Онлайн чтение книги Сказка о сахарном яблоке The Silver Sugar Master and The Black Fairy
14 - 3

Шалль без труда выскальзывает из королевского замка, пройдя через плохо охраняемый участок, о котором ему рассказала Лулу. Затем он крадет лошадь из ближайшей каретной мастерской и едет на ней в окрестности Льюистона. Энн пытается возразить против кражи лошади, но Шалль убеждает ее словами: «Я уже все устроил, чтобы вернуть её.» И это успокаивает Энн.

Шалль едет на лошади в лес недалеко от Кровавого тракта, где когда-то прятались феи, сбежавшие из замка Холлилиф. Как только Шалль заезжает в лес, он слезает с лошади, натягивает уздечку и медленно идет пешком дальше. Он смотрит на ветви деревьев, на которые пятнами падает лунный свет, словно в поисках чего-то. Пройдя рядом с ним некоторое время, Энн замечает то, что он высматривает. Периодически видны белые тряпки, привязанные к веткам деревьев. Шалль следит за этими белыми тряпками, продвигаясь всё глубже в лес.

Иногда шум шагов двух странников пугает птиц, заставляя их вспорхнуть и умчаться ввысь, или змей, опускающихся прямо на их пути. При каждом таком моменте Энн рефлекторно съеживается и содрогается.

— Эй, Шалль, что происходит? Ты бы уже мог мне рассказать… — спрашивает она, уставшая брести в напряжении, и Шалль внезапно останавливается. Встав за ним, она видит впереди, в глубине леса, слабый оранжевый отблеск света.

— Огни!

Она вскакивает и бросается в объятия Шалля, но он спокойно отвечает:

— Нет. Это тот, кого я позвал.

— Шалль?

Они снова идут вперед, проталкиваясь сквозь ветки, чтобы приблизиться к свету. Они выходят на небольшую поляну, где, возможно, из-за падения большого дерева, образовался небольшой зияющий участок, откуда видно ночное небо.

Они видят перед собой человека, сидевшего спиной к ним, с небольшим фонарем, помещенным у корней упавшего дерева. Рядом стоит каштановая лошадь, на спине которой по обе стороны привязан груз. Почувствовав присутствие этих двоих, фигура оборачивается.

— Кит!

— Энн!

Кит Пауэлл встает с мягкой улыбкой на лице.

— Энн, я рад, что у тебя все хорошо, — говорит Кит, подбегая ближе и протягивая руку для рукопожатия. Энн мгновение колеблется, вспоминая, как он сказал, что любит ее, а она не смогла ответить ему взаимностью. Но словно читая ее мысли, Кит озорно улыбается ей.

— Что случилось? Ты даже не хочешь пожать руку человеку, которому разбила сердце?

— Н-нет! Это неправда.

Энн поспешно хватает его за руку, и он мягко сжимает ее в ответ. От ощущения его мягкого тепла, она чувствует облегчение от его отношения.

— Почему ты здесь, Кит?

— Я получил письмо от Шалля.

Отпуская руку, Кит поворачивается к фею.

— После ужина мистер Салим пришел и передал мне письмо. Я очень удивился, потому что там был приказ подготовить все для путешествия на лошади и ждать в лесу после полуночи. Знаешь, как это было трудно? И ты, к тому же, указал в качестве отправителя только букву S, крайне недоброжелательно.

— Но ты все понял, верно?

— Я смог вспомнить только одного S, который мог отправить такой высокомерный приказ, ничего не объясняя.

Энн наконец понимает, что письмо, которое Шалль доверил Хью, было адресовано Киту.

Чтобы уйти тайно, Шалль разработал план побега из королевского замка посреди ночи. Чтобы направиться к горам Бирсес, требуется определённая подготовка к путешествию, но если бы Шалль начал готовиться сам, это обратило бы на него внимание, и его планы были бы раскрыты. Видимо поэтому он дал Киту инструкции в письме и попросил его подготовить все.

⠀

⠀

— Зачем готовиться к этой поездке? И разве не странно делать это скрытно? Что ты собираешься делать, Шалль? И если Энн едет с тобой, надеюсь, это не что-то опасное?

Шалль грубо передает поводья лошади, которую он тянет за собой, и, не отвечая на его вопросы, начинает отвязывать коня, которого Кит привел с собой.

— Я одолжил эту лошадь в каретной мастерской недалеко от королевского замка. Там была вывеска «Конюшня Хикса». Верни ее.

— Одолжил? Что это значит? И всё же, для чего все эти приготовления к путешествию? Ты не собираешься рассказать?

Лицо Кита становится мрачным, и Шалль спокойно отвечает ему:

— Если ты что-то будешь знаеть, то когда тебя будут допрашивать, ты сможешь ответить. Если не знаешь, то ответить не сможешь. Лучше тебе не знать.

— Что это значит?!

Кит снова оборачивается к Энн.

— Энн, это что-то опасное?

— Нам нужно идти. Я готова сделать это ради фей и людей, чтобы сахарные конфеты не исчезли из этого мира.

— Готова?! О чем ты говоришь? Ты же девушка. Как там у тебя с освоением навыков? Сейчас самое время сосредоточиться на этом, разве нет?

— Я постепенно возвращаю свои навыки. Все идет хорошо, так что все в порядке. Более того, я должна выполнить эту задачу, поэтому мне нужно идти.

— Кроме тебя никто не справится?

Кит бледнеет и не нему подходит Шалль, ведя лошадь.

— Нет времени на разговоры. Мы уходим прямо сейчас.

