Онлайн чтение книги Сумма теологии Summa theologica
Вопрос 4. О том, что необходимо для счастья

Теперь нам надлежит исследовать то, что необходимо для счастья, В связи с чем будет рассмотрено восемь пунктов: 1) необходимо ли для счастья наслаждение; 2) что важнее для счастья, наслаждение или видение; 3) необходимо ли разумение; 4) необходима ли правота воли; 5) является ли тело необходимым условием человеческого счастья; 6) является ли необходимым какое-либо совершенство тела; 7) являются ли необходимыми какие-либо внешние блага; 8) необходима ли дружба.

Раздел 1. Необходимо ли для счастья наслаждение?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье не нуждается в наслаждении. Так, Августин говорит, что «видение полностью вознаграждает за веру»81De Trin. I, 8.. Но счастье, согласно Философу, и есть награда добродетели82Ethic. I. 5.. Следовательно, для счастья необходимо одно только видение.

Возражение 2. Далее, счастье, как говорит Философ, является «наиболее самодостаточным»83Ibid.. Но то, что нуждается в чем-то еще, не самодостаточно. И коль скоро сущность счастья, как было показано выше (3, 8), состоит в созерцании Бога, то похоже на то, что счастье не нуждается в наслаждении.

Возражение 3. Далее, «деятельные проявления счастья, или блаженства, должны быть беспрепятственны»84Ethic. VII, 14.. Но наслаждение препятствует деятельности ума, поскольку уничтожает представление благоразумия85Ethic. VI, 5.. Следовательно, счастье не нуждается в наслаждении.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что блаженство — это «радость в истине»86Confess. X, 23..

Отвечаю: одно может быть необходимо другому четырьмя способами. Во-первых, как приготовление к нему и преддверие; в этом смысле обучение необходимо науке. Во-вторых, как его совершенствование; в этом смысле телу для жизни необходима душа. В-третьих, для оказания помощи в том, что без такой помощи невозможно; в этом смысле для некоторых свершений необходимы друзья. В-четвертых, как нечто сопутствующее; в этом смысле можно сказать, что для огня необходима жара. И именно так для счастья требуется наслаждение. В самом деле, оно обусловливается желанием, покоящемся на достигнутом благе. Поэтому, коль скоро счастье есть не что иное, как достижение Высшего Блага, то оно никак не может быть без сопутствующего ему наслаждения.

Ответ на возражение 1. Награду обретает тот, воля которого по достижении желаемого пребывает в покое, а в этом как раз и заключается наслаждение. Следовательно, наслаждение входит в определение награды.

Ответ на возражение 2. Самосозерцание Бога является причиной наслаждения. Следовательно, созерцающий Бога не нуждается в наслаждении.

Ответ на возражение 3. Наслаждение, которое сопутствует деятельности ума, не препятствует ей, поскольку придает ей совершенство, о чем сказано в книге «Этика»87Ethic. X, 4.; в самом деле, то, что мы делаем с наслаждением, мы делаем настойчиво и осторожно. С другой стороны, наслаждение, являющееся посторонним для деятельности, служит ей помехой, поскольку в одних случаях отвлекает наше внимание (ведь, как уже было сказано, мы наиболее озабочены тем, что доставляет нам наслаждение, и, будучи увлечены чем-то одним, теряем интерес к другому), а в других — поскольку связано с чем-то противоположным (поэтому чувственное наслаждение, которое противоположно разуму, препятствует представлению благоразумия даже в большей степени, чем представлению созерцательного ума).

Раздел 2. Предшествует ли в счастье порядок видения [порядку] наслаждения?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в счастье порядок наслаждения предшествует [порядку] видения. В самом деле, «наслаждение делает деятельность совершенной»88Ibid.. Но порядок совершенства предшествует тому что совершенствуется. Следовательно, порядок наслаждения предшествует [порядку] деятельности ума, то есть видению.

Возражение 2. Далее, делающее что-либо желанным еще более желанно. Но деятельность желанна ради приносимого ею наслаждения, по каковой причине, в частности, от природы наслаждение сопутствует необходимой для сохранения вида и индивида деятельности, что побуждает животных к такой деятельности. Следовательно, в счастье порядок наслаждения предшествует [порядку] деятельности ума, то есть видению.

