дружеских отношениях с тоталитарной нацией беспрецедентной жестокости, пытающейся убить своих соседей, будет трудно.

Трудно сосуществовать с мировым злом. Особенно для такого образцового гражданина, как я, но это само собой разумеется.

— Командир батальона — всем подразделениям! Десантируемся!

Мы не должны вздрагивать перед темнотой.

Таня распахивает дверь, кричит во всю глотку и заставляет Серебрякову прыгать.

— Прошу меня извинить!

— Соберитесь вместе в группу. Я сделаю вид, что не видела ножей, заставляющих замолчать свидетелей. Операция началась! Я еще раз повторяю. Операция началась!

У каждого на спине есть парашют, и никто в моем батальоне не стесняется выпрыгнуть из самолета. Понимая, что самая опасная часть десантирования — спуск, каждый быстро и умело начинает прыгать, соблюдая достойную восхищения дисциплину и не ропща.

Таня тоже пригибает голову и выпрыгивает из самолета, стараясь при падении держаться на должном расстоянии от остальных. Нет времени наслаждаться погружением в темноту тихого ночного неба — вскоре она приземляется рядом с подходящим диким захолустьем. На этом широком пространстве нет никаких признаков людей, но и земля не болотистая.

Она быстро поправляет свой парашют и встречается с ближайшими войсками, которые приземлились перед ней. Таня берет на себя ответственность за группу и оставляет им подготовку к скрытности.

К счастью, здесь нет тупиц, которые отделились от группы и заблудились. Поскольку это элита, то никаких проблем не возникло, и все идет по плану. Судя по серии событий, перегруппировка идет плавно.

Это равносильно похлопыванию по моей собственной спине, но мастерство каждого офицера заслуживает особого упоминания. Серебрякова и Гранц, которых я послала вперед, даже приняли командование взводами и установили круговую оборону.

Как они такого добились? Тренировки, затем еще несколько тренировок и, наконец, боевое крещение. Батальону удается быстро перегруппироваться, освободиться от замешательства, несмотря на темноту, а затем подготовиться.

Нам с вице-командиром Вайсом нужно думать только о том, как оценить ситуацию и какова должна быть наша тактика. Подразделение, где руководство вкладывает правильные мысли, а низы просто делают то, что им говорят, должно быть оценено как образец эффективности.

— Лейтенант Серебрякова, доложите о нашем положении.

— Да, мэм. Перегруппировка после падения завершена. Никаких потерь. Рота лейтенанта Гранца сейчас на вахте. В настоящее время мы не обнаружили никого, связанного с Федерацией, включая гражданских лиц.

— Хорошая работа. Есть ли там дома или что-нибудь еще?

— Мы нашли несколько источников света, но все они сосредоточены в районе, который раньше считался плацдармом. Мы не видели никаких признаков гражданского населения в радиусе нескольких километров.

Неплохо. Таня кивает. Затем Вайс, который только что подбежал, доставляет отчет, которого она так долго ждала.

— Извините, что прерываю вас, майор. Настройка дальней беспроводной сети завершена. Контрольные функции в норме.

— Хорошо. Капитан есть что-то о скором начале войны?

— В настоящее время ничего. Мы обнаруживаем только повышенные уровни передач Федерации.

— Что-нибудь из дома?

— Пока нет, майор. Империя тоже еще не говорила о начале войны. Кстати, сигнал ясен, и мы, конечно, не испытываем никаких помех.

Таня кивает. Так что война еще не началась.

— Мы должны быть готовы немедленно уйти, если мобилизация Федерации окажется блефом. Лейтенант Серебрякова, проверьте абсолютно точно, что мы не потеряли ни парашютов, ни другого снаряжения.

Если Серебрякова подтвердит нашу готовность к отступлению, то это на тот случай, если нам повезет.

С выражением “поняла”! — Адъютант Тани убегает, чтобы еще раз осмотреть снаряжение. Мы должны схватить Госпожу Удачу и прижать ее к земле, но, по крайней мере, я уверена, что Серебрякова ничего не упустит. 

— Похоже, вы действительно начали доверять Виши как командиру, майор — комментирует Вайс из-за спины Тани, наблюдающей за уходом Серебряковой.

Таня кивает, как бы говоря, что это вполне естественно. — Лейтенант Серебрякова показала мне, что она настоящая женщина, и заслужила мое доверие. Я верю в тех, кто этого заслуживает. Я на самом деле не думаю, что есть что-то большее или меньшее, чем это…

— Да, все именно так, как вы говорите... Майор, я понимаю, что это самонадеянно, но не позволите ли вы мне возглавить наступление на вражеский плацдарм?

— О, так вот в чем дело. Это не значит, что я тебе не доверяю, — намекает Таня, мягко отодвигаясь назад. — Капитан Вайс, командир ведет нас. Кроме того, они еще не враги.

— Майор, я понимаю, что все еще слишком самонадеян, но надеюсь, что вы передумаете.

— Что за вопрос ты пытаешься поднять?

— Я думаю, что лучше подготовлен к физическим нагрузкам, связанным с маршем без магии. Если вы не возражаете, конечно.

О. Таня наконец понимает, откуда ноги растут.

В двух словах, это было вызвано тем, что произошло ранее. Я пожаловалась на свой тихий голос, и, видимо, когда я оставила объяснение операции на Вайса, он наконец вспомнил о разнице между нашими телами.

И он, должно быть, понял, что в состязании чистой силы, которое не включает в себя магию, майор Таня фон Дегуршаф — хрупкий маленький ребенок.

— Я была бы счастлива иметь под своим началом такого хорошего человека, но тебе нет нужды впадать в такие крайности.

Его беспокойство обо мне в этот момент только вызовет проблемы. Ну, если бы нежность девушки могла обеспечить мне место в тылу, все было бы по-другому.

Как маг, у которого не было иного выбора, кроме как выбрать военную академию или быть призванным в армию, я не могу сейчас подвергать сомнению свою пригодность к командованию. Даже если он сделал свое предложение на 100 процентов добросовестно, легко представить, что может произойти дальше.

Поговорка о том, что дорога в ад вымощена благими намерениями, кажется сейчас ужасно реальной.

— Прошу прощения за то, что переступил черту.

— Нет, я ценю заботу, — говорит Таня, хотя внутренне она уже решила, что ей нужно продемонстрировать свою силу.

С точки зрения логики, глупо командиру демонстрировать грубое мужество. Но это подразделение — усиленный батальон из сорока восьми человек. Нет такого закона, который запрещал бы командиру отправляться на разведку.

А учитывая, что в настоящее время она пытается найти способ сделать невозможное, ее действительно можно похвалить за то, что она поддерживает традицию имперской армии вести с фронта.

— Ладно, вернемся к нашей миссии. Мы собираемся наблюдать за армией Федерации, и я хотела бы использовать стандартную процедуру ночной разведки.

— А кто будет в разведывательном отряде?

— Я хочу, чтобы ты остался; я возьму Серебрякову и, может быть, еще двоих. — Таня говорит, что выбор трудный, но внутренне она уже все решила. В этот щекотливый момент, на грани войны с Федерацией, она должна идти сама.

Если бы ее подчиненные забежали вперед и начали бой, она, без сомнения, была бы виновата. Именно так далеко простираются обязанности командира. В таком случае, идти самой — единственный выход.

— Независимо от того, что такое нормальное подразделение, наш батальон не состоит из детей, которые нуждаются в том, чтобы их держали за руки. Мы проведем офицерский патруль…

Но Вайс хочет быть в разведывательной команде, и его очки заслуживают внимания. Это солдаты 203-го воздушного магического батальона, которые во время боев на южном фронте осуществляли отдельные наступательные операции в составе самостоятельных подразделений. Они не кучка новобранцев, которые впадут в панику из-за простого отсутствия своего командира.

Поэтому Таня взяла себя в руки — сделать исключение и отправиться на разведку только с офицерами.

— Пора идти на работу, ребята. Давайте сделаем все быстро и тихо.

Таня и остальные офицеры 203-го батальона быстро продвигаются вперед, не полагаясь на магию, чтобы провести разведку. То есть они подходят как можно ближе пешком.

Но им даже не нужно сильно рисковать, чтобы понять ситуацию.

Одного взгляда в бинокль достаточно, чтобы обнаружить огромное количество припасов и солдат. Там слишком много боевых патронов для тренировки.

— Передайте нашу ситуацию: 437-й был прав. И похоже, что мы опоздали.

Даже на расстоянии она может видеть бесчисленные бараки, охваченные бурной деятельностью, несмотря на то, что солнце уже давно зашло.

Думаю именно это, обычно, говорят в такой ситуации…

Здесь дислоцируется несколько танковых дивизий, которые, согласно договору, даже не должны находиться в этом районе. Вишенка на торте заключается в том, что их железнодорожные пушки уже находятся в переднем положении.

Не беспокойтесь об их дальнобойности — наличие железнодорожных орудий в этом регионе является возмутительным актом, равносильным объявлению войны.

Ах. Несмотря на то, что уже стемнело, близкий взгляд показывает, что стволы медленно приспосабливаются. Учитывая то количество времени, которое требуется для правильного выравнивания железнодорожных орудий, они должны готовиться к наступлению.