— Ты собираешься отвезти Энн в опасное место?

Возможно, от разочарования Кит оборачивается и слегка повышает голос. Но Шалль отвечает:

— Я тоже не в восторге от идеи брать её с собой. Но я принял решение, потому что так будет лучше для нас обоих. Взамен я обещаю защищать Энн, даже если это будет стоить мне жизни. Ты все еще недоволен?

Глаза Кита распахиваются от этих тихих, уверенных слов, а затем он опускает голову со вздохом смирения.

— Энн сказала, что это нужно для того, чтобы конфеты не исчезли… Значит, сейчас что-то происходит, верно?

Шум насекомых непрерывно звучит из низкой травы. Ясные звуки доносятся из-под ног встревоженного и немного печального Кита.

— Скоро ты поймешь. Виконт Серебряного Сахара скоро отдаст приказы всем сахарным кондитерам. Но пока нам нужно уйти так, чтобы никто не узнал. Поэтому я и попросил тебя.

При этих словах на губах Кита появляется легкая улыбка.

— Ты доверяешь мне, верно?

Кит пожимает плечами и улыбается, словно о чем-то размышляя. Шалль просто кивает. Затем он садится на лошадь и похлопывает ее по шее, чтобы успокоить.

— Я понимаю. Я не буду спрашивать тебя, почему. Я верю в твои слова о «защите». Точно так же, как ты веришь мне.

Затем Кит снова оборачивается к Энн. Глаза, которые смотрят на нее, такие же честные и добрые, как всегда.

— Береги себя, Энн.

Кит берет Энн за руку и ведет ее к лошади. Он передает ладонь девушки Шаллю, который протягивает руку, сидя на лошади, и отходит на несколько шагов в сторону. С помощью Шалля Энн забирается на спину лошади.

— Кит, мы уезжаем.

— Ты возлюбленная Шалля. Естественно, что ты поедешь с ним, и если ты сама готова к опасности, то и меня это устраивает. Но раз я полюбил, то не забуду и не возненавижу тебя. Я люблю тебя как друга и волнуюсь за тебя. Поэтому я надеюсь, что ты вернешься целой и невредимой, и мы снова будем работать вместе.

Он всегда сохраняет свою доброту к тем, кого он полюбил однажды, не становится равнодушным и не забывает их. Это, должно быть, выражение любви Кита Пауэлла. Его глубокая доброта трогает сердце Энн. 

«Та девушка, которая полюбит Кита и станет ее возлюбленной, будет по-настоящему счастливой.»

 Энн улыбается.

— Спасибо, Кит. Я обязательно вернусь с тем, что нам необходимо. Поехали.

Шалль дергает поводья, лошадь с ржанием начинает нестись галопом, вздымая подлесок. Чтобы избежать встречных ветвей деревьев, Энн опускает голову к шее лошади и прижимается ближе.

Оглядываясь назад, она видит, как фигура Кита, освещенная светом фонаря, становится всё дальше и скрывается за деревьями.

Отныне Киту и всем феям в замке Холлилиф будет приказано собрать весь имеющийся в королевстве серебряный сахар и остановиться у виконта Серебряного Сахара. Местом сбора, скорее всего, станет Льюистон.

Из всех уголков страны скоро начнут собирать серебряный сахар и станут приезжать мастера. Разумеется, вызовут и тех, кто находится в замке Сильвер Уэстолл, включая Мифрила, Кэта, Ноя и Эллиота.

«Как там Мифрил Рид Под? Он не скучает?»

Мифрил гордо заявил, что останется в замке Сильвер Уэстолл как мастер, но разве он не чувствует беспокойство от того, что Энн и Шалль не возвращаются обратно?

Они вновь направляются на север, куда ранее поехали, чтобы спасти жизнь Мифрила. На самом деле, возможно, это Энн чувствует себя одинокой без Мифрила, который был с ней в то время.

«Но Мифрилу Рид Поду лучше не приходить сюда.»

Она успокаивает себя этой мыслью.

«Невозможно знать, что произойдет. Там будет Рафаль... И Эриль тоже.»

Хотя место, куда его пронзил меч, исцелилось без следа, впечатление от испытанного страха до сих пор не уходит. Она осторожно прикасается к боку, пытаясь успокоить свой страх. Если она будет бояться, она даже не сможет подойти к первой сахарной яблоне. Она не получит первый серебряный сахар и не сможет встретиться с Эрилем. Энн даже не смогла сказать ни слова благодарности Эрилю за спасение ее жизни. И она все еще не выполнила обещание приготовить для него сахарные сладости.

Интересно, Эриль все еще там, с Рафалем? И о чем он думает?

Энн вспоминает Эриля, который спорит с ней с ясными глазами и опускает голову, когда его ругают. Он словно ребенок, но когда встречает врага, он атакует с невероятной беспощадностью, испуская сводящую с ума ауру. Его мышление все еще неустойчиво, и из-за этого он очень уязвим.

Энн хочется взять Эриля за руку и приблизить его к Шаллю, который сейчас обнимает ее.

«Если это произойдет, Эриль определенно не будет таким, как Рафаль.»

Ночной ветер, касающийся ее щек, кажется невыносимо холодным.

~*~*~*~*~

— Виконт Серебряного Сахара.

Из-за усталости последних нескольких дней Хью крепко спит без снов, пока не просыпается в оцепенении из-за неожиданного голоса. Но его глаза едва открываются.

— Просыпайтесь, виконт Серебряного Сахара.

