Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
12 - 1

Кондитерская Брэддон — это магазин, управляемый серебряным сахарным мастером Уильямом Брэддоном. Это самая популярная кондитерская в королевской столице Льюистоне. Здесь работают пять кондитеров, включая Брэдона, и более десяти подмастерьев.

Просторный, кирпичный магазин. В дальнем конце находится прилавок, за которым продавщицы обслуживают покупателей. На полках за ними — сахарные кондитерские изделия всех размеров, которые раскупаются как горячие пирожки. Из глубины магазина ученики-кондитеры один за другим выносят сахарные кондитерские изделия и расставляют их на полках.

— Удивительно. Как можно так быстро приготовить столько леденцов? — вздыхает Энн, выходя из магазина Брэддона. — Неужели он настолько хорош, что может работать так быстро?

На бормотание Энн сидящий на ее плече фей капель озерной воды Мифрил Лид Под закатывает свои голубые глаза.

— Потому что если ты можешь сделать больше, ты больше зарабатываешь, не так ли? Это хорошо для продаж.

Они разговаривают, направляясь к карете, припаркованной в переулке.

К карете, покрашенной тусклой краской, привязана старая лохматая каштановая лошадь. Это та самая карета, которую Джонас украл неделю назад.

Энн не знала, куда отправился Джонас после ярмарки сладостей, и не хотела знать. Она просто хотела вернуть украденную карету и стала искать ее. Три дня назад ее нашли брошенной на окраине Льюистона. К счастью, ничего не было сломано, и оборудование внутри было в целости и сохранности. 

Эта карета — воспоминание о 15 годах, которые Энн провела в путешествии с покойной матерью. Несмотря на то, что она старая и потертая, Энн была очень рада вернуть ее обратно.

Ходят слухи, что Джонас все еще находится в Льюистоне, но это уже не имеет значения.

— Хорошо. Кроме того, нет магазинов, в которых я бы еще не была.

Энн берет листок бумаги, приколотый к двери задней части повозки, и изучает его. На нем написаны имена серебряных сахарных мастеров, имеющих магазины в Льюистоне.

— Магазин Дженкинса не работал. На магазине Джонсона висело объявление о том, что он переезжает. Ходят слухи, что магазин Хингли переехал в город на юге. Очень жаль. Хингли не принадлежит ни к одной гильдии, несмотря на то, что он серебряный сахарный мастер. Мне больше всего хотелось увидеть его магазин, я больше всего им восхищаюсь… — ворчит она, направляясь к месту кучера. Оттуда раздается голос.

— Сделает ли прогулка по кондитерской из тебя лучшее Пугало?

Она поднимает голову и видит перед собой носки черных ботинок. На кучерской скамье лежит фигура, болтающая своими длинными ногами.

Энн выглядит угрюмой и надувает губы.

— Это будет полезно.

— Если ты сможешь запомнить, — говорит обсидиановый фей Шалль Фен Шалль, приподнимаясь со скамьи. У него черные волосы и черные глаза. Было бы неудивительно, если такого фея драгоценных камней продавали бы как самую дорогую домашнюю фею, если бы он не сквернословил.

— Ты такой грубый! Я все помню!

— Неужели?

— Да! Наверное…

От его нападок она чувствует себя растерянно. Увидев это лицо, Шалль усмехается. Его это забавляет.

— Каждый день, день за днем я чувствую, что надо мной смеются.

Энн забирается на кучерскую скамью, садится рядом с Шаллем и берет в руки поводья. Мифрил спрыгивает с плеча Энн, устраивается между ними и бросает легкий взгляд на Шалля.

— Шалль Фен Шалль. Хватит об этом. Нужно пожалеть Энн. Не надо так бесцеремонно говорить правду.

Плечи Энн поникают еще больше.

— Ну… Все согласны, что я — Пугало… Мы выезжаем.

Она хлестнула лошадь, повозка тронулась.

Из переулка они сворачивают на мощенный камнем бульвар. И тут спереди, с улицы дует сильный ветер. От холодного ветра Энн вздрагивает.

— Холодно. Уэстолл находится дальше на север, так что там  должно быть холоднее. С вами все в порядке? Феям везет, вы не чувствуете холода.

— Если холодно, не едь в Уэстолл.

Энн качает головой на слова Мифрила.

— В Льюистоне много серебряных сахарных мастеров. Никто не будет покупать мои леденцы. В Уэстолле немного больше населения, чем здесь, но кондитеров меньше. Если мои сахарные конфеты не будут продаваться, я скоро останусь без денег.

Энн — сахарный кондитер. Она уверена в своих силах. Но, к сожалению, у нее нет звания серебряного сахарного мастера.

Среди кондитеров называть себя серебряными сахарными мастерами могут лишь те, кто награжден королевской медалью на ежегодной ярмарке сахарных кондитерских изделий. В настоящее время в королевстве их всего двадцать три, включая виконта Серебряного Сахара.

Серебряный сахарный мастер — это особенно выдающийся кондитер, признанный королевской семьей.

Энн так и не удалось им стать. Вместо этого у нее, оставшейся в одиночестве после смерти матери, появились две спутника. Теперь она была более чем счастлива, что с ней рядом два фея.

С этого момента Энн планирует отправиться в Уэстолл. В королевстве Хайленд это второй по величине город после королевского столицы Льюистона. Там она планирует продавать сахарные кондитерские изделия.

Карета выезжает из города.

Мощеная улица заканчивается, и они выезжают на грунтовую дорогу. Дома, стоящие в ряд, имеют низкие карнизы и по сравнению с центром города совсем маленькие.

Небрежно переводя взгляд то влево, то вправо, Энн рассматривает улицы. Приятно наблюдать за хозяйками и их дочерьми, которые так усердно работают в простых, но чистых витринах портных и пекарен.

— А? Этот магазин.

Не задумываясь, она натягивает поводья.

— Что случилось?

На вопрос Шалля она указывает на магазин.

— Вон тот магазин. Там есть вывеска кондитерской сахарных конфет.

Пекарня, обувной магазин и кузница. Каждый магазин имеет уникальную вывеску, по которой легко определить вид деятельности, которым он занимается. Вывеска сахарной кондитерской представляет собой деревянную вывеску с ажурным шестиугольником, похожем на снежинку.

— Не могу поверить, что он занимается бизнесом в столице, где так много известных серебряных сахарных мастеров. Кондитер в этой лавке, должно быть, очень уверен в своем мастерстве.

Мифрил подозрительно смотрит на магазин.

— Я так не думаю.

— Ну, возможно...

Лавка настолько мала, что ее теснят магазины по обе стороны. Кроме того, черепичная крыша наклонена влево. Как бы для того, чтобы уравновесить крышу, с правой стороны на нее положены камни. Однако из-под камней выглядывают сухие сорняки. Входная дверь, похоже, была плохо сконструирована. Она не закрылась полностью, оставаясь полуоткрытой.

— Но мне любопытно. Можно я посмотрю?

Оба фея снова переглянулись, но кивнули, как будто у них не было выбора.

Энн останавливает карету перед магазином и спрыгивает с места кучера, Мифрил следует за ней. А Шалль, как обычно, ложится на кучерскую скамью.

— Теперь Пугало станет профессиональнее.

Она входит в магазин, слыша за спиной язвительные слова Шалля.

Голые кирпичные стены. Паутина на потолке. На мгновение Энн показалось, что это пустой дом или склад. Кроме того, в магазине очень тесно. Магазин напоминает коридор, в котором едва может пройти один человек. В конце магазина есть дверь, которая, по-видимому, ведет в мастерскую, расположенную сзади.