Возражение 3. Далее, видение принадлежит вере, в то время как наслаждение, или удовольствие, принадлежит любви. Но порядок любви, согласно апостолу, предшествует порядку веры (1 Кор. 13:13). Следовательно, порядок наслаждения, или удовольствия, предшествует [порядку] видения.

Этому противоречит следующее: причина всегда значительней своего следствия. Но видение — это причина наслаждения. Следовательно, порядок видения предшествует [порядку] наслаждения.

Отвечаю: Философ рассуждает об этом, но к окончательному решению не приходит89Ethic. X, 5.. Но если вдуматься, то деятельность ума, то есть видение, должно в порядке вещей предшествовать наслаждению. В самом деле, наслаждение есть некоторое успокоение воли. Но то, в чем находит успокоение воля, может быть только каким-то благом того, на чем она успокаивается. Если, таким образом, воля находит успокоение в деятельности, то это успокоение обусловливается благом деятельности. И при этом не то что бы воля стремилась к благу ради успокоения, иначе само действие воли было бы целью, каковое мнение было опровергнуто выше (1, 1 ; 3, 4), но [напротив] она стремится успокоиться в деятельности, поскольку сама эта деятельность является ее благом. Следовательно, очевидно, что деятельность, в которой находит успокоение воля, в порядке вещей предшествует успокоению воли в ней.

Ответ на возражение 1. Как говорит Философ, «наслаждение делает деятельность совершенной подобно тому, как красота делает совершенными людей в расцвете лет»90Ethic. X, 4.. Но [в данном случае] красота является следствием расцвета лет. Следовательно, наслаждение — это сопутствующее видению совершенство, а не совершенство, посредством которого видение становится совершенным в своем виде.

Ответ на возражение 2. Чувство не способно схватывать универсальное благо, но — только некоторое частное благо, которое и доставляет ему наслаждение. В связи с этим, согласно [тому] чувственному пожеланию, которое обнаруживается у животных, [их] деятельность желанна ради наслаждения. Но ум схватывает универсальное благо, с достижением которого связано наслаждение, по каковой причине он скорее определен [именно] к благу, а не к наслаждению. Таким образом, божественный ум, творец всяческой природы, упорядочивает наслаждение в отношении деятельности сообразно характеру деятельности. И нам надлежит оценивать вещи, исходя не столько из порядка чувственного, сколько — из порядка умственного пожелания.

Ответ на возражение 3. Любовь любима не ради наслаждения, которое суть только следствие любви, обретающей наслаждение в обретенном и любимом ею благе. Поэтому для любви наслаждение не адекватно цели, тогда как видение — адекватно, поскольку именно благодаря видению любви открывается ее цель.

Раздел 3. Необходимо ли для счастья разумение?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для счастья нет нужды в разумении. Ведь сказал же Августин, что «блаженство — это умственное достижение Бога, но разуметь Его невозможно»91De Verbis Domini, Serm. 73.. Следовательно, счастье не нуждается в разумении.

Возражение 2. Далее, счастье — это совершенство человека в отношении его умственной части, в которой нет иных способностей, помимо ума и воли, о чем уже было сказано в первой части, при рассмотрении вопроса 79 и далее. Но ум совершенствуется посредством созерцания Бога, а воля — наслаждения Им. Поэтому в разумении, как в чем-то третьем, нет никакой нужды.

Возражение 3. Далее, счастье заключается в деятельности. Но деятельность определена к своему объекту, а универсальных объекта всего два: истина и благо, причем истине соответствует видение, а благу — наслаждение. Поэтому в разумении, как в чем-то третьем, нет никакой нужды.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Так бегите, чтобы разуметь»92В синодальном переводе: «Так бегите, чтобы получить!». (1 Кор. 9:24). Но целью духовного ристалища является счастье, в связи с чем он [в другом месте] говорит: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил — а теперь готовится мне венец правды» (2 Тим. 4:7, 8). Следовательно, для счастья требуется разумение.