Этот холодный, бесстрастный голос принадлежит герцогу Колетту, новому канцлеру и опекуну виконта Серебряного Сахара. Но это не тот голос, который он ожидает услышать на вилле виконта Серебряного Сахара в Льюистоне, не говоря уже о собственной спальне. Он лежит лицом вниз, уткнувшись в подушку.

«Для сна это неприятно. Быть разбуженным этим хладнокровным животным...»

Он снова начинает засыпать.

— Вставайте.

С раздражением в голосе с Хью внезапно стягивают одеяло, в которое он был завернут.

Прохладный воздух касается спины и ягодиц, заставляя его вскочить. Он видит герцога Колетта, стоящего рядом с кроватью. Тот смотрит на Хью с привычным спокойствием, сжимая в руках одеяло. За его спиной стоит Салим с необычным для него озадаченным выражением лица, словно он не знает, что делать.

Даже Хью ошарашен и не может понять ситуацию. Но это длится всего лишь мгновение, несмотря на удивление, он незамедлительно реагирует:

— Герцог Колетт... Такая неожиданность, что вы здесь... Что-то случилось?

— Да, поэтому я здесь. У меня есть несколько вопросов, но сперва накиньте это.

Герцог Колетт с отвращением протягивает одеяло, и Хью вспоминает, во что он одет. По привычке он спал голым.

— Прошу прощения. Я не ожидал встречи с герцогом.

Критикуя своего опекуна за наглость вторжения в чужую спальню, Хью обматывает себя протянутым одеялом. Герцог Колетт тем временем говорит:

— Простите, но мне нужно срочно кое-что проверить. Я не могу ждать, пока вы оденетесь, — говорит он без малейшего сожаления в голосе. 

— Что-то произошло?

— Похоже, что Король Фей и Хэлфорд прошлой ночью тайно покинули королевский замок.

— Прошлой ночью?

Хью ожидал, что в какой-то момент они тайно уйдут, но то, что это произошло прошлой ночью, кажется слишком рано. У них не было времени подготовиться к путешествию. Глядя на удивленного и нахмурившего брови Хью, герцог Колетт кивает.

— Вижу, вы не знали.

— Да…

Во время ответа Хью, чей разум наконец начинает функционировать, вспоминает о письме, которое Шалль передал ему вчера.

«Понятно. Значит, это было нужно для подготовки к путешествию?»

Вчера вечером Хью приказал Салиму доставить это письмо в замок Холлилиф. Салим встретил Кита под покровом ночи и тайно передал ему письмо. В письме Шалль поручил Киту подготовиться к поездке, и он, должно быть, где-то встретился с ним.

Хью рад, что они уехали, но в то же время он беспокоится, что они отправились в место, о котором он ничего не знает. Для Хью, который никогда не видел первую сахарную яблоню, поехать туда — все равно, что отправиться в другой мир. Он переживает, что Энн, на которую он рассчитывает как на хорошего ремесленника и хочет, чтобы она продолжала делать сахарные конфеты, отправилась в такое место.

— Вы знаете, куда они отправились, виконт Серебряного Сахара?

В ответ он горько улыбается и смотрит прямо в глаза герцогу Колетту.

— Если бы у меня была хоть малейшая идея, я бы поехал за ними.

В глазах герцога Колетта сквозит выражение легкого нетерпения. Он принадлежит к тем людям, которые считают бессмысленным стоять лицом к лицу с оппонентом в переговорах. Он, безусловно, пытается устроить всё так, чтобы извлечь из текущей ситуации максимальную выгоду для себя. И если он действительно действует из тени, то больше всего он хотел бы заполучить информацию о местоположении первой сахарной яблони. Если бы он обладал этой информацией, то переговоры не понадобились бы вовсе.

Герцог Колетт, должно быть, отчаянно пытается выследить Шалля и Энн, чтобы узнать, где находится первая сахарная яблоня.

«Ты меня выпорешь, как граф Даунинг? Или придумаешь что-то другое?»

Нетерпение герцога видно из того, что он заявился сюда, как только узнал об уходе Энн и Шалля, даже не дожидаясь, пока Хью окончит свою утренние приготовления. Колетт, должно быть, слышал, что Хью вчера вечером отправился в первую башню замка, и он также должен знать, что он дружит с ними уже два года. Неудивительно, что он подозревает, что Хью в курсе их движений.

Но единственное, что знает Хью, это то, что письмо Шалля оказалось в руках Кита. Однако это может привести герцога к Киту, который, возможно, что-то знает.

Хью не прочь узнать, где находится первая сахарная яблоня. Он даже мог бы сотрудничать с герцогом Колеттом. Но, судя по загадочному поведению Шалля и словам Лулу, маловероятно, что первая сахарная яблоня находится в легкодоступном для человека месте. Если сделать неверный шаг, то, возможно, людям еще долго не удастся получить первый серебряный сахар.

Лучший выбор для сахарного ремесла — оставить все Шаллю, Королю Фей.

Во время приготовления их взгляды часто пересекаются. Вскоре герцог Колетт вздыхает и отводит взгляд.

— Шанс успеха будет ниже, но мы можем только надеяться на заброшенную сеть.

— Что вы сказали?

— Ничего. Если вы ничего не знаете, ничего страшного.

Герцог Колетт удивительно легко отступает и, переведя дух, начинает говорить в другом тоне.

— Сегодня от Его Величества короля поступит официальный приказ всем сахарным кондитерам. В этом году не будет ярмарки сахарных конфет, и приказ виконта Серебряного Сахара состоит в том, чтобы сделать конфеты, которые принесут счастье будущему страны. Я слышал, что это ваше предложение.

— Да.