Параллельно входу в задней части магазина стоит прилавок, на котором сидит фей с пушистыми кудрявыми волосами цвета ранней травы, ростом примерно с Мифрила. Он похож на очаровательного мальчика. Похоже, что хозяин лавки заставляет его следить за всем.

На прилавке, где сидит фея, стоит сахарная конфета. Она размером примерно с бутылку вина. Энн ахнула, когда увидела эту сахарную скульптуру.

— Это…

Маленький голубой полевой цветок, размером с пшеничное зернышко. Бесчисленное множество маленьких цветов собралось вместе. Хотя все они голубые, они имеют разные оттенки, создавая градиент.

Если отойти от них подальше, то бесчисленные полевые цветы образуют форму большого цветка. Цветок из цветов. Изящно сделанный, красивый, но в то же время простой.

Энн стоит, словно завороженная этим сладким кондитерским изделием. Поэтому она даже не замечает мужчину, входящего в дверь магазина.

Когда мужчина замечает Энн, он на мгновение останавливается в дверях. Но когда он понял, что она не обращает на него внимания, он встает от нее поодаль и смотрит в сторону сахарной конфеты.

— Ух ты, это потрясающе. Кто это сделал? Эй! Извините.

Энн подходит к фею, сидевшему на краю прилавка. Она понимает, что поступает грубо, но пытается разбудить фею.

— Какой мастер сделал эту конфету? Как она сделана? Если мастер здесь, я бы хотела поговорить с ним, хотя бы немного.

Но фея крепко спит.

Мифрил запрыгивает на прилавок, трогает за плечо фея, который почти такого же размера, как он сам, и заглядывает ему в лицо.

— Эй, эй! Просыпайся!

После того, как его похлопали по плечу, фей наконец-то открывает глаза.

— Хм?... Кто это?

Фей смутно вглядывается в лицо Мифрила.

— Я — Мифрил Рид Под.

— Понятно. Мистер Суру Суру… Итак, кто ты?

— Ты... ты такой рассеянный.

В этот момент уши Энн слышат звук чего-то движущегося. Он звучит рядом, поэтому она оборачивается и смотрит в сторону звука. Там стоит мужчина. Это тот самый мужчина, который вошел в магазин следом за Энн.

Мужчина держит на прилавке леденец. Затем он поворачивается к ней спиной и пытается выйти из магазина, не сказав ни слова.

— Эй, ты!

Энн ошеломлена. Мужчина поворачивается, и сахарная конфета в его руках по диагонали соскальзывает вниз.

— Ах!

Энн и Мифрил вскрикнули, и в тот же миг сахарная конфета падает на пол. В одно мгновение голубой цвет рассыпался по полу.

— Черт!

Мужчина цокает языком и выбегает из магазина.

— О, ужас!

Энн подбегает к сломанной скульптуре и опускается на колени. Вокруг разбросано бесчисленное множество маленьких синих цветочков. Даже в таком жалком виде они кажутся прекрасным. Но той формы, которая делала его произведением искусства, уже нет.

Мифрил тоже спрыгивает со стойки и вместе с Энн смотрит на леденец.

— Это ужасно...

В этот момент дверь в задней части магазина открылась. 

— Что это за шум? Бенджамин.

Входит молодой человек.

— Ах~… Кэт…

Фей Бенджамин все еще в полусне трет глаза.

Энн встает на ноги, немного нервничая.

«Это тот человек, который сделал скульптуру?»

Его зовут Кэт, он стройный молодой человек с седыми волосами. Глубокие голубые глаза смотрят на Энн. В его холодном лице есть аристократическая элегантность. Как и подобает его имени, он напоминает кота с блестящей серебристо-серой шерстью и элегантным длинным хвостом.

Кэт обращает внимание на остатки леденцов, разбросанных у ног Энн. Как только он это видит, его тонкие брови поднимаются.

— Что…

Энн открывает рот. Но прежде чем она успевает что-то сказать, перед ней внезапно появляется Кэт. Он смотрит на нее сверху вниз и кричит:

— Что ты наделала, маленькая мерзавка? Это не шутка!

Энн удивлена оскорблениями, которые так далеки от его аристократической внешности. Ее также удивляет его непонимание. Он думает, что это Энн разбила скульптуру.

— Эй… это неправда! Это не я сломала.

— Ложь! Большинство детей, которые плохо себя ведут, говорят, что это не они.

— Но это правда не я!

— Правильно, Энн этого не делала! Это мужчина, который выбежал из магазина. Если сомневаешься, спроси у фея на прилавке.

Мифрил вскакивает на стойку и твердо указывает на Бенджамина.

Кэт поворачивается к фею Бенджамину с сомнением на лице.

— Бенджамин, это правда? 

— Хм~. Я не знаю. Я дремал.

Бенджамин слегка наклоняет голову и отвечает спокойно без тени нервозности.

— А!? Здесь был мужчина! Он был одет в темную одежду.

Мифрил приближается к Бенджамину.

— Он был здесь?

— Ты… бесполезен…

Губы Мифрила дрожат.

— Эй, смотри. В конце концов, это ты, — заявляет Кэт, указывая указательным пальцем между бровями Энн.

— Так нет!

В этот момент.

— Ах. Вот он. Смотри. Фигура в черном.

Бенджамин лениво указывает на вход в магазин. Мифрил радостно оглядывается в надежде, что он вернулся. Энн тоже оборачивается, но в дверях стоит Шалль.

— Что за суета? Ссора?

Энн и Мифрил оба чуть не падают.

— Значит, этот ублюдский фей и есть тот, кто разбил скульптуру?

Кэт, серьезно относящийся к его неосторожным словам, пристально смотрит на Шалля. Тот, не понимая, что происходит, хмурит брови.

— Скульптуру? О чем ты вообще?

— Нет! Он с нами. Он только что зашёл в магазин.

Энн паникует и поправляет ее.

— Эй, не говори лишнего! Человек в черном был бы совсем другим.

Мифрил хватает улыбающегося Бенджамина обеими руками за плечи и встряхивает его.

— В общем, я уверен, что вы, ребята, уничтожили этот сахарный леденец. Что вы собираетесь с этим делать, а? Расплачивайтесь за это!

Молодой человек, имеющий аристократическую внешность, крайне вспыльчив и ведет себя, как избалованный мальчишка.

— Какая плата? Не мы ее сломали.

— А ты все равно настаиваешь, малявка!

Глядя в лицо Энн, Кэт вдруг как будто что-то понял

— Черт возьми. Тебя... тебя пригласили предстать перед королем на ярмарке леденцов пять дней назад?

— А? Ах, да.

— Такая маленькая девочка?

Кэт фыркает и скрещивает руки на груди.

— Хорошо. Ну, тогда приступай к работе.

— А?

— Ты сахарный кондитер. Работай здесь и заплати за сахарную скульптуру своим трудом. Я сделаю все, что смогу.

«Это хорошая идея.»

На мгновение Энн задумывается. Если она будет здесь работать, то сможет увидеть вблизи процесс изготовления этого замечательного кондитерского изделия.

«Но это же не я сломала леденец. Может быть, не стоит признаваться в этом и платить за это…»

Шалль, похоже, догадался, в чем дело. 

— Ты действительно ее сломала? — спрашивает он, подходя к Энн.

— Ей-богу, нет.

— Тогда тебе не нужно работать. Пойдем.

Шалль хватает Энн за правую руку и тянет ее, словно собираясь вывести из магазина.

— Я не позволю тебе сбежать, маленькая дрянь!

Кэт хватает Энн за левую руку.

— Отпусти.

Шалль пристально смотрит на Кэт. Но он также скалит зубы.