Отвечаю: коль скоро счастье заключается в достижении конечной цели, то все, что необходимо для счастья, [так или иначе] связано с путем, которым человек следует к этой цели. Затем, человек определяется к интеллигибельной цели отчасти своим умом, а отчасти — своей волей: умом — в той мере, в какой в его уме предсуществует некоторое несовершенное знание о цели; волей же, во-первых, благодаря любви, которая является первым движением воли по направлению к объекту; во-вторых, типом отношения любящего к любимому, каковое отношение бывает трояким. Так, в одних случаях любящий обладает любимым, и потому более не стремится к нему. В других — он не только не обладает им, но и не может обладать,· и потому [в конце концов] также перестает стремиться к нему. А бывает и так, что он может достигнуть его, но это достижение требует способностей, превосходящих [наличные] способности достигающего, в связи с чем достижение откладывается; в этом случае отношение [любящего к любимому] выражается словом «надежда», и только оно и обусловливает стремление к цели. Из вышеперечисленных определений три имеют непосредственное отношение к счастью. В самом деле, совершенное знание цели следует из несовершенного знания, достижение цели — из от ношения надежды, а наслаждение целью — из любви, о чем уже было сказано (2). И потому эти три должны сопутствовать счастью, а именно видение — как совершенное знание интеллигибельной цели, разумение — как осознание ее достижения, наслаждение, или удовольствие, — как успокоение любящего, обретшего объект [своей] любви.

Ответ на возражение 1. Разумение бывает двояким. Во-первых, таким, которое является частью разумеющего, и в этом смысле ограниченность разумеющего означает ограниченность самого разумения. По этой причине разуметь Бога сотворенным умом невозможно. Во-вторых, под разумением можно понимать не что иное, как схватывание того, что уже наличествует и чем уже обладает [разумеющий]; в этом смысле о бегущем говорят как о достигшем того, за кем он бежит, когда он схватывает последнего. Разумение в этом смысле необходимо для счастья.

Ответ на возражение 2. Подобно тому, как надежда и любовь относятся к воле, поскольку они означают любовь и стремление к тому, что еще не достигнуто, точно так же разумение и наслаждение относятся к воле, поскольку они означают обладание объектом любви и успокоение в связи с его обретением.

Ответ на возражение 3. Разумение не является отдельной от видения деятельностью, но означает лишь определенное отношение к уже достигнутой цели. Поэтому даже само видение (или видимая вещь как именно вещь обретенная) является объектом разумения.

Раздел 4. Необходима ли для счастья правота воли?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для счастья нет никакой нужды в правоте воли. В самом деле, как было показано выше (3, 4), сущностно счастье заключается в деятельности ума. Но совершенство деятельности ума никак не зависит от правоты воли, об обладателях которой принято говорить как о чистых сердцем. Так, у Августина читаем: «Я не одобряю того, что прежде сказал в молитве: «Таково пожелание Божие: только чистый сердцем познает истину». Ибо справедливо возразить, что и многие из тех, кои вовсе не чисты, знают немало истин»93Retract. I.. Следовательно, для счастья нет никакой нужды в правоте воли.

Возражение 2. Далее, предшествующее не зависит от последующего. Но деятельность ума предшествует деятельности воли. Поэтому счастье, которое является совершенной деятельностью ума, не зависит от правоты воли.

Возражение 3. Далее, то, что определяет к чему-то как к цели, по достижении цели становится ненужным, как, например, корабль после прибытия в порт. Но правота воли, будучи добродетелью, определяет к счастью как к своей цели. Следовательно, по достижении счастья правота воли более не нужна.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Блаженны чистые сердцем — ибо они Бога узрят!» (Мф. 5:8); и еще: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14).

Отвечаю: правота воли необходима для счастья как до, так и после его достижения. До, потому что правота воли состоит в должном определении к конечной цели. Но цель так относится к тому, что определено к цели, как форма — к материи. В самом деле, как материя может обрести форму только в случае должного к ней расположения, точно так же и цель может быть достигнута только тем, кто должным образом определен к ней. Таким образом, никто не может обрести счастье без правоты воли. После, потому что, как было показано выше (3, 8), окончательное счастье состоит в созерцании божественной сущности, которая является истинной сущностью блага. Но то, что любимо волей созерцающего сущность Бога, — чем бы оно ни было — необходимым образом подчинено Богу подобно тому, как любимое волей того, кто не созерцает сущность Бога, — чем бы оно ни было — необходимым образом подпадает под общее определение того блага, которое ему известно. Но именно это и делает волю правой. Следовательно, очевидно, что без правоты воли счастье невозможно.