— Вы должны выполнять приказ короля, исполняя свои обязанности как виконт Серебряного Сахара. И во время сна на вас должна быть одежда.

С этим приказом герцог Колетт разворачивается, чтобы уйти. Салим открывает дверь и кланяется герцогу, а Хью встает, чтобы проводить его, но он не может выйти из комнаты в одном лишь одеяле.

Закрыв дверь, Салим неуверенно произносит: 

— Простите, виконт. Я просил подождать, но он был настойчив.

— Не бери в голову, я не юная девица, чтобы стесняться показывать зад. Но я не понимаю... Он в такой спешке пришел допрашивать меня, но легко отступил. Возможно, у него есть другой план насчёт Энн и Шалля. Он упоминал о сетях.

— С этими двумя все в порядке?

Брови Салима слегка хмурятся от беспокойства.

— Я не знаю, но это не в моей власти. Я должен сделать все, что в моих силах.

Хью, накинув одеяло на себя, подходит к окну и открывает занавески.

«Король выдаст приказ.»

Хью усмехается, греясь в лучах яркого утреннего солнца.

«В самом деле, что за странности начали происходить, когда я стал виконтом Серебряного Сахара.»

Словно проверяя его любовь и стремление к защите сахарных леденцов, шокирующие события происходят одно за другим.

Однако в каком-то смысле Хью повезло, что он может быть виконтом Серебряного Сахара в это время. Вместо того, чтобы просто наблюдать со стороны, он может действовать в меру своих возможностей. Разве тот, кто жаждал силы, не должен сейчас использовать эту силу по максимуму?

Вчера вечером он подготовил письма для отправки. С наступлением утра они должны были быть отправлены трём крупнейшим гильдиям Меркури, Рэдклифф и Пейдж, а также в замки Холлилиф и Сильвер Уэстолл.

В соответствии с приказом главы и заместители глав каждой гильдии, находящиеся в настоящее время в замке Сильвер Уэстолл, отдадут указания организовать отправку серебряного сахара и мастеров своих гильдий в Льюистон. А потом они сами поедут в столицу. Конечно, Кэт, Ной и Мифрил тоже должны прибыть.

Они должны точно понять и выполнить указания, детально описанные в письме. Но они, наверное, захотят лично спросить у Хью: «Это правда? Что за безумие?»

Будет хорошо, если они приедут первыми. Объем работы слишком велик, чтобы Хью мог справиться в одиночку.

«До их приезда нужно найти место для размещения ремесленников и место для хранения серебряного сахара. Нужно подготовить все для создания кондитерских изделий. Это очень много работы... Но я должен закончить её до их прибытия, чтобы ремесленники могли сразу приступить к работе после приезда. »

Энн спросила Хью с блеском в глазах, что и как он намеревается создать. С этого момента Хью уже представлял себе идеальную форму того, что ему предстоит сделать.

Он поворачивается спиной к окну.

«Я должен защитить конфеты любой ценой. И всех ремесленников, которые их создают. Конфеты не исчезнут из этого королевства. Для этого я должен привлечь большое счастье. Весь серебряный сахар и все ремесленники королевства будут собраны в столице.»

~*~*~*~*~

В дорожном наборе, подготовленном Китом, была умело упакована еда, одеяла и плащи. Когда наступило утро, Шалль остановил лошадь, надел плащ и спрятал под ним крылья. Затем быстро оседлал лошадь и направился на север по Велномскому тракту. К вечеру они уже находились на границе между провинцией Харрингтон, где расположена королевская столица Льюистон, и провинцией Гилм, где тянется горная цепь Бирсес. Если бы они поехали на конной повозке, то путь до гор Бирсес занял бы около восьми дней. Однако, если они готовы измучить свою лошадь, то смогут прибыть примерно через пять дней. И, как и предсказывала Энн, на четвертый день они прошли через Северный Блоу, столицу провинции Гилм, и въехали в горы Бирсес.

На наступление вечера четвертого дня путешествия, лошадь продвигается по пустынной каменистой местности. Через четыре дня упорного скакания ее силы, кажется, на исходе, и ее шаги становятся всё короче и медленнее.

Энн замечает, что лошадь тяжело дышит, и чувствует, что та уже на пределе своих возможностей.

— Эй, Шалль, я сойду и пойду пешком. Эта лошадь, если продолжит так, завтра вообще не сможет идти. Если хотя бы я слезу, ей станет легче.

— Я тоже пойду пешком.

Шалль дергает за поводья, чтобы остановить лошадь. Он спускается сам, а затем помогает Энн слезть. Он тянет лошадь за уздечку и начинает идти.

С момента отъезда из Льюистона в течение примерно двух дней, Шалль практически не отдыхал, и заставлял бежать лошадь так быстро, как только она могла. Вероятно, он опасался, что за ними могут следить.

Однако, к счастью, не было никаких подозрительных признаков преследователей, и казалось, что с вчерашнего дня напряжение Шалля немного ослабело. То, что он согласился спуститься с лошади и идти пешком, также говорит об этом.

Глядя на вечернее небо, Энн вздрагивает. Как и следовало ожидать в этих северных краях, как только исчезает солнечный свет, внезапно становится очень холодно. Она остро ощущает на своей коже наступление глубокой осени.

— Где мы будем спать сегодня ночью?

В последние четыре дня они категорически избегали оставлять свои следы и всё время ночевали под открытым небом. Однако, учитывая этот холод, даже если им придётся ночевать на природе, им необходимо выбрать подходящее место.