— Я не отпущу тебя, пока ты не отплатишь мне!

— Это не она сломала.

— Она!

— Отпусти. Если будешь упорствовать, я тебя прирежу.

Энн поражена. Его вспыльчивость начинает раздражать. Но Кэт не боится.

— О, это здорово! Попробуй прирезать!

— Я сделаю это.

Шалль слегка разводит правую ладонь. В ней начинают собираться и искриться частицы света. Он готовится к появлению меча.

— Шалль, не делай ничего опасного! 

— Это его вина.

— Мистер Кэт, он серьезен! Пожалуйста, отпусти руку.

— Ты пытаешься сбежать!? Ты идиотка! Даже если я умру, я не отпущу тебя!

При таком раскладе Кэт не выпустит ее руку, как бы она ни старалась. Однако, если Кэт не отпустит ее руку, Шалль обязательно взмахнет мечом.

«Что мне делать?»

В любом случае, все, что ей нужно сделать, это отпустить руку Кэт. Энн приходит в голову неожиданная идея, и она кричит:

— Хорошо, я буду работать! Я буду работать! Так что отпусти меня. Шалль, убери свой меч!

— Что?

Шалль разжимает руку от удивления.

— Да, да! Не надо его убивать!

Кэт тоже выглядит удовлетворенным и отпускает руку. Какое-то время Энн чувствует облегчение.

— Какой смысл работать? — обвиняюще спрашивает Шалль.

— Это не мы разбили сахарный леденец, но я собираюсь поработать здесь. Один леденец не займет много времени. После этого, я думаю, можно отправиться в Уэстолл. Не надо спешить. Это даже не путешествие. И…

Энн еще раз сопоставляет разбросанные кусочки сахарной скульптуры с Кэтом, стоящим перед ней.

— Это не твоя вина, не так ли?

— Это правда, но… на самом деле…

На самом деле. Мысль о том, чтобы увидеть работу Кэт вблизи, заставила Энн захотеть поработать. Ей жаль Шалля, который выглядит недовольным.

— Я… хочу увидеть работу этого человека.

— И за это ты собираешься заплатить за то, чего не делал?

— Ах, да. Думаю, это компенсация. Ну, поскольку это хорошая возможность, я хочу немного поучиться.

— Энн... твоя глупость проявляется во всей красе… — удивленно шепчет Мифрил.

— Мне жаль...

Энн пожимает плечами и становится тише.

— Раз обещала, не нарушай. Я позабочусь о том, чтобы ты усердно работала, малявка, — заявляет Кэт, кладя руки на бока.

Бенджамин слегка улыбается.

— Ух ты. Это потрясающе, Кэт. Надо быть первоклассным мастером, чтобы иметь сотрудника.

— Я не должен этого говорить, но ты бесполезен! Совсем!

Мифрил сердито передергивает плечами, указывая на Бенджамина. Он снова дремлет на прилавке. Бенджамин с вьющимися зелеными волосами и бледно-розовыми щеками выглядит по-девичьи нежным мальчиком. Когда он нежно улыбается, нельзя не улыбнуться в ответ. Однако как кладовщик магазина он совершенно бесполезен.

Энн горько улыбается обвинениям Мифрила, принося из магазина бочку рафинированного серебряного сахара.

— Действительно.

Как и просил Кэт, в тот же день Энн начала работать в его магазине. Ей поручили очищать серебряный сахар в мастерской в задней части магазина, а Мифрил заботился о магазине вместе с Бенджамином. Шаллю было приказано помочь Энн.

Они были вынуждены упорно трудиться, пока не стемнело.

На следующий день всех троих разбудили до восхода солнца. Им также сказали, что эта работа будет продолжаться не менее трех дней.

Взамен они приготовили еду для Энн и фей и предоставили им ночлег на втором этаже магазина. Трудно было сказать, доброта это или нет.

— Просыпайся! Бенджамин! В конце концов, только я присматриваю за магазином.

Внезапно Мифрил бьет Бенджамина по голове. Бенджамин потирает голову и медленно открывает глаза.

— Что?...

— Ты должен следить за магазином! Проснись и сделай это!

— Нет, я не встану. Это делает Суру Суру.

— Миф-рил! Я же сказал, что меня зовут «Мифрил Рид Под». Ты не просто сокращаешь, ты в корне неправильно произносишь! Короче, лавочник.

— Не надо быть такими серьезными. У нас все равно нет покупателей.

Это правда. В магазин Кэта не приходит ни один покупатель. Но это было естественно. В магазине нет ни одного леденца. Готовых изделий нет.

— Малявка! Сахарного серебра еще нет?

— О, да! Я сейчас принесу!

Крикнув, Энн волочит за собой бочку.

В мастерской стоит большой стол, а на нем лежит каменная плита, на которой Кэт разминает серебряный сахар.

Он разминает горсть серебряного сахара до блеска и смешивает с синим порошком. Затем он разминает пальцами небольшой комочек и кончиком ногтя делает синий цветок. Он повторяет этот процесс много раз, используя разные оттенки синего. Этот процесс очень трудоемкий.

На плите, пристроенной вдоль стены, кипит большая кастрюля с сахарными яблоками. Рядом с задней дверью находится каменная мельница, где затвердевший серебряный сахар измельчают в порошок.

Шалль входит через заднюю дверь в то же время, когда Энн приносит в мастерскую бочку. В руках у него плоский контейнер, в котором лежат высушенные бруски серебряного сахара.

— Спасибо, Шалль.

Поставив бочку рядом с жерновом, она берет из рук Шалля кусок серебряного сахара. Серебряный сахар пластинчатой формы она сначала разбивает молотком на кусочки подходящего размера, а затем начинает перемалывать его каменной мельницей.

Вращение тяжелого жернова — утомляющая работа. Через некоторое время на лбу Энн появляются капельки пота.

— Поторопись, ребенок. Мне нужен этот леденец через два дня.

— Мистер Кэт. Я не ребенок, а Энн.

Она протестует, пока перемалывает жернова.

— Ты вполне ребенок. Почему бы тебе не перестать называть меня «мистер» и смеяться надо мной?

— Я не смеюсь над тобой.

— Мистер Кот! Я уверен, что ты смеешься надо мной. Я злюсь, когда к моему прозвищу прибавляют «мистер».

Энн невольно останавливает работу.

— Мистер Кэт, это твое прозвище?

— Просто Кэт! Ты птицеголовая!

— Д-да!

— Мои родители не настолько безрассудны, чтобы назвать своего сына Кэтом. Один идиот дал мне это прозвище, и оно более распространено в городе, так что у меня нет другого выбора, кроме как ходить под этим именем.

Шалль, который стоит, прислонившись к стене, и слушает разговор между Энн и Кэт, говорит:

— Эй, мистер Кэт.

Кэт пристально посмотрит на Шалля.

— Ух ты. У тебя непростой характер.

— У тебя в магазине нет ни одной конфеты. Ты планируешь заниматься торговлей? У скульптуры, которую вы сейчас делаете, действительно есть покупатель? Мистер Кэт?

Энн тоже задается этим вопросом.

Кэт морщится от сарказма, который произносит Шалль. Однако он фыркает и возвращается к работе.

— Все в порядке, вот и все. Я единственный, кто может выживать так. К тому же у меня уже есть покупатель на эту скульптуру. Это на свадьбу.

— За сколько ты ее продашь?

Должно быть, это очень дорого. Наверное, поэтому они так неспешно занимаются делом.

— Пятьдесят лоз.

— Пятьдесят лоз?

Это справедливая цена для кондитера, который не является серебряным сахарным мастером. Но, учитывая, насколько великолепна работа Кэт, это слишком дешево.