Ответ на возражение 1. Из сказанного Августином о познании истины следует [только то], что оно не является сущностью счастья.

Ответ на возражение 2. Каждому акту воли предшествует некоторый акт ума, но при этом определенные акты воли предшествуют определенным актам ума. В самом деле, воля склонна к конечному акту ума, а именно к счастью, и потому правильное склонение воли необходимо предшествует счастью подобно тому, как правильное направление полета стрелы предшествует ее попаданию в цель.

Ответ на возражение 3. Далеко не все из того, что определяет к цели, прекращается с ее достижением, но только то, что подразумевает несовершенство, например, движение. Поэтому по достижении цели в орудиях движения нужды больше нет, а вот правильная определенность к цели [по-прежнему] необходима.

Раздел 5. Необходимо ли тело для человеческого счастья?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что тело необходимо для счастья.

В самом деле, совершенство добродетели и благодати предполагает совершенство природы. Но счастье — это совершенство добродетели и благодати. Однако душа без тела не обладает совершенством природы, поскольку последнее является неотъемлемой частью человеческой природы, а любая часть, будучи отделена от целого, несовершенна. Следовательно, душа не может быть счастливой без тела.

Возражение 2. Далее, как было показано выше (3, 2, 5), счастье является совершенной деятельностью. Но совершенная деятельность последует совершенному бытию, поскольку деятельность возможна только у актуально сущего. Итак, коль скоро душа, будучи отделена от тела, не обладает совершенным бытием, поскольку таковым не может обладать часть, которая отделена от целого, то похоже, что душа не может быть счастливой без тела.

Возражение 3. Далее, счастье — это совершенство человека. Но душа без тела не является человеком. Следовательно, невозможно, чтобы душа была счастлива без тела.

Возражение 4. Далее, согласно Философу, «деятельному проявлению счастья не должно чиниться препятствий»94Ethic. VII, 14.. Но деятельность отделенной души встречает препятствия, поскольку, как сказал Августин, душе «присуще некоторое естественное желание управлять телом, каковое желание до известной степени мешает ей с полным напряжением восходить к высшему небу»95Gen. ad Lit. XII, 35., то есть к созерцанию божественной сущности. Следовательно, душа не может быть счастлива без тела.

Возражение 5. Далее, счастье — это полнота благ и успокоение желаний. Но этого нельзя сказать об отделенной душе, поскольку она, как сказал [в вышеприведенном отрывке] Августин, желает быть соединенной с телом. Следовательно, отделенная от тела душа не может быть счастлива.

Возражение 6. Кроме того, счастливый человек равен ангелу Но, как [в том же месте] говорит Августин, отделенная душа не равна ангелу. Следовательно, она не счастлива.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Блаженны мертвые, умирающие в Господе!» (Откр. 14:13).

Отвечаю: счастье бывает двояким: одно — несовершенное, и это то счастье, которое доступно нам еще в этой жизни; другое — совершенное, и оно состоит в созерцании Бога. Далее, очевидно, что тело необходимо для счастья в этой жизни. В самом деле, счастье настоящей жизни состоит в деятельности как созерцательного, так и практического ума. И при этом деятельность ума в настоящей жизни не может осуществляться без представлений, о чем уже было сказано выше (I, 84, 6, 7). Следовательно, то счастье, которое возможно в этой жизни, в определенном смысле зависит от тела.