— Мы будем спать там, — говорит Шалль, указывая на замок Сент-Хайд, в котором он провел пятнадцать лет своей жизни с Лиз. Во время своего прошлого путешествия Энн и Шалль встретили в этом замке Рафаля и Эриля, после чего начали вместе искать первую сахарную яблоню. Это было место с глубокой историей для них, и честно говоря, Энн не слишком приятно туда идти, но в такой холод она благодарна за возможность поспать внутри здания, где можно укрыться от ветра.

Но когда они подходят ближе к замку Сент-Хайд, Шалль внезапно останавливается.

— Что случилось?

Шалль пристально смотрит на приближавшийся перед ним замок Сент-Хайд. Проследив за его взглядом, Энн замечает, что рядом с разрушающимися воротами замка по диагонали вдоль стены замка натянута большая ткань, покрытая жиром для защиты от дождя. Под тканью находится печь из собранных камней, а также валяются горшки и другие предметы. Похоже, что кто-то поселился и живет там. Судя по их оборудованию, они, вероятно, будут использовать его в качестве лагеря примерно неделю или две.

Прищурившись от бликов заходящего за замок солнца и подняв руку, она замечает у ворот двух мужчин, одетых как охотники. Энн вздрагивает.

— Шалль, эти люди — охотники на фей?

— Не знаю. Но лучше перестраховаться, свернем с дороги, чтобы не выделяться, и уйдем подальше от замка.

Энн кажется, что за ними наблюдают двое мужчин, но, к счастью, крыло Шалля спрятано под его плащом. Продолжая подгонять лошадь, они медленно сворачивают с дороги и идут по тропинке вдоль северной стороны замка Сент-Хайд. В глубине леса есть скала, с небольшим углублением, в котором можно укрыться. Они решают остановиться там на ночь.

Солнце уже садится, а ветер становится еще холоднее. Но ради осторожности они не разводят огонь, поскольку обеспокоены мужчинами, с которыми столкнулись у замка.

Кажется, что мужчины находятся в этом месте уже определенное время. Так что, вероятно, это не те люди, которые пришли за Шаллем и Энн, но если они охотники на фей, это будет хлопотно. Повезло, что Шалль спрятал свое крыло, но плохие охотники за феями могут превратиться в разбойников.

После скромного ужина из сухофруктов, сушеного мяса и воды, не оставалось ничего другого, как отдыхать. Луна постепенно уменьшается, и её свет настолько слаб, что едва освещает ветви деревьев в лесу.

Энн сидит, обхватив колени и укутавшись в одеяло, но изредка всё её тело вздрагивает от холода.

— Ты замерзла? — спрашивает с беспокойством Шалль, сидя рядом с Энн, и нежно обнимает ее талию поверх одеяла. Феи не чувствуют холода, но ей приятна его забота.

— Совсем немного. Но по сравнению с зимой это пустяки.

Говоря это, она всё ещё чувствует страшный холод в ногах. Возможно, несколько последних дней усталости и недостаточное питание ослабили ее состояние.

— Мы скоро прибудем в рощу сахарных яблонь, верно?

В ответ Шалль устремляет взгляд вдаль.

— Мы должны дойти туда завтра.

Тело Энн снова бессознательно начинает дрожать. И тут она наконец понимает, что ее дрожь вызвана не только холодом. Ей страшно. Если они доберуться до места, где растет первая сахарная яблоня, то встретят там Рафаля. Что сделает Рафаль, когда узнает, что Энн жива? И что будет с Шаллем, когда он встретится с ним лицом к лицу?

Но Энн не может позволить себе быть напуганной. Лулу признала ее своей ученицей, и виконт Серебряного Сахара приказал ей взять на себя ответственность за будущее ремесленников и фей. Поэтому, что бы ни случилось завтра, она должна быть готовой ко всему.

То же самое касается и Шалля. Объединить волю Королей Фей — значит проложить путь, который направит будущее фей в светлое русло. У него тоже должна быть готовность сражаться, несмотря ни на что.

Все будет завтра.

«Такая тихая ночь может быть последней.»

Эта мысль внезапно приходит в голову, и Энн становится ненавистно то, насколько она слаба. Но…

— Что мы будем делать, когда приедем завтра? 

Даже спрашивая, она неосознанно держится за бок. Место, где ее пронзил меч Рафаля, покалывает. 

— Сначала я уничтожу Рафаля.

Шалль отвечает спокойно, как будто это само собой разумеющееся, и его голос звучит холодно, словно ветер, дующий с горной вершины зимой.

— Ты собираешься его убить?

— Его невозможно переубедить. Я поговорю с Эрилем, а ты очистишь серебряный сахар.

Гнев Рафаля, направленный против Энн, был гневом против всего человечества. Фей, наполненный таким гневом и ненавистью, вряд ли сможет сосуществовать с людьми.

Это печально для Шалля, которому приходится с такой решимостью противостоять даже своим братьям, каменным феям. Более того, его жизнь, его крыло, находится в руках Эдмунда II. Душераздирающе думать о том, что он единственный, кому приходится брать на себя такое бремя.

— Что будет завтра? Даже я не могу этого предсказать.

Лицо мужчины, с тоской взирающего на хрупкий лунный свет, одновременно наполнено твердой решимостью и тревогой. 

Возможно, Шалль, как и Энн, думает, что эта тихая ночь может быть последней и что завтра ночью они могут больше не быть вместе. Он, вероятно, обдумывает различные возможности.

— Я не могу сейчас давать никаких обещаний.

Энн рада его честным словам. Шалль не пытается держать ее в безопасности, обнажает все риски и неопределенности и все же позволяет сопровождать его в это место.