Стволы железнодорожных пушек долго не выдерживают, так что никакой другой причины так усердно работать с ними быть не может. Даже если это упражнение с боевыми патронами, я хотела бы спросить их, где именно они думают, что тренируются.

— Майор, вы только посмотрите!

Когда Таня смотрит через оптический прицел в направлении, указанном Гранцем с приглушенным криком, она видит то, что явно представляет собой груды топлива и снарядов. Пока она наблюдает, солдаты, вышедшие из казарм, начинают садиться в тонну грузовиков, очевидно, по приказу офицера.

Если все это блеф, то Федерация выполняет один адский акт хождения по канату.

— Сохранять радиомолчание до последней возможной секунды. Сделайте доклад в тот момент, когда эти железнодорожные пушки откроют огонь в направлении Империи.

— Понятно. Будет сделано. — Вайс, который нес машину с кодированным сигналом дальнего действия, подключил ее к беспроводной связи.

Он использует одноразовый блокнот, а это значит, что даже если кто-то перехватит сигнал, пока он не сможет расшифровать сообщение, вероятность разоблачения наших позиций невелика.

Теперь мы можем считать нашу маленькую разведывательную миссию завершенной.

Вопрос только в том, что теперь делать. Главная проблема заключается в том, что технически мы еще не воюем. Также не поступало никаких сообщений о начале боевых действий.

Даже если это всего лишь вопрос времени, нас не простят за то, что мы атаковали заранее. Кроме того, стоит ли мстить, когда силы Федерации открывают огонь — это уже другой вопрос.

Возможно, мы находимся в непосредственной близости от границы, но мы все еще действуем на территории Федерации.

Даже если враг ударит первым, если мы сразу же нанесем ответный удар, в первую очередь, нам придется объяснить, что мы там делали.

Защищая свободу, мы должны иметь право первыми нанести удар. К сожалению, наша нация требует политически корректного поведения.

Очень плохо, но как инструмент государства я должна подчиняться организации — даже если, взорвав эти горы боеприпасов и топлива, мы сможем спасти наших союзников и избавиться от тонны коммунистов.

Наверное, мне просто придется сдержаться.

— Серебрякова, это приказ для всех подразделений: мы не должны вступать в бой первыми.

— П-понятно.

Доверившись мастерству своего адъютанта, который быстро посылает направленную оптическую передачу войскам позади них об огневой дисциплине, Таня обращается к себе, думая о войне с Федерацией, которая вдруг кажется гораздо более реальной.

Враг, должно быть, мечтает об одностороннем нападении на Империю. Другими словами, сейчас лучшее время, чтобы ослепить их.

Но если мы это сделаем, нам придется ответить, почему мы оказались на земле Федерации, когда произошло нападение. В конце концов, Федерация в настоящее время не находится в состоянии войны. А коммунистическую пропаганду трудно победить.

Это должно было бы стать сюрпризом, но Северная Корея действительно заявила, что Южная Корея напала первой и даже обманула некоторое количество людей на время, так что есть прецедент. Ну, есть вероятность, что все они были безнадежно прокоммунистичны в любом случае…

Одним из вариантов было бы подождать большую часть часа, прежде чем атаковать, но такая трата времени может помешать нам идти в ногу с действиями противника.

Но, как отмечалось ранее, атака именно тогда, когда это делает армия Федерации, имеет свои собственные проблемы.

— Ладно, — думает Таня, напрягая мозги, ее мысли прерывает открывшаяся перед ней сцена.

Железнодорожные орудия медленно настраиваются, но все стволы сразу перестают двигаться. В то же время позиция Федерации на мгновение замолкает.

Что за... Это происходит почти точно в тот момент, когда она тянется за биноклем.

— Они действительно стреляли…

Слова, которые вырываются изо рта Гранца, когда ревут пушки, говорят сами.

Железнодорожные пушки взрываются, и шум на плацдарме внезапно оживает.

Если бы был только один выстрел, можно было утверждать, что была осечка, но это что-то другое. Один взгляд на движения солдат Федерации, уже загружающих следующий снаряд, делает их намерения ясными. Нет никакого способа неправильно понять, что это значит, когда железнодорожные пушки вблизи границы стреляют в направлении Империи.

— Майор! Федерация атакует по всему фронту — говорит Вайс, бледнея и следя за радиосвязью.

— Объявление войны. Только что Федерация объявила войну Империи!

— И что же говорит об этом дом?

— Только что поступил приказ: “всем подразделениям, независимо от того, кому вы подчиняетесь, атаковать!”

Поэтому они говорят нам действовать.

Думаю, мы знаем, что делать. Таня кивает, понимая смысл приказа.

— Переход на план реагирования военного времени!

Пока Вайс получает донесения, передаваемые по рации отчаянными криками, внимание Тани захватывает разворачивающаяся перед ней сцена.

Отсюда она видит, что железнодорожные орудия медленно загружаются боеприпасами. Как только они будут готовы, еще несколько снарядов с ревом полетят в сторону Империи.

Война с Красными.

Борьба с Красными.

Борьба за выживание против Красных.

Таня присоединяется к войскам, которые она держала в тылу так быстро, что похожа на двойника.

— Всем подразделениям приготовиться к атаке!

В течение одного вдоха мероприятия по мобилизации подразделения происходят естественным образом, и войска готовы. Я слишком хорошо знаю, что нужно делать.

— Вполне вероятно, что армия Федерации уже вступила в бой с Восточной группой армии на границе. Поэтому мы отказываемся от нашего плана отступления! Переход к атакующим маневрам — немедленно!

Я хочу вернуться домой, но пока я не справлюсь с этим заданием, я не смогу быть свободной. По крайней мере, мы должны создать некоторый хаос и обезопасить наш путь отступления. В настоящее время мы находимся глубоко на вражеской территории и выполняем задание. Нам это может не нравиться, но отступить — значит пробиться сквозь всех Красных, нападающих на Империю.

— Мы идем туда, чтобы справиться с вражеским подкреплением. Сейчас мы сделаем все, что в наших силах, поскольку так мы сможем разобраться в ситуации. Сначала давайте взорвем склады! Примите ударную формацию!

Чтобы избежать отчаянного отступления, мы не можем просто уйти; мы должны сеять некоторый хаос. Бесспорно, что шанс взорвать коммунистов делает Таню более склонной к войне.

Но Таня резко анализирует свои собственные мысли — это же не моя вина.

— В конце концов, я пацифист. Просто я не могу смириться с тем, что смотрю на одно и то же небо с кучей коммунистов. Я терпеть не могу, когда парни, которые никогда не ступали на завод, пытаются спорить об экономике. Конечно, я слышала, что они баловались на фарфоровой фабрике, но все же.

Ну, коммунистические теоретики даже не могут прочитать отчеты заводской инспекционной группы, так что же вы ожидаете...?

Вот с таким типом мы и столкнулись. Как последователь капитализма и здравомыслящий гражданин, любящий по праву обожаемую свободу и свободу, я сделаю то, что должна. Национальная стрелковая ассоциация не единственная, кто берется за оружие.

— Да, мэм!

— Командиры рот, захватите контроль над вашим маршрутом атаки. Все подразделения, после рейда, следуйте инструкциям от командиров вашей роты о том, как вступать в бой.

На данный момент операция представляет собой глубокий рейд. Этот метод батальон использовал снова и снова от Рейна до песчаного южного континента. Ротные командиры в этом хорошо разбираются.

Идеология восторжествует? Ха, мы сокрушим оскорбительное заблуждение с помощью физики и провидения.

— У меня есть одна хорошая новость. В настоящее время мы не принимаем никаких магов Федерации — добавляет Таня. Несмотря на признаки масштабного наступления, никаких магов обнаружено не было. Она так привыкла к присутствию магов на поле боя, что находит ситуацию странной. Но маги — боль, если вы попадаете на их плохую сторону,так что их отсутствие — это счастье.

До тех пор, пока нет какой-то причуды в доктрине магов Федерации, мы можем предположить, что их нет.

— Но не теряйте бдительности. Всегда будьте начеку в поисках вражеского подкрепления.

В Федерации есть солдаты, растущие на деревьях. Кто знает, откуда они берутся? Я не могу понять, как они могут так сильно гнать своих соотечественников.

Честно говоря, даже Таня не очень-то хочет это понимать.

— Внимание всем подразделениям. Как видите, Федерация недвусмысленно нацелилась на Отечество. Как они могут быть серьезными? Это действительно абсурд.

Хорошо, вот здесь я говорю от всего сердца своим борцам за свободу от Коммунистов.

— А что сделал с ними Рейх? Ответ очень прост. Мы же ничего не сделали. Ничего особенного, братья мои.

Империя не надеялась на войну, которая потребует вторжения. У нас не было ни малейшего намерения вступать в борьбу с Федерацией. Но если есть анахроничные антиинтеллектуалы, которые нападут на мирную Империю… Сосуществование невозможно.

Они представляют собой угрозу, которая должна быть устранена для безопасности человеческой расы.

— Если мы позволим коммунистам остаться безнаказанными, ничего не сделав с отбросами Федерации, то ответственность, вероятно, ляжет на нас. Войска, мы должны решить все здесь и сейчас.

Это цена за бездельничанье на мусоропроводе. Мы должны дать отпор коммунистам за относительную свободу Империи и всего остального гуманного мира. Это более чем достаточная причина для войны.

— Мы сражаемся за свое Отечество. Нет, от этого конфликта зависит сама судьба мира! Поднимитесь на битву! Будь смелее!

Если мы ничего не сделаем, мир будет вынужден согласиться с вековыми экспериментами на людях. Нормальные люди не могут физиологически обработать яд, известный как коммунизм — он так же смертоносен, как цианистый калий.

Завтра все, кто не является ахлоргидрином*, погибнут в массовом порядке. Если трагедии можно избежать, я хочу ее избежать.

— Поднимайтесь в бой, солдаты! Вставайте!

Будущее свободного мира зависит от вас.

— Берите свои винтовки! Хватай свои сферы!

Оружие не стреляет в людей.

Люди стреляют из пистолетов.

Люди стреляют в Коммунистов из пистолетов.

— Начинайте маневры!

Таня призывает своих солдат защищать свободу, и в ответ они бросаются вперед.

203-й воздушный магический батальон во главе с майором фон Дегуршаф официально перешел от своей первоначальной разведывательной миссии к штурму.

Естественно, они оснащены для разведки, поэтому у них нет подходящего снаряжения для нападения на базу. Даже для магов, с их высокой степенью универсальности, фронтальная атака на плацдарм обычно была бы трудной.

Обычно…

— Ну, из железнодорожных пушек получаются великолепные мишени. — Таня хихикает про себя.

Артиллерийские позиции не испытывают недостатка в горючих веществах. Вы можете практически рассчитывать на пороховой склад или какой-нибудь другой склад взрывчатки, который будет поблизости.

А артиллерийские позиции армии Федерации повсюду нагромождают незащищенные боеприпасы — никакого управления безопасностью вообще. Ну а коммунисты любят игнорировать правила, так что эта ошибка очень характерна. В результате мы можем взорвать их дорогие железнодорожные пушки, выстроившиеся, как гусиные шеи на плахе, с легкой цепной реакцией.

Замечательно. Таня ухмыляется и кричит: “готовься к удару! Мы наступаем, а потом совершаем набег и убегаем!”

— Понятно!

— Готовьте формулы взрыва! Мы атакуем, как только они будут готовы!

Всего лишь одна формула взрыва.

Обычно, если он взорвет дот, будет здорово. А если есть вторичные взрывы? Вот теперь мы поговорим. Даже просто начав огонь, можно в одно мгновение взорвать огромное количество припасов.

— Большой, хрупкий, легко воспламеняющийся. Идеальная мишень.

— Без сомнения. Это напомнило мне о том, как Дакийская армия помогала нам в подготовке противолодочных атак.

— Я совершил там такую неловкую ошибку.

— Не беспокойтесь об этом, капитан Вайс. Единственный, кто будет смеяться над вами за то, что вы следуете учебнику до конца — это вон тот лейтенант Серебрякова.

Не обращая внимания на разворачивающийся внизу ад, Таня и ее заместитель командир Вайс неторопливо летят вперед, вполне довольные происходящим.

Если не считать странного случайного выстрела, воздушного перехвата практически нет.

Батальон, должно быть, уже полностью используется для выполнения задач по борьбе с наземными ударами. В великолепном проявлении мастерства Серебрякова разгромила один отряд, в то время как Гранц эффективно нацелился на другой, который сумел устоять на ногах.

Как разделение труда, так и компетентность рейда можно назвать достойными восхищения. 203-й воздушный магический батальон был тщательно экранирован и обучен, но их боевое крещение сделало их еще более элитными. По сравнению с тем временем, которое они провели в Дакийской войне, их войска стали заметно более дисциплинированными и боеспособными.

Конечно, как и в Дакии, недостаток мастерства на стороне противника — большое подспорье.

У нас нет никаких взрывчатых веществ, которые можно было бы использовать для борьбы с наземными целями. И все же, если мы сумеем  куда-то туда, снаряды, разложенные вдоль линии железнодорожных орудий, взорвутся.

И наша цель — хлипкие железнодорожные пушки. Действительно, как заметил Вайс, идеальная мишень.

— Мда, я не могу поверить, что их подкрепление состоит только из пехоты.

Мы были убеждены, что маги Федерации будут вызваны для защиты плацдарма, но наши ожидания не оправдались. Как бы мы их ни терроризировали, единственные, кто бежит нам навстречу — пехотинцы. Таня ожидала яростной контратаки, так что разочарование на самом деле было довольно сильным.

Это все равно что идти в весеннее наступление лейбористов с рекомендацией к очередному раунду увольнений и проходить его без всякого сопротивления.

— У роты лейтенанта Гранца есть предложение, майор. Они хотели бы нанести еще один удар, чтобы увеличить наши достижения.

Таня велела всем не рассредоточиваться слишком сильно, чтобы они могли отступить, пока арьергард сдерживает врага, если появится значительное вражеское подкрепление.

Но в этих обстоятельствах, возможно, не будет плохой идеей настаивать на большем. С высоты птичьего полета она видит, что они пропустили несколько очагов сопротивления здесь и там.

— Тогда давай так и сделаем. Похоже, что все это превращается не столько в засаду, сколько в маневренное сражение.

— Да, мэм. Немедленно выполняем.

Таня не собирается позволить врагу восстановить организованное сопротивление. Сейчас лучше всего бить сильно, когда битва идет благоприятно. Она решает принять предложение и немедленно призывает к повторной атаке.

А если серьезно, то где же вражеские маги? — Удивляется Таня, наблюдая, как ее войска, стоявшие наготове в небе, отрываются от своего предыдущего отхода и присоединяются к атакам зачистки. Здравый смысл должен был говорить, что это хорошая цель для атаки, но защиты нет.

Независимо от того, компетентен противник или нет, любая хорошая армия все равно должна думать об обороне. Отряд магов подкреплений, опытных или нет, должен быть послан как нечто само собой разумеющееся.

Проведите зондирующий анти-поверхностный удар и разберитесь с подкреплением, которое появляется, не понимая, что их ждет. Таков был план, и она решила, что не будет ошибкой, если ее войска будут ждать в засаде.

Но никто еще не видел вражеских воздушных отрядов, не говоря уже о магах. Я ожидала, что они, по крайней мере, пошлют подразделения по частям, полностью игнорируя концепцию эффективности, но что это за отсутствие ответа?

Довольно трудно понять, как устроен мир в наше время.

— Майор, есть срочное сообщение из штаба.

— Есть связь? Прочитай его.

А пока она решает переключить передачу, чтобы сосредоточиться на направлениях, которые они наконец смогли получить из штаб-квартиры.

— Да, мэм. Это приказ о поддержке восточных армий. Детали будут зависеть только от вас.

Переданное мне сообщение содержит обычные полетные приказы с разрешением действовать свободно. Я рада, что начальство так хорошо умеет управлять своими подчиненными. Если бы у меня был такой босс, как Цугене или полный дерьма Гучи*, я бы полностью потеряла волю к борьбе и удрала бы отсюда.

Ах, это так здорово, что генерал фон Зеттюр стал моим начальником. Если я останусь с ним, учитывая текущее состояние внутренней динамики фракции, я гарантированно продвинусь вперед. Какая чудесная связь должна быть. Он очень ценен с точки зрения социального капитала.

— А как обстоят дела? Я хочу знать ситуацию на линии фронта.

Это все для замечательного участника. Как рациональный индивид современного мира, я понимаю, что моя судьба — делать основательную, искреннюю работу. Доверие и искренность —  основные методы ведения бизнеса в наше время. Тем не менее, чрезмерный фаворитизм и сговор будут только поражать организацию презренным случаем атеросклероза, конечно.

В любом случае, эта концепция слишком сложна для коммунистов, у которых нет ума, чтобы понять эффективность.

Когда их коммунистические мозги думают о производстве, распределение полностью отсутствует в их идеях. Ну, они могут пойти дальше и сделать кучу бесполезных продуктов только для того, чтобы позволить им сгнить.

Со своей стороны, все, что нам нужно сделать — следовать за рынком. По-видимому, Адам Смит* был религиозен — та часть о невидимой руке Бога довольно неудобна для меня. Вместо нее там должна быть невидимая рука рынка.

Думать так весело. Но единственные люди, которые действительно погружаются в раздумия — ученые.

Нас ждет работа. Ах вы, грубые коммунистические ублюдки.

— Наши солдаты ведут хороший бой, но, похоже, наши силы немного ослабли.

— Ну ладно, давай поменяемся местами и начнем затяжную битву, пока мы ждем прибытия Великой армии.

Нам было приказано оказывать поддержку дружественным армиям в этом регионе. То, что мы делаем, зависит от их статуса. В данном случае задерживать врага, вероятно, имеет самый большой смысл.

Другими словами, мы помогаем выиграть время, так что все, что нам нужно сделать, это запугать коммунистов. Если нам нужно только дразнить врага, то мне не нужно идти на какой-либо опасный риск.

В то же время я получаю удовольствие от избиения коммунистов. Моя работа здесь имеет определенную цель.