А вот что касается совершенного счастья, которое заключается в видении Бога, то некоторые утверждали, что оно недоступно отделенной от тела душе, и говорили, что души святых, будучи отделены от своих тел, не достигнут такого счастья вплоть до Судного Дня, когда им будут возвращены их тела. Ошибочность этого суждения являет нам как авторитет [Писания], так и разум. Авторитет [Писания], поскольку апостол, сказав: «Водворяясь в теле, мы устранены от Господа», далее указывает на причину этой устраненности следующими словами: «Ибо мы ходим верою, а не видением» (2 Кор:5, 6, 7). Из этого со всей очевидностью явствует, что пока мы ходим верою, а не видением, т. е. лишены созерцания божественной сущности, мы устранены от Господа. Но души святых, отделенные от своих тел, находятся близ Бога, о чем читаем далее в том же тексте: «...мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» (2 Кор:5, 8). Из этих слов очевидно, что отделенные от своих тел души святых «ходят видением», созерцая сущность Бога, в чем [собственно] и состоит истинное счастье.

То же самое говорит нам и разум. В самом деле, в смысле своей деятельности ум нуждается в теле исключительно в связи с потребностью в представлениях, через посредство которых он, как было показано в первой части (84, 7), прозревает интеллигибельную истину. Но очевидно, что божественная сущность не может быть видима через посредство представлений, о чем также было сказано в первой части (12, 3). Таким образом, совершенное счастье человека, состоящее в созерцании божественной сущности, никак не зависит от тела. Выходит, что душа может быть счастлива и без тела.

Впрочем, не следует забывать, что к совершенству вещи можно относиться двояко. Во-первых, как к тому, что составляет сущность совершенства, и в этом смысле человеку для совершенства необходима душа. Во-вторых, как к тому, что необходимо для его благополучия, и в этом смысле к совершенству человека относится сила и красота его тела. Таким образом, хотя тело не относится к первому типу совершенства человеческого счастья, тем не менее оно относится ко второму. Следовательно, коль скоро деятельность зависит от природы вещи, а по природе душа является наиболее совершенной, то, значит, и ее деятельность наиболее совершенна, и именно она составляет счастье. Поэтому Августин, задавшись вопросом, «возможно ли высшее блаженство для умершего без тела», отвечает, что «он не может видеть непреложную Субстанцию так, как видят Ее святые ангелы — по иной ли более сокровенной причине, или потому, что ему присуще некоторое естественное желание управлять телом»96Ibid..

Ответ на возражение 1. Счастье есть совершенство души со стороны ума, благодаря которому душа превосходит телесные органы, а не со стороны того, благодаря чему душа является естественной формой тела. Вследствие этого душа сохраняет то естественное совершенство, благодаря которому возможно счастье, хотя и не сохраняет то естественное совершенство, благодаря которому она является формой тела.

Ответ на возражение 2. Душа относится к бытию иначе, чем другие части. В самом деле, бытие целого отличается от бытия любой индивидуальной части, поскольку с уничтожением целого любая [его] часть или прекращает существовать, как это происходит с частями животного после его гибели, или же, если она остается, то обладает уже другим актуальным бытием, как это бывает с отрезком, отделенным от целой прямой. Но человеческая душа сохраняет бытие составленного [из материи и формы] и после разрушения тела, и так это потому, что бытие формы подобно бытию ее материи, т. е. оно суть бытие составленного. Но, как было сказано в первой части (75, 2), душа обладает самобытием. Из этого следует, что после своего отделения от тела она может обладать совершенным бытием и, таким образом, она может обладать совершенной деятельностью, хотя при этом и не обладает совершенной видовой природой.

Ответ на возражение 3. Счастье является достоянием человека со стороны его ума, и поскольку сохраняется ум, постольку возможно и счастье. Это подобно тому, как если бы эфиопа считали белым на основании цвета его зубов: [в таком случае] и после их удаления [он продолжал бы считаться белым], поскольку извлеченные зубы сохраняли бы свою белизну.

Ответ на возражение 4. Препятствие вещи бывает двояким. Во-первых, ее противоположностью; так, например, холод препятствует действию жары, и такое препятствие деятельности несовместимо со счастьем. Во-вторых, некоторым ее изъяном, в том смысле, что встречающее препятствие не обладает всем необходимым для совершенствования любым из возможных способов; это препятствие деятельности не является несовместимым со счастьем, а лишь препятствует достижению совершенства сразу всеми возможными способами. Таким препятствием является отделение от тела, и оно, говорят, до известной степени мешает душе с полным напряжением восходить к созерцанию божественной сущности. Ведь душа хочет наслаждаться Богом так, чтобы удовольствие, насколько возможно, могло испытывать и тело. И потому, когда душа наслаждается Богом без участия в этом тела и ее желание успокаивается на том, что достигнуто именно так, у нее все еще остается желание разделить это наслаждение с телом.