— Я тоже не могу давать никаких твердых обещаний. Но есть одна вещь, которую я могу пообещать тебе, — тихо шепчет Энн себе под нос, и Шалль с любопытством поднимает голову.

— Что?

— А?

Энн колеблется на мгновение перед ответом. Ей неловко, но она не знает, что будет завтра. Если она не скажет сейчас эти слова, она может пожалеть об этом позже. Она хочет, чтобы он знал об ее чувствах. Поэтому, отводя взгляд, она тихо произносит:

— Что бы завтра ни случилось, как бы всё ни повернулось... Я всегда буду любить тебя, Шалль.

Энн опускает взгляд и не видит его реакции. Спустя мгновение Шалль встает.

На скалах растут многочисленные травы, и Шалль, протягивая руку, ловко обрывает листья и стебли.

Пока Энн смотрит ему в спину, гадая, что он собирается делать, он садится рядом с ней, держа в обеих ладонях разные травы и маленькие красные, лиловые, фиолетовые и синие ягоды. Затем он раскладывает всё это у себя на коленях и начинает ловко плести. Удивлённая таким знакомым умением, она с удивлением наклоняется вперёд.

— Шалль, ты умеешь плести траву?

— Когда Лиз была маленькой, она заставляла меня всё время это делать. Венки, браслеты, корзины. Много чего пришлось мастерить. Это было невероятно утомительно. Но если только я делал вид, что мне это неприятно, она начинала плакать, поэтому у меня не было другого выбора, кроме как делать это в конце концов.

Хоть Энн и не понимает, почему он вдруг стал плести траву, на ее лице появляется естественная улыбка. Этот неожиданный навык Шалля, которому он научился ради маленькой девочки, кажется ей очень трогательным.

— Но ведь хорошо иметь больше умений, правда?

— Правильно. Я впервые благодарен Лиз за это.

— Благодарен? Это замечательно.

— Что?

Пока Энн хихикает, думая, что это преувеличение, Шалль закончил плести. Он берет эту вещь в ладонь и опускается на одно колено. Ягоды и дикие травы падают на землю, но Шалль, не обращая на это внимание, нежно берет руку Энн, пока она смеется.

Когда она затихает и переводит взгляд на Шалля, она встречается с его серьезными черными глазами. Как всегда, глаза Шалля, смотрящие прямо на Энн, кажутся настолько глубокими, что в них можно утонуть.

— Я могу пообещать тебе то же самое. Я буду любить тебя вечно. Если я подарю тебе одно из своих крыльев, это будет верным признаком моего обещания, но сейчас у меня нет его в руках. Поэтому вместо него я дам тебе знак своего обещания. В отличие от тебя, это все, что я могу сделать.

С этими словами Шалль достает предмет со своей ладони и надевает на безымянный палец левой руки Энн.

Это кольцо, маленькое, круглое и блестящее, тщательно сплетённое из множества диких трав и ягод — красных, оранжевых, фиолетовых и синих. В нем есть изящность иностранного узора, словно сплетенного из мелких бусин.

Стоя на коленях, Шалль легонько целует палец Энн, на который только что надел кольцо.

Это тот самый палец, на котором должно быть обручальное кольцо.

— Шалль!

От невероятной радости Энн выпрыгивает из-под одеяла и обнимает Шалля за грудь. В ответ он тоже обнимает ее спину.

«Похоже, он попросил выйти за него замуж!»

⠀

⠀

Энн не уверена, что Шалль сделал это, потому что знает предназначение кольца, надетого на безымянный палец. Но это не имеет значения. Его чувства, которые он так старательно выразил, ощущаются сильными и настоящими, они словно простираются от её мизинца прямо к сердцу.

Тело Шалля не такое теплое, как у человека. Но как и кора дерева, он принимает и сохраняет тепло Энн. В его объятиях она чувствует свежий запах его кожи, похожий на аромат травы и деревьев.

— Твое крыло принадлежит тебе, Шалль. Я не собираюсь просить его в знак каких-то доказательств. Это кольцо прекрасно. В качестве доказательства это кольцо намного лучше.

Энн шепчет Шаллю на ухо слова, которые всплывают у неё в сердце. Когда она делает движение, она случайно задевает рукой его крыло. Она нежно прикасается к нему, поражённая приятным теплом. Тела фей холодные, но только их крылья и дыхание невольно говорят об их жизненной силе. Это легкое, теплое прикосновение бесконечно дорого ей.

Как только Энн касется крыла, тело Шалля содрогается, и она паникует.

— Ах, прости. Я просто…

Близость к Шаллю заставила ее расслабиться, и она невзначай коснулась самой жизни без разрешения. Она чувствует себя виноватой из-за своей неосторожности, но Шалль качает головой.

— Если хочешь прикоснуться, прикоснись.

— Можно?

— Я уже говорил тебе. Ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь. Кроме того… феи позволяют возлюбленным касаться своих крыльев.

Возлюбленные. Это слово такое сладкое и успокаивающее, что ее сердце наполняется счастьем. Когда Энн касалась его крыла раньше, она чувствовала себя немного виновато и робко. Но теперь ей не нужно колебаться.

Энн вытягивает свои пальцы и мягко трогает крыло, ощущая легкую дрожь наслаждения от его шелковисто-гладкой текстуры. В каждом месте, которого она касается, крыло немедленно начинает излучать теплый золотистый свет.

Шалль слегка вздыхает и выдыхает ей в плечо, словно пытаясь отвлечься.