— А вы уверены? Я думаю, что мы больше в нашей стихии, сражаясь на ходу, как это было до сих пор.

Вайс отдал приказ роте Гранца перейти в погоню и в какой-то момент присоединился к разговору. Его предложение, безусловно, заманчиво.

Территория Федерации огромна. И вдобавок ко всему, мы боремся с заведомо неэффективными коммунистами. Это правда, что партизанская тактика является верным вариантом против жестко организованного противника.

Театр военных действий здесь гораздо больше, чем тогда, когда мы сражались на Рейне, поэтому противник должен быть рассредоточен более тонко. Обстоятельства слишком идеальны. Учитывая нынешнюю ситуацию, было бы более болезненно приблизиться к основным линиям и быть включенным в дружественное подразделение.

Я люблю бить коммунистов, но мне совсем не нравится, когда коммунисты бьют меня.

— В любом случае, если сравнить с прорывом через главные линии противника, разве не лучше сделать крюк?

Мы поддержим восточные армии, но только если будем в безопасности. Я бы ни за что не поставила их выше себя.

Свобода. Очевидно, что свобода должна быть поставлена выше всего остального.

Другими словами, мы не обязаны присоединяться к линии фронта, которая, безусловно, вовлечена в тяжелую перестрелку.

К счастью, у нас тоже есть правое дело, поэтому мы будем стремиться к безопасности, насколько это возможно.

— Значит, мы полетим?

— Конечно. Но вместо того, чтобы красться украдкой, давайте будем отвлекать внимание.

Если мы отвлечем вражеские силы, то это удовлетворит приказ из дома поддержать затянувшееся сражение. И будет так здорово бить коммунистов.

Естественно, у нас не будет иного выбора, кроме как атаковать и городские районы. В конце концов, коммунисты всегда говорят о всеобщих нападениях всех граждан или что-то еще.

Я уверена, что это выходит за рамки практики сбора налогов в массовом порядке; больше похоже на то, что они верят, что каждый из них-солдат. В конце концов, именно такие люди могут начать крупное наступление на сельское хозяйство. Какой фермер станет нападать на фермера?

Я уверена, что они сделают что-то неэффективное, например мобилизуют все свое население, чтобы взорвать сельскохозяйственную базу. В одной книге на эту тему я читала, что продовольственный комиссар или кто-то еще в основном просто командир мародерского отряда. И я знаю, что в отделах снабжения, или как там они называются, работают люди из городов и фермерских деревень.

Другими словами, это должно быть похоже на захват партизанских отрядов.

По логике вещей, все коммунисты — бойцы. Да, ладно, пожалуй, мне стоит попробовать что-нибудь эффектное прямо сейчас. Я абсолютно не хочу использовать Элиниум модель 95, но, учитывая, насколько он полезен для подрыва коммунистов, я могла бы его использовать.

Но если я собираюсь это сделать, то хочу разрушить что-то символическое.

Идолопоклонство, культ личности или что там еще, я разобью одну из тех бронзовых статуй, которые так любят коммунисты, и буду смеяться над их неэффективностью. Интересно, где бы это было хорошо. Может Быть, Иосифграф (П.П. Не уверен что это переводится так, но пока оставлю).

Нет, если я собираюсь проделать нечто подобное, то захват столицы будет наиболее эффективным. Это само собой разумеется, но это столица страны, с которой мы воюем. Некоторые могут подумать, что оно будет усиленно охраняться, но это только покажет, что они любители.

Коммунистическая противовоздушная оборона полна дыр — больше похоже на дисфункциональный дуршлаг. Пилоты, будучи слишком пьяными, чтобы взлетать и летать на перехват, — повседневное явление. Или они карабкаются, но в конечном итоге гоняются за галлюцинациями.

В тех редких случаях, когда они сбивают что-то, будь то гражданский самолет или неосторожный разведчик, если мы просто отвлекаем внимание, мы можем уйти, даже если они действительно начнут перехватывать нас.

— Давай представим, что мы собираемся напасть на столицу.

— Налет на столицу? Я не думаю, что все пойдет так, как было в Дакии... Конечно, у Федерации будет жесткая защита. Возможно, у них даже есть соответствующая система предупреждения. Я чувствую, что есть слишком много вещей, о которых стоит беспокоиться, если мы войдем туда без раздумия.

Она не ожидала, что лица ее подчиненных станут такими нервными в тот момент, когда она озвучит их цель. Это не может быть правдой, но у нее есть тайное, неприятное чувство, что они думают, будто она неспособна судить о том, что достижимо, а что нет.

С другой стороны, она может понять, что “беспокойство” Вайса основано на непонимании здравого смысла. Ну, тут уж ничего не поделаешь — они разумные, современные личности, — заключает она.

Конечно, кто-то со здравым смыслом решил бы, что столица должна быть хорошо защищена. Любой пришел бы к такому выводу.

Но наши противники — коммунисты.

— Ой, да не волнуйтесь. Все знают, что у коммунистов нет никакой противовоздушной обороны.

— Разведка, которую мы получили, оценивает довольно грозные оборонительные сооружения…

Красная армия славится своей легендарной противовоздушной обороной. Гражданский американский самолет однажды, даже, случайно приземлилась в Международном аэропорту “Красная площадь”.

— Ха-ха-ха, очень смешно, капитан Вайс.

Столица страны была достигнута после того, как несколько слоев ПВО, пилотируемых гордым пограничным патрулем, были разгромлены — гражданским подростком-пилотом, почти не имеющим специальной подготовки в маневрах проникновения на малых высотах или что-то еще. Вероятно, стоит упомянуть, что эти солдаты были достаточно неуклюжи, чтобы время от времени сбивать гражданские самолеты.

Беспокоиться о таком “грозном” щите ПВО бессмысленно. Конечно, это ошибка, совершенная коммунистами в другом мире, но дефект, который вызвал ее, является фундаментальной проблемой. Пока это остается неизменным, предположение, что то же самое может произойти в этом мире, имеет высокую вероятность.

— Коммунистическая противовоздушная оборона? Я уверена, что любой подросток с улицы может прорваться. Даже не стоит прилагать усилий, чтобы беспокоиться об этом.

— Ну и что же? Неужели все так плохо, правда?

— Хм. Ну, даже для того, чтобы отвлечься, это может быть хорошей демонстрацией.

На самом деле наши шансы всего пятьдесят на пятьдесят, но шанс есть.

Конечно, неприятно извлекать уроки из того, как Америка бомбила Токио, но эти уроки очень важны. Как отвлекающий маневр, он слишком совершенен.

Я покажу Родине свой боевой дух и добьюсь определенных результатов, пока буду этим заниматься. Я даже использую довольно безопасный метод.

— Так мы действительно собираемся туда полететь?

— Конечно. Да, но я забыла одну вещь. Спросите у штаба. Я хочу быть уверенной, что не будет никаких политических проблем.

В конце концов, мы атакуем столицу вражеской страны. Учитывая возможные политические последствия, важно подтвердить, как мы должны действовать.

Даже если они нас остановят, там будет запись, которая показывает, что мы  предложили такой план. И если мы получим добро, это будет повод на некоторое время держаться подальше от главных линий.

— Понятно. Я немедленно свяжусь.

Тане доставляет огромное удовольствие видеть, как ее подчиненный, несмотря на резкость, энергично выполняет указания. Она невольно тепло улыбается.

Я в том положении, чтобы взять самую пикантную часть этой борьбы, используя безопасный план.

Очень хорошо. Это даже делает Таню счастливой.

— Мне не терпится получить разрешение.

Вот почему она так думает:

Надеюсь, они быстро управятся.

ОДНОГО ДНЯ В МАРТЕ, 1926 ГОДА ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ВРЕМЕННАЯ ПОЗИЦИЯ ИМПЕРСКОЙ АРМИИ НА ЮЖНОМ ФРОНТЕ, ЛИСЬЕ ЛОГОВО.

Генерал имперской армии фон Ромель, наблюдавший в бинокль за ходом сражения, подавил недовольную гримасу и пожал плечами. Имперская армия имела приличное преимущество, но слишком походило на битву на истощение.

Если победа достанется ценой всей имеющейся огневой мощью, то следующего раза не будет. Ромелю пришлось довольствоваться тем, что он нанес удар, а не уничтожил врага.

— Мы не справимся? Тогда, наверное, у нас нет выбора. Отступаем.

Он находил это достойным сожаления, но пока его войска не могли прорваться, продолжение атаки в лоб было не более чем грязевой атакой.

— Вы уверены, генерал фон Ромель? Если мы будем продолжать в том же духе…

— У нас не хватает воды, и что еще важнее, наши потери постоянно растут.

Штабисты утверждали, что они могут победить, если будут продолжать наступление, но для Ромеля условия победы были другими. Ограничение истощения населения должно было быть приоритетным делом прежде всего на южном континенте.

Хуже всего было то, что они приближались к пределу своих запасов воды. Если мы немедленно отступим, то запасов хватит, чтобы добраться до тыл, но если бой затянется, они могут кончится, даже если мы отступим.

Знание того, когда нужно отступить, было очень важно в таком месте. Выделение ограниченных ресурсов может все изменить.

— А пока давайте назовем нанесенный нами удар достаточно хорошим. Начинайте уходить. Но я действительно хочу когда-нибудь лишить де Луго головы.

— Да, сэр.

Свободная республиканская армия упорно держалась. И не только это, но и личное мнение Ромеля заключалось в том, что их боевая мощь, казалось, росла с каждым днем. К сожалению, он также слышал, что усилия сопротивления антиимперской организации де Луго проявляются все чаще и чаще.

Родная страна начала искренне надеяться на ликвидацию де Луго в рамках оккупационной политики. Но их противник не был слабаком. Он пытался усугубить имперское истощение, избегая при этом решающей битвы.

Если Империя позволит этому продолжаться слишком долго, они рискуют потерять свой шанс сокрушить республиканского лидера. Впрочем, просочились ли намерения де Луго до самого конца — уже другой вопрос. Было неясно, в курсе ли колониальные подразделения сложившейся ситуации.

Мы могли бы попытаться что-то вытянуть — вот почему, прежде чем Ромель узнал об этом, у него появилась идея.

— М-м-м, потасовка вполне подойдет. Мы подготовим засаду, когда будем отходить. Если они укусят, мы окружим их и уничтожим. Иначе мы просто соберем свои вещи и уйдем.

— Серьезно? Ты хочешь устроить им ловушку?

Его сотрудники сомневались — но думать об отступлении раздражают меня. Если бы она была здесь, то поняла бы, признала и справилась бы с этим без лишних слов.

— Сделаем ставку. Пусть все выглядит так, будто мы бежим в панике.

Он не был уверен, каковы шансы на то, что они смогут привлечь врага, но попытаться стоило. Если хотя бы одна вражеская единица начнет высовывать голову, импульс пронесется вдоль остальных, и еще больше хлынет через брешь.

И наоборот, если республиканцы будут настороже, войска Ромеля смогут безопасно отступить. В принципе, не помешало бы попробовать эту операцию.

— Понятно.

На данный момент имперская армия начала отступать под пристальным взглядом Ромеля. Солдаты в хвостовой части делали вид, что в замешательстве вертятся на месте. Они намеренно не оставляли никаких ловушек для брошенных машин; их проинструктировали сделать вид, что им не хватает присутствия духа, чтобы установить мины-ловушки.

Это сделало бы врага менее осторожным в наступлении, а значит, все прошло бы более гладко.

— Ну ладно, и как все будет происходить? Проще простого, если они купятся. — Ромелю было интересно, что сделает их враг. В лучшем случае они, конечно, попадутся на удочку, подумал он, потягивая холодный кофе.

Все будет зависеть от того, что произойдет, но успешное отступление тоже не будет плохим вариантом.

Есть ли какие-то проблемы в моем плане? Я думаю, что делаю все возможное, но разве я что-то упустил? Он обдумал свои действия и на какое-то время остался доволен.

По крайней мере, он сделал все, что мог. Теперь он просто должен был ждать, чтобы увидеть результаты.

— У нас получилось! Генерал, они сразу же вышли!

— Ладно, давай немного подразним их. Магов пока не посылай. Намотайте их на катушку!

И результаты были хорошие.

Может быть, их подстегивала военная романтика? Или они просто ничего не понимают? Как бы то ни было, бедные республиканские дураки небрежно покинули свои оборонительные позиции и выставили себя напоказ.

По крайней мере, казалось, что у них есть инерция. Вера в то, что они дали отпор имперской армии, укрепляла их боевой дух.

— Выиграй время центральным блоком, чтобы мы могли реорганизоваться.

Конечно, он не хотел сталкиваться лицом к лицу с врагом, который грыз удила. Он быстро обдумал свои варианты, прежде чем приказать сменить позицию. Они выиграют время для подразделений, которым удалось отступить, чтобы они могли реорганизовать цепочку командования.

— Притворись, что продолжаешь уходить. Пусть главные силы расположатся на некотором расстоянии от противника.

В любом случае, лучшей идеей было бы отвлечь энергию противника до тех пор, пока можно будет поддерживать затянувшееся сражение. В конце концов, они просто кипели.

На самом деле сталкиваться с ними было совершенно бессмысленно. И наоборот, если бы их моральный дух был сломлен, они были бы легкой добычей. В тот момент, когда они поняли, что их окружили, они стали теми, кто пытался прорваться к нему.

План состоял в том, чтобы ужесточить окружение сразу же, как только ситуация прояснится, заманив их в ловушку, как мышей.

— Чтобы они оказались в лучшем положении для нас?

— Именно. Мы сделаем вид, что отступаем, а потом окружим их.

Враг действовал с помощью туннельного зрения. Они, вероятно, решили бы, что любой отряд, которого они не видят, сбежал. И именно поэтому атака на их наивный фланг должна была сработать.

Похоже, республиканской армии не хватало еще таких командиров, как де Луго, имевший богатый опыт. Даже простая тактика могла привлечь силы, которые не подчинялись непосредственно ему.

Нацеленность на слабые места — суть ведения войну. Извините, но я буду делать именно это.

— Так как же должны двигаться маги?

— А, понятно. Маги обеспечат поддержку и последующий контроль, как только центральный блок начнет разрушаться.

Он понял, что еще не отдал никаких приказов магам, и быстро отдал их. Он думал, что был осторожен, но, по-видимому, был очень напряжен. В какой-то момент он начал предполагать, что маги будут двигаться без его слов.

— Понятно. Немедленно.

— Блин. Оглядываясь назад, можно сказать, что с майором фон Дегуршаф было легко работать.

Она была командиром, который мог понять его намерения и предпринять лучшие действия, не нуждаясь в подсказке. Как только вы привыкнете, не будет никакого офицера проще в использовании.

Наконец-то они стали синхронизироваться…

— Все было бы гораздо спокойнее, если бы я смог вернуть ее.

Он никогда не думал, что ее вызовет родная страна. Волчок всегда вмешивался в его дела рукой. Может быть, такова была судьба солдата, но все равно это было прискорбно.

Он особенно отчаянно нуждался в искусных магах.

— Ну, есть еще одна проблема с Федерацией. Все очень сложно.

И все же хорошие маги были востребованы повсюду. Должно быть, именно поэтому командование вывело свой батальон и разместило их дома. Учитывая ухудшающуюся ситуацию, он вынужден был согласиться, что это разумный курс действий.

В конце концов, 203-й воздушных магический батальон должен был вести партизанскую маневренную войну. Если бы Генеральный штаб предвидел, что война с Федерацией будет вестись на гораздо более широком фронте, чем тот, с которым они имели дело в борьбе против Республики, Они определенно захотели бы иметь мобильные подразделения.

Превосходная способность Таниного батальона действовать самостоятельно, которой Ромель не мог не восхищаться, идеально подходила для тушения пожаров. Кроме того, маги могли покрыть большую дистанцию с меньшим количеством людей, чем пехота. Он слышал, что Генеральный штаб беспокоится о материально-техническом обеспечении, так что они это оценят.

— Черт. Я думаю, мы должны выразить наши соболезнования Федерации.

— А?

— Даже я не хотел бы встретиться с этим батальоном лицом к лицу.

Думаю, все, что я могу сделать, это пожелать майору фон Дегуршаф удачи. Мое убеждение, что она не нуждается в моих добрых пожеланиях, должно означать, что я слишком доверяю ей. Что ж, прекрасно. Ромель допил кофе и переключил передачу.

Кофе в пустыне — это здорово. Он меняет ваше настроение, и даже лучше, вы можете пить его по привычке, не подвергаясь критике, в отличие от алкоголя. Не то чтобы с алкоголем было что-то не так.

В любом случае, пора приниматься за работу.

— А, понятно. Это уж точно.

— Ладно, я думаю самое время для приступить к делу.

Наша задача на данный момент — покончить с Республикой.

9 МАЯ, 1980 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. СТОЛИЦА ФЕДЕРАЦИИ.

Всем привет.

Это специальный корреспондент ВТН Эндрю.

Я здесь в День памяти Великой Отечественной войны освещаю церемонию, которая проходит в Москве. Не хотите ли взглянуть?

Это парад ветеранов, которые служили на войне.

Они сражались на Восточном фронте, в районе, сравнимом с Рейном, как в одном из районов, где шли самые ожесточенные бои. Скорее всего, именно Восточный фронт стал причиной наибольших потерь во время войны.

Давайте воспользуемся моментом, чтобы почтить их жертву…

А теперь небольшой урок истории.

До начала военных действий отношения между Федерацией и Империей во время Великой войны были чрезвычайно деликатными. В наши дни мы можем посмеяться над ними, но до начала боевых действий обе страны были настроены просто следить друг за другом, несмотря на напряженность.

Упорный нейтралитет Федерации во время тяжелых боев на Рейнском фронте считается решающим. Из-за этого республика не смогла уничтожить имперскую армию с помощью многофронтовой атаки, к которой они так стремились.

И в результате республиканская разведка в то время догадывалась, что Федерация сохраняет дружественный нейтралитет по отношению к Империи. Предводитель сил Свободной Республики генерал де Луго даже предположил, что Федерация, должно быть, посылает туда добровольческие армии.

На самом деле единственным действием, которое Федерация предприняла с начала Великой войны, было ее осуждение через комиссариат иностранных дел.

С другой стороны, был период времени, хотя и недолгий, в течение которого имперские и федеративные военные установили такие тесные отношения, что они почти образовали союз, как это видно из частично обнародованного договора Рапалло*. Эти две страны, казалось, были настроены друг против друга, но тайно обменялись военными знаниями и подписали пакт о ненападении.

Имея это в виду, я хотел бы оглянуться назад на тот день, когда Федерация вступила в войну.

В тот год Свободная республиканская армия и армия Содружества вели жесткую борьбу на южном континенте. Они оба едва могли поверить своим ушам, когда услышали хорошие новости.

О реакции Министерства иностранных дел Содружества на первый доклад говорят и сегодня.

Говорят, что когда они получили известие, что Федерация присоединилась к войне, они поспешно заключили, что она присоединилась к имперской стороне.

Есть даже легендарный анекдот, в котором говорится, что генерал-майор (в то время) Хаберграм из отдела внешней стратегии армии Содружества трижды посылал гонца прочь. Кстати, говорят, что генерал де Луго из Свободной республиканской армии поверил в это с двух попыток.

Это должно быть доказательством того, что мы с духом Джона Булла* остаемся на ногах и не поддаемся позитивному мышлению.

Естественно, реакция Империи резко контрастирует.

Говорят, это потрясло даже генерала фон Зеттюра, который своими дьявольскими планами поверг союзные страны в ужас. Согласно записям его адъютанта, когда он получил сообщение о признаках вступления армии Федерации в войну, первые слова из его уст были: “Что за чушь” также отмечается, что он и его коллега генерал фон Рудерсдорф, не понимая, почему Федерация вступит в бой, были настолько ошеломлены, что практически начали смотреть в пространство.

Тем не менее, в наши дни их действия не рассматривается как ошибка.

В конце концов, участие Федерации в войне было неожиданным даже для большинства ее собственных военных офицеров.

Решение вступить в войну было принято всего за месяц до их первого шага. Общепринятое мнение состоит в том, что этот план был разработан лишь горсткой ключевых фигур.

Они внесли небольшие изменения в регулярное проведение крупномасштабных учений, выбрав плацдарм вблизи Империи и установив ожидания большого количества живого огня.

Очевидно, это была мобилизация под предлогом учений. И поскольку в то время шла война, другие страны, несомненно, были чувствительны к таким интригам — особенно Империя, находящаяся прямо по соседству.

Имперская разведка обнаружила, что в Федерации что-то назревает.

Но, приложив все усилия для сбора разведданных, Генеральный штаб имперской армии пришел к выводу, что учения Федерации не выйдут за рамки демонстрации.

Полный просчет.

Конечно, после того как Республика нанесла внезапный удар на Рейнском фронте, они знали достаточно, чтобы держать свои оборонительные рубежи на готове.

И все же, опросив “подавляющее большинство” офицеров Федерации, они убедились в этом.

Они считали, что армия Федерации не заинтересована в начале большой войны.

С учетом того, что большинство командиров Всесоюзной Федерации считали, что они направляются на учения, результаты опроса были само собой разумеющимися.

Истинные намерения вдохновителей были полностью скрыты от командующих Федерацией до самого последнего момента. В доказательство, даже Государственный Комитет Обороны был проинформирован всего за семьдесят два часа до начала боевых действий.

Именно поэтому, несмотря на осторожное обращение с ситуацией, имперская армия была перехитрена. Им едва удалось построить оборонительные рубежи, но развертывание резервных сил определенно не было идеальным.

И вот почему, как я уже упоминал ранее, генерал фон Зеттюр сокрушался, что их обманули.

Итак, давайте посмотрим, как война началась, даже когда генералы фон Зеттюр и Рудерсдорф сомневались, что она начнется.

В последние годы в этой области науки был достигнут значительный прогресс.

Сегодня я хотел бы поприветствовать профессора Шерлока с факультета политологии Лондонского университета, который специализируется в основном на ключевых фигурах Федерации того периода времени.

Большое спасибо, что пришли, профессор Шерлок.

— Спасибо за приглашение. Итак, вы хотите знать последние новости в Кремлеведении?”

— Да, сэр. Я понимаю, что ваша сфера компетенции — Кремлинология, анализ руководителей Федерации.

— Совершенно верно. Информация настолько ограничена, что похожа на худанит*, хотя.

Ах, Федерация действительно скрытна до мозга костей.

Вы не поверите, сколько времени и усилий потребовалось, чтобы просто получить наши визы, чтобы выйти и снять фильм. Даже несмотря на то, что Министерство иностранных дел страны выдало нам въездные визы на День памяти, была еще одна форма, которая нам была нужна!

Помимо пограничной полиции, требующей другого разрешения, Служба общественного здравоохранения требовала еще один документ. А потом министерство пропаганды чуть не конфисковало нашу камеру, потому что у нас не было лицензии на съемки!

— Ха-ха-ха! Такие вещи постоянно происходят. Большая часть моих успехов в работе с источниками происходила за пределами Федерации.

Понимаю; они настолько скрытны, что вам нужно сделать много дедукции. Но мне любопытно узнать о вашем “прогрессе с источниками”. Например, вы утверждаете, что документы были рассекречены за пределами Федерации?

— Именно. Мы наконец-то начинаем обнаруживать документы одной из сторон конфликта — империи.

Вы все это слышали? Да, ключ к разгадке тайны Великой войны, которую мы расследуем. По-видимому, в этих “секретных имперских бумагах” было несколько важных пунктов.

Итак, профессор, по какой причине Федерация решила начать войну?

— Вероятно, массовая паранойя.

А? Простите, профессор, но не могли бы вы повторить это еще раз?

— Что вы сказали?

— Конечно, массовая паранойя.

— Извините, но я не очень разбираюсь в психологии. Вы не могли бы объяснить?

Я думаю, что знаю определение “массовой паранойи”, но не могу полностью разобраться. Мне невероятно стыдно признаться в этом перед всеми вами, зрителями, но, возможно, я не очень способный ученик.

Пожалуйста, профессор.

— Ну, самое простое объяснение заключается в том, что массовая паранойя — это когда все члены группы впадают в одно и то же заблуждение. В данном случае руководство Федерации как организации было абсолютно убеждено, что их соседи хотят их заполучить или что если они не нападут первыми, то им конец.

— Думаю это ужасно экстремальная гипотеза... Какое исследование вы провели, чтобы прийти к такому выводу?

— Хороший вопрос. На самом деле я столкнулся с этим, когда использовал исторический подход, пытаясь понять контекст, в котором было принято решение.

— Итак, вы исследовали историю той эпохи?

— Именно. И после долгих анализов и исследований я обнаружил, что еще двадцать лет назад психическое состояние руководства Федерации привлекало к себе внимание.

— Ага. Итак, вы изучили предысторию этого решения. Хоть было это довольно давно.

— Тут уж ничего не поделаешь. В коммунистических странах состояние здоровья и психического состояния руководителей является государственной тайной.

— Похоже на политиков нашей страны. Я думаю, что они должны учиться у королевской семьи и сделать эту информацию достоянием общественности. Ну, не то чтобы мы должны позволить назойливым сплетникам преследовать их за это.

— А теперь мы отклонились от темы. Значит, руководство Федерации так же упрямо стремилось сохранить конфиденциальность, как и руководство Содружества?

— И это затруднило ваш анализ?

— Нет, нет, нет. Густая завеса секретов Федерации выбивает Содружество из воды. Тем не менее, моей главной проблемой было отсутствие документации.

— Тем не менее, я бы сказал, что политики Содружества держатся настороже выше среднего уровня. Наша команда отчетности никогда не приветствуется. Во всяком случае, если Федерация еще более скрытна, то я понимаю, почему вам было так трудно получить какие-либо документы. Но вы говорите, что сейчас ситуация изменилась?

— Совершенно верно. Все это благодаря секрету, который мы нашли в документах Генерального штаба имперской армии. После войны все материалы, захваченные армиями альянса, были рассекречены, и мы, наконец, нашли их.

— Секретные документы имперской Армии? — И что же? И что же вы нашли?

— Председатель Совета Народных Комиссаров Джугашвили был как Одержимый. Глава комиссариата внутренних дел Лория был признан мономаном.

— Э-э, и еще один ужасно экстремальный вывод. Как же они там оказались? Учитывая, что эти документы из страны, находящейся в состоянии войны, конечно, самое великодушное толкование, которое вы можете дать, то, что факты искажены.

— Очень хороший вопрос. Но анализ был проведен специалистами в серьезной, нейтральной манере. Даже судя по сегодняшним меркам, они хорошо придерживались принципов психологического анализа. У нас сложилось общее впечатление, что они хорошо поработали.

— Чтобы мы поверили тому, что они сказали? Это правильно и непредвзято? Если мы можем верить этой информации, насколько она надежна, как вы думаете?

— Определенно более надежно, чем официальные отчеты Федерации.

— А это значит, что причиной вступления Федерации в войну была… паранойя? Как удивительно!

— Так массовое заблуждение изменило ход истории. Действительно дает нам представление о том, насколько иронична или, возможно, странна история.

— Это был специальный корреспондент ВТН Эндрю и профессор Шерлок из факультета политологии Лондонского университета.

УЧЕБНИК ДЛЯ МАЛЕНЬКИХ ГРАЖДАН: ИСТОРИЯ НАШЕГО НАРОДА.

Добрый Мистер Иосиф был встревожен.

Ожидания всех, кто верил в него, давили ему на плечи.

Думая только о счастье народа, он думал, что пришло время упорно трудиться над развитием Федерации.

Но…

Ее граждане, избалованные его добротой, только приходили в упадок.

Какой ужас!

Мистер Иосиф был так расстроен.

Он решил обратиться за помощью к своему верному товарищу, товарищу Лории.

Способный товарищ Лория сразу же бросился в бой.

Во-первых, чтобы заставить людей понять важность работы, он взял на себя инициативу по началу проверок.

Само собой разумеется, что товарищ Лория прекрасно понимал приказы Мистера Иосифа.

Он начал пытаться, хотя и никогда не был высокомерным, убедить людей. Если ваша нынешняя работа слишком сложна, почему бы не попробовать более легкую?

Деятельность товарища Лории отражала его понимание доброго сердца господина Иосифа; он думал вместе с людьми о том, какая работа была бы хороша для каждого из них.

Конечно, он активно поощрял людей, которые хотели попробовать себя в напряженной или трудной работе. Но товарищ Лория считал, что только поощрять их было бы безответственно.

Чтобы они не чувствовали себя одинокими, он послал им помощников. И он решил найти подходящую работу для людей, которые не могут справиться с напряженной, трудной работой.

На самом деле, это была самая большая проблема товарища Лории. Каждый человек был особенным. Некоторые товарищи были быстрыми бегунами, в то время как другие были медленными, но сильными. Некоторые товарищи обладали очень быстрым умом, но слабым чувством ответственности.

Было невероятно трудно понять все многообразие людей. Именно здесь потерпел неудачу его предшественник, товарищ Ежов.

Но товарищ Лория не мог предать доверие господина Иосифа, которого все уважали.

Он приказал своим людям обследовать почти всю страну.

Он предпочитал напористые, революционные действия; есть даже рассказ о том, как он посылал своих сотрудников на пшеничные поля фермерской деревни. Они продолжали искать новую работу, даже когда помогали плачущим людям собирать урожай.

Наконец, далеко на востоке они нашли простую работу, которую мог бы выполнить любой человек, способный считать. Товарищ Лория был доволен и спросил своего подчиненного, который нашел его, сколько человек можно было бы нанять таким образом. Ответ был идеальным.

Можно было бы нанять всех людей страны, и все равно оставались бы вакансии! Это удивило товарища Лорию, и он задал еще один вопрос.

Что же это за работа такая?

Ответ: Экологически чистая работа по подсчету деревьев в Силдберии.

Это была работа, которая успокаивала сердца уставших людей силой природы и, несомненно, защищала бы также и окружающую среду.

Люди могли наслаждаться купанием в лесу, глядя на ясное звездное небо и проводя свои дни, посвященные этой благородной задаче.

Поистине труд народа, для народа.

Товарищ Лория радостно решил доложить об этом мистеру Иосифу.

Конечно, когда мистер Иосиф услышал об этом, он чуть не подпрыгнул от радости.

Наливая товарищу Лории свое дорогое Георгианское вино, он поблагодарил его за то, что тот оправдал его доверие.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Мистер Иосиф выразил свою искреннюю благодарность за преданность товарища Лории. Он похвалил его, сказав, что сама страна должна быть счастлива иметь такого прекрасного товарища.

Само собой разумеется, что товарищ Лория был в восторге. Он обещал еще больше потрудиться для мистера Иосифа — и честно сдержал свое обещание, так что не проходило и дня, чтобы люди не говорили о неустанных усилиях товарища Лории. Казалось, так будет продолжаться вечно, но однажды товарищу Лории приснился сон, похожий на божественное откровение.

Казалось, он почти предсказывает будущее.

Конечно, товарищ Лория был логичным коммунистом, поэтому его не смущали такие ненаучные вещи. Он продолжал торжественно исполнять свои обязанности день за днем.

Но сон мучил его почти каждую ночь.

В этот момент даже товарищ Лория задумался, не слишком ли он устал от переутомления.

Он решил обратиться за советом к мистеру Иосифу, которому доверял и которого уважал.

И что вы думаете, мистеру Иосифу снился тот же самый сон! Что бы это могло значить?

Поразмыслив немного, Мистер Иосиф логически заключил, что у них обоих были одни и те же заботы. В конце концов, будущее нации лежало на их плечах. Даже если вес был разным для каждого из них, они оба чувствовали его.

Возможно, сон был вызван каким-то общим для них беспокойством.

Другими словами, возможно, им нужно было что-то сделать.

Господин Иосиф и товарищ Лория серьезно обдумали эту идею. Но мистер Иосиф не допустил никаких особых ошибок внутри страны. Все люди, его товарищи, жили счастливой жизнью.

И не только это, но он получил сообщение, что экономика растет хорошо. Он искал и искал, но как ни старался, находил только сообщения о том, что счастье народа растет.

И это улучшение не показывало никаких признаков замедления.

Дело дошло до того, что люди, допустившие ошибки, соревновались, кто первым примет участие в строительстве канала. Люди, избалованные добротой Мистера Иосифа, наконец-то научились соблюдать трудовую этику.

О чем тут вообще можно было беспокоиться?

Вот какой вопрос мелькнул в голове Мистера Иосифа.

Ответ стал ясен, когда мистер Иосиф, чье сильное интеллектуальное любопытство заставляло его стремиться к знаниям, читал иностранную газету. К несчастью, весь мир был охвачен войной!

Поскольку он находился в мирной стране, война, естественно, не имела к нему никакого отношения.

Но он должен был что-то сделать.

И ему даже не нужно было думать, чтобы понять, что люди этого мира, несомненно страдающие, нуждаются в окончательном решении.

Мистер Иосиф, с его чудесным любящим сердцем, пытался придумать, что он может сделать.

Наверняка где-то есть люди, которым нужна его помощь.

Как лидер народа, Дорогой мистер Иосиф не мог колебаться.

Товарищ Лория убедил неохотных ревизионистов, и Мистер Иосиф наконец понял, что им нужно делать.

Но даже в этом случае они поначалу не отказывались от слов.

Они пытались завязать разговор с армией Империи. К сожалению, однако, их слова и добрая воля не доходили до них.

Для народов Республики и Речи Посполитой, а также для людей, угнетенных имперскими властями, господин Иосиф был вынужден действовать.

Так началась битва между мистером Иосиф и товарищем Лорией.

Конечно, миролюбивой армии господина Иосифа крайне не хватало опыта, необходимого для борьбы с кровожадной имперской армией. К сожалению, немалое число солдат отправилось в Силдберию, чтобы сосчитать деревья.

Это было, конечно, не намерение г-на Иосифа, чтобы заставить людей изменить свои рабочие места. Он всегда предоставлял им выбор, но даже в этом случае многие люди чувствовали, что они должны ответить на его доброту и добровольно пошли в армию.

И вот так армия Федерации закончила борьбу за людей всего мира.

(от Наркомата просвещения — утвержденный учебник, народный учебник для школьников)

17 ЯНВАРЯ, 1926 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ.ОБЪЕДИНЕННАЯ СТОЛИЦА ФЕДЕРАЦИИ. МОСКВА.

Он был скучным человеком.

Его друзья не считали его достойным обсуждения, и, по правде говоря, он не был им. поскольку его друзья были повышены в должности, организация доверила ему административные обязанности.

Кроме того, он был чужд воинской славы. Скорее всего, он потерпел сокрушительное поражение и даже помешал победе своих союзников. По этой причине на него смотрели свысока, и никто никогда не считал его кем-то, кого следует опасаться.

А потом он тихо возвел свой статус в административное положение, которого все избегали.

Обладание правами администрации фактически означало контроль над персоналом. Мало-помалу он ставил людей под свое влияние на незаметные, но важные посты.

Никто не видел в нем законной угрозы. Они просто считали его хорошим подчиненным. И именно так ему удалось добиться окончательного подъема, которому никто не препятствовал. До самого критического момента никто не видел в нем ничего, кроме офисного работника.

Но он обладал буквально всеми силами.

Да, его знаменитые старшеклассники с блестящей карьерой номинально занимали более высокие посты, но непосредственно под каждым из этих людей находился один из его людей, фактически управлявший делами.

Тайно.

Это был скромный, но очень важный ключ к его честолюбию. Без чьего-либо ведома он взял под свой контроль работу правительства. И с этой силой он стал силой в правительстве по самой своей природе.

Именно перед смертью его предшественников они наконец поняли, насколько он опасен, но было уже слишком поздно.

Они проигнорировали предупреждение. Все, кто стремился возглавить правительство, пропускали мимо ушей, не утруждая себя серьезными размышлениями. Они заплатили за то, что можно было бы назвать “фатальной” ошибкой, — своими жизнями и имуществом.

Вот так человек по имени Иосиф захватил одну из ведущих мировых держав — Федерацию.

Он верил, что является единственным законным лидером Федерации и что у него есть миссия в истории, миссия по восстановлению огромной власти Федерации.

Он был расчетливым человеком с хитрым умом.

Для него Империя была вполне допустимым беспорядком. Если бы Империи не существовало, мировая буржуазная ненависть к коммунизму могла бы спровоцировать союз против Федерации.

Но если бы Империя вмешивалась в их интересы, то буржуазия тратила бы свое время на более близкий объект их ненависти. Даже армия Федерации, хотя и неохотно, признала стратегию правильной.

Но внезапно они оказались в состоянии войны.

Это было ужасно неожиданно для Федерации, не говоря уже об Империи.

Каждый человек хотел знать, каковы истинные намерения диктатора; Иосиф был погружен в раздумья в одиночестве.

Его мучили кошмары.

Все началось однажды ночью, когда он смаковал бокал георгианского вина, вспоминая крики раздражающих, высокопоставленных военных, которых он успешно очистил. Он задремал и вдруг резко проснулся.

Кто-то заговорил с ним.

Он почувствовал, как кто-то заговорил с ним, приглашая. Это был добрый голос, но все еще ужасающий для слушателя.

...ст ... проблема. … …чернила…

Этот голос обращался к нему с какой-то мольбой. Сначала он только посмеялся. Уже немного поздно.

Он уже давно перестал испытывать какие-либо чувства по поводу чисток. Последняя крупица человечности, оставшаяся в Иосифе, исчезла вместе со смертью его любимой жены.

Даже если он не был уверен насчет чисток, теперь он никак не мог их остановить. Во всяком случае “убить или быть убитым”. Если он остановится, то умрет от лезвия ножа предателя.

...чт ... думай..., ... просто.

Это говорит мне о том, чтобы я все переосмыслил?

Он отбросил Библию и ей подобные еще в юности, когда она не спасла его.

Просвещение суеверных людей потребует времени и усилий, но искоренение их тоже решит все проблемы. Лория был особенно талантлив в этой области, и Йозеф впервые почувствовал удовлетворение.

... ч ... Сол…

Но голос, зовущий его, не знал, когда остановиться. Возможно, как он и опасался, это как-то связано с магами. В отличие от более заменимых солдат — или, говоря иначе, тех, чьи шеи он мог перерезать в любой момент, — с магами было труднее управлять. Поскольку даже один маг мог противостоять организации, позволить любому из них остаться было все равно, что оставить живой уголь валяться вокруг.

Вот почему он предпринял упреждающий шаг, чтобы остановить диссидентов раньше времени. Тем не менее, казалось, что происходит какое-то вмешательство, которое он не мог понять. Он раздраженно потянулся к трубке, чтобы позвонить начальнику Службы безопасности. В зависимости от ситуации, он решил, что будет лучше, если кто-то другой возьмет работу на себя.

Но он будет сожалеть подбирая приемник всю оставшуюся часть его жизни. До этого момента голос был полон помех, но теперь он отчетливо доносился из машины.

— Проблема в том, что вы все существуете. Очень хорошо, тогда давайте подумаем об этом. Да, после недолгого раздумья, все очень просто. Если бы никого из вас здесь не было, то не было бы никаких проблем.

Он чувствовал, как что-то наблюдает за ним, леденящий страх... В этот момент его сердце сжалось.

— Смерть решит все проблемы. Поэтому, коммунистические псы, вот что я вам скажу: Джугашвили, отступник, Бог тебя накажет. Приходит апостол. Даже сейчас с запада приближается апостол. Ты и остальные восточные варвары должны быть уничтожены. Бойтесь наказания апостола.

— Апостол? — невольно возразил он.

Он слышал истории, когда был маленьким ребенком, что Бог послал апостолов спасать и судить, но он никогда не верил им.

Бог — это фантазия.

Бога не существует.

Конечно же, нет, сказал он себе. Но еще до того, как он понял это, он понял, что есть что-то, чего он может бояться.

Запад.

Да, на Западе. Он не мог игнорировать Империю на Западе.

Он был атакован с трех сторон и каждый раз выходил победителем. Если они не остановят Империю сейчас, независимо от того, существует Бог или нет, Федерации придется столкнуться с этой невероятно мощной имперской армией в одиночку.

Я не хочу думать об этом, но на всякий случай... Его мысли понеслись вскачь, но потом он понял, что его обманывают. Кто это придумал? Это, должно быть, дело рук тех негодяев.

— Ха, я на это не куплюсь. Только не надо мне этого дерьма.

Он хотел одновременно швырнуть трубку, но вместо этого растерялся.

Он услышал, как что-то разбилось об пол. Когда он пришел в себя, то увидел, что уронил свой бокал с вином. Не было даже никаких признаков того, что он дотронулся до трубки, чтобы вызвать охрану.

— Сэр? Что это был за шум?!

— А, ничего. Я просто уронил свой стакан.

Он одарил своего подчиненного взглядом, который заставил замолчать вопрос о том, что произошло или не произошло — не беспокойтесь об этом.

В глазах того, кто получал этот яркий свет, был страх быть отосланным прочь. Это ученое поведение показывало, что он понимал, что если откроет рот, то погубит человека.

Иосиф твердо верил, что ключом к управлению людьми является именно страх.

— Извини, но сделай мне одолжение и приведи все в порядок.

В этой ситуации ему было нетрудно сохранить лицо. Нет, только не в этот раз.

Но подобные неприятности продолжались целыми ночами. Даже этому человеку со стальными нервами не потребовалось много времени, чтобы уступить кошмарам.

Я должен его устранить.

Я просто обязан его устранить. Разум Иосифа больше не мог выносить чужих угроз.

Вот почему…

Несмотря на то, что из-за чисток в стране не хватало офицеров, недовольство фермеров, вызванное политикой коллективизации, вот-вот должно было взорваться, а он только что закончил чистку магов; он должен был мобилизовать армию.

Он должен был превратить свою несовершенную армию в военную машину, которой была Империя.

Конечно, в стране Иосифа солдаты росли на деревьях.

1. Фальшивая война — когда две армии официально находятся в состоянии войны, они просто смотрят друг на друга через границу. Типичным примером является то, как Германия и ее союзники, Англия и Франция, столкнулись в начале Второй мировой войны практически без сухопутной войны. В худшем случае страны действительно забывают, что они воюют друг с другом. Был даже долгий конфликт, названный Трехсотпятилетней войной, во время которой не было сделано ни единого выстрела!

2. Эскапизм — избегание неприятного, скучного в жизни, особенно путём чтения, размышлений и т. п. о чём-то более интересном; уход от обыденной реальности в инобытие, инореальность, иномирие;

3. Рикардианская формулировка сравнительного преимущества также известна как сравнительная теория издержек. Основа теории коммерции. Говоря предельно простыми словами, он говорит, что каждый должен делать то, что у него хорошо получается, и торговать этим.

4. Немцы, взятые в плен в конце войны — В конце Второй мировой войны все немцы направились на Запад, потому что они не знали, что с ними будет, если они сдадутся Советской Армии.

5. В двух словах — это сбор информации из межличностных разговоров и средств массовой информации. Когда-то была эпоха, когда коммунизм был особенно привлекателен, и повсюду толпились коммунисты. Вербовка была такой простой! Кстати, Карло Дзен надеется завербовать людей в качестве “Коммунтузиастов”. — Держи свое остроумие при себе!

6. Народ — это ваши каменные стены — согласно Такэде Сингэну “люди — это ваш замок, ваши каменные стены, ваш ров. Защити их, и они защитят тебя.” Как бы прочно вы ни строили свой замок, те, кто прячется внутри, в конце концов — люди. Если ваши оборонительные линии не имеют единства, это плохо; поэтому крайне важно завоевать сердца ваших людей. Между прочим, путь Сталина состоял в том, чтобы эксплуатировать людей как свой замок, использовать их стену для защиты, ставить их на пути других людей, как ров, доверять только своим заклятым товарищам и уничтожать как врага любого, кто мог бы иметь дурные намерения.

7. Ахлоргидрин – когда отсутствует в желудочном соке свободная соляная кислота.

8. Гучи — Гучи был одним из самых страшных генералов во всем мире, если считать только один конкретный аспект! Его настоящее имя было Рения Мутагути. Его мастерство в единоличном уничтожении линий японской армии в Импхале заставляло его бояться как грубияна — Гучи был среди самых храбрых японских генералов. Кстати, судя по всему, он служил в Императорской японской армии.

9. Адам Смит — шотландский экономист и философ-этик, один из основоположников экономической теории как науки, основоположник её классической школы.

10. Рапалльский договор — договор между РСФСР и Веймарской республикой о восстановлении между ними дипломатических отношений и урегулировании всех спорных вопросов, заключённый 16 апреля 1922 года во время Генуэзской конференции в городе Рапалло.

11. Дух Джона Булла — мягкий, благородный, неустрашимый дух, применимый к войне или спорту. Но их пища сомнительна. Если бы мне пришлось объяснять это, я бы сказал, что это ежедневная практика не нагружать логистику.

12. Худанит — это сложная, детективная история, основанная на сюжете, в которой основное внимание уделяется загадке, кто совершил преступление.