Ответ на возражение 5. Желание отделенной души полностью успокоено в том, что касается желаемой вещи, поскольку она обладает тем, что полностью удовлетворяет ее желание. Но оно не полностью успокоено в том, что касается самого желающего, поскольку он не обладает этим благом всеми из возможных способов, какими бы он желал им обладать. Таким образом, по восстановлении тела счастье будет возрастать не в смысле интенсивности, а в смысле в се охвати ости.

Ответ на возражение 6. Вышеприведенное утверждение о том, что отделенная душа «не может видеть непреложную Субстанцию так, как видят Ее святые ангелы», не должно понимать в том смысле, что речь идет о количественном неравенстве, поскольку даже теперь некоторые души блаженных, будучи вознесены к высшим ангельским порядкам, видят Бога яснее, чем иные из низших ангелов. В данном случае имеется в виду неравенство отношения, поскольку даже самые низшие ангелы обладают всеми видами совершенного счастья, какими они желают обладать, в то время как отделенные души святых — не всеми.

Раздел 6. Необходимо ли для счастья совершенство тела?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что совершенство тела вовсе не необходимо для совершенного человеческого счастья. В самом деле, совершенство тела является телесным благом. Но уже было показано (2, 5), что счастье не состоит в телесных благах. Следовательно, ни одно из совершенных состояний тела не необходимо для человеческого счастья.

Возражение 2. Далее, счастье человека, как было показано выше (3, 8), состоит в видении божественной сущности. Но, как уже было сказано (5), тело здесь абсолютно не при чем. Следовательно, ни одно из телесных состояний не является необходимым для счастья.

Возражение 3. Далее, ум мыслит тем совершенней, чем более он абстрагируется от всего телесного. Но счастье заключается в наиболее совершенной деятельности ума. Значит, душе необходимо абстрагироваться от тела всеми возможными способами. Следовательно, ни одно из телесных состояний никоим образом не необходимо для счастья.

Этому противоречит то обстоятельство, что счастье — это награда добродетели, в связи с чем [в Писании] сказано: «Блаженны вы, когда исполняете» (Ин. 13:17). Но награда, обещанная святым, заключается не только в том, что они узрят и насладятся Богом, но также и в том, что их тела будут расположены должным образом, о чем читаем: «И увидите это — и возрадуется сердце ваше, и кости ваши расцветут, как молодая зелень» (Ис:66, 14). Следовательно, для счастья необходимо должное расположение тела.

Отвечаю: если мы говорим о том счастье, которое человек может обрести уже в этой жизни, то ясно, что для него необходимо соответствующее расположение тела. В самом деле, такое счастье, как говорит Философ, есть «деятельность в полноте добродетели»97Ethic. I, 13.. Но очевидно, что телесное недомогание может служить препятствием человеку для осуществления им той или иной деятельности.

Когда же речь идет о совершенном счастье, то некоторые утверждают, что для счастья нет никакой нужды ни в каком расположении тела, и единственное, что необходимо душе, так это быть полностью отделенной от тела. В связи с этим Августин приводит мнение Порфирия, говорившего, что «для блаженства души необходимо, чтобы она была освобождена от всякого тела»98De Civ Dei XXII, 26.. Но это нелепо, поскольку душе естественно быть соединенной с телом, а [полное] совершенство души невозможно без ее природного совершенства.

Поэтому надлежит говорить, что совершенное расположение тела необходимо для полного счастья, причем и как предварительное, и как окончательное его условие. Как предварительное постольку, поскольку, как сказал Августин, «если тело таково, что управлять им трудно и тяжело, как наше настоящее тело, которое повреждается и обременяет душу, то ум будет отвращаться от созерцания высшего неба», из чего он делает вывод, что когда это тело изменится из природного в духовное, то человек станет равным с ангелом и «для него будет славою то, что раньше было бременем»99Gen. ad Ut. XII, 35.. А как окончательное постольку, поскольку от блаженства души тело обретет некоторую избыточность, благодаря которой и оно станет совершенным. Именно это имеет в виду Августин, когда говорит, что «Бог сотворил душу человека со столь сильной природой, что через обилие в ней блаженства она способна сообщить телу обилие жизненности с действенностью нетления»100Ер. ad Dioscor..