Энн ненавидит то, что одно из прекрасных крыльев Шалля оказалось в чьих-то руках. Словно пытаясь прикоснуться к отсутствующему крылу, Энн снова и снова проводит пальцами, чтобы почувствовать это ощущение. Уже одного прикосновения достаточно, чтобы успокоить ее чувства и наполнить сердце. Это и есть счастье любви.

— Энн… — говорит Шалль хриплым голосом, как будто он больше не может что-то выносить.

— А?

Она настолько увлечена прикосновениями к крылу, что удивляется, увидев, что ночное небо мелькает перед её глазами. Однако вскоре она осознаёт, что он обнял ее и толкнул на одеяло. Шалль нависает над Энн, глядя ей прямо в лицо. Бледный свет луны играет на его волосах и плечах. Даже при тусклом свете темные глаза Шалля выглядят столь же прекрасно, как всегда.

— Шалль? Что такое?

Ощущая серьезный взгляд, Энн удивленно распахивает глаза, интересуясь, что произошло.

— Ты знаешь?

— Что?

— Что делают возлюбленные друг с другом?

— А, это…

Энн краснеет. В этой ситуации в ее голову приходит только одна мысль. Стараясь справиться с собственным смущением и лихорадочно отводя взгляд куда-то в сторону, она все же пытается дать «взрослый» ответ.

— Поцелуи?...

Она думает, что это вполне логично в такой атмосфере, ведь Шалль заявил, что будет целовать ее столько раз, что она собьется со счета, так что этот ответ кажется ей правильным. Энн лишь на мгновение чувствует удовлетворение от того, что ответила по-взрослому, хотя ее смущение усиливается из-за того, что это звучит так, словно она просит его об этом. Но, что удивительно, Шалль спрашивает снова:

— Что еще?

— А? Что-то еще?

Энн изо всех сил старается вести себя как взрослая, но она не представляет, что еще может сказать.

— Поцелуи...

Больше она ничего не знает, поэтому просто повторяет одно и то же, хотя это глупо.

— Другое.

— Поцелуи?

— Кроме поцелуя...

— Я начинаю думать, что это разговор ни о чем…

Энн с удивлением наблюдает за тем, как Шалль явно теряет силы. Наконец до нее доходит, что он хочет услышать.

«Правильно! Возлюбленные ложаться в постель, обнимают друг друга и спят, да?!»

Знания Энн о том, что бывает что-то, кроме объятий Шалля, настолько ограничены, что вытеснены за пределы ее сознания. Поэтому когда он спрашивает о «другом», она не может сообразить, не видя очевидной связи со словами «постель» или «объятия».

— П-прости! Я только что поняла! Потому что у меня не было никаких подсказок. Если бы ты сказал пригласить тебя в постель или что-то похожее, как когда мы разговаривали с Лулу в прошлый раз, я бы ответила правильно.

— Что это за викторина? В лесу нет кроватей. Но я понял. Ты ничего не знаешь.

— Знаю! Я слышала, что делают влюбленные. Они ложаться в одну постель, обнимают друг друга, спят и делают всякие вещи.

— Это доказательство того, что ты не знаешь. Спят и делают всякие вещи? Что ты делаешь, пока спишь? Ты ходишь во сне?

Когда дело зашло так далеко, настаивать больше нет смысла. Энн знает очень мало и она не может скрыть свою ребяческую невинность, так что, опустив голову, она отвечает тихим голосом:

— Прости… Я не знаю…

— Сразу бы честно сказала.

Шалль нежно убирает прядь волос со лба Энн и целует ее.

— Тебе не нужно знать. Потихоньку, со временем я научу тебя.

В следующее мгновение губы Шалля касаются ее губ. Но вдруг, словно вспомнив что-то, он отстраняется и говорит:

— А пока закрывай глаза, когда целуешься. Это вежливо.

Потом они снова начинают обмениваться поцелуями. Как ей сказали, Энн закрывает глаза.

«Есть много вещей, о которых я хочу, чтобы ты мне рассказал.»

Она медленно начинает привыкать к таким долгим и глубоким поцелуям.

Закрыв глаза, Энн чувствует, как ее тело становится легким и воздушным, но в то же время, она ощущает тепло и комфорт. Она думает о доброте Шалля. Несмотря на непонимание Энн, он всегда терпеливо ждет и заботится о ней.

После долгого поцелуя он обнимает ее. Прижав щеку к его груди, она чувствует себя в безопасности, словно находится в надежно и теплом доме. Беспокойство о завтрашнем дне тает под силой его рук. Как ни странно, у Энн получается уснуть в объятиях Шалля. Она прижимает к своей груди руку с милым кольцом из ягод и трав, чувствуя, как сердце Шалля сливается с её собственным, и ей становится теплее на душе.

⠀

⠀

На следующий день они проснулись одновременно с восходом солнца.

Поскольку лошадь была слишком утомлена, Шалль, видимо, решил, что они не смогут на ней ехать. Ведя лошадь за уздечку, он вместе с Энн пешком двинулся в самое сердце гор Бирсес.

Около полудня они подходят к узкой долине, которая тянется, как трещина в земле. Деревьев там гораздо больше, чем в других местах, а в воздухе пахнет водой. Знакомое место заставляет Энн нервничать. Если идти прямо, должен начаться лес, где растет первая сахарная яблоня.

Энн чувствует холод внутри себя. Она понимает, что это за страх, и сжимает руку Шалля, чтобы сдержать свои эмоции. Возможно, из-за сильной хватки Шалль удивленно смотрит на Энн. Но, видя ее напряженное лицо, он, кажется, понимает ее чувства и крепко сжимает руку в ответ.