— Почему же? Она должна стоить дороже.

— Не надо продавать тому, кто больше заплатит. Я делаю их только для тех, кому сам захочу.

Если Кэт выступит на конкурсе сахарных кондитерских изделий со своим мастерством, его обязательно наградят королевской медалью. А если у него все получится, то он сможет открыть кондитерскую даже больше, чем у Брэддона. И все же.

— Почему?

— Мне не интересно делать леденец, если я не хочу его сделать для этого человека. Но те, кому я захочу сделать, не обязательно могут заплатить высокую цену. На самом деле, девушка, которая покупает эту сахарную конфету, дочь сапожника Дугги. Пятьдесят лоз для дочери сапожника — это неподъемная цена.

Говоря это, он кончиками ногтей скручивает множество маленьких цветочков. С помощью иглы слегка надрывает кончики маленьких лепестков, чтобы они стали более похожими на настоящие.

«Причина, по которой он концентрируется на такой детальной работе, заключается в том, что есть люди, для которых он хочет это сделать.»

Энн это кажется идеальной фигурой мастера. Дело не в деньгах или почестях. Это просто вложение своих навыков в создание чего-то для человека, что сделает его счастливым. Видеть лицо этого человека, когда он счастлив, возможно, это самый радостный момент для мастера.

Энн приходится продолжать делать леденцы, чтобы выжить и зарабатывать деньги. Но однажды, как и Кэт, она хотела бы жить именно так, вкладывать всю душу в свое ремесло ради кого-то другого.

«Я уверена, что это прямой путь к бедности.»

Она смотрит на скошенный потолок, и что странно, этот ветхий внешний вид почему-то кажется ей забавным.

— Среди сахарных кондитеров много глупцов, — говорит Шалль что-то крайне грубое, пожимая плечами.

К вечеру того дня у них закончился серебряный сахар для изготовления своих работ. Серебряный сахар, который очищала Энн, затвердеет к завтрашнему утру, и его можно будет растереть в ступке, чтобы получить серебряный сахар.

Однако они не смогут начать делать сахарные изделия до завтрашнего утра. Поэтому Кэт закончил свою работу в тот день в сумерках.

Кэт и Бенджамин живут в маленькой комнате рядом с мастерской. Закончив трапезу, они пошли в свою комнату и, видимо, сразу уснули.

Энн и два фея тоже поднялись наверх.

Наверху находится кладовая. Она загромождена тазами, кастрюлями и сковородками, шкафами. Отыскав место в полу, Энн и остальные положили на него кожаные коврики, который они вытащили из кареты, накрылись одеялами и заснули.

И Мифрил, и Шалль сразу же затихли. Однако Энн заснуть не удалось. Глядя в темноту, она подсчитывает количество серебряного сахара, находящегося в процессе рафинирования.

С тем количеством серебряного сахара, которое она сейчас сушит, они смогут закончить свою работу. Но времени в обрез. Если случится что-то непредвиденное, серебряного сахара не хватит.

Дочь сапожника с нетерпением ждет свадьбы, и Кэт хочет приготовить для нее леденцы. Если не будет хватать сахарного серебра, их желания не исполнятся.

Около двух недель назад у Энн был горький опыт нехватки серебряного сахара. По этой причине она не может не беспокоиться о том, что произойдет, если возникнет нехватка серебряного сахара.

«Может быть, мне стоит сделать больше.»

С этими мыслями Энн выскальзывает из кладовой, чтобы не разбудить их. Она тихо спускается в мастерскую на первом этаже.

В темной мастерской холодно. Холодный воздух, кажется, просачивается в ее тело через подошвы ботинок, когда она наступает на каменный пол. Обняв и растерев руки, она зажигает лампу.

Энн берет большой горшок и направляется к задней двери.

Она оставляет заднюю дверь открытой, чтобы свет мог проникать наружу. Ориентируясь по свету, она набрала воды из колодца. Вода настолько холодная, что щиплет кончики пальцев.

Он возвращается в мастерскую с горшком, наполненным холодной водой. В углу мастерской стоит большой таз. В нем сахарные яблоки вымачиваются в воде с растворенным в ней серебряным сахаром.

Поставив рядом с тазом большую кастрюлю с холодной водой, она перекладывает сахарные яблоки. Энн снова и снова окунает руки в воду, пока пальцы не немеют. Она много раз безуспешно пытается схватить последнее сахарное яблоко. Онемевшие пальцы с трудом держатся в ледяной воде.

После того как все сахарные яблоки были переложены в котел, она ставит его на плиту.

Она бьет по кремню, чтобы зажечь печь. Однако в ее затекших руках нет силы. Когда она, наконец, применяет силу, кремень вылетает из ее руки и катится по полу.

— Ах! Уже!

В тот момент, когда она поднимается, чтобы последовать за кремнем, она чуть не кричит. Не успевает она оглянуться, как прямо передо ней возникает фигура.

— Что ты делаешь в такое время ночи?

Это Шалль. Энн хватается за грудь и облегченно выдыхает.

— Не пугай меня… Что случилось?

— Ты ушла и не вернулась, вот я и пришел к тебе.

— Ты проснулся? Или я разбудила? Прости.

— Что ты делаешь?

— У нас скоро закончится серебряный сахар, поэтому я решила его очистить.

— Кэт приказал тебе это сделать?

— Нет, Кэт сказал, что то количество, которое мы сушим, вполне нормально. Я посмотрела, и похоже, что оно находится на самом пределе. Если у нас кончится сахар и мы не сможем достать леденцы к свадьбе, это будет катастрофа.

Шалль вздыхает.

— Ты всегда думаешь только о леденцах?

— Не смейся над мной... У меня есть и другие заботы.

Энн берет кремень и приседает перед плитой. Она снова пытается разжечь огонь, но пальцы двигаются не так быстро, как хотелось бы. Он несколько раз дует на пальцы, держащие кремень.

В это время Шалль опускается на колени рядом с Энн.

— Я не хотел над тобой смеяться.

Шалль берет кремень из рук Энн и ловким движением поджигает опилки, брошенные в печь. Опилки загораются.

— С-спасибо.

Энн удивляется от неожиданного действия, но она едва может его поблагодарить. Шалль кладет кремень и смотрит на очаг, чтобы увидеть, как горят опилки.

Кажется, огню потребуется немного больше времени, чтобы разгореться. Энн продолжает дуть на свои замерзшие пальцы. Кончики пальцев все еще покалывают. Шалль косо смотрит на этот жест.

— Тебе холодно?

— Конечно... да. Шалль, ты не чувствуешь, но сейчас очень холодно. Мои пальцы замерзли и болят.

— Я не совсем понимаю, что значит «замерзнуть».

— Тогда, наоборот, как насчет тепла? Твои пальцы холодные, но дыхание и крыло теплые.

— Я немного чувствую. Тепло похоже на ощущение от прикосновения к чему-то пушистому. Хотя я не знаю, насколько теплое у меня тело.

— Пушистое, да? Интересно, каково это?

Говоря это, Энн морщится от боли в пальцах. Вдруг Шалль протягивает руки и берет ладони Энн. Затем он дует на кончики ее пальцев.

Теплое дыхание касается кончиков пальцев. Щеки Энн становятся горячими. Однажды он уже согревал ей пальцы на Кровавом тракте. Но сейчас Энн смущается еще больше, чем в тот момент.

— Ша-Шалль, что?

— Так тебе должно стать тепло, верно?

— Да, но…

Услышав это, Шалль, казалось, вздохнул с облегчением и снова приблизил губы к пальцам Энн. Она чувствует его дыхание.

«Теплый.»

Ощущение прикосновения его дыхания к пальцам невероятно смущает. Но в то же время это приятное ощущение, как будто кончики пальцев тают. Немного грустно, что сам Шалль не понимает этой теплоты.

Он не чувствует холода и не знает, как ей тепло. Если бы это была Энн, ей было бы трудно четко осознавать собственное существование.

Пламя камина становится шире, и тени двух фигур покачиваются на каменном полу. Почувствовав жар пламени на своем теле, Энн приходит в себя. Она больше не нуждается в том, чтобы Шалль согревал ее пальцы.

— Спасибо, Шалль. Теперь, когда огонь зажжен, стало тепло.

Энн благодарит его, и он отпускает ее руку. Для него это, вероятно, не имеет большого значения. Однако щеки Энн покраснели еще до того, как их осветил жар огня.

Почему-то она не может нормально смотреть на лицо Шалля и молча следит за огнем.

К утру Энн закончила варить сахарные яблоки. Шалль оставался рядом с ней всю ночь. Когда Кэт проснулся, он с удивлением увидел, что серебряный сахар сварился и был переложен в плоский каменный сосуд.

— В чем дело?

— Количество серебряного сахара могло бы не хватить. На всякий случай я приготовила еще одну кастрюлю. Ах, я собираюсь размолоть в каменной мельнице серебряный сахар, который сушился вчера. Я начну работать прямо сейчас.

Протирая сонные глаза, Энн направляется к жернову.

— Эй, ребенок. Ты позавтракала? — спросил Кэт, немного паникуя за ее спиной.

— Нет, еще нет.

— Тогда поешь, а потом работай. Тело мастера — его капитал. Бенджамин, пожалуйста.

— Хорошо.

Бенджамин неторопливо направляется к камину. Кажется, этот фей хорошо готовит.

Он приготовил три блюда. Хотя он бесполезен как кладовщик, Кэт, возможно, использует Бенджамина для работы по дому.

Покончив с завтраком, Энн принялась перемалывать серебряный сахар. Кэт зачерпывает серебряный сахар, измельченный Энн до состояния мелкой пудры, а затем работает с ним.

Он зачерпывает серебряный сахар в каменную миску, охлаждает пальцы холодной водой и разминает. Даже при выполнении этой простой задачи движения Кэта уверенные. Возможно, прозвище Кэт было дано ему из-за мягкости движений.

Движения Шалля изящны, но они выглядят элегантными из-за утонченности его лихих движений. Движения Кэта мягче и женственнее, чем у Шалля. Он демонстрирует элегантность, отличную от Шалля.

«Кэт такой грациозный. Хотя характер у него очень плохой.»

Если подумать, его одежда тоже стильная. Рукава и воротник ее рубашки небрежно украшены кружевом и вышивкой.

Энн вытирает пот со лба тыльной стороной ладони и передвигает жернов, наблюдая за движениями Кэта со стороны. Затем она вдруг слышит голоса Бенджамина и Мифрила, шумевших со стороны магазина.

Энн прекращает шумный грохот жернова и смотрит на дверь, ведущую в магазин. Кэт тоже останавливается.

— Только пропустите меня!

Когда они замечают женский голос, дверь, отделявшая магазин от мастерской, распахивается с мощным грохотом.

Женщина в яркой шляпе с перьями и пушистой меховой накидке стоит на пороге с Мифрилом и Бенджамином на плечах.

— Ты старая ведьма! Не входи!

— Не заходите туда! Это священная мастерская!

Феи отчаянно пытаются затолкать женщину обратно в магазин, шевеля единственным имеющимся у них крылом.

С выражением отвращения на лице Кэт отходит от верстака и встает перед женщиной, вытирая руки тряпкой.

— Чего вы хотите? Виконтесса Клэй.

— Я слышала, что вы делаете сахарную скульптуру. Что скажете? Я заплачу вам сто кресов за леденец, который вы сейчас делаете, поэтому я хочу, чтобы вы отдали его мне.

— Похоже, у вас плохая память. Что я сказал вам в прошлом месяце, когда вы попросили меня сделать вам сахарный леденец?

Судя по всему, она аристократка. Но несмотря на это, Кэт разговаривает с ней грубо.

Миссис Клэй тоже, казалось, раздражена поведением Кэта. Однако она, кажется, боится его обидеть, поэтому выдавливает натянутую улыбку.

— Ну, что вы сказали?

— Сколько бы денег вы мне не дали, я не буду делать леденцы на свадьбу вашей дочери.

— Почему? Вы сделали такие замечательные сахарные конфеты на свадьбу моей служанки Эмили. Благодаря им мужчина, за которого она вышла, преуспел в текстиле и заработал большую сумму денег, и она ушла из нашего дома.

— О! Это потрясающе.

Кэт выглядит искренне счастливым, ударяет себя по колену тканью, которую держит, и смеется.

— Почему ты делаешь их для моих слуг, а не для моей дочери?

— Вспомните, как вы и ваша дочь обращались с Эмили. В любом случае, я не буду этого делать. Даже если Его Величество Король склонится передо мной, я не стану делать их для вас.

— Эй, Кэт. Я могу дать вам денег.

— Уходите отсюда!

На крик Кэта миссис Клэй в страхе делает шаг назад. Затем ее лицо внезапно искажается, и он скрежещет зубами.

— Ты мастер, ты знаешь это?

— Замолчи!

Внезапно сзади миссис Клэй раздается голос. Дама вскакивает и оборачивается.

Шалль холодно смотрит на миссис Клэй. Ее глаза расширяются, когда она видит его.

— Какой красивый фей…

Затем Шалль указывает на вход в магазин.

— Убирайся, енотиха. Это отвратительно, как бельмо на глазу.

Миссис Клэй, видимо, никогда не слышала, чтобы ее называли енотом или бельмом на глазу. Она поворачивается обратно к мастеру с блеском в глазах.

— Кому принадлежит этот фей? Кэт, он твой? Я заплачу тебе триста крессов, так что отдай его мне!

Услышав эти слова, Энн чувствует, как от гнева у нее встают дыбом волосы.

— Он никому не принадлежит!

Энн медленно подходит к миссис Клэй и с вызовом смотрит на нее.

— Уйдите отсюда, пожалуйста!

После того, как все в комнате попросили ее уйти, миссис Клэй, кажется, наконец понимает, насколько ей некомфортно. Она что-то бормочет, как будто хочет что-то сказать, но потом поворачивается ко всем спиной. Она направляется к дверям магазина тяжелыми шагами.

— Ура!

— Уфуфу~. Это хорошо~.

Феи запрыгивают на стойку и дают друг другу пять от радости, радуясь тому, что им удалось отбиться от енота. Кэт щелкает языком.

— Дерьмо! Она вошла внутрь. Это осквернило мою мастерскую.

Говоря это, он берет с полки небольшую баночку. В ней содержится коричневый порошок из плодов Сент-Эллиса, предназначенный для очищения места. Он рассыпает порошок по полу мастерской, напевая при этом слова из Священного Писания.

Энн заходит в магазин и внимательно наблюдает, как миссис Клэй выходит за дверь.

И в это время. Она видит мужчину, похожего на слугу, ожидающего миссис Клэй возле магазина.

— Ах! — непроизвольно вскрикивает Энн. В панике она зовет Мифрила. — Эй, Мифрил Рид Под! Выгляни наружу! Слуга миссис Клэй!

Мифрил вытягивает шею над прилавком и смотрит в дверной проем. Затем он тоже восклицает.

— Тот человек.

— Эй, это он? Ты уверен?

Энн и Мифрил посмотрели друг на друга.

— Это тот парень. Он пытался украсть у Кэта леденец…

— Он сломал его... Это он. Я уверена в этом.

Выслушав разговор между ними, Шалль внезапно говорит:

— Эта енотиха. Видимо, она очень настойчивая.

Бенджамин недоуменно закатывает глаза.

— А? Это был он на самом деле? Человек в черном, который сломал леденец и убежал. Это удивительно.

— Я больше удивлен тем, что ты ничего не видел!

Мифрил сердито ткнул его в плечо.

— Хм~, но...

Бенджамин, который вообще не слушает колкости Мифрила, кладет указательный палец к губам и задумывается.

— Я верю вам, ребята. Я не знаю насчет Кэта, он все-таки немного склонен к предубеждениям.

Энн горько улыбается.

— Ну, я буду работать, независимо от того, удастся мне прояснить это недоразумение или нет. Но...

Она меняет выражение лица и смотрит на дверь магазина, куда ушла миссис Клэй.

— Я не хочу, чтобы эти люди когда-либо снова прикасались к леденцам Кэта.

Затем она поворачивается к Бенджамину, Мифрилу и Шаллю.

— Эй, мне нужно поговорить с вами тремя.

~*~*~*~*~

— Мы успели.

Глубоко вздохнув, Кэт смотрит на готовую голубую цветочную конфету на верстаке. За окном сгущаются сумерки.

Чем больше Энн смотрит на леденец, тем больше он ее привлекает.

— Это очень красиво. Тот, кто купит его, будет очень счастлив, я уверена.

Кэт на удивление счастливо смеется.

— Надеюсь, что так. Я знаю Кэтрин из «Сапожника Дугги» с детства. Надеюсь, она будет счастлива.

— Завтра свадьба?

— Да. Просто доставь это завтра утром. Это твоя работа, ребенок.

— А, я? Почему?

— Я покажу тебе, как счастливы выглядят люди, когда получают леденцы. Это все, чему я могу научить маленькую мерзавку. Ну, это награда за тяжелый труд.

— А?...

— Я устал. Ужин — это остатки обеда! После того, как я поем, я пойду спать. Но сначала я должен вытереть это потное тело. Эй, Бенджамин! Вскипяти немного воды.

Кэт идет в заднюю комнату, его плечи напряжены от работы.

Крошечные голубые, простые, изящные цветы. Старательно собранные маленькие кусочки счастья, они в итоге принимают форму большого цветка. Казалось, в этом леденце видны мысли девушки, которая получит его, и Кэта, человека, который сделал его.

Энн слегка сжимает кулаки.

— Я доставлю этот леденец.

Пока Кэт вытирался и переодевался, Энн сказала Бенджамину, что она будет настраивать и чистить свою повозку, и покинула мастерскую вместе с Мифрилом и Шаллем.

А когда она, сделав все необходимое, вернулась в мастерскую, ее окликнули сразу же, как только она вошла в дверь.

— Ты опоздала! Где ты шлялась? Ты пропустишь ужин. Ты меня голодом моришь!

Сидя за обеденным столом, он направляет на Энн вилку.

— Мне очень жаль. Это заняло много времени. Но... Ты поэтому нас ждал?

На этот вопрос Кэт начинает сердито кричать.

— Не ждал! Скорее садись, малявка. И вы садитесь, массовка! И Бенджамин тоже.

Две феи, которых называли массовкой, тоже покорно садятся за стол. За столом сидят два человека и три феи.

Полночь того дня.

В магазине и мастерской Кэта тихо и темно. В тишине раздается тяжелый звук, похожий на скрежет металла. Он доносится от задней двери в мастерскую. Вскоре после него раздается тяжелый скребущий звук, похожий на лязг стали. Плохо сделанная дверь со скрипом отворяется, когда ее толкают снаружи. 

Из дверного проема появляется человек. Он слуга миссис Клэй, который потерпел неудачу в своей попытке забрать леденцы из магазина Кэт и сломал их.

Слуга тихо осматривает комнату. Убедившись, что никого нет, он тихо входит в мастерскую. В темноте, при свете тонкой свечи в руке, он идет справа налево по мастерской.

Затем он останавливается перед верстаком.

На верстаке лежит доска размером в две ладони, на которой стоит какой-то предмет размером с бутылку вина. Он накрыт белой тканью, но, судя по размеру и расположению, он думает, что это определенно леденец Кэта.

Слуга ставит свечу на верстак и медленно поднимает доску обеими руками.

— Стоять! — раздался резкий голос из темноты. Энн выходит из тени печи, и как раз в этот момент внезапно становится светло. Она держит в руке лампу.

— Я знала, что ты придешь!

Словно испугавшись, слуга делает шаг назад. Затем, все еще держа в руках леденец, он разворачивается и бежит к задней двери.

— Ты не должен быть здесь.

Шалль появляется из темноты в дальнем конце мастерской. Он стоит перед задней дверью.

Слуга останавливается и оглядывается. Задняя дверь заблокирована Шаллем. Энн, быстро переместившись, теперь стоит перед дверью в мастерскую.

Слуга загнан в угол. У него выступает пот на лбу. 

— Эй. Что это за суета…

Кэт высовывает голову из комнаты и расширяет глаза, глядя на незнакомого мужчину, а также на Энн и Шалля, стоящих в двух дверных проемах.

— Эй, вот оно что!

Он замечает, что находится в руках слуги, его лицо резко меняется и он кричит:

— Проклятие!

В отчаянии слуга поднимает над головой доску с леденцами.

— Остановись!

Прежде чем Кэт успевает отпрыгнуть, слуга бросает доску в Энн. Она уворачивается от нее, но звук удара доски о стену раздается эхом.

Кэт бледнеет и направляется к брошенному леденцу.

Словно воспользовавшись суматохой, слуга пытается ускользнуть. Прямо перед тем, как он чуть не сбивает Энн, Шалль бьет его ногой по колену. Слуга, получив импульс от собственного бега и от удара Шалля, упал, впечатавшись в стену. Он потерял сознание и не мог пошевелиться.

Кэт, кажется, этого не замечает. Он бежит к брошенной доске и опускается на колени.

— Сахарный леденец… — устало бормочет он. Но потом он чувствует себя немного ошарашенным. — Здесь нет леденца?...

На полу лежат кусок доски и белая тряпка. Нет даже кусочка сахарной конфеты, которая должна быть разбросана по всему полу. Белая тряпочка начинает двигаться рядом с ошеломленным Кэтом.

— Иииии… Я-я здесь…

— Ахаха... У меня кружится голова.

— Ой, это тяжело. Это тяжело. Больно.

— Э-э, что случилось?

— Ты на мне, ты тяжелый! Слезь с меня!

С воплем белая ткань подскакивает вверх. Тут же появляются Мифрил, который возмущенно встает, и Бенджамин, который падает вниз.

— Вы, ребята… Вы же были на доске? Тогда где же сахарная конфета?

Энн опускается на колени рядом с Кэтом.

— Прости, Кэт. Я не хотела тебя напугать. Леденец в порядке. Я уже доставила его дочери в обувной магазин «Дугги». Она была очень счастлива. Она много-много раз просила передать тебе спасибо.

— Когда ты его доставила?

— Перед ужином мы втроем решили выйти и поправить карету. В это время я спросила Бенджамина, где находится обувной магазин «Дугги». Я подумала, что оставлять скульптуру в мастерской будет опасно, поэтому сразу отвезла.

Шалль связывает потерявшего сознание слугу. 

— Кто это? — спрашивает Кэт, глядя на него со стороны.

— Слуга миссис Клэй. Ты подумал, что это я разбила леденец. Но на самом деле, это был он. Возможно, миссис Клэй приказала ему попытаться украсть леденец, но он не справился и сломал его. Сегодня я узнала, что этот человек — слуга миссис Клэй. Я подумала, что сегодня для него последний шанс, поэтому велика вероятность, что он попытается украсть леденец. Я поговорила об этом с Бенджамином, Мифрилом и Шаллем, и мы устроили засаду.

Кэт приготовил леденец для дочери сапожника, которая завтра выходит замуж. Миссис Клэй, которая, очевидно, знает об этом, должна была сделать свой ход сегодня вечером. Это было предсказуемо.

Поэтому Энн вечером спряталась в мастерской и стала ждать. Огонь в лампе был небольшим, она накрыла ее кожаным ковриком. Она следила, чтобы свет не просачивался, и ждала незваного гостя.

И Энн не ошиблась в своих предположениях.

— Так это не ты сломала… Прости. Я заставил тебя работать.

Необычно, но голос Кэта затихает. Казалось, он раскаивается, и на его лице горькое выражение.

— Все в порядке, Кэт, потому что ты научил меня многим удивительным вещам.

Дочь сапожника, которая выходила замуж, казалась обычной, тихой на вид девушкой. Но у нее была ослепительная улыбка. Она была похожа на цветок. Она была так прекрасна, что это было удивительно.

Вспомнив ее, Энн тоже улыбнулась.

— Я уверена, что заплатила, чтобы увидеть эту улыбку.

Рассвет. Шалль бросил связанного слугу перед особняком виконта Клэя и вернулся. Двое людей и три феи принялись за приготовленный Бенджамином завтрак. Через некоторое время Кэт начинает говорить.

— Так что ты говорила? Ты собираешься в Уэстолл или нет?

— В Льюистоне такие полунищие кондитеры, как я, плохо продаются. В Уэстолле больше населения, и там не такая большая концентрация серебряных сахарных мастеров, как в Льюистоне, поэтому я подумала, что смогу продавать там свои леденцы.

Кэт откладывает вилку и складывает руки на груди.

— На самом деле я планирую закрыться здесь и переехать на юг. Мне не нравится холод, я устал от льюистонских зим.

— Потому что ты кот. Они не любят холод.

Кэт хмурится от слов Шалля.

— Ты сможешь что-то получить, если будешь вести себя со мной как придурок?

— Никакой выгоды, но мне от этого хорошо.

 — У тебя извращенный характер…

Шалль хмурится. Он отрывает кусок черного хлеба, лежащего перед ним, и кладет на ладонь. Хлеб тает в его ладони. Фей поглощает еду из своей ладони.

 — Ну что ж, все в порядке. Итак, я иду на юг, а вы, ребята, на север. А так как я еду в теплое место, то зимняя одежда мне не нужна.

 — Ну, это правда.

— Поэтому я отдам ее тебе, малявка.

Энн несколько раз моргает от неожиданного предложения.

— А?

— Я сказал, что отдам тебе свою теплую одежду. Итак, когда ты уезжаешь?

— Раз я закончила работать, я собиралась уйти сегодня. Но ты сказал, что дашь мне зимнюю одежду.

Зимняя одежда включает накидки и куртки из меха и перьев водоплавающих птиц, а также изысканные ботинки из шерсти.

Изготовление зимней одежды требует много времени и, как правило, она дорогая, поскольку сырье, такое как перья, стоит много. У Энн есть накидка. Но она носит ее уже десять лет. Мех стал тоньше и хуже сохраняет тепло, а поскольку она покупала ее в детстве, то, хотя и выбрала больший размер, она уже слишком мала. Но Энн не может заменить ее, поэтому до сих пор хранит у себя.

Она очень благодарна за теплую одежду, которую ей дают. Но это не то, что можно просто так отдать.

— Я не могу принять такую дорогую вещь.

— Ты идиотка! Прими это с благодарностью. Ребенок есть ребенок, так что радуйся тому, что тебе дают. Эй, Бенджамин, — обращается Кэт к фею, который деловито убирает пустые тарелки. — Найди плащ в шкафу наверху. Отдай его ей. Если есть что-то еще, что, по твоему мнению, ей понадобится, тоже отдай.

— Хорошо.

Бенджамин вскакивает и бежит по лестнице, ведущей на второй этаж. Он зовет с вершины лестницы.

— Подойди сюда, Энн. Там могут быть еще какие-то вещи.

— А, да.

Поднимаясь наверх, Энн мельком видит Кэта, которая молча пьет свежезаваренный чай. Ей кажется, или он выглядит счастливым?

Когда Энн поднимается наверх, Мифрил следует за ней.

Бенджамин ловко открывает дверцы шкафа, взмахивая одним из своих перьев. Энн и Мифрил вместе заглядывают в открытый шкаф с одеждой. Без колебаний Бенджамин ныряет в море тканей и находит там плащ.

— Ух ты, это... выглядит дорого.

Бенджамин вынимает плащ, и Энн расправляет его обеими руками.

Внутрь плаща вшиты множество слоев перьев. Внешняя ткань — дубленая кожа. Кожа выглядит стильно, на ней выбит рисунок в виде травы. А воротник украшен тончайшим кружевом. Это определенно первоклассный продукт. Элегантность дизайна, казалось, соответствовала аристократической внешности Кэта.

— Я... я буду выглядеть неуклюже, проигрывая плащу. Хотя Кэт или Шалль, вероятно, будут выглядеть в нем великолепно.

— Просто возьми, Энн. Я уверен, что ты сможешь носить его лет пять, верно? — говорит Бенджамин с серьезным лицом.

— Я действительно так не думаю.

— Все будет хорошо. С этого момента, Энн, ты станешь еще милее. Я уверен.

— Ты~! Что с тобой? У тебя есть глаз на вещи, не так ли? Ты хороший парень!

По какой-то причине Мифрил какое-то время похлопывает Бенджамина по спине, словно смущаясь.

— Стиль Кэт настолько плох, что носить что-то подобное ему бы не подошло. Если бы он надел что-то подобное, я бы над ним посмеялся.

Сказав певучим голосом, Бенджамин, кажется, что-то вспомнил и прыгнул на пуговицу воротника плаща.

— О, нет. Я не могу дать тебе это.

Он вскрикнул и взял в руки небольшой кожаный мешочек, который был пристегнут к воротнику плаща. К нему прикреплен длинный кожаный ремешок. Форма кожаного мешочка выглядит знакомой.

— Эй. Это похоже на мешочки, в которые торговцы феями хранят крылья.

— Да, здесь мое крыло.

Энн и Мифрил воскликули одновременно.

— А? Что ты имеешь в виду?

— Это твое крыло?

Бенджамин бросает сумку с перьями в шкаф и закрывает дверцу. А затем он садится на крышку шкафа.

— Не то чтобы в этом было что-то плохое. Мое крыло прямо здесь. Если он носит крыло с собой, он может легко оставить его где-то. Разве это не ужасно? Будет неприятно, если я потеряю крыло, поэтому я положил его сюда.

— Но тогда значит ли это, что Кэт не держит твое крыло?

Бенджамин кивает.

— Да, но я не думаю, что он это осознает. Возможно, он забыл, что он должен держать мое крыло. Он совершенно безразличен ко всему, кроме леденцов.

— Тогда ты можешь убежать! Возьми крыло и стань свободным.

— Если бы я хотел, то сделал бы это. Но за Кэтом любопытно наблюдать, так что мне здесь хорошо. Я много кого видел, но Кэт — самый интересный. Я никогда не устаю от него. Поэтому мне хорошо.

До сих пор его спокойная, смеющаяся улыбка казалась Энн просто милой. Но когда она снова смотрит на фея, он выглядит очень спокойным. Он похож на старого человека, который много повидал в жизни.

Энн вдруг становится любопытно, и она спрашивает.

— Эй, Бенджамин. Сколько лет прошло с тех пор, как ты родился?

— Я? Хм... Раньше я считал примерно до 250 лет. Мне стало скучно, и я перестал считать. Не знаю. Я родился из маленького гладкого зеленого камешка. Может быть… я еще поживу.

Фей, которому определенно больше 250 лет, с развевающимися мягкими вьющимися зелеными волосами мило улыбается, как маленькая девочка.

После этого лошадям дали много корма и воды для питья. Энн также наполнила водой бочки, прикрепленные к телеге.

Кэт поделился пшеницей, сушеным мясом и сушеными орехами. Если бы Энн отказалась, он бы разозлился, поэтому она просто приняла это и поблагодарила его.

К полудню они были готовы к отъезду.

— Спасибо за помощь, Кэт.

Надев полученную накидку, Энн стоит у своей кареты и глубоко кланяется ему.

Небо ясное, но гуляет холодный ветер. Зимний ветер дует с севера на юг, слегка поднимая пыль.

Кэт вышел к входу в магазин, чтобы проводить ее. Бенджамин сидит у него на плече.

— Уэстолл, да? Будь осторожна, — говорит Кэт с глубоким волнением.

— Да.

Кивнув, Энн поднимается на кучерское место. Там уже сидят Шалль и Мифрил. Когда она берет поводья, Кэт подходит к водительскому месту и смотрит на Энн.

— Я заметил это на ярмарке. Ты знакома с виконтом Серебряного Сахара?

— Да. У нас есть небольшая связь.

— Если ты поедешь в Уэстолл, ты, возможно, пересечешься с ним. Если встретишь его, передай от меня привет этому тупому ублюдку.

— А?...

— Ты что, не услышала? Тому тупому ублюдку, который стал виконтом Серебряного Сахара.

— Нет, нет! Я тебя слышу! Кэт, ты знаешь виконта Серебряного Сахара?

— Давным-давно мы учились вместе. Я тоже был в мастерской Меркури. После того, как мы оба стали серебряными сахарными мастерами, мне это надоело и я покинул гильдию. Этот идиот пошел другим путем.

— А? Что?! Кэт, ты только что сказал, что ты — серебряный сахарный мастер?

Энн инстинктивно наклоняется вперед.

— Что за чушь ты несешь? Ты такая глупая. Я — серебряный сахарный мастер.

— Это ложь! Насколько я знаю, в Льюистоне нет ни одного серебряного сахарного мастера с именем Кэт.

— Так, черт возьми! Я же сказал, что мои родители не дали бы своему ребенку такое глупое имя, как Кэт. Человек, который дал им такое глупое прозвище, был тот тупой ублюдок, который стал виконтом Серебряного Сахара. Мое настоящее имя — Альф Хингли.

Альф Хингли.

В королевстве Хайленд насчитывается двадцать три серебряных сахарных мастера, включая виконта Серебряного Сахара. Среди них есть один, который, по слухам, не уступает по мастерству виконту, — серебряный сахарный мастер Альф Хингли. Он не принадлежит ни к какой гильдии, а идет своим путем. Говорят, что его работы не уступают работам виконта.

Когда Энн собирала информацию о серебряных сахарных мастерах, у которых есть магазин в Льюистоне, она услышала, что Хингли собирался переехать в город на юге. Но это не значит, что он «переехал». Это значит: «Он только собирается переехать».

— Серебряный сахарный мастер Альф Хингли… Верно… Делает такие потрясающие сахарные конфеты…

Энн так потрясена, что чуть не теряет сознание.

— Малявка, в чем дело?

На вопрос, заданный с любопытством, Энн отвечает натянутой улыбкой.

— Ничего. Я просто подумала, что серебряный сахарный мастер, которым я восхищалась, все время называл меня малявкой.

— Восхищалась?

Кэт с отвращением кривит губы, словно ему не нравятся эти слова.

— Ты — мастер. Если это так, то не нужно никем восхищаться. Ты — единственная и неповторимая.

Энн ошарашена резким тоном.

— Понятно. Я помню, как виконт Серебряного Сахара дал мне похожий совет: не подражай другому. 

— А? Этот ублюдок такой властный. Ну, ничего страшного. Я никогда его больше не увижу, так что, пожалуйста, так что передавай ему привет. А еще скажи ему, чтобы он шел в задницу.

Конечно, Энн не смогла бы сказать «в задницу», даже если ее об этом просят, но все равно кивает. Она снова склоняет голову.

— Спасибо, Кэт. До свидания!

Она бьет лошадь кнутом, и повозка отправляется в путь.

Бенджамин нежно улыбается и машет рукой.

— Пока-пока, Энн, Шалль, Суру Суру.

— Миф-рил! Мифрил Рид Под!

Мифрил оглядывается, приподняв бровь, Шалль тоже оборачивается.

— Спасибо за помощь, мистер Кэт.

Кэт поднимает кулак.

— Эй! Мне плевать на такого тупого ублюдка!

Шалль, на которого накричали, продолжает весело усмехаться. Энн становится не по себе.

— Шалль, почему ты сказал так в самом конце?

— Это смешно, когда он злится.

Энн вздыхает, услышав такую легкомысленную причину.

— А, понятно. Шалль, ты говоришь такие слова ради забавы, а не чтобы разозлить. Кажется, теперь я понимаю. С этого момента я постараюсь не слишком сердиться.

Шалль выглядит удивленным.

— Я никогда специально не пытался раздражать Пугало, как Кэта. 

— Ты серьезно?

«Он до сих пор называет меня Пугалом... Разве это не специально?»

Вероятно, он просто так шутит.

— Но что бы я ни говорил, ты всегда реагируешь. Это интересно.

— Это плохо…

— Это не так уж и плохо. Это милая черта Пугала, — говорит Шалль небрежным тоном, глядя на ухабистую дорогу впереди. Щеки Энн тут же краснеют при этих словах.

— О-о-о… о чём ты говоришь?

— Разве я сказал что-то плохое?

Глядя сбоку на паникующую Энн, Шалль, похоже, не дурачится.

«Не могу поверить, что он назвал меня милой. Это неосознанно?!»

То, что считается милым, сильно варьируется от человека к человеку.

Некоторые люди смотрят на зеленую лягушку и думают, что она милая, а другие смотрят на красивую и изящную девушку и думают, что она милая. Более того, и эмоции, которые сопровождают эту миловидность, тоже бывают разными.

«Что сейчас означает слово «мило»? Какого рода «мило»? Как зеленая лягушка!?»

Мифрил складывает руки за головой, удивляясь тому, как Энн то краснеет, то белеет.

— Ты вообще не понимаешь, Шалль Фен Шалль. С этим плохо иметь дело.

Шалль наклоняет голову.

— Пугало, у тебя жар? 

— Нет! Вовсе нет. Шалль! Я имею в виду, не называй меня Пугалом!

Энн вскрикивает и отворачивается. Ей так стыдно, что она не может нормально смотреть на его лицо.

«Я понимаю. Я знаю, что Шалль совсем не это имеет в виду.»

Кончики пальцев покалывают.

Энн вспоминает тепло его дыхания, коснувшееся ее пальцев две ночи назад, и расстраивается еще больше.

Карета Энн направляется на север. Пункт назначения — второй по величине город королевства Хайленд. В Уэстолле находится замок Сильвер Уэстолл, резиденция виконта Серебряного Сахара.