Ответ на возражение 1. Счастье не состоит в телесных благах как в своем объекте, но телесное благо может добавить к счастью некоторое удовольствие и совершенство.

Ответ на возражение 2. Хотя тело и не участвует в той деятельности ума, посредством которой созерцается сущность Бога, однако оно может служить препятствием этой деятельности. Следовательно, совершенство необходимо телу для того, чтобы оно не препятствовало уму в его воспарении.

Ответ на возражение 3. Совершенная деятельность ума требует абстрагирования ума от этого тленного тела, которое обременяет душу, а не от духовного тела, которое будет полностью подчинено духу. Но об этом мы поговорим подробней в следующей части настоящего труда (II-II, 82).

Раздел 7. Необходимы ли для счастья какие-либо внешние блага?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что внешние блага также [как и совершенство тела] необходимы для счастья. Ведь все то, что обещано святым в качестве награды, относится к счастью. Но святым обещаны и внешние блага, например, им обещаны еда и питье, богатства и царство, о чем читаем [в Писании]: «Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем» (Лк. 22:30); и еще: «Собирайте себе сокровища на небе» (Мф. 6:20); и еще: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство» (Мф. 25:34). Следовательно, для счастья необходимы внешние блага.

Возражение 2. Далее, согласно Боэцию, счастье есть «совершенное состояние, которое является соединением всех благ»101De Consol. Ill, 10.. Но некоторые из человеческих благ — пускай их значение, как сказал Августин, и ничтожно102DeLib.Arb.il, 19., — являются внешними [благами]. Следовательно, и они нужны для счастья.

Возражение 3. Далее, наш Господь говорит: «Велика ваша награда на небесах» (Мф. 5:12). Но нахождение на небесах подразумевает пребывание в месте. Следовательно, для счастья необходимо, как минимум, внешнее место.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Кто мне — на небе, и с Тобою не хочу на земле» (Пс. 72:25), что означает: «Ничего не желаю, помимо Тебя», ибо «мне благо — приближаться к Богу» (Пс. 72:28). Поэтому для счастья нет никакой нужды в чем-либо внешнем.

Отвечаю: для несовершенного счастья, которое возможно в этой жизни, внешние блага необходимы, но не как относящиеся к сущности счастья, а как инструментально обслуживающие счастье, которое, как сказано в книге «Этика», состоит в деятельности в полноте добродетели103Ethic. I, 13.. Действительно, в этой жизни человеку необходимо тело для осуществления деятельности как созерцательных, так и действенных добродетелей, причем, что касается последних, то для осуществления связанной с ними деятельности он нуждается также и во многих других вещах. С другой стороны, в таких именно благах никак не нуждается совершенное счастье, которое состоит в созерцании Бога. В самом деле, такие внешние блага необходимы или для поддержания [жизнедеятельности] животного тела, или для осуществления некоторой деятельности, которая специфически присуща [именно] человеческой жизни и которую мы осуществляем через посредство животного тела, в то время как совершенное счастье, состоящее в созерцании Бога, будет осуществляться душой или отделенной от тела, или соединенной с телом, но уже не с животным, а с духовным. Следовательно, во всех этих внешних благах, коль скоро они полностью определены к животной жизни, вышеупомянутое [совершенное] счастье не нуждается. И так как в этой жизни счастье, связанное с созерцанием, ведет к большему уподоблению Богу, нежели счастье, связанное с действиями, то оно [т. е. счастье созерцания], тем самым, гораздо ближе к совершенному счастью и потому, как сказано в «Этике», гораздо меньше нуждается в этих [внешних] благах104Ethic. X, 8..

Ответ на возражение 1. Все телесные обещания, о которых упоминает Священное Писание, должно разуметь метафорически, поскольку в Писании духовные вещи часто представлены под видом телесных, чтобы, как говорит Григорий, «от вещей известных мы восходили к хотению неизвестных»105Horn. 11 in Ev.. Поэтому еда и питье указывают на наслаждение счастьем, богатство — на ту достаточность, которой является для человека Бог, царство — на восхождение человека к единению с Богом.

Ответ на возражение 2. Блага, которые нужны для животной жизни, несовместимы с той духовной жизнью, в которой состоит совершенное счастье. Тем не менее в том счастье будет наличествовать соединение всех благ, поскольку мы будем наслаждаться всеми теми благами, которые присутствуют в здешних вещах, в Высшем Источнике благости.

Ответ на возражение 3. Согласно Августину, под небесами, предложенными в качестве награды святым, подразумеваются не телесные небеса, а некоторая совокупность духовных благ106De Serm. Dom. in Monte I, 5.. Что же касается предназначенного для блаженных телесного места, а именно эмпирея, то оно требуется не для счастья, а в связи с его своего рода уместностью и благолепием.

Раздел 8. Необходима ли для счастья дружба?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для счастья необходима дружба. В самом деле, грядущее счастье часто обозначается в Священном Писании именем «слава». Но слава заключается в благе человека, которое становится известным многим. Следовательно, сообщество друзей необходимо для счастья.

Возражение 2. Далее, Боэций говорит: «Любое благо нам не на радость, если мы обладаем им в одиночку»107Возможно, ошибочная ссылка. Приведенная цитата взята из 6-го письма Сенеки к Лу-цилию.. Но радость необходима для счастья. Следовательно, необходимо и сообщество друзей.

Возражение 3. Далее, милосердие в счастье является совершенным. Но милосердие подразумевает любовь как к Богу, так и к ближнему. Поэтому похоже на то, что сообщество друзей необходимо для счастья.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Вместе с нею пришли ко мне все блага» (Прем. 7:11 ), то есть [все блага пришли] вместе с божественной мудростью, которая заключается в видении Бога. Таким образом, это все, что требуется для счастья.

Отвечаю: если речь идет о счастье этой жизни, то счастливый нуждается в друзьях, но не затем, как сказал Философ, чтобы принимать от них благодеяния, поскольку счастливый самодостаточен, и не затем, чтобы благодаря им испытывать наслаждение, поскольку он испытывает совершенное наслаждение от деятельности в полноте добродетели, но ради того, чтобы оказывать благодеяния, то есть делать им добро, наслаждаться, видя, как и они делают добро, наконец, получать от них поддержку своих добрых начинаний108Ethic. IX, 9.. Именно поэтому для того, чтобы человек мог поступать добродетельно, как в делах активной, так и созерцательной жизни, ему необходимо сообщество друзей.

Но если мы говорим о совершенном счастье, которое ожидает нас в нашей небесной Отчизне, то для такого счастья дружеское сообщество не является сущностно необходимым, поскольку человек обладает всей полнотой своего совершенства в Боге. Тем не менее дружеское сообщество способствует благополучию счастья. В связи с этим Августин говорит, что «духовные существа поддерживаются не иначе как внутренне — вечностью, истиною и любовью Творца. Если же надобно сказать и о том, что они поддерживаются внешним образом, то [поддерживаются], может быть, тем, что они видят друг друга и всем своим сообществом радуются в Боге»109Gen. ad Lit. VIII, 25..

Ответ на возражение 1. Та слава, которая составляет сущность счастья, связана с отношением не человека с человеком, а [человека] с Богом.

Ответ на возражение 2. Это высказывание относится к обладанию тем благом, которое не приносит полного удовлетворения. Следовательно, оно никак не связано с рассматриваемым вопросом, поскольку в Боге человек получает полное удовлетворение от любого блага.

Ответ на возражение 3. Совершенство милосердия сущностно необходимо для счастья в том, что касается любви к Богу, а не в том, что касается любви к ближнему. Ведь даже если бы только одна душа наслаждалась Богом, не имея при этом рядом с собою ближнего, которого бы она могла любить, то и тогда она была бы счастливой. Если же рядом с нею окажется хотя бы один ближний, то любовь к нему будет следствием совершенной любви к Богу. Поэтому дружба как таковая только сопутствует совершенному счастью.