Энн не так напугана, как ей представилось из-за своего страха. Кольцо из плодов травы на безымянном пальце левой руки наполняет ее мужеством.

Их шаги невольно становятся осторожнее.

«Появится ли Рафаль?»

В воздухе витает слабый сладкий запах сахарных яблок, и сердце Энн начинает биться быстрее словно от испуга.

«Или Эриль покажет себя?»

Ощущение под ногами, когда ступни шагают по низкорослой траве, кажется необычно мягким и ненадёжным, а шум ветра среди вершин деревьев звучит слишком навязчиво для ушей.

В поле зрения появляется красный цвет. Красные, блестящие плоды сахарного яблока на концах серо-зеленых ветвей сияют под солнечным светом.

«Сахарные яблоки. Красивый цвет.»

Всего на мгновение она чувствует облегчение. Но внезапно Шалль сильно тянет Энн за руку и встает перед ней, пытаясь спрятать за собой. Вырвав поводья, лошадь фыркает, испуганно разворачивается и скачет обратно в ту сторону, откуда они пришли.

Хмурясь от внезапной боли, Энн оглядывается, чтобы понять, что происходит.

Оно не замечает ничего странного. Однако Шалль смотрит вперед, в сторону яблоневого леса, и говорит низким голосом:

— Выходите оттуда, ребята. Я знаю, что вы там.

Шалль слегка раскрывает ладонь и концентрирует в ней энергию. Сверкающие частицы света собираются вместе из окружающего пространства, образуя форму сияющего серебряного меча.

Тонкие серебристо-серые ветки деревьев покачиваются тут и там. Затем из-за деревьев выходят феи-воины с крепкими телами опытных бойцов. Их, наверное, тридцать или сорок. В руках феи держат мечи, луки, топоры, смотря на них с недоверчивым и враждебным выражением лиц.

⠀

⠀

— Шалль… Что это за феи?

— Я не знаю. Но с Рафалем и Эрилем они, похоже, не связаны.

— Кто ты? Зачем пришел сюда? — спрашивает из фей тихим рычащим голосом.

— Мы спросим тоже, кто вы? Подчиненные Рафаля или Эриля?

В ответ все феи встают в оборонительную стойку.

— Откуда ты знаешь их имена?!?! Кто ты?!

Шалль саркастически улыбается.

— Похоже, даже побывав на грани жизни и смерти, ты не стал учиться на своих ошибках. Собрал стайку, забрал их крылья и теперь командуешь как подчиненными? Никакого прогресса.

— Наши крылья в наших руках.

Шалль хмурит брови, услышав ответ фея.

— В ваших руках?

— Кто ты? Если не хочешь умереть, не подходи ближе к этому месту.

— Вернул крылья? Изменил метод контроля? Это уже прогресс.

Энн хватает подол плаща Шалля, пока он насмехается над ним.

— Шалль, что нам делать?

— Ты веришь мне? — спрашивает Шалль из-за спины, не сводя взгляда с фей перед собой. Она не понимает, о чем он говорит, но знает, что может доверять его словам и действиям. Энн кивает.

— Верю.

— Хорошо.

Говоря это, Шалль взмахивает правой рукой, держащей меч, растворяя и превращая его в свет. И тут же, не дожидаясь его полного исчезновения, он быстро поворачивается, наклоняется и подхватывает Энн за спину и колени.

— Шалль!

Держа Энн на руках, Шалль мчится в направлении правой стороны. Феи, сбитые с толку на мгновение, все же бросаются в погоню за ними.

Шалль зигзагом бежит через лес, все так же направляясь к роще. Затем он врывается в лес сахарных яблонь, откуда он бежит по прямой линии.

Позади слышится шум фей, которые бегут за ними, вздымая подлесок. Шалль ускоряется еще сильнее, и Энн крепко цепляется за его шею.

Дыхание Шалля становится затрудненным и рваным. Он бежит так быстро, как только может, с Энн на руках, но долго он так не протянет. Прижавшись к шее Шалля, Энн поднимает взгляд на его лицо. Она смотрит на красивый изгиб его подбородка, когда он стискивает зубы.

— Шалль! Я могу бежать!

— Не нужно. Мы уже близко.

Энн поворачивает голову, чтобы проследить за взглядом Шалля, и видит перед собой поверхность озера. В спокойной, зеркальной глади воды отражается большая сахарная яблоня, которая не существует на суше, с серебристо-серыми ветвями, раскинувшимися вправо и влево.

— Шалль! 

— Поверь мне.

Сильнее прижимая тело Энн к себе, Шалль увеличивает скорость бега. Если они продолжат в том же духе, они окажутся в озере.

— Шалль! 

Удивленная и испуганная, Энн крепко цепляется за шею Шалля и утыкается лицом ему в грудь. 

— Те, кто направляются к первой сахарной яблоне, должны быть готовы к смерти, так написали наши предки. Быть готовым к смерти означает именно это, — шепчет Шалль.

Внезапно ей кажется, как будто ее тело взлетает в воздух, и следующий момент она оказывается погруженной в воду. Они прыгнули в озеро.

«Шалль!»

В панике Энн еще крепче прижимается к Шаллю, издавая беззвучный крик. Дышать тяжело, а вода, ставшая самим страхом, окутывает все ее тело. Но мгновение спустя ее внезапно поражает странное ощущение, как будто ее тело переворачивается вверх тормашками, а ощущение наседавшей воды превращается в что-то легкое, как вата. За плотно закрытыми веками всё светится белым